Каждый новый пациент был для меня волнительным приключением. Я понимаю, что нельзя так относиться к человеческой беде, но для меня это очередной вызов способностям. К сожалению, люди не обращаются к психологам и психиатрам, если у них нет проблем, так что каждый пациент, это своя трагедия, и я делаю всё, чтобы эта трагедия не закончилась в дурке, тюрьме или на кладбище.
За стенкой нервно отстукивала своими каблуками Ася. Она до сих пор каждый раз ужасно волнуется и беспокоится о том, что ей не хватает квалификации. Ничего, это временно. Скоро освоится окончательно и станет первоклассным специалистом, уже я смогу спрашивать у неё совета и обсуждать случаи на равных.
Денис Вересаев вошёл в здание ровно в одиннадцать пятьдесят восемь, чтобы до двенадцати успеть дойти до кабинета. Весь час до этого я наблюдал за тем, как он нахаживает круги вокруг нашего здания. Можно было бы принять его раньше, но я не стал. Пусть понервничает, больше вероятность, что скажет сразу правду, а не будет сочинять истории о своей жизни.
– Добрый вечер, – поздоровался молодой человек с Асей, которая встретила его в холле.
– Добрый. Проходите, пожалуйста, – дверь открылась и эти двое вошли в приёмную.
– Здравствуйте, располагайтесь, где вам удобнее. Чай, кофе? Разговор будет долгим.
– Спасибо, от чая не откажусь, – Денис вымученно улыбнулся.
От того уверенного мажора, которого я впервые встретил, не осталось и следа. За два дня, что я его не видел, Денис осунулся, под глазами залегли синяки. Если смотреть на него сейчас – совсем ещё ребёнок, но с очень взрослым пронзительным взглядом.
Пока Ася заваривала чай, я достал диктофон и блокнот.
– Сразу должен вас предупредить, я веду записи всех сеансов. Гарантирую, что за пределы этого кабинета информация не выйдет, но детали, которые сначала кажутся незначительными, потом могут пригодиться и открыть нам причину ваших проблем.
– Да, я понимаю и на всё согласен.
– Также моя коллега обладает способностью водить людей по мирам их воспоминаний. Иногда мы используем её талант для лечения пациентов. Это совершенно безопасно, но может вызвать волнение и беспокойство, ведь прошлое не всегда хочется вспоминать.
– Давайте начинать, я правда на всё согласен, могу подписать бумажку, если надо.
– Надо. Ознакомьтесь, это наша стандартная форма договора, – Ася протянула Денису стопку бумаг.
Знакомиться он не стал. Подписал и выжидательно уставился на меня.
– Когда у вас начались провалы в памяти?
– Я уже говорил, что память у меня не самая лучшая. Хоть какие-то отрывочные воспоминания из детства у меня есть только с начала школы. Иногда я теряю какое-то время, могу не вспомнить, обедал или нет, но это же нормально, это творческий процесс. А вот так, как с сестрой Ильи, у меня было раз пять или шесть в жизни. Первый раз, наверное, в тринадцать или четырнадцать лет, я тогда впервые напился. Все остальные случаи тоже связаны с алкоголем. Я всегда считал, что дело именно в нём.
– Денис, давайте вы нам сейчас расскажете о своей жизни: о семье, о самых ярких детских воспоминаниях, о том, что как вам кажется сформировало вас как личность, а дальше посмотрим.
Денис
Рассказывать о себе, когда тебе не задают вопросов, а дают свободу самовыражения, оказалось сложным делом. Ну, что сказать?
Моя семья всегда была довольно обеспеченной. Дед был депутатом в Севастополе, неплохо поднялся на этом деле, развёл свой виноградник, отстроил хоромы, набрал взяток, потом, когда Крым присоединился к России, попал под суд за коррупцию. Вердикт выносил мой отец. Не знаю, как его допустили до этого дела и не посмотрели на родство с подсудимым, но он вынес обвинительный приговор. Правда, когда выяснилось, что они отец и сын, поднялся скандал, дело пересмотрели и вынесли тот же вердикт. Всё имущество в Крыму отошло государству, вот только к тому времени у отца самого собралось достаточно денег. Мы жили в просторной трёшке возле парка Сокольники. Трёшка эта отдавала дороговизной, но при этом совком и дачей какого-нибудь партийного чиновника того времени. Деревянная мебель, забитые старыми книгами шкафы, тёмные тона в отделке, какая-то советская посуда из бабушкиного серванта и хрусталь… Отец редко появлялся дома, и уют там создавать не стремился.
