- А нафига? – Егор поворачивается ко мне, и я вижу свежий синяк у него под глазом. – Там всё равно дичь полная. У меня весь шкаф забит этими конвертами. Если кто-то хочет меня запугать, пусть приходит. Я ему все кости переломаю.
Я фыркаю, снова делая глоток. Голова постепенно проходит.
- Но ты не выбрасываешь их, - замечаю я.
Егор пожимает плечом.
- Мало ли, - парень осматривается, скользя взглядом по моей комнате.
Он морщится, потому что квартира выглядит как настоящий притон наркоманов. Здесь темно, полно мусора и пыли, пахнет грязными вещами и дезодорантом. Настоящий клоповник.
- Ты работу нашёл? – интересуется друг.
Я морщусь, делая глоток пива. Разговаривать на эту тему у меня нет никакого желания. Никто не захочет давать мне нормальную должность, учитывая мой образ жизни. С прошлой меня выгнали за то, что я курил травку в туалете.
- Нет, - признаюсь я, шмыгая носом.
Парень вздыхает и поджимает губы.
- Я же говорил, что Шершень тебя возьмёт, - Егор толкает ногой какой-то пузырёк. – Деньги нормальные.
Я фыркаю и качаю головой.
- Ты хотя бы попробуй, - не отстаёт друг. - Запарил заниматься ерундой. Я тебя кормить всю жизнь не собираюсь, у меня и так с деньгами напряг.
Я ставлю полупустую бутылку на столешницу и смотрю на Егора, понимая, что он не оставит меня в покое, пока я не вылезу из этого дерьма. Ладно, я всё равно там долго не протяну. Пару месяцев максимум, потом либо меня выпрут, либо я сам сольюсь.
- Работать на твою сучку? – насмешливо тяну я, направляясь к креслу. Хватаю кофту и натягиваю её на себя. – Ладно. Как скажешь. Что не сделаешь для того, чтобы друг был счастлив.
Егор фыркает и кривится в ухмылке. Он берёт с кровати мою футболку и бросает в меня, но вещь так и не долетает. Я хрипло смеюсь, затем прокашливаюсь.
- Сходи к врачу, - советует парень. – Выглядишь дерьмово. Надо переходить на другие таблетки.
- Мне и с этими неплохо.
Егор не отвечает. Я натягиваю джинсы и заваливаюсь на кровать, беря с тумбочки пульт и включая телевизор.
- Сижки есть? – смотрю на парня.
- Закончились, - бросает он. – Чего разлёгся, у нас дела ещё, дерьма кусок.
Егор вырубает из розетки телевизор, и я разочарованно вздыхаю. А я то думал, зачем он притащился ко мне днём и заставил вылезти из постели, да ещё и пиво принёс, чтобы задобрить меня.
- Какие дела? – неохотно поднимаюсь на ноги.
- Я же вчера писал, - раздражается Штормов.
Я кривлюсь, беру с тумбочки телефон и пузырёк с таблетками, и прячу всё это в карман.
- Ах, да… Забыл. Сорян.
Парень качает головой и направляется к выходу, уж точно не собираясь меня дожидаться. Я нахожу разбросанные по квартире кроссовки, наспех надеваю их и следую за другом. Сейчас бы ещё немного поспать, а не заниматься делами Шторма, но что не сделаешь ради друга. Всё-таки пиво надо отрабатывать…
ROZHDEN – Пустяк
Маша.
Я просыпаю из-за того, что парень переворачивается на другой бок и обнимает меня со спины. Его дыхание щекочет мою шею, и я улыбаюсь, довольно ёжась в его объятиях. Свет пробивается сквозь оливковые шторы, и я неохотно понимаю, что скоро нужно будет вставать. Не мне, конечно, у меня сегодня выходной, но расставаться с приятными утренними объятиями чертовски не хочется.
Я не шевелюсь, словно боясь спугнуть момент, чувствую его грудь спиной, крепкую руку, придавливающую меня к кровати, и эта секунда кажется мне настоящей вечностью. Остаться бы так навсегда и плевать на весь мир.
Но вибрация будильника вырывает меня из нежности утренних объятий, и я неохотно тянусь к телефону, который лежит у меня под подушкой на зарядке. Я выключаю его и откладываю в сторону. Парень за спиной даже не шевелится, но я знаю, что он не спит. Я лежу ещё минуту, затем осторожно разворачиваюсь к нему лицом и обнимаю за талию. Каменные объятия парня даже не разжимаются.
