– Мы с Кристиной, матерью Юлиэтты, встречались на первом курсе. Любовью наши отношения было сложно назвать даже тогда. Это была скорее страсть. Кристина была самой красивой среди всех девушек, которых я знал. Её изумрудные глаза меня очаровали раз и навсегда.
– Опустим лирику, – Александра вернулась к пирожку и вонзилась зубами в пышную сдобу. Где-то в конце должна была быть заявленная вишнёвая начинка, но пока было только тесто.
– Я понравился её родителям, она – моим. Мы стали встречаться. Наконец я получил то, чего так долго добивался...
– Постели, – перебила его Александра.
– Да. А потом мы расстались.
– То есть попользовались и бросили, – сделала большой глоток из чашки с чаем и поморщилась. Заявленным яблоком здесь и не пахло. Одна химия.
– Получается так, – не стал отпираться Нойтер. – Спустя пару месяцев я узнал о беременности. Она сама сказала и пообещала, что ребёнок о моём существовании никогда не узнает. Собственно, обещание она сдержала.
Он замолчал, отхлебнул воды, посмотрел на поднос с едой и отодвинул на край стола.
– Поймите, ничего этого не должно было произойти. Это случайность. Я не знал, что Юру взяли в мою компанию.
– Как же это так? Вы ведь руководитель, Босс. Или я ошибаюсь?
Он сцепил пальцы замком с такой силой, что руки задрожали.
– Я ненавижу себя за ту поездку. Если бы я тогда не уехал, то ничего бы не произошло.
– Снова лирика, – Александра с удивлением обнаружила целую вишнёвую ягоду, когда от пирожка остался всего один укус, – продолжайте, продолжайте.
– Вы со всеми так грубо разговариваете?
– Только с преступниками.
Нойтер грустно улыбнулся:
– В этом вы правы. Я преступник, но я оберегал свою дочь. Если хотите, я её спас.
– Спас?! – она чуть не подавилась отвратительным чаем. – Вы вообще в курсе, почему она лежит в палате?!
– Её могли убить раньше, – невозмутимо сообщил Нойтер. – По моей просьбе за ней следили.
– Алексей Королёв, известный как Королёк или лучший друг семьи Юлиэтты.
– Да. Он должен был просто следить за ней, но он не знал, что она моя дочь.
– А подсказал ему Ирчин, – она не выдержала и выплюнула не до конца разжёванный кусочек пирожка с мясом – вкус был отвратительный.
– Всё пошло не по плану, – он схватился за голову и опустил взгляд.
Александра взглянула на его поднос, сравнила со своим: пирожок с сомнительной начинкой из яйца и лука, ещё один черничный, явно повторяющий судьбу вишнёвого и подгоревший яблочный. Спросила:
– Вы есть будете?
– Что?
– Есть будете?
– Нет.
– Отлично, – она забрала картофель и жадно воткнула в него вилку.
Нойтер этого даже не заметил и продолжил свой рассказ:
– Мы с Ирчиным дружим с детства, точнее дружили. Одни игры, одни приключения, одни опасности. После института я предложил открыть свой бизнес.
– Фармацевтическую компанию?
– Нет, – он поднял глаза. – Я грезил научными открытиями. Больше всего меня интересовало устройство памяти и возможность ею манипулировать.
– Это уже интересно, – она подцепила очередной картофельный ломтик и отправила его в рот.
– На мои идеи не хватало финансирования, и я стал искать помощи в разных кругах.
– У преступников.
– Да. О моих связях с наркобизнесом, думаю, вы знаете. Деньгами я обзавёлся, но мне нужно было легализоваться, и тогда я решил основать фармацевтическую компанию. К тому же мне нужны были помещения для опытов. Юра ко мне на работу попал случайно. Я часто бываю в заграничных командировках. Отсутствую подолгу. Этим летом был...
– В Швеции, – перебила Александра, – и вернулись потому, что вам позвонил Ирчин, так? Он сказал, что у него ваша дочь.
– Да. Я до сих пор не знаю, откуда он узнал. Возможно, журналистка Сафьялова как-то раскопала эту информацию. Не знаю.
