«Но когда ты приехал, ты был так рад меня видеть, и... я испугалась». Она вздыхает, моргая в потолок, чтобы попытаться собрать немного своих подступивших слез. «Я испугалась и набросилась, потому что не могла представить себя в будущем, где моя семья будет счастлива. Будущем, где у меня будет дочь, и я не заставлю ее ненавидеть меня. Где я действительно сделаю все правильно».
Ей удается продержаться до конца, не давая голосу задрожать, так что это маленькие победы, по крайней мере — она наконец-то смотрит на Лори красными глазами и криво, натянуто улыбается. Лори просто смотрит на нее с таким грустным лицом — нахмуренные брови, опущенный рот, наклоненная голова. Через мгновение она тянется вперед и берет обе руки Лены в свои.
«Мама, я не могу... Я не могу вспомнить ни одного случая, когда я была расстроена из-за тебя, а ты не сделала это лучше». Она проводит большими пальцами по тыльной стороне ладоней Лены. «И не потому, что ты всегда уступала или баловала меня — ты садилась со мной и разговаривала, пыталась понять, что я чувствую. Неважно, насколько ты была занята на работе, ты всегда находила время, чтобы убедиться, что мы понимаем друг друга». Лори качает головой и грустно улыбается. «Ты была моей лучшей подругой с тех пор, как я себя помню».
Лена держится за руки Лори, сжимая ее пальцы все сильнее и сильнее с каждым словом, пытаясь сдержать слезы. Мысль об этом — о том, что она мать, которую она всегда хотела, о том, кем она не знает, как быть — заставляет каждое биение сердца ныть, как от синяка, каким-то образом заставляет все старые раны в ее воспоминаниях открываться, как будто завтра не наступит. Она быстро отдергивает одну руку, чтобы поймать слезу, которая проступает, отворачивая лицо.
«О, Боже, пожалуйста, не плачь», — шмыгает носом Лори, вытирая глаза. «Ты заставляешь меня плакать».
«Ничего не могу с собой поделать», — смеется Лена, отдергивая другую руку и используя основания ладоней, чтобы остановить слезы. «Я всегда была немного плаксой».
«Я знаю », — смеется Лори, громко шмыгая носом. «Я получила это от тебя».
Она делает глубокий вдох, поднимает лицо и моргает, глядя в потолок, как это сделала ее мать несколько минут назад, а затем смотрит в окно на веранду внизу.
«Она вернулась».
Лена поворачивается, и, конечно же, Супергерл неловко машет рукой из-за одного из шезлонгов. Лена фыркает, прежде чем подтянуться к краю кровати и спуститься вниз, чтобы поприветствовать ее, Лори следует за ней.
«Ты можешь войти», — говорит Лена на полпути вниз по лестнице, зная, что Кара услышит ее из-за стеклянной двери. Она приземляется на пол, когда супергерой входит, без своей обычной бравады — только мягкая нерешительность.
Она подходит немного ближе, прежде чем сложить руки за спиной и нежно улыбнуться.
«Привет, Лена». Она смотрит на дочь. «Лори».
Лори улыбается. «Эхрош:бэм, а Йею».
В какой-то момент глаза Кары расширяются, и Лена понимает, что Лори, должно быть, говорила на их родном языке — ее сердце разрывается от воспоминаний о болезненном прошлом, которые Кара позволила ей увидеть.
Лори кладет руку на плечо Лены и быстро целует ее в висок. «Я дам вам двоим немного времени поговорить».
Она пожимает ему руку еще раз, прежде чем выйти на веранду и уйти, оставив их двоих смотреть друг на друга в лучах заката, тихих, нерешительных, балансирующих на грани чего-то нежного и прекрасного.
«Привет, мам».
Что-то сжимается в груди Кары, когда Kryptahniuo выскальзывает изо рта Лори, словно шелк, без акцента, с идеальными интонациями, словно она не слышала их с тех пор, как ее собственная мать в последний раз прощалась с ней, — и внезапно весь момент превращается в ансамбль дома вдали от дома. Заходящее солнце светится красным от тоски по дому, проникая в квартиру Лены через двухэтажную стеклянную стену и принося призраки утра в городе Аргос, скользящие по краям ее сознания.
