Часть первая. ВРАЧ
Глава 1
Поцелуев мост утопал в снегу. Зима колотила по замочкам, которые влюблённые старательно крепили к ограде в надежде таким образом укрепить свою любовь, а детектив Александра Селивёрстова стояла на коленях в снегу и колотила по старой советской кукле, лежавшей на месте преступления. У куклы было синее платье с кружевным передничком, розовый бантик на свалявшихся жёлтых волосах и в тон к бантику башмачки на небольшом каблуке.
– Ты в порядке?
Александра отпустила игрушку, проигнорировав вопрос. Бриз стоял позади. Она интуитивно ощущала его сочувствие, сочащееся из глаз и всей позы.
Не стала оборачиваться. Не скинула руку друга, когда тот коснулся ладонью её плеча. Безмолвные слёзы замёрзли на щеках. Она не хотела, чтобы он понял, как ей тяжело. Детектив не привыкла быть слабой. Пусть лучше Бриз думает, что у неё нет чувств. Так легче ей и проще ему. И всем тем, кто знал, какие отношения связывали её с жертвой.
– Саш… может, тебя отвезти домой?
Молчание. Слова не желали выбираться на морозный воздух. Александра сжала ладонь в кулак: сквозь латекс ногти впились в кожу. Она хотела почувствовать эту боль. Хотела сорвать перчатки и коснуться голыми руками кукольного личика. Распутать волосы, заплести косичку.
– Саш… Я могу побыть с тобой. Хочешь?
Унять дрожь, успокоить сердце, привести в порядок мысли.
– Мы можем заехать в кондитерскую. Купить бисквитный торт.
Проснуться…
– Или пирожные с разными начинками.
Больше всего на свете она желала, чтобы происходящее оказалось сном.
– А можно всё вместе.
Сном, пугающим своей реалистичностью.
– Саш…
Пугающим своей нелепостью.
– Саша?
Потому что люди так не умирают.
– Ответь что-нибудь.
Мамы так не умирают.
– Саша!
В произошедшем она винила Диму.
– Посмотри на меня.
Если бы его не было...
– Саша!
Бриз развернул её к себе.
– Чёрт! Да ты же ранена! Скорую! Сюда!
– Ваня, отойди. Носилки!
– Она теряет сознание! Саша! Сделайте что-нибудь!
– Ваня, не мешай!
– В машину её, срочно!
– Саша… ты слышишь?
Бриз плакал.
– Твоя мама жива. Всё будет хорошо.
Наклонился и на ухо прошептал:
– И моя Пуля будет жить. Обязательно будет жить.
Но Александра уже ничего не слышала.
Роза на груди распускалась алым цветом.
***
За месяц до трагедии.
Ворона, утопая в снегу, проковыляла вдоль балконного отлива, и склонив голову набок, заглянула в окно. Она с любопытством рассматривала перья на руках мёртвой женщины, затем каркнула.
В этом звуке убийце послышалось негодование, недовольство, возмущение. Птице перья явно не понравились: искусственные, неряшливо приклеенные. Но дело сделано, ничего не исправить. Если только добавить чуть-чуть блеска. Теперь убийство выглядело получше, поярче, что ли. В конце концов Ангел всегда блистала. Мёртвому Ангелу блёстки шли не меньше.
Ворона снова каркнула и полетела прочь. Пара беспокойных синих глаз провожала её с чувством беспокойства, неудовлетворённости. Линзы кололи роговицу, но осознание того, что труп выглядит неидеально, кололо куда сильнее как физически, так и морально.
Когда птица скрылась в бархатных сумерках, из горла убийцы вырвался тяжёлый вздох. Взгляд вернулся к распростёртому телу, а пальцы сами взялись делать то, что у них всегда получалось отменно – наводить красоту. Время ещё оставалось: минут двадцать, может, двадцать две.
Последний взгляд на жертву, чувство почти радости, скользкая змея-улыбка, учащённый пульс, попытка отдышаться на морозном воздухе и воспоминание о лежащей в ванне блондинке. Тревожило не столько то, что уже произошло, сколько то, что ещё предстояло. Убитая не вызывала жалости, лишь презрение и что-то близкое по силе к ненависти.
