Фиолетовый зверек несколько раз закрыл и открыл глаза, но ничего не менялось. Во сне не было ничего кроме мрака. Или все же было. Внезапно Мех понял, что слышит вокруг себя пение птиц и громкий шорох. Прислушавшись, он разобрал, что это были сразу два шороха, сливавшихся друг с другом: шум прибоя и шелест деревьев.
Мех почувствовал, что стоит на мягкой траве. Шерстку обдувал приятный легкий ветерок. Солнце грело, но при этом не жарило. Мех начал осторожно ощупывать пространство вокруг себя, но лапы хватали лишь воздух. Он сделал нерешительный шаг, затем еще один, и еще, и вдруг ощутил под собой теплый песок.
- Кто тут? – внезапно раздался голос откуда-то слева и сверху.
От неожиданности Мех подпрыгнул на месте и инстинктивно повернулся на звук, совсем забыв, что все равно не сможет увидеть его источник. На всякий случай он отступил немного назад и замер.
- Здесь ведь кто-то есть? Как тебя зовут? – раздался в темноте вежливый и приятный голос.
- Меня зовут Мех. Я – мягкая игрушка, - так же вежливо, но настороженно ответил Мех.
- Мягкая игрушка? Здорово. Можешь рассказать, как ты выглядишь?
Мех в двух словах описал свою внешность и спросил:
- А ты тоже меня не видишь?
-Нет.
- А почему здесь так темно?
- Потому что это - мой сон, а я – слепой, - спокойно, словно говоря о чем-то обыденном, ответил голос.
Мех не знал, чему удивляться больше: тому, что хозяин сна оказался незрячим, или что он понимает, что спит.
- То есть ты понимаешь, что все происходящее – сон? – на всякий случай переспросил он.
- Разумеется. Это ведь я его придумал. Чувствуешь, как греет солнце? А этот ветерок, который несет запах морской воды? А там, впереди, слышишь, шумит прибой? Мы на пляже. Я очень люблю море. А еще я люблю весенний лес, запах свежей листвы и первых цветов, пение птиц. Поэтому в этом сне есть все, что мне нравится. Давай прогуляемся, если ты не против.
- Но я ничего не вижу, - немного растерянно сказал Мех.
- Ну и что? Я тоже, - невозмутимо ответил голос.
- А если мы упадем в море и утонем?
- Не утонем. Ведь это – мой сон, и все здесь происходит так, как хочется мне. Я частенько здесь гуляю.
- Хорошо. Но я не вижу, куда идти.
- Если хочешь, я тебя понесу, - предложил невидимка.
В следующий момент Мех почувствовал, как чья-то рука аккуратно обхватила его и стремительно подняла вверх.
- Кстати, меня зовут Стас.
- Очень приятно, - ответил Мех и спросил, - но почему здесь так темно, если это твой сон, и ты можешь сделать его таким, каким захочешь?
- Здесь темно потому, что я не знаю, как выглядят вещи. Я родился уже слепым и никогда не видел этот мир. А во сне я могу представлять только то, с чем действительно знаком: звуки, запахи, ощущения.
- А как ты научился придумывать свои сны?
- У меня на это было много времени. К тому же я очень хотел вырываться из своего заточения. Главное – понять, что ты находишься во сне. Это не так просто, как кажется. Для этого нужно долго тренироваться. К тому же, без должной сноровки ты можешь проснуться от одного осознания, что все вокруг – сон. Но если у тебя получится справляться с этим, то дальше все будет элементарно. Нужно просто представить себе место, где хотел бы оказаться; людей, которых хотел бы увидеть; как делаешь то, что хотел бы, но по каким-то причинам не можешь. Например, только во сне я могу ходить.
- Почему?
- Потому что я не только слепой, - Стас немного помолчал, - но еще и инвалид.
- Инвалид? – такого понятия Мех не знал.
- Я не могу ходить. Могу только ездить в специальном кресле-коляске, - пояснил его спутник.
- Куда ездить? - от обилия новой и такой неожиданной информации игрушечный зверек немного растерялся.