Лори, на несколько дюймов выше Лены, с таким же лицом и такой же улыбкой, но с глазами Кары, с языком Кары , целующая Лену в висок, прежде чем уйти с нежным взглядом, — все это так обыденно, и все же в душе Кары есть пустота, которая жаждет заполнить утра ее жизни этим моментом, этой знакомостью. Это может быть боль в ее груди.
Большая часть боли, когда Лори осторожно отходит, потому что Лена стоит там, такая мучительно красивая в высоких тенях, отбрасываемых на открытое, широкое пространство. Закат высвечивает каштановые отблески в ее темных волосах, как крепкое, всеобъемлющее тепло углей в томящемся костре, выманивая янтарные солнечные лучи, которые окутывают ее внутренние радужки — глаза Лены обычно такие яркие, зеленовато-зеленые, окруженные кольцом темно-синего, но сейчас они напоминают Каре о молодой траве, пробивающейся сквозь выцветшие красные кирпичи старого сада у моря.
Взгляд Кары скользит по ее бледной коже, по ее щекам, которые всегда выглядят слегка румяными, словно капли розовой воды на пергаменте, и по фиолетовому цвету, распускающемуся из пореза на губе.
«Тебе больно», — выдыхает она, бросаясь вперед, руки поднимаются, чтобы обнять ее, осмотреть рану — она останавливается, держа кончики пальцев всего в нескольких дюймах от лица Лены, замирая от внезапного скачка ее человеческого сердцебиения. Глаза Лены порхают от руки Кары к ее лицу, как застенчивые бабочки. Она подносит собственные пальцы к губам, осторожно нажимая, прежде чем подпереть подбородок и отвести глаза, и Кара слышит, как ее дыхание прерывисто в груди рядом с биением ее сердца колибри.
«Я в порядке». Голос Лены шелестит и мягок в бархатном воздухе между ними. Она снова поднимает глаза, и Кара не может не сосредоточить внимание на том, как изящно мерцают ее ресницы. «Не волнуйся».
Кара хмурит брови. «Больно?»
Лена качает головой, глядя на руки, все еще парящие около ее лица. Кара опускает их по бокам, робко отодвигаясь немного от личного пространства Лены.
«Мне... мне жаль, что ты пострадала», — говорит она, и чувство вины грызет впадину в горле. Лена хмурит брови в насмешливой улыбке, наклоняя голову именно так — несколько прядей темных волос падают ей на плечо от этого движения.
«Тебе не за что извиняться», — полусмеясь она. «Если что, то мне следует извиниться. В конце концов, это моя мать напала на тебя».
Кара хмурится, заламывая руки. «Ты не отвечаешь за действия своей матери, Лена».
То, как ее улыбка становится немного шире от кроткого недоверия, заставляет Кару снова сделать шаг вперед и стереть слизь с уголка рта, чтобы как-то заставить ее понять, насколько она не заслуживает нести всю эту тяжесть, — но ее пыл снова застывает в груди, и она просто крепко сжимает руки.
«Итак, — начинает она, пытаясь удержаться от побуждения покачнуться на каблуках. — Фамилия Лори…»
Лена скрещивает одну руку на груди и обхватывает другой локоть, слегка уязвимо, как она это делает, перенося вес. «Дэнверс».
Кара вздыхает. «И она может…»
Она делает неопределенные движения руками, пытаясь изобразить полет или что-то еще, чтобы перейти к разговору о слоне в комнате, но тихий смех Лены останавливает ее. Ее рука снова падает на бок, а Лена нерешительно кусает губу, улыбка превращается в более мягкое, более торжественное выражение.
«Всё в порядке, Кара», — шепчет она.
И Кара чувствует, как что-то уходит из ее плеч, словно щепки встают на место — конечно, конечно, Лена знает. Было бы глупо думать, что она не соединила бы все воедино после вспышки Лори, но, более того, есть что-то в том, как она улыбается им двоим — в том, как ее глаза всегда видят сквозь смущенную неуклюжесть Кары Дэнверс и самоуверенное бахвальство Супергерл, в том, как в какой-то момент она перестала быть такой обескураженной из-за внезапных отъездов Кары или такой удивленной из-за внезапных встреч Супергерл.