Александра и сама не знала ответа на этот вопрос, но в конце концов он был и не так важен. Нойтер продолжил:
– Как я уже сказал, я был в командировке. Ирчин сам нанимал новых рабочих. Компании нужны были хорошие специалисты. У нас колоссальная утечка кадров.
– Тех, кто не подходит, вы сжигаете.
– Не шутите, детектив. Мы сжигаем только тех, кто представляет для нас угрозу.
Александре стало противно и по-настоящему страшно от того, как легко с его губ слетели эти слова. Сгореть. Самое страшное, что она могла себе представить. Перед глазами возникла котельная. Она почувствовала, как похолодели руки, как бешено забилось сердце и быстро отогнала навязчивый образ.
– Муж Юлиэтты тоже был угрозой?
– Вы знаете, это был несчастный случай. Он умер из-за неудачного падения.
– И вы даже не подумали, что родные захотят с ним попрощаться. Или вы так проявляете заботу?
Он тяжело вздохнул, помотал головой, словно прогоняя назойливых насекомых:
– Вы жестоки.
– Не больше, чем вы. Продолжайте рассказ, Нойтер.
– Юра стал свидетелем смерти одного учёного. Он всё рассказал моей дочери, и они оба, конечно, стали для нас угрозой.
– Дайте догадаюсь о том, как вы узнали, что Юлиэтта в курсе. Вы поставили на одежду Юры прослушку.
Губ Нойтера коснулось что-то наподобие улыбки:
– Прослушка была на его телефоне. Стоило только держать его включённым. Я хотел только убрать ненужные воспоминания из их памяти. Я столько лет работал над этим средством. Оно было безопасным.
– А как же головные боли? Обмороки?
– Ерунда. Мои первые опыты приводили к моментальной остановке сердца.
– Доброта не ваш порок, – Александра доела картофель и откинулась на спинку стула, – Юра стал сопротивляться и поэтому... погиб. Но почему опыты с памятью привели к слежке и убийству психолога? И зачем вообще была эта игра в психолога?
– В моём бизнесе предостаточно влиятельных людей и не всем понравилось то, что я придумал, ведь обычно свидетелей мы просто убираем. Оставить в живых – это серьёзная угроза. Вы не представляете, скольких людей мне пришлось убеждать в правильности своей идеи, а ведь я не мог сказать, что она моя дочь. Это сразу подвергало её жизнь опасности, ведь у меня есть конкуренты, враги. Знаете, сколько раз по их вине закрывались мои филиалы?
– Опасности?! – Александра подалась вперёд и грудью двинула поднос. – А вы не подвергали её опасности?!
– Я уже сказал, я её защищал. Сами бы вы что выбрали: потерять память или стать трупом?
– Жить честно.
Наступила тишина. Затем Нойтер продолжил:
– Вы можете считать меня зверем, убийцей, кем угодно, но я люблю свою дочь.
Александра закатила глаза. Как же часто преступники произносили прекрасные слова, но разве это меняло суть их поступков? Если ты убил, то убил и не важно, какие тебя при этом преследовали мысли.
Нойтер отхлебнул воды:
– Этого ничего не было, если бы Ирчин прислал мне на проверку биографию Юры, как это делал с другими кандидатами, но в этот раз он просто положился на слова Королька. – вздохнул и продолжил: – Я убрал все воспоминания Юлиэтты, в частности, о семье. Уничтожил все личные вещи, которые хоть как-то могли напомнить о муже или дочери. Я вложил ложные воспоминания и, по сути, дал ей новую жизнь. Сделать это было просто, ведь из родственников у неё остались только две тётки, проживающие в Калининграде, они общались иногда по скайпу. У Юры никого не было. Некому было их искать. Да, знаю, в новой жизни у моей дочери не было ни мужа, ни дочери, но зато моя дочь была жива!
Александре было настолько противно сидеть за одним столом с этим «праведным» чудовищем, что она еле сдерживалась, чтобы не встать и уйти, но Нойтер ответил ещё не на все вопросы. Она решила ускорить разговор.
– Мужа вы убили, дочь забрали. Где девочка была всё это время?