- В том-то и дело, что никуда, - горько усмехнулся Стас. – Я живу в маленькой квартире на седьмом этаже, и не могу из нее выйти, потому что дом не приспособлен для таких, как я. В реальной жизни все, что у меня есть, - это окно, которое я могу открыть летом и немного послушать, как поют птицы во дворе. А зимой я лишен даже этого. Чтобы путешествовать у меня есть только сны. И книги.
- Книги?
- Ну да, книги. Правда, читать, как ты понимаешь, я не могу, но я их слушаю. И представляю, как путешествую вместе с героями по разным мирам и эпохам. У незрячих людей очень богатая фантазия. Можно сказать, что это – в некотором роде компенсация за то, что мы не видим этот мир глазами. Вместо этого у нас хорошо получается придумывать, как он выглядит.
- Но ведь книги никто не читает, - уверенно произнес Мех.
- Почему ты так думаешь? У меня много знакомых, которые, как и я, любят хорошие книги. Мы общаемся с ними на форумах, обсуждаем, советуем.
- Но книги – это скучно! Компьютерные игры и кино намного интереснее! – воскликнул Мех.
- Такие, как я, не могут играть в игры или смотреть кино. Но даже, если бы мне и было это доступно, не думаю, что отказался бы от книг. Книги дают волю твоему воображению. В кино и играх для тебя все показано и разжевано. Взять, например, море. Ты прочитаешь, что волны бились о берег, и представишь эту картину. Но у тебя и у меня море будет разным. Для тебя оно будет прозрачным и тихим, а сквозь воду можно будет увидеть мелкий желтый песок. А кто-то другой представит то же самое море бирюзовым, с белыми барашками волн, бьющихся о поросшие водорослями камни.
В кино же тебе покажут лишь то море, которое представляет себе режиссер, и не оставят твоей фантазии ни единого шанса.
- А если я не хочу фантазировать, а хочу просто увидеть море? – не сдавался Мех.
- Фантазия – как мышцы. Если их не тренировать, они ослабнут и исчезнут. И когда ты захочешь представить себе что-то стоящее, у тебя может не получиться. Кстати, хочешь банан?
- Банан? – переспросил не ожидавший такой резкой смены темы Мех.
- Ну да, банан.
В кромешной темноте раздалось шуршание и легкий треск, словно что-то сорвали с ветки.
- Я не смогу его взять, у меня лапы маленькие, - смущенно ответил Мех.
- Не беда, - голос звучал так, словно Стас улыбался, - мы найдем тебе банан поменьше. Держи.
Фиолетовый зверек почувствовал, как в его лапку положили что-то небольшое. Он принюхался.
- Я ни разу не пробовал бананы, - признался Мех и откусил кусочек. – Вкусно.
- Если быть честным, я добавил к вкусу банана немного земляники.
- Земляники? – удивился Мех. – А зачем?
- А почему бы и нет? Я обожаю землянику не меньше, чем бананы, поэтому и решил их совместить. Но если тебе не нравится такое сочетание, ты можешь придумать свое.
- Как?
- Просто представь, какой бы ты хотел банан. Кстати, если не хочешь банан, можешь поменять его на что-то другое. Это ведь сон, и все здесь ограничено только твоей фантазией.
- Но я не знаю, что представить. Я ведь никогда в жизни ничего не ел, - сказал Мех.
В этот момент он услышал громкий вскрик, за которым послышалась возня, а затем раздался громкий звериный рык. В темноте было непонятно, откуда надвигается угроза, и Мех заволновался.
- Стас, ты слышал? – на всякий случай шепотом спросил он нового знакомого.
- Слышал что? – громко и немного удивленно переспросил тот.
- Кто-то рычал.
- Рычал?
Рык повторился. Теперь он был где-то рядом. Мех запаниковал, и вдруг осознал, что видит вокруг какие-то силуэты.
Мех не сразу догадался, что абсолютный мрак неожиданно сменился обычной ночной темнотой, в которой были видны очертания внутреннего убранства терема Василисы. В самом центре копошились два серых мохнатых силуэта. Именно они и издавали тот рык, который разбудил игрушечного зверька.
