Халява смачно была приправлена экзотикой туманного Босфора, гранатовым соком и звоном монист на Восточном базаре и отелем в центре историческом, который не найти без компаса или не знаний, где созвездие Кассиопеи.
Я впервые в Стамбуле, и всего то за 6,4 тысячи рублей. Я знала три турецких слова: тэшекюлер, тамам, мерхаба. Благодарю, хорошо, привет соответственно. И пару паролей: «Бурак Озичвит», «Кара Севда». Я была уверена, что теперь «своя в доску» на всем турецком побережье! Еще у меня была распечатанная карта со стрелочками, как добраться с аэропорта до площади Султанахмет. В метро спускаешься сразу из аэропорта вниз, на эскалаторе. Удобненько! И попадаешь на станцию с двумя путями, перед тобой заградрубеж. Касса- автомат. У меня рубли. Я все равно, что чукча в Африке. Спасли слезы, до этого все мои просьбы на английском языке игнорили. Мгновенно среагировали на оружие массового поражения полицейский, мужик в кепке и с усами как у Фрунзика Мкртчана.
Мне купили билет, посмотрев на мою распечатанные карту, на ломаном английском объяснили, что там надо еще сделать какие – то движения по ходу. Я уселась на свободное место у окна в электричке. Метро у них наземное. Следом за мной затащил огромный чемодан и плюхнулся рядом пузатый ковбой, благоухая резким сандаловым ароматом, разжигающим недовольства в массах. Над ковбоем, сидящим нога на ногу, словно в гостиной на своем ранчо, сверкая начищенными с медным отливом "роперами" нависла, страшнее грозовой тучи, бабка в абае. Грузное тело ее легло на плечи седому стиляге, который с усмешкой буркнул мне какую-то фразу на ухо, по-турецки. Я с умным видом кивнула. Бабуля на нос ковбойский положила свою походную рыночную сумку. Вы когда-нибудь видели разборку торговцев на провинциальном рынке? Ковбойская шляпа полетела по вагону, какие-то девушки в цветастых платках, размахивая активно руками, с гортанными криками, пропихивались к свободному месту. Бабка упала, я пыталась поднять этот увесистый "мешок с дынями". Дети заверещали. "Мальборо" кверху задом ползал в поисках очков на полу. Место, за которое началось это "великое сражение "пустовало. Дед "кемалист" треснул палкой молодого парня рядом. Победили Кемалист. Я предпочла выйти из вагона на ближайшей остановке, следом пнули с угрозами чемодан, шляпу, и моего соседа, покрывшегося испариной от возмущения.
Разговорились, выяснилось, что я ни хрена не разумею на турецком, он продемонстрировал свободное владение английским, немецким, итальянским. Я хлопала в ладоши, он был растроган.
– Давайте угадаю, откуда вы? Украина? Италия? Хмм? – почесал лысину, наморщился. – Я первый раз не угадал!
? – Санкт-Петербург, чемпионат мира по футболу! – я протянула ему новую зажигалку с логотипом Питера, Чемпионата, и какой – то футбольной атрибутики. Али, как он представился, прижал к груди подарок, широко улыбнулся белоснежными метало-керамическими зубами:
– Я обязан вас проводить до отеля, ведь вы впервые у нас, а я Гид!
Выяснилось, что гид Али был проездом в Стамбуле, через 5 часов он летел в Каппадокию. Но меня он не бросил, бегом провел по топовым достопримечательностям. Галопом по рынку, где я искала бокальчики для чая как в турецких сериалах. У его друга они нашлись. На ходу схрумкали семиты, хрустящие гастрономическим блаженством во рту. Парнишка в широченных штанах, на окрик местного завсегдатая Али уже вынырнул из палатки с двумя стаканчиками свежевыжатого, пенящегося гранатового сока рубиного цвета. Этот сладко – терпкий, чуть с кислинкой вкус, навсегда затаится вместе с криком чаек над ветренным Босфорским проливом в бухте Золотой рог, где водная гладь искрится позолотой заходящего солнца, отражая купола мечети, в тайных уголках памяти о Стамбуле.
