– В лесную? – удивилась Ника.
– Да, если проехать через всю территорию, попадёшь туда, а ещё в Ботанический сад, если совсем уж заморочиться, – Серафим ехал первым, ещё и экскурсию Нике проводить умудрялся.
Надеюсь, он так никуда не врежется.
Ботанический сад мы тоже весь облазили и кладбище по соседству. Зелёный район. Я всегда представлял, что мы где-то в тайге, когда мы гуляли тут в детстве. Хорошие времена были, хоть тогда я этого и не понимал. Эх, нынешний бы уровень осознанности в мой переходный возраст, Серафиму бы легче жилось. Удивительно, как я из любопытного мальчишки превратился в оторву. Неужели, одни гормоны во всём виноваты? Или уже тогда из меня вылезал Егор и куролесил?
– Наперегонки? – предложил я, обгоняя Рафа.
– Погнали! – Ника сегодня явно оставила Веронику Игоревну дома.
Перегонки, правда, вышли не очень. Народу было слишком много, так что уже через несколько десятков метров стало ясно, что гонять опасно, поэтому мы сбавили темп и просто наслаждались спокойной ездой. Дышалось очень легко. Конец лета в Москве, наверное, самое удачное время. Уже не слишком жарко, но ещё не холодно. Вечера тихие и приятные, так и хочется вытащиться из дома куда-нибудь на природу, хотя я-то живу загородом, это Раф с Никой – жители городских джунглей. Причём самого их сердца. Эти их небоскрёбы вызывали у меня смешанные чувства.
По парку мы гоняли, пока не стемнело, а потом прицепили велики к деревьям и пошли пешком по воздушной экотропе. Она очень красиво и грамотно подсвечивалась в тёмное время суток. Я даже пофоткал сладкую парочку. Ника и Серафим медленно шли под ручку, а я чуть убежал вперёд и поймал несколько удачных кадров для семейного архива. Потом ещё сфотографировал какую-то девушку, которая уговорила ей помочь. Таких кадров она не ожидала и осталась в восторге. Ну ещё бы, обычно, если попросить прохожего тебя сфотографировать, получишь жуткую жуть, а тут профессионально выстроенные позы и ракурсы. Знала бы она, сколько стоит час моей съёмки… Но я сегодня добрый.
– Ты какой-то мечтательно-спокойный, Денис, давно тебя таким не видела, – заметила Ника, когда мы купили по лимонаду и устроились на скамейке.
Я рассказал ей о своём диагнозе почти сразу. Я считаю нечестным скрывать такие вещи от близких людей, которые могут пострадать от проявлений моих личностей. Очень благородно со стороны брата предоставить мне право решать, говорить ей правду или нет. Отцу, например, я не рассказал. Это может навредить его карьере и зачем его волновать, помочь он всё равно не сможет. К сожалению, деньги и связи решают не все проблемы. А жаль.
– Завтра всё должно закончиться. Или я снова стану собой, или бороться дальше не имеет смысла.
– Что за глупости, Ден? Как это не имеет смысла? Если не поможет этот врач, найдём другого, – вмешался Раф с неподдельным жаром праведного братского гнева.
– Да брось, Серафим. Артём отличный врач. Если они с Асей не найдут, как выселить квартирантов, этого уже никто не сможет… Я устал существовать, а не жить. Эти пять лет я только и делаю, что жду завтра, которое принесёт мне спасение. Если этого спасения не случится, нет смысла жить.
– Давайте решать проблемы по мере поступления, а? Может, завтра всё получится! – предложила Ника, когда Раф уже набрал в грудь воздуха для очередной тирады.
Ника умничка. С моста они всё равно мне прыгнуть не дадут, поедут завтра со мной ожидать под дверью… А дальше как-нибудь разберёмся, что делать или не делать.
– Люблю тебя за умение вовремя заткнуть двух упрямых мужиков, пока это ещё можно сделать, – улыбнулся я нашей белокурой красотке.
