Например, в самом начале очереди, у стола регистратора, разглагольствовал субтильный малый с рыжей макушкой.
- Я, сэр Ронан, из Низины,
С материнской пуповиной
Вместе долг постиг и честь.
Доблесть в каждом сэре есть!
«Ох, Боги! - подумал Тидельмид. – Это ж часа на два!»
- Мужчина, - пронзительно загундосила какая-то канцелярская дама за столом – в пенсне и с большим пучком волос набекрень. – Говорю вам еще раз, состязания трубадуров через неделю!
- Зла не строй, златая дева, – отозвался сэр Ронан.
Против моего распева!
Лишь о том тебе пою,
Как найти мою семью!
Я из рода…
- От урода! – перебил зычный бас другого рыцаря. Здоровенный, как циклоп, и такой же злой, сэр Аенгус прорубил очередь собственным туловищем и вплотную встал к Ронану.
- Ты не смеешь, о, свирепый, - тут же взъерепенился Ронан, глядя на Аенгуса сильно снизу-вверх.
Усомниться в брачных скрепах
Моего отца с супругой…
Аенгус схватил Ронана за грудки и потряс прямо над столом. Из карманов Ронана и сумки, что выпала из рук, полетели какие-то пергаменты, монеты, засушенные цветы и надушенный пожелтевший платочек. Через пару минут, убедившись, что теперь из Ронана сыплются только проклятья, Аенгус размахнулся и откинул бедолагу в сторону.
- Что ты расселась?! – рявкнул он даме. – Если он говорит, что сэр, найди тут подтверждение и делу край!
Гундосящая дама опасливо икнула и принялась рыться в бумагах, отряхивая время от времени то одну, то другую от раскрошившихся засушенных гиацинтов.
Окинув Аенгуса взглядом, Тидельмид в душе пожелал ему счастья, а себе – не встречаться с этим громилой на арене. Хотя, может, наоборот, стоило бы искать встречи именно с ним?
- Преопасный тип, скажу я тебе, Тид, - раздалось из-за плеча. Тидельмид оглянулся и увидел молодого рыцаря ростом с самого себя из восточных земель.
- Дагонет, - Тидельмид улыбнулся настолько радушно, будто они встретились не в длинной очереди, где все тряслись от одного вида Аенгуса, а за обедом с ароматным чаем, куда Тидельмид пригласил Дагонета лично.
- Здорово, старина. Давненько тебя не видел, - Дагонет потер короткую черную бороду. – Почитай, с погони за Болотным Жужжелом под столицей. Помнишь, как мы тогда…
Тидельмид помнил все отлично, но согласно поддакнул, продолжая лучисто улыбаться. Всяко ведь будет не так скучно ждать своей очереди. А пока можно пооглядываться еще.
Следом за Аенгусом, который ушагал к следующему регистрационному столу громыхая собой, как живая гора, к гундосящей даме подошел сэр Мадауг. Его Тидельмид тоже помнил по двум совместным злоключениям, и хотя Мадауга Тид считал вполне неплохим парнем, окликать не стал. Зато потом к столу вышел сэр Гилмор – всему Аморгену печально известный недожених королевской дочки Имельды. Пару лет назад король расторг их помолвку, чем, судя по слухам, спас Гилмору жизнь – так доставала его неугомонная принцесса. Некоторые, кто знал Гилмора только по слухам, думали, что все дело в его бородавке, но Тидельмид совершенно точно знал: нет.
Гилмор молча подал свидетельство о рыцарстве на проверку (Тид счел это отличным знаком), терпеливо и беззвучно подождал, пока вернут (это Тид воспринял вообще как благословление богов), а потом вдруг замер у стола и…
- Почему вы не остановили того огромного рыцаря?! – накинулся он на гнусавую даму-регистратора. – Да, возможно сэр Ронан совершил ошибку, - Гилмор потряс ладонью перед дамой нарочно, прибавляя веса словам. Бородавка над губой потряслась, однако, сама по себе. – Но разве величие нашего Создателя не велит нам стремиться к тому, чтобы уподобиться ему? И разве путь всепрощения – не есть первый к тому ключ? Ведь если подумать…
Думать в очереди никто не хотел. Дагонет уронил в ладонь высокий лоб, отчаянно взвыв, а Тидельмид, закатив глаза, вдруг подумал, что Аенгус ухитрился уйти так не вовремя!
