- Наташка, да что с тобой? - видя, что дело серьезно, Ефим перестал кипятиться из-за неуместного ночью звонка. - У нас прения, мы тут пашем, как савраски, готовимся сражаться со всем юридическим отделам фирмы истца. Вот в кои-то веки прения назначили после обеда, а не с утра, я думал хоть одну ночь отоспаться, - посетовал адвокат, - а тут ты звонишь в растрепанных чувствах... Что случилось?
- Кто такая Ирина Карелина? - спросила Наташа, перебравшись на кровать. Из рамы ощутимо тянуло холодом, и ноги стали зябнуть.
- Главный юрист "ЛугЖилСтроя", - неприязненно процедил Ефим. - Ты меня знаешь, Наташа, я о женщинах злословить не люблю, но об этой, хм, даме трудно говорить, удерживаясь в рамках культурной лексики. Ты меня знаешь: я за каждого своего подзащитного дерусь, как лев. Но бывает, что я кому-то отказываю. Если на человеке клейма негде ставить и по нему уже давно зона плачет, я за его дело не возьмусь. У меня тоже принципы есть. Я себя не на помойке нашел, защищать тех, кто слова доброго не стоит, не то, что защиты. А Карелина тормозов не имеет. Она кого угодно защищать возьмется, если ей заплатят по таксе. Тьфу! Как девка тротуарная: кто заплатил, того и обслужит.
- Девушки эти - люди подневольные, - возразила Наташа, - если они откажутся обслуживать клиентов, хозяева их не пощадят, - она вспомнила весеннее расследование на Васильевском острове.
- Значит, Карелина еще хуже: она даже гордится своей беспринципностью, бравирует тем, чего, якобы, добилась благодаря этому качеству. Ты вообрази: любовница ее хозяина, пьяная, как сапожник, со всей дури врезалась в детскую площадку. Бог отвел беду - все дети живы. Но это только чудом... Конечно, родители, которые это видели, не сдержались. Наподдали красотке как следует до приезда полиции и машину ей раскурочили. Я бы тоже не сдержался, если бы увидел. Понимаю их.
- Да, я наслышана. Даже в ток-шоу на Первом...
- Так теперь эта фря на суде притащила кучу справок о моральном, материальном и физическом ущербе и требует с родителей этих детей... ты сидишь?
- Даже лежу, - Наташа укутала ноги одеялом.
- Пятнадцать лямов!
- Что?!
- Я тоже обалдел от такой цифры. Люди среднего достатка, бюджетники, они и пятисот тысяч, наверное, сроду в руках не держали. А эта мамзель именно во столько оценила свою погибшую машину, порванную шубу и испорченные ботфорты от Сен-Лорана. И любовник за нее горой. Видно, хочет кралю на праздники сбагрить на Мальдивы и ублажить там по полной. И может, - зловеще понизил голос Ефим, - этому Ловеласу самому нужны деньги, чтобы какие-нибудь свои делишки утрясти, вот и придумал, как их раздобыть. Надо будет его еще прощупать! И эта Карелина, его старший юрист, из кожи вон лезет, выполняя заказ босса. Еще и бахвалится в кулуарах: ответчики, мол, у нее квартиру продадут и последние штаны снимут, чтобы расплатиться по суду, иначе она их упечет с конфискацией, а детей - в детдом, с лишением родительских прав...
- Вот гадина! - выпалила Наташа.
- Еще какая. Еще и зубоскалит: на кого, мол, руку подняли, плебс надо жизни учить, чтобы свое место знали, а мы, мол, дураки, что взялись их защищать, и она нас в противоестественную позу поставит. Такая и впрямь даже родную мать посадит, если ей хозяин велит и заплатит за это.
- Гадость какая. А какие отношения у нее с Улановым?
- Да что на тебя нашло, Наташа?
- Фима, ты не в зале суда и не в Одессе, чтобы отвечать вопросом на вопрос.
