Точка отправления – моё сердце, взорвавшееся в моей клетке, когда я лежал на полу и смотрел на девчонку, уверенный в том, что она станет моей. Это повлекло за собой череду событий, которые привели меня к этому невзрачному двухэтажному дому с ветхой дверью и затхлым запахом мочи в подъезде, где под лестницей в отключке лежал какой-то алкоголик.
Да, возможно, если бы я где-то что-то сделал по-другому, принял какие-нибудь иные решения, я бы здесь не оказался.
Но я здесь, и с этим ничего не поделаешь.
Итак, как я и упоминал, всё началось с моей первой встречи с Розиной-младшей. Она затянула меня в свою криминальную жизнь, в которой её псих-бывший пытался уничтожить и меня, и её заодно, потому что не мог вынести, что Соня теперь встречается с кем-то другим. Из-за него пострадал Матвей, получив травму головы, которая постепенно начала сводить его с ума. Парень помешался на мести, и я решил ему в этом помочь. Этот момент тоже стал переломным в моей жизни, ведь откажись я от этой затеи, всё могло бы развиваться по-другому.
Но я поддержал друга и в последствии оказался в инвалидной коляске.
Отвечая на вопрос Маши Розиной, который она мне задала, когда пыталась отговорить от нашего безумного плана, я могу лишь сказать одно: я тогда понятия не имел, что мне делать со своей жизнью без бокса. Я не мог даже представить, что вообще смогу существовать, прикованный к коляске, и всё время, что я лежал в постели, пока мой позвоночник восстанавливался, я думал лишь об одном: я хотел умереть, потому что больше не видел смысла в своей жизни, и все попытки Розиной хоть как-то меня подбодрить, лишь угнетали. Я не хотел, чтобы она чувствовала вину, каждый раз смотря на меня, не хотел, чтобы она была со мной из-за жалости. Да и лишь один взгляд на неё усугублял ситуацию, каждый раз я думал о Малийском, каждый раз я ненавидел и его, и себя и Розину, потому что меня накрывало отчаяние и безысходность. Ничего не помогало. Любовь к Соне приносила боль, и я оттолкнул её, потому что знал, что рядом с ней ни мне, ни девушке не будет лучше.
Но я восстанавливался на удивление быстро. Сидеть я смог уже спустя два месяца, а после операции я полностью встал на ноги спустя полгода, отбросив костыли. Плюс на реабилитацию у меня ушло ещё столько же, я постоянно ходил на массажи, физиотерапию и прочую ерунду, куда меня отправляли родители. А через полтора года я восстановился на сто процентов, и желание снова вернуться в бокс лишь добавляло мне энтузиазма. Не смотря на все советы врача, который каждый раз говорил, что мне лучше оставить спорт и тяжёлые нагрузки, я решил для себя, что во что бы то ни стало докажу всем, что никакие травмы меня не остановят.
Я хочу заниматься боксом, и я буду им заниматься.
Постепенно я начал тренировки, в тайне ото всех. Сначала пробежки, потом силовые упражнения, а следом и спарринги. Я собирался вернуться в форму как можно скорее и продолжить путь к своей мечте. Я был уверен в том, что стану первым человеком со сломанным позвоночником, который добрался до профессионального ринга.
Тело меня не слушалось. Долгий перерыв и травма давали о себе знать, но я не сдавался. И у меня постепенно начинало получаться. Единственное, что постоянно меня преследовало, - это ноющая боль в позвоночнике.
А потом о моих стремлениях заниматься боксом узнал мой отец. Он запретил мне вообще ввязывать в это дело и сказал, что если я продолжу тренировки, он перекроет мне все пути на ринг. Я знал, что у него есть связи и что отец действительно может сделать так, что меня не допустят даже к любительским соревнованиям.
К тому же в глубине души я понимал, что ни один тренер не возьмётся за меня, если будет знать, что я когда-то ломал позвоночник, и ни одна медкомиссия меня не пропустит. Одно дело, если бы я был уже в профессиональном спорте, если бы на меня был спрос, если бы фанаты требовали моего возвращения… А так. Я никто. И скорее всего, уже все в курсе, что сын Сергея Петровича Штормова, легендарного боксёра, который когда-то выступал на профессиональном ринге, был прикован к коляске. Такое долго не утаишь.
