– Мы сидели в одной из самых больших комнат, в гостинице.
– Вы наверно хотели сказать в гостиной.
– Да, пили мартини, ели клубничный кекс. Очень вкусный. У Антошки всегда все самое вкусное.
Александра подавила вздох, начиная понимать, почему покойному необходим был определенный настрой на общение с Лизаветтой:
– Ближе к делу, пожалуйста.
– Я говорила, что на мне было фиолетовое платье?
Кивок.
– Так вот, я предложила Антошке посадить фиолетовые лилии. Они получаются, если соединить белые и розовые.
Детектив не стала пояснять, что эти цвета даже при больших деньгах никак не смогут дать фиолетовый. Что для этого нужно соединить синий и красный, потому что Лизаветта уже вовсю распространялась о том, как она увидела эти лилии у одной из знаменитостей и сразу влюбилась. Александра пропустила это мимо ушей и, перебив, задала прямой вопрос:
– Вы любили покойного?
– Конечно! – для пущей убедительности Лизаветта скорчила лицо, как и в начале разговора, но слезы предательски не желали показываться. Прекратив собственные «мучения», добавила: – Вы же видите, я в трауре! – будто этот факт доказывал чувства.
– Тогда, пожалуйста, расскажите все, начиная с того момента, как вы отдыхали в гостиной, заканчивая обнаружением тела.
– Я же говорю, что мы ели кекс, пили мартини, разговаривали, не ссорились, потом мы все вышли сюда. Антошка захотел спать, мы с Виолеттой ушли, Анетта осталась, потом вернулась к нам. Виолетта захотела разобраться с кольем.
– Колье, – машинально поправила детектив.
Лизаветта, не обращая внимания, продолжила:
– С этим кольем были какие-то проблемы. Виолетта была пьянее меня, поэтому легла и попросила меня сходить к Антошке сказать про колье. Если бы он узнал, то уже завтра купил новое, а Виолетта без ума от жемчуга. И Антошка спал уже долго, мы хотели узнать, не надо ли ему помочь лечь в постель. Я пришла, а он…
– Скажите, вы с Виолеттой подруги?
Она замялась:
– Нет, мы просто решили не ругаться.
– Именно в тот вечер, когда умер Антон.
Лизаветта опустила глаза, оттирая несуществующее пятно на платье.
– Вечер был хорошим, и мы подумали: зачем нам делить мужчину, все равно он любит нас всех, так что дадут эти ругани?
– Ругань, – устало поправила Александра, – а кто разливал мартини: покойный или кто-то из вас?
– Анетта.
– И последний вопрос. Как вы считаете: двух женщин может, скажем так, подружить, одна цель?
– Я не очень понимаю вопроса.
– Конечно.
***
Истерика продолжалась минут десять, а потом еще пять Анетта всхлипывала. Ее волнистые светло-русые волосы липли к мокрым щекам, но она даже не пыталась их убрать, только все время сморкалась и складывала комочки салфеток в пакетик, что находился в сумочке. Из всех троих эта женщина была, безусловно, самой красивой. У нее была модельная фигура и глянцевое лицо и, в прямом и в переносном смыслах, кожа сияла здоровьем. Из косметики был использован только черный карандаш, выгодно оттеняющий удивительный васильковый цвет глаз.
– Спасибо, что пришли.
– Это было нелегко, – тихо произнесла Анетта, глубоко вздохнула, – Антон был моей единственной любовью. Он любил меня.
– И еще двух женщин.
Во взгляде не проскочило и намека на злость или обиду, только бесконечная грусть:
– Да, к сожалению, он не мог быть только со мной.
– Вы знаете от чего он умер?
– От разрыва легких. Я не представляю, как такое возможно, но врачи сказали, болезни адаптируются, мутируют, и, возможно, это особо тяжелая форма бронхита или пневмонии. Он часто кашлял. Это могло продолжаться не менее трех месяцев в году. Ужасно.
– Действительно ужасно. Расскажите о том вечере, пожалуйста.