Сине-зелено-янтарные глаза смотрят в ее глаза — только на нее. Кара.
(Намек на ее собственную исключительность звучит так просто, так правильно в устах Лены.)
«Прости, что не сказала тебе раньше». Извинение звучит так вяло. Лена просто улыбается.
«Не надо. Мне не было смысла знать».
Улыбка на ее лице искренняя, без намека на упрек или сарказм, но Кара все равно чувствует, как ее желудок делает неуклюжее сальто.
«И все же я…»
«Кара». Лена нежно сжимает ее предплечье, посылая по ее костям цветущий цветок тепла. «Это твой секрет, который ты можешь рассказать. Ты бы рассказала мне, если бы тебе было нужно».
Кара смотрит себе под ноги. «Я не хочу, чтобы ты думала, что это потому, что я тебе не доверяла. Я доверяю».
«Я знаю». Лена сжимает ее руку один раз, прежде чем отпустить, отходит, чтобы прислониться к спинке одного из ее диванов и вздохнуть. «Я не буду... лгать», — говорит она с легким смехом, скрещивая руки и на мгновение прижимая подбородок — она смотрит на Кару с небольшой кривой усмешкой губ и нахмуренными бровями. «Некоторое время я была немного зла. Я чувствовала, что ты пытаешься подобраться ко мне, чтобы следить за мной, потому что я Лютор».
Кара делает поспешный шаг вперед, тянется рукой к Лене, горло сжимается. «Это было не так...»
«Я знаю, Кара», — успокаивает ее Лена, глядя на руку, парящую около нее. «Я была такой, какой я себя чувствовала сначала, но сейчас я чувствую себя иначе». Она сжимает руки на коленях. «После всего, что ты для меня сделала, было бы глупо с моей стороны держать на тебя такую обиду».
Лена так мягко и искренне улыбается ей, что Кара нерешительно подходит и опирается на диван рядом с Леной, нервно теребя руками.
«Ты не сердишься на меня?»
Лена коротко смеется. «Конечно, нет, у меня нет на то причин. Это не было бы таким уж секретом, если бы ты рассказывала всем, кого встречала». Она ухмыляется Каре, прежде чем покачать головой. «Я знала, что ты мне скажешь, если мне нужно будет знать».
Что-то в груди Кары ощущается пустым, как будто она... недовольна ответом Лены. Как будто должно быть больше злости, или больше вины, или что-то в этом роде. Она делает глубокий вдох.
«Я... Спасибо».
Лена снова грустно улыбается, прежде чем отодвинуться и посмотреть на свои руки. «О Лори…»
Кара делает глубокий вдох.
«Мы не...» — Лена перестает хмуриться, словно борется со словами. «Нам не обязательно говорить о нас».
Кара хмурит брови, чувствуя себя... несчастной.
"О нас?"
Лена кивает. «Я имею в виду, что последствия того, что родители Лори — это ты и я,...» Она фыркает. «Неловко, в лучшем случае. Что касается твоего парня и того, что я чувствую к тебе».
Мозг Кары делает что-то похожее на звук скрипящей пластинки, и она моргает несколько раз.
«Как ты… ко мне относишься?»
Лена пристально смотрит на нее, а затем отворачивается с преувеличенно сжатой улыбкой.
«Ну», — говорит она, прочищая горло. «Это унизительно». Она смеется так, как смеются люди, когда они взывают о помощи внутри. «Я думала, ты уже наверняка понял это».
«Я...» Кара резко сглатывает. У нее сдавливает горло, что-то вроде страха , даже когда все части встают на свои места. (Конечно, сердцебиение Лены всегда учащается рядом с ней. Напряжение спадает с ее плеч, как ни с кем другим, когда они вместе, и она всегда наслаждается временем, проведенным с Карой, как подсолнух, тоскующий по горизонту, — все эти мелочи заставляют грудь Кары вспыхивать чем-то вроде радости.
И теперь она не может перестать думать о каменном молчании Уинна и убитом горем лице Мон-Эла.)
«Лена, я понятия не имел, я так...»
