Две черные точки появились над горами, и Ксавьер едва не вскрикнул от радости. Наконец-то! Каким только чудом Ребекке удалось пробиться сквозь мощный заслон многовековых камней – неизвестно, но она определенно заслуживает премии.
- Назад! – крикнул он, отступая к стене. Sicarios последовали его примеру, освобождая вертолетную площадку.
Большой черный вертолет, вращая лопастями, опустился точно в ее центр. Ксавьер заметил на фюзеляже Багза Банни и раздраженно фыркнул. Впрочем, он еще никогда не был так рад видеть Мигеля Гарсиа, который высунулся из кабины и помахал рукой. На голове у него красовались огромные наушники.
- Pronto, pronto ! – крикнул он.
Медлить никто и не собирался.
Оба вертолета (на втором красовался кот Сильвестр, а за штурвалом сидел приземистый начальник охраны Шон) поднялись в воздух, забрав всех выживших. В кабине с Ксавьером оказались Гонсалес, Киан и Моралес. Нуньес взобрался последним и, тяжело дыша, повалился на пол. Мигель кивнул Тони, и тот, шагнув к барону, ногой спихнул его обратно на крышу. Тот брякнулся с высоты трех метров и закорчился от боли, не в силах даже вскрикнуть – удар вышиб весь воздух из легких.
- Что вы… – раскрыл рот Гонсалес, бросаясь к двери, но Мигель жестом остановил его.
- Я вам все объясню! – прокричал он. – Только поднимемся выше!
Он сказал что-то пилоту, и вертолет двинулся в сторону гор.
Через полчаса обе птички приземлились, и Киан первым выскочил из вертолета с пистолетом наизготовку. Но к ним спешили только двое: тоненький рыжеволосый парнишка и высокий блондин в белом халате.
- Как все прошло? – крикнул второй.
- Отлично!
Винт остановился, и Мигель выбрался из кабины, на ходу снимая наушники. Гонсалес не без опаски ступил на землю, следом плюхнулся Моралес, которого от души пнул Тони. Никто не сделал попытки помочь ему.
- А здесь неплохо. – Перес закурил сигару и сдвинул шляпу на затылок. – Надеюсь, мы не попали из огня да в полымя.
- Обижаете, сеньор Гилберто. – Мигель распахнул двери дома, и посетителей окатил холодный кондиционированный воздух. – Если бы я хотел от всех вас избавиться, попросту оставил бы там. Корнелиус, будь добр, принеси чего-нибудь освежающего.
Гости расположились в просторной гостиной. Еще в прошлый раз Ксавьера поразил контраст между хозяином и его натурой избалованного ребенка: здесь не было никаких мультяшек: ни «Звездных войн», ни чебурашек, ни так любимого Мигелем Тазза. Гостиная во вполне сдержанных тонах, везде чисто.
- Теперь вы объясните, что это такое? – спросил Гонсалес, принимая из рук Корнелиуса высокий бокал с чем-то зеленым.
- Тархун. – Мигель закинул ногу на ногу.
Гонсалес захлопал глазами.
- Что?
- Ваш напиток. Называется тархун.
- Да я не о том! – рассмеялся Гонсалес. – Почему вы столкнули Диего? Он не убился, конечно, но его наверняка грохнули.
- Сомневаюсь, что солдаты будут убивать своего же нанимателя.
В гостиной повисла тишина, даже непрестанно хнычущий Моралес замолк.
- Что вы сказали? – Перес сухо кашлянул. – Хотите сказать, их подослал Нуньес?
- Именно.
- Но какого…
- Все просто – борьба за власть. – Мигель щелкнул пальцами и указал на Ксавьера. – Вам стоило быть внимательней, когда выбирали возможных союзников.
Тот скрипнул зубами, но промолчал.
- Здесь мы можем договорить спокойно. – Мигель выудил из кармана пачку «M&M's». – На чем мы остановились, когда нас так бесцеремонно прервали?
- Мы обговаривали условия, – напомнил Гонсалес. – Не могу говорить за других, но я согласен.
- Как и я. – Перес пожал плечами. – Не вижу причин отказываться от выгодного контракта. А так как мы с доном Альваро теперь союзники, можем выступать как одна сторона договора.
Тот кивнул.