- Да они каждый раз так сшибаются! Как Мцыри с барсом, - фыркнул Коган. - Аж лампочки под потолком трещат, когда Уланов с Карелиной ведут прения или перекрестный допрос. Я-то думал: с чего ее каждый раз перекашивает при виде Виктора. А потом он мне рассказал, - в трубке щелкнула зажигалка, - они в вузе вместе учились, и Ирочка, девочка из Луги, решила покорять Северную Венецию и для начала - выйти замуж за петербуржца. Но никого ей в загс отвести не удалось, петербуржцы - люди неглупые, и никто не поддался чарам предприимчивой юной особы. И после окончания вуза Карелиной светила разве что работа в государственной юридической консультации; госзащитником или в какой-нибудь полуподвальной "фирмаське", которая сегодня есть, завтра - вряд ли. А она - девушка с амбициями, хотела престижное место занять. А никто ее не разогнался с распростертыми объятиями принимать. И сограждан наших на кривой козе не объедешь, - добавил адвокат. - Москва слезам не верит, а Питер - понтам. И вернулась мамзель не солоно хлебавши в свою Лугу и решила там на хлеб с икоркой зарабатывать...
- У них был роман? - Наташа свободной рукой растирала сведенную судорогой ступню.
Коган замялся с ответом.
- Фима, я знаю о вашей мужской солидарности, вы, как мушкетеры, один за всех и все за одного и друг друга не сдаете. Респект вам за это. Обещаю: разговор этот останется между нами. Ты меня знаешь, мое слово твердое.
- Ладно, только ты потом ответишь и на мой вопрос.
- Ладно, Фима.
- Уланов говорит, что Карелина очень активно подбивала к нему клинья. Такие инсценировки устраивала, - хмыкнул Коган, - куда там Виктюку, царствие ему небесное, и Гаспару Ноэ, ядрен-батон! Актриса погорелого цирка. Не буду перечислять, что она придумывала, надеясь заарканить мужа с питерской пропиской.
- Фима, я в десанте служила и в одной казарме со своим взводом жила, - ответила Наташа, - меня смутить трудно. Или Ирина смогла бы?
- Хмм... Меня точно озадачила. А теперь моя очередь спрашивать, а твоя - отвечать... В общем, у меня сложилось впечатление, что Карелина не только гонорар свой отрабатывает, но и мстит Уланову за игнор. Нет ничего страшнее мести отвергнутой женщины. Вспомнить только Миледи...
- Ясно, Фима. А теперь спрашивай.
- Что у тебя случилось? Почему ты о ней расспрашивала? Да еще такая раздерганная?
- Карелина мне звонила, - вздохнула Наташа. - И поведала, будто только что они с Улановым "вспоминали прошлое", как она выразилась. И что на четвертом курсе она родила от него ребенка. А он об этом не знал и не интересовался.
- Вот... - Коган крепко выбранился. - Извини, Наташа, - спохватился он. - Ну, я разберусь, что за хрень. А ты не бери в голову. И Белке не говори, а то она под потолок подскочит.
- Ей некогда прыгать... У нас тут тоже сложное дело. Извини, Фима, что разбудила. Я просто... Карелина меня врасплох застала, в нокдаун отправила своим звонком, вот я и затупила. Спокойной ночи!
- "Больной, проснитесь! Пора принимать снотворное", - схохмил Коган и шумно зевнул. - Пардон. Да ладно, Ната. Я же понимаю: в жизни всяко бывает...
Белла посматривала на часы и удивлялась. Небывалое дело! Обычно Наталья, захваченная новым расследованием, вскакивала ни свет, ни заря, а сейчас уже восемь часов. Но Навицкая все еще спит сном младенца. Белла уже трижды заглядывала в ее комнату. Наташа раскинулась на кровати, почти сбросив одеяло на пол; подушка давно сползла. В комнате сильно пахнет табаком, несмотря на открытую настежь форточку. В пепельнице крючились пять окурков, которых вечером не было. "О-ля-ля, - подумала Белла, - что случилось ночью, что я проспала? Вроде я сквозь сон слышала, как в Наткиной комнате Рома Зверь из ее телефона орал про дядю Степу на конфете..."
За окном опять намело снега. Дворник звучно чиркал совковой лопатой, расчищая дорожки от парадных. Столбик термометра показывал минус четырнадцать. С сожалением взглянув на симпатичную зимнюю курточку из Пассажа (рукава три четверти и длинные изящные перчатки), Белла достала из стенного шкафа длинную дубленку и сапоги. В суд не пойдешь в свитере и джинсах, нужен костюм, а значит, надо выбрать верхнюю одежду потеплее.