«Пожалуйста, не надо», — говорит Лена, поспешно кладя свою руку на руку Кары. «Пожалуйста, не извиняйся». Она поднимает взгляд, искренняя мольба в морщинке на лбу и блеск в глазах. «Это мои чувства. Я несу за них ответственность, и никто другой».
Кара зажмуривается, пытаясь выровнять дыхание.
«Я не знал».
Лена проводит большим пальцем по костяшке пальца Кары.
«И тут не о чем извиняться».
Кара хмурится, глядя на нее.
«Я не хочу... сбивать тебя с толку или причинять тебе боль, я...»
«Ты не играла», — настаивает Лена. «Поверь мне, Кара, со мной уже играли», — говорит она с коротким смешком (грудь Кары вздрагивает), «и ты была…» — вздыхает она. «Ты была прекрасным другом».
И снова эта пустота, эта беспокойная неудовлетворенность, словно ожидание еще одной ступеньки наверху лестницы и спотыкание — ее плечи почему-то слабеют, и она понимает, что напрягалась для борьбы, которая не началась.
«Почему ты не…» — Кара кусает нижнюю губу. «Почему ты мне не сказала?»
Лена снова кладет руку на колено и слегка отклоняется в сторону.
«Я имела в виду, когда сказала, что ты мой единственный друг в этом городе. И никто не был рядом со мной так, как ты, никогда». Она снова безразлично смеется. «Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя неловко или, что еще хуже, потерять тебя».
Кара яростно качает головой. «Ты бы меня не потеряла — я бы тебя так не бросила».
Лена грустно ей улыбается. «Я знаю. Это тоже часть того, почему. Ты такая…» Она замолкает и на мгновение хмурится, глядя в потолок. «Ты такая бескорыстная. Ты бы так сильно напрягала себя, чтобы приспособиться ко мне, а я этого не хотела». Она качает головой. «Ты рассказывала мне, как сильно все изменилось, когда тебе пришлось впервые делить сестру — я не хотела усложнять тебе жизнь еще больше. Я хотела быть хотя бы наполовину таким же хорошим другом, каким ты был для меня». Она вздыхает. «Я хочу быть».
Кара видит решимость Лены, ее горячую заботу, и она пытается придумать что-то еще, чтобы сказать, а не автоматические извинения, подступающие к ее горлу.
«Похоже, через двадцать два года я изобрету предохранитель от случайных путешествий во времени», — продолжает Лена, вздыхая. «Когда эта версия меня придет спасать Лори, нам сотрут память. Что, — смеется она, — немного пугает, но… Необходимо, я полагаю. Мы вернемся к нашей обычной жизни без каких-либо потрясающих откровений о будущем. Мы можем просто… подождать до тех пор».
Просто ждать. Просто игнорировать тот факт, что у них двоих есть общая дочь, пока они не забудут. Кара чувствует себя плохо.
«Да», — говорит она, кивая. «Это было бы... это, наверное, было бы проще всего».
Она не знает, почему она кивает и соглашается — может, просто так. Так проще, чем смириться с тем, что у нее будет ребенок от человека, с которым она сейчас не встречается, а она уже любит этого ребенка.
Из квартиры доносится слабый стон.
«Бу».
Кара смеется и поворачивается к стеклу, слегка закидывая ногу на спинку дивана.
« Лори . Я думал, ты дашь нам минутку поговорить».
Лена хмурится, сбитая с толку, пока на веранде не появляется раздраженная Лори. Она волочит ноги, пока не оказывается прижатой к стеклу, корча им обоим бесконечно несчастное лицо.
«Останься хотя бы на ужин?» — бормочет она. «Мне так много нужно вам обоим рассказать».
Кара смеется, поворачиваясь к Лене с немного застенчивой улыбкой.
«Что она говорит?» — спрашивает Лена, ошеломленная. Кара проводит рукой по волосам.
«Она хочет, чтобы я остался на ужин».
Лена закатывает глаза, бросая взгляд на Лори. «Тебе не обязательно это делать. После всего, что произошло сегодня, я уверена, ты измотана...»
«Нет, я...» Кара улыбается, складывая руки вместе. «Я бы с удовольствием. Если вы не против, конечно, я могу просто уйти, если я вам надоедаю...»