- Отлично. – Мигель закинул в рот горсть драже. – Все разногласия улажены. Ах да. – Он повернулся к вжавшемуся в кресло Моралесу. – Полагаю, ваш отец также примет участие. Мы позже ему позвоним, чтобы он лично подтвердил согласие. Передавайте ему пламенный привет. Свободны.
Моралес несмело поднялся и, опасаясь поворачиваться к участникам собрания спиной, попятился вслед за Корнелиусом прочь из гостиной.
Альваро Гонсалес поднялся и протянул Ксавьеру руку. Тот крепко ее пожал, скрепляя договор.
- Доставьте ваш товар в порт Веракрус послезавтра, – сказал он. – Дальше – моя забота. Взамен буду ждать сведения об Амадео Солитарио.
- Вы впервые произнесли имя вашего друга, – вставил Перес, закуривая. – Несмотря на то, что нам и так оно известно. Осторожничаете?
- Учусь на горьком опыте, – криво усмехнулся Ксавьер. – Но находящимся в этой комнате я могу доверять. Не так ли?
- Разумеется. – Перес ответил рукопожатием и вместе с Гонсалесом и двумя оставшимися в живых sicario покинул дом Мигеля.
- Что, черт побери, это значит? – тихо спросил Рауль.
Ксавьер едва не вздрогнул – парень стоял за спиной, а он даже не слышал, как тот подошел.
- О чем вы?
- Вы сказали, что отдадите им Энрике. Но не можете же вы отдать труп, значит, он жив?
Ксавьер молчал.
- Mierda . – Рауль нервно рассмеялся и прижал ладонь ко лбу, будто у него внезапно разболелась голова. – Нет, вы серьезно? Мой брат жив? И когда вы об этом узнали?
- Пару дней назад.
- Пару дней назад, – повторил Рауль. – И молчали. Почему? Что вам нужно от него?
- Ничего. – Ксавьер поднялся и привычным жестом хлопнул себя по нагрудному карману. – Мне нужно найти Амадео. Средства роли не играют.
- Вы… – голос Рауля дрогнул. – Вы… Что же вы творите? Средство? Он мой брат, а не какое-то там средство!
- Амадео тоже мой брат. И я предпочту спасти его, нежели того, к кому никакого отношения не имею.
Короткая вспышка на мгновение ослепила его. Ксавьер отступил на шаг, удивленно моргая, и коснулся разбитой губы.
Он поднял руку, останавливая шагнувшего к ним Киана. Ребекка с Йоханом замолкли и с интересом наблюдали за разыгравшейся сценой.
- Попридержите язык, – прошипел Рауль, потирая предплечье – удар хорошенько отдался в травмированной руке. – Если Энрике жив, я не дам вам убить его снова!
Ксавьер растер капли крови между пальцами.
- Насколько хорошо вы знаете вашего брата, Рауль?
- А вы как думаете?
- А все-таки?
Рауль раскрыл рот, чтобы высказать все, что думает о так бессовестно использовавшем его наркодельце, но, подумав, закрыл. С Энрике они никогда не были особенно близки, как обычно близки братья, но разве это повод…
- Вы и предположить не могли, что Энрике – стукач Наркоконтроля, ведь так? – спросил Ксавьер, снова усаживаясь.
- Да, – признал Рауль, не понимая, к чему ведет Санторо. – Он был жестким, требовательным, но никогда не жаловался. Ни на что. И уж точно не мог бы сдать…
- Тем не менее, он проделал этот фокус не впервые. Я имею в виду предательство. – Ксавьер достал из кармана белоснежный платок и промокнул разбитую губу. – Поэтому и спрашиваю: вы хорошо знаете вашего брата?
- Я… не уверен… – пролепетал Рауль. Вся его бравада и злость куда-то улетучились. – Но…
- Наше знакомство было коротким, но хорошим. Я даже на мгновение посчитал его своим другом, а он ударил меня ножом в спину. С тех пор я не доверяю ему, но несколько недель назад, как раз перед его гибелью – мнимой гибелью – мне пришлось связаться с ним, чтобы найти Амадео. Вас тогда здесь не было, поэтому вы не в курсе. Энрике согласился меня принять, мне даже показалось, что он этому рад. В то, что он чувствовал вину, я не верю. – Ксавьер усмехнулся и облизнул вновь закровоточившую губу. – Хотел сдать меня Наркоконтролю, чему помешал Мигель. Так скажите, кто из них мне дороже: Амадео или ваш брат?