– По телефону вы сказали, что его, возможно, убили и, наверно, хотите услышать подробности, чтобы что-то проверить, да?
– Абсолютно верно.
Анетта воодушевленно, словно окунаясь в прошлое, начала рассказ:
– Мы приехали по очереди: сначала Виолетта, я была последней. Антон провел нас в гостиную. У каждой в тот вечер, как и всегда, была своя роль: Виолетта массировала ему ступни, Лизаветта кормила кексом, а я разливала мартини. Обстановка была спокойной, ходя до этого мы все ругались, доходило и до драки. Особенно часто в драку лезла Виолетта. Она привыкла считать нас менее важными для Антона. Она всегда считала, что по-настоящему он любил только ее, ведь они были знакомы дольше, чем мы с Лизаветтой. Но в тот вечер Виолетта была спокойной. Мне даже показалось, что они с Лизаветтой сдружились. Они, кстати, ни с того ни с сего решили вместе слетать в Милан. В тот вечер общались мы мало: немного поговорили о последнем показе мод, при этом Антон со скучающим видом рассматривал свои часы, потом немного повспоминали прежние годы. Я напомнила, как мы с Антоном познакомились, Лизаветта и Виолетта рассказали свои истории. Наша была самой романтичной: это произошло летом, рядом с тем местом, где находится Поцелуев мост. У меня сломался каблук, и Антон любезно помог мне дойти до машины. Простите, это наверно не так важно. В тот вечер мы много пили, я предложила прогуляться по саду: хотелось сменить обстановку, к тому же здесь много лилий, а я люблю лилии. Это были первые цветы, которые мне подарил Антон. Он сказал, что я самая прекрасная девушка на свете… Простите, я снова отвлеклась. Мы помогли Антону спуститься со ступенек, я придерживала его за правую руку. Пришли сюда, все сели на эту скамью, смеялись по поводу пьяных миллиардеров, ну, о том, что богатые и бедные пьянеют одинаково. Потом он захотел поспать прямо здесь. Мы ушли. Его нашла Лизаветта.
Анетта закончила рассказ, и ее глаза вновь наполнились слезами:
– Я его любила. Очень. Верите?
– Верю. И последний вопрос: в тот вечер вы были в этих же туфлях?
– Да, а что?
– Удобная модель, – улыбнулась Александра.
Едва Александра осталась одна, Вениамин Дмитриевич буквально вылетел из кустов. Глаза метали молнии:
– Почему так долго? Почему вы не разрешили мне присутствовать? Я уже весь извелся! Я думал, что мои нервы не выдержат!
– Вот именно из-за ваших нервов вам и нельзя было присутствовать.
– Я как преступник, прятался в тени растений! Куда это годится? Посадить всех троих! Они убили моего сына! Коля! Коля, где черти носят эту собаку, готовься звонить в полицию!
– Успокойтесь уже, в конце концов, – Александра раздраженно перекинула лямку сумочки на другое плечо.
– Как это успокойтесь? Они преступницы, я сам сидел в кустах, как преступник, а вы ведете себя так, как будто их уже посадили!
– Это дело времени и перестаньте выделывать эти ваши «па» ногами, сядьте, поешьте чего-нибудь с глюкозой, а мне дайте записи с камер. Ваша нервозность мешает сосредоточиться.
– На них ничего нет. Я смотрел и не раз.
– Но вы не разговаривали с этими женщинами, а значит не знаете, что может выдать преступницу.
–Так это все-таки кто-то из них?
– Да.
Камеры подтвердили слова каждой и запечатлели те мелочи, о которых ни одна из них не упомянула по одной простой причине: они не видели в этом необходимости. Она видела. Выключила запись, подумав, что идеальным вариантом было бы просмотреть и то, что сняли камеры в саду, но, как оказалось, эта территория была единственной, где их не было. Потом взяла листы, ручки и принялась переносить на бумагу мысленные заметки, которые на протяжении всех бесед успели достигнуть приличного цифрового значения.
