- Мы должны дойти, - по голосу стало ясно, что о произошедшем жрица помнила превосходно. – Я не могу растянуть тропу через все болото так, чтобы Удгар шел со мной, а Агравейн вернулся в марь.
Он пошла, заставляя мужчин глотать вопросы и панику, ведь теперь стало очевидно, что последствия согласия на ритуал и впрямь приходится нести самим.
Ветер раздувал полы плаща и платья, вытягивая абрис Шиады, как тень и драл женские щеки все сильнее. Казалось, жрицу вот-вот сдует с таинственной тропы, а вместе с ней и цвет династии Тандарион отправится кормить бездонную тьму Праматери, всегда голодную до жертвы.
- Шиада, - шепнул Агравейн, немного задыхаясь. Голос терялся, съедаемый ветром, и будто пытаясь поймать собственное слово, Железногривый протянул руку вперед.
Внезапно вздрогнул, накрытый густой тенью, одернул длань, поджал плечи, оглядываясь вверх. Рука сама собой потянулась к мечу, которого не оказалось на месте. Бывалый воин запаниковал, дернулся от громкого хлопающего звука. И, наконец, прямо перед ним, на плечи Шиады приземлился громадный кондор.
Удгар отпрянул, замерев, Агравейн налетел на отца. Шиада просела в коленях, но шла дальше, не останавливаясь. Кондор не сразу собрал могучие, как небесные паруса, крылья, и мужчины теряли собственные выдохи, ужасаясь ширине их размаха. Агравейн хмурился, понимая, что от пера до пера, стрелами венчающих крылья гиганта, мог бы втиснуть полтора своих роста.
Кондор, перебирая огромными когтями по плечам молодой жрицы, подобрал крылья, напомнив вершинами сгибов перевал в горах. Однако Агравейну было не до гор и уже даже не до Шиады. Он с трудом справлялся с собой и тупо твердил: «Иди, иди!».
Путники распознали вдалеке очертания грота, и когда под ногами на несколько метров в стороны оказалась твердая земля, Агравейн упал на колени, переводя от облегчения дух.
Шиада головой указала на пещеру, задержавшись у входа. Кондор по-прежнему мял женские плечи, до крови терзая когтями через одежду. Несколько секунд птица подбирала наиболее удобную позицию для толчка, а потом, с шелестом расчехлив огромные крылья, взметнулась.
Шиаду повело от силы толчка, но вдаль животному жрица глядела улыбаясь.
- Идем, - обернулась она к остальным.
В гроте Нанданы все было, как и многие годы до этого. Нилиана, хранительница святая святых, находилась у пустого котла, мерцая и истаивая, как силуэт в пустыне. Поодаль был разожжен костер, возле которого были разбросаны оленьи шкуры. Из всех обитательниц храма сейчас в гроте было двое: дряхлая старушка тихо посапывала в дальнем завитке прохода, а коренастая, крепкая Митаба суетилась недалеко от костра, что-то размешивая в маленькой деревянной плошке. Рядом стоял котел, еще немного дымившийся, но явно остывающий. За ним, будто отогреваясь от теплой чаши, свернулась кольцом змея.
- Честен твой день, - поздоровалась Шиада.
- И длинна твоя ночь, - отозвалась старшая жрица. Она так и осталась сидеть у отставленного котла, с плошкой в руках, никак не выказывая и тени того почтения, которое было привычным для храмовницы и её преемницы. Агравейн было возмутился вместо Шиады, но Митаба хмыкнула до того дерзко, что богатырь прижух.
Бегло окинув пришедших мужчин, Митаба кивнула в их сторону с таким лицом, будто поймала языком кусочек еды меж зубов.
- Даже ты не вытянешь двух не посвященных на Тропах.
- Знаю, - Шиада приблизилась к костру и скинула плащ, бросив поверх оленьих шкур. – Как давно храмовница попросила тебя об этом? – жрица взглядом указала на змею и котел.
- Часа два назад, - Митаба пожала плечами. – Думаю, после вашего ухода она успела еще пообедать прежде, чем сообщить мне, - хмыкнула жрица. Потом медленно прощупала взором лицо жрицы, шею и плечи. – У тебя царапины, - сообщила Митаба.
