Вы знали, что нагрузка на легкие наступает постепенно: сначала жертву бросает в жар, она потеет, ее лихорадит, и лишь потом из-за нейротоксинов, содержащихся в яде, кровеносное давление повышается настолько, что альвеолы легких буквально взрываются. Итог: все выглядит, как естественная смерть, а человек тонет, находясь на твердой земле.
Александра повернула голову к Вениамину Дмитриевичу:
– Вы догадывались про этот яд и именно поэтому выбрали столь удачную формулировку.
– Да, – руки дрожали, а ноги выделывали все те же «па», – но доказать не мог и не знал, кто убийца.
– Признаюсь, Анетта оказалась весьма изобретательной. Меня волновал один вопрос: когда и при каких обстоятельствах она добавила яд? Спасибо Лизаветте за наводку. Сообщив о том, что Анетта осталась с покойным наедине в саду, я поняла, что лучшего момента не отыскать, но куда она добавила яд? На камере отчетливо видно, что все четверо выходили с пустыми руками: мартини и любая другая жидкость отпадала. Оставался единственный вариант – яд в чистом виде. И тут назрел самый любопытный вопрос: где она его хранила? Анетта, может, сами расскажете?
Несчастное заплаканное лицо, дрожащие губы. Женщина откинулась на спинку и отрешенно смотрела на сверкающую ножку бокала.
– Ну что ж, я с удовольствием объясню все сама. Убийство было продумано до мелочей. В тот вечер вы оставили нижнее белье, надели открытое платье без карманов, не взяли сумочку, хотя предполагаю, до этого всегда брали ее с собой: там хранятся бумажные платочки. А вы так ранимы и так легко вызываете слезу, что вам без них просто не обойтись. Вы очень аккуратны, я бы даже сказала педантичны, поэтому, не имея под рукой урны, складываете грязные платки в пакетик, который находится в той же сумочке. Вы, Анетта, понимали, что, если возникнут вопросы по поводу смерти Антона, осмотрят не только всю территорию, но и всех присутствующих будут обыскивать и таким образом обезопасили себя. Итак, куда спрятать яд и где не догадаются искать?
Александра поднялась, взяла в руки туфли:
– Действительно удобная модель, особенно шпилька, не правда ли? – и, наслаждаясь завороженными лицами, аккуратно открутила широкую часть, являя свету крошечную, с полмизинца колбочку. На дне оставались какие-то капли.
– Вы не сомневались, что никто не догадается и, все же, на всякий случай, все это время носили эти туфли, а вместе с ними и орудие убийства. Безусловно, необходимо сделать экспертизу, а также эксгумацию тела, но в результатах я не сомневаюсь.
– Коля!!! – завопил Вениамин Дмитриевич. По его лицу явно читалось: еще секунда и он сам убьет Анетту, но тут дверь открылась.
Вениамин Дмитриевич, казалось, постарел еще на десять лет, он устало смотрел на Александру, пока та выходила из лимузина возле обшарпанного старого здания, затем вздохнул и, наконец, задал волнующий вопрос:
– Скажите, как вы поняли, что яд был в каблуке?
– Никак, – детектив улыбнулась, – это было лишь предположение, основанное на знании женской смекалки, когда дело касается любви, – и вошла в подъезд.
Вениамин Дмитриевич еще долго размышлял над ее ответом, потом сел в машину и уехал, четко понимая, что теперь его отношение к женщинам станет еще более осторожным. И это уже не изменить.
Александра повернула голову к Вениамину Дмитриевичу:
– Вы догадывались про этот яд и именно поэтому выбрали столь удачную формулировку.
– Да, – руки дрожали, а ноги выделывали все те же «па», – но доказать не мог и не знал, кто убийца.
– Признаюсь, Анетта оказалась весьма изобретательной. Меня волновал один вопрос: когда и при каких обстоятельствах она добавила яд? Спасибо Лизаветте за наводку. Сообщив о том, что Анетта осталась с покойным наедине в саду, я поняла, что лучшего момента не отыскать, но куда она добавила яд? На камере отчетливо видно, что все четверо выходили с пустыми руками: мартини и любая другая жидкость отпадала. Оставался единственный вариант – яд в чистом виде. И тут назрел самый любопытный вопрос: где она его хранила? Анетта, может, сами расскажете?
Несчастное заплаканное лицо, дрожащие губы. Женщина откинулась на спинку и отрешенно смотрела на сверкающую ножку бокала.
– Ну что ж, я с удовольствием объясню все сама. Убийство было продумано до мелочей. В тот вечер вы оставили нижнее белье, надели открытое платье без карманов, не взяли сумочку, хотя предполагаю, до этого всегда брали ее с собой: там хранятся бумажные платочки. А вы так ранимы и так легко вызываете слезу, что вам без них просто не обойтись. Вы очень аккуратны, я бы даже сказала педантичны, поэтому, не имея под рукой урны, складываете грязные платки в пакетик, который находится в той же сумочке. Вы, Анетта, понимали, что, если возникнут вопросы по поводу смерти Антона, осмотрят не только всю территорию, но и всех присутствующих будут обыскивать и таким образом обезопасили себя. Итак, куда спрятать яд и где не догадаются искать?
Александра поднялась, взяла в руки туфли:
– Действительно удобная модель, особенно шпилька, не правда ли? – и, наслаждаясь завороженными лицами, аккуратно открутила широкую часть, являя свету крошечную, с полмизинца колбочку. На дне оставались какие-то капли.
– Вы не сомневались, что никто не догадается и, все же, на всякий случай, все это время носили эти туфли, а вместе с ними и орудие убийства. Безусловно, необходимо сделать экспертизу, а также эксгумацию тела, но в результатах я не сомневаюсь.
– Коля!!! – завопил Вениамин Дмитриевич. По его лицу явно читалось: еще секунда и он сам убьет Анетту, но тут дверь открылась.
***
Вениамин Дмитриевич, казалось, постарел еще на десять лет, он устало смотрел на Александру, пока та выходила из лимузина возле обшарпанного старого здания, затем вздохнул и, наконец, задал волнующий вопрос:
– Скажите, как вы поняли, что яд был в каблуке?
– Никак, – детектив улыбнулась, – это было лишь предположение, основанное на знании женской смекалки, когда дело касается любви, – и вошла в подъезд.
Вениамин Дмитриевич еще долго размышлял над ее ответом, потом сел в машину и уехал, четко понимая, что теперь его отношение к женщинам станет еще более осторожным. И это уже не изменить.