Ника была всё также свежа и хороша, как в день нашего знакомства. Её танцы до сих пор вдохновляли меня на прекрасные снимки. Если так подумать, я мог бы посвятить целую выставку ей одной, но, уверен, Раф этого не оценит. Я никогда не фотографировал Нику обнажённой, но брат всё равно не захочет, чтобы её видели другие, хотя и зря. Ника хороша настолько, что её нельзя прятать от мира. Возможно, после нашей смерти эти снимки станут знаменитыми.
– Как ты думаешь, я управляюсь с целым отделом упёртых проектировщиков и дизайнеров? Я уж молчу про клиентов. Далеко не всегда спасает моя внешность, обычно приходится включать дипломатический талант.
– Уверен, что переговорщик ты прекрасный, – согласился я.
Ника сочетает в себе женственную мягкость и твёрдость духа. Она из тех людей, кто стелет мягко, а спится потом очень жёстко, если с ней не договоришься… Прекрасная и опасная, как моя Багира.
– Всегда так забавно наблюдать за изменением физиономий клиентов-сексистов, которые сначала думают, что я любовница кого-нибудь из верхов и считают, что выбьют и скидки, и сроки, и что хочешь у молоденькой дурочки, а потом осознают, что загнаны в угол, – надо признать, что Ника так и выглядела, как наивная юная нимфа, а была скорее Афиной, мудрой, цепкой и побеждающей.
Вероника не стареет, и я всё время смеюсь, что она ведьма. Конечно, сейчас женщины и в сорок выглядят хорошо, но не настолько, чтобы у них паспорт спрашивали в магазинах алкоголя. Нике, конечно, ещё и не сорок, но она выглядит лет на двадцать максимум. Светленькая, тоненькая, бодрая, подтянутая с нежным голосом и очень плавными движениями. Рафу с ней повезло. Особенно с тем, что она не видит никого, кроме него. Она любит его так сильно, что растворяется в нём, когда они вместе. Как и он в ней.
– Представляю, – расхохотался я.
Раф всё также трудился обычным архитектором и не стремился в начальники. Его место было за компьютером и чертежами. Денег им вполне хватало, чтобы уверенно путешествовать два раза в год, позволять себе походы на какие-то интересные мероприятия, содержать машину и мотоцикл… Они не шиковали, но и не отказывали себе особо ни в чём. Просто так вышло, что архитектура была общей страстью, а на всё остальное особо не было времени. Эти двое так и жили в своём прекрасном мире.
Мы ещё час просидели на той скамейке за обычной болтовнёй, потом вернулись за велосипедами. Я нашёл себе новый самокат, и мы двинулись в обратный путь.
Признаться честно, я не хотел заканчивать этот вечер, потому что знал, что не засну и буду нервничать, но и держать двух работающих людей в будний день ещё дольше, тоже не хотел. Пусть идут спать или наслаждаться друг другом.
Обратный путь занял у меня чуть больше времени, интервал поездов увеличили, зато и народу в них поубавилось, так что я, прислонившись головой к стеклу, наблюдал за проносящимися мимо огнями фонарей.
Вышел на станции я один, остальные полуспящие пассажиры отправились дальше. Иногда мне кажется, что в таком состоянии можно уехать на край света. Просто ехать и ехать, будто поезд мчится сквозь облака в никуда и везёт людей, которые застыли в этом мгновении полудрёмы.
До дома я добрался быстро. Переоделся, сходил в душ, поиграл с Багирой, а потом сел за комп и просидел так до утра, обрабатывая фотки с телефона. В голове вихрились разные мысли от очень радостных до безумно депрессивных. Я не мог не гадать о том, что ждёт меня после завтрашнего сеанса…
В сон провалился прямо за компьютерным столом. Ноги мне согревала моя большая кошка, тихо мурлычущая себе по нос какую-то кошачью песню. Наверное, она меня и усыпила.
Утро встретило тьмой подвала. Хорошо хоть часы всегда на руке, а то решил бы, что всё ещё ночь. На самом деле оказалось девять утра. Надо было подниматься, приводить себя в порядок и ехать к врачам.