?В азиатской части города, не поверите, на дубовых антикварных стульчиках, под навесом дома со звездой Давида над входом, мы выпили по чашечке кофе. Кофе с привкусом турецкой ночи, и насыщенным ароматом дымчатой тайны Востока. Гид Али и там всех знал! Когда экскурсовод в очередной раз глянул на часы, не допив свой кофе, схватил чемодан, крикнул на лету "Аревуар" и, вызвав такси, растворился в жевательной тягучей резинке из машин. Резко потемнело, стамбульская ночь ярка огнями только в центровых местах, туристических. Моя карта была более чем бесполезна в кромешной тьме переулков вокруг площади с главной святыней Турции. Когда я не обнаружила ни одного названия, вывески, указателя и случайного прохожего, побрела как мотылек на свет вдали, это оказался магазин ковров. Закрыто. Ухало сердце, как бомба замедленного действия, вот – вот рванёт от страха. Я потерялась. Знаю только название отеля с каким-то греческим названием "Базелиус".
Мимо прошелестели нарядами тёмных расцветок, сливающихся с мглой, две фигуры. Послышалась женская речь.
– Салам алей кум! – ринулась им наперерез.
– Ваалейкум ас салам! – девушки были милы и приветливы, но ни слова на английском.
– Базелиус, отель, где? Помогите! – мой запас турецких слов не облегчал мое положение.
– Одна другой показала в телефоне на карте предположительно нужный отель, показали фото мне.
– Да, да, это он! – ликовала я.
Девушка помоложе взяла меня за руку и потащила в сторону тьмы. Вторая семенила следом. Когда мы обогнули здание и зашли под арку и снова вынырнули к свету, я оказалась на месте.
Всю дорогу мы непринуждённо болтали о жизни, каждый на своем языке. Хихикали. Иногда переводчик вовсе не нужен, разговаривают наши души, сердца. Милые женщины, попрощались поцеловав. В 22.00 я вошла в отель. Разместилась. Выяснив, как найти обратную дорогу, если что, собралась прогуляться до площади хоть что-то перекусить. Один из хозяев мини-отеля, обаятельный турок, похожий на красавчика актера Джана Ямана, загородил выход.
– О, яАлла, ночью, одна, не пущуууу!
?Что за сцена одного актера, подумала я. Пришлось соблюсти условности и правила безопасности. Омар не сразу меня признал, когда в холл я вышла в непривычном для меня наряде. В каком он был восторге от моего внешнего вида. "Юлдииз, говорил, звезда по-нашему». В длинном платье и подобии хиджаба меня бы местный не отличил от турчанки. Я всю ночь изучала старый город- бывший Константинополь.
Утром хозяева отеля, три разговорчивых улыбчивых брата, со взглядом олененка Бэмби меня проводили. Подарок от отеля – транзит до аэропорта.
?
15. АВТОГРАФ НА ПАМЯТЬ.
Папа подозвал к себе, нарочито строго сообщил:
– Дочь, ты сегодня за главную! Знаешь, что это значит?
– Не хочу быть главной, – захныкала я, зная, как действуют на отца мои слезы, надула губы.
–Твоей маме с сестренкой нужна помощь в больнице. Вы затаитесь в комнате и никому не откроете дверь, даже если будут кричать «караул». Я даже разрешу включить мультики пока меня не будет.
? Мне семь лет, сестре почти четыре. Та еще банда, только оставь без присмотра. Но меня назначили главной, значит шалостей не будет. Еле слышно в экране телевизора, черно-белого, бежит антилопа, извергая копытами монеты. Мы с сестрой сидим, прижавшись друг к другу под столом. Наш надежный шалаш и блокпост по совместительству, защищающий от всех ужасов взрослого мира.