- Путь оказался труднее, чем я ожидала.
Митаба поглядела на спутников Шиады. На Агравейне взгляд женщины задержался особенно. Жрица разулыбалась почти привлекательно, но слова всерьез задели Молодого короля.
- Он должен был умереть.
Шиада не отозвалась, да Митаба и не ждала.
- Думаю, - продолжала она вслух, - тебе тоже стоит выпить отвар, если поведешь его.
Шиада была согласна. Митаба без лишних слов поднялась на ноги, приблизилась и подала Шиаде плошку. Та пригубила, облизнула перепачканные в пахучем отваре губы и передала Железногривому. Тот сморщился от одного только запаха, но под взглядом остальных выпил.
- Справишься? – спросила старшая из женщин.
- Да.
- Тогда я к морю. Надо поспать.
Шиада с пониманием усмехнулась. За время, проведенное в этом гроте, она доподлинно поняла, что больше всего времени в этом храме уходит именно на сон.
Потянувшись, Митаба подняла с земли одну из нескольких шкур и, кутаясь, пошла к противоположному выходу из пещеры, который вел к берегу. Удгар и Агравейн явно выглядели озадаченными.
- Поскольку Агравейн считает долгом своими руками отомстить за Виллину, я возьму его. Митаба права в желании поспать. Это – святая святых храма Нанданы, и живым тут место. Поэтому пребывание здесь даже опытным жрецам стоит огромных сил. Если, ожидая нас, ты заснешь, - обратилась она к Удгару, - это в порядке вещей. Там, где мы будем, время почти не существует. Нам может показаться, что пройдет всего четверть часа или около того, но здесь, скорее всего, уже будет ночь. Не теряй сына и не паникуй, король Удгар. Нилиана, - Шиада чуть повела головой, будто указывая на мистическую старуху поодаль, - не любит шум.
Шиада покачала головой влево-вправо, будто помогая себе вернуть реальность происходящего, перевела дух и …
- Что я выпил? – спросил Агравейн, опасаясь, что потом может стать поздно для такого вопроса. Слишком уж странное чувство разливалось по всему телу.
Шиада на мужчину не посмотрела:
- То же, что и я. Твое сердце будет биться медленней, а дыхание станет почти неслышным. Это, конечно, не обманет Нандану, но, возможно, Она не окажется столь свирепа, чтобы забрать тебя сразу.
Дав столь неутешительное объяснение, Шиада вытянула вперед руку. Несколько секунд, кажется, ничего не происходило, но вскоре мужчины начали различать, как от всей ладони, вокруг пальцев по воздуху расползлись едва заметные мерцающие волны. Они посеребрились совсем чуточку и исчезли. Шиада отвела руку в сторону, будто срывая покров, и, хотя ничего не изменилось, мужчины отчетливо услышали тихий хруст.
- Что это? – Удгар опасливо заозирался.
Шиада в ответ только улыбнулась, не отводя взор от образовавшейся трещины в междумирьи. Она предложила руку ладонью вверх стоящему справа Агравейну и тот, не сообразив и не задумавшись, накрыл её своими огромными пальцами.
Шиада сделала шаг, и Агравейн выпучил сведенные ужасом глаза, наблюдая, как жрица проваливается куда-то в воздух. А затем, потеряв все ориентиры вокруг, провалился и сам.
Их не было действительно долго, и в скором времени Удгар, не сводивший глаз с пламени, от которого предпочел сесть подальше, задремал.
Очнулся он от прикосновения к плечу. Вскинул голову, оглянулся.
- А… Артмаэль? – удивленно поинтересовался король, хотя ответ и так стоял перед ним. – Ты откуда тут?
Артмаэль поведал: храмовница прислала еды. Удгар обвел глазами содержимое уже расстеленного свертка: несколько лепешек с зеленью и сыром, кусков обжаренной птицы и яблок. Яблоки – плоды тайных знаний, зачем-то вспомнил Удгар.
Артмаэль, услышав мысль, улыбнулся, но от ответа воздержался. Вместо этого протянул королю мех с водой – тот выглядел жаждущим.