***
На следующий день, пригласив всех трех под предлогом того, что желает принести извинения за принесенное беспокойство и вынужденные расспросы, а также, соблазнив тем, что отец Антона готов оплатить это самое беспокойство и вообще отблагодарить их за все хорошее, что пережил с ними его сын, детектив Александра собрала всех в гостиной. Водитель Вениамина Дмитриевича ждал за дверью. Ему досталась одна из самых важных ролей: в нужный момент впустить полицию, о чем никто из любовниц, конечно, не догадывался. Обстановка должна была быть неформальной, и по этому случаю детектив согласилась пригубить мартини. Не сказать, что королевский напиток, поданный в бокале с алмазной ножкой, был вкуснее, чем если бы это был обыкновенный мартини, но пить из такого бокала было, безусловно, приятно.
Сначала она высказала те самые извинения, затем благодарность за помощь следствию, а потом предложила избавиться от туфель и первой сняла обувь. Женщины последовали ее примеру.
– Скоро я уеду, а пока хотелось бы поделиться с вами некоторыми своими рассуждениями, – сказала Александра, – немного пофилософствовать, если никто не против.
Таковых не нашлось, и она начала:
– Смерть - это всегда трагедия. Для одних эта трагедия связана с крушением надежд и уменьшением богатств, не так ли, Виолетта, Лизаветта?
Одна коснулась шеи, другая изобразила всемирную скорбь.
Детектив продолжила:
– Для других это прежде всего избавление от собственной губительной зависимости, верно, Анетта?
И снова мокрые глаза. Александра, словно, забыв о том, о чем собиралась сказать, резко перевела тему:
– Природа невероятно изобретательна: какие существуют удивительные растения – они и лечат, и поедают мелких созданий, одни нуждаются во влаге, иным требуются противоположные условия.
– Кто-то пьян, – ухмыльнулась Виолетта.
– Не более, чем одна из вас, и, в отличие от вас, Виолетта, говорю искренне.
– И в чем заключается моя неискренность?
– Вы говорили, что в тот вечер сдружились, потому что конфронтация была бесполезна, но на самом деле причина была в другом: вы задумали убить Антона, тем самым полностью освобождая себя от негативных эмоций по отношению к другим женщинам. А они были. Вы ненавидели Лизаветту и Анетту, считали себя лучшей среди них и действительно до сих пор так считаете. И у вас для этого есть все основания: вы начитанны, образованы, интеллектуально подкованы и грамотны, немного, но все же разбираетесь в психологии, а поэтому вам не составило труда манипулировать недалекой Лизаветтой. В тот вечер вы, возможно, обсуждали план, как избавиться от Антона.
– Хотите сказать, одна из нас его убила? – Виолетта была невозмутима.
– Обе хотели этого, но вы, Виолетта, в силу своего прекрасного интеллекта понимали, что терпеть общество соперниц, которых вы таковыми не считаете, намного выгоднее, чем совершить убийство. Вы не любили Антона, однако вынуждены были его терпеть, а все почему? Потому что быть образованной и обеспеченной женщиной гораздо приятнее, чем быть образованной, но нищей, не так ли?
– Почему вы решили, что я его не любила? Мы были в отношениях более пяти лет.
Александра вздохнула:
– Все дело в вашей образованности, а точнее в том, что вы говорили о белом цвете и о моде. Помните, какой вопрос я задала вам последним?
Виолетта едва заметно хмыкнула и холодно ответила:
– Разбирался ли Антон в моде… Хитро. Хорошо, ни к чему отпираться, вы правы, я его не любила, но и не убивала.
Детектив улыбнулась и продолжила:
– Но вы думали о том, чтобы избавиться от Антона.
– Фантазировать не запрещено.
– Верно. Вам хватило ума остановиться на фантазии. Однако, когда Антон внезапно умер, вы поняли, что, если кто-то узнает о ваших с Лизаветтой разговорах, могут понять, что разрыв легких вызвал не бронхит, хотя, я до сих пор не понимаю, как до такой глупости врачи вообще могли додуматься, и на это у меня есть лишь одно предположение. Кто-то им заплатил за нужное заключение, подделку необходимой документации и выдачу насильственной смерти за естественную. Думаю, заплатили вы же, испугались, что в случае чего глупенькая Лизаветта выставит вас в самом невыгодном свете, не так ли? Что подозрения в первую очередь падут на вас.