Когда раздался первый раскат грома, словно выстрел гаубицы, совсем рядом, дрогнули стекла в деревянных рамах. Грохот нарастал ближе и ближе. Голубые, синие, лимонные, фиолетовые молнии бросал невидимый небесный иллюзионист. Завораживающее файер-шоу отвлекло нас от мультика и мы, разинув рот, наблюдали природное представление. Страх инстинктивно заставил нас не шевелиться. Вдруг резкий порыв ветра распахнул форточку, дёрнул на себя штору и, словно надувной шар, резко наполнил гардину частичками пятого элемента. Воздух заискрился, засверкал и из окна стремительно надвигалась космическая субстанция в виде дуги, извивающейся как змея в ловушке. Каждое ее движение в сторону менял цвет и форму. Дуга-змея, реагируя на тепло и шевеление, метнулась в нашу сторону. Она трансформировалась в сферический шар, похожий на множество бенгальских горящих огней в круге. Красно-жёлтый ужас парализовал мое дыхание. Сестра тихо рыдала и тряслась.
Папа вернулся за важными документами. Он открыл дверь в комнату, на вибрации воздуха шаровая молния исполинским броском атаковала отца. Папа успел закрыть дверь. Шар к телевизору. Подзарядился, заискрил жёлтым. Из розетки раздался выстрел, повалил едкий дым. Папа закричал:
– Дети! Вы останетесь живы, если сможете стоять неподвижно. Стоять! – отец по – военному приказал нам. В этот момент шар, словно одушевленный, учуяв дым, метнулся к искрящейся розетке, видоизменился в павлиний сине-зеленый хвост, махнул им, оставив дымчатый след и исчез. Папа влетел в комнату, закрыл окно и расплакался. Заставил снять все шерстяные, проводящие электричество вещи, в резиновых перчатках перенес нас с сестрой на кухню.
Шаровая молния местами покусала обои, мебель, оставив свой автограф на долгую память.
16. СПОЙ ЕЩЕ ПТИЧКА, НЕ СТЫДИСЬ.
?
Сначала родился авантюризм в моей душе, а потом появилась на свет я. Стоял октябрьский желтолистый хмурый питерский вечер. Разномастная весёлая компания приятелей провожала меня домой после дня рождения подруги. Наш путь лежал мимо грузинского ресторана, откуда доносились запахи киндзмараули, звон бокалов и тосты, которые по незнанию можно принять за легенды старцев с кавказских гор. Неожиданно дверь увеселительного заведения распахнулась, и гости нарядной стайкой выпорхнули на перекур.
? Так получилось, что мы оказались в центре счастливого события, молодожёны принимали поздравления прохожих. Жених был пьян и весел. Серёга стрельнул зажигалку, пожал руку жениху. Мы добавили парочку слов из своего скудного багажа поздравительного. Куда нам до грузин… Жених спросил, мы с чьей стороны, жениха или невесты? Друзья вытолкнули меня вперед, как лучшую в жанре "импровизация".
– Мы со стороны свидетеля, – я краем глаза заметила кипельно-белый цветок в нагрудном кармашке идентичного по цвету костюма в полосочку у жениха, догадалась сходу.
– А, да, у Гиви много друзей. Очень рад, спасибо, что пришли! Вот что значит грузинская свадьба, ребята, порой фотографии смотришь с застолья и удивляешься, кто это? – и счастливый мужчина похлопал широкой волосатой ладонью Серегу по плечу, проталкивая его вперед ко входу в ресторан.
? В центре огромного зала джигиты лихо отплясывали лезгинку с горскими возгласами. Девушки, словно лебеди кружились рядом. Точеные талии, гордая осанка, взмах изящных запястий. Их танец казался балетной постановкой сказки про Царевну-Лебедя. Тамада шутил, торжество продолжалось. Мы пили и закусывали. Неожиданно закричал кто-то из зала: «Сулико, давай Сулико, генацвале». С другого края эхом прилетел ответный крик: «Пусть гости поют, жениху и невесте на радость»! Выяснилось, что певица нанятая заболела, а гостям захотелось традиционной душевности родом из детства. Надька толкнула меня в бок. И тихо промямлила, показывая на меня кивком головы, она споёт, от нашего стола вашему. Все заржали.
Зазвучали первые аккорды. Я прокралась на небольшое возвышение, напоминающее сцену, мне запихнули в мокрые от стыда и страха ладошки микрофон, рядом встал какой-то парень и шепнул: «Я подпою, вот читай, и сунул под нос блокнот, где грузинские слова написаны латинскими буквами». И я завыла на ломаном грузинском, зычно затягивала без акцента моя подпевка. Затем требовали на бис, перепела весь предложенный репертуар. Но Сулико я помню до сих пор, хоть ночью разбуди.