Рауль молчал, не в силах заговорить. Язык присох к небу, он не мог вымолвить ни слова. На глазах выступили злые слезы, он совершенно не знал, что делать. Ксавьер подставил себя под удар, схлестнулся с картелями, рискуя жизнью, созвал собрание, с которого уйти живым мог лишь очень везучий человек. Он пожертвует чем и кем угодно ради Амадео! Черт, даже сам Рауль проникся этим печальным принцем, с удивительной стойкостью сносящим жестокие удары судьбы! Даже он сам пошел спасать его от банды Флавио, хотя видел его лишь раз, и достопамятная встреча закончилась не слишком приятно!
Но Энрике все еще оставался его братом. Далеким, высокомерным, никогда не снисходящим до похвалы, но братом. И желание спасти обоих разрывало Рауля на части.
- Вернусь на асьенду Гальярдо, – наконец прохрипел он и, отмахнувшись от Корнелиуса, выбежал на улицу.
- У тебя что, крыша поехала?! – разорялся Хесус, меряя шагами комнатушку. Амадео вжался в диван – и без того небольшое пространство стало еще меньше, и он с трудом подавлял приступы клаустрофобии. – Как ты мог отдать картель Санторо?! Это же твое детище! Нет, наше детище, мы столько лет им управляли, строили кирпичик за кирпичиком, а ты взял его и просто подарил!
- Во-первых, не я, а Рауль. – Энрике устало провел рукой по лицу. – А во-вторых, с каких пор ты приравниваешь себя ко мне? Ты – мой помощник, но не глава картеля, не равноправный партнер, чтобы так переживать.
Хесус побагровел, на лбу вздулась вена. Он собирался что-то сказать, но лишь сильнее сжал кулаки и промолчал.
- Не оспаривай мои решения, это единственное правило, которого я прошу тебя придерживаться. Ты об этом прекрасно знаешь. – Энрике потянулся за едва початой бутылкой мескаля. – И не кричи, у меня от тебя голова раскалывается.
- Я считаю, что это было крайне необдуманное решение, – прошипел Хесус. – Почему не оставил все Раулю? Он все же член семьи.
- Кровь роли не играет, а Рауль не хочет заниматься наркобизнесом. Мне давно надо было это понять. Если бы я так долго не тянул, возможно, все было бы совсем иначе. Ты знаешь, что Катарина мертва?
- Конечно, я же был в больнице, когда Рауля привезли туда с огнестрелом. – В голосе Хесуса послышалась издевка. – Но какое это имеет значение…
- Только ее смерть помогла мне осознать, как я ошибался. – Энрике отхлебнул мескаль прямо из горла. – И как она и Рауль были мне дороги. Я больше не могу заставлять его делать то, что ему не по душе. Тем более он может пострадать или даже погибнуть.
- Тогда назначил бы кого-нибудь другого! У тебя в клане полно людей, которые…
- Которые – что? Лучше знают бизнес, чем Санторо? Брось, Хесус, ты прекрасно знаешь, что лучшего кандидата не найти. Я уверен, что под его началом картель будет процветать, зачем мне искать кого-то еще?
- А почему сам не хочешь вернуться?
- Во-первых, за мной охотится УБН. Пусть они думают, что я мертв, стоит мне только вылезти – и меня тут же арестуют. И второе: картели тоже точат на меня зуб. Если я покажусь, результат ты знаешь.
- Не будь трусом!
- Я не трус! – Энрике треснул кулаком по подлокотнику. – Но я не хочу. Я устал. Я больше не могу. Я столько людей потерял, в том числе и самого себя. Если Санторо угодно, может отдать картель на растерзание другим, мне этот бизнес больше не нужен.
Хесус готов был лопнуть от злости. На пол закапала кровь – он так сильно стиснул кулаки, что ногти впились в ладони.
- Ты совершаешь ошибку, Энрике, – прошипел он. – Большую ошибку.
- Ну так останови меня. – Гальярдо отрешенно уставился в окно. – Только теперь уже бесполезно. Жив я или мертв – не имеет никакого значения.
Хесус вылетел из комнатушки, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась побелка. Амадео осторожно выпрямился и тихо спросил:
- Что это значит? Ваш картель теперь принадлежит Ксавьеру?