В этот момент терем озарился ярким светом. Мех увидел слева и справа от себя Кричуна и Остряка, которые осоловевшими глазами осматривались вокруг и пытались сообразить, что происходит. За ними стояла Василиса с высоко поднятой рукой. В ее кулаке было зажато что-то ослепительно яркое. А перед тремя игрушками боролись с кем-то два волка, прежде днями напролет дремавшие во дворе.
Мех не сразу смог разглядеть, с кем они сражались, зато Кричун сразу узнал непрошенного гостя. Это был Химоза.
Один из волков вцепился клыками в огромного лилового осьминога и не отпускал. Адская тварь, бывшая некогда безобидной игрушкой-слаймом, в ответ опутала щупальцами оскаленную морду хищника и пыталась его задушить. Второй волк тоже схватил зубами Химозу и пытался оторвать того от своего товарища. Наконец, ему это удалось. Он отбросил осьминога в сторону, и тот, громко шипя, бросился к дверям и исчез в ночи.
Волки, тяжело дыша, уселись на пол.
- Ну что, братцы, проворонили? – немного насмешливо спросила у них Василиса.
Источник света в ее руке немного потускнел, и Кричун увидел, что это было что-то похожее на горевшее ярко-рыжим огнем длинное птичье перо. Волки виновато смотрели на хозяйку и слегка поскуливали.
- Ладно, - смилостивилась та, - здесь нет вашей вины. Я не предупредила вас, что Химоза стал врагом.
- Что произошло? – практически одновременно воскликнули Мех, Кричун и Остряк.
- Ваш бывший друг пробрался сюда и напал на меня во сне. Но Серый и Кузьма не спали и сразу бросились на помощь.
- Химоза напал на тебя? Но зачем?! – воскликнул Остряк.
- Потому что таким его сделал тот старик.
- Осьминог, который щупальцами ворует у спящих разум, - вспомнил Кричун.
- Именно, - кивнула Василиса.
- То есть, он хотел похитить твой разум? – выпалил Мех.
- Да. Конечно, у него ничего бы не получилось, - успокоила его девица.
- Почему?
- Потому что мы в Фантазии. Здесь все жители в любой ситуации остаются такими, какими их представляют себе люди. Насколько я знаю, сказки о сумасшедшей Василисе Премудрой пока не существует, - улыбнулась хозяйка терема.
- Тогда зачем Химоза напал? – спросил Кричун.
- Он голоден, и сейчас он мечтает насытиться любой ценой.
- Но раз он не может похитить разум ни у кого из сказочных персонажей, значит, он не представляет никакой опасности? – предположил Остряк.
- Для нас – нет, - сказала Василиса и, поджав губы, добавила, - но ему известно, как проникать во сны к людям, и вот там-то он может натворить дел.
- И что же нам делать? – заволновался Мех.
- Нужно не дать Химозе уйти. Он знает, как выглядит сон-трава и полынь, и если доберется до них, то сможет попадать в Обитель Идей из любого места. Поэтому нам нужно спешить.
Василиса подошла к раскрытому окну и громко крикнула: «Варвара!». Через минуту снаружи раздался громкое хлопанье крыльев, и на подоконник приземлилась уже знакомая игрушкам сова.
- Варвара, Кузьма, Серый, отправляйтесь по следу и найдите Химозу.
Сова громко ухнула и вылетела обратно в окно, а волки выбежали через дверь.
- А мы разве не можем обнаружить его через твое блюдо? – спросил Остряк.
- Блюдо стояло в изголовье моей кровати, и когда Химоза напал на меня, оно разбилось, - с сожалением ответила Василиса. – Я могу его починить, но на это потребуется время, а его у нас нет.
В этот момент за спиной у игрушек раздался громкий храп. Все присутствующие, как по команде, обернулись и увидели, что Соловей-разбойник все это время мирно спал.
- Во дает, - хмыкнул Кричун. – Тут такое было, а он даже не проснулся. Надо его разбудить и все рассказать.
Но в этот момент Соловей сам открыл глаза.