P.S. Кстати, тогда в меня влюбился без памяти хозяин ресторана, дородный грузин, и с его лёгкой руки я проработала в том ресторане еще три месяца. Не поверите, певицей.
17. Я ТЕБЯ ЗАБЫЛА.
Я стою на Ленинградском вокзале как священный одинокий тополь посреди калмыцкой степи. Жду мужчину своих фантазий, принца заезжего. Это было наше третье долгожданное свидание. На втором свидании он трепетно надел кольцо с синим сапфирчиком на пальчик. Влюбился. Москва, где ж еще встречаться девушке из Питера и мужчине из Чечни, конечно, в нерезиновом городе первопрестольном под звон колоколов. Час, два, четыре, голод скрутил желудок в тугой жгут. Пассажиры снуют туда-сюда, полицейские подозрительно осматривают, но я жду в условленном месте. Абонент «вне зоны доступа, мы не опознаны». Набираю во всемогущем Гугле расписание ближайших рейсов до Грозного. Пишу близким короткое смс: лечу в Чечню. Дома паника: продадут в рабство, увезут в горы, буду баранам хвосты крутить и отхожие места чистить.
? Я робко ступила на чеченскую землю. Аэропорт больше походил на автовокзал, бородатые мужчины в зелёных и черных оттенков одежде смотрели настороженно исподлобья. «Одинокая женщина, нехорошо». Напялила платок на голову. Почувствовала, как дельфин ультразвуковые волны, напряжение в зале прилёта спало. Таксисты там на лету не запихивают твой чемодан в машину, пока не опомнился, они гордо ждут. Постояла минут двадцать с умным видом, рассматривая желто-каменную мечеть из дербентского камня, так называют камень из речного ракушечника. Горячий воздух мая струится и искажается, как мираж. После питерских плюс десять обжигал лёгкие. Вокруг аэропорта поля с жидкими кустиками, за ними просвечиваются за розовым маревом горы. Я с замиранием сердца подошла к пожилому таксисту и осторожно спросила, довезёт ли до Гудермеса. Сорок минут, говорит, и на месте. В глаза не смотрит. Сначала подумала, что плохой знак. Но на заднее сидение приоры забилась, как испуганный лебедь с картины Асселина.
За окном проносились алые вспышки маков на зелёном холсте бескрайних полей. Столько вооружённых людей, как на улицах Чечни, я видела только в кино. Чёрные камуфляжи, бронежилеты, автоматы на изготовку, длинные бороды скрывающие суровые лица. Таксист отвлёк от размышлений:
– Как семья? Как ваше настроение? К кому направляетесь? Меня удивил и насторожил тогда его первый вопрос. Вспомнила почему-то кадр из фильма «Бриллиантовая Рука» когда Семен Семенович подумал, что таксист знает больше о нем, спросив про руку в гипсе. Позже узнала, традиция – спросить о семье в первую очередь. Пока пропускали, стоя в пробке, кортеж из двадцати машин Кадырова с охраной, пришла смс с неизвестного номера: " Я не приеду, не смел сказать тебе, глядя в глаза, что умираю"
Утирая слезы, поделилась своей историей со случайным попутчиком и очевидцем моего состояния. Усмехнулся старик в седые усы, глаза прищурил хитро.
– Смелая ты, дочка. Душа чистая. Неужели и адрес его знаешь?
– Знаю, и фамилию тоже, и паспорт видела.
– Ну, подъезжаем, я подожду, быстро назад вернешься, – таксист махнул рукой в сторону массивных железных резных ворот терракотового цвета. Дверь открыла миловидная девушка в длинном синем платье.
– Салам алейкум! – удивилась она. Я краем глаза заметила навес в зелени, под ним диван, и дорожку из бежевой плитки, выложенную к кирпичному двухэтажному дому. – Вы к маме, наверное?
Я опешила. Девушку окликнул бодрый женский голос. Она обернулась, распахивая шире калитку. В воротах стоял ОН, в бордовой поношенной футболке, и женщина средних лет, седые волосы она усердно пыталась спрятать за шифоновой косынкой.