Энрике кивнул.
- Но почему? Зачем вы это сделали?
- Вы слышали ответ. Я считаю, что только Ксавьер справится с ним. Если ему не нужна лишняя головная боль, пусть делает с ним что хочет.
- Вы только сегодня узнали о смерти Катарины, так?
Энрике снова кивнул.
- Пабло рассказал. Понятия не имею, почему Хесус не сообщил мне раньше. От чего пытался меня оградить? Он прекрасно знал о наших отношениях, даже когда она впала в кому, я не сильно огорчился. – Он усмехнулся. – Лишь эгоистично порадовался, что не придется ничего объяснять. Но теперь… Я и сам не понимаю, почему мне так грустно.
- Потому что она ваша сестра. – Амадео наклонился вперед, пытаясь поймать взгляд Энрике. – Вы видели, как она растет, как влюбляется, как смеется и грустит. Пусть вы и отстранялись, но не могли все это игнорировать. – Он помолчал. – Я большую часть жизни рос со старшим братом, но так и не смог его полюбить, как ни старался. Вдобавок он сделал ужасную вещь, за которую я до сих пор не могу его простить. У вас все по-другому, Энрике.
- Вовсе не по-другому. Если бы Катарина узнала, какую ужасную вещь сделал я, она бы никогда меня не простила.
- Возможно. Но ваших чувств к ней это не меняет.
Энрике потер налитые кровью глаза и отхлебнул из бутылки. Пил он слишком много.
- А вы смогли бы простить меня? Вы едва не размозжили мне голову, когда я рассказал вам правду. Смогли бы?
- Я бы с удовольствием заставил вас страдать так, как страдал дон Грегорио. Но простить? – Амадео покачал головой. – Я не вправе этого делать. Вам нужно не мое прощение.
Энрике задумчиво кивнул.
- Да. Наверное, вы правы. – Он поднялся и, прихватив бутылку, направился к выходу. – Ложитесь спать, уже поздно.
- Но…
Дверь захлопнулась, и Амадео остался один. С тяжелым вздохом улегся и уставился в потолок. Ксавьер забрал себе картель Гальярдо, он совсем сошел с ума? Еще недавно клялся и божился, что ни за что не свяжется с Мексикой, а теперь сам встал во главе одного из картелей! Неужели это все из-за него, из-за Амадео? К чему такие риски?
И почему Мигель не сообщит, что с ним все в порядке? Ксавьер не стал бы так рисковать понапрасну, значит, не знает, что Амадео ничего не грозит. Почему Мигель молчит?
Амадео застонал и прижал ладони к глазам. Господи, он уже ничего не понимал! Он потерял нить игры после того, как Мигель встретил его на аэродроме, и с тех пор никак не мог схватить ее, чтобы распутать клубок. Скорей бы встретиться с Ксавьером, он должен объяснить, зачем ему понадобилось лезть в этот серпентарий!
В патио Энрике прихлебывал мескаль, глядя на подернутое смогом небо. Где-то пробивались немногочисленные звезды, но по большей части он видел перед собой темную муть.
- Прощение, – прошептал он и сделал большой глоток из почти пустой бутылки. – Я не имею на него права.
Ксавьера разбудил гудок автомобиля. Непрерывный, будто кто-то упал грудью на клаксон, он разрывал остатки сна, как тонкую материю, пронзал ранее утро требовательной визгливой трелью.
- Какого черта? – прошептал Ксавьер, с трудом отрывая голову от подушки.
Он полночи не мог заснуть, бродил туда-сюда по вилле Мигеля, то и дело натыкаясь на несущего стражу Тони. И когда наконец удалось задремать, раздался этот навязчивый пронзительный гудок.
Ксавьер оделся и вышел из дома.
Солнце только-только встало, заливая золотистым светом посыпанную гравием площадку перед домом. Шон уже открыл ворота, впуская автомобиль, луч сверкнул на лобовом стекле, и Ксавьер прищурился.
- Доброе утро, сеньор Ксавьер! – приветствовал Гонсалес, выходя из машины. – Прошу прощения за ранний визит, но кое-кто хотел вас увидеть, прежде чем стать подпиткой для кактусов и пищей для стервятников.
Ксавьер озадаченно нахмурился.