Триумф Соловья
Все оказалось настолько просто, что даже не верилось. Когда троица разошлась по Обители Идей, Соловей по примеру Кричуна и Остряка начал аккуратно заглядывать в морок, где присматривался и прислушивался к происходящему. Уже в третьем сне он увидел просторную комнату с выкрашенными бежевой краской стенами. Комната была разделена серыми перегородками на несколько отсеков. В отсеках за такими же серыми столами сидели люди и внимательно вглядывались в большие прямоугольники, на которых, словно на блюде у Василисы, мелькали какие-то картинки.
Как и учили Кричун с Остряком, Соловей осторожно заглянул в сон.
В этот момент дверь в комнату открылась и внутрь заглянула невысокая женщина средних лет с черными кудрявыми волосами.
- Степанов, - противным голосом продребезжала она, - тебя хочет видеть Виктор Эдуардович.
Сидевший за одним из столов мужчина в очках с усталым серым лицом, одетый в черные брюки и розовую рубашку, тяжело вздохнул и встал со своего места. На вид ему было около тридцати, но на его макушке уже блестела огромная плешь.
- Так я и знал, - с досадой произнес он, - попьет сейчас этот вурдалак моей крови.
Заинтригованный Соловей-разбойник прислушался.
- Ну, ты в пятницу вечером любишь пить пиво и есть бургеры, а Эдуардович – пить кровь и есть мозг, - со смехом отреагировал толстяк в соседнем отсеке.
- Тебе смешно, а мне этот упырь сейчас на все выходные настроение испортит.
С этими словами смиренная жертва таинственного вурдалака вышла из комнаты. Соловей поменял положение и увидел новую картину.
Очередная комната была еще больше первой. На полу лежал пушистый ковер, на котором стоял Т-образный стол из лакированного дуба. Стены комнаты были отделаны деревянными панелями. За столом в кресле с высокой спинкой сидел худой, словно жердь, человек. На его длинном лице застыла презрительная гримаса, а взгляд глубоко посаженных по обе стороны от крючковатого носа глаз, казалось, мог заморозить кого угодно. Его лысая голова была, словно барабан, обтянута бледной кожей.
- Степанов, вы хоть сами понимаете, насколько ужасно это все написано? - шелестящим, словно прошлогодняя листва под ногами, голосом поинтересовался человек в кресле и постучал длинным пальцем по стопке бумаг, лежавшей перед ним.
Стоявший перед ним хозяин сна нервно сглотнул, от чего острый кадык на его тонкой шее дернулся вверх и вниз.
- Я.. я, - начал было он.
- Что вы? – прошелестел человек в кресле. – Что за, не побоюсь этого слова, уродство вы мне подсунули?
Соловей ликовал. Ошибки быть не могло. Эти двое обсуждали новый роман ужасов, и недотепа в розовой рубашке, вероятнее всего, и был причиной злоключений Химозы и его друзей. Хотя стоило признать, что сам он выглядел не страшно, а, наоборот, очень комично.
- Я п-переделаю, - пообещал очкарик.
- Разумеется, переделаете. И переделаете вы уже к понедельнику, вы меня поняли?
Степанов лишь молча кивнул.
- Тогда я вас больше не задерживаю.
Очкарик еще раз кивнул и, пятясь спиной, вышел в коридор.
Там он на подгибающихся ногах прошел несколько метров и свернул в еще одну дверь с нарисованным на ней черным человечком.
Стены и пол этой комнаты были отделаны какими-то поблескивавшими в свете ламп квадратиками. А вдоль одной из стен тянулось огромное зеркало. Соловей никогда не видел зеркал, но слышал об их существовании. Под зеркалом виднелись несколько широких белых воронок. Очкарик подошел к одной из них, что-то повернул, и из блестящего рычажка полилась струя воды.
Пораженный таким удивительным зрелищем Соловей, не удержал равновесия и провалился в сон. Он с грохотом упал на еще одну белую воронку очень странной формы, которая располагалась за закрытой дверью, и больно ударился об нее. Соловей быстро вскочил на ноги и, потирая ушибленный бок, с невозмутимым видом вышел из-за двери.
Недотепа в розовой рубашке в это время умывался. Его очки лежали рядом.