Когда по квартире поплыли соблазнительные ароматы омлета с салями и пармезаном и свежезаваренного кофе, стукнула дверь, и в кухню вошла Наташа. Волосы торчали вихрами во все стороны, взгляд был еще сонным, размытым.
- Уходишь на слушание? - она зевнула, отвернувшись.
- Да, - Белла посмотрела на часы, - а с тобой все нормально?
- А что? - Наташа пригладила короткие волосы пятерней и потыкала пальцами в кнопки кофеварки.
- Разоспалась ты нереально. Я-то думала, ты раньше меня вскочишь. Уже обеспокоилась: не заболела ли ты.
- Пойду хоть глаза промою. Да ночью телефон разбудил, какой-то идиот начал приставать. Ну, ты знаешь: из тех, что, знакомясь в соцсетях, рассылают в личку фото своих причиндалов. Я его послала и трубку выключила, но сон все равно перебился, долго не могла заснуть.
Времени, чтобы детально расспросить Наташу, уже не оставалось. Спеша на улицу Карла Маркса у Обводного канала, где находился городской суд Кронштадта, Белла подумала: "Из-за какого-то идиота, пристающего к женщинам по телефону со всякой пошлятиной, Наташка полночи не спала и курила в форточку? Ладно. Если она не хочет это обсуждать, ее никак не заставишь. Захочет - сама поделится".
У здания суда, хотя было еще рано, уже стояли двое. Василиса Степанова в мешковатой короткой дубленке и широких зимних джинсах, и Алеша Строков в пальто поверх строгого серого костюма, с кейсом под мышкой.
До Беллы донесся обрывок их разговора.
- Первое дело, да? - спросила Василиса, глядя на бледного от волнения юного юриста и плотнее натянула на голову ушанку. - Смотрю, вы весь извелись уже.
- Такое серьезное - впервые, - признался Алеша, - раньше так, по мелочи было, я всего полгода практикую...
- Ясно, - кивнула Василиса. - Ничего, опыт приходит со временем. В следующий раз уже не будете так нервничать.
Белла остановилась, озадаченная вопросом, имеет ли она право заставлять Василису вытаскивать на свет ту историю? Видно, что девушка изо всех сил старается стереть из памяти те ужасные три дня, а сейчас ей придется не только вернуться к худшим воспоминаниям в своей жизни, но и рассказывать о них перед залом. Но если промолчать, отца Василисы будут судить за предумышленное убийство, а не за причинение смерти по неосторожности и вряд ли удастся доказать отсутствие злого умысла и состояние аффекта. Трудный выбор. Фима говорил, с этим хоть раз за годы практики сталкивается любой адвокат...
Василиса заметила ее первой и подошла к ней, громко хрустя по снегу тяжелыми зимними ботинками.
- Белла Генриховна, здравствуйте! Вот хорошо, что вы пораньше пришли! Я вам давеча не все рассказала, ну, из-за чего папа при виде этого гада голову потерял... А Алеша мне объяснил, что, если скрыть смягчающие обстоятельства, то для отца это будет хуже... - девушка замялась, дергая "ухо" шапки. - Я вас ждала, чтобы рассказать. Вы все-таки женщина.
Белла поняла, о чем идет речь, и не стала говорить, что вчера они с Навицкой уже узнали о том, что случилось шесть лет назад.
Они отошли к пушкам возле памятника морякам-подводникам. Василиса вытащила свои сигареты "Петр Первый" и начала рассказывать - сначала неуверенно, спотыкаясь, потом сделала над собой усилие, и голос зазвучал ровнее. "И это не потому, что ей все равно, - подумала Белла, глядя в абсолютно сухие глаза девушки и на ее отстраненное - словно и не о себе Василиса рассказывала, а репортаж с места происшествия вела, - а потому, что всю боль свою она уже выболела и все слезы давно выплакала. Сейчас в ее душе уже нечему болеть, все отмерло, но кто знает, какой ад она до этого перенесла! И какой она была до того, как этот негодяй ее прихватил?"