Дама за столом подперла щеку кулаком, безынтересно пялясь на оратора. Зевнула, сладко и почти заразно. Поглядела на солнце, на тени от очереди. Опять зевнула, наклонилась под стол, выудила оттуда деревянный круг, окрашенный в красный, с двумя ножками-опорами и поставила в центр стола.
- У меня обед, - громко сообщила женщина, и к ней тотчас откуда-то на выручку прибежали два охранника.
Очередь уставилась на Гилмора. Он еще попытался робко спросить, оглядываясь: «Ну, разве я не прав?», но потом понял, что ненависть – меньшее, что он видит в глазах людей, скучающих в очереди под высоким майским солнцем, и показательно сбежал.
Едва поднялся ропот от происходящего, двух бугаев впереди как по команде отбросило в стороны (стоявшим поблизости срочно пришлось расступиться). Гундосящая дама взвинтилась со стула, как внезапно вздувшийся прыщ, и, выкатив глаза, заголосила так, что даже Глойв Круторог, расположившийся лагерем по другую сторону арены, хорошо все расслышал.
- ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ! ВАС НЕ ПУСТЯТ К СОСТЯ… - и осеклась, замолчала, нелепо и безмолвно открывая и закрывая рот.
Тидельмид хохотнул – то-то его в последнее время настигает участь смотреть, как колдуют над голосами – а потом вздрогнул. Обернулся в сторону, куда таращилась онемевшая регистраторша, и увидел его. Все, как описывал Йорвоэрт – тощий, не понять, как душа держится, не говоря о силе. С посохом, как все маги, и в балахоне, затертом настолько, что, казалось, пыль на нем собралась со всей страны. Незнакомец шел, мрачно оглядываясь, опираясь на посох левой рукой, и бессмысленно подмахивая в воздухе правой, будто гонял на ладони невидимый шар. От одного его вида Тидельмид чувствовал, как холодеет в районе пупка.
Вместе с тем, выглядел он столь же устрашающе, сколь жалко. На плече сидела мерзкая ворона. Сухая грудь не вперед, а колесом назад, словно отстает от туловища. Не рыцарь, а насмешка. Аенгус мог бы здорово объяснить такому, как должен вести себя знатный сэр, но, к сожалению, уже крушил предпоследнюю очередь (слышно было издалека).
Тидельмид напрягся, пытаясь распознать, как противник двигается, как смотрит, говорит, что делает, и запомнить все-все. Пусть он похож на червяка, а попробуй отбейся от такого! Он же дракона зачаровал! А отбиться надо – Йорви до сих пор пищит как девчонка. Тидельмид усмехнулся – то-то весело будет подкалывать друга еще пару лет: «Ты пищал, как девчонка»; «Верещал, как девчонка»; «Одевался, как девчонка», даже если это неправда… Ах! Тидельмид мечтательно закрыл глаза.
Открыл он их, когда под полуденным солнцем даже с закрытыми глазами внезапно стало светлее и ярче. Щурясь, Тидельмид кое-как разлепил веки и увидел всадника на белом скакуне. Невероятно блистательный, с носом с небольшой, страшно привлекательной для молоденьких девиц горбинкой, он безмятежно восседал на жеребце редкой породы, оглядывая остальных сверху-вниз, и раздвигая прочих рыцарей конем как рыбина рассекает речную воду. Подъехав к столу регистрации, он надменно заявил:
- Я – сэр Эреман. Внеси это, женщина!
На него покосились с недоумением, особенно онемевшая дама, которая измученно пыталась разобрать каракули на свидетельстве субтильного мага.
Тидельмида это доконало и он, протиснувшись чуть вперед, крикнул:
- Это не внесет ни одна женщина! Это, - он указал на всадника, – весит в своем доспехе, как десять женщин разом, которым, кстати, хватит места, чтобы прихорашиваться, глядя на свое отражение в твоей кирасе!
Сэр Эреман поджал губы и придирчиво оглядел Тидельмида – прилизанного, черного и улыбчивого, словно он девица из дома терпимости.
- Это ламмеляр, - гордо изрек сэр Эреман.