- Ну что, написал свои ужасы? – ехидно поинтересовался Соловей.
Степанов, подслеповато щуря глаза, посмотрел в отражение на него и буркнул в ответ что-то невнятное.
Мех почувствовал, что стоит на мягкой траве. Шерстку обдувал приятный легкий ветерок. Солнце грело, но при этом не жарило. Мех начал осторожно ощупывать пространство вокруг себя, но лапы хватали лишь воздух. Он сделал нерешительный шаг, затем еще один, и еще, и вдруг ощутил под собой теплый песок.
- Кто тут? – внезапно раздался голос откуда-то слева и сверху.
От неожиданности Мех подпрыгнул на месте и инстинктивно повернулся на звук, совсем забыв, что все равно не сможет увидеть его источник. На всякий случай он отступил немного назад и замер.
- Здесь ведь кто-то есть? Как тебя зовут? – раздался в темноте вежливый и приятный голос.
- Меня зовут Мех. Я – мягкая игрушка, - так же вежливо, но настороженно ответил Мех.
- Мягкая игрушка? Здорово. Можешь рассказать, как ты выглядишь?
Мех в двух словах описал свою внешность и спросил:
- А ты тоже меня не видишь?
-Нет.
- А почему здесь так темно?
- Потому что это - мой сон, а я – слепой, - спокойно, словно говоря о чем-то обыденном, ответил голос.
Мех не знал, чему удивляться больше: тому, что хозяин сна оказался незрячим, или что он понимает, что спит.
- То есть ты понимаешь, что все происходящее – сон? – на всякий случай переспросил он.
- Разумеется. Это ведь я его придумал. Чувствуешь, как греет солнце? А этот ветерок, который несет запах морской воды? А там, впереди, слышишь, шумит прибой? Мы на пляже. Я очень люблю море. А еще я люблю весенний лес, запах свежей листвы и первых цветов, пение птиц. Поэтому в этом сне есть все, что мне нравится. Давай прогуляемся, если ты не против.
- Но я ничего не вижу, - немного растерянно сказал Мех.
- Ну и что? Я тоже, - невозмутимо ответил голос.
- А если мы упадем в море и утонем?
- Не утонем. Ведь это – мой сон, и все здесь происходит так, как хочется мне. Я частенько здесь гуляю.
- Хорошо. Но я не вижу, куда идти.
- Если хочешь, я тебя понесу, - предложил невидимка.
В следующий момент Мех почувствовал, как чья-то рука аккуратно обхватила его и стремительно подняла вверх.
- Кстати, меня зовут Стас.
- Очень приятно, - ответил Мех и спросил, - но почему здесь так темно, если это твой сон, и ты можешь сделать его таким, каким захочешь?
- Здесь темно потому, что я не знаю, как выглядят вещи. Я родился уже слепым и никогда не видел этот мир. А во сне я могу представлять только то, с чем действительно знаком: звуки, запахи, ощущения.
- А как ты научился придумывать свои сны?
- У меня на это было много времени. К тому же я очень хотел вырываться из своего заточения. Главное – понять, что ты находишься во сне. Это не так просто, как кажется. Для этого нужно долго тренироваться. К тому же, без должной сноровки ты можешь проснуться от одного осознания, что все вокруг – сон. Но если у тебя получится справляться с этим, то дальше все будет элементарно. Нужно просто представить себе место, где хотел бы оказаться; людей, которых хотел бы увидеть; как делаешь то, что хотел бы, но по каким-то причинам не можешь. Например, только во сне я могу ходить.
- Почему?
- Потому что я не только слепой, - Стас немного помолчал, - но еще и инвалид.
- Инвалид? – такого понятия Мех не знал.
- Я не могу ходить. Могу только ездить в специальном кресле-коляске, - пояснил его спутник.
- Куда ездить? - от обилия новой и такой неожиданной информации игрушечный зверек немного растерялся.
- В том-то и дело, что никуда, - горько усмехнулся Стас. – Я живу в маленькой квартире на седьмом этаже, и не могу из нее выйти, потому что дом не приспособлен для таких, как я. В реальной жизни все, что у меня есть, - это окно, которое я могу открыть летом и немного послушать, как поют птицы во дворе. А зимой я лишен даже этого. Чтобы путешествовать у меня есть только сны. И книги.