- Ну, вот, - Василиса растерла подошвой четвертый окурок, - отцу-то тогда позвонили и сказали, что с этим... разобрались, больше мы его не увидим. Ну, мы и думали, что Гусева по-тихому закрыли, чтобы шума не было, или убрали так, что и тело не найдут...
- Да, - кивнула Белла, - ваш отец просто оторопел, увидев Гусева в парке, - припомнила Белла. - И в самом деле, как будто привидение увидел. Василиса, - тихо сказала она, - если вам тяжело об этом вспоминать, я... Я найду другие возможности вызволить вашего отца... Я придумаю, что делать.
- Тяжело, не тяжело, - Василиса снова закурила. - Тут не до соплей, когда отцу "чирик" грозит. Да и слушки все равно поползли, шептались тогда всяко, напридумывали чего и не было. Кто-то, как моя мамундель, решили, что я сама виновата, искала приключений на свою задницу и нашла...
- От матери никаких вестей? - спросила Белла.
- А она, небось, и забыла, что есть такой остров Котлин, а там - город Кронштадт, а там - бывший муж с дочкой. Фиг ли ей мы, когда в Шарм-эль-Шейхе круглый год солнышко светит, бананы с пальмы из окна можно рвать и всего делов - туристам на пляже улыбаться и забавлять их! Ну и пофиг на нее, - с горечью сказала Василиса, - переживем.
Мимо прошла Елизавета Архипова в акрилово-розовой шубке. Узнав Беллу, опасливо посторонилась и ускорила шаг. На Василису зыркнула испепеляющим взглядом и уже с безопасного расстояния прошипела что-то вроде "уродина" или "жаба" и спешно скрылась за массивной дверью здания суда.
- Боится, что я ей леща дам, - пояснила Василиса, - да на фиг она мне, матрешка расписная!
Белла чуть не рассмеялась вслух, так метко Василиса определила Елизавету. Со своими пышными золотистыми кудряшками, розовой шубкой и "кукольным" макияжем Архипова в самом деле напоминала матрешку.
- Я ее по школе помню, - продолжала Василиса, - все хотела стать, как Мэрилин Монро, а сама даже говорить нормально не умела. Ее отучивали от всяких "че", "ваще" или "по ходу", да все без толку. Нет, - смутилась девушка, - я тоже могу по-всякому выразиться, привыкла на автобазе, но я знаю, как правильно говорить и знаю, где и как себя держать. А Лизка и учиться не хотела. "А я че, разве неясно ваще?" - Василиса так похоже изобразила Елизавету, даже губы надула так же карикатурно, что Белла не могла не улыбнуться. Да, у девушки есть артистические данные. И харизма. Несмотря на грубоватые поведение и внешность, девушка очень обаятельна и могла бы стать артисткой. Если бы ее так не переломало.
Подъехала "десятка". На ходу застегивая пальто, вышел следователь Минский. У него был вид кота, которого огрели тряпкой за разбитую вазочку.
- Доброе утро, Дмитрий Иванович, - громко сказала Белла, когда майор с окаменевшим лицом хотел прошмыгнуть мимо. Минский хмуро ответил:
- Доброе утро, Белла, эээ, Германовна.
- Генриховна.
- Извините. Здравствуйте, Василиса Егоровна, - по тому, как Минский, здороваясь с Василисой, отвел глаза вниз-вбок, Белла поняла: тоже знает. "Молчали, отмечали и головой качали"...
- Эх, авадакедавра, - пробормотала она себе под нос.
На этот раз Наташе не пришлось понапрасну терзать домофон и выслушивать смешки за дверью. Ее сразу же впустили в "Райзинг". Пройдя через рамку и подставив лоб под термометр, Наташа поднялась на второй этаж, где преподавала Светлана Игоревна Нестеренко. Именно у нее учился младший брат вандала, расколотившего накануне "мерседес" Амелиной-Фурштадтской.
Положившись на то, что Ефим в Луге разберется с неизвестно откуда взявшимися университетской знакомой Уланова и ее сыном, Наташа решила выяснить, почему Ярослав Ковалев напал на Лору Яковлевну; что он имел в виду, вопя: "Пусть она ответил: где мой брат?"