Мать я не помню. Кажется, она ушла сразу после моего рождения или около того. О ней в нашей семье не говорят. Женской заботой мы с братом при этом обделены не были. Няни, репетиторши, домохозяйки в нашем доме торчали практически постоянно. Там, где Раф нервничал и прятался по углам от этих возмутительниц спокойствия, я видел шанс построить глазки и очаровать кого-нибудь. Первый секс у меня случился в тринадцать лет. С репетиторшей по английскому. Язык я до сих пор толком не знаю, а вот изгибы тела преподавательницы запомнились навсегда…
Вот лет с тринадцати-четырнадцати я и пошёл вразнос… Алкоголь, девочки, травка, сигареты. Дома я почти не появлялся, предаваясь земным наслаждениям. Отец ничего не замечал, потому что только перешёл работать в Верховный суд и был по горло в работе и важных встречах. С тринадцати до пятнадцати я был неуправляемым транжирой со склонностью к безумным авантюрам, как-то угнал отцовскую тачку, чтобы покатать девчонку. Был я при этом не особо трезв, и как не угробился и не угробил никого, не знаю до сих пор. Что самое интересное, мои выходки ни разу не попались на глаза правоохранительным органам, так что отец продолжал оставаться в неведении. Серафим пытался меня угомонить, но тогда я не был готов его слушать. Ровно до тех пор, пока он не притащил меня в кузницу, которую тогда арендовал. Но меня увлёк не сам процесс, меня привлёк брат. Я впервые вот прям чётко осознал, насколько прекрасно человеческое тело и как оно подчёркивает сущность.
Думаю, что если бы я тогда сказал, что хочу быть космонавтом, а не попробовать освоить фотографию, он бы мне ракету спроектировал, только, чтобы я перестал заниматься саморазрушением. Мы с детства были очень близки с братом и мой переходный возраст дался ему тяжелее, чем мне. Короче говоря, первый фотик и курсы я получил на следующий же день. Брат тогда потратил все свои сбережения на меня. До сих пор не понимаю, почему он так обо мне забоится. Плюнул бы, да и ладно, а нет, вытащил, помог, пнул на правильный путь.
С тех пор мы стали окончательно неразлучны. Я и раньше старался проводить с братом много времени, помогал искать друзей, очаровывал всех в компании своей прелестной мордашкой и умением говорить, а Раф меня защищал от придурков, с которыми договориться было невозможно.
А дальше, дальше всё пошло в гору. Мои работы становились популярными, у меня впервые заказали платную фотосессию, потом ещё одну, потом я снял какую-то рок-группу, выступающую в пабе, и подарил им фотки, они меня посоветовали другой группе, так я вписался в музыкальную тусовку и стал фотографировать исполнителей.
Дальше постепенно выработался мой стиль, он тоже глянулся публике, меня стали узнавать, покупать работы. Случилась первая выставка, потом вторая, потом их перевалило за десяток…
К моему восемнадцатилетию мы с Рафом купили дом. Мне своих денег не хватило, он добавил. Этот дом стал нашим. По факту моим, но брату я всегда рад. Его девушке Нике, тоже.
Вот какая-то такая жизнь.
Иногда очень насыщенная, иногда спокойная, вполне счастливая и перспективная. Неоткуда у меня взяться психическим отклонениям. Это всё алкоголь. Завяжу с ним, и всё наладится. В принципе, тусовки и рейвы меня уже не особо привлекают, приелись. Всё больше тянет просто работать и общаться с вдохновляющими людьми. Путешествовать, искать новые образы, познавать этот огромный и удивительный мир.