Я утыкаюсь носом ему в грудь и легко глажу по спине.
- Миш, 8:10.
Парень не отвечает. Его дыхание зарывается в мои волосы, и я лишь сильнее прижимаюсь к его груди.
- Слышишь? – мой голос тих, но я знаю, что этого достаточно. – Пора вставать.
- Угу.
Он не двигается. Молчание сковывает нас на несколько секунд, а потом Миша собирает все свои силы и поворачивается на спину. Я неохотно морщусь – моя рука перемещается на его грудь и скользит по телу, когда парень с трудом садится и свешивает ноги с кровати. Я кутаюсь в плед, смотря на спину Миши, который облокачивается локтями о колени и сидит так, словно должен принять самое важное решение в своей жизни.
Парень потирает глаза, берёт пульт и включает телевизор, который тихо разрывает пространство. Я перебираюсь на подушку Миши, потому что она намного удобнее моей, и закрываю глаза. Мне вставать совершенно не обязательно.
- Просыпайся, - он пытается стянуть с меня плед, но я не отпускаю его.
- У меня выходной, - возмущённо бормочу я, не открывая глаз.
- Нечего спать тут, - парень трясёт меня за бёдра. – Я сейчас кота позову…
Я неохотно бормочу себе под нос нечто невнятное и неестественное, а потом сдаюсь и пытаюсь пнуть Мишу ногой, чтобы он перестал трясти меня. Открываю глаза и потягиваюсь, широко зевая. Восемь утра… Мой выходной… Чёрт его дери.
- Пидр, - бросаю я, обиженно выбираясь из-под пледа и садясь на кровати.
- Сучка, - в ответ тянет Миша.
Я встаю прямо на кровати и неохотно слезаю на пол. Футболка парня на мне задирается и открывает чёрное бельё, но я не обращаю на это внимания. Хватаю кружку, которую вчера оставила на столе перед плазмой, и направляюсь на кухню. Парень успевает провести рукой по моей ноге, когда я прохожу мимо, после чего поднимается и идёт следом.
- Сегодня раньше вернусь, - бросает Миша.
- Во сколько?
Ставлю кружку в раковину и оборачиваюсь, потому что парень кладёт мне руки на бёдра и приближается ко мне для поцелуя. Я обнимаю его за талию и улыбаюсь.
- В четыре. Может чуть позже, - парень нагибается и целует меня.
Скольжу рукой по его обнажённой груди и царапаю кожу ногтями. Его язык встречается с моим, заставляя меня шумно выдохнуть, и я размякаю в его объятиях.
- Может, - он чуть отстраняется и кусает меня в шею. – Утренний минет по быстрому?
Я фыркаю и стукаю его по талии.
- Слышь, Кузнецов. Ты меня разбудил в мой выходной, обойдёшься, - возмущаюсь я.
- И что? Я не сплю, и тебе тоже нечего, - Миша снова целует меня.
В это же время на кухню вбегает кот и на скорости вонзается зубами в ногу парня.
- Блять! – рычит Кузнецов, отстраняясь от меня. Пытается пнуть кота, но тот уже исчезает под столом. – Пидр шерстяной…
Я смеюсь и толкаю парня в плечо.
- Так тебе и надо, - издеваюсь я. – Иди в душ, я тебе завтрак приготовлю.
- Ага, - Миша морщится от боли в ноге и разворачивается. Я не выдерживаю и шлёпаю его ладонью по заднице. – Ой, а вот если бы я пердел? – возмущается он.
- Ну, начина-а-ается!
Кузнецов смеётся и скрывается в коридоре, оставляя меня одну на кухне готовить ему завтрак. А я могла бы спокойно себе спать, если бы этот идиот не растряс мою тушу и не заставил встать вместе с ним. Смотрю на время: почти двадцать минут. Ладно, у меня есть двадцать пять минут, чтобы приготовить что-нибудь перекусить, пока парень не свалит на работу. Ровно без пятнадцати его уже здесь не будет.