Отерев рукавом губы, Удгар вернул мех. Они разговорились. Сначала о всяком: неужели каждый из жрецов ходит этой ужасной дорогой? Нет, отзывался Артмаэль, здесь бывают очень немногие и далеко не всегда нужно идти через топь.
- Значит, можно и так, как ушла Вторая среди жриц?
Артмаэль подтвердил: можно.
Слово за слово, Артмаэль вытянул из собеседника все, что тот мог рассказать о войне с Иландаром и том, зачем архонские короли прибыли на священный остров. Слушая все дальше, Артмаэль мрачнел в душе, но вида не подавал. Постепенно Удгар рассказал о путешествии до грота, и Артмаэль отвлекся от размышлений о необходимости делить Шиаду с какой-то из её прошлых связей.
- Кондоры удивительные птицы, - заметил друид. – Как и вороны.
Удгар в вопросительном сомнении опустил уголки губ.
- Чем это?
- Те и другие – священные птицы Шиады и Нанданы одновременно. Других таких животных нет.
Удгару это объяснение мало, что дало, и он явно ждал продолжения.
- Вы видели их крылья и когти, а я видел, как в эти когтях и на этих крыльях кондор уволок волка. Достойный хищник Матери Сумерек. Но вместе с тем, кондор поедает то, что уже истлело, очищая землю от самого запаха смерти. И так он служит Нандане, воплощая один из способов погребения, доступных жрецам культа.
- Это как? – удивился Удгар. – Быть склеванным – значит, быть погребенным для жреца?!
Артмаэль, наблюдая за лицом Старого короля, отчего-то повеселел. Тот, между тем сочувственно покосился на еду. Самое время, честно сказать.
- Смелей, - подначил Артмаэль, и владыка Архона взял кусок обжаренной дичи.
- Все просто. Всех служителей храма Тинар и храма Илланы погребают в зависимости от положения солнца, служителей Шиады и Нанданы – по положению в небесах луны. Когда солнце или луна воцаряются в водном знаке, умершего отправляют в море, по которому ты приплыл. Когда в земном – они умирают здесь, в болотах, которые ты прошел. Когда в огненном – их сжигают, а когда в воздушном – их переправляют к одному из утесов в озере. На каждом из них в гнездовьях кондоров выстроено по башне, - Артмаэль огляделся, но не найдя ничего, начал водить по земле прямо пальцем, надеясь, что Старый король разберет начертание в полумраке грота.
Друид изобразил две башни, больше напоминавшие колокол с выравненной верхней частью.
- Мы отвозим почивших туда и оставляем наверху, на решетках, отдавая падальщикам, а все, что проваливается вглубь и падает на землю… Словом, это тоже есть, кому поглотить.
- То есть, - решил уточнить Удгар, стараясь не думать, насколько неуместна данная тема для беседы за поздним ужином, пусть даже в пещере по ту сторону необъятных болот, - если здесь умирают, их даже не спрашивают? Погребение определяет только срок смерти?
- А что тебя удивляет, владыка?
- Я думал, тут только костры, - признался Удгар честно.
Артмаэль повел бровью и поправил волосы движением от виска за ухо.
- Храмовницу и верховного друида никогда не отдают Башням Гнездовий, потому что на прощании с ними должны присутствовать все обитатели острова и там нет для этого места. Но во всех других случаях право выбора имеют лишь те, кто рожден или умирает в срок главенства в небесах Заклинателя Змей.
- Мне казалось, - нахмурился Удгар, - я знаю об обычаях собственной веры больше. А я даже не понимаю, что сейчас происходит! – в сердцах раздосадовался король.
- Ну, - многозначительно протянул Артмаэль. – Если вас утешит, владыка, уверяю, даже среди старших жрецов далеко не все могли бы понять, что сейчас происходит. Да почти никто, если честно, - посмеялся друид.
Удгар справедливо спросил, что это вообще такое и куда делись Шиада и его сын. Однако, вопреки расположенности друида, тут он предпочел уклониться:
- Не думаю, что я тот, кто мог бы рассказать вам.
- Но ведь это нечто сродни тому, что происходит, когда отверзаются копья Часовых, разве нет?
Подобной сообразительности от старика друид не ожидал.