Из зеркала на меня смотрел осунувшийся мужик с проступившей щетиной и синяками под глазами. От лощёного парня, с которым когда-то познакомился Артём в отделении, мало, что осталось. Кроме того, что я повзрослел, так ещё и устал. Я редко хорошо спал, всё больше мучился какими-то абстрактными кошмарами, которые даже пересказать не мог на утро.
Умывшись, побрившись и выпив кофе, я уже был похож на человека. Что ж, пора ехать навстречу своей судьбе.
Денис
В привычной приёмной врачей появилась дверь, которой там раньше не было. Я знал, что она для меня. Знал, что за ней тайна моего прошлого. Очень тёмная тайна, которая свела меня с ума.
– Ты уверен? Можем отложить до следующего раза, – Ася была непривычно мила.
Она никогда не казалась грубой или невежливой, но была в её манере вести себя какая-то угловатость и порывистость, сегодня доктор с малиновыми волосами выглядела тише обычного.
– А чем поможет этот перенос? Более готовым я от этого не стану. Вы же ничего не рассказываете.
– Арт считает, что твоему типу личности проще будет всё принять, столкнувшись в лоб. И я с ним согласна. Рассказам можно не верить, а реальности не верить – невозможно.
– А где сам гений психиатрии? – я нервно глотал горячий кофе, который сделала Ася.
Кофе Артёма всегда был вкуснее, но врач куда-то запропастился.
– В пробке застрял, писал, что будет через десять минут. Допивай пока кофе, настраивайся на то, что всё, что ты увидишь, давно в прошлом, а сейчас ты талантливый и перспективный человек, у которого впереди блестящее будущее.
– Легко сказать, – хмыкнул я.
– А говорить всегда проще, чем делать, – рассмеялась Ася. – Но знаешь, за пять лет нашего знакомства, ты очень изменился. Превратился, пусть и вынужденно, в очень дисциплинированного мужчину, слову которого можно верить, в наше время, это редкость.
– Знаешь ты, что сказать.
С Асей у нас сложились довольно колючие, но при этом тёплые отношения. Она не считалась моим лечащим врачом, поэтому дистанцию держать не была обязана, хотя у Артёма тоже не особо получалось, ему приходилось проводить со мной слишком много времени. Он сопровождал меня почти на все важные мероприятия, потому что совсем уж в затворника я превратиться не мог по роду деятельности. На всех концертных съёмках и в людных местах доктор находился рядом и страховал. Наверное, только благодаря этому я смог сохранить хотя бы остатки прежней нормальной жизни.
– Я ж психолог! – широко улыбнулась женщина с малиновыми волосами и подмигнула мне.
– Мне будет тебя не хватать.
– А кто сказал, что я куда-то денусь? Мы пять лет с тобой неплохо проводим время вместе, я и дальше буду портить тебе репутацию своей шевелюрой.
– Ась, ты себя переоцениваешь, время, когда малиновые волосы могли что-то кому-то испортить – давно прошло, сейчас всем плевать, – в приёмную вошёл Артём.
Он был каким-то растрёпанным, вместо неизменного белого распахнутого врачебного халата оказалась кожаная просторная куртка.
– А ты как всегда должен всё расставить по местам…
– И вообще, невежливо опаздывать в такой важный день, доктор, – пожурил его я.
Артём обычно не задерживался, или я до этого никогда не был первым пациентом. Мы общались в вечернее или ночное время, а тут мне назначили приём на утро, никто не знал, сколько времени займёт моё путешествие. Хотя и утро в двенадцать тоже весьма условное, но для Арта это точно утро, для меня уже не особо. За последние годы я привык рано ложиться и вставал обычно около восьми.
– Чёрт бы побрал московские пробки.
– Пересаживайся на метро, – предложил я, зная, что после машины зайти в битком набитый вагон очень трудно.
– Ну да, счаз. Мне и в машине неплохо сидится, – отмахнулся мужчина. – Ты готов? Хотя ладно, глупый вопрос, естественно, нет. Давай так, вот тебе предыстория, ознакомься пока, – он протянул мне внушительную папку. – Я выделил важные моменты твоей биографии.
– Ты же не хотел мне ничего рассказывать, – насторожился я.