Тидельмид хмыкнул:
- Это, - указал себе в грудь, – ламмеляр, Эреман Кирасирец.
- Эй! – шикнул на даму маг в черном, пыльном балахоне. – Что ты таращишься на всякое ничтожество! Пиши давай! Сэр Тауторигос из дома Паргус, княжество Бунцекко.
Регистратор растеряно кивнула и принялась что-то строчить в сводном пергаменте, назойливо царапая пером.
Впереди было еще много столов: для проверки срока действия лицензии на убийство драконов, для сверки справок о стабильной выплате пошлин в казну, для подтверждения согласия рыцаря передать казне все имущество или его часть в случае, если на турнире его убьют, и так далее. Тидельмид по жизни постоянно где-то ухитрялся достать деньги, но зажиточным его было не назвать. Поэтому его краткие списки имуществ и справки с почти пустыми графами отсмотрели быстро. Уже уходя, весь взмыленный и утомленной этой очередью, но счастливый, что все закончилось, он услышал, как какой-то замученный сэр с грандиозной одышкой пытался что-то доказать регистраторше за первым столом. Что именно – было не понять, потому как говорил сэр с чудовищным акцентом:
- Шуапи! Шуапи! Щылуапы! – он махал рукой с бумагой так усердно, что регистраторша уже бы и рада с ней ознакомиться, но ведь не поймаешь! Кое-как выхватив бумагу (оторвался край), гнусавая дама вчиталась, скривилась и буркнула:
- Это что, титул такой? Что за ерунду ты пытаешься мне втюхать?! Что еще за сэр Шляпы?! Какой такой Шляпы?
- Щылуапы! Я Щылуапы! Щылуапы, щын Тукшущу иж Мажаафиса…
- Да тебе что, на прошлом турнире все зубы выбили?! – не выдержал сэр Дагонет, который оказался поближе к бедолаге – толстому настолько, что его щеки было видать из-за спины.
- Дай сюда, - гаркнул Дагонет, заполучил регистрационный лист и быстро ознакомился. – Сэр Шляпы, сын Тксетксу из Мазарфиса. Записывай!
Увидев помощь, Шляпы как-то обмяк и расплылся. Было видно, что он крайне рад замолчать. С интересом понаблюдав, как Дагонет вступается за незнакомца, Тидельмид пожал плечами, вздохнул и отправился к шатрам подготовки рыцарей. До начала турнира оставалось меньше часа.
3
- Рыцари Аморгена!
Глойв Круторог поднялся со своего помоста и, вскинув руки, торжественно воззвал к собравшимся на трибунах.
- Сегодня, в этот знаменательный день…
«Такой же как другие», – подумал Тидельмид, слушая его из первого ряда рыцарей, выстроившихся на арене в знак приветствия.
- … мы начинаем ежегодный турнир в честь нашей славной и пресветлой королевы!
«Которую, видимо, за особую светлость назвали Бледной».
- Пусть же честь и доблесть ведут вас в сегодняшних поединках!
«Обещанное золото и халявный банкет в конце поведут их сильнее».
- И да начнется турнир!
«Наконец».
Рыцарей было много, и сначала, согласно жеребьевке, они разделились по площадке на пары. Тидельмид довольно быстро расправился с первым противником и теперь таращился на будущих. В афише, которую показала ему принцесса у Йорвоэрта, все оказалось верно: воины использовали в бою самое неожиданное оружие. У Аенгуса был здоровенный молот, который при каждом ударе так сотрясал землю, что падали все подряд на тридцать шагов вокруг. У Дагонета – копье, которое то удлинялось, то сокращалось по воле рыцаря. Возьми да увернись от такого! «Щылуапы» размахивал кое-как какой-то палкой, которая против его объемов казалась просто лучиной и время от времени поблескивала какими-то защитными чарами. Удивительно было, как он вообще ухитрялся до сих пор стоять на ногах с его-то объемами.
Впрочем, еще больше Тида удивила живучесть сэра Ронана. Как выяснилось, у него был щит какого-то древнего сказителя, который отражал все атаки в того, кто их наносил, делая рыцаря практически неуязвимым до тех пор, пока Ронан пел щиту легенду о его первом владельце, Скальде Бурьбьерне, Зимнем Сыне. Так что выходило, что противник Ронана уже битый час бился сам с собой. А чуть дальше Тидельмид увидел Эремана, который, судя по всему, тоже уже быстренько закончил, и теперь, дыша на позолоченный наруч, усердно тер его платочком. Хотя, справедливости ради, доспехи Эремана, включая клятые наручи, и без того сияли так, что половина рыцарей после турнира рисковали разъехаться с ослеплением.