- Да, что-то в этом духе. Ангорат, как вы понимаете, находится…
- Не совсем в Этане, это ясно, - улыбнулся Удгар. – Но это не объясняет, как мы прошли по болотам! – в конец отпустил силу эмоций Удгар. Теперь можно было ужаснуться происходящему в полный голос. – И не объясняет, как Вторая среди жриц и мой сын пропали в никуда прямо у меня на глазах! Это что, какой-то другой мир?
Артмаэль вздохнул: Удгар задавал хорошие вопросы, но он и впрямь не ощущал себя вправе откровенничать о Завесе.
- Я попробую объяснить, - начал друид, все еще не зная, как уйти от ответа.
Ситуацию спас неясный звук. Что-то где-то хрустнуло, потом будто раздался тонкий женский выдох-всхлип, и картина перед глазами опасно дрогнула. Артмаэль осекся, вскинул голову. Непринужденное выражение жреческого лица мгновенно сменилось тревогой. Друид оглянулся – тонкие очертания Нилианы засеребрились. Плохо дело.
- Что-то не так, – шепнул жрец. Нилиана вцепилась призрачными руками в пустой котел перед собой, и Артмаэль понял, что времени рассуждать нет. Протянул руку, раскинув пальцы, и …
Агравейна трясло.
- Мерзкая сука! – шептал он с трясущейся челюстью.
Перед их с Шиадой взорами королева Гвен что-то без умолку талдычила Виллине. Не надо было быть жрецом, чтобы понять, что христианская фанатичка была последним человеком, который видел принцессу.
- Подлая тварь! – не унимался Железногривый.
- Я не смогу держать тебя здесь, если ты не можешь контролировать собственный гнев, - напомнила Шиада. Она бледнела быстрее обычного, ощущая, как кровь откатывается от рук и ног, отливает от щек, как холодеют части тела. Даже тот, кто научен ходить меж миров по Дорогам Нанданы не может оставаться здесь долго, а уж удерживать обычного человека, далекого таинств Завесы, стоило каждого второго удара сердца.
- А ты бы не гневалась, будь это твоя сестра?! – разбушевался Агравейн, быстро уяснивший, что присутствующие в воспоминаниях люди их не слышат и не видят.
У Шиады не было ответа: единственная дорогая ей родственница – Ринна, чье место она заняла – была для неё не только сестрой, но и госпожой, и отношение к ней было соответственное. А на семью по матери, на отца и братьев, Шиада теперь едва ли могла смотреть иначе, чем как на чужих.
Шиада промолчала, и Агравейн поджал губы, покосившись на жрицу. Шиада чувствовала, что теперь, когда первый запал встречи иссяк, былая обида во весь рост вернулась к нему.
- Ах ты, мразь! – Агравейн рванул вперед, пытаясь задушить Гвен собственной рукой, но Шиада вовремя опомнилась и вцепилась ему в плечо.
- Не вздумай!
- Я не дам ей сгноить Виллину!
- Ты ничего не сможешь сделать!
- Разве? – из принципа спросил Агравейн и задумался. Если он ничего не может сделать и никак не может повлиять, тогда зачем Шиада пытается удержать его? Неужели, он все-таки способен спасти сестру?!
- Пусти!
- Агравейн!
- Я сказал, руки прочь! – от с легкостью сбросил жреческие кисти, которые, как казалось Шиаде, клещами держались за раздутую мускулами руку богатыря. Шиаде ничего не осталось, кроме как удержать его чарами, лишая шансов пошевелиться. Поняв, что произошло, Агравейн обернулся, и его глаза жрица больше не узнавала.
- Пусти немедленно!
В этот момент во видении из алькова в нише вынырнул Гор, взрезав горло принцессы, и Агравейн обезумел окончательно.
- Шиада, пусти! ПУСТИ НЕМЕДЛЕННО! ШИАДА!!
Жрица удерживала мужчину, как могла, понимая, что еще немного и попросту потеряет сознание.
- ОТ-ПУ-СТИ! СЕЙЧАС ЖЕ!
С багровыми от ярости глазами Агравейн кинулся вперед, к незнакомому чудовищу, с которым сейчас разговаривала королева Гвен. Он едва ли слышал, что пришелец как-то связан с царем Алаем и точно не мог сообразить, что, значит, незнакомец напрямую связан с Орсом.