– А ты тогда не поймёшь ничего, кое-что всё-таки придётся уже сейчас показать.
Я не хотел открывать эту папку. Я вообще не хотел приходить. Но хотел. Безумный водоворот эмоций, который нельзя описать словами, его просто нужно пережить и пойти дальше.
Открыв невзрачную серую папку, я увидел своё личное дело. В графе отец значилось незнакомое мне имя Георгий Владимирович Арестов, а мать – Елена Викторовна Вересаева.
Артём
Я наблюдал за тем, как меняется выражение лица Дениса и нервничал. Сначала он выглядел недоумённым и растерянным, потом взволнованным, а после рассерженным.
– Если этот козёл был бы жив, я бы сам его убил, – пробормотал Денис себе под нос, потом захлопнул папку.
На лице не осталось эмоций.
– Открывайте свою дверь, товарищи доктора, это я переживу, у меня прекрасная семья, ради которой я выберусь из любого ада.
Ася нерешительно глянула на меня и, дождавшись кивка, повернула ручку. Моя напарница уже уверенно могла вести приёмы обычных пациентов, но способность свою использовала только по моей просьбе, всё ещё безумно боялась сделать этим походом хуже, чем было.
За дверью оказался обычный небольшой приморский домик. Даже за закрытым окном было слышно, как кричат чайки. Небо тёмно-серое воровало свет из комнаты, но дождь пока не начался. За столом с бутылкой водки, рюмкой и тарелкой с маринованными огурцами, сидел хмурый мужчина, к которому с ярким рисунком в руках подошёл маленький сынишка.
– Что за мазню ты притащил? – отец даже не взял в руки картину сына.
– Жора, неужели нельзя не быть таким идиотом? – к дверному косяку прислонилась красивая, но уставшая женщина, высокая и очень стройная. Возможно, даже слишком стройная, будто она недоедала.
– Отвали. Мой сын, как хочу, так и веду. Если мазня, значит мазня, – мальчик, глядящий на отца большими карими глазами в обрамлении длинных ресниц, был готов заплакать.
Он смотрел то на маму, то на папу.
– Папа шутит, Дениска, да, Жора? – взгляд женщины сделался очень строгим и колким.
– Не шутит. Смотри, уже нюни распустил. Хлюпик! Это, поди, и сын-то не мой – откуда у меня такой слюнтяй?
– Я бы сказала, что это в нём как раз от тебя только у тебя рюмка вместо слёз, а смысл один.
Я всё это время внимательно наблюдал за Денисом. Его лицо изменилось, сейчас я видел такие же большие испуганные глаза, как и Жора на кухне.
Парень озирался по сторонам, стараясь отыскать укромный угол, куда можно спрятаться.
– Хлюпик, ты обещал, – строго сказал я. – Денис должен это увидеть. Ты уже это пережил, он тоже должен, а тебе пора заканчивать себя мучить. И, кстати, картина мне нравится. Будь ты моим сыном, она бы стояла у меня в кабинете в рамке. И мы бы вместе гуляли по набережной, но тебе не повезло с отцом. Если ты дашь шанс Денису, его сын будет расти в любви и отцовской заботе, поверь мне, – я ласково обнял мальчика в теле взрослого мужчины и потрепал по волосам.
– Он ушёл, да? – через какое-то время на меня смотрели уже совсем другие глаза, глаза взрослого мужчины, знакомого мне Дениса.
– Похоже на то, он сделал всё, что мог.
На заднем плане набирала обороты ссора. Елена продолжала отчитывать мужа под плач их маленького сына. Жора опрокинул ещё стопку и начал орать на жену. Она привыкла к этому и, не обращая внимания, гнула свою линию. Когда мужчина схватился за нож, Денис рванулся к нему, я еле успел поймать его за руку.
– Егор, ты не в силах что-то исправить. Это уже случилось. Просто дай Денису пережить это. Он справится. Он вырос сильным, ты ему больше не нужен, но он всегда будет тебя помнить, и я буду. А ещё нашу поездку на Волгу, – я улыбнулся взбалмошному моряку с горячим нравом, но добрым сердцем.