Разобравшись с противником в следующем раунде, Тидельмид снова встал в стороне и заприметил Мадауга. Тот благородно подал руку поверженному рыцарю, что-то наговорил, поклонился, чтобы смягчить удар по гордости противника. И схлопотал от последнего другой удар – в челюсть, ибо «нечего насмехаться, лицедей!». Придя в себя, Мадауг тут же взялся что-то объяснять продувшему недотепе, размахивая маленькой книжечкой, которую одним ловким движением извлек из-за голенища сапога. «Кодекс настоящего рыцаря», сразу сообразил Тидельмид. Он знавал Мадауга уже несколько лет и не помнил, чтобы тот хоть раз расстался с изданием.
Нравоучения, однако, у Мадауга не получилось – охранники арены тут же отволокли проигравшего дебошира, и Мадауг немного погрустнел.
К вечеру таким нехитрым путем было отобрано семь рыцарей из восьми необходимых. Только сэр Ронан, охрипший и измученный, все еще горланил сказания о скальде Бурьбьерне, наблюдая, как, нет-нет, его противник из последних сил пытается вскинуть меч.
Наутро началась основная часть турнира, и его открывали сыновья Глойва Кайурх и Кайльте, одинаковые настолько, что даже болельщикам с трибун было неясно, где чей фаворит. Когда объявили победителя (Глойв Круторог глянул на герольда, и тот сообщил, что это – Кайльте), король махнул рукой и велел «ну давать уже».
Первыми, согласно жребию, «дали» Дагонет и Ронан. Первый за ночь отлично отдохнул, зато второй закончил петь свои песни с петухами. Он, как мог, приосанился, вскинул щит (что, однако, не скрыло черных мешков под глазами) и заявил:
- Каждый может взять оружие, годное ему! Моим я выбираю слово, ибо сила его безгранична! Оно – единственные, что способно и ранить, и исцелить, и уничтожить, и воскресить! Так услышь мою песнь о благородном скаль…
Чудесное копье Дагонета дернулось вперед вместе с ударом гонга, царапнуло Ронана по бедру, неприкрытому щитом. Тот взвизгнул, сбившись с первых слов чудо-песни. Защитное колдунство распалось, Дагонет послал копье снова, ближе к мужскому горлу – и Ронан запросил пощады.
Следом на площадку вышли сэр Мадауг и сэр Аенгус. Мадауг шел, держа в одной руке меч, а в другой – книжку. Время от времени он зажимал меч под мышкой, перелистывал страницу, согласно кивал и что-то неразборчиво бубнил. Аенгус не выдержал и гаркнул: «Живее давай!». Мадауг посмотрел на него, прищурившись и поджав губы:
- В «Кодексе настоящего рыцаря» сказано, что тот, кто не обладает терпением и уважением к противнику, должен сдать свое свидетельство и больше никогда не браться за меч!
Аенгус покумекал и выдал:
- Дык у меня молот!
- В «Кодексе настоящего рыцаря» сказано, что молот – оружие варваров!
- А там не сказано, что настоящим мужикам не пристало столько болтать?! – прорычал Аенгус, и ближайшие зрители повжимали головы в плечи.
- Нет, – как ни в чем ни бывало ответил Мадауг. – Зато сказано, - для пущей убедительности Мадауг взмахнул перед Аенгусом экземпляром «Кодекса», – что слова и дела настоящего рыцаря никогда не расходятся!
- Так ты чего, заткнуть меня хочешь! Ну, тварь! – и, не дождавшись гонга, Аенгус рванул к противнику. Мадауг увернулся кое-как, но, поскольку Аенгус напал до начала поединка, его вычеркнули из состязаний, а Мадаугу присвоили победу.
Тощий, действительно, как жердь сэр-маг Тауторигос одним движением посоха и без всяких слов отключил сэра Уриенса, а «бородавочник» Гилмор довольно быстро проиграл Аодхагану, иностранцу с огненной сферой в руке.