И тогда я ушёл. Собрал вещи и свалил, перестав вообще контактировать со своими родителями. В то время предки купили Матвею отдельную студию, чтобы он смог вырваться от родителей и начать жить самостоятельно, и я перебрался к нему. Некоторое время я просто загнивал, совершенно не зная, что мне делать дальше, бродил по улицам и нарывался на драки с местными гопниками, чтобы хоть как-то напомнить себе о том, что я когда-то был неплохим боксёром.
Тогда меня и увидела Шершень. У неё был подпольный клуб, где периодически проходили бои без правил, и владелица предложила мне поучаствовать в них. Там делали неплохие ставки, для начала она мне предложила 30% от дохода за вечер боёв.
Это был шанс, который я не хотел упускать, и я согласился. Мне нужны были деньги, адреналин и ринг, а раз я не мог вернуться в бокс, я решил, что по-другому заполню дыру в своей груди.
Вскоре я начал набирать популярность и поднимать неплохие деньги, снял квартиру у дряхлой старушенции, которая жила одна и каждый раз, когда я приносил ей деньги за месяц и помогал починить что-нибудь, она клялась, что перепишет квартиру на меня и что после смерти я смогу жить там безвозмездно. Я лишь улыбался.
И вот примерно год я уже работаю в «Конечном пункте», довольный тем, как разворачивается моя жизнь, а бокс мне кажется теперь просто детской недосягаемой мечтой.
- Что это за место? – Матвей оглядывается, брезгливо следуя за мной по узкой грязной лестнице на второй этаж.
Я осматриваюсь, стараясь как можно реже вдыхать тошный запах вони, и останавливаюсь возле одной из двери под номером 27. Шмыгаю носом и нажимаю на дверной звонок.
- Нужно кое-что забрать для Шершня, - бросаю я.
Друг по собачьи смеётся.
- Ты теперь уже на посыльных у неё? – кривится парень.
Я знаю, что он недолюбливает мою начальницу, но мне всегда было плевать. Она мне платит за то, что я выхожу на ринг и занимаюсь любимым делом, остальное меня не касается.
- Просто просила заскочить и забрать, - пожимаю плечом.
- Поэтому ты меня с собой взял?
Я ничего не отвечаю. Место, куда мы направляемся. Нет. Человек, в чью квартиру мы сейчас зайдём, может стать последним, кого мы увидим. Я просто перестраховался, когда попросил Матвея помочь мне. Всё-таки если Шершень попросила именно меня прийти в это место, значит, явно что-то может пойти не так, как мы планируем.
- Просто будь на чеку, - бросаю я.
Слышу шаги в квартире, щёлкает замок, дверь открывается ровно настолько, насколько позволяет ей цепочка. Я вижу парня, выглядывающего из-за преграды. Он ниже меня ростом и глаза у него тошного зелёного цвета.
- Я от Шершня. За товаром.
Парень медлит, бросает взгляд на моего друга, и я поспешно добавляю:
- Он со мной.
Ответа не следует. Дверь закрывается – я слышу возню и звон цепочки – а затем открывается полностью. Нас пропускают в квартиру: я первым переступаю порог, скользя взглядом по стенам и морщась от затхлого запаха дыма травки. Качественной травки.
Матвей прокашливается позади меня, когда за нами закрывается преграда, и шумно выдыхает. Парень, впустивший нас, протискивается мимо и проходит вглубь квартиры: он коренастый и маленький, похожий на карлика-переростка. Я переглядываюсь с другом и следую за зеленоглазым.
Мы неспешно проходим дальше и заходим в гостиную. Шторы здесь занавешены, тусклые лампы освещают диванчик и стеклянный стол, на котором лежат две пачки с порошком. Я надеюсь, что Шершень не послала меня за наркотиками, потому что продавать их в клубе уже перебор. Травка травкой, но кокс уже переходит все границы. Я ей говорил об этом сотни раз, она и без порошка нормально зарабатывает на моих боях.