– Денис, а можно поговорить с вашим братом тоже? Это реально устроить? – Артём вытащил меня из воспоминаний.
– Думаю, что да. Я поговорю с ним, можем прийти на следующий сеанс вместе.
– Нет, я хочу поговорить только с Серафимом.
– Хорошо, – не могу сказать, что эта просьба мне очень понравилась, но я уже дал согласие на всё, что необходимо для того, чтобы разобраться, что со мной не так, отступать поздно.
– Тогда всего хорошего и жду звонка вашего брата.
Из кабинета я вышел в ещё более подавленном настроении, чем в него заходил. Понятнее не стало, но теперь придётся ещё и брата посвящать в мои проблемы… Не хотелось мне ему ничего рассказывать, но придётся. Раз сдался врачам, доверюсь им, а как иначе?..
Вызвав очередное такси, поехал в квартиру Ники. У Рафа своей недвижимости не было, его домом была моя мастерская, а ночевал он у Ники в одной из высоток Москва-сити. В другой башне располагался их офис. Фирма снимала студию для своей руководительницы проектного отдела, а заодно там обосновался и мой брат. Студия была небольшая, стоила каких-то конских денег и навевала скуку своим полным соответствием модным тенденциям. Светлая, минималистичная, с натуральным камнем в отделке, точечным светом и какая-то холодно-отстранённая. Нике почему-то нравилось, а Серафиму нравилось всё то, что любила Ника. Иногда мне казалось, что ему вообще наплевать, где жить. У брата минимальные требования к жилплощади или их вообще нет.
Как-то так сложилось, что тот факт, что я заявился в чужую квартиру в четыре утра, никого не удивил, не возмутил и не обеспокоил. В нашей троице никто не придерживался чёткого графика сна и бодрствования. Что у меня иногда бывали какие-то ночные фотосессии, что у Рафа с Никой периодически попадались проекты, над которыми они трудились круглыми сутками.
– Так чего у тебя приключилось? – мы с Рафом сидели на лавочке возле дома, потому что Ника спала, и мы не хотели нарушать её покой, а спрятаться на кухне в студии невозможно.
– Ты сможешь встретиться с моим психологом? – рядом с Серафим у меня никогда не получалось красиво и витиевато подводить тему и уклончиво отвечать. Приходилось сразу выкладывать правду.
– Смогу. Когда? Расскажешь? – серьёзный взгляд тёмных глаз Серафима работал лучше сыворотки правды. Это у нас семейное, я тоже умею так смотреть.
– Вот его номер, созвонитесь, – я передал брату визитку Артёма. – У меня провалы в памяти, и есть доказательства, что в те моменты, которых я не могу вспомнить, я агрессивен и неадекватен. Я пока думаю, что дело в алкоголе, но надо разбираться.
После моих слов лицо Рафа словно застыло, потеряв всякое выражение.
– Я обязательно позвоню. Сегодня же с ним увижусь, мы разберёмся, что не так. Уверен, это ерунда.
Врать Раф не умел никогда, сейчас у него тоже вышло слабенько… Он знает что-то, чего не знаю я, вопрос только, что… И насколько большим медным тазом этот секрет накроет мою жизнь.
– Ты же понимаешь, что теперь всё, что ты скрываешь, выплывет наружу?
– Я бы и раньше ничего не скрывал, но так было нужно. Сначала я поговорю с врачом, а потом с тобой. Надеюсь, ты знаешь, как сильно я люблю тебя, младший брат? – на лице моего спокойного обычно брата плескалась паника. Ну да, в этом мире всё могло идти через жопу, но мы всегда были друг у друга. Это константа нашего вчера сегодня и завтра.
– Расслабься, Раф, что бы вы от меня не прятали, ты навсегда останешься моим самым близким человеком. Может разрушиться что угодно, но не наша дружба.
– Спасибо, – улыбка на его лице была действительно радостной.
– Пойдём куда-нибудь кофе попьём? Мне сегодня на съёмку ехать, а глаза не открываются, – предложил я.