- Я, сэр Ронан, из Низины,
С материнской пуповиной
Вместе долг постиг и честь.
Доблесть в каждом сэре есть!
«Ох, Боги! - подумал Тидельмид. – Это ж часа на два!»
- Мужчина, - пронзительно загундосила какая-то канцелярская дама за столом – в пенсне и с большим пучком волос набекрень. – Говорю вам еще раз, состязания трубадуров через неделю!
- Зла не строй, златая дева, – отозвался сэр Ронан.
Против моего распева!
Лишь о том тебе пою,
Как найти мою семью!
Я из рода…
- От урода! – перебил зычный бас другого рыцаря. Здоровенный, как циклоп, и такой же злой, сэр Аенгус прорубил очередь собственным туловищем и вплотную встал к Ронану.
- Ты не смеешь, о, свирепый, - тут же взъерепенился Ронан, глядя на Аенгуса сильно снизу-вверх.
Усомниться в брачных скрепах
Моего отца с супругой…
Аенгус схватил Ронана за грудки и потряс прямо над столом. Из карманов Ронана и сумки, что выпала из рук, полетели какие-то пергаменты, монеты, засушенные цветы и надушенный пожелтевший платочек. Через пару минут, убедившись, что теперь из Ронана сыплются только проклятья, Аенгус размахнулся и откинул бедолагу в сторону.
- Что ты расселась?! – рявкнул он даме. – Если он говорит, что сэр, найди тут подтверждение и делу край!
Гундосящая дама опасливо икнула и принялась рыться в бумагах, отряхивая время от времени то одну, то другую от раскрошившихся засушенных гиацинтов.
Окинув Аенгуса взглядом, Тидельмид в душе пожелал ему счастья, а себе – не встречаться с этим громилой на арене. Хотя, может, наоборот, стоило бы искать встречи именно с ним?
- Преопасный тип, скажу я тебе, Тид, - раздалось из-за плеча. Тидельмид оглянулся и увидел молодого рыцаря ростом с самого себя из восточных земель.
- Дагонет, - Тидельмид улыбнулся настолько радушно, будто они встретились не в длинной очереди, где все тряслись от одного вида Аенгуса, а за обедом с ароматным чаем, куда Тидельмид пригласил Дагонета лично.
- Здорово, старина. Давненько тебя не видел, - Дагонет потер короткую черную бороду. – Почитай, с погони за Болотным Жужжелом под столицей. Помнишь, как мы тогда…
Тидельмид помнил все отлично, но согласно поддакнул, продолжая лучисто улыбаться. Всяко ведь будет не так скучно ждать своей очереди. А пока можно пооглядываться еще.
Следом за Аенгусом, который ушагал к следующему регистрационному столу громыхая собой, как живая гора, к гундосящей даме подошел сэр Мадауг. Его Тидельмид тоже помнил по двум совместным злоключениям, и хотя Мадауга Тид считал вполне неплохим парнем, окликать не стал. Зато потом к столу вышел сэр Гилмор – всему Аморгену печально известный недожених королевской дочки Имельды. Пару лет назад король расторг их помолвку, чем, судя по слухам, спас Гилмору жизнь – так доставала его неугомонная принцесса. Некоторые, кто знал Гилмора только по слухам, думали, что все дело в его бородавке, но Тидельмид совершенно точно знал: нет.
Гилмор молча подал свидетельство о рыцарстве на проверку (Тид счел это отличным знаком), терпеливо и беззвучно подождал, пока вернут (это Тид воспринял вообще как благословление богов), а потом вдруг замер у стола и…
- Почему вы не остановили того огромного рыцаря?! – накинулся он на гнусавую даму-регистратора. – Да, возможно сэр Ронан совершил ошибку, - Гилмор потряс ладонью перед дамой нарочно, прибавляя веса словам. Бородавка над губой потряслась, однако, сама по себе. – Но разве величие нашего Создателя не велит нам стремиться к тому, чтобы уподобиться ему? И разве путь всепрощения – не есть первый к тому ключ? Ведь если подумать…
Думать в очереди никто не хотел. Дагонет уронил в ладонь высокий лоб, отчаянно взвыв, а Тидельмид, закатив глаза, вдруг подумал, что Аенгус ухитрился уйти так не вовремя!