Матвей толкает меня в бок локтём и кивает на наркотики, но я лишь хмурюсь. Не нравится мне здесь.
Мы стоим посреди гостиной не больше минуты, наше одиночество прерывает решительно открывающаяся дверь, и мне приходится обернуться.
Я вижу парня примерно тридцати лет с лёгкой щетиной и русыми коротко стриженными волосами, почти такими же, какие были у меня во время учёбы в школе. В его губах зажата самокрутка – парень проходит мимо нас и бросает на стеклянный столик запечатанную пачку, что внутри неё я понятия не имею.
- Так, это ты Шторм? – спрашивает парень, когда его серые глаза впиваются в меня.
Его левая часть губ поднимается в улыбке, но та тут же исчезает. Это больше походит на нервный тик, чем на приветствие.
- Ну, да, - прячу руки в карманах.
Он знает меня? Ну, конечно. Меня многие знают.
- Меня зовут Арчи, - я вскидываю брови. – Арчибальд. Мои родители не блистали умом при выборе имени.
Парень говорит криво из-за зажатой в губах самокрутки, ему приходится перехватить её пальцами и стряхнуть пепел прямо на пол.
- Я наслышан о тебе, Егор, - Арчи потирает шею, и та противно хрустит. – Хотел с тобой встретиться. Есть к тебе предложение.
- Хочешь, чтобы я слил следующий бой? – догадываюсь я.
Арчи улыбается.
Ну, конечно. Вот, зачем Шершень послала именно меня. Она знает, что я не работаю на постановочные бои. Я либо выигрываю, либо проигрываю. Поэтому все любят мои спарринги, в них нет игры, нет фальша. Если бы она сама меня попросила о том, чтобы я слил следующему противнику, я бы ни за что не согласился. А находясь здесь, я вижу, насколько серьёзный заказчик и как опасно ему отказываться.
- Да, - Арчи словно специально кладёт руку на пояс, отодвигая в сторону кофту и показывая припрятанный сбоку пистолет.
Этот человек торгует наркотиками, у него полно власти и связей, чтобы уничтожить не только меня, но и Шершня с её клубом. Если я откажу ему…
- Не за просто так, конечно, - поспешно добавляет Арчи, видя моё неодобрение. – Я знаю, что ты не играешь на ринге, за это тебе особое уважение. Но мне нужно, чтобы ты слил следующий бой. На него будут большие ставки, и я хочу быть уверенным, что мои деньги окажутся в надёжных руках. Заплачу тебе сейчас двадцатку. Как аванс. После боя отдам двадцать процентов от выигрыша. Поверь, это большие деньги. Один раз можно и подыграть.
Я опускаю голову, задумчиво хмурясь. Лёгкие деньги мне не помешают, но слить бой… Чёрт…
- А если я смогу выиграть? – смотрю на Арчи исподлобья. – Не проще ли поставить на меня?
- Не так всё просто, - он заваливается на диван, широко раздвигая ноги. – Твоим противником будет мой племянник. Это вроде как ему подарок на день рождения, и в то же время бизнес.
Я фыркаю. Ну, да. Как я сразу не догадался. Вечно всякие лузеры пытаются пробиться за счёт денег. Ну, что ж. Отказываться всё равно не вариант, а деньги мне пригодятся.
- Ладно, - соглашаюсь я. – Один раз. Больше такого не будет.
Арчи расплывается в улыбке.
- Значит, мы договорились, - он смотрит на карлика-переростка и кивает ему, тот тут же скрывается в другой комнате, а через несколько секунд возвращается обратно. – Твои деньги. И товар Шершня. Передай ей, что мне приятно иметь с ней дело.
- Ага, - я забираю две запечатанных пачки и прячу в рюкзак. – Всё?
- Да, можешь идти.
Парень говорит так, словно вообще не замечает Матвея, но тому это на руку. Я киваю, толкаю друга в плечо и первым направляюсь к выходу. Слить следующий бой? Надеюсь, противник будет не слишком немощным, иначе меня просто засмеют, что проиграл такому слабаку. Здесь уже дело будет не в деньгах, а в уважении и в репутации. Я слишком долго зарабатывал её, чтобы вот так просто лишиться…
The Smiths – Asleep
Маша.
