Пролог
Все началось в маленьком игорном зале на окраине города.
Это был грязный подвал, в котором нашли себе пристанище десять потрепанных «одноруких бандитов». Каждый вечер здесь играла музыка, звенели автоматы, а воздух становился густым от сигаретного дыма и проклятий. Изредка кто-то кричал, так что было слышно на улице: очередной счастливчик получал вожделенный куш, тысячу-другую рублей – перед тем проиграв в десять раз больше. Сколько в городе было таких мест, никто не знал, да и не стремился к этому. Во многих знаниях многие печали. И многие проблемы с действующим законодательством.
Сейчас близился полдень, поэтому зал был пуст. Только стоял у входа охранник, который, подобно любому охраннику на службе, играл с мобильным телефоном, да в самом дальнем углу администратор зала о чем-то болтал с девушкой-кассиром. Окошко кассы светилось желтым светом, под потолком тихонько потрескивала лампа – единственная на весь подвал. Обычное начало рабочего дня. Как выяснилось потом, весьма необычного рабочего дня.
Хлопнула дверь, и по ступенькам в зал спустился высокий мужчина лет тридцати. Длинные волосы его были собраны в хвост. Мужчина сел к ближайшему «однорукому бандиту», порылся в карманах, сунул в приемник купюру и дернул за рычаг. Администратор и охранник лениво обернулись: они раньше не видели этого мужчину и хотели убедиться, что поговорка «новичкам везет» не оправдается. Автомат сожрал деньги, погремел и выставил на табло скудную комбинацию нарисованных фруктов. Поговорка не оправдалась, мужчина проиграл. Администратор вернулся к разговору с девушкой, охранник вновь занялся сотовым. Заядлые игроки говорят, что в последовательности выпавших очков всегда есть сложная закономерность, разгадать которую можно, если тщательно записывать эти самые очки. Еще говорят, что можно легко выиграть, если сесть за автомат, где только что кто-нибудь проигрался. Значительно повышается шанс на удачу, если заранее выделить немного денег на проигрыш и положить их в отдельный карман. Все это работает так редко, что непонятно, работает ли вообще. Но иногда все-таки кто-то выигрывает – иначе никто бы не играл.
Раздался оглушительный звон.
Табло перед длинноволосым расцвело огнями. Длинный ряд цифр сменялся волшебным словом «ДЖЕКПОТ», весело перемигивались лампы, порой светилась надпись «call attendant», оставшаяся непереведенной, а под всем этим великолепием сияли три прямоугольника с золотыми буквами.
Охранник поднял глаза от телефона и открыл рот.
Администратор скривился, покинул свой пост у кассы и, поправляя галстук, двинулся к игроку. Тот сидел перед автоматом, немного сутулясь, опустив руки вдоль тела. Будто сделал какую-то очень важную работу и теперь отдыхал. Администратор подошел к нему и дружелюбно потрепал по плечу.
– Поздравляю, братан, – скалясь, проговорил он. – Свезло тебе, прямо с первого раза.
Игрок поднял взгляд. В глазах его плясали искорки – отраженное веселье «однорукого бандита». Администратор был невелик ростом, но удивительно широк, начиная от шеи и ниже.
– С первого раза, говорю, – повторил администратор.
– Со второго, – произнес длинноволосый. Он встал и двинулся к окошечку кассы.
Девушка по ту сторону бронированного стекла глядела на приближавшегося мужчину с испугом. Она работала здесь всего две недели, и в первый же рабочий день ее особо предупредили о некоторых случаях. Слушая начальство, она кивала и улыбалась – из понятливых, стало быть – но тогда эти случаи представлялись чем-то далеким и нереальным, вроде... ну, скажем, вроде собственной смерти. А теперь произошло то, о чем ее предупредили совсем-совсем особо. Так что все далекое и нереальное вдруг стало очень близким и угрожающим.
– Одну минуточку, – пробормотала девушка. Она вскочила с места, снова села, опять вскочила. – Одну минуточку...