Он пошла, заставляя мужчин глотать вопросы и панику, ведь теперь стало очевидно, что последствия согласия на ритуал и впрямь приходится нести самим.
Ветер раздувал полы плаща и платья, вытягивая абрис Шиады, как тень и драл женские щеки все сильнее. Казалось, жрицу вот-вот сдует с таинственной тропы, а вместе с ней и цвет династии Тандарион отправится кормить бездонную тьму Праматери, всегда голодную до жертвы.
- Шиада, - шепнул Агравейн, немного задыхаясь. Голос терялся, съедаемый ветром, и будто пытаясь поймать собственное слово, Железногривый протянул руку вперед.
Внезапно вздрогнул, накрытый густой тенью, одернул длань, поджал плечи, оглядываясь вверх. Рука сама собой потянулась к мечу, которого не оказалось на месте. Бывалый воин запаниковал, дернулся от громкого хлопающего звука. И, наконец, прямо перед ним, на плечи Шиады приземлился громадный кондор.
Удгар отпрянул, замерев, Агравейн налетел на отца. Шиада просела в коленях, но шла дальше, не останавливаясь. Кондор не сразу собрал могучие, как небесные паруса, крылья, и мужчины теряли собственные выдохи, ужасаясь ширине их размаха. Агравейн хмурился, понимая, что от пера до пера, стрелами венчающих крылья гиганта, мог бы втиснуть полтора своих роста.
Кондор, перебирая огромными когтями по плечам молодой жрицы, подобрал крылья, напомнив вершинами сгибов перевал в горах. Однако Агравейну было не до гор и уже даже не до Шиады. Он с трудом справлялся с собой и тупо твердил: «Иди, иди!».
Путники распознали вдалеке очертания грота, и когда под ногами на несколько метров в стороны оказалась твердая земля, Агравейн упал на колени, переводя от облегчения дух.
Шиада головой указала на пещеру, задержавшись у входа. Кондор по-прежнему мял женские плечи, до крови терзая когтями через одежду. Несколько секунд птица подбирала наиболее удобную позицию для толчка, а потом, с шелестом расчехлив огромные крылья, взметнулась.
Шиаду повело от силы толчка, но вдаль животному жрица глядела улыбаясь.
- Идем, - обернулась она к остальным.
В гроте Нанданы все было, как и многие годы до этого. Нилиана, хранительница святая святых, находилась у пустого котла, мерцая и истаивая, как силуэт в пустыне. Поодаль был разожжен костер, возле которого были разбросаны оленьи шкуры. Из всех обитательниц храма сейчас в гроте было двое: дряхлая старушка тихо посапывала в дальнем завитке прохода, а коренастая, крепкая Митаба суетилась недалеко от костра, что-то размешивая в маленькой деревянной плошке. Рядом стоял котел, еще немного дымившийся, но явно остывающий. За ним, будто отогреваясь от теплой чаши, свернулась кольцом змея.
- Честен твой день, - поздоровалась Шиада.
- И длинна твоя ночь, - отозвалась старшая жрица. Она так и осталась сидеть у отставленного котла, с плошкой в руках, никак не выказывая и тени того почтения, которое было привычным для храмовницы и её преемницы. Агравейн было возмутился вместо Шиады, но Митаба хмыкнула до того дерзко, что богатырь прижух.
Бегло окинув пришедших мужчин, Митаба кивнула в их сторону с таким лицом, будто поймала языком кусочек еды меж зубов.
- Даже ты не вытянешь двух не посвященных на Тропах.
- Знаю, - Шиада приблизилась к костру и скинула плащ, бросив поверх оленьих шкур. – Как давно храмовница попросила тебя об этом? – жрица взглядом указала на змею и котел.
- Часа два назад, - Митаба пожала плечами. – Думаю, после вашего ухода она успела еще пообедать прежде, чем сообщить мне, - хмыкнула жрица. Потом медленно прощупала взором лицо жрицы, шею и плечи. – У тебя царапины, - сообщила Митаба.
- Путь оказался труднее, чем я ожидала.