Дама за столом подперла щеку кулаком, безынтересно пялясь на оратора. Зевнула, сладко и почти заразно. Поглядела на солнце, на тени от очереди. Опять зевнула, наклонилась под стол, выудила оттуда деревянный круг, окрашенный в красный, с двумя ножками-опорами и поставила в центр стола.
- У меня обед, - громко сообщила женщина, и к ней тотчас откуда-то на выручку прибежали два охранника.
Очередь уставилась на Гилмора. Он еще попытался робко спросить, оглядываясь: «Ну, разве я не прав?», но потом понял, что ненависть – меньшее, что он видит в глазах людей, скучающих в очереди под высоким майским солнцем, и показательно сбежал.
Едва поднялся ропот от происходящего, двух бугаев впереди как по команде отбросило в стороны (стоявшим поблизости срочно пришлось расступиться). Гундосящая дама взвинтилась со стула, как внезапно вздувшийся прыщ, и, выкатив глаза, заголосила так, что даже Глойв Круторог, расположившийся лагерем по другую сторону арены, хорошо все расслышал.
- ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ! ВАС НЕ ПУСТЯТ К СОСТЯ… - и осеклась, замолчала, нелепо и безмолвно открывая и закрывая рот.
Тидельмид хохотнул – то-то его в последнее время настигает участь смотреть, как колдуют над голосами – а потом вздрогнул. Обернулся в сторону, куда таращилась онемевшая регистраторша, и увидел его. Все, как описывал Йорвоэрт – тощий, не понять, как душа держится, не говоря о силе. С посохом, как все маги, и в балахоне, затертом настолько, что, казалось, пыль на нем собралась со всей страны. Незнакомец шел, мрачно оглядываясь, опираясь на посох левой рукой, и бессмысленно подмахивая в воздухе правой, будто гонял на ладони невидимый шар. От одного его вида Тидельмид чувствовал, как холодеет в районе пупка.
Вместе с тем, выглядел он столь же устрашающе, сколь жалко. На плече сидела мерзкая ворона. Сухая грудь не вперед, а колесом назад, словно отстает от туловища. Не рыцарь, а насмешка. Аенгус мог бы здорово объяснить такому, как должен вести себя знатный сэр, но, к сожалению, уже крушил предпоследнюю очередь (слышно было издалека).
Тидельмид напрягся, пытаясь распознать, как противник двигается, как смотрит, говорит, что делает, и запомнить все-все. Пусть он похож на червяка, а попробуй отбейся от такого! Он же дракона зачаровал! А отбиться надо – Йорви до сих пор пищит как девчонка. Тидельмид усмехнулся – то-то весело будет подкалывать друга еще пару лет: «Ты пищал, как девчонка»; «Верещал, как девчонка»; «Одевался, как девчонка», даже если это неправда… Ах! Тидельмид мечтательно закрыл глаза.
Открыл он их, когда под полуденным солнцем даже с закрытыми глазами внезапно стало светлее и ярче. Щурясь, Тидельмид кое-как разлепил веки и увидел всадника на белом скакуне. Невероятно блистательный, с носом с небольшой, страшно привлекательной для молоденьких девиц горбинкой, он безмятежно восседал на жеребце редкой породы, оглядывая остальных сверху-вниз, и раздвигая прочих рыцарей конем как рыбина рассекает речную воду. Подъехав к столу регистрации, он надменно заявил:
- Я – сэр Эреман. Внеси это, женщина!
На него покосились с недоумением, особенно онемевшая дама, которая измученно пыталась разобрать каракули на свидетельстве субтильного мага.
Тидельмида это доконало и он, протиснувшись чуть вперед, крикнул:
- Это не внесет ни одна женщина! Это, - он указал на всадника, – весит в своем доспехе, как десять женщин разом, которым, кстати, хватит места, чтобы прихорашиваться, глядя на свое отражение в твоей кирасе!
Сэр Эреман поджал губы и придирчиво оглядел Тидельмида – прилизанного, черного и улыбчивого, словно он девица из дома терпимости.
- Это ламмеляр, - гордо изрек сэр Эреман.
Тидельмид хмыкнул:
- Это, - указал себе в грудь, – ламмеляр, Эреман Кирасирец.