Я снова зеваю, смотрю на кота, который выползает из-под стола и лениво направляется к своей миске, чтобы похрустеть кормом, и подхожу к холодильнику. Сделаю быстренько бутерброды, Миша всё равно особо не ест по утрам. Достаю колбасу с сыром, захлопываю дверцу и кладу всё на стол. Прежде чем взять из шкафа батон, я ставлю чайник. Наспех нарезаю бутерброды и кладу их в микроволновку.
Ну, вот и всё.
Слышу звуки льющейся воды в ванной и улыбаюсь себе под нос. Как только парень уйдёт на работу, я завалюсь спать и подремлю ещё пару часиков. Надо ещё будет написать отчёт за месяц и отправить его к вечеру, иначе начальник опять начнёт орать, что я ни черта не делаю.
- Слышь, - Миша выходит из ванной, вытирая шею полотенцем. – А с фига ли у тебя сегодня выходной? Пятница же.
Я закатываю глаза и поднимаюсь на ноги, потому что микроволновка пищит, оповещая, что можно забирать содержимое.
- Я же вчера говорила, что отгул взяла.
- Иди работай, отгул она взяла, - Кузнецов морщится.
Я довольно улыбаюсь, наблюдая за тем, как парень скрывается в комнате, чтобы одеться. Ставлю на стол тарелку с бутерами и собираюсь заварить чай. Беру две кружки, лениво наливаю кипяток, кладу пакетики, одну из порций разбавляю холодной водой. Не забываю про сахар. Полторы ложки, как любит Миша. Мне две. Обычно я пью чай без сахара, но в последнее время организм начинает воротить от горечи, так что выбирать не приходится.
Беру кружки и несу в комнату, ставлю перед телевизором. Бросаю взгляд на парня, который натягивает чёрные джинсы, и возвращаюсь на кухню за тарелкой.
- Может, погуляем сегодня? Погода хорошая, - спрашиваю я, поставив бутерброды рядом с чаем.
Хватаю пальцами свою кружку и забираюсь на кровать.
- Посмотрим, - бросает Миша, поправляя ремень.
- Ну, короче, как обычно в батлу будешь рубится, - отмахиваюсь я. – Ты всё равно катки сливаешь.
- Слышь, сливаю я у неё там, - Кузнецов морщится.
Он подходит к телевизору, берёт кружку и бутерброд, потом садится на кровать.
Я не отвечаю и смотрю в телевизор, где показывают новости. Ничего интересного, как обычно какая-то ересь про мужика, который построил фигуру из спичек, про людей с ферм или про погоду. Зачем вообще каждое утро Кузнецов включает новости, я понятия не имею.
Когда на тарелке остаётся всего два бутерброда, а на часах время добирается до сорока пяти минут, парень неохотно поднимается на ноги и ставит кружку на столешницу.
- Я пошёл, закрой за мной.
- Ага.
Миша выходит из комнаты, а я следую за ним только через несколько секунд, потому что лень одолевает меня тяжёлым грузом. Я выхожу в коридор и прислоняюсь плечом к косяку, наблюдая за тем, как Кузнецов надевает кроссовки. Кот вертится вокруг его ног, собираясь атаковать, но парень шугает его, от чего животное отскакивает в сторону и подозрительно смотрит в ответ.
- Даже не думай, - предупреждает его Миша.
Я смеюсь и подхожу ближе, когда парень выпрямляется.
- Так. Ключи взял, телефон… - он хлопает себя по карманам. – Вроде всё.
Секунду он медлит, затем нагибается и целует меня в губы, но делает это машинально, потому что его мысли явно где-то в другом месте.
- Пошёл.
Миша открывает дверь, смотрит на кота, чтобы тот не выбежал на лестничную площадку, а потом замечает на коврике под дверью белый конверт. Сначала Кузнецов медлит, а затем нагибается, подбирает письмо и возвращается в квартиру.
Я замечаю на бумаге своё имя и вздыхаю.
- Сука, этот аноним заебал уже, - злится парень, распечатывая конверт и доставая карточку. – Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им. Что, блять… - он сжимает зубы. – Вечером пойду к заведующему и попрошу проверить камеру на площадке.
Миша отдаёт мне конверт и карточку.
- Сколько можно эту хрень присылать…
- Ну, не злись, - я глажу его по плечу, потом целую в щёку. – Удачи на работе. Напиши, когда вернёшься, приготовлю что-нибудь вкусненькое.
- Хорошо, - он расслабляется. – Но я всё равно вечером проверю камеру.
- Ага, - улыбаюсь я.