Светлана Игоревна уже ждала ее в комнате отдыха для преподавателей у накрытого к чаю столика. Приятная круглолицая женщина лет сорока была похожа на Катерину Матвеевну из "Белого солнца пустыни", только одета была в элегантный бежевый костюм и носила не косы, а модную стрижку.
- Кто такая Ирина Карелина? - спросила Наташа, перебравшись на кровать. Из рамы ощутимо тянуло холодом, и ноги стали зябнуть.
- Главный юрист "ЛугЖилСтроя", - неприязненно процедил Ефим. - Ты меня знаешь, Наташа, я о женщинах злословить не люблю, но об этой, хм, даме трудно говорить, удерживаясь в рамках культурной лексики. Ты меня знаешь: я за каждого своего подзащитного дерусь, как лев. Но бывает, что я кому-то отказываю. Если на человеке клейма негде ставить и по нему уже давно зона плачет, я за его дело не возьмусь. У меня тоже принципы есть. Я себя не на помойке нашел, защищать тех, кто слова доброго не стоит, не то, что защиты. А Карелина тормозов не имеет. Она кого угодно защищать возьмется, если ей заплатят по таксе. Тьфу! Как девка тротуарная: кто заплатил, того и обслужит.
- Девушки эти - люди подневольные, - возразила Наташа, - если они откажутся обслуживать клиентов, хозяева их не пощадят, - она вспомнила весеннее расследование на Васильевском острове.
- Значит, Карелина еще хуже: она даже гордится своей беспринципностью, бравирует тем, чего, якобы, добилась благодаря этому качеству. Ты вообрази: любовница ее хозяина, пьяная, как сапожник, со всей дури врезалась в детскую площадку. Бог отвел беду - все дети живы. Но это только чудом... Конечно, родители, которые это видели, не сдержались. Наподдали красотке как следует до приезда полиции и машину ей раскурочили. Я бы тоже не сдержался, если бы увидел. Понимаю их.
- Да, я наслышана. Даже в ток-шоу на Первом...
- Так теперь эта фря на суде притащила кучу справок о моральном, материальном и физическом ущербе и требует с родителей этих детей... ты сидишь?
- Даже лежу, - Наташа укутала ноги одеялом.
- Пятнадцать лямов!
- Что?!
- Я тоже обалдел от такой цифры. Люди среднего достатка, бюджетники, они и пятисот тысяч, наверное, сроду в руках не держали. А эта мамзель именно во столько оценила свою погибшую машину, порванную шубу и испорченные ботфорты от Сен-Лорана. И любовник за нее горой. Видно, хочет кралю на праздники сбагрить на Мальдивы и ублажить там по полной. И может, - зловеще понизил голос Ефим, - этому Ловеласу самому нужны деньги, чтобы какие-нибудь свои делишки утрясти, вот и придумал, как их раздобыть. Надо будет его еще прощупать! И эта Карелина, его старший юрист, из кожи вон лезет, выполняя заказ босса. Еще и бахвалится в кулуарах: ответчики, мол, у нее квартиру продадут и последние штаны снимут, чтобы расплатиться по суду, иначе она их упечет с конфискацией, а детей - в детдом, с лишением родительских прав...
- Вот гадина! - выпалила Наташа.
- Еще какая. Еще и зубоскалит: на кого, мол, руку подняли, плебс надо жизни учить, чтобы свое место знали, а мы, мол, дураки, что взялись их защищать, и она нас в противоестественную позу поставит. Такая и впрямь даже родную мать посадит, если ей хозяин велит и заплатит за это.
- Гадость какая. А какие отношения у нее с Улановым?
- Да что на тебя нашло, Наташа?
- Фима, ты не в зале суда и не в Одессе, чтобы отвечать вопросом на вопрос.