Митаба поглядела на спутников Шиады. На Агравейне взгляд женщины задержался особенно. Жрица разулыбалась почти привлекательно, но слова всерьез задели Молодого короля.
- Он должен был умереть.
Шиада не отозвалась, да Митаба и не ждала.
- Думаю, - продолжала она вслух, - тебе тоже стоит выпить отвар, если поведешь его.
Шиада была согласна. Митаба без лишних слов поднялась на ноги, приблизилась и подала Шиаде плошку. Та пригубила, облизнула перепачканные в пахучем отваре губы и передала Железногривому. Тот сморщился от одного только запаха, но под взглядом остальных выпил.
- Справишься? – спросила старшая из женщин.
- Да.
- Тогда я к морю. Надо поспать.
Шиада с пониманием усмехнулась. За время, проведенное в этом гроте, она доподлинно поняла, что больше всего времени в этом храме уходит именно на сон.
Потянувшись, Митаба подняла с земли одну из нескольких шкур и, кутаясь, пошла к противоположному выходу из пещеры, который вел к берегу. Удгар и Агравейн явно выглядели озадаченными.
- Поскольку Агравейн считает долгом своими руками отомстить за Виллину, я возьму его. Митаба права в желании поспать. Это – святая святых храма Нанданы, и живым тут место. Поэтому пребывание здесь даже опытным жрецам стоит огромных сил. Если, ожидая нас, ты заснешь, - обратилась она к Удгару, - это в порядке вещей. Там, где мы будем, время почти не существует. Нам может показаться, что пройдет всего четверть часа или около того, но здесь, скорее всего, уже будет ночь. Не теряй сына и не паникуй, король Удгар. Нилиана, - Шиада чуть повела головой, будто указывая на мистическую старуху поодаль, - не любит шум.
Шиада покачала головой влево-вправо, будто помогая себе вернуть реальность происходящего, перевела дух и …
- Что я выпил? – спросил Агравейн, опасаясь, что потом может стать поздно для такого вопроса. Слишком уж странное чувство разливалось по всему телу.
Шиада на мужчину не посмотрела:
- То же, что и я. Твое сердце будет биться медленней, а дыхание станет почти неслышным. Это, конечно, не обманет Нандану, но, возможно, Она не окажется столь свирепа, чтобы забрать тебя сразу.
Дав столь неутешительное объяснение, Шиада вытянула вперед руку. Несколько секунд, кажется, ничего не происходило, но вскоре мужчины начали различать, как от всей ладони, вокруг пальцев по воздуху расползлись едва заметные мерцающие волны. Они посеребрились совсем чуточку и исчезли. Шиада отвела руку в сторону, будто срывая покров, и, хотя ничего не изменилось, мужчины отчетливо услышали тихий хруст.
- Что это? – Удгар опасливо заозирался.
Шиада в ответ только улыбнулась, не отводя взор от образовавшейся трещины в междумирьи. Она предложила руку ладонью вверх стоящему справа Агравейну и тот, не сообразив и не задумавшись, накрыл её своими огромными пальцами.
Шиада сделала шаг, и Агравейн выпучил сведенные ужасом глаза, наблюдая, как жрица проваливается куда-то в воздух. А затем, потеряв все ориентиры вокруг, провалился и сам.
***
Их не было действительно долго, и в скором времени Удгар, не сводивший глаз с пламени, от которого предпочел сесть подальше, задремал.
Очнулся он от прикосновения к плечу. Вскинул голову, оглянулся.
- А… Артмаэль? – удивленно поинтересовался король, хотя ответ и так стоял перед ним. – Ты откуда тут?
Артмаэль поведал: храмовница прислала еды. Удгар обвел глазами содержимое уже расстеленного свертка: несколько лепешек с зеленью и сыром, кусков обжаренной птицы и яблок. Яблоки – плоды тайных знаний, зачем-то вспомнил Удгар.
Артмаэль, услышав мысль, улыбнулся, но от ответа воздержался. Вместо этого протянул королю мех с водой – тот выглядел жаждущим.
Отерев рукавом губы, Удгар вернул мех. Они разговорились. Сначала о всяком: неужели каждый из жрецов ходит этой ужасной дорогой? Нет, отзывался Артмаэль, здесь бывают очень немногие и далеко не всегда нужно идти через топь.