Парень последний раз смотрит на меня, а потом открывает дверь и уходит. Я поворачиваю замок и вздыхаю, перечитывая послание на карточке.
Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им.
Я надеюсь, что речь идёт не о том секрете, который знаю я и Егор. Если это всплывёт там, где не надо, будет чертовски дерьмово.
- Что, Лорд, весело тебе? – спрашиваю я у котейки, но тот демонстративно разворачивается и уходит на кухню, подняв свой хвост.
Вздохнув, я возвращаюсь в комнату и заваливаюсь на кровать. Нужно поспать ещё немного, иначе из-за мыслей я сойду с ума.
Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им.
Кто же этот аноним, который никак не может оставить меня в покое? Может быть, попросить друга из полиции помочь мне? Или лучше не стоит… В любом случае, письма – это просто письма. За всё это время кроме них ничего не произошло, так что бояться нечего. Наверное, это просто какой-нибудь задрот, которого я завалила в военкомате на своих тестах. Или, наоборот, не завалила…
Meg Myers – I Die
Егор.
Прицепившаяся мелодия, которую я насвистываю себе под нос, медленно идя по лестнице на второй этаж, поднимает настроение и уничтожает меня одновременно. По пути я заглядываю в почтовый ящик и обнаруживаю там очередной белоснежный конверт без обратного адреса. Это не вызывает у меня совершенно никаких эмоций – я останавливаюсь возле двери и лениво роюсь в кармане в поисках ключа.
- I die… - тяну я. - Thinking about you all the time…
Брелок звенит в моих пальцах, и я открываю замок как раз в тот момент, когда на верхней площадке Анна Геннадиевна снова начинает орать на свою дочь, которая, очевидно, не собирается слушать мать ни при каких обстоятельствах.
- Да пошла ты! – слышу я.
- Чтобы больше не возвращалась!
Звук каблуков въедается мне в мозг, и я поднимаю голову, успевая заметить розовые стринги под кожаной юбкой девушки, которая в этот момент сбегает по лестнице, не обращая внимания на визги своей мамы.
- Привет, Егор.
Её губы трогает развратная улыбка, и я усмехаюсь, скользя взглядом по обтягивающей кофточке, чёрной мини-юбке и длинным ногам. Чёрные волосы распущены, глаза подведены карандашом в самодельном смоки-айсе. Девчонке почти восемнадцать, но выглядит она на все двадцать пять. Хотя мордашка симпатичная.
- Привет, Марин.
Она подмигивает мне, а потом поспешно следует дальше на первый этаж, где во дворе её уже дожидается парень на своём пафосном байке. Умом он не блещет, зато самомнения хоть отбавляй.
Наблюдаю за Мариной, пока она не скрывается из виду, и поворачиваю ручку, проникая в квартиру, которую я снимаю у ветхой разваливающейся старушки, периодически забывающей напоминать мне про квартплату.
- You die, - продолжаю напевать я, закрывая за собой дверь. - Thinking about me all the time…
Я умираю, постоянно думая о тебе. Ты умираешь, постоянно думая обо мне. Песня сопливая, но такая приставучая. Второй день не могу избавиться от неё, хоть череп дрелью сверли.
- Моника! – ору я. – Где ты, сучка? Я тебе пожрать принёс.
Стаскиваю кроссовки и неровно отталкиваю их в угол прихожей, бросаю конверт в тумбочку к остальным закрытым письмам и прохожу на кухню, чтобы поставить еду, которую я прикупил по дороге, в холодильник.
- Моника!
Зеваю, подходя к моему лучшему другу (естественно, вечно холодному и постоянно дребезжащему) и открываю дверцу. Кладу пару бутылок пива, молоко, небольшую палку колбасы и прочую мелочь на полки, а остальные продукты (хлеб, чай и пачку макарон) оставляю в пакете, который бросаю на диванчик.
Включаю телевизор и широко зеваю. Морщусь, потому что недавно разбитая губа саднит, и потягиваюсь, ощущая в спине неприятных хруст. Снова начинаю свистеть. Достаю с угла диванчика под завалом пакетов ноутбук и ставлю на стол. Чаю что ли заварить?
- Моника! – снова ору я, но в ответ мне лишь тишина и надоедливый голос диктора.