- Да они каждый раз так сшибаются! Как Мцыри с барсом, - фыркнул Коган. - Аж лампочки под потолком трещат, когда Уланов с Карелиной ведут прения или перекрестный допрос. Я-то думал: с чего ее каждый раз перекашивает при виде Виктора. А потом он мне рассказал, - в трубке щелкнула зажигалка, - они в вузе вместе учились, и Ирочка, девочка из Луги, решила покорять Северную Венецию и для начала - выйти замуж за петербуржца. Но никого ей в загс отвести не удалось, петербуржцы - люди неглупые, и никто не поддался чарам предприимчивой юной особы. И после окончания вуза Карелиной светила разве что работа в государственной юридической консультации; госзащитником или в какой-нибудь полуподвальной "фирмаське", которая сегодня есть, завтра - вряд ли. А она - девушка с амбициями, хотела престижное место занять. А никто ее не разогнался с распростертыми объятиями принимать. И сограждан наших на кривой козе не объедешь, - добавил адвокат. - Москва слезам не верит, а Питер - понтам. И вернулась мамзель не солоно хлебавши в свою Лугу и решила там на хлеб с икоркой зарабатывать...
- У них был роман? - Наташа свободной рукой растирала сведенную судорогой ступню.
Коган замялся с ответом.
- Фима, я знаю о вашей мужской солидарности, вы, как мушкетеры, один за всех и все за одного и друг друга не сдаете. Респект вам за это. Обещаю: разговор этот останется между нами. Ты меня знаешь, мое слово твердое.
- Ладно, только ты потом ответишь и на мой вопрос.
- Ладно, Фима.
- Уланов говорит, что Карелина очень активно подбивала к нему клинья. Такие инсценировки устраивала, - хмыкнул Коган, - куда там Виктюку, царствие ему небесное, и Гаспару Ноэ, ядрен-батон! Актриса погорелого цирка. Не буду перечислять, что она придумывала, надеясь заарканить мужа с питерской пропиской.
- Фима, я в десанте служила и в одной казарме со своим взводом жила, - ответила Наташа, - меня смутить трудно. Или Ирина смогла бы?
- Хмм... Меня точно озадачила. А теперь моя очередь спрашивать, а твоя - отвечать... В общем, у меня сложилось впечатление, что Карелина не только гонорар свой отрабатывает, но и мстит Уланову за игнор. Нет ничего страшнее мести отвергнутой женщины. Вспомнить только Миледи...
- Ясно, Фима. А теперь спрашивай.
- Что у тебя случилось? Почему ты о ней расспрашивала? Да еще такая раздерганная?
- Карелина мне звонила, - вздохнула Наташа. - И поведала, будто только что они с Улановым "вспоминали прошлое", как она выразилась. И что на четвертом курсе она родила от него ребенка. А он об этом не знал и не интересовался.
- Вот... - Коган крепко выбранился. - Извини, Наташа, - спохватился он. - Ну, я разберусь, что за хрень. А ты не бери в голову. И Белке не говори, а то она под потолок подскочит.
- Ей некогда прыгать... У нас тут тоже сложное дело. Извини, Фима, что разбудила. Я просто... Карелина меня врасплох застала, в нокдаун отправила своим звонком, вот я и затупила. Спокойной ночи!
- "Больной, проснитесь! Пора принимать снотворное", - схохмил Коган и шумно зевнул. - Пардон. Да ладно, Ната. Я же понимаю: в жизни всяко бывает...
***
Белла посматривала на часы и удивлялась. Небывалое дело! Обычно Наталья, захваченная новым расследованием, вскакивала ни свет, ни заря, а сейчас уже восемь часов. Но Навицкая все еще спит сном младенца. Белла уже трижды заглядывала в ее комнату. Наташа раскинулась на кровати, почти сбросив одеяло на пол; подушка давно сползла. В комнате сильно пахнет табаком, несмотря на открытую настежь форточку. В пепельнице крючились пять окурков, которых вечером не было. "О-ля-ля, - подумала Белла, - что случилось ночью, что я проспала? Вроде я сквозь сон слышала, как в Наткиной комнате Рома Зверь из ее телефона орал про дядю Степу на конфете..."
За окном опять намело снега. Дворник звучно чиркал совковой лопатой, расчищая дорожки от парадных. Столбик термометра показывал минус четырнадцать. С сожалением взглянув на симпатичную зимнюю курточку из Пассажа (рукава три четверти и длинные изящные перчатки), Белла достала из стенного шкафа длинную дубленку и сапоги. В суд не пойдешь в свитере и джинсах, нужен костюм, а значит, надо выбрать верхнюю одежду потеплее.