Телевизор работает на заднем плане – я сижу на кровати, вытянув ноги и положив ноутбук себе на колени, и пытаюсь дописать отчёт, чтобы отправить его начальнику и не вспоминать о своей работе до понедельника. Впереди у меня выходные и безмятежные ленивые деньки, которые я как обычно проведу дома в постели, совершенно ничем не занимаясь.
Миша задерживается. Он обещал прийти к четырём, но уже пол пятого. От работы до дома ему идти минут пятнадцать, так что, наверное, парень заскочил к заведующей, чтобы просмотреть камеру на площадке и выяснить, кто же принёс сегодня письмо.
Мне, если честно, всё равно на эти послания. Они скорее вызывают у меня азарт, нежели страх и паранойю. Разбавляют мою скучную жизнь и вносят в неё хоть какой-то ажиотаж.
Я зеваю, смахивая слезинки с уголков глаз, и размякаю ещё больше, кутаясь в плед и совершенно не горя желанием шевелиться. Лень сковывает меня, и даже мозги перестают работать. Я смотрю в телевизор, где показывают фильм «инсургент», и несколько минут пытаюсь вникнуть в происходящие события.
Если честно, книги мне нравятся больше. Фильмы, конечно, получились классные, но сценаристы немного отошли от сюжета и в какой-то момент сбились с пути. Логичность пропадает, и важные детали книги просто испаряются в неизвестности. В прочем, так всегда бывает, когда пытаются экранизировать книги.
Вспомнить только попытку создания сериала «Делириум» по трилогии Лорен Оливер, так вообще плакать хочется. Хоть сама берись и снимай. Хотя это и есть мой девиз: «Хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам».
Слышу, как открывается входная дверь, - это возвращает меня в реальность, и я отрываю взгляд от телевизора и устремляю его в ноутбук. Нужно скорее закончить отчёт, иначе кое-кто очень наглый попытается отобрать у меня компьютер для своих развлечений. Осталось всего ничего, но мои мозги словно растаявший шоколад.
С мыслями собраться у меня не получается. Шум в коридоре отвлекает, и я прислушиваюсь к шагам. Миша всегда передвигается по квартире шумно, а потом врывается в комнату, словно буря. Спокойная атмосфера сразу же пропадает, и на её место встаёт безудержных хаос, который приносит в мою жизнь Кузнецов. За это он мне и нравится.
Дверь громко открывается, и я перевожу взгляд на парня, который, словно дикий зверь, смотрит на меня в ответ. Миша с грохотом бросает рюкзак на пол, снимает кофту и швыряет в меня. Я лениво поднимаю руку, чтобы поймать её, но та падает мне прямо на голову.
- Что делаешь? – спрашивает Кузнецов.
Откладываю в сторону кофту и снова смотрю в монитор.
- Отчёт пишу, - медленно отвечаю я.
- Збс! – бросает свой маленький рабочий телефон на компьютерный стол. – Завязывай, мне нужен ноут.
Я закатываю глаза и морщусь, лениво перечитывая написанное.
- Дай дописать, - ною я. – Сделай уже свой комп и сиди за ним, ноут вообще-т мой.
- Ага, у тебя деньги есть на новый блок? – Миша стаскивает футболку и бросает на компьютерное кресло, затем стаскивает джинсы, оставаясь в одних боксерах.
Я кошусь на его обнажённый торс и немного улыбаюсь.
- Иди пока ешь, - говорю я. – Плов в мультиварке. Я допишу отчёт и всё. Мне чуток осталось.
Кузнецов ничего не отвечает и скрывается в ванной. Пока я дописываю отчёт, слышу, как льётся вода, оповещая меня, что парень принимает душ. Буквально минут через десять Миша выходит в коридор в одних шортах и исчезает на кухне. Лорд лениво поднимается с моих ног, где он до этого спал, не позволяя мне даже пошевелиться, потягивается, спрыгивает с кровати и вальяжно идёт за хозяином, чтобы тоже перекусить. Слышу, как Миша накладывает себе плов в тарелку, гремя посудой, а через пару минут возвращается ко мне в комнату и забирается на кровать, устраиваясь рядом со мной. К этому моменту я практически полностью заканчиваю свою работу.