Ставлю чайник, достаю колбасу из холодильника и начинаю нарезать, чтобы сделать себе бутерброд. Спустя минуту на кухню вбегает серая кошка и протяжно мурчит, начиная тереться о мои ноги.
Я фыркаю, снова делая глоток. Голова постепенно проходит.
- Но ты не выбрасываешь их, - замечаю я.
Егор пожимает плечом.
- Мало ли, - парень осматривается, скользя взглядом по моей комнате.
Он морщится, потому что квартира выглядит как настоящий притон наркоманов. Здесь темно, полно мусора и пыли, пахнет грязными вещами и дезодорантом. Настоящий клоповник.
- Ты работу нашёл? – интересуется друг.
Я морщусь, делая глоток пива. Разговаривать на эту тему у меня нет никакого желания. Никто не захочет давать мне нормальную должность, учитывая мой образ жизни. С прошлой меня выгнали за то, что я курил травку в туалете.
- Нет, - признаюсь я, шмыгая носом.
Парень вздыхает и поджимает губы.
- Я же говорил, что Шершень тебя возьмёт, - Егор толкает ногой какой-то пузырёк. – Деньги нормальные.
Я фыркаю и качаю головой.
- Ты хотя бы попробуй, - не отстаёт друг. - Запарил заниматься ерундой. Я тебя кормить всю жизнь не собираюсь, у меня и так с деньгами напряг.
Я ставлю полупустую бутылку на столешницу и смотрю на Егора, понимая, что он не оставит меня в покое, пока я не вылезу из этого дерьма. Ладно, я всё равно там долго не протяну. Пару месяцев максимум, потом либо меня выпрут, либо я сам сольюсь.
- Работать на твою сучку? – насмешливо тяну я, направляясь к креслу. Хватаю кофту и натягиваю её на себя. – Ладно. Как скажешь. Что не сделаешь для того, чтобы друг был счастлив.
Егор фыркает и кривится в ухмылке. Он берёт с кровати мою футболку и бросает в меня, но вещь так и не долетает. Я хрипло смеюсь, затем прокашливаюсь.
- Сходи к врачу, - советует парень. – Выглядишь дерьмово. Надо переходить на другие таблетки.
- Мне и с этими неплохо.
Егор не отвечает. Я натягиваю джинсы и заваливаюсь на кровать, беря с тумбочки пульт и включая телевизор.
- Сижки есть? – смотрю на парня.
- Закончились, - бросает он. – Чего разлёгся, у нас дела ещё, дерьма кусок.
Егор вырубает из розетки телевизор, и я разочарованно вздыхаю. А я то думал, зачем он притащился ко мне днём и заставил вылезти из постели, да ещё и пиво принёс, чтобы задобрить меня.
- Какие дела? – неохотно поднимаюсь на ноги.
- Я же вчера писал, - раздражается Штормов.
Я кривлюсь, беру с тумбочки телефон и пузырёк с таблетками, и прячу всё это в карман.
- Ах, да… Забыл. Сорян.
Парень качает головой и направляется к выходу, уж точно не собираясь меня дожидаться. Я нахожу разбросанные по квартире кроссовки, наспех надеваю их и следую за другом. Сейчас бы ещё немного поспать, а не заниматься делами Шторма, но что не сделаешь ради друга. Всё-таки пиво надо отрабатывать…
ROZHDEN – Пустяк
Маша.
Я просыпаю из-за того, что парень переворачивается на другой бок и обнимает меня со спины. Его дыхание щекочет мою шею, и я улыбаюсь, довольно ёжась в его объятиях. Свет пробивается сквозь оливковые шторы, и я неохотно понимаю, что скоро нужно будет вставать. Не мне, конечно, у меня сегодня выходной, но расставаться с приятными утренними объятиями чертовски не хочется.
Я не шевелюсь, словно боясь спугнуть момент, чувствую его грудь спиной, крепкую руку, придавливающую меня к кровати, и эта секунда кажется мне настоящей вечностью. Остаться бы так навсегда и плевать на весь мир.
Но вибрация будильника вырывает меня из нежности утренних объятий, и я неохотно тянусь к телефону, который лежит у меня под подушкой на зарядке. Я выключаю его и откладываю в сторону. Парень за спиной даже не шевелится, но я знаю, что он не спит. Я лежу ещё минуту, затем осторожно разворачиваюсь к нему лицом и обнимаю за талию. Каменные объятия парня даже не разжимаются.