– Да, если проехать через всю территорию, попадёшь туда, а ещё в Ботанический сад, если совсем уж заморочиться, – Серафим ехал первым, ещё и экскурсию Нике проводить умудрялся.
Надеюсь, он так никуда не врежется.
Ботанический сад мы тоже весь облазили и кладбище по соседству. Зелёный район. Я всегда представлял, что мы где-то в тайге, когда мы гуляли тут в детстве. Хорошие времена были, хоть тогда я этого и не понимал. Эх, нынешний бы уровень осознанности в мой переходный возраст, Серафиму бы легче жилось. Удивительно, как я из любопытного мальчишки превратился в оторву. Неужели, одни гормоны во всём виноваты? Или уже тогда из меня вылезал Егор и куролесил?
– Наперегонки? – предложил я, обгоняя Рафа.
– Погнали! – Ника сегодня явно оставила Веронику Игоревну дома.
Перегонки, правда, вышли не очень. Народу было слишком много, так что уже через несколько десятков метров стало ясно, что гонять опасно, поэтому мы сбавили темп и просто наслаждались спокойной ездой. Дышалось очень легко. Конец лета в Москве, наверное, самое удачное время. Уже не слишком жарко, но ещё не холодно. Вечера тихие и приятные, так и хочется вытащиться из дома куда-нибудь на природу, хотя я-то живу загородом, это Раф с Никой – жители городских джунглей. Причём самого их сердца. Эти их небоскрёбы вызывали у меня смешанные чувства.
По парку мы гоняли, пока не стемнело, а потом прицепили велики к деревьям и пошли пешком по воздушной экотропе. Она очень красиво и грамотно подсвечивалась в тёмное время суток. Я даже пофоткал сладкую парочку. Ника и Серафим медленно шли под ручку, а я чуть убежал вперёд и поймал несколько удачных кадров для семейного архива. Потом ещё сфотографировал какую-то девушку, которая уговорила ей помочь. Таких кадров она не ожидала и осталась в восторге. Ну ещё бы, обычно, если попросить прохожего тебя сфотографировать, получишь жуткую жуть, а тут профессионально выстроенные позы и ракурсы. Знала бы она, сколько стоит час моей съёмки… Но я сегодня добрый.
– Ты какой-то мечтательно-спокойный, Денис, давно тебя таким не видела, – заметила Ника, когда мы купили по лимонаду и устроились на скамейке.
Я рассказал ей о своём диагнозе почти сразу. Я считаю нечестным скрывать такие вещи от близких людей, которые могут пострадать от проявлений моих личностей. Очень благородно со стороны брата предоставить мне право решать, говорить ей правду или нет. Отцу, например, я не рассказал. Это может навредить его карьере и зачем его волновать, помочь он всё равно не сможет. К сожалению, деньги и связи решают не все проблемы. А жаль.
Прода от 02.09
– Завтра всё должно закончиться. Или я снова стану собой, или бороться дальше не имеет смысла.
– Что за глупости, Ден? Как это не имеет смысла? Если не поможет этот врач, найдём другого, – вмешался Раф с неподдельным жаром праведного братского гнева.
– Да брось, Серафим. Артём отличный врач. Если они с Асей не найдут, как выселить квартирантов, этого уже никто не сможет… Я устал существовать, а не жить. Эти пять лет я только и делаю, что жду завтра, которое принесёт мне спасение. Если этого спасения не случится, нет смысла жить.
– Давайте решать проблемы по мере поступления, а? Может, завтра всё получится! – предложила Ника, когда Раф уже набрал в грудь воздуха для очередной тирады.
Ника умничка. С моста они всё равно мне прыгнуть не дадут, поедут завтра со мной ожидать под дверью… А дальше как-нибудь разберёмся, что делать или не делать.
– Люблю тебя за умение вовремя заткнуть двух упрямых мужиков, пока это ещё можно сделать, – улыбнулся я нашей белокурой красотке.