Да, возможно, если бы я где-то что-то сделал по-другому, принял какие-нибудь иные решения, я бы здесь не оказался.
Но я здесь, и с этим ничего не поделаешь.
Итак, как я и упоминал, всё началось с моей первой встречи с Розиной-младшей. Она затянула меня в свою криминальную жизнь, в которой её псих-бывший пытался уничтожить и меня, и её заодно, потому что не мог вынести, что Соня теперь встречается с кем-то другим. Из-за него пострадал Матвей, получив травму головы, которая постепенно начала сводить его с ума. Парень помешался на мести, и я решил ему в этом помочь. Этот момент тоже стал переломным в моей жизни, ведь откажись я от этой затеи, всё могло бы развиваться по-другому.
Но я поддержал друга и в последствии оказался в инвалидной коляске.
Отвечая на вопрос Маши Розиной, который она мне задала, когда пыталась отговорить от нашего безумного плана, я могу лишь сказать одно: я тогда понятия не имел, что мне делать со своей жизнью без бокса. Я не мог даже представить, что вообще смогу существовать, прикованный к коляске, и всё время, что я лежал в постели, пока мой позвоночник восстанавливался, я думал лишь об одном: я хотел умереть, потому что больше не видел смысла в своей жизни, и все попытки Розиной хоть как-то меня подбодрить, лишь угнетали. Я не хотел, чтобы она чувствовала вину, каждый раз смотря на меня, не хотел, чтобы она была со мной из-за жалости. Да и лишь один взгляд на неё усугублял ситуацию, каждый раз я думал о Малийском, каждый раз я ненавидел и его, и себя и Розину, потому что меня накрывало отчаяние и безысходность. Ничего не помогало. Любовь к Соне приносила боль, и я оттолкнул её, потому что знал, что рядом с ней ни мне, ни девушке не будет лучше.
Но я восстанавливался на удивление быстро. Сидеть я смог уже спустя два месяца, а после операции я полностью встал на ноги спустя полгода, отбросив костыли. Плюс на реабилитацию у меня ушло ещё столько же, я постоянно ходил на массажи, физиотерапию и прочую ерунду, куда меня отправляли родители. А через полтора года я восстановился на сто процентов, и желание снова вернуться в бокс лишь добавляло мне энтузиазма. Не смотря на все советы врача, который каждый раз говорил, что мне лучше оставить спорт и тяжёлые нагрузки, я решил для себя, что во что бы то ни стало докажу всем, что никакие травмы меня не остановят.
Я хочу заниматься боксом, и я буду им заниматься.
Постепенно я начал тренировки, в тайне ото всех. Сначала пробежки, потом силовые упражнения, а следом и спарринги. Я собирался вернуться в форму как можно скорее и продолжить путь к своей мечте. Я был уверен в том, что стану первым человеком со сломанным позвоночником, который добрался до профессионального ринга.
Тело меня не слушалось. Долгий перерыв и травма давали о себе знать, но я не сдавался. И у меня постепенно начинало получаться. Единственное, что постоянно меня преследовало, - это ноющая боль в позвоночнике.
А потом о моих стремлениях заниматься боксом узнал мой отец. Он запретил мне вообще ввязывать в это дело и сказал, что если я продолжу тренировки, он перекроет мне все пути на ринг. Я знал, что у него есть связи и что отец действительно может сделать так, что меня не допустят даже к любительским соревнованиям.
К тому же в глубине души я понимал, что ни один тренер не возьмётся за меня, если будет знать, что я когда-то ломал позвоночник, и ни одна медкомиссия меня не пропустит. Одно дело, если бы я был уже в профессиональном спорте, если бы на меня был спрос, если бы фанаты требовали моего возвращения… А так. Я никто. И скорее всего, уже все в курсе, что сын Сергея Петровича Штормова, легендарного боксёра, который когда-то выступал на профессиональном ринге, был прикован к коляске. Такое долго не утаишь.