- Книги?
- Ну да, книги. Правда, читать, как ты понимаешь, я не могу, но я их слушаю. И представляю, как путешествую вместе с героями по разным мирам и эпохам. У незрячих людей очень богатая фантазия. Можно сказать, что это – в некотором роде компенсация за то, что мы не видим этот мир глазами. Вместо этого у нас хорошо получается придумывать, как он выглядит.
- Но ведь книги никто не читает, - уверенно произнес Мех.
- Почему ты так думаешь? У меня много знакомых, которые, как и я, любят хорошие книги. Мы общаемся с ними на форумах, обсуждаем, советуем.
- Но книги – это скучно! Компьютерные игры и кино намного интереснее! – воскликнул Мех.
- Такие, как я, не могут играть в игры или смотреть кино. Но даже, если бы мне и было это доступно, не думаю, что отказался бы от книг. Книги дают волю твоему воображению. В кино и играх для тебя все показано и разжевано. Взять, например, море. Ты прочитаешь, что волны бились о берег, и представишь эту картину. Но у тебя и у меня море будет разным. Для тебя оно будет прозрачным и тихим, а сквозь воду можно будет увидеть мелкий желтый песок. А кто-то другой представит то же самое море бирюзовым, с белыми барашками волн, бьющихся о поросшие водорослями камни.
В кино же тебе покажут лишь то море, которое представляет себе режиссер, и не оставят твоей фантазии ни единого шанса.
- А если я не хочу фантазировать, а хочу просто увидеть море? – не сдавался Мех.
- Фантазия – как мышцы. Если их не тренировать, они ослабнут и исчезнут. И когда ты захочешь представить себе что-то стоящее, у тебя может не получиться. Кстати, хочешь банан?
- Банан? – переспросил не ожидавший такой резкой смены темы Мех.
- Ну да, банан.
В кромешной темноте раздалось шуршание и легкий треск, словно что-то сорвали с ветки.
- Я не смогу его взять, у меня лапы маленькие, - смущенно ответил Мех.
- Не беда, - голос звучал так, словно Стас улыбался, - мы найдем тебе банан поменьше. Держи.
Фиолетовый зверек почувствовал, как в его лапку положили что-то небольшое. Он принюхался.
- Я ни разу не пробовал бананы, - признался Мех и откусил кусочек. – Вкусно.
- Если быть честным, я добавил к вкусу банана немного земляники.
- Земляники? – удивился Мех. – А зачем?
- А почему бы и нет? Я обожаю землянику не меньше, чем бананы, поэтому и решил их совместить. Но если тебе не нравится такое сочетание, ты можешь придумать свое.
- Как?
- Просто представь, какой бы ты хотел банан. Кстати, если не хочешь банан, можешь поменять его на что-то другое. Это ведь сон, и все здесь ограничено только твоей фантазией.
- Но я не знаю, что представить. Я ведь никогда в жизни ничего не ел, - сказал Мех.
В этот момент он услышал громкий вскрик, за которым послышалась возня, а затем раздался громкий звериный рык. В темноте было непонятно, откуда надвигается угроза, и Мех заволновался.
- Стас, ты слышал? – на всякий случай шепотом спросил он нового знакомого.
- Слышал что? – громко и немного удивленно переспросил тот.
- Кто-то рычал.
- Рычал?
Рык повторился. Теперь он был где-то рядом. Мех запаниковал, и вдруг осознал, что видит вокруг какие-то силуэты.
Мех не сразу догадался, что абсолютный мрак неожиданно сменился обычной ночной темнотой, в которой были видны очертания внутреннего убранства терема Василисы. В самом центре копошились два серых мохнатых силуэта. Именно они и издавали тот рык, который разбудил игрушечного зверька.
В этот момент терем озарился ярким светом. Мех увидел слева и справа от себя Кричуна и Остряка, которые осоловевшими глазами осматривались вокруг и пытались сообразить, что происходит. За ними стояла Василиса с высоко поднятой рукой. В ее кулаке было зажато что-то ослепительно яркое. А перед тремя игрушками боролись с кем-то два волка, прежде днями напролет дремавшие во дворе.