Ника была всё также свежа и хороша, как в день нашего знакомства. Её танцы до сих пор вдохновляли меня на прекрасные снимки. Если так подумать, я мог бы посвятить целую выставку ей одной, но, уверен, Раф этого не оценит. Я никогда не фотографировал Нику обнажённой, но брат всё равно не захочет, чтобы её видели другие, хотя и зря. Ника хороша настолько, что её нельзя прятать от мира. Возможно, после нашей смерти эти снимки станут знаменитыми.
– Как ты думаешь, я управляюсь с целым отделом упёртых проектировщиков и дизайнеров? Я уж молчу про клиентов. Далеко не всегда спасает моя внешность, обычно приходится включать дипломатический талант.
– Уверен, что переговорщик ты прекрасный, – согласился я.
Ника сочетает в себе женственную мягкость и твёрдость духа. Она из тех людей, кто стелет мягко, а спится потом очень жёстко, если с ней не договоришься… Прекрасная и опасная, как моя Багира.
– Всегда так забавно наблюдать за изменением физиономий клиентов-сексистов, которые сначала думают, что я любовница кого-нибудь из верхов и считают, что выбьют и скидки, и сроки, и что хочешь у молоденькой дурочки, а потом осознают, что загнаны в угол, – надо признать, что Ника так и выглядела, как наивная юная нимфа, а была скорее Афиной, мудрой, цепкой и побеждающей.
Вероника не стареет, и я всё время смеюсь, что она ведьма. Конечно, сейчас женщины и в сорок выглядят хорошо, но не настолько, чтобы у них паспорт спрашивали в магазинах алкоголя. Нике, конечно, ещё и не сорок, но она выглядит лет на двадцать максимум. Светленькая, тоненькая, бодрая, подтянутая с нежным голосом и очень плавными движениями. Рафу с ней повезло. Особенно с тем, что она не видит никого, кроме него. Она любит его так сильно, что растворяется в нём, когда они вместе. Как и он в ней.
– Представляю, – расхохотался я.
Раф всё также трудился обычным архитектором и не стремился в начальники. Его место было за компьютером и чертежами. Денег им вполне хватало, чтобы уверенно путешествовать два раза в год, позволять себе походы на какие-то интересные мероприятия, содержать машину и мотоцикл… Они не шиковали, но и не отказывали себе особо ни в чём. Просто так вышло, что архитектура была общей страстью, а на всё остальное особо не было времени. Эти двое так и жили в своём прекрасном мире.
Мы ещё час просидели на той скамейке за обычной болтовнёй, потом вернулись за велосипедами. Я нашёл себе новый самокат, и мы двинулись в обратный путь.
Признаться честно, я не хотел заканчивать этот вечер, потому что знал, что не засну и буду нервничать, но и держать двух работающих людей в будний день ещё дольше, тоже не хотел. Пусть идут спать или наслаждаться друг другом.
Обратный путь занял у меня чуть больше времени, интервал поездов увеличили, зато и народу в них поубавилось, так что я, прислонившись головой к стеклу, наблюдал за проносящимися мимо огнями фонарей.
Вышел на станции я один, остальные полуспящие пассажиры отправились дальше. Иногда мне кажется, что в таком состоянии можно уехать на край света. Просто ехать и ехать, будто поезд мчится сквозь облака в никуда и везёт людей, которые застыли в этом мгновении полудрёмы.
До дома я добрался быстро. Переоделся, сходил в душ, поиграл с Багирой, а потом сел за комп и просидел так до утра, обрабатывая фотки с телефона. В голове вихрились разные мысли от очень радостных до безумно депрессивных. Я не мог не гадать о том, что ждёт меня после завтрашнего сеанса…
В сон провалился прямо за компьютерным столом. Ноги мне согревала моя большая кошка, тихо мурлычущая себе по нос какую-то кошачью песню. Наверное, она меня и усыпила.
Утро встретило тьмой подвала. Хорошо хоть часы всегда на руке, а то решил бы, что всё ещё ночь. На самом деле оказалось девять утра. Надо было подниматься, приводить себя в порядок и ехать к врачам.