И тогда я ушёл. Собрал вещи и свалил, перестав вообще контактировать со своими родителями. В то время предки купили Матвею отдельную студию, чтобы он смог вырваться от родителей и начать жить самостоятельно, и я перебрался к нему. Некоторое время я просто загнивал, совершенно не зная, что мне делать дальше, бродил по улицам и нарывался на драки с местными гопниками, чтобы хоть как-то напомнить себе о том, что я когда-то был неплохим боксёром.
Тогда меня и увидела Шершень. У неё был подпольный клуб, где периодически проходили бои без правил, и владелица предложила мне поучаствовать в них. Там делали неплохие ставки, для начала она мне предложила 30% от дохода за вечер боёв.
Это был шанс, который я не хотел упускать, и я согласился. Мне нужны были деньги, адреналин и ринг, а раз я не мог вернуться в бокс, я решил, что по-другому заполню дыру в своей груди.
Вскоре я начал набирать популярность и поднимать неплохие деньги, снял квартиру у дряхлой старушенции, которая жила одна и каждый раз, когда я приносил ей деньги за месяц и помогал починить что-нибудь, она клялась, что перепишет квартиру на меня и что после смерти я смогу жить там безвозмездно. Я лишь улыбался.
И вот примерно год я уже работаю в «Конечном пункте», довольный тем, как разворачивается моя жизнь, а бокс мне кажется теперь просто детской недосягаемой мечтой.
- Что это за место? – Матвей оглядывается, брезгливо следуя за мной по узкой грязной лестнице на второй этаж.
Я осматриваюсь, стараясь как можно реже вдыхать тошный запах вони, и останавливаюсь возле одной из двери под номером 27. Шмыгаю носом и нажимаю на дверной звонок.
- Нужно кое-что забрать для Шершня, - бросаю я.
Друг по собачьи смеётся.
- Ты теперь уже на посыльных у неё? – кривится парень.
Я знаю, что он недолюбливает мою начальницу, но мне всегда было плевать. Она мне платит за то, что я выхожу на ринг и занимаюсь любимым делом, остальное меня не касается.
- Просто просила заскочить и забрать, - пожимаю плечом.
- Поэтому ты меня с собой взял?
Я ничего не отвечаю. Место, куда мы направляемся. Нет. Человек, в чью квартиру мы сейчас зайдём, может стать последним, кого мы увидим. Я просто перестраховался, когда попросил Матвея помочь мне. Всё-таки если Шершень попросила именно меня прийти в это место, значит, явно что-то может пойти не так, как мы планируем.
- Просто будь на чеку, - бросаю я.
Слышу шаги в квартире, щёлкает замок, дверь открывается ровно настолько, насколько позволяет ей цепочка. Я вижу парня, выглядывающего из-за преграды. Он ниже меня ростом и глаза у него тошного зелёного цвета.
- Я от Шершня. За товаром.
Парень медлит, бросает взгляд на моего друга, и я поспешно добавляю:
- Он со мной.
Ответа не следует. Дверь закрывается – я слышу возню и звон цепочки – а затем открывается полностью. Нас пропускают в квартиру: я первым переступаю порог, скользя взглядом по стенам и морщась от затхлого запаха дыма травки. Качественной травки.
Матвей прокашливается позади меня, когда за нами закрывается преграда, и шумно выдыхает. Парень, впустивший нас, протискивается мимо и проходит вглубь квартиры: он коренастый и маленький, похожий на карлика-переростка. Я переглядываюсь с другом и следую за зеленоглазым.
Мы неспешно проходим дальше и заходим в гостиную. Шторы здесь занавешены, тусклые лампы освещают диванчик и стеклянный стол, на котором лежат две пачки с порошком. Я надеюсь, что Шершень не послала меня за наркотиками, потому что продавать их в клубе уже перебор. Травка травкой, но кокс уже переходит все границы. Я ей говорил об этом сотни раз, она и без порошка нормально зарабатывает на моих боях.
Матвей толкает меня в бок локтём и кивает на наркотики, но я лишь хмурюсь. Не нравится мне здесь.