- Не пойму, о чем вы, сеньор Гонсалес. Не слишком ли рано для ребусов?
- Назад! – крикнул он, отступая к стене. Sicarios последовали его примеру, освобождая вертолетную площадку.
Большой черный вертолет, вращая лопастями, опустился точно в ее центр. Ксавьер заметил на фюзеляже Багза Банни и раздраженно фыркнул. Впрочем, он еще никогда не был так рад видеть Мигеля Гарсиа, который высунулся из кабины и помахал рукой. На голове у него красовались огромные наушники.
- Pronto, pronto ! – крикнул он.
Медлить никто и не собирался.
Оба вертолета (на втором красовался кот Сильвестр, а за штурвалом сидел приземистый начальник охраны Шон) поднялись в воздух, забрав всех выживших. В кабине с Ксавьером оказались Гонсалес, Киан и Моралес. Нуньес взобрался последним и, тяжело дыша, повалился на пол. Мигель кивнул Тони, и тот, шагнув к барону, ногой спихнул его обратно на крышу. Тот брякнулся с высоты трех метров и закорчился от боли, не в силах даже вскрикнуть – удар вышиб весь воздух из легких.
- Что вы… – раскрыл рот Гонсалес, бросаясь к двери, но Мигель жестом остановил его.
- Я вам все объясню! – прокричал он. – Только поднимемся выше!
Он сказал что-то пилоту, и вертолет двинулся в сторону гор.
Через полчаса обе птички приземлились, и Киан первым выскочил из вертолета с пистолетом наизготовку. Но к ним спешили только двое: тоненький рыжеволосый парнишка и высокий блондин в белом халате.
- Как все прошло? – крикнул второй.
- Отлично!
Винт остановился, и Мигель выбрался из кабины, на ходу снимая наушники. Гонсалес не без опаски ступил на землю, следом плюхнулся Моралес, которого от души пнул Тони. Никто не сделал попытки помочь ему.
- А здесь неплохо. – Перес закурил сигару и сдвинул шляпу на затылок. – Надеюсь, мы не попали из огня да в полымя.
- Обижаете, сеньор Гилберто. – Мигель распахнул двери дома, и посетителей окатил холодный кондиционированный воздух. – Если бы я хотел от всех вас избавиться, попросту оставил бы там. Корнелиус, будь добр, принеси чего-нибудь освежающего.
Гости расположились в просторной гостиной. Еще в прошлый раз Ксавьера поразил контраст между хозяином и его натурой избалованного ребенка: здесь не было никаких мультяшек: ни «Звездных войн», ни чебурашек, ни так любимого Мигелем Тазза. Гостиная во вполне сдержанных тонах, везде чисто.
- Теперь вы объясните, что это такое? – спросил Гонсалес, принимая из рук Корнелиуса высокий бокал с чем-то зеленым.
- Тархун. – Мигель закинул ногу на ногу.
Гонсалес захлопал глазами.
- Что?
- Ваш напиток. Называется тархун.
- Да я не о том! – рассмеялся Гонсалес. – Почему вы столкнули Диего? Он не убился, конечно, но его наверняка грохнули.
- Сомневаюсь, что солдаты будут убивать своего же нанимателя.
В гостиной повисла тишина, даже непрестанно хнычущий Моралес замолк.
- Что вы сказали? – Перес сухо кашлянул. – Хотите сказать, их подослал Нуньес?
- Именно.
- Но какого…
- Все просто – борьба за власть. – Мигель щелкнул пальцами и указал на Ксавьера. – Вам стоило быть внимательней, когда выбирали возможных союзников.
Тот скрипнул зубами, но промолчал.
- Здесь мы можем договорить спокойно. – Мигель выудил из кармана пачку «M&M's». – На чем мы остановились, когда нас так бесцеремонно прервали?
- Мы обговаривали условия, – напомнил Гонсалес. – Не могу говорить за других, но я согласен.
- Как и я. – Перес пожал плечами. – Не вижу причин отказываться от выгодного контракта. А так как мы с доном Альваро теперь союзники, можем выступать как одна сторона договора.
Тот кивнул.
- Отлично. – Мигель закинул в рот горсть драже. – Все разногласия улажены. Ах да. – Он повернулся к вжавшемуся в кресло Моралесу. – Полагаю, ваш отец также примет участие. Мы позже ему позвоним, чтобы он лично подтвердил согласие. Передавайте ему пламенный привет. Свободны.