Из зеркала на меня смотрел осунувшийся мужик с проступившей щетиной и синяками под глазами. От лощёного парня, с которым когда-то познакомился Артём в отделении, мало, что осталось. Кроме того, что я повзрослел, так ещё и устал. Я редко хорошо спал, всё больше мучился какими-то абстрактными кошмарами, которые даже пересказать не мог на утро.
Умывшись, побрившись и выпив кофе, я уже был похож на человека. Что ж, пора ехать навстречу своей судьбе.
Прода от 05.09
Глава 12
Денис
В привычной приёмной врачей появилась дверь, которой там раньше не было. Я знал, что она для меня. Знал, что за ней тайна моего прошлого. Очень тёмная тайна, которая свела меня с ума.
– Ты уверен? Можем отложить до следующего раза, – Ася была непривычно мила.
Она никогда не казалась грубой или невежливой, но была в её манере вести себя какая-то угловатость и порывистость, сегодня доктор с малиновыми волосами выглядела тише обычного.
– А чем поможет этот перенос? Более готовым я от этого не стану. Вы же ничего не рассказываете.
– Арт считает, что твоему типу личности проще будет всё принять, столкнувшись в лоб. И я с ним согласна. Рассказам можно не верить, а реальности не верить – невозможно.
– А где сам гений психиатрии? – я нервно глотал горячий кофе, который сделала Ася.
Кофе Артёма всегда был вкуснее, но врач куда-то запропастился.
– В пробке застрял, писал, что будет через десять минут. Допивай пока кофе, настраивайся на то, что всё, что ты увидишь, давно в прошлом, а сейчас ты талантливый и перспективный человек, у которого впереди блестящее будущее.
– Легко сказать, – хмыкнул я.
– А говорить всегда проще, чем делать, – рассмеялась Ася. – Но знаешь, за пять лет нашего знакомства, ты очень изменился. Превратился, пусть и вынужденно, в очень дисциплинированного мужчину, слову которого можно верить, в наше время, это редкость.
– Знаешь ты, что сказать.
С Асей у нас сложились довольно колючие, но при этом тёплые отношения. Она не считалась моим лечащим врачом, поэтому дистанцию держать не была обязана, хотя у Артёма тоже не особо получалось, ему приходилось проводить со мной слишком много времени. Он сопровождал меня почти на все важные мероприятия, потому что совсем уж в затворника я превратиться не мог по роду деятельности. На всех концертных съёмках и в людных местах доктор находился рядом и страховал. Наверное, только благодаря этому я смог сохранить хотя бы остатки прежней нормальной жизни.
– Я ж психолог! – широко улыбнулась женщина с малиновыми волосами и подмигнула мне.
– Мне будет тебя не хватать.
– А кто сказал, что я куда-то денусь? Мы пять лет с тобой неплохо проводим время вместе, я и дальше буду портить тебе репутацию своей шевелюрой.
– Ась, ты себя переоцениваешь, время, когда малиновые волосы могли что-то кому-то испортить – давно прошло, сейчас всем плевать, – в приёмную вошёл Артём.
Он был каким-то растрёпанным, вместо неизменного белого распахнутого врачебного халата оказалась кожаная просторная куртка.
– А ты как всегда должен всё расставить по местам…
– И вообще, невежливо опаздывать в такой важный день, доктор, – пожурил его я.
Артём обычно не задерживался, или я до этого никогда не был первым пациентом. Мы общались в вечернее или ночное время, а тут мне назначили приём на утро, никто не знал, сколько времени займёт моё путешествие. Хотя и утро в двенадцать тоже весьма условное, но для Арта это точно утро, для меня уже не особо. За последние годы я привык рано ложиться и вставал обычно около восьми.
– Чёрт бы побрал московские пробки.
– Пересаживайся на метро, – предложил я, зная, что после машины зайти в битком набитый вагон очень трудно.
– Ну да, счаз. Мне и в машине неплохо сидится, – отмахнулся мужчина. – Ты готов? Хотя ладно, глупый вопрос, естественно, нет. Давай так, вот тебе предыстория, ознакомься пока, – он протянул мне внушительную папку. – Я выделил важные моменты твоей биографии.
– Ты же не хотел мне ничего рассказывать, – насторожился я.