– Она была у моей матери под Питером. Это же всё-таки моя внучка, я не мог ей навредить. И Ирчин не мог – он обожает детей.
– Повезло малышке, – с сарказмом произнесла детектив.
– Моя мать была прекрасной прабабушкой. Я звонил ей каждый день и узнавал, как Катюшка. Поверьте, у неё всё было хорошо. Моя мать каждый день пекла пироги, блины, варила компот, а ведь ей почти девяносто!
Александра молчала. Есть совсем расхотелось. Неужели этот старик действительно считал, что они с матерью совершают добро?!
– Я знал, что рано или поздно память начнёт возвращаться, – продолжал Нойтер. – Задача моих людей была в том, чтобы, скажем так, исправлять эти воспоминания. И всё шло нормально до того дня.
– Когда вы зачем-то убили психолога, – подсказала Александра.
– Это дело вообще никак не связано с моей дочерью, – вздохнул Нойтер и пояснил. – У Ромы и Ани был роман, но Аня нравилась ещё одному из наших. Неуравновешенный тип был, хотя и когда-то работал в ФСБ.
– И я так понимаю в порыве ревности, тот убил психолога и администратора и искать его нет смысла.
– Да. Он сам рассказал о случившемся и о том, что использовал наградное оружие. Так сказать, вспомнил прежние забавы… А мне ничего не оставалось, как убрать его, ведь он убил своих. Кто знает, что ещё он мог натворить.
Александра с презрением отметила, что для Нойтера – убить это просто что-то натворить. Надо будет так и сказать родителям, когда они в очередной раз спросят какова цель её работы – ловить преступников, которые что-то натворили, например, убили. Всего-то.
– Но почему он не убил вашу дочь? Она была в кабинете и могла видеть, что произошло. Могла его опознать.
Нойтер ответил с грустной улыбкой:
– Счастливый случай, невероятно счастливый. Он осознанно шёл на убийство и подготовился. Моя дочь в его планы не вписывалась.
– Да уж. Повезло.
– От машины мы, конечно, тоже избавились. Но появилась новая проблема. Королёк взбесился, ведь убили его родную сестру. Должен сказать, что она всего год назад приехала в Питер. До этого жила в Москве, и они с братом практически не общались из-за каких-то семейных неурядиц. Но когда она переехала сюда, их отношения наладились. К тому же Королёк помог ей с работой. Я хорошо плачу.
Его губ коснулась лёгкая улыбка, Александру передёрнуло.
– Королёк возненавидел меня и переметнулся к Ирчину. К тому же ему всегда было мало денег. А тут работа на два фронта – и деньги лопатой. Я знал, что мой самый близкий друг устраивает мне подставы, но не думал до чего это может дойти. – Он сделал паузу и тихо добавил: – Я думал, что его имени в названии компании будет достаточно. Оно даже идёт перед моим! Я не думал, что он может так далеко зайти. А потом Ирчин начал меня шантажировать, говорил, что, если я не отдам ему свой бизнес, моя дочь умрёт. Я думал, он меня пугает, всё-таки мы со школьных лет были друзьями...
– Но вы совсем не знали своего друга.
– Оказалось так. И, конечно, я не знал о том, что Ирчину известно кто такая Юлиэтта. А потом он сообщил о том, что держит её в лаборатории.
Нойтер замолчал. История закончилась, и он впервые за всё время разговора притронулся к оливье: вилкой накалывал кусочки колбасы и отправлял в рот. Затем поднял глаза и спросил:
– Это всё? Или вы хотите узнать что-то ещё?
– А зачем вы так часто обращались к Алексееву?
– К тому доктору? Вы должны понимать, работа в лаборатории связана не только с лекарствами, но и с...
– Химикатами, – догадалась детектив.
– Именно. Сначала у нас в штате были свои врачи, но не сложилось. А вот с доктором Алексеевым, – он ухмыльнулся, – договориться оказалось несложно. Мы должны были быть уверены, что нашему здоровью ничего не угрожает, ведь в наших условиях любая царапина могла стать последней.
– И последнее, – Александра откинулась на спинку стула. – Ради любопытства ответьте, документы с именем Мария вы сделали из-за широкой распространённости этого имени?