Я утыкаюсь носом ему в грудь и легко глажу по спине.
- Миш, 8:10.
Парень не отвечает. Его дыхание зарывается в мои волосы, и я лишь сильнее прижимаюсь к его груди.
- Слышишь? – мой голос тих, но я знаю, что этого достаточно. – Пора вставать.
- Угу.
Он не двигается. Молчание сковывает нас на несколько секунд, а потом Миша собирает все свои силы и поворачивается на спину. Я неохотно морщусь – моя рука перемещается на его грудь и скользит по телу, когда парень с трудом садится и свешивает ноги с кровати. Я кутаюсь в плед, смотря на спину Миши, который облокачивается локтями о колени и сидит так, словно должен принять самое важное решение в своей жизни.
Парень потирает глаза, берёт пульт и включает телевизор, который тихо разрывает пространство. Я перебираюсь на подушку Миши, потому что она намного удобнее моей, и закрываю глаза. Мне вставать совершенно не обязательно.
- Просыпайся, - он пытается стянуть с меня плед, но я не отпускаю его.
- У меня выходной, - возмущённо бормочу я, не открывая глаз.
- Нечего спать тут, - парень трясёт меня за бёдра. – Я сейчас кота позову…
Я неохотно бормочу себе под нос нечто невнятное и неестественное, а потом сдаюсь и пытаюсь пнуть Мишу ногой, чтобы он перестал трясти меня. Открываю глаза и потягиваюсь, широко зевая. Восемь утра… Мой выходной… Чёрт его дери.
- Пидр, - бросаю я, обиженно выбираясь из-под пледа и садясь на кровати.
- Сучка, - в ответ тянет Миша.
Я встаю прямо на кровати и неохотно слезаю на пол. Футболка парня на мне задирается и открывает чёрное бельё, но я не обращаю на это внимания. Хватаю кружку, которую вчера оставила на столе перед плазмой, и направляюсь на кухню. Парень успевает провести рукой по моей ноге, когда я прохожу мимо, после чего поднимается и идёт следом.
- Сегодня раньше вернусь, - бросает Миша.
- Во сколько?
Ставлю кружку в раковину и оборачиваюсь, потому что парень кладёт мне руки на бёдра и приближается ко мне для поцелуя. Я обнимаю его за талию и улыбаюсь.
- В четыре. Может чуть позже, - парень нагибается и целует меня.
Скольжу рукой по его обнажённой груди и царапаю кожу ногтями. Его язык встречается с моим, заставляя меня шумно выдохнуть, и я размякаю в его объятиях.
- Может, - он чуть отстраняется и кусает меня в шею. – Утренний минет по быстрому?
Я фыркаю и стукаю его по талии.
- Слышь, Кузнецов. Ты меня разбудил в мой выходной, обойдёшься, - возмущаюсь я.
- И что? Я не сплю, и тебе тоже нечего, - Миша снова целует меня.
В это же время на кухню вбегает кот и на скорости вонзается зубами в ногу парня.
- Блять! – рычит Кузнецов, отстраняясь от меня. Пытается пнуть кота, но тот уже исчезает под столом. – Пидр шерстяной…
Я смеюсь и толкаю парня в плечо.
- Так тебе и надо, - издеваюсь я. – Иди в душ, я тебе завтрак приготовлю.
- Ага, - Миша морщится от боли в ноге и разворачивается. Я не выдерживаю и шлёпаю его ладонью по заднице. – Ой, а вот если бы я пердел? – возмущается он.
- Ну, начина-а-ается!
Кузнецов смеётся и скрывается в коридоре, оставляя меня одну на кухне готовить ему завтрак. А я могла бы спокойно себе спать, если бы этот идиот не растряс мою тушу и не заставил встать вместе с ним. Смотрю на время: почти двадцать минут. Ладно, у меня есть двадцать пять минут, чтобы приготовить что-нибудь перекусить, пока парень не свалит на работу. Ровно без пятнадцати его уже здесь не будет.
Я снова зеваю, смотрю на кота, который выползает из-под стола и лениво направляется к своей миске, чтобы похрустеть кормом, и подхожу к холодильнику. Сделаю быстренько бутерброды, Миша всё равно особо не ест по утрам. Достаю колбасу с сыром, захлопываю дверцу и кладу всё на стол. Прежде чем взять из шкафа батон, я ставлю чайник. Наспех нарезаю бутерброды и кладу их в микроволновку.