– А ты тогда не поймёшь ничего, кое-что всё-таки придётся уже сейчас показать.
Я не хотел открывать эту папку. Я вообще не хотел приходить. Но хотел. Безумный водоворот эмоций, который нельзя описать словами, его просто нужно пережить и пойти дальше.
Открыв невзрачную серую папку, я увидел своё личное дело. В графе отец значилось незнакомое мне имя Георгий Владимирович Арестов, а мать – Елена Викторовна Вересаева.
Прода от 09.09
Артём
Я наблюдал за тем, как меняется выражение лица Дениса и нервничал. Сначала он выглядел недоумённым и растерянным, потом взволнованным, а после рассерженным.
– Если этот козёл был бы жив, я бы сам его убил, – пробормотал Денис себе под нос, потом захлопнул папку.
На лице не осталось эмоций.
– Открывайте свою дверь, товарищи доктора, это я переживу, у меня прекрасная семья, ради которой я выберусь из любого ада.
Ася нерешительно глянула на меня и, дождавшись кивка, повернула ручку. Моя напарница уже уверенно могла вести приёмы обычных пациентов, но способность свою использовала только по моей просьбе, всё ещё безумно боялась сделать этим походом хуже, чем было.
За дверью оказался обычный небольшой приморский домик. Даже за закрытым окном было слышно, как кричат чайки. Небо тёмно-серое воровало свет из комнаты, но дождь пока не начался. За столом с бутылкой водки, рюмкой и тарелкой с маринованными огурцами, сидел хмурый мужчина, к которому с ярким рисунком в руках подошёл маленький сынишка.
– Что за мазню ты притащил? – отец даже не взял в руки картину сына.
– Жора, неужели нельзя не быть таким идиотом? – к дверному косяку прислонилась красивая, но уставшая женщина, высокая и очень стройная. Возможно, даже слишком стройная, будто она недоедала.
– Отвали. Мой сын, как хочу, так и веду. Если мазня, значит мазня, – мальчик, глядящий на отца большими карими глазами в обрамлении длинных ресниц, был готов заплакать.
Он смотрел то на маму, то на папу.
– Папа шутит, Дениска, да, Жора? – взгляд женщины сделался очень строгим и колким.
– Не шутит. Смотри, уже нюни распустил. Хлюпик! Это, поди, и сын-то не мой – откуда у меня такой слюнтяй?
– Я бы сказала, что это в нём как раз от тебя только у тебя рюмка вместо слёз, а смысл один.
Я всё это время внимательно наблюдал за Денисом. Его лицо изменилось, сейчас я видел такие же большие испуганные глаза, как и Жора на кухне.
Парень озирался по сторонам, стараясь отыскать укромный угол, куда можно спрятаться.
– Хлюпик, ты обещал, – строго сказал я. – Денис должен это увидеть. Ты уже это пережил, он тоже должен, а тебе пора заканчивать себя мучить. И, кстати, картина мне нравится. Будь ты моим сыном, она бы стояла у меня в кабинете в рамке. И мы бы вместе гуляли по набережной, но тебе не повезло с отцом. Если ты дашь шанс Денису, его сын будет расти в любви и отцовской заботе, поверь мне, – я ласково обнял мальчика в теле взрослого мужчины и потрепал по волосам.
– Он ушёл, да? – через какое-то время на меня смотрели уже совсем другие глаза, глаза взрослого мужчины, знакомого мне Дениса.
– Похоже на то, он сделал всё, что мог.
На заднем плане набирала обороты ссора. Елена продолжала отчитывать мужа под плач их маленького сына. Жора опрокинул ещё стопку и начал орать на жену. Она привыкла к этому и, не обращая внимания, гнула свою линию. Когда мужчина схватился за нож, Денис рванулся к нему, я еле успел поймать его за руку.
– Егор, ты не в силах что-то исправить. Это уже случилось. Просто дай Денису пережить это. Он справится. Он вырос сильным, ты ему больше не нужен, но он всегда будет тебя помнить, и я буду. А ещё нашу поездку на Волгу, – я улыбнулся взбалмошному моряку с горячим нравом, но добрым сердцем.