Снег упал на раскрытую ладонь, и память обожгло раздирающе-холодным воспоминанием, застывшим в сердце так же, как взгляд Ангела – навсегда.
Вдох, секундная задержка, выдох.
И ты… Короткая фраза: обрубленная, неясная. Но в ней заключалась целая гамма эмоций, способных сжечь в предсмертной агонии, отравить ненавистью и цианидом, затянуть в трясину безумия, утопить в ледяной воде.
Касание экрана.
– И ты…
«Отправить».
Прода от 20.09.2020, 17:17
Глава 2
Новый год не спеша подбирался к порогу. Он уже заглянул в окна, развесив снежинки: как настоящие, так и старательно вырезанные Александрой, припорошил снегом крыши, усыпал кристаллами дороги и тротуары. Настроение не то, чтобы было праздничным, но предвкушение чего-то сказочного, родом из детства, уже месяц осторожно подбиралось к детективу и наконец осело в душе, пробудив интерес к выбору подарков.
Александра сидела на сайте «Алиэкспресс» и с наслаждением рассматривала ассортимент: начать решила с себя и своей любимой детали гардероба – носков. Взгляд скользнул по разноцветному хлопку и чёрно-белой шерсти, ненадолго задержался на коллекции оттенков тёплой осени и замер на алом плюше. Конечно, носков в различных вариациях красного у неё было полно: в пакет не умещалось всё разнообразие и пришлось разделить на две части. Одна хранилась в тумбочке под телевизором, другая в спальне – в нижнем ящике стола. Но модели с «Али» отличались от уже имевшихся. Во-первых, на месте резинки шёл белый кружевной узор: он состоял из снежинок разного диаметра. Во-вторых, мысок и подъём украшали силуэты блестящих объёмных ёлок, и, хотя детектив не любила мишуру со всяким люрексом, в данном случае каждая деталь занимала своё законное место. А в-третьих, и это являлось главным фактором, носки подкупали своим цветом: такого алого, плавно переходящего в сангиновый у неё точно не было, а поскольку взаимоотношения с цветом у детектива были особыми, то устоять она не могла.
Заказала из той же коллекции бирюзово-синие, лилово-голубые и фиалковые, подумала и по акции взяла пару шарфов: один – универсальный серо-чёрный и два новогодних цвета бордо с ёлочными шарами в серебре и золоте. А затем для полного комплекта и безграничного счастья приобрела перчатки.
– Красные, как твоя любимая кровь, – раздражённо заметила мать по скайпу, позвонив как раз в тот момент, когда Александра завершила покупку. – Везде эта твоя отвратительная работа, – добавила она тоном, полным презрения. Для убедительности ещё и скривила рот, будто без этого дочь не понимала, как «замечательно» мама относится к делу всей её жизни.
– Не красные, а рубиновые, – устало поправила Александра. – Мам, а ты сама что хочешь в подарок?
– Не переводи тему. Закажи пока не поздно другой цвет: чёрные – универсальные. Или бежевые. Да хоть белые, в конце концов! Но только не эти перчатки!
– Не начинай. Заказ оформлен.
– Не можешь ты без крови, – мать вздохнула. – Надеюсь, хоть на ёлке не будет красных шаров?
– Мама, это всего лишь цвет. И шаров не будет вообще.
– Всего лишь цвет? – хмыкнула та, – кто бы говорил? Ты и сама знаешь, что подсознание не дремлет, а твоё только и делает, что сходит с ума от разных убийц и психов, поэтому ты и выбираешь красный.
– Рубиновый, – сквозь зубы процедила Александра, – и давай сменим тему.
– Твоя страсть ненормальна. Все твои подруги…
– Подожди. Ты опять видела одну из моих одногруппниц?
– Да.
– Не слушай других, мама. У каждого своя жизнь. Тема закрыта.
– Но мама права. Только у тебя в жизни сплошные убийцы, – хмуро произнесли с экрана.