Мы стоим посреди гостиной не больше минуты, наше одиночество прерывает решительно открывающаяся дверь, и мне приходится обернуться.
Я вижу парня примерно тридцати лет с лёгкой щетиной и русыми коротко стриженными волосами, почти такими же, какие были у меня во время учёбы в школе. В его губах зажата самокрутка – парень проходит мимо нас и бросает на стеклянный столик запечатанную пачку, что внутри неё я понятия не имею.
- Так, это ты Шторм? – спрашивает парень, когда его серые глаза впиваются в меня.
Его левая часть губ поднимается в улыбке, но та тут же исчезает. Это больше походит на нервный тик, чем на приветствие.
- Ну, да, - прячу руки в карманах.
Он знает меня? Ну, конечно. Меня многие знают.
- Меня зовут Арчи, - я вскидываю брови. – Арчибальд. Мои родители не блистали умом при выборе имени.
Парень говорит криво из-за зажатой в губах самокрутки, ему приходится перехватить её пальцами и стряхнуть пепел прямо на пол.
- Я наслышан о тебе, Егор, - Арчи потирает шею, и та противно хрустит. – Хотел с тобой встретиться. Есть к тебе предложение.
- Хочешь, чтобы я слил следующий бой? – догадываюсь я.
Арчи улыбается.
Ну, конечно. Вот, зачем Шершень послала именно меня. Она знает, что я не работаю на постановочные бои. Я либо выигрываю, либо проигрываю. Поэтому все любят мои спарринги, в них нет игры, нет фальша. Если бы она сама меня попросила о том, чтобы я слил следующему противнику, я бы ни за что не согласился. А находясь здесь, я вижу, насколько серьёзный заказчик и как опасно ему отказываться.
- Да, - Арчи словно специально кладёт руку на пояс, отодвигая в сторону кофту и показывая припрятанный сбоку пистолет.
Этот человек торгует наркотиками, у него полно власти и связей, чтобы уничтожить не только меня, но и Шершня с её клубом. Если я откажу ему…
- Не за просто так, конечно, - поспешно добавляет Арчи, видя моё неодобрение. – Я знаю, что ты не играешь на ринге, за это тебе особое уважение. Но мне нужно, чтобы ты слил следующий бой. На него будут большие ставки, и я хочу быть уверенным, что мои деньги окажутся в надёжных руках. Заплачу тебе сейчас двадцатку. Как аванс. После боя отдам двадцать процентов от выигрыша. Поверь, это большие деньги. Один раз можно и подыграть.
Я опускаю голову, задумчиво хмурясь. Лёгкие деньги мне не помешают, но слить бой… Чёрт…
- А если я смогу выиграть? – смотрю на Арчи исподлобья. – Не проще ли поставить на меня?
- Не так всё просто, - он заваливается на диван, широко раздвигая ноги. – Твоим противником будет мой племянник. Это вроде как ему подарок на день рождения, и в то же время бизнес.
Я фыркаю. Ну, да. Как я сразу не догадался. Вечно всякие лузеры пытаются пробиться за счёт денег. Ну, что ж. Отказываться всё равно не вариант, а деньги мне пригодятся.
- Ладно, - соглашаюсь я. – Один раз. Больше такого не будет.
Арчи расплывается в улыбке.
- Значит, мы договорились, - он смотрит на карлика-переростка и кивает ему, тот тут же скрывается в другой комнате, а через несколько секунд возвращается обратно. – Твои деньги. И товар Шершня. Передай ей, что мне приятно иметь с ней дело.
- Ага, - я забираю две запечатанных пачки и прячу в рюкзак. – Всё?
- Да, можешь идти.
Парень говорит так, словно вообще не замечает Матвея, но тому это на руку. Я киваю, толкаю друга в плечо и первым направляюсь к выходу. Слить следующий бой? Надеюсь, противник будет не слишком немощным, иначе меня просто засмеют, что проиграл такому слабаку. Здесь уже дело будет не в деньгах, а в уважении и в репутации. Я слишком долго зарабатывал её, чтобы вот так просто лишиться…
The Smiths – Asleep
Маша.