Москва-сити была городом в городе. Тут можно найти абсолютно всё: кафешки, ТЦ, скверы, фитнес… В одну из кафешек меня и привёл Серафим. Обычное место с несколькими столиками. Пирожные привлекли моё внимание. Я не сладкоежка, но, раз уж вино мне теперь нельзя, побалуюсь десертом. Надо одну зависимость сменить другой, а то совсем правильным стану.
– Вкусно у вас тут, – похвалил заведение я, допивая вторую чашку крепкого кофе.
Серафим выглядел потерянным и отстранённым. Да уж, загрузил я его своими проблемами… Надеюсь, мы быстро всё выясним, совсем не хотелось бы доставлять ему лишние хлопоты, ему и так не особо легко живётся. Приходится быть семейным балансиром и лавировать между мной, отцом и своими интересами. В нашей семье у всех непростой характер, но только Серафим умеет идти на компромиссы.
– А ты почаще приезжай в гости, глядишь, Ника что-нибудь приготовит, а не в кафешку отправит.
– Она ещё и готовить умеет? Не женщина, а клад.
– Нарываешься на очередную благодарность за наше знакомство? – кажется, мне всё-таки удалось вырвать брата из тяжёлых мыслей.
– Ну, а чего же не нарваться? Я прямо Купидон, – я ему подмигнул.
– Ага, и вообще ты молодец. На работу меня устроил, девушку подобрал. И другим ребятам найти себя помогаешь. Может, тебе агентство по поиску персонала открыть? У тебя здорово выходит.
– Нет уж, пока люди ценят мои снимки, буду заниматься фотографией, а как популярность пройдёт, или мне надоест бегать кругом с камерой, попробую эйчаром поработать в каком-нибудь творческом месте. Искать таланты я и правда могу.
– Между прочим, фотографом тебе помог стать я!
Эта игра в то, кто кому больше по жизни помог была у нас постоянной и проходила в манере дружеской перепалки. Хотя я точно знаю, что выиграл бы в ней Раф, если бы играли серьёзно.
– А старшие и должны помогать младшим, – я показал ему язык.
Нам обоим надо было отвлечься и немного подурачиться.
– Для этого у нас Виктор Викторович существует.
– Да батя сроду никому не помогал устраиваться в этой жизни, и наши с тобой профессии для него ребячество и блажь, он кроме своей юриспруденции и игр в Бога, ничего не воспринимает.
– У всех свои закидоны. Во всяком случае, он не жалел денег на наше образование и отдых.
– Не поспоришь, правда, моё образование школой ограничилось. Не знаю, как ты ещё шесть лет в универе выдержал.
– Если так подумать, то выдержал я четыре, магистратура у меня уже заочная, параллельно с работой была. Но да, непросто, когда половина учебного плана занята какими-то бредовыми предметами, которые отнимают время от важного.
– Вот именно поэтому я сам решаю, что мне нужно, а что нет. Ладно, я побежал, мне ещё на другой конец города пилить, – я сверился с навигатором и понял, что совершенно точно опоздаю на съёмку. Написал клиенту и отправился на работу.
Артём
Из дрёмы меня вывел звонок телефона. Домой я так и не поехал. После беседы с Денисом Вересаевым оставалось всего четыре часа до следующего пациента, поэтому я просто устроился в кресле максимально удобно и провалился в сон.
Спина нещадно ныла, ноги чувствовались с трудом. Чёртовы грыжи и протрузии…
Звонил какой-то неизвестный номер, очень хотелось просто его сбросить и поспать ещё немного, но, во-первых, через полчаса приём, а значит, всё равно пора вставать, а, во-вторых, никогда не знаешь, когда проигнорируешь действительно важный звонок.
– Алло?
– Добрый день, Артём Сергеевич, это брат Дениса Серафим. Денис передал, что вы хотели со мной встретиться. Когда и куда подъехать? – голос на том конце был взволнованным.