– Папа…
– Папа-папа, и не груби матери.
– Я не… Неважно. Мне пора.
– Подожди! А почему не будет шаров?
– Потому что, мама, я так хочу! Подумайте с отцом, что хотите в подарок. Через два дня позвоню, – Александра вышла из скайпа, выключила ноутбук, растворила свою досаду в чае с бергамотом, и прихватив коробку с печеньем, вернулась в комнату.
С родителями всегда возникали трудности и удивляться шероховатостям в разговоре не следовало, но горький осадок всё равно оставался. Грубо разорвав упаковку, Селивёрстова вернулась к ноутбуку. Продавец, принявший заказ, совершал отправку только на следующий день, а значит обожаемые носочки придут не раньше двенадцатого января – может и чуть позже, но Александра могла потерпеть, а друга Бриза хотелось порадовать в положенный день – перед боем курантов, как это происходило всегда, на протяжении вот уже пяти лет. Изначально они с Иваном Резниковым вместе работали в полиции: она была следователем, а он – криминалистом. Позднее Александра ушла в частные детективы, но это не помешало им сохранить те же прекрасные отношения. Она его ласково называла Бризом.
– Так как в нашей паре царит доверие и понимание, – она перебирала разные штуки для автомобилистов, – лучше всего будет сделать… – замерла на подушке в форме пистолета, – неожиданный подарок.
На губах расцвела улыбка.
Подушка приглянулась сразу: внешний вид в тему, да ещё и наполнитель антистресс, но этого было недостаточно. Подобному Бриз бы не удивился, поскольку разные приколы Александра дарила ему и на предыдущие праздники: сейф-обманку, пистолет-хлопушку, брелок «Самому сексуальному криминалисту». Бриз принимал дары, радуясь, как ребенок, а вместе с ним всегда радовалась и она. Бриз неизменно вызывал положительные эмоции. Александра любила его. Жаль только, что любовь к нему не шла ни в какое сравнение с той, что она испытывала к Диме.
Частный детектив Дмитрий Соколов, работавший на Управление по особо важным делам, появился в её жизни неожиданно, во время работы над совместным расследованием. Их встреча была ошибкой: слишком похожими и в тоже время слишком разными они оказались. Расставание прошло драматично, и теперь любое воспоминание о Соколове отзывалось болью.
Пыткой становился каждый незнакомый номер, высвечивавшийся на мобильном. Услышать голос Димы хотелось так же отчаянно, как не слышать никогда. Противоречивые эмоции разрывали Александру каждый раз, когда в толпе мелькал мужчина с галстуком цвета индиго. Она замирала, стоило услышать окрик «Дима!». Александра думала о нём, проходя мимо пекарни; глядя на проезжающий мимо серый «Мерседес»; когда в колонках звучал шансон, и когда готовила бутерброды.
Она скучала по его насмешливому взгляду, издевательскому тону, тёплому голосу и властным объятьям. Она ненавидела Диму за то, что он был самим собой и ненавидела себя за то, что сама не могла быть с ним настоящей.
– Дьявольская муть… – недовольно выразилась детектив, отсекая воспоминания и чувства. – Хватит. Он ушёл из моей жизни. Пора перестать ловить эхо прошлого (отсылка к произведению «Эхо над бездной»).
Подумала о работе, улыбнулась – расследования всегда выручали в минуты грусти. А ещё справиться с любой проблемой помогал Бриз. Когда они с Димой расстались, он был рядом.
Друг всегда оставался рядом.
Александра вновь начала размышлять о том, как удивить Ваню. Подушка подушкой, но он был достоин лучшего из всего того, что можно было придумать. Взяла телефон и набрала номер. В голове зажглась отличная идея.
***
Тот, кого так сильно хотела порадовать Селивёрстова, стоял в магазине и тоже выбирал подарок. Иван Резников больше часа глазел на универсальный комбайн. Производители обещали нарезку овощей «соломкой», «кольцами», «дольками». Так же в наборе была насадка для картофеля «фри», соковыжималка, венчик для взбивания крема и насадка для теста – набор для ленивой или очень занятой хозяйки.