Моралес несмело поднялся и, опасаясь поворачиваться к участникам собрания спиной, попятился вслед за Корнелиусом прочь из гостиной.
Альваро Гонсалес поднялся и протянул Ксавьеру руку. Тот крепко ее пожал, скрепляя договор.
- Доставьте ваш товар в порт Веракрус послезавтра, – сказал он. – Дальше – моя забота. Взамен буду ждать сведения об Амадео Солитарио.
- Вы впервые произнесли имя вашего друга, – вставил Перес, закуривая. – Несмотря на то, что нам и так оно известно. Осторожничаете?
- Учусь на горьком опыте, – криво усмехнулся Ксавьер. – Но находящимся в этой комнате я могу доверять. Не так ли?
- Разумеется. – Перес ответил рукопожатием и вместе с Гонсалесом и двумя оставшимися в живых sicario покинул дом Мигеля.
- Что, черт побери, это значит? – тихо спросил Рауль.
Ксавьер едва не вздрогнул – парень стоял за спиной, а он даже не слышал, как тот подошел.
- О чем вы?
- Вы сказали, что отдадите им Энрике. Но не можете же вы отдать труп, значит, он жив?
Ксавьер молчал.
- Mierda . – Рауль нервно рассмеялся и прижал ладонь ко лбу, будто у него внезапно разболелась голова. – Нет, вы серьезно? Мой брат жив? И когда вы об этом узнали?
- Пару дней назад.
- Пару дней назад, – повторил Рауль. – И молчали. Почему? Что вам нужно от него?
- Ничего. – Ксавьер поднялся и привычным жестом хлопнул себя по нагрудному карману. – Мне нужно найти Амадео. Средства роли не играют.
- Вы… – голос Рауля дрогнул. – Вы… Что же вы творите? Средство? Он мой брат, а не какое-то там средство!
- Амадео тоже мой брат. И я предпочту спасти его, нежели того, к кому никакого отношения не имею.
Короткая вспышка на мгновение ослепила его. Ксавьер отступил на шаг, удивленно моргая, и коснулся разбитой губы.
Он поднял руку, останавливая шагнувшего к ним Киана. Ребекка с Йоханом замолкли и с интересом наблюдали за разыгравшейся сценой.
- Попридержите язык, – прошипел Рауль, потирая предплечье – удар хорошенько отдался в травмированной руке. – Если Энрике жив, я не дам вам убить его снова!
Ксавьер растер капли крови между пальцами.
- Насколько хорошо вы знаете вашего брата, Рауль?
- А вы как думаете?
- А все-таки?
Рауль раскрыл рот, чтобы высказать все, что думает о так бессовестно использовавшем его наркодельце, но, подумав, закрыл. С Энрике они никогда не были особенно близки, как обычно близки братья, но разве это повод…
- Вы и предположить не могли, что Энрике – стукач Наркоконтроля, ведь так? – спросил Ксавьер, снова усаживаясь.
- Да, – признал Рауль, не понимая, к чему ведет Санторо. – Он был жестким, требовательным, но никогда не жаловался. Ни на что. И уж точно не мог бы сдать…
- Тем не менее, он проделал этот фокус не впервые. Я имею в виду предательство. – Ксавьер достал из кармана белоснежный платок и промокнул разбитую губу. – Поэтому и спрашиваю: вы хорошо знаете вашего брата?
- Я… не уверен… – пролепетал Рауль. Вся его бравада и злость куда-то улетучились. – Но…
- Наше знакомство было коротким, но хорошим. Я даже на мгновение посчитал его своим другом, а он ударил меня ножом в спину. С тех пор я не доверяю ему, но несколько недель назад, как раз перед его гибелью – мнимой гибелью – мне пришлось связаться с ним, чтобы найти Амадео. Вас тогда здесь не было, поэтому вы не в курсе. Энрике согласился меня принять, мне даже показалось, что он этому рад. В то, что он чувствовал вину, я не верю. – Ксавьер усмехнулся и облизнул вновь закровоточившую губу. – Хотел сдать меня Наркоконтролю, чему помешал Мигель. Так скажите, кто из них мне дороже: Амадео или ваш брат?