Ну, вот и всё.
Слышу звуки льющейся воды в ванной и улыбаюсь себе под нос. Как только парень уйдёт на работу, я завалюсь спать и подремлю ещё пару часиков. Надо ещё будет написать отчёт за месяц и отправить его к вечеру, иначе начальник опять начнёт орать, что я ни черта не делаю.
- Слышь, - Миша выходит из ванной, вытирая шею полотенцем. – А с фига ли у тебя сегодня выходной? Пятница же.
Я закатываю глаза и поднимаюсь на ноги, потому что микроволновка пищит, оповещая, что можно забирать содержимое.
- Я же вчера говорила, что отгул взяла.
- Иди работай, отгул она взяла, - Кузнецов морщится.
Я довольно улыбаюсь, наблюдая за тем, как парень скрывается в комнате, чтобы одеться. Ставлю на стол тарелку с бутерами и собираюсь заварить чай. Беру две кружки, лениво наливаю кипяток, кладу пакетики, одну из порций разбавляю холодной водой. Не забываю про сахар. Полторы ложки, как любит Миша. Мне две. Обычно я пью чай без сахара, но в последнее время организм начинает воротить от горечи, так что выбирать не приходится.
Беру кружки и несу в комнату, ставлю перед телевизором. Бросаю взгляд на парня, который натягивает чёрные джинсы, и возвращаюсь на кухню за тарелкой.
- Может, погуляем сегодня? Погода хорошая, - спрашиваю я, поставив бутерброды рядом с чаем.
Хватаю пальцами свою кружку и забираюсь на кровать.
- Посмотрим, - бросает Миша, поправляя ремень.
- Ну, короче, как обычно в батлу будешь рубится, - отмахиваюсь я. – Ты всё равно катки сливаешь.
- Слышь, сливаю я у неё там, - Кузнецов морщится.
Он подходит к телевизору, берёт кружку и бутерброд, потом садится на кровать.
Я не отвечаю и смотрю в телевизор, где показывают новости. Ничего интересного, как обычно какая-то ересь про мужика, который построил фигуру из спичек, про людей с ферм или про погоду. Зачем вообще каждое утро Кузнецов включает новости, я понятия не имею.
Когда на тарелке остаётся всего два бутерброда, а на часах время добирается до сорока пяти минут, парень неохотно поднимается на ноги и ставит кружку на столешницу.
- Я пошёл, закрой за мной.
- Ага.
Миша выходит из комнаты, а я следую за ним только через несколько секунд, потому что лень одолевает меня тяжёлым грузом. Я выхожу в коридор и прислоняюсь плечом к косяку, наблюдая за тем, как Кузнецов надевает кроссовки. Кот вертится вокруг его ног, собираясь атаковать, но парень шугает его, от чего животное отскакивает в сторону и подозрительно смотрит в ответ.
- Даже не думай, - предупреждает его Миша.
Я смеюсь и подхожу ближе, когда парень выпрямляется.
- Так. Ключи взял, телефон… - он хлопает себя по карманам. – Вроде всё.
Секунду он медлит, затем нагибается и целует меня в губы, но делает это машинально, потому что его мысли явно где-то в другом месте.
- Пошёл.
Миша открывает дверь, смотрит на кота, чтобы тот не выбежал на лестничную площадку, а потом замечает на коврике под дверью белый конверт. Сначала Кузнецов медлит, а затем нагибается, подбирает письмо и возвращается в квартиру.
Я замечаю на бумаге своё имя и вздыхаю.
- Сука, этот аноним заебал уже, - злится парень, распечатывая конверт и доставая карточку. – Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им. Что, блять… - он сжимает зубы. – Вечером пойду к заведующему и попрошу проверить камеру на площадке.
Миша отдаёт мне конверт и карточку.
- Сколько можно эту хрень присылать…
- Ну, не злись, - я глажу его по плечу, потом целую в щёку. – Удачи на работе. Напиши, когда вернёшься, приготовлю что-нибудь вкусненькое.
- Хорошо, - он расслабляется. – Но я всё равно вечером проверю камеру.
- Ага, - улыбаюсь я.
Парень последний раз смотрит на меня, а потом открывает дверь и уходит. Я поворачиваю замок и вздыхаю, перечитывая послание на карточке.
Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им.
Я надеюсь, что речь идёт не о том секрете, который знаю я и Егор. Если это всплывёт там, где не надо, будет чертовски дерьмово.
- Что, Лорд, весело тебе? – спрашиваю я у котейки, но тот демонстративно разворачивается и уходит на кухню, подняв свой хвост.
Вздохнув, я возвращаюсь в комнату и заваливаюсь на кровать. Нужно поспать ещё немного, иначе из-за мыслей я сойду с ума.
Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им.
Кто же этот аноним, который никак не может оставить меня в покое? Может быть, попросить друга из полиции помочь мне? Или лучше не стоит… В любом случае, письма – это просто письма. За всё это время кроме них ничего не произошло, так что бояться нечего. Наверное, это просто какой-нибудь задрот, которого я завалила в военкомате на своих тестах. Или, наоборот, не завалила…
Meg Myers – I Die
Егор.
Прицепившаяся мелодия, которую я насвистываю себе под нос, медленно идя по лестнице на второй этаж, поднимает настроение и уничтожает меня одновременно. По пути я заглядываю в почтовый ящик и обнаруживаю там очередной белоснежный конверт без обратного адреса. Это не вызывает у меня совершенно никаких эмоций – я останавливаюсь возле двери и лениво роюсь в кармане в поисках ключа.
- I die… - тяну я. - Thinking about you all the time…
Брелок звенит в моих пальцах, и я открываю замок как раз в тот момент, когда на верхней площадке Анна Геннадиевна снова начинает орать на свою дочь, которая, очевидно, не собирается слушать мать ни при каких обстоятельствах.
- Да пошла ты! – слышу я.
- Чтобы больше не возвращалась!
Звук каблуков въедается мне в мозг, и я поднимаю голову, успевая заметить розовые стринги под кожаной юбкой девушки, которая в этот момент сбегает по лестнице, не обращая внимания на визги своей мамы.
- Привет, Егор.
Её губы трогает развратная улыбка, и я усмехаюсь, скользя взглядом по обтягивающей кофточке, чёрной мини-юбке и длинным ногам. Чёрные волосы распущены, глаза подведены карандашом в самодельном смоки-айсе. Девчонке почти восемнадцать, но выглядит она на все двадцать пять. Хотя мордашка симпатичная.
- Привет, Марин.
Она подмигивает мне, а потом поспешно следует дальше на первый этаж, где во дворе её уже дожидается парень на своём пафосном байке. Умом он не блещет, зато самомнения хоть отбавляй.
Наблюдаю за Мариной, пока она не скрывается из виду, и поворачиваю ручку, проникая в квартиру, которую я снимаю у ветхой разваливающейся старушки, периодически забывающей напоминать мне про квартплату.
- You die, - продолжаю напевать я, закрывая за собой дверь. - Thinking about me all the time…
Я умираю, постоянно думая о тебе. Ты умираешь, постоянно думая обо мне. Песня сопливая, но такая приставучая. Второй день не могу избавиться от неё, хоть череп дрелью сверли.
- Моника! – ору я. – Где ты, сучка? Я тебе пожрать принёс.
Стаскиваю кроссовки и неровно отталкиваю их в угол прихожей, бросаю конверт в тумбочку к остальным закрытым письмам и прохожу на кухню, чтобы поставить еду, которую я прикупил по дороге, в холодильник.
- Моника!
Зеваю, подходя к моему лучшему другу (естественно, вечно холодному и постоянно дребезжащему) и открываю дверцу. Кладу пару бутылок пива, молоко, небольшую палку колбасы и прочую мелочь на полки, а остальные продукты (хлеб, чай и пачку макарон) оставляю в пакете, который бросаю на диванчик.
Включаю телевизор и широко зеваю. Морщусь, потому что недавно разбитая губа саднит, и потягиваюсь, ощущая в спине неприятных хруст. Снова начинаю свистеть. Достаю с угла диванчика под завалом пакетов ноутбук и ставлю на стол. Чаю что ли заварить?
- Моника! – снова ору я, но в ответ мне лишь тишина и надоедливый голос диктора.
Ставлю чайник, достаю колбасу из холодильника и начинаю нарезать, чтобы сделать себе бутерброд. Спустя минуту на кухню вбегает серая кошка и протяжно мурчит, начиная тереться о мои ноги.