«Нет, нет, конечно, нет — мы бы с удовольствием вас приняли, если бы вы этого хотели. Опять же, вам не обязательно...»
Ей удается продержаться до конца, не давая голосу задрожать, так что это маленькие победы, по крайней мере — она наконец-то смотрит на Лори красными глазами и криво, натянуто улыбается. Лори просто смотрит на нее с таким грустным лицом — нахмуренные брови, опущенный рот, наклоненная голова. Через мгновение она тянется вперед и берет обе руки Лены в свои.
«Мама, я не могу... Я не могу вспомнить ни одного случая, когда я была расстроена из-за тебя, а ты не сделала это лучше». Она проводит большими пальцами по тыльной стороне ладоней Лены. «И не потому, что ты всегда уступала или баловала меня — ты садилась со мной и разговаривала, пыталась понять, что я чувствую. Неважно, насколько ты была занята на работе, ты всегда находила время, чтобы убедиться, что мы понимаем друг друга». Лори качает головой и грустно улыбается. «Ты была моей лучшей подругой с тех пор, как я себя помню».
Лена держится за руки Лори, сжимая ее пальцы все сильнее и сильнее с каждым словом, пытаясь сдержать слезы. Мысль об этом — о том, что она мать, которую она всегда хотела, о том, кем она не знает, как быть — заставляет каждое биение сердца ныть, как от синяка, каким-то образом заставляет все старые раны в ее воспоминаниях открываться, как будто завтра не наступит. Она быстро отдергивает одну руку, чтобы поймать слезу, которая проступает, отворачивая лицо.
«О, Боже, пожалуйста, не плачь», — шмыгает носом Лори, вытирая глаза. «Ты заставляешь меня плакать».
«Ничего не могу с собой поделать», — смеется Лена, отдергивая другую руку и используя основания ладоней, чтобы остановить слезы. «Я всегда была немного плаксой».
«Я знаю », — смеется Лори, громко шмыгая носом. «Я получила это от тебя».
Она делает глубокий вдох, поднимает лицо и моргает, глядя в потолок, как это сделала ее мать несколько минут назад, а затем смотрит в окно на веранду внизу.
«Она вернулась».
Лена поворачивается, и, конечно же, Супергерл неловко машет рукой из-за одного из шезлонгов. Лена фыркает, прежде чем подтянуться к краю кровати и спуститься вниз, чтобы поприветствовать ее, Лори следует за ней.
«Ты можешь войти», — говорит Лена на полпути вниз по лестнице, зная, что Кара услышит ее из-за стеклянной двери. Она приземляется на пол, когда супергерой входит, без своей обычной бравады — только мягкая нерешительность.
Она подходит немного ближе, прежде чем сложить руки за спиной и нежно улыбнуться.
«Привет, Лена». Она смотрит на дочь. «Лори».
Лори улыбается. «Эхрош:бэм, а Йею».
В какой-то момент глаза Кары расширяются, и Лена понимает, что Лори, должно быть, говорила на их родном языке — ее сердце разрывается от воспоминаний о болезненном прошлом, которые Кара позволила ей увидеть.
Лори кладет руку на плечо Лены и быстро целует ее в висок. «Я дам вам двоим немного времени поговорить».
Она пожимает ему руку еще раз, прежде чем выйти на веранду и уйти, оставив их двоих смотреть друг на друга в лучах заката, тихих, нерешительных, балансирующих на грани чего-то нежного и прекрасного.
«Привет, мам».
Что-то сжимается в груди Кары, когда Kryptahniuo выскальзывает изо рта Лори, словно шелк, без акцента, с идеальными интонациями, словно она не слышала их с тех пор, как ее собственная мать в последний раз прощалась с ней, — и внезапно весь момент превращается в ансамбль дома вдали от дома. Заходящее солнце светится красным от тоски по дому, проникая в квартиру Лены через двухэтажную стеклянную стену и принося призраки утра в городе Аргос, скользящие по краям ее сознания.