Пуля, как Иван любя называл Александру, относилась к категории ну о-о-очень занятых женщин. Хозяйкой её язык назвать не поворачивался: готовка, уборка – это не про Пулю. Разгадывание криминальных шарад – да, с радостью и нездоровым энтузиазмом, а что-то по дому – только в условиях неимоверной скуки. Однако Бриз объяснял такое отношение отсутствием правильной техники, вроде того же кухонного комбайна.
Сначала он собирался подарить навороченный пылесос, но вспомнил, что дома у Пули достаточно чисто, а потом взгляд упал на комбайн, и тут то Бриз вспомнил о том, как впервые попробовал драники, булочки и торт, приготовленные в дни, когда подруге было скучно и решил, что это будет лучшим подарком. Он рассуждал так: возможно, она и не прочь готовить, но времени действительно не хватает, а имея такой многофункциональный прибор, сможет и заниматься расследованием, и нормально питаться. Бриз отлично знал, насколько сильно Александра любила разную выпечку и живо представил, как с помощью этой громадины она перемешивает тесто для пирога или того же бисквита: последнее Пуля обожала, и он каждый раз приносил ей что-то из бисквитной «оперы».
Но также, что скрывать… Он хотел вновь увидеть Сашу у плиты. Мечтал, чтобы она готовила только для него. И вместе с тем Резников понимал: такие желания – лишние элементы в дружбе, поэтому старательно загонял поглубже подобные мысли.
Решившись на покупку, Иван позвал консультанта, чтобы лично убедиться в работе комбайна, а когда всё оказалось в порядке, и товар начали упаковывать, у него возникли серьёзные сомнения. Безусловно, Новый год – не день рождения и не нуждается в таком уж личном подарке, но по какой-то причине комбайн сейчас выглядел самым нелепым вариантом из всех возможных: будто Бриз навязывал Пуле то, что ей было несвойственно.
И всё же из магазина он вышел с коробкой.
– Пригодится, – решил, убирая технику в багажник. – С этой штуковиной готовить проще.
Но мысль о чужеродности комбайна не давала покоя всю дорогу. Оказавшись дома, Иван уже не сомневался: с подарком прогадал.
Прода от 22.09.2020, 11:45
Глава 3
Жизнь Снежаны разделилась на «До» и «После». Что было «До» сейчас казалось замутнённым стеклом чужого маршрута: будто те события никак не касались самой Снежаны. Ни её слёзы орошали холодный пол в крохотной кухне третьего этажа. Ни её тело изнывало от боли, укрытое лишь стыдом и сожалениями. Ни её имя повторялось в ночи, чередуясь с проклятьями и словами любви, бьющими сильнее кулаков. Будто кошмара и вовсе не было на страницах её истории. И хотя ЕГО рубашка до сих пор лежала в той самой Коробке, Снежана готова была отпустить прошлое, бессчётное раз причинившее ей физическую боль.
Готова была вычеркнуть то, что раскололо психику на тысячи осколков.
До сих пор она просыпалась в холодном поту, разбуженная собственным криком. Это случалось всё реже, но окончательно не ушло. Иногда Снежана садилась у окна и смотрела на луну, радуясь и одновременно с тем ужасаясь воспоминаниям, гейзером, бьющим посреди темноты… тишины.
Она и раньше любила одиночество, но особенно чутко время уединения стало восприниматься после расставания с НИМ. Память подбрасывала фрагменты, заполненные болью, сожалением и свободой. Свободой от того, что всё позади – это были перевёрнутые страницы: бесконечные, мрачные, но они в прошлом. Хотя Снежане хватало смелости признаться: без них жизнь была бы неполноценной. Нельзя просто взять и оторвать от себя часть прожитых дней, даже если в них кровавые подтёки на бёдрах, убитое жестокостью доверие и угнетающий смех во время просмотра фильмов. ОН вообще часто смеялся и любил американские картины.
Снежана тоже их смотрела, потому что не смотреть было нельзя.
Теперь одна