- Эй! – шикнул на даму маг в черном, пыльном балахоне. – Что ты таращишься на всякое ничтожество! Пиши давай! Сэр Тауторигос из дома Паргус, княжество Бунцекко.
Регистратор растеряно кивнула и принялась что-то строчить в сводном пергаменте, назойливо царапая пером.
Впереди было еще много столов: для проверки срока действия лицензии на убийство драконов, для сверки справок о стабильной выплате пошлин в казну, для подтверждения согласия рыцаря передать казне все имущество или его часть в случае, если на турнире его убьют, и так далее. Тидельмид по жизни постоянно где-то ухитрялся достать деньги, но зажиточным его было не назвать. Поэтому его краткие списки имуществ и справки с почти пустыми графами отсмотрели быстро. Уже уходя, весь взмыленный и утомленной этой очередью, но счастливый, что все закончилось, он услышал, как какой-то замученный сэр с грандиозной одышкой пытался что-то доказать регистраторше за первым столом. Что именно – было не понять, потому как говорил сэр с чудовищным акцентом:
- Шуапи! Шуапи! Щылуапы! – он махал рукой с бумагой так усердно, что регистраторша уже бы и рада с ней ознакомиться, но ведь не поймаешь! Кое-как выхватив бумагу (оторвался край), гнусавая дама вчиталась, скривилась и буркнула:
- Это что, титул такой? Что за ерунду ты пытаешься мне втюхать?! Что еще за сэр Шляпы?! Какой такой Шляпы?
- Щылуапы! Я Щылуапы! Щылуапы, щын Тукшущу иж Мажаафиса…
- Да тебе что, на прошлом турнире все зубы выбили?! – не выдержал сэр Дагонет, который оказался поближе к бедолаге – толстому настолько, что его щеки было видать из-за спины.
- Дай сюда, - гаркнул Дагонет, заполучил регистрационный лист и быстро ознакомился. – Сэр Шляпы, сын Тксетксу из Мазарфиса. Записывай!
Увидев помощь, Шляпы как-то обмяк и расплылся. Было видно, что он крайне рад замолчать. С интересом понаблюдав, как Дагонет вступается за незнакомца, Тидельмид пожал плечами, вздохнул и отправился к шатрам подготовки рыцарей. До начала турнира оставалось меньше часа.
3
- Рыцари Аморгена!
Глойв Круторог поднялся со своего помоста и, вскинув руки, торжественно воззвал к собравшимся на трибунах.
- Сегодня, в этот знаменательный день…
«Такой же как другие», – подумал Тидельмид, слушая его из первого ряда рыцарей, выстроившихся на арене в знак приветствия.
- … мы начинаем ежегодный турнир в честь нашей славной и пресветлой королевы!
«Которую, видимо, за особую светлость назвали Бледной».
- Пусть же честь и доблесть ведут вас в сегодняшних поединках!
«Обещанное золото и халявный банкет в конце поведут их сильнее».
- И да начнется турнир!
«Наконец».
Рыцарей было много, и сначала, согласно жеребьевке, они разделились по площадке на пары. Тидельмид довольно быстро расправился с первым противником и теперь таращился на будущих. В афише, которую показала ему принцесса у Йорвоэрта, все оказалось верно: воины использовали в бою самое неожиданное оружие. У Аенгуса был здоровенный молот, который при каждом ударе так сотрясал землю, что падали все подряд на тридцать шагов вокруг. У Дагонета – копье, которое то удлинялось, то сокращалось по воле рыцаря. Возьми да увернись от такого! «Щылуапы» размахивал кое-как какой-то палкой, которая против его объемов казалась просто лучиной и время от времени поблескивала какими-то защитными чарами. Удивительно было, как он вообще ухитрялся до сих пор стоять на ногах с его-то объемами.
Впрочем, еще больше Тида удивила живучесть сэра Ронана. Как выяснилось, у него был щит какого-то древнего сказителя, который отражал все атаки в того, кто их наносил, делая рыцаря практически неуязвимым до тех пор, пока Ронан пел щиту легенду о его первом владельце, Скальде Бурьбьерне, Зимнем Сыне. Так что выходило, что противник Ронана уже битый час бился сам с собой. А чуть дальше Тидельмид увидел Эремана, который, судя по всему, тоже уже быстренько закончил, и теперь, дыша на позолоченный наруч, усердно тер его платочком. Хотя, справедливости ради, доспехи Эремана, включая клятые наручи, и без того сияли так, что половина рыцарей после турнира рисковали разъехаться с ослеплением.