Лори, на несколько дюймов выше Лены, с таким же лицом и такой же улыбкой, но с глазами Кары, с языком Кары , целующая Лену в висок, прежде чем уйти с нежным взглядом, — все это так обыденно, и все же в душе Кары есть пустота, которая жаждет заполнить утра ее жизни этим моментом, этой знакомостью. Это может быть боль в ее груди.
Большая часть боли, когда Лори осторожно отходит, потому что Лена стоит там, такая мучительно красивая в высоких тенях, отбрасываемых на открытое, широкое пространство. Закат высвечивает каштановые отблески в ее темных волосах, как крепкое, всеобъемлющее тепло углей в томящемся костре, выманивая янтарные солнечные лучи, которые окутывают ее внутренние радужки — глаза Лены обычно такие яркие, зеленовато-зеленые, окруженные кольцом темно-синего, но сейчас они напоминают Каре о молодой траве, пробивающейся сквозь выцветшие красные кирпичи старого сада у моря.
Взгляд Кары скользит по ее бледной коже, по ее щекам, которые всегда выглядят слегка румяными, словно капли розовой воды на пергаменте, и по фиолетовому цвету, распускающемуся из пореза на губе.
«Тебе больно», — выдыхает она, бросаясь вперед, руки поднимаются, чтобы обнять ее, осмотреть рану — она останавливается, держа кончики пальцев всего в нескольких дюймах от лица Лены, замирая от внезапного скачка ее человеческого сердцебиения. Глаза Лены порхают от руки Кары к ее лицу, как застенчивые бабочки. Она подносит собственные пальцы к губам, осторожно нажимая, прежде чем подпереть подбородок и отвести глаза, и Кара слышит, как ее дыхание прерывисто в груди рядом с биением ее сердца колибри.
«Я в порядке». Голос Лены шелестит и мягок в бархатном воздухе между ними. Она снова поднимает глаза, и Кара не может не сосредоточить внимание на том, как изящно мерцают ее ресницы. «Не волнуйся».
Кара хмурит брови. «Больно?»
Лена качает головой, глядя на руки, все еще парящие около ее лица. Кара опускает их по бокам, робко отодвигаясь немного от личного пространства Лены.
«Мне... мне жаль, что ты пострадала», — говорит она, и чувство вины грызет впадину в горле. Лена хмурит брови в насмешливой улыбке, наклоняя голову именно так — несколько прядей темных волос падают ей на плечо от этого движения.
«Тебе не за что извиняться», — полусмеясь она. «Если что, то мне следует извиниться. В конце концов, это моя мать напала на тебя».
Кара хмурится, заламывая руки. «Ты не отвечаешь за действия своей матери, Лена».
То, как ее улыбка становится немного шире от кроткого недоверия, заставляет Кару снова сделать шаг вперед и стереть слизь с уголка рта, чтобы как-то заставить ее понять, насколько она не заслуживает нести всю эту тяжесть, — но ее пыл снова застывает в груди, и она просто крепко сжимает руки.
«Итак, — начинает она, пытаясь удержаться от побуждения покачнуться на каблуках. — Фамилия Лори…»
Лена скрещивает одну руку на груди и обхватывает другой локоть, слегка уязвимо, как она это делает, перенося вес. «Дэнверс».
Кара вздыхает. «И она может…»
Она делает неопределенные движения руками, пытаясь изобразить полет или что-то еще, чтобы перейти к разговору о слоне в комнате, но тихий смех Лены останавливает ее. Ее рука снова падает на бок, а Лена нерешительно кусает губу, улыбка превращается в более мягкое, более торжественное выражение.
«Всё в порядке, Кара», — шепчет она.
И Кара чувствует, как что-то уходит из ее плеч, словно щепки встают на место — конечно, конечно, Лена знает. Было бы глупо думать, что она не соединила бы все воедино после вспышки Лори, но, более того, есть что-то в том, как она улыбается им двоим — в том, как ее глаза всегда видят сквозь смущенную неуклюжесть Кары Дэнверс и самоуверенное бахвальство Супергерл, в том, как в какой-то момент она перестала быть такой обескураженной из-за внезапных отъездов Кары или такой удивленной из-за внезапных встреч Супергерл.
Сине-зелено-янтарные глаза смотрят в ее глаза — только на нее. Кара.