Мех не сразу смог разглядеть, с кем они сражались, зато Кричун сразу узнал непрошенного гостя. Это был Химоза.
Один из волков вцепился клыками в огромного лилового осьминога и не отпускал. Адская тварь, бывшая некогда безобидной игрушкой-слаймом, в ответ опутала щупальцами оскаленную морду хищника и пыталась его задушить. Второй волк тоже схватил зубами Химозу и пытался оторвать того от своего товарища. Наконец, ему это удалось. Он отбросил осьминога в сторону, и тот, громко шипя, бросился к дверям и исчез в ночи.
Волки, тяжело дыша, уселись на пол.
- Ну что, братцы, проворонили? – немного насмешливо спросила у них Василиса.
Источник света в ее руке немного потускнел, и Кричун увидел, что это было что-то похожее на горевшее ярко-рыжим огнем длинное птичье перо. Волки виновато смотрели на хозяйку и слегка поскуливали.
- Ладно, - смилостивилась та, - здесь нет вашей вины. Я не предупредила вас, что Химоза стал врагом.
- Что произошло? – практически одновременно воскликнули Мех, Кричун и Остряк.
- Ваш бывший друг пробрался сюда и напал на меня во сне. Но Серый и Кузьма не спали и сразу бросились на помощь.
- Химоза напал на тебя? Но зачем?! – воскликнул Остряк.
- Потому что таким его сделал тот старик.
- Осьминог, который щупальцами ворует у спящих разум, - вспомнил Кричун.
- Именно, - кивнула Василиса.
- То есть, он хотел похитить твой разум? – выпалил Мех.
- Да. Конечно, у него ничего бы не получилось, - успокоила его девица.
- Почему?
- Потому что мы в Фантазии. Здесь все жители в любой ситуации остаются такими, какими их представляют себе люди. Насколько я знаю, сказки о сумасшедшей Василисе Премудрой пока не существует, - улыбнулась хозяйка терема.
- Тогда зачем Химоза напал? – спросил Кричун.
- Он голоден, и сейчас он мечтает насытиться любой ценой.
- Но раз он не может похитить разум ни у кого из сказочных персонажей, значит, он не представляет никакой опасности? – предположил Остряк.
- Для нас – нет, - сказала Василиса и, поджав губы, добавила, - но ему известно, как проникать во сны к людям, и вот там-то он может натворить дел.
- И что же нам делать? – заволновался Мех.
- Нужно не дать Химозе уйти. Он знает, как выглядит сон-трава и полынь, и если доберется до них, то сможет попадать в Обитель Идей из любого места. Поэтому нам нужно спешить.
Василиса подошла к раскрытому окну и громко крикнула: «Варвара!». Через минуту снаружи раздался громкое хлопанье крыльев, и на подоконник приземлилась уже знакомая игрушкам сова.
- Варвара, Кузьма, Серый, отправляйтесь по следу и найдите Химозу.
Сова громко ухнула и вылетела обратно в окно, а волки выбежали через дверь.
- А мы разве не можем обнаружить его через твое блюдо? – спросил Остряк.
- Блюдо стояло в изголовье моей кровати, и когда Химоза напал на меня, оно разбилось, - с сожалением ответила Василиса. – Я могу его починить, но на это потребуется время, а его у нас нет.
В этот момент за спиной у игрушек раздался громкий храп. Все присутствующие, как по команде, обернулись и увидели, что Соловей-разбойник все это время мирно спал.
- Во дает, - хмыкнул Кричун. – Тут такое было, а он даже не проснулся. Надо его разбудить и все рассказать.
Но в этот момент Соловей сам открыл глаза.
Триумф Соловья
Все оказалось настолько просто, что даже не верилось. Когда троица разошлась по Обители Идей, Соловей по примеру Кричуна и Остряка начал аккуратно заглядывать в морок, где присматривался и прислушивался к происходящему. Уже в третьем сне он увидел просторную комнату с выкрашенными бежевой краской стенами. Комната была разделена серыми перегородками на несколько отсеков. В отсеках за такими же серыми столами сидели люди и внимательно вглядывались в большие прямоугольники, на которых, словно на блюде у Василисы, мелькали какие-то картинки.