Я впервые в Стамбуле, и всего то за 6,4 тысячи рублей. Я знала три турецких слова: тэшекюлер, тамам, мерхаба. Благодарю, хорошо, привет соответственно. И пару паролей: «Бурак Озичвит», «Кара Севда». Я была уверена, что теперь «своя в доску» на всем турецком побережье! Еще у меня была распечатанная карта со стрелочками, как добраться с аэропорта до площади Султанахмет. В метро спускаешься сразу из аэропорта вниз, на эскалаторе. Удобненько! И попадаешь на станцию с двумя путями, перед тобой заградрубеж. Касса- автомат. У меня рубли. Я все равно, что чукча в Африке. Спасли слезы, до этого все мои просьбы на английском языке игнорили. Мгновенно среагировали на оружие массового поражения полицейский, мужик в кепке и с усами как у Фрунзика Мкртчана.
Мне купили билет, посмотрев на мою распечатанные карту, на ломаном английском объяснили, что там надо еще сделать какие – то движения по ходу. Я уселась на свободное место у окна в электричке. Метро у них наземное. Следом за мной затащил огромный чемодан и плюхнулся рядом пузатый ковбой, благоухая резким сандаловым ароматом, разжигающим недовольства в массах. Над ковбоем, сидящим нога на ногу, словно в гостиной на своем ранчо, сверкая начищенными с медным отливом "роперами" нависла, страшнее грозовой тучи, бабка в абае. Грузное тело ее легло на плечи седому стиляге, который с усмешкой буркнул мне какую-то фразу на ухо, по-турецки. Я с умным видом кивнула. Бабуля на нос ковбойский положила свою походную рыночную сумку. Вы когда-нибудь видели разборку торговцев на провинциальном рынке? Ковбойская шляпа полетела по вагону, какие-то девушки в цветастых платках, размахивая активно руками, с гортанными криками, пропихивались к свободному месту. Бабка упала, я пыталась поднять этот увесистый "мешок с дынями". Дети заверещали. "Мальборо" кверху задом ползал в поисках очков на полу. Место, за которое началось это "великое сражение "пустовало. Дед "кемалист" треснул палкой молодого парня рядом. Победили Кемалист. Я предпочла выйти из вагона на ближайшей остановке, следом пнули с угрозами чемодан, шляпу, и моего соседа, покрывшегося испариной от возмущения.
Разговорились, выяснилось, что я ни хрена не разумею на турецком, он продемонстрировал свободное владение английским, немецким, итальянским. Я хлопала в ладоши, он был растроган.
– Давайте угадаю, откуда вы? Украина? Италия? Хмм? – почесал лысину, наморщился. – Я первый раз не угадал!
? – Санкт-Петербург, чемпионат мира по футболу! – я протянула ему новую зажигалку с логотипом Питера, Чемпионата, и какой – то футбольной атрибутики. Али, как он представился, прижал к груди подарок, широко улыбнулся белоснежными метало-керамическими зубами:
– Я обязан вас проводить до отеля, ведь вы впервые у нас, а я Гид!
Выяснилось, что гид Али был проездом в Стамбуле, через 5 часов он летел в Каппадокию. Но меня он не бросил, бегом провел по топовым достопримечательностям. Галопом по рынку, где я искала бокальчики для чая как в турецких сериалах. У его друга они нашлись. На ходу схрумкали семиты, хрустящие гастрономическим блаженством во рту. Парнишка в широченных штанах, на окрик местного завсегдатая Али уже вынырнул из палатки с двумя стаканчиками свежевыжатого, пенящегося гранатового сока рубиного цвета. Этот сладко – терпкий, чуть с кислинкой вкус, навсегда затаится вместе с криком чаек над ветренным Босфорским проливом в бухте Золотой рог, где водная гладь искрится позолотой заходящего солнца, отражая купола мечети, в тайных уголках памяти о Стамбуле.