(Намек на ее собственную исключительность звучит так просто, так правильно в устах Лены.)
«Прости, что не сказала тебе раньше». Извинение звучит так вяло. Лена просто улыбается.
«Не надо. Мне не было смысла знать».
Улыбка на ее лице искренняя, без намека на упрек или сарказм, но Кара все равно чувствует, как ее желудок делает неуклюжее сальто.
«И все же я…»
«Кара». Лена нежно сжимает ее предплечье, посылая по ее костям цветущий цветок тепла. «Это твой секрет, который ты можешь рассказать. Ты бы рассказала мне, если бы тебе было нужно».
Кара смотрит себе под ноги. «Я не хочу, чтобы ты думала, что это потому, что я тебе не доверяла. Я доверяю».
«Я знаю». Лена сжимает ее руку один раз, прежде чем отпустить, отходит, чтобы прислониться к спинке одного из ее диванов и вздохнуть. «Я не буду... лгать», — говорит она с легким смехом, скрещивая руки и на мгновение прижимая подбородок — она смотрит на Кару с небольшой кривой усмешкой губ и нахмуренными бровями. «Некоторое время я была немного зла. Я чувствовала, что ты пытаешься подобраться ко мне, чтобы следить за мной, потому что я Лютор».
Кара делает поспешный шаг вперед, тянется рукой к Лене, горло сжимается. «Это было не так...»
«Я знаю, Кара», — успокаивает ее Лена, глядя на руку, парящую около нее. «Я была такой, какой я себя чувствовала сначала, но сейчас я чувствую себя иначе». Она сжимает руки на коленях. «После всего, что ты для меня сделала, было бы глупо с моей стороны держать на тебя такую обиду».
Лена так мягко и искренне улыбается ей, что Кара нерешительно подходит и опирается на диван рядом с Леной, нервно теребя руками.
«Ты не сердишься на меня?»
Лена коротко смеется. «Конечно, нет, у меня нет на то причин. Это не было бы таким уж секретом, если бы ты рассказывала всем, кого встречала». Она ухмыляется Каре, прежде чем покачать головой. «Я знала, что ты мне скажешь, если мне нужно будет знать».
Что-то в груди Кары ощущается пустым, как будто она... недовольна ответом Лены. Как будто должно быть больше злости, или больше вины, или что-то в этом роде. Она делает глубокий вдох.
«Я... Спасибо».
Лена снова грустно улыбается, прежде чем отодвинуться и посмотреть на свои руки. «О Лори…»
Кара делает глубокий вдох.
«Мы не...» — Лена перестает хмуриться, словно борется со словами. «Нам не обязательно говорить о нас».
Кара хмурит брови, чувствуя себя... несчастной.
"О нас?"
Лена кивает. «Я имею в виду, что последствия того, что родители Лори — это ты и я,...» Она фыркает. «Неловко, в лучшем случае. Что касается твоего парня и того, что я чувствую к тебе».
Мозг Кары делает что-то похожее на звук скрипящей пластинки, и она моргает несколько раз.
«Как ты… ко мне относишься?»
Лена пристально смотрит на нее, а затем отворачивается с преувеличенно сжатой улыбкой.
«Ну», — говорит она, прочищая горло. «Это унизительно». Она смеется так, как смеются люди, когда они взывают о помощи внутри. «Я думала, ты уже наверняка понял это».
«Я...» Кара резко сглатывает. У нее сдавливает горло, что-то вроде страха , даже когда все части встают на свои места. (Конечно, сердцебиение Лены всегда учащается рядом с ней. Напряжение спадает с ее плеч, как ни с кем другим, когда они вместе, и она всегда наслаждается временем, проведенным с Карой, как подсолнух, тоскующий по горизонту, — все эти мелочи заставляют грудь Кары вспыхивать чем-то вроде радости.
И теперь она не может перестать думать о каменном молчании Уинна и убитом горем лице Мон-Эла.)
«Лена, я понятия не имел, я так...»
«Пожалуйста, не надо», — говорит Лена, поспешно кладя свою руку на руку Кары. «Пожалуйста, не извиняйся». Она поднимает взгляд, искренняя мольба в морщинке на лбу и блеск в глазах. «Это мои чувства. Я несу за них ответственность, и никто другой».