Когда по квартире поплыли соблазнительные ароматы омлета с салями и пармезаном и свежезаваренного кофе, стукнула дверь, и в кухню вошла Наташа. Волосы торчали вихрами во все стороны, взгляд был еще сонным, размытым.
- Уходишь на слушание? - она зевнула, отвернувшись.
- Да, - Белла посмотрела на часы, - а с тобой все нормально?
- А что? - Наташа пригладила короткие волосы пятерней и потыкала пальцами в кнопки кофеварки.
- Разоспалась ты нереально. Я-то думала, ты раньше меня вскочишь. Уже обеспокоилась: не заболела ли ты.
- Пойду хоть глаза промою. Да ночью телефон разбудил, какой-то идиот начал приставать. Ну, ты знаешь: из тех, что, знакомясь в соцсетях, рассылают в личку фото своих причиндалов. Я его послала и трубку выключила, но сон все равно перебился, долго не могла заснуть.
Времени, чтобы детально расспросить Наташу, уже не оставалось. Спеша на улицу Карла Маркса у Обводного канала, где находился городской суд Кронштадта, Белла подумала: "Из-за какого-то идиота, пристающего к женщинам по телефону со всякой пошлятиной, Наташка полночи не спала и курила в форточку? Ладно. Если она не хочет это обсуждать, ее никак не заставишь. Захочет - сама поделится".
У здания суда, хотя было еще рано, уже стояли двое. Василиса Степанова в мешковатой короткой дубленке и широких зимних джинсах, и Алеша Строков в пальто поверх строгого серого костюма, с кейсом под мышкой.
До Беллы донесся обрывок их разговора.
- Первое дело, да? - спросила Василиса, глядя на бледного от волнения юного юриста и плотнее натянула на голову ушанку. - Смотрю, вы весь извелись уже.
- Такое серьезное - впервые, - признался Алеша, - раньше так, по мелочи было, я всего полгода практикую...
- Ясно, - кивнула Василиса. - Ничего, опыт приходит со временем. В следующий раз уже не будете так нервничать.
Белла остановилась, озадаченная вопросом, имеет ли она право заставлять Василису вытаскивать на свет ту историю? Видно, что девушка изо всех сил старается стереть из памяти те ужасные три дня, а сейчас ей придется не только вернуться к худшим воспоминаниям в своей жизни, но и рассказывать о них перед залом. Но если промолчать, отца Василисы будут судить за предумышленное убийство, а не за причинение смерти по неосторожности и вряд ли удастся доказать отсутствие злого умысла и состояние аффекта. Трудный выбор. Фима говорил, с этим хоть раз за годы практики сталкивается любой адвокат...
Василиса заметила ее первой и подошла к ней, громко хрустя по снегу тяжелыми зимними ботинками.
- Белла Генриховна, здравствуйте! Вот хорошо, что вы пораньше пришли! Я вам давеча не все рассказала, ну, из-за чего папа при виде этого гада голову потерял... А Алеша мне объяснил, что, если скрыть смягчающие обстоятельства, то для отца это будет хуже... - девушка замялась, дергая "ухо" шапки. - Я вас ждала, чтобы рассказать. Вы все-таки женщина.
Белла поняла, о чем идет речь, и не стала говорить, что вчера они с Навицкой уже узнали о том, что случилось шесть лет назад.
Они отошли к пушкам возле памятника морякам-подводникам. Василиса вытащила свои сигареты "Петр Первый" и начала рассказывать - сначала неуверенно, спотыкаясь, потом сделала над собой усилие, и голос зазвучал ровнее. "И это не потому, что ей все равно, - подумала Белла, глядя в абсолютно сухие глаза девушки и на ее отстраненное - словно и не о себе Василиса рассказывала, а репортаж с места происшествия вела, - а потому, что всю боль свою она уже выболела и все слезы давно выплакала. Сейчас в ее душе уже нечему болеть, все отмерло, но кто знает, какой ад она до этого перенесла! И какой она была до того, как этот негодяй ее прихватил?"
- Ну, вот, - Василиса растерла подошвой четвертый окурок, - отцу-то тогда позвонили и сказали, что с этим... разобрались, больше мы его не увидим. Ну, мы и думали, что Гусева по-тихому закрыли, чтобы шума не было, или убрали так, что и тело не найдут...