?В азиатской части города, не поверите, на дубовых антикварных стульчиках, под навесом дома со звездой Давида над входом, мы выпили по чашечке кофе. Кофе с привкусом турецкой ночи, и насыщенным ароматом дымчатой тайны Востока. Гид Али и там всех знал! Когда экскурсовод в очередной раз глянул на часы, не допив свой кофе, схватил чемодан, крикнул на лету "Аревуар" и, вызвав такси, растворился в жевательной тягучей резинке из машин. Резко потемнело, стамбульская ночь ярка огнями только в центровых местах, туристических. Моя карта была более чем бесполезна в кромешной тьме переулков вокруг площади с главной святыней Турции. Когда я не обнаружила ни одного названия, вывески, указателя и случайного прохожего, побрела как мотылек на свет вдали, это оказался магазин ковров. Закрыто. Ухало сердце, как бомба замедленного действия, вот – вот рванёт от страха. Я потерялась. Знаю только название отеля с каким-то греческим названием "Базелиус".
Мимо прошелестели нарядами тёмных расцветок, сливающихся с мглой, две фигуры. Послышалась женская речь.
– Салам алей кум! – ринулась им наперерез.
– Ваалейкум ас салам! – девушки были милы и приветливы, но ни слова на английском.
– Базелиус, отель, где? Помогите! – мой запас турецких слов не облегчал мое положение.
– Одна другой показала в телефоне на карте предположительно нужный отель, показали фото мне.
– Да, да, это он! – ликовала я.
Девушка помоложе взяла меня за руку и потащила в сторону тьмы. Вторая семенила следом. Когда мы обогнули здание и зашли под арку и снова вынырнули к свету, я оказалась на месте.
Всю дорогу мы непринуждённо болтали о жизни, каждый на своем языке. Хихикали. Иногда переводчик вовсе не нужен, разговаривают наши души, сердца. Милые женщины, попрощались поцеловав. В 22.00 я вошла в отель. Разместилась. Выяснив, как найти обратную дорогу, если что, собралась прогуляться до площади хоть что-то перекусить. Один из хозяев мини-отеля, обаятельный турок, похожий на красавчика актера Джана Ямана, загородил выход.
– О, яАлла, ночью, одна, не пущуууу!
?Что за сцена одного актера, подумала я. Пришлось соблюсти условности и правила безопасности. Омар не сразу меня признал, когда в холл я вышла в непривычном для меня наряде. В каком он был восторге от моего внешнего вида. "Юлдииз, говорил, звезда по-нашему». В длинном платье и подобии хиджаба меня бы местный не отличил от турчанки. Я всю ночь изучала старый город- бывший Константинополь.
Утром хозяева отеля, три разговорчивых улыбчивых брата, со взглядом олененка Бэмби меня проводили. Подарок от отеля – транзит до аэропорта.
?
15. АВТОГРАФ НА ПАМЯТЬ.
Папа подозвал к себе, нарочито строго сообщил:
– Дочь, ты сегодня за главную! Знаешь, что это значит?
– Не хочу быть главной, – захныкала я, зная, как действуют на отца мои слезы, надула губы.
–Твоей маме с сестренкой нужна помощь в больнице. Вы затаитесь в комнате и никому не откроете дверь, даже если будут кричать «караул». Я даже разрешу включить мультики пока меня не будет.
? Мне семь лет, сестре почти четыре. Та еще банда, только оставь без присмотра. Но меня назначили главной, значит шалостей не будет. Еле слышно в экране телевизора, черно-белого, бежит антилопа, извергая копытами монеты. Мы с сестрой сидим, прижавшись друг к другу под столом. Наш надежный шалаш и блокпост по совместительству, защищающий от всех ужасов взрослого мира.
Когда раздался первый раскат грома, словно выстрел гаубицы, совсем рядом, дрогнули стекла в деревянных рамах. Грохот нарастал ближе и ближе. Голубые, синие, лимонные, фиолетовые молнии бросал невидимый небесный иллюзионист. Завораживающее файер-шоу отвлекло нас от мультика и мы, разинув рот, наблюдали природное представление. Страх инстинктивно заставил нас не шевелиться. Вдруг резкий порыв ветра распахнул форточку, дёрнул на себя штору и, словно надувной шар, резко наполнил гардину частичками пятого элемента. Воздух заискрился, засверкал и из окна стремительно надвигалась космическая субстанция в виде дуги, извивающейся как змея в ловушке. Каждое ее движение в сторону менял цвет и форму. Дуга-змея, реагируя на тепло и шевеление, метнулась в нашу сторону. Она трансформировалась в сферический шар, похожий на множество бенгальских горящих огней в круге. Красно-жёлтый ужас парализовал мое дыхание. Сестра тихо рыдала и тряслась.