Мы договорились о встрече сегодня же. У меня днём было окошко, а Серафим согласился подъехать. Получается, готов бросить все свои дела и примчаться к нам в кабинет… Либо просто волнительный такой, либо есть основания переживать за брата… Что скрывает эта внешне благополучная семья?
За стенкой нервно отстукивала своими каблуками Ася. Она до сих пор каждый раз ужасно волнуется и беспокоится о том, что ей не хватает квалификации. Ничего, это временно. Скоро освоится окончательно и станет первоклассным специалистом, уже я смогу спрашивать у неё совета и обсуждать случаи на равных.
Денис Вересаев вошёл в здание ровно в одиннадцать пятьдесят восемь, чтобы до двенадцати успеть дойти до кабинета. Весь час до этого я наблюдал за тем, как он нахаживает круги вокруг нашего здания. Можно было бы принять его раньше, но я не стал. Пусть понервничает, больше вероятность, что скажет сразу правду, а не будет сочинять истории о своей жизни.
– Добрый вечер, – поздоровался молодой человек с Асей, которая встретила его в холле.
– Добрый. Проходите, пожалуйста, – дверь открылась и эти двое вошли в приёмную.
– Здравствуйте, располагайтесь, где вам удобнее. Чай, кофе? Разговор будет долгим.
– Спасибо, от чая не откажусь, – Денис вымученно улыбнулся.
От того уверенного мажора, которого я впервые встретил, не осталось и следа. За два дня, что я его не видел, Денис осунулся, под глазами залегли синяки. Если смотреть на него сейчас – совсем ещё ребёнок, но с очень взрослым пронзительным взглядом.
Пока Ася заваривала чай, я достал диктофон и блокнот.
– Сразу должен вас предупредить, я веду записи всех сеансов. Гарантирую, что за пределы этого кабинета информация не выйдет, но детали, которые сначала кажутся незначительными, потом могут пригодиться и открыть нам причину ваших проблем.
– Да, я понимаю и на всё согласен.
– Также моя коллега обладает способностью водить людей по мирам их воспоминаний. Иногда мы используем её талант для лечения пациентов. Это совершенно безопасно, но может вызвать волнение и беспокойство, ведь прошлое не всегда хочется вспоминать.
– Давайте начинать, я правда на всё согласен, могу подписать бумажку, если надо.
– Надо. Ознакомьтесь, это наша стандартная форма договора, – Ася протянула Денису стопку бумаг.
Знакомиться он не стал. Подписал и выжидательно уставился на меня.
– Когда у вас начались провалы в памяти?
– Я уже говорил, что память у меня не самая лучшая. Хоть какие-то отрывочные воспоминания из детства у меня есть только с начала школы. Иногда я теряю какое-то время, могу не вспомнить, обедал или нет, но это же нормально, это творческий процесс. А вот так, как с сестрой Ильи, у меня было раз пять или шесть в жизни. Первый раз, наверное, в тринадцать или четырнадцать лет, я тогда впервые напился. Все остальные случаи тоже связаны с алкоголем. Я всегда считал, что дело именно в нём.
– Денис, давайте вы нам сейчас расскажете о своей жизни: о семье, о самых ярких детских воспоминаниях, о том, что как вам кажется сформировало вас как личность, а дальше посмотрим.
Прода от 17.06
Денис
Рассказывать о себе, когда тебе не задают вопросов, а дают свободу самовыражения, оказалось сложным делом. Ну, что сказать?
Моя семья всегда была довольно обеспеченной. Дед был депутатом в Севастополе, неплохо поднялся на этом деле, развёл свой виноградник, отстроил хоромы, набрал взяток, потом, когда Крым присоединился к России, попал под суд за коррупцию. Вердикт выносил мой отец. Не знаю, как его допустили до этого дела и не посмотрели на родство с подсудимым, но он вынес обвинительный приговор. Правда, когда выяснилось, что они отец и сын, поднялся скандал, дело пересмотрели и вынесли тот же вердикт. Всё имущество в Крыму отошло государству, вот только к тому времени у отца самого собралось достаточно денег. Мы жили в просторной трёшке возле парка Сокольники. Трёшка эта отдавала дороговизной, но при этом совком и дачей какого-нибудь партийного чиновника того времени. Деревянная мебель, забитые старыми книгами шкафы, тёмные тона в отделке, какая-то советская посуда из бабушкиного серванта и хрусталь… Отец редко появлялся дома, и уют там создавать не стремился.