Мужчина, о котором предупредили совсем-совсем особо, наблюдал за ней, как кошка за пляшущим фантиком. Как старая, злая кошка, которая давным-давно потеряла интерес к играм, и теперь раздумывает, что лучше сделать: сначала оторвать от нитки надоевший фантик или сразу вцепиться в горло тому, кто тычет этим фантиком ей в нос.
– Суммы большие сразу не выдаем, придется подождать, – авторитетно заявил администратор. Когда он успел подойти так близко? Только что стоял возле проштрафившегося «однорукого бандита», а теперь сопит над ухом игрока. И словно бы теснее стало в подвале, опустился потолок, сдвинулись замызганные стены. Игрок повел плечами.
Лампа мигнула с еле слышным щелчком. Это начала барахлить одна из пяти ее газовых трубок – та, что вечно первой выходила из строя. Лампа освещала игрокам жизненный путь каждый день, с тех пор как в подвале устроили казино. От рассвета до заката она служила неудачникам вместо солнца. Лампа была очень старой.
– Сколько ждать? – громко спросил игрок, глядя на кассира. Девушка стала пересчитывать деньги, сбилась. Виновато посмотрела на мужчину и, не досчитав, сказала:
– Только четверть... – вспомнила про микрофон, нажала кнопку и повторила в усиленном варианте: – Только четверть такой суммы можем сейчас выдать, на остальное расписку вам напишу.
Игрок поднял бровь, но тут к окошечку протиснулся администратор.
– Ну-ну, – сказал он. – Ну, ты проверь, а вдруг в сейфе с ночи осталось, проверь, давай, нехорошо так, ведь играл человек, выиграл, а ты его обламываешь, проверь-ка, давай.
Он обернулся и подмигнул игроку. Девушка затараторила с облегчением – вспомнила свою часть сценария:
– Ну да, конечно, ага, с ночи осталось, конечно, сейчас-сейчас-сейчас...
Охранник, стоявший у входа, спрятал телефон, вразвалку приблизился и встал чуть позади. Девушка выкладывала в лоток деньги, пачку за пачкой. Игрок смотрел на растущую бумажную горку, чуть наклонив голову к груди: так он мог лучше видеть то, что происходило справа и слева. Пока ровным счетом ничего не происходило.
– Все, – сказала девушка дребезжащим голосом. – Это половина. Больше нету.
– Ну, извини, братан, – сочувственно сказал администратор. Он положил руку на плечо длинноволосого – вообще-то, при других обстоятельствах очень дружественный жест. – Сейчас мы тебе расписку... Погоди-ка, погоди. Ты спешишь, что ли?
Игрок молча рассовывал деньги по карманам.
– Погоди, – повторил администратор. – Я тебе помог, и ты мне помоги. Бог делиться велел, помнишь?
Длинноволосый обернулся и обвел зал взглядом. По-прежнему никого не было.
– Бог делиться велел, – сказал игрок. – Да, религия – штука полезная.
С этими словами он вынул из кармана монетку – обычный рубль, серебристый кругляш. Администратор поднял брови и открыл рот, но длинноволосый опередил его, сказав:
– Решка.
Он подбросил монету в воздух. Сверкнув под потолком, рубль завертелся в воздухе и шлепнулся обратно на ладонь. Игрок прихлопнул его, затем изысканным жестом фокусника отвел руку и продемонстрировал гордо сияющую монету.
– Решка, – сообщил он. – Как заказано.
– И что? – тупо спросил охранник.
– Смотри, – произнес игрок, театрально подняв брови. Монета исчезла в сжатом кулаке, прокатилась по костяшкам, очутилась между большим и указательным пальцем и там застыла, подрагивая, словно ядро в маленькой катапульте.