Папа вернулся за важными документами. Он открыл дверь в комнату, на вибрации воздуха шаровая молния исполинским броском атаковала отца. Папа успел закрыть дверь. Шар к телевизору. Подзарядился, заискрил жёлтым. Из розетки раздался выстрел, повалил едкий дым. Папа закричал:
– Дети! Вы останетесь живы, если сможете стоять неподвижно. Стоять! – отец по – военному приказал нам. В этот момент шар, словно одушевленный, учуяв дым, метнулся к искрящейся розетке, видоизменился в павлиний сине-зеленый хвост, махнул им, оставив дымчатый след и исчез. Папа влетел в комнату, закрыл окно и расплакался. Заставил снять все шерстяные, проводящие электричество вещи, в резиновых перчатках перенес нас с сестрой на кухню.
Шаровая молния местами покусала обои, мебель, оставив свой автограф на долгую память.
16. СПОЙ ЕЩЕ ПТИЧКА, НЕ СТЫДИСЬ.
?
Сначала родился авантюризм в моей душе, а потом появилась на свет я. Стоял октябрьский желтолистый хмурый питерский вечер. Разномастная весёлая компания приятелей провожала меня домой после дня рождения подруги. Наш путь лежал мимо грузинского ресторана, откуда доносились запахи киндзмараули, звон бокалов и тосты, которые по незнанию можно принять за легенды старцев с кавказских гор. Неожиданно дверь увеселительного заведения распахнулась, и гости нарядной стайкой выпорхнули на перекур.
? Так получилось, что мы оказались в центре счастливого события, молодожёны принимали поздравления прохожих. Жених был пьян и весел. Серёга стрельнул зажигалку, пожал руку жениху. Мы добавили парочку слов из своего скудного багажа поздравительного. Куда нам до грузин… Жених спросил, мы с чьей стороны, жениха или невесты? Друзья вытолкнули меня вперед, как лучшую в жанре "импровизация".
– Мы со стороны свидетеля, – я краем глаза заметила кипельно-белый цветок в нагрудном кармашке идентичного по цвету костюма в полосочку у жениха, догадалась сходу.
– А, да, у Гиви много друзей. Очень рад, спасибо, что пришли! Вот что значит грузинская свадьба, ребята, порой фотографии смотришь с застолья и удивляешься, кто это? – и счастливый мужчина похлопал широкой волосатой ладонью Серегу по плечу, проталкивая его вперед ко входу в ресторан.
? В центре огромного зала джигиты лихо отплясывали лезгинку с горскими возгласами. Девушки, словно лебеди кружились рядом. Точеные талии, гордая осанка, взмах изящных запястий. Их танец казался балетной постановкой сказки про Царевну-Лебедя. Тамада шутил, торжество продолжалось. Мы пили и закусывали. Неожиданно закричал кто-то из зала: «Сулико, давай Сулико, генацвале». С другого края эхом прилетел ответный крик: «Пусть гости поют, жениху и невесте на радость»! Выяснилось, что певица нанятая заболела, а гостям захотелось традиционной душевности родом из детства. Надька толкнула меня в бок. И тихо промямлила, показывая на меня кивком головы, она споёт, от нашего стола вашему. Все заржали.
Зазвучали первые аккорды. Я прокралась на небольшое возвышение, напоминающее сцену, мне запихнули в мокрые от стыда и страха ладошки микрофон, рядом встал какой-то парень и шепнул: «Я подпою, вот читай, и сунул под нос блокнот, где грузинские слова написаны латинскими буквами». И я завыла на ломаном грузинском, зычно затягивала без акцента моя подпевка. Затем требовали на бис, перепела весь предложенный репертуар. Но Сулико я помню до сих пор, хоть ночью разбуди.