Мать я не помню. Кажется, она ушла сразу после моего рождения или около того. О ней в нашей семье не говорят. Женской заботой мы с братом при этом обделены не были. Няни, репетиторши, домохозяйки в нашем доме торчали практически постоянно. Там, где Раф нервничал и прятался по углам от этих возмутительниц спокойствия, я видел шанс построить глазки и очаровать кого-нибудь. Первый секс у меня случился в тринадцать лет. С репетиторшей по английскому. Язык я до сих пор толком не знаю, а вот изгибы тела преподавательницы запомнились навсегда…
Вот лет с тринадцати-четырнадцати я и пошёл вразнос… Алкоголь, девочки, травка, сигареты. Дома я почти не появлялся, предаваясь земным наслаждениям. Отец ничего не замечал, потому что только перешёл работать в Верховный суд и был по горло в работе и важных встречах. С тринадцати до пятнадцати я был неуправляемым транжирой со склонностью к безумным авантюрам, как-то угнал отцовскую тачку, чтобы покатать девчонку. Был я при этом не особо трезв, и как не угробился и не угробил никого, не знаю до сих пор. Что самое интересное, мои выходки ни разу не попались на глаза правоохранительным органам, так что отец продолжал оставаться в неведении. Серафим пытался меня угомонить, но тогда я не был готов его слушать. Ровно до тех пор, пока он не притащил меня в кузницу, которую тогда арендовал. Но меня увлёк не сам процесс, меня привлёк брат. Я впервые вот прям чётко осознал, насколько прекрасно человеческое тело и как оно подчёркивает сущность.
Думаю, что если бы я тогда сказал, что хочу быть космонавтом, а не попробовать освоить фотографию, он бы мне ракету спроектировал, только, чтобы я перестал заниматься саморазрушением. Мы с детства были очень близки с братом и мой переходный возраст дался ему тяжелее, чем мне. Короче говоря, первый фотик и курсы я получил на следующий же день. Брат тогда потратил все свои сбережения на меня. До сих пор не понимаю, почему он так обо мне забоится. Плюнул бы, да и ладно, а нет, вытащил, помог, пнул на правильный путь.
С тех пор мы стали окончательно неразлучны. Я и раньше старался проводить с братом много времени, помогал искать друзей, очаровывал всех в компании своей прелестной мордашкой и умением говорить, а Раф меня защищал от придурков, с которыми договориться было невозможно.
А дальше, дальше всё пошло в гору. Мои работы становились популярными, у меня впервые заказали платную фотосессию, потом ещё одну, потом я снял какую-то рок-группу, выступающую в пабе, и подарил им фотки, они меня посоветовали другой группе, так я вписался в музыкальную тусовку и стал фотографировать исполнителей.
Дальше постепенно выработался мой стиль, он тоже глянулся публике, меня стали узнавать, покупать работы. Случилась первая выставка, потом вторая, потом их перевалило за десяток…
К моему восемнадцатилетию мы с Рафом купили дом. Мне своих денег не хватило, он добавил. Этот дом стал нашим. По факту моим, но брату я всегда рад. Его девушке Нике, тоже.
Вот какая-то такая жизнь.
Иногда очень насыщенная, иногда спокойная, вполне счастливая и перспективная. Неоткуда у меня взяться психическим отклонениям. Это всё алкоголь. Завяжу с ним, и всё наладится. В принципе, тусовки и рейвы меня уже не особо привлекают, приелись. Всё больше тянет просто работать и общаться с вдохновляющими людьми. Путешествовать, искать новые образы, познавать этот огромный и удивительный мир.
– Денис, а можно поговорить с вашим братом тоже? Это реально устроить? – Артём вытащил меня из воспоминаний.
– Думаю, что да. Я поговорю с ним, можем прийти на следующий сеанс вместе.