Телевизор работает на заднем плане – я сижу на кровати, вытянув ноги и положив ноутбук себе на колени, и пытаюсь дописать отчёт, чтобы отправить его начальнику и не вспоминать о своей работе до понедельника. Впереди у меня выходные и безмятежные ленивые деньки, которые я как обычно проведу дома в постели, совершенно ничем не занимаясь.
Миша задерживается. Он обещал прийти к четырём, но уже пол пятого. От работы до дома ему идти минут пятнадцать, так что, наверное, парень заскочил к заведующей, чтобы просмотреть камеру на площадке и выяснить, кто же принёс сегодня письмо.
Мне, если честно, всё равно на эти послания. Они скорее вызывают у меня азарт, нежели страх и паранойю. Разбавляют мою скучную жизнь и вносят в неё хоть какой-то ажиотаж.
Я зеваю, смахивая слезинки с уголков глаз, и размякаю ещё больше, кутаясь в плед и совершенно не горя желанием шевелиться. Лень сковывает меня, и даже мозги перестают работать. Я смотрю в телевизор, где показывают фильм «инсургент», и несколько минут пытаюсь вникнуть в происходящие события.
Если честно, книги мне нравятся больше. Фильмы, конечно, получились классные, но сценаристы немного отошли от сюжета и в какой-то момент сбились с пути. Логичность пропадает, и важные детали книги просто испаряются в неизвестности. В прочем, так всегда бывает, когда пытаются экранизировать книги.
Вспомнить только попытку создания сериала «Делириум» по трилогии Лорен Оливер, так вообще плакать хочется. Хоть сама берись и снимай. Хотя это и есть мой девиз: «Хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам».
Слышу, как открывается входная дверь, - это возвращает меня в реальность, и я отрываю взгляд от телевизора и устремляю его в ноутбук. Нужно скорее закончить отчёт, иначе кое-кто очень наглый попытается отобрать у меня компьютер для своих развлечений. Осталось всего ничего, но мои мозги словно растаявший шоколад.
С мыслями собраться у меня не получается. Шум в коридоре отвлекает, и я прислушиваюсь к шагам. Миша всегда передвигается по квартире шумно, а потом врывается в комнату, словно буря. Спокойная атмосфера сразу же пропадает, и на её место встаёт безудержных хаос, который приносит в мою жизнь Кузнецов. За это он мне и нравится.
Дверь громко открывается, и я перевожу взгляд на парня, который, словно дикий зверь, смотрит на меня в ответ. Миша с грохотом бросает рюкзак на пол, снимает кофту и швыряет в меня. Я лениво поднимаю руку, чтобы поймать её, но та падает мне прямо на голову.
- Что делаешь? – спрашивает Кузнецов.
Откладываю в сторону кофту и снова смотрю в монитор.
- Отчёт пишу, - медленно отвечаю я.
- Збс! – бросает свой маленький рабочий телефон на компьютерный стол. – Завязывай, мне нужен ноут.
Я закатываю глаза и морщусь, лениво перечитывая написанное.
- Дай дописать, - ною я. – Сделай уже свой комп и сиди за ним, ноут вообще-т мой.
- Ага, у тебя деньги есть на новый блок? – Миша стаскивает футболку и бросает на компьютерное кресло, затем стаскивает джинсы, оставаясь в одних боксерах.
Я кошусь на его обнажённый торс и немного улыбаюсь.
- Иди пока ешь, - говорю я. – Плов в мультиварке. Я допишу отчёт и всё. Мне чуток осталось.
Кузнецов ничего не отвечает и скрывается в ванной. Пока я дописываю отчёт, слышу, как льётся вода, оповещая меня, что парень принимает душ. Буквально минут через десять Миша выходит в коридор в одних шортах и исчезает на кухне. Лорд лениво поднимается с моих ног, где он до этого спал, не позволяя мне даже пошевелиться, потягивается, спрыгивает с кровати и вальяжно идёт за хозяином, чтобы тоже перекусить. Слышу, как Миша накладывает себе плов в тарелку, гремя посудой, а через пару минут возвращается ко мне в комнату и забирается на кровать, устраиваясь рядом со мной. К этому моменту я практически полностью заканчиваю свою работу.