Рауль молчал, не в силах заговорить. Язык присох к небу, он не мог вымолвить ни слова. На глазах выступили злые слезы, он совершенно не знал, что делать. Ксавьер подставил себя под удар, схлестнулся с картелями, рискуя жизнью, созвал собрание, с которого уйти живым мог лишь очень везучий человек. Он пожертвует чем и кем угодно ради Амадео! Черт, даже сам Рауль проникся этим печальным принцем, с удивительной стойкостью сносящим жестокие удары судьбы! Даже он сам пошел спасать его от банды Флавио, хотя видел его лишь раз, и достопамятная встреча закончилась не слишком приятно!
Но Энрике все еще оставался его братом. Далеким, высокомерным, никогда не снисходящим до похвалы, но братом. И желание спасти обоих разрывало Рауля на части.
- Вернусь на асьенду Гальярдо, – наконец прохрипел он и, отмахнувшись от Корнелиуса, выбежал на улицу.
- У тебя что, крыша поехала?! – разорялся Хесус, меряя шагами комнатушку. Амадео вжался в диван – и без того небольшое пространство стало еще меньше, и он с трудом подавлял приступы клаустрофобии. – Как ты мог отдать картель Санторо?! Это же твое детище! Нет, наше детище, мы столько лет им управляли, строили кирпичик за кирпичиком, а ты взял его и просто подарил!
- Во-первых, не я, а Рауль. – Энрике устало провел рукой по лицу. – А во-вторых, с каких пор ты приравниваешь себя ко мне? Ты – мой помощник, но не глава картеля, не равноправный партнер, чтобы так переживать.
Хесус побагровел, на лбу вздулась вена. Он собирался что-то сказать, но лишь сильнее сжал кулаки и промолчал.
- Не оспаривай мои решения, это единственное правило, которого я прошу тебя придерживаться. Ты об этом прекрасно знаешь. – Энрике потянулся за едва початой бутылкой мескаля. – И не кричи, у меня от тебя голова раскалывается.
- Я считаю, что это было крайне необдуманное решение, – прошипел Хесус. – Почему не оставил все Раулю? Он все же член семьи.
- Кровь роли не играет, а Рауль не хочет заниматься наркобизнесом. Мне давно надо было это понять. Если бы я так долго не тянул, возможно, все было бы совсем иначе. Ты знаешь, что Катарина мертва?
- Конечно, я же был в больнице, когда Рауля привезли туда с огнестрелом. – В голосе Хесуса послышалась издевка. – Но какое это имеет значение…
- Только ее смерть помогла мне осознать, как я ошибался. – Энрике отхлебнул мескаль прямо из горла. – И как она и Рауль были мне дороги. Я больше не могу заставлять его делать то, что ему не по душе. Тем более он может пострадать или даже погибнуть.
- Тогда назначил бы кого-нибудь другого! У тебя в клане полно людей, которые…
- Которые – что? Лучше знают бизнес, чем Санторо? Брось, Хесус, ты прекрасно знаешь, что лучшего кандидата не найти. Я уверен, что под его началом картель будет процветать, зачем мне искать кого-то еще?
- А почему сам не хочешь вернуться?
- Во-первых, за мной охотится УБН. Пусть они думают, что я мертв, стоит мне только вылезти – и меня тут же арестуют. И второе: картели тоже точат на меня зуб. Если я покажусь, результат ты знаешь.
- Не будь трусом!
- Я не трус! – Энрике треснул кулаком по подлокотнику. – Но я не хочу. Я устал. Я больше не могу. Я столько людей потерял, в том числе и самого себя. Если Санторо угодно, может отдать картель на растерзание другим, мне этот бизнес больше не нужен.
Хесус готов был лопнуть от злости. На пол закапала кровь – он так сильно стиснул кулаки, что ногти впились в ладони.
- Ты совершаешь ошибку, Энрике, – прошипел он. – Большую ошибку.
- Ну так останови меня. – Гальярдо отрешенно уставился в окно. – Только теперь уже бесполезно. Жив я или мертв – не имеет никакого значения.
Хесус вылетел из комнатушки, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась побелка. Амадео осторожно выпрямился и тихо спросил:
- Что это значит? Ваш картель теперь принадлежит Ксавьеру?
Энрике кивнул.