– Нет, я хочу поговорить только с Серафимом.
– Хорошо, – не могу сказать, что эта просьба мне очень понравилась, но я уже дал согласие на всё, что необходимо для того, чтобы разобраться, что со мной не так, отступать поздно.
– Тогда всего хорошего и жду звонка вашего брата.
Из кабинета я вышел в ещё более подавленном настроении, чем в него заходил. Понятнее не стало, но теперь придётся ещё и брата посвящать в мои проблемы… Не хотелось мне ему ничего рассказывать, но придётся. Раз сдался врачам, доверюсь им, а как иначе?..
Вызвав очередное такси, поехал в квартиру Ники. У Рафа своей недвижимости не было, его домом была моя мастерская, а ночевал он у Ники в одной из высоток Москва-сити. В другой башне располагался их офис. Фирма снимала студию для своей руководительницы проектного отдела, а заодно там обосновался и мой брат. Студия была небольшая, стоила каких-то конских денег и навевала скуку своим полным соответствием модным тенденциям. Светлая, минималистичная, с натуральным камнем в отделке, точечным светом и какая-то холодно-отстранённая. Нике почему-то нравилось, а Серафиму нравилось всё то, что любила Ника. Иногда мне казалось, что ему вообще наплевать, где жить. У брата минимальные требования к жилплощади или их вообще нет.
Прода от 19.06
Как-то так сложилось, что тот факт, что я заявился в чужую квартиру в четыре утра, никого не удивил, не возмутил и не обеспокоил. В нашей троице никто не придерживался чёткого графика сна и бодрствования. Что у меня иногда бывали какие-то ночные фотосессии, что у Рафа с Никой периодически попадались проекты, над которыми они трудились круглыми сутками.
– Так чего у тебя приключилось? – мы с Рафом сидели на лавочке возле дома, потому что Ника спала, и мы не хотели нарушать её покой, а спрятаться на кухне в студии невозможно.
– Ты сможешь встретиться с моим психологом? – рядом с Серафим у меня никогда не получалось красиво и витиевато подводить тему и уклончиво отвечать. Приходилось сразу выкладывать правду.
– Смогу. Когда? Расскажешь? – серьёзный взгляд тёмных глаз Серафима работал лучше сыворотки правды. Это у нас семейное, я тоже умею так смотреть.
– Вот его номер, созвонитесь, – я передал брату визитку Артёма. – У меня провалы в памяти, и есть доказательства, что в те моменты, которых я не могу вспомнить, я агрессивен и неадекватен. Я пока думаю, что дело в алкоголе, но надо разбираться.
После моих слов лицо Рафа словно застыло, потеряв всякое выражение.
– Я обязательно позвоню. Сегодня же с ним увижусь, мы разберёмся, что не так. Уверен, это ерунда.
Врать Раф не умел никогда, сейчас у него тоже вышло слабенько… Он знает что-то, чего не знаю я, вопрос только, что… И насколько большим медным тазом этот секрет накроет мою жизнь.
– Ты же понимаешь, что теперь всё, что ты скрываешь, выплывет наружу?
– Я бы и раньше ничего не скрывал, но так было нужно. Сначала я поговорю с врачом, а потом с тобой. Надеюсь, ты знаешь, как сильно я люблю тебя, младший брат? – на лице моего спокойного обычно брата плескалась паника. Ну да, в этом мире всё могло идти через жопу, но мы всегда были друг у друга. Это константа нашего вчера сегодня и завтра.
– Расслабься, Раф, что бы вы от меня не прятали, ты навсегда останешься моим самым близким человеком. Может разрушиться что угодно, но не наша дружба.
– Спасибо, – улыбка на его лице была действительно радостной.
– Пойдём куда-нибудь кофе попьём? Мне сегодня на съёмку ехать, а глаза не открываются, – предложил я.