– Прямо факир, – сказал охранник и захохотал. За ним принялся смеяться администратор, а потом сам игрок обнажил белоснежные клыки и залился смехом. Не переставая смеяться, он поднял руку к потолку. Послышался сухой щелчок – рубль отправился в полет, сверкая, как крошечный метеор. У охранника было очень хорошее зрение и отличная реакция, поэтому он успел заметить, как, бешено крутясь, монета влетела прямо в лампу. Сверкнуло, щелкнуло, зазвенело. Все, что нужно было сделать монете – задеть первую из пяти светящихся трубок, ту, что вечно барахлила. Осколки брызнули во все стороны, пробили соседние трубки, газ вырвался на свободу и, неслышно хохоча, смешался с атмосферой. Лампа – тусклое солнце неудачников – перестала существовать. Затем отчего-то померкли экраны «одноруких бандитов», лопнул маленький плафон в каморке девушки-кассира, и в подвале наступила темнота. Обычно в темноте люди ведут себя тихо, потому что генетическая память напоминает им о тех временах, когда по ночам вокруг их стойбищ бродили саблезубые тигры и пещерные медведи. Но темнота, которая воцарилась в подвале, была очень громкой темнотой – крикливой, стучащей, падающей, матерящейся и крушащей все на своем пути. И, конечно, в этом ужасном шуме никто не услышал, как хлопнула входная дверь.
Когда, наконец, принесли фонарик, а по стенам заплясали голубые отсветы мобильников, то обнаружилось, что длинноволосого игрока и след простыл.
– Ушел, гнида, – сказал в наступившей тишине охранник.
Через четверть часа, после обмена междометиями, завязался спор: стоит ли вызвать руководство на место происшествия. Спор решился сам собой, потому что руководство приехало на место происшествия без вызова. Неизвестно, случай то был или сверхъестественное чутье. Первым делом зажегся аварийный свет – чахлая лампочка над входом. Затем тот, кто его включил – пожилой человек в дорогом твидовом пальто – запер за собой дверь и спустился в подвал. Хрустя осколками лампы, человек в пальто подошел к администратору, выслушал сбивчивый его рассказ и задумчиво покивал, поглаживая нос, оседланный очками. Только начальник может позволить себе хранить такое спокойствие, когда все кругом взвинчены и напуганы. Начальник несколько раз щелкнул бесполезным выключателем, осмотрел автоматы, подергал за ручки, понажимал безнадежно мертвые кнопки. После этого он негромко произнес какое-то слово, в котором администратору послышалось «затем», а охраннику, работавшему до этого в компьютерном магазине – «модем». И тот, и другой ошибались.
Человек в твидовом пальто вышел на улицу, раскрыл щегольской телефон и набрал номер.
– Через час у меня, – сказал он. – Всем быть.
Не слушая ответа, он захлопнул крышку телефона и некоторое время смотрел в пустоту.
– Тотем, – повторил он.
ЧАСТЬ 1
Глава 1
Всего хорошего
Я сразу понял, что Дины рядом нет. Чтобы убедиться, потянулся и нашарил слева на кровати смятую подушку, скомканное одеяло и прохладные складки простыни. В комнате я был один. Разумеется, ничего особенного нет в том, что жена встала раньше мужа, но почему-то стало тревожно. И тут же мутной волной хлынули воспоминания. Мы поссорились. Нарочитая вежливость, сорвавшаяся колкость, первая обида, первый упрек, моя грубость, ее отчуждение... Поссорились. Крепко поссорились, и едва успели помириться перед тем, как пришел Черный. Или сначала Черный пришел, а потом помирились? Или вообще не помирились? Ничего не помню. Проклятый коньяк.
Ба, да ведь уже пол-двенадцатого. Попраздновали, однако. Надо откинуть одеяло и... вот так... осторожно-осторожно сесть на кровати. Эй, впередсмотрящий! Чист ли горизонт? Штормит, сэр! Как бы не пришлось свистать всех наверх... А ведь когда-то я, ребята, из кровати утром выпрыгивал. Когда-то я сразу зарядку начинал делать, ребята. Начинал с полста отжиманий, продолжал полусотней на пресс и заканчивал отработкой ударов по невидимому противнику, да еще по гантельке в каждой лапе было, да потом контрастный душ... Ага. Интересно, вот если я сейчас начну отжиматься от пола, на каком по счету отжимании умру от передозировки спортом? Я подождал, пока уляжется шторм – девять баллов под черепом, восемь в желудке – потом экономными движениями встал и завернулся в халат.