Кара зажмуривается, пытаясь выровнять дыхание.
«Я не знал».
Лена проводит большим пальцем по костяшке пальца Кары.
«И тут не о чем извиняться».
Кара хмурится, глядя на нее.
«Я не хочу... сбивать тебя с толку или причинять тебе боль, я...»
«Ты не играла», — настаивает Лена. «Поверь мне, Кара, со мной уже играли», — говорит она с коротким смешком (грудь Кары вздрагивает), «и ты была…» — вздыхает она. «Ты была прекрасным другом».
И снова эта пустота, эта беспокойная неудовлетворенность, словно ожидание еще одной ступеньки наверху лестницы и спотыкание — ее плечи почему-то слабеют, и она понимает, что напрягалась для борьбы, которая не началась.
«Почему ты не…» — Кара кусает нижнюю губу. «Почему ты мне не сказала?»
Лена снова кладет руку на колено и слегка отклоняется в сторону.
«Я имела в виду, когда сказала, что ты мой единственный друг в этом городе. И никто не был рядом со мной так, как ты, никогда». Она снова безразлично смеется. «Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя неловко или, что еще хуже, потерять тебя».
Кара яростно качает головой. «Ты бы меня не потеряла — я бы тебя так не бросила».
Лена грустно ей улыбается. «Я знаю. Это тоже часть того, почему. Ты такая…» Она замолкает и на мгновение хмурится, глядя в потолок. «Ты такая бескорыстная. Ты бы так сильно напрягала себя, чтобы приспособиться ко мне, а я этого не хотела». Она качает головой. «Ты рассказывала мне, как сильно все изменилось, когда тебе пришлось впервые делить сестру — я не хотела усложнять тебе жизнь еще больше. Я хотела быть хотя бы наполовину таким же хорошим другом, каким ты был для меня». Она вздыхает. «Я хочу быть».
Кара видит решимость Лены, ее горячую заботу, и она пытается придумать что-то еще, чтобы сказать, а не автоматические извинения, подступающие к ее горлу.
«Похоже, через двадцать два года я изобрету предохранитель от случайных путешествий во времени», — продолжает Лена, вздыхая. «Когда эта версия меня придет спасать Лори, нам сотрут память. Что, — смеется она, — немного пугает, но… Необходимо, я полагаю. Мы вернемся к нашей обычной жизни без каких-либо потрясающих откровений о будущем. Мы можем просто… подождать до тех пор».
Просто ждать. Просто игнорировать тот факт, что у них двоих есть общая дочь, пока они не забудут. Кара чувствует себя плохо.
«Да», — говорит она, кивая. «Это было бы... это, наверное, было бы проще всего».
Она не знает, почему она кивает и соглашается — может, просто так. Так проще, чем смириться с тем, что у нее будет ребенок от человека, с которым она сейчас не встречается, а она уже любит этого ребенка.
Из квартиры доносится слабый стон.
«Бу».
Кара смеется и поворачивается к стеклу, слегка закидывая ногу на спинку дивана.
« Лори . Я думал, ты дашь нам минутку поговорить».
Лена хмурится, сбитая с толку, пока на веранде не появляется раздраженная Лори. Она волочит ноги, пока не оказывается прижатой к стеклу, корча им обоим бесконечно несчастное лицо.
«Останься хотя бы на ужин?» — бормочет она. «Мне так много нужно вам обоим рассказать».
Кара смеется, поворачиваясь к Лене с немного застенчивой улыбкой.
«Что она говорит?» — спрашивает Лена, ошеломленная. Кара проводит рукой по волосам.
«Она хочет, чтобы я остался на ужин».
Лена закатывает глаза, бросая взгляд на Лори. «Тебе не обязательно это делать. После всего, что произошло сегодня, я уверена, ты измотана...»
«Нет, я...» Кара улыбается, складывая руки вместе. «Я бы с удовольствием. Если вы не против, конечно, я могу просто уйти, если я вам надоедаю...»
«Нет, нет, конечно, нет — мы бы с удовольствием вас приняли, если бы вы этого хотели. Опять же, вам не обязательно...»