- Но почему? Зачем вы это сделали?
- Вы слышали ответ. Я считаю, что только Ксавьер справится с ним. Если ему не нужна лишняя головная боль, пусть делает с ним что хочет.
- Вы только сегодня узнали о смерти Катарины, так?
Энрике снова кивнул.
- Пабло рассказал. Понятия не имею, почему Хесус не сообщил мне раньше. От чего пытался меня оградить? Он прекрасно знал о наших отношениях, даже когда она впала в кому, я не сильно огорчился. – Он усмехнулся. – Лишь эгоистично порадовался, что не придется ничего объяснять. Но теперь… Я и сам не понимаю, почему мне так грустно.
- Потому что она ваша сестра. – Амадео наклонился вперед, пытаясь поймать взгляд Энрике. – Вы видели, как она растет, как влюбляется, как смеется и грустит. Пусть вы и отстранялись, но не могли все это игнорировать. – Он помолчал. – Я большую часть жизни рос со старшим братом, но так и не смог его полюбить, как ни старался. Вдобавок он сделал ужасную вещь, за которую я до сих пор не могу его простить. У вас все по-другому, Энрике.
- Вовсе не по-другому. Если бы Катарина узнала, какую ужасную вещь сделал я, она бы никогда меня не простила.
- Возможно. Но ваших чувств к ней это не меняет.
Энрике потер налитые кровью глаза и отхлебнул из бутылки. Пил он слишком много.
- А вы смогли бы простить меня? Вы едва не размозжили мне голову, когда я рассказал вам правду. Смогли бы?
- Я бы с удовольствием заставил вас страдать так, как страдал дон Грегорио. Но простить? – Амадео покачал головой. – Я не вправе этого делать. Вам нужно не мое прощение.
Энрике задумчиво кивнул.
- Да. Наверное, вы правы. – Он поднялся и, прихватив бутылку, направился к выходу. – Ложитесь спать, уже поздно.
- Но…
Дверь захлопнулась, и Амадео остался один. С тяжелым вздохом улегся и уставился в потолок. Ксавьер забрал себе картель Гальярдо, он совсем сошел с ума? Еще недавно клялся и божился, что ни за что не свяжется с Мексикой, а теперь сам встал во главе одного из картелей! Неужели это все из-за него, из-за Амадео? К чему такие риски?
И почему Мигель не сообщит, что с ним все в порядке? Ксавьер не стал бы так рисковать понапрасну, значит, не знает, что Амадео ничего не грозит. Почему Мигель молчит?
Амадео застонал и прижал ладони к глазам. Господи, он уже ничего не понимал! Он потерял нить игры после того, как Мигель встретил его на аэродроме, и с тех пор никак не мог схватить ее, чтобы распутать клубок. Скорей бы встретиться с Ксавьером, он должен объяснить, зачем ему понадобилось лезть в этот серпентарий!
В патио Энрике прихлебывал мескаль, глядя на подернутое смогом небо. Где-то пробивались немногочисленные звезды, но по большей части он видел перед собой темную муть.
- Прощение, – прошептал он и сделал большой глоток из почти пустой бутылки. – Я не имею на него права.
Ксавьера разбудил гудок автомобиля. Непрерывный, будто кто-то упал грудью на клаксон, он разрывал остатки сна, как тонкую материю, пронзал ранее утро требовательной визгливой трелью.
- Какого черта? – прошептал Ксавьер, с трудом отрывая голову от подушки.
Он полночи не мог заснуть, бродил туда-сюда по вилле Мигеля, то и дело натыкаясь на несущего стражу Тони. И когда наконец удалось задремать, раздался этот навязчивый пронзительный гудок.
Ксавьер оделся и вышел из дома.
Солнце только-только встало, заливая золотистым светом посыпанную гравием площадку перед домом. Шон уже открыл ворота, впуская автомобиль, луч сверкнул на лобовом стекле, и Ксавьер прищурился.
- Доброе утро, сеньор Ксавьер! – приветствовал Гонсалес, выходя из машины. – Прошу прощения за ранний визит, но кое-кто хотел вас увидеть, прежде чем стать подпиткой для кактусов и пищей для стервятников.
Ксавьер озадаченно нахмурился.
- Не пойму, о чем вы, сеньор Гонсалес. Не слишком ли рано для ребусов?