Москва-сити была городом в городе. Тут можно найти абсолютно всё: кафешки, ТЦ, скверы, фитнес… В одну из кафешек меня и привёл Серафим. Обычное место с несколькими столиками. Пирожные привлекли моё внимание. Я не сладкоежка, но, раз уж вино мне теперь нельзя, побалуюсь десертом. Надо одну зависимость сменить другой, а то совсем правильным стану.
– Вкусно у вас тут, – похвалил заведение я, допивая вторую чашку крепкого кофе.
Серафим выглядел потерянным и отстранённым. Да уж, загрузил я его своими проблемами… Надеюсь, мы быстро всё выясним, совсем не хотелось бы доставлять ему лишние хлопоты, ему и так не особо легко живётся. Приходится быть семейным балансиром и лавировать между мной, отцом и своими интересами. В нашей семье у всех непростой характер, но только Серафим умеет идти на компромиссы.
– А ты почаще приезжай в гости, глядишь, Ника что-нибудь приготовит, а не в кафешку отправит.
– Она ещё и готовить умеет? Не женщина, а клад.
– Нарываешься на очередную благодарность за наше знакомство? – кажется, мне всё-таки удалось вырвать брата из тяжёлых мыслей.
– Ну, а чего же не нарваться? Я прямо Купидон, – я ему подмигнул.
– Ага, и вообще ты молодец. На работу меня устроил, девушку подобрал. И другим ребятам найти себя помогаешь. Может, тебе агентство по поиску персонала открыть? У тебя здорово выходит.
– Нет уж, пока люди ценят мои снимки, буду заниматься фотографией, а как популярность пройдёт, или мне надоест бегать кругом с камерой, попробую эйчаром поработать в каком-нибудь творческом месте. Искать таланты я и правда могу.
– Между прочим, фотографом тебе помог стать я!
Эта игра в то, кто кому больше по жизни помог была у нас постоянной и проходила в манере дружеской перепалки. Хотя я точно знаю, что выиграл бы в ней Раф, если бы играли серьёзно.
– А старшие и должны помогать младшим, – я показал ему язык.
Нам обоим надо было отвлечься и немного подурачиться.
– Для этого у нас Виктор Викторович существует.
– Да батя сроду никому не помогал устраиваться в этой жизни, и наши с тобой профессии для него ребячество и блажь, он кроме своей юриспруденции и игр в Бога, ничего не воспринимает.
– У всех свои закидоны. Во всяком случае, он не жалел денег на наше образование и отдых.
– Не поспоришь, правда, моё образование школой ограничилось. Не знаю, как ты ещё шесть лет в универе выдержал.
– Если так подумать, то выдержал я четыре, магистратура у меня уже заочная, параллельно с работой была. Но да, непросто, когда половина учебного плана занята какими-то бредовыми предметами, которые отнимают время от важного.
– Вот именно поэтому я сам решаю, что мне нужно, а что нет. Ладно, я побежал, мне ещё на другой конец города пилить, – я сверился с навигатором и понял, что совершенно точно опоздаю на съёмку. Написал клиенту и отправился на работу.
Прода от 24.06
Глава 5
Артём
Из дрёмы меня вывел звонок телефона. Домой я так и не поехал. После беседы с Денисом Вересаевым оставалось всего четыре часа до следующего пациента, поэтому я просто устроился в кресле максимально удобно и провалился в сон.
Спина нещадно ныла, ноги чувствовались с трудом. Чёртовы грыжи и протрузии…
Звонил какой-то неизвестный номер, очень хотелось просто его сбросить и поспать ещё немного, но, во-первых, через полчаса приём, а значит, всё равно пора вставать, а, во-вторых, никогда не знаешь, когда проигнорируешь действительно важный звонок.
– Алло?
– Добрый день, Артём Сергеевич, это брат Дениса Серафим. Денис передал, что вы хотели со мной встретиться. Когда и куда подъехать? – голос на том конце был взволнованным.
Мы договорились о встрече сегодня же. У меня днём было окошко, а Серафим согласился подъехать. Получается, готов бросить все свои дела и примчаться к нам в кабинет… Либо просто волнительный такой, либо есть основания переживать за брата… Что скрывает эта внешне благополучная семья?