Разобравшись с противником в следующем раунде, Тидельмид снова встал в стороне и заприметил Мадауга. Тот благородно подал руку поверженному рыцарю, что-то наговорил, поклонился, чтобы смягчить удар по гордости противника. И схлопотал от последнего другой удар – в челюсть, ибо «нечего насмехаться, лицедей!». Придя в себя, Мадауг тут же взялся что-то объяснять продувшему недотепе, размахивая маленькой книжечкой, которую одним ловким движением извлек из-за голенища сапога. «Кодекс настоящего рыцаря», сразу сообразил Тидельмид. Он знавал Мадауга уже несколько лет и не помнил, чтобы тот хоть раз расстался с изданием.
Нравоучения, однако, у Мадауга не получилось – охранники арены тут же отволокли проигравшего дебошира, и Мадауг немного погрустнел.
К вечеру таким нехитрым путем было отобрано семь рыцарей из восьми необходимых. Только сэр Ронан, охрипший и измученный, все еще горланил сказания о скальде Бурьбьерне, наблюдая, как, нет-нет, его противник из последних сил пытается вскинуть меч.
Наутро началась основная часть турнира, и его открывали сыновья Глойва Кайурх и Кайльте, одинаковые настолько, что даже болельщикам с трибун было неясно, где чей фаворит. Когда объявили победителя (Глойв Круторог глянул на герольда, и тот сообщил, что это – Кайльте), король махнул рукой и велел «ну давать уже».
Первыми, согласно жребию, «дали» Дагонет и Ронан. Первый за ночь отлично отдохнул, зато второй закончил петь свои песни с петухами. Он, как мог, приосанился, вскинул щит (что, однако, не скрыло черных мешков под глазами) и заявил:
- Каждый может взять оружие, годное ему! Моим я выбираю слово, ибо сила его безгранична! Оно – единственные, что способно и ранить, и исцелить, и уничтожить, и воскресить! Так услышь мою песнь о благородном скаль…
Чудесное копье Дагонета дернулось вперед вместе с ударом гонга, царапнуло Ронана по бедру, неприкрытому щитом. Тот взвизгнул, сбившись с первых слов чудо-песни. Защитное колдунство распалось, Дагонет послал копье снова, ближе к мужскому горлу – и Ронан запросил пощады.
Следом на площадку вышли сэр Мадауг и сэр Аенгус. Мадауг шел, держа в одной руке меч, а в другой – книжку. Время от времени он зажимал меч под мышкой, перелистывал страницу, согласно кивал и что-то неразборчиво бубнил. Аенгус не выдержал и гаркнул: «Живее давай!». Мадауг посмотрел на него, прищурившись и поджав губы:
- В «Кодексе настоящего рыцаря» сказано, что тот, кто не обладает терпением и уважением к противнику, должен сдать свое свидетельство и больше никогда не браться за меч!
Аенгус покумекал и выдал:
- Дык у меня молот!
- В «Кодексе настоящего рыцаря» сказано, что молот – оружие варваров!
- А там не сказано, что настоящим мужикам не пристало столько болтать?! – прорычал Аенгус, и ближайшие зрители повжимали головы в плечи.
- Нет, – как ни в чем ни бывало ответил Мадауг. – Зато сказано, - для пущей убедительности Мадауг взмахнул перед Аенгусом экземпляром «Кодекса», – что слова и дела настоящего рыцаря никогда не расходятся!
- Так ты чего, заткнуть меня хочешь! Ну, тварь! – и, не дождавшись гонга, Аенгус рванул к противнику. Мадауг увернулся кое-как, но, поскольку Аенгус напал до начала поединка, его вычеркнули из состязаний, а Мадаугу присвоили победу.
Тощий, действительно, как жердь сэр-маг Тауторигос одним движением посоха и без всяких слов отключил сэра Уриенса, а «бородавочник» Гилмор довольно быстро проиграл Аодхагану, иностранцу с огненной сферой в руке.