P.S. Кстати, тогда в меня влюбился без памяти хозяин ресторана, дородный грузин, и с его лёгкой руки я проработала в том ресторане еще три месяца. Не поверите, певицей.
17. Я ТЕБЯ ЗАБЫЛА.
Я стою на Ленинградском вокзале как священный одинокий тополь посреди калмыцкой степи. Жду мужчину своих фантазий, принца заезжего. Это было наше третье долгожданное свидание. На втором свидании он трепетно надел кольцо с синим сапфирчиком на пальчик. Влюбился. Москва, где ж еще встречаться девушке из Питера и мужчине из Чечни, конечно, в нерезиновом городе первопрестольном под звон колоколов. Час, два, четыре, голод скрутил желудок в тугой жгут. Пассажиры снуют туда-сюда, полицейские подозрительно осматривают, но я жду в условленном месте. Абонент «вне зоны доступа, мы не опознаны». Набираю во всемогущем Гугле расписание ближайших рейсов до Грозного. Пишу близким короткое смс: лечу в Чечню. Дома паника: продадут в рабство, увезут в горы, буду баранам хвосты крутить и отхожие места чистить.
? Я робко ступила на чеченскую землю. Аэропорт больше походил на автовокзал, бородатые мужчины в зелёных и черных оттенков одежде смотрели настороженно исподлобья. «Одинокая женщина, нехорошо». Напялила платок на голову. Почувствовала, как дельфин ультразвуковые волны, напряжение в зале прилёта спало. Таксисты там на лету не запихивают твой чемодан в машину, пока не опомнился, они гордо ждут. Постояла минут двадцать с умным видом, рассматривая желто-каменную мечеть из дербентского камня, так называют камень из речного ракушечника. Горячий воздух мая струится и искажается, как мираж. После питерских плюс десять обжигал лёгкие. Вокруг аэропорта поля с жидкими кустиками, за ними просвечиваются за розовым маревом горы. Я с замиранием сердца подошла к пожилому таксисту и осторожно спросила, довезёт ли до Гудермеса. Сорок минут, говорит, и на месте. В глаза не смотрит. Сначала подумала, что плохой знак. Но на заднее сидение приоры забилась, как испуганный лебедь с картины Асселина.
За окном проносились алые вспышки маков на зелёном холсте бескрайних полей. Столько вооружённых людей, как на улицах Чечни, я видела только в кино. Чёрные камуфляжи, бронежилеты, автоматы на изготовку, длинные бороды скрывающие суровые лица. Таксист отвлёк от размышлений:
– Как семья? Как ваше настроение? К кому направляетесь? Меня удивил и насторожил тогда его первый вопрос. Вспомнила почему-то кадр из фильма «Бриллиантовая Рука» когда Семен Семенович подумал, что таксист знает больше о нем, спросив про руку в гипсе. Позже узнала, традиция – спросить о семье в первую очередь. Пока пропускали, стоя в пробке, кортеж из двадцати машин Кадырова с охраной, пришла смс с неизвестного номера: " Я не приеду, не смел сказать тебе, глядя в глаза, что умираю"
Утирая слезы, поделилась своей историей со случайным попутчиком и очевидцем моего состояния. Усмехнулся старик в седые усы, глаза прищурил хитро.
– Смелая ты, дочка. Душа чистая. Неужели и адрес его знаешь?
– Знаю, и фамилию тоже, и паспорт видела.
– Ну, подъезжаем, я подожду, быстро назад вернешься, – таксист махнул рукой в сторону массивных железных резных ворот терракотового цвета. Дверь открыла миловидная девушка в длинном синем платье.
– Салам алейкум! – удивилась она. Я краем глаза заметила навес в зелени, под ним диван, и дорожку из бежевой плитки, выложенную к кирпичному двухэтажному дому. – Вы к маме, наверное?
Я опешила. Девушку окликнул бодрый женский голос. Она обернулась, распахивая шире калитку. В воротах стоял ОН, в бордовой поношенной футболке, и женщина средних лет, седые волосы она усердно пыталась спрятать за шифоновой косынкой.