- Значит, можно и так, как ушла Вторая среди жриц?
Артмаэль подтвердил: можно.
Слово за слово, Артмаэль вытянул из собеседника все, что тот мог рассказать о войне с Иландаром и том, зачем архонские короли прибыли на священный остров. Слушая все дальше, Артмаэль мрачнел в душе, но вида не подавал. Постепенно Удгар рассказал о путешествии до грота, и Артмаэль отвлекся от размышлений о необходимости делить Шиаду с какой-то из её прошлых связей.
- Кондоры удивительные птицы, - заметил друид. – Как и вороны.
Удгар в вопросительном сомнении опустил уголки губ.
- Чем это?
- Те и другие – священные птицы Шиады и Нанданы одновременно. Других таких животных нет.
Удгару это объяснение мало, что дало, и он явно ждал продолжения.
- Вы видели их крылья и когти, а я видел, как в эти когтях и на этих крыльях кондор уволок волка. Достойный хищник Матери Сумерек. Но вместе с тем, кондор поедает то, что уже истлело, очищая землю от самого запаха смерти. И так он служит Нандане, воплощая один из способов погребения, доступных жрецам культа.
- Это как? – удивился Удгар. – Быть склеванным – значит, быть погребенным для жреца?!
Артмаэль, наблюдая за лицом Старого короля, отчего-то повеселел. Тот, между тем сочувственно покосился на еду. Самое время, честно сказать.
- Смелей, - подначил Артмаэль, и владыка Архона взял кусок обжаренной дичи.
- Все просто. Всех служителей храма Тинар и храма Илланы погребают в зависимости от положения солнца, служителей Шиады и Нанданы – по положению в небесах луны. Когда солнце или луна воцаряются в водном знаке, умершего отправляют в море, по которому ты приплыл. Когда в земном – они умирают здесь, в болотах, которые ты прошел. Когда в огненном – их сжигают, а когда в воздушном – их переправляют к одному из утесов в озере. На каждом из них в гнездовьях кондоров выстроено по башне, - Артмаэль огляделся, но не найдя ничего, начал водить по земле прямо пальцем, надеясь, что Старый король разберет начертание в полумраке грота.
Друид изобразил две башни, больше напоминавшие колокол с выравненной верхней частью.
- Мы отвозим почивших туда и оставляем наверху, на решетках, отдавая падальщикам, а все, что проваливается вглубь и падает на землю… Словом, это тоже есть, кому поглотить.
- То есть, - решил уточнить Удгар, стараясь не думать, насколько неуместна данная тема для беседы за поздним ужином, пусть даже в пещере по ту сторону необъятных болот, - если здесь умирают, их даже не спрашивают? Погребение определяет только срок смерти?
- А что тебя удивляет, владыка?
- Я думал, тут только костры, - признался Удгар честно.
Артмаэль повел бровью и поправил волосы движением от виска за ухо.
- Храмовницу и верховного друида никогда не отдают Башням Гнездовий, потому что на прощании с ними должны присутствовать все обитатели острова и там нет для этого места. Но во всех других случаях право выбора имеют лишь те, кто рожден или умирает в срок главенства в небесах Заклинателя Змей.
- Мне казалось, - нахмурился Удгар, - я знаю об обычаях собственной веры больше. А я даже не понимаю, что сейчас происходит! – в сердцах раздосадовался король.
- Ну, - многозначительно протянул Артмаэль. – Если вас утешит, владыка, уверяю, даже среди старших жрецов далеко не все могли бы понять, что сейчас происходит. Да почти никто, если честно, - посмеялся друид.
Удгар справедливо спросил, что это вообще такое и куда делись Шиада и его сын. Однако, вопреки расположенности друида, тут он предпочел уклониться:
- Не думаю, что я тот, кто мог бы рассказать вам.
- Но ведь это нечто сродни тому, что происходит, когда отверзаются копья Часовых, разве нет?
Подобной сообразительности от старика друид не ожидал.