- Да, - кивнула Белла, - ваш отец просто оторопел, увидев Гусева в парке, - припомнила Белла. - И в самом деле, как будто привидение увидел. Василиса, - тихо сказала она, - если вам тяжело об этом вспоминать, я... Я найду другие возможности вызволить вашего отца... Я придумаю, что делать.
- Тяжело, не тяжело, - Василиса снова закурила. - Тут не до соплей, когда отцу "чирик" грозит. Да и слушки все равно поползли, шептались тогда всяко, напридумывали чего и не было. Кто-то, как моя мамундель, решили, что я сама виновата, искала приключений на свою задницу и нашла...
- От матери никаких вестей? - спросила Белла.
- А она, небось, и забыла, что есть такой остров Котлин, а там - город Кронштадт, а там - бывший муж с дочкой. Фиг ли ей мы, когда в Шарм-эль-Шейхе круглый год солнышко светит, бананы с пальмы из окна можно рвать и всего делов - туристам на пляже улыбаться и забавлять их! Ну и пофиг на нее, - с горечью сказала Василиса, - переживем.
Мимо прошла Елизавета Архипова в акрилово-розовой шубке. Узнав Беллу, опасливо посторонилась и ускорила шаг. На Василису зыркнула испепеляющим взглядом и уже с безопасного расстояния прошипела что-то вроде "уродина" или "жаба" и спешно скрылась за массивной дверью здания суда.
- Боится, что я ей леща дам, - пояснила Василиса, - да на фиг она мне, матрешка расписная!
Белла чуть не рассмеялась вслух, так метко Василиса определила Елизавету. Со своими пышными золотистыми кудряшками, розовой шубкой и "кукольным" макияжем Архипова в самом деле напоминала матрешку.
- Я ее по школе помню, - продолжала Василиса, - все хотела стать, как Мэрилин Монро, а сама даже говорить нормально не умела. Ее отучивали от всяких "че", "ваще" или "по ходу", да все без толку. Нет, - смутилась девушка, - я тоже могу по-всякому выразиться, привыкла на автобазе, но я знаю, как правильно говорить и знаю, где и как себя держать. А Лизка и учиться не хотела. "А я че, разве неясно ваще?" - Василиса так похоже изобразила Елизавету, даже губы надула так же карикатурно, что Белла не могла не улыбнуться. Да, у девушки есть артистические данные. И харизма. Несмотря на грубоватые поведение и внешность, девушка очень обаятельна и могла бы стать артисткой. Если бы ее так не переломало.
Подъехала "десятка". На ходу застегивая пальто, вышел следователь Минский. У него был вид кота, которого огрели тряпкой за разбитую вазочку.
- Доброе утро, Дмитрий Иванович, - громко сказала Белла, когда майор с окаменевшим лицом хотел прошмыгнуть мимо. Минский хмуро ответил:
- Доброе утро, Белла, эээ, Германовна.
- Генриховна.
- Извините. Здравствуйте, Василиса Егоровна, - по тому, как Минский, здороваясь с Василисой, отвел глаза вниз-вбок, Белла поняла: тоже знает. "Молчали, отмечали и головой качали"...
- Эх, авадакедавра, - пробормотала она себе под нос.
***
На этот раз Наташе не пришлось понапрасну терзать домофон и выслушивать смешки за дверью. Ее сразу же впустили в "Райзинг". Пройдя через рамку и подставив лоб под термометр, Наташа поднялась на второй этаж, где преподавала Светлана Игоревна Нестеренко. Именно у нее учился младший брат вандала, расколотившего накануне "мерседес" Амелиной-Фурштадтской.
Положившись на то, что Ефим в Луге разберется с неизвестно откуда взявшимися университетской знакомой Уланова и ее сыном, Наташа решила выяснить, почему Ярослав Ковалев напал на Лору Яковлевну; что он имел в виду, вопя: "Пусть она ответил: где мой брат?"
Светлана Игоревна уже ждала ее в комнате отдыха для преподавателей у накрытого к чаю столика. Приятная круглолицая женщина лет сорока была похожа на Катерину Матвеевну из "Белого солнца пустыни", только одета была в элегантный бежевый костюм и носила не косы, а модную стрижку.