– Нет, это имя моей матери.
– А девочке вы сообщили, что вы её дедушка?
– Нет, и я, и мать молчали. Я ведь всё-таки не дурак.
– Это как посмотреть.
Нойтер устало вздохнул. Его лицо было бледным, а когда он снова заговорил, голос звучал совсем тихо:
– Теперь вы разрешите мне побыть с дочерью?
Александра поднялась из-за стола. Не вызывал этот человек в ней больше ни жалости, ни сострадания. Она представила, как тяжело было маленькой девочке без родителей, и как больно Юлиэтте осознавать, что теперь она будет воспитывать дочь одна, и без колебаний ответила:
– Она считает, что её отец умер. Так и есть. В вас уже давно умерло всё человеческое. Вы лишили собственную дочь мужа, разлучили с ребёнком и чуть её саму не лишили жизни. Вы мертвы и для неё, и для общества. Я знаю, вас вряд ли посадят. Ваши связи, Нойтер, признаться, весьма обширны, но одно могу сказать точно – вас ждёт одиночество.
– Вы не в праве лишать меня... – он вскочил, побледнев ещё сильнее. Прижал руку к груди. Неожиданно для всех свершилось правосудие – сердце старика остановилось.
Прода от 04.01.2021, 20:10
Глава 30
Она заклинала себя не плакать, чтобы не пугать ребёнка, но как только в палату вошла Александра, а из-за её спины выскочила Катюшка, не выдержала.
– Мама! Мамочка! – девочка вскарабкалась на койку и крепко обняла Юлиэтту. – Я так соскучилась! Мама! Мамочка! Я была у одной бабушки, и она мне готовила блины с шоколадом, представляешь! Она пекла пироги с яблоками и каждое утро покупала новые заколочки. Смотри, видишь какие красивые черепашки у меня на голове? А ещё есть с дракончиками, котиками и уточками. Мама, почему ты плачешь?
Ответила Александра:
– Твоя мама приболела и пока не может говорить. Она тоже очень по тебе скучала и ей нравятся черепашки.
Юлиэтта благодарно улыбнулась, вытерла не иссякающие слёзы и снова прижала дочь к груди.
– Ты меня задушишь, мамочка! – и хмуро добавила: – А давай ты больше не будешь меня отправлять к этой бабушке. У неё очень вкусные пироги и мне нравится её кот Ванька, но я хочу быть с тобой и папой, договорились? А где папа?
Юлиэтта задрожала всем телом, рыдания душили.
Александра снова пришла на помощь:
– К этой бабушке ты больше не поедешь, а папа твой в далёкой командировке.
– А когда он вернётся? Скоро?
Александра сложила руки лодочкой и с улыбкой произнесла:
– Он будет приплывать к тебе на волшебной лодке каждую ночь, и во сне вы будете вместе играть.
– И я смогу ему показать мои заколочки?
– Конечно.
– А когда я проснусь, он будет рядом? Или на работе? – не унималась малышка.
– Он будет в волшебной стране, которую можно покидать только ночью.
– Значит, он не будет забирать меня из садика?
Юлиэтта закрыла лицо руками, не в силах смотреть на дочь. Тонкое одеяло насквозь промокло от слёз. Александра не знала, что ещё сказать ребенку, чтобы закончить эти мучительные вопросы и поэтому зашептала:
– Я волшебница и наделила твоего папу своим волшебством. Он всемогущий и может исполнять любые желания, но только во сне. А теперь мне пора возвращаться в свою волшебную страну.
– Ну, ладно, – наконец сдалась девочка, а затем резко повернулась к маме. – А папа купит мне новые заколочки? Я хочу много-много и новые с черепашками, только с другими. Хочу блестящие! И ещё…
Юлиэтта кивнула и прижала дочь к груди. Она гладила шелковистые волосы и сотрясалась от рыданий.
– Мамочка, я тоже по тебе очень скучала. Ты больше не плачь, хорошо, мамочка? А та бабушка кормила меня ягодным вареньем. Ты мне говорила, что эти ягоды называются… Мамочка, ты снова плачешь?