Как и учили Кричун с Остряком, Соловей осторожно заглянул в сон.
В этот момент дверь в комнату открылась и внутрь заглянула невысокая женщина средних лет с черными кудрявыми волосами.
- Степанов, - противным голосом продребезжала она, - тебя хочет видеть Виктор Эдуардович.
Сидевший за одним из столов мужчина в очках с усталым серым лицом, одетый в черные брюки и розовую рубашку, тяжело вздохнул и встал со своего места. На вид ему было около тридцати, но на его макушке уже блестела огромная плешь.
- Так я и знал, - с досадой произнес он, - попьет сейчас этот вурдалак моей крови.
Заинтригованный Соловей-разбойник прислушался.
- Ну, ты в пятницу вечером любишь пить пиво и есть бургеры, а Эдуардович – пить кровь и есть мозг, - со смехом отреагировал толстяк в соседнем отсеке.
- Тебе смешно, а мне этот упырь сейчас на все выходные настроение испортит.
С этими словами смиренная жертва таинственного вурдалака вышла из комнаты. Соловей поменял положение и увидел новую картину.
Очередная комната была еще больше первой. На полу лежал пушистый ковер, на котором стоял Т-образный стол из лакированного дуба. Стены комнаты были отделаны деревянными панелями. За столом в кресле с высокой спинкой сидел худой, словно жердь, человек. На его длинном лице застыла презрительная гримаса, а взгляд глубоко посаженных по обе стороны от крючковатого носа глаз, казалось, мог заморозить кого угодно. Его лысая голова была, словно барабан, обтянута бледной кожей.
- Степанов, вы хоть сами понимаете, насколько ужасно это все написано? - шелестящим, словно прошлогодняя листва под ногами, голосом поинтересовался человек в кресле и постучал длинным пальцем по стопке бумаг, лежавшей перед ним.
Стоявший перед ним хозяин сна нервно сглотнул, от чего острый кадык на его тонкой шее дернулся вверх и вниз.
- Я.. я, - начал было он.
- Что вы? – прошелестел человек в кресле. – Что за, не побоюсь этого слова, уродство вы мне подсунули?
Соловей ликовал. Ошибки быть не могло. Эти двое обсуждали новый роман ужасов, и недотепа в розовой рубашке, вероятнее всего, и был причиной злоключений Химозы и его друзей. Хотя стоило признать, что сам он выглядел не страшно, а, наоборот, очень комично.
- Я п-переделаю, - пообещал очкарик.
- Разумеется, переделаете. И переделаете вы уже к понедельнику, вы меня поняли?
Степанов лишь молча кивнул.
- Тогда я вас больше не задерживаю.
Очкарик еще раз кивнул и, пятясь спиной, вышел в коридор.
Там он на подгибающихся ногах прошел несколько метров и свернул в еще одну дверь с нарисованным на ней черным человечком.
Стены и пол этой комнаты были отделаны какими-то поблескивавшими в свете ламп квадратиками. А вдоль одной из стен тянулось огромное зеркало. Соловей никогда не видел зеркал, но слышал об их существовании. Под зеркалом виднелись несколько широких белых воронок. Очкарик подошел к одной из них, что-то повернул, и из блестящего рычажка полилась струя воды.
Пораженный таким удивительным зрелищем Соловей, не удержал равновесия и провалился в сон. Он с грохотом упал на еще одну белую воронку очень странной формы, которая располагалась за закрытой дверью, и больно ударился об нее. Соловей быстро вскочил на ноги и, потирая ушибленный бок, с невозмутимым видом вышел из-за двери.
Недотепа в розовой рубашке в это время умывался. Его очки лежали рядом.
- Ну что, написал свои ужасы? – ехидно поинтересовался Соловей.
Степанов, подслеповато щуря глаза, посмотрел в отражение на него и буркнул в ответ что-то невнятное.