Ответ был на лице.
– А дальше, – продолжила Александра, – когда вы узнали, что я хочу с вами переговорить, то вы, Виолетта, вновь взяли на себя роль главной в вашей троице: договорились с Лизаветтой о том, что нужно мне сообщить и именно поэтому в ее речи прозвучало сложное для нее самой словосочетание «врачебное заключение», – она перевела взгляд с Виолетты на Лизаветту, – вы знаете, что означают эти слова?
– Конечно. Врачи заключили с кем-то договор, с каким-то врачом.
– Я так и думала. Теперь что касается вас, Лизаветта. Конечно, вы не убивали. У вас бы просто не хватило интеллекта, чтобы провернуть все так, чтобы никто и не подумал об убийстве и не хватило ума заплатить за «договор с другим врачом», уж извините. Думаю, присутствующие согласятся.
Реакции не последовало, а сама Лизаветта снова корчилась от страданий, только теперь эти страдания были не надуманные, а настоящие. Правду всегда больно слышать, а в обществе тем более.
Детектив пригубила мартини, предвкушая удивленные лица, когда она сообщит главное. Как же было приятно завладеть вниманием! Всецело и безоговорочно! Как же было приятно докопаться до истины!
Отставила бокал и, не сдержав улыбки, заговорила вновь:
– Лишь одна из вас действительно любила покойного и это вы, Анетта.
Слезы покатились из глаз.
– Любили до такой степени, – продолжала Александра, – что не могли мириться с тем, что ему вас недостаточно. Вы не хотели его ни с кем делить, но обиду затаили не на соперниц, а на него. Когда-то он вас любил, дарил лилии, говорил комплименты, а теперь заставлял собираться вместе в этом доме, сидеть в этой гостиной. Вы не могли этого принять – принять подобного отношения. Вас съедала обида, она разрушала душу.
Пауза, достаточная, чтобы Анетта ответила или хотя бы обдумала слова детектива, и эффектная для развязки.
– Да, я его любила, – тело сотрясали рыдания, – я не понимаю, почему ему не хватало моей любви, но я его не убивала. Он сам себя убил.
– Когда вы подробно, подготовленно излагали события того вечера, не упомянули о том, что остались в саду, когда Лизаветта и Виолетта ушли.
– Я не… не оставалась.
– Лизаветта сказала обратное, более того, на камерах, которые расположены прямо здесь, – она обвела рукой комнату, – ясно видно, что женщины вернулись без вас. Вы пришли позднее. После того, как совершили убийство.
– У вас нет доказательств, – голос Анетты был еле слышен.
Александра поднялась и взяла пару туфель:
– Удобная модель, так я вам сказала и это бесспорно так.
Анетта закрыла лицо руками.
– Природа удивительна, – снова, будто невпопад, заговорила детектив, – каких только созданий не придумала. Вот, возьмем, к примеру, Сиднейского паука: он может взорвать легкие… Не паук, конечно, его яд. К счастью, подобные создания обитают исключительно… Не напомните, Анетта, где обитают? Молчите? Хорошо, я скажу сама. В Австралии, а конкретно в Сиднее. На самом деле все не так страшно, и от этого яда существует противоядие, вот только ввести его надо своевременно. А у вас, Анетта, его просто не было, ведь вы собирались убить Антона. Я так понимаю, что, имея деньги, можно достать и не такое чудо, правда? Вам же оставалось только добавить яд так, чтобы присутствующие этого не заметили. Сначала я думала, что вы добавили яд в мартини, потому что именно вы разливали его по бокалам, но вся трудность в том, что действие яда начинается довольно быстро, и Виолетта или Лизаветта непременно бы заметили, что Антону плохо.