Прямо передо мной на стене висело зеркало. Зеркало отражало темноволосого мужика с нестриженой челкой, упавшей на глаза; высокого мужика, сероглазого, вполне себе симпатичного. Только очень уж небритого и с заметной похмельной синевой под нижними веками. Н-да. Пора побриться, отмокнуть под душем и принять волшебную таблетку. Приступим же, и пусть таблетка будет первой в списке.
Надлежало пройти долгую дорогу по коридору, а в конце меня ждала кухня, холодильник и вожделенная золотистая упаковка анальгетика. В конце вообще предстояло много хорошего, например, душ и туалет. Но перед этим нужно было миновать дверь в гостиную. Закрытую. Накануне в гостиной положили спать Черного, и, судя по тишине в квартире, он все еще спал. А потом, размышлял я, хватаясь за стену, потом можно будет определиться, где находится Дина. И принять душ. И выставить Черного за дверь, потому что сколько можно праздновать уже, в конце концов. И завалиться обратно в постель, обнимая Дину (помирились, помирились, теперь вспомнил) слушая шум дождя за окном, ожидая, когда утихнет боль. Ну ладно, шум дождя можно вычеркнуть, он слишком романтичный. А потом пойдем гулять. Мы давно не гуляли вдвоем, а я так люблю, когда она берет меня под руку и прижимается на ходу...
На кухне Дины не было.
И в ванной ее не было.
И в туалете ее тоже не было.
Оставалось предположить, что она в комнате у Черного. Вздор, что ей там делать? Дина Черного недолюбливала. До стычек не доходило, но оба подчеркнуто сторонились друг друга, и было невозможно представить, что Дина и Черный по доброй воле останутся вдвоем. Жаловаться на меня решила? Кому – Черному? Вряд ли.
Я подкрался к двери и прислушался. Тиканье часов на стене. Музыка, сочащаяся из квартиры этажом выше: мерный гул басов, неразборчивые вопли солиста. Тот самый шум дождя, про который я успел решить, что он мне кажется с похмелья. Больше ничего расслышать не удалось. Я повернул ручку и осторожно приоткрыл дверь, после чего некоторое время рассматривал разобранный диван и столик с остатками вчерашней попойки. Даже за дверь посмотрел (ну и глупо же я выглядел при этом, должно быть). В комнате не было ни души.
Я остался один – и головная боль со мной.
Может, Черный с Диной пошли в магазин?
А зачем? Не продолжать же этот вчерашний кошмар, и так им хреново не меньше моего, поди.
Может, решили пошутить и прячутся?
– Эй, – сказал я несмело. Никто не ответил.
И тут я увидел на столике лист бумаги.
«Не ищи, не вспоминай, не держи зла. Ты неплохой человек, но пьяница и лузер. Я уехала с Черным. Всего хорошего».
У нее была куча недостатков, и среди прочих – стремление всегда говорить правду. Особенно, если эта правда причиняла людям боль. У Черного тоже была куча недостатков, и самый главный из них – то, что он приходился мне другом.
Я заметался по дому в поисках телефона, нашел, стал названивать Черному, Дине, опять Черному, снова Дине. Абоненты мои находились вне зоны действия сети или отключили свои аппараты. Да что же это такое. Я позвонил домой Черному. Бесполезно.
«Розыгрыш, – сказал голос у меня в голове. – Решила проучить. А Черный, гад, подыграть согласился. На лестничной площадке, небось, стоят и хихикают».
Я кинулся в прихожую. Ломая ногти, отпер хитрые замки, выбежал на площадку. Никого.
«Ну, не знаю, – сказал голос в голове. – Внизу посмотри».
Прыгая через две ступеньки, я спустился на первый этаж и выглянул во двор. Двор был огромным, гулким от летнего дождя, совершенно безлюдным. Только бродячая кошка настороженно глянула из-под машины. Не бойся, сестричка, свои. Жаль, говорить не умеешь. Вдруг помогла бы...
«А может, этажом выше спрятались?» – предположил голос.
Снова сумасшедший марафон по лестнице, до самого чердака. Все напрасно. Обратно я шел, тяжело налегая на перила: пробежки не для тех, кто выпил бутылку коньяку вчера на ужин.