- Да, что-то в этом духе. Ангорат, как вы понимаете, находится…
- Не совсем в Этане, это ясно, - улыбнулся Удгар. – Но это не объясняет, как мы прошли по болотам! – в конец отпустил силу эмоций Удгар. Теперь можно было ужаснуться происходящему в полный голос. – И не объясняет, как Вторая среди жриц и мой сын пропали в никуда прямо у меня на глазах! Это что, какой-то другой мир?
Артмаэль вздохнул: Удгар задавал хорошие вопросы, но он и впрямь не ощущал себя вправе откровенничать о Завесе.
- Я попробую объяснить, - начал друид, все еще не зная, как уйти от ответа.
Ситуацию спас неясный звук. Что-то где-то хрустнуло, потом будто раздался тонкий женский выдох-всхлип, и картина перед глазами опасно дрогнула. Артмаэль осекся, вскинул голову. Непринужденное выражение жреческого лица мгновенно сменилось тревогой. Друид оглянулся – тонкие очертания Нилианы засеребрились. Плохо дело.
- Что-то не так, – шепнул жрец. Нилиана вцепилась призрачными руками в пустой котел перед собой, и Артмаэль понял, что времени рассуждать нет. Протянул руку, раскинув пальцы, и …
***
Агравейна трясло.
- Мерзкая сука! – шептал он с трясущейся челюстью.
Перед их с Шиадой взорами королева Гвен что-то без умолку талдычила Виллине. Не надо было быть жрецом, чтобы понять, что христианская фанатичка была последним человеком, который видел принцессу.
- Подлая тварь! – не унимался Железногривый.
- Я не смогу держать тебя здесь, если ты не можешь контролировать собственный гнев, - напомнила Шиада. Она бледнела быстрее обычного, ощущая, как кровь откатывается от рук и ног, отливает от щек, как холодеют части тела. Даже тот, кто научен ходить меж миров по Дорогам Нанданы не может оставаться здесь долго, а уж удерживать обычного человека, далекого таинств Завесы, стоило каждого второго удара сердца.
- А ты бы не гневалась, будь это твоя сестра?! – разбушевался Агравейн, быстро уяснивший, что присутствующие в воспоминаниях люди их не слышат и не видят.
У Шиады не было ответа: единственная дорогая ей родственница – Ринна, чье место она заняла – была для неё не только сестрой, но и госпожой, и отношение к ней было соответственное. А на семью по матери, на отца и братьев, Шиада теперь едва ли могла смотреть иначе, чем как на чужих.
Шиада промолчала, и Агравейн поджал губы, покосившись на жрицу. Шиада чувствовала, что теперь, когда первый запал встречи иссяк, былая обида во весь рост вернулась к нему.
- Ах ты, мразь! – Агравейн рванул вперед, пытаясь задушить Гвен собственной рукой, но Шиада вовремя опомнилась и вцепилась ему в плечо.
- Не вздумай!
- Я не дам ей сгноить Виллину!
- Ты ничего не сможешь сделать!
- Разве? – из принципа спросил Агравейн и задумался. Если он ничего не может сделать и никак не может повлиять, тогда зачем Шиада пытается удержать его? Неужели, он все-таки способен спасти сестру?!
- Пусти!
- Агравейн!
- Я сказал, руки прочь! – от с легкостью сбросил жреческие кисти, которые, как казалось Шиаде, клещами держались за раздутую мускулами руку богатыря. Шиаде ничего не осталось, кроме как удержать его чарами, лишая шансов пошевелиться. Поняв, что произошло, Агравейн обернулся, и его глаза жрица больше не узнавала.
- Пусти немедленно!
В этот момент во видении из алькова в нише вынырнул Гор, взрезав горло принцессы, и Агравейн обезумел окончательно.
- Шиада, пусти! ПУСТИ НЕМЕДЛЕННО! ШИАДА!!
Жрица удерживала мужчину, как могла, понимая, что еще немного и попросту потеряет сознание.
- ОТ-ПУ-СТИ! СЕЙЧАС ЖЕ!
С багровыми от ярости глазами Агравейн кинулся вперед, к незнакомому чудовищу, с которым сейчас разговаривала королева Гвен. Он едва ли слышал, что пришелец как-то связан с царем Алаем и точно не мог сообразить, что, значит, незнакомец напрямую связан с Орсом.
