Наёмник поводил рукой во всех направлениях и выяснил, что сильнее всего кольцо проявляет себя в направлении двери в другую комнату. Любопытство возобладало над страхом неизвестности, и наёмник сделал несколько шагов к двери. Кольцо стало вибрировать ещё сильнее при приближении к дальней комнате. Орисс приоткрыл дверь и вытаращил глаза от увиденного.
На полу лежал тот самый полукровка, который его и нанял. Желтоватая кожа в полутьме казалась почти белой. Около ушей с заострёнными кончиками виднелись очень маленькие лужицы крови. Орисс подошёл к нему. Кольцо стало вибрировать ещё сильнее. Каково же было удивление Орисса, когда полукровка резко дёрнул зрачками и уставился на вошедшего. Наёмник отпрянул назад, споткнулся и шумно повалился на пол. Его рука инстинктивно дёрнулась к кинжалу. Полукровка приподнял руку, и она тут же рухнула вниз. Он шевельнул губами и замер. Кольцо в руке Орисса прекратило вибрировать так же внезапно, как будто тоже умерло.
«Примета хренова», – подумал «сорока», убирая руку от сапога с кинжалом. Орисс вновь посмотрел на кольцо – зелёный цвет стал почти не виден. Поднявшись на ноги, наёмник широкими шагами направился к двери в погреб.
Ближе к ночи травоядных становится гораздо меньше, а хищные звери наоборот проявляют себя чаще. Агрон аккуратно ступал по траве, стараясь не наступать на снег, чтобы ни один хрустящий звук не проскользнул в сумеречной тишине. Он внимательно всматривался в даль в поисках хоть какого-то движения, но не замечал ничего, кроме колеблющихся от ветра веток. Агрон продвигался всё дальше от опушки, однако тишина, зависшая в воздухе, давала понять, что поблизости нет никакой живности.
Агрон прошёл ещё чуть вперёд и заметил пасущегося молодого оленя. По-прежнему обходя снег, Агрон вытащил стрелу из колчана, наложил на тетиву и прицелился. Глубоко вдохнув и крепко сжав оружие в руке, Агрон отвёл стрелу назад до предела натяжения. Как только он сделал ещё пару шагов, чтобы лучше видеть оленя, из-под его ноги раздался хруст снега, который мигом многократно отразился от деревьев. Олень вскинул голову, едва услышав этот звук. Агрон отпустил стрелу, и она вошла прямо в брюхо зверю. Животное, ошарашенное выстрелом, плюхнулось на землю. Агрон помчался к подстреленному зверю и перерезал ему глотку. Облегчённо вздохнув, он схватил оленя за рога и потащил к окраине леса.
У самой опушки находилась небольшая деревушка Фоулдестракт, в которой сейчас располагались остатки некогда большого войска. Их было немало, однако сейчас их могла разбить даже горстка хорошо вооружённых наёмников. Несмотря на большое количество умелых и опытных воинов, они были в ужасном состоянии. Помимо всего прочего, они заботились о раненых, которых нельзя было бросать.
Именно сюда Агрон и тащил убитого им оленя. Деревни едва хватало на то, чтобы вместить выживших в недавней войне. Многим ветеранам, участвовавшим в подобных битвах, отдавали почести после их окончания. Агрон был уверен, что ему и его соратникам оказывать уважение никто не будет. Теперь их дело проигрышное, а цель кажется нелепой. Даже те, кто клялся, что дело повстанцев было правое, в конце концов, сдались. Поначалу Агрона приводило в ярость такое поведение, но сейчас и он смирился с таким отношением.
Они хотели слишком многого. Их восстание оказалось настолько большим, что сам император Стедмара выделил большую часть своего войска для подавления сил противника. Агрон знал, что это будет нелегко, но победа часто являлась ему во снах. Эти сны заставляли его всей душой верить и желать победы. Он был уверен, что война будет ими выиграна, даже когда их лидера пронзил клинок врага.
Сейчас всё было по-другому. Сейчас они просто старались вылечить раненых, а потом… Агрон не хотел думать о том, что им делать дальше. Неизвестность его пугала гораздо сильнее, чем превосходящие силы войск Стедмара. Ему было страшно даже приблизиться к какому-нибудь имперскому городу. Этот страх появился, несмотря на то, что его лицо всегда закрывал шлем, и никто из стражников не знал его в лицо. Кроме того не все лайдеры были рабами, поэтому начать жить мирной жизнью было нетрудной задачей. Агрон не мог представить себя возделывающим поле или кующим мечи. Он не умел ничего, кроме как убивать. Агрон находил себя в битве – это единственное место, где он чувствовал себя нужным и сильным.
Уже на подходе к Фоулдестракту были видны часовые, которые следили за округой на случай нападения войск империи. Несмотря на сокрушительное поражение, лайдеров всё ещё преследовали, чтобы уничтожить последние угли пламени восстания. Агрона не стал никто останавливать – его все знали в лицо наравне с погибшим лидером и ещё несколькими командующими. Тащить оленя было тяжело, но Агрон справился с этой задачей. Звериную тушу встретили радостными возгласами, как и её добытчика.
– А где мой брат? – спросил Агрон одного из бывших воинов.
– У Юго-западной дороги, – был дан ответ, прежде чем приступить к свежеванию туши.
Агрону пришлось пересечь всю деревню, чтобы найти своего брата-близнеца Дурона. Они были очень похожи друг на друга, но перепутать их было сложно. Они оба были достаточно высокого, для лайдера, роста, черноволосы, атлетического сложения. Основным отличием между братьями был шрам Дурона, находящийся под левой скулой. Кроме того, его волосы были немного длиннее и всегда зачёсаны назад.
Подойдя к одиноко смотрящему вдаль брату, Агрон какое-то время просто стоял рядом с ним. Порой им не требовались слова – они могли молча находиться рядом друг с другом и чувствовать поддержку один от другого. Их взаимопониманию завидовали почти все соратники – многие потеряли всех друзей на войне.
Дурона съедала какая-то тоска. Агрон видел это, но не стал ничего говорить – он чувствовал нечто похожее. Рука Дурона находилась на мече, прикреплённом к поясу. Агрону это было знакомо – прикосновение к рукоятке оружия ему тоже помогало успокоиться, почувствовать некую силу, исходящую от древка или эфеса.
– Я принёс оленя, – проговорил Агрон, нарушая молчание, длившееся несколько минут. – Его уже, наверное, освежевали – скоро жарить будут.
– Я не голоден, – даже голоса братьев были очень схожи, однако Дурон немного похрипывал. Сказывались несколько холодных ночей, которые повстанцы провели у подножия гор, скрываясь от врагов.
Дурон продолжал задумчиво смотреть вперёд. В его глазах не было видно ничего, кроме отчаяния. Агрон хотел бы как-то подбодрить брата, но был не в силах это сделать. Сокрушительное поражение невозможно забыть по первой прихоти. Оно наверняка ещё очень долгое время будет всплывать в памяти и погружать сердце в печаль. Эти воспоминания не приносили ничего, кроме ощущения безнадёжности. Стоящая на пороге весна должна была принести что-то новое, ведь именно весной зарождается новая жизнь. Но по злой шутке судьбы сейчас весна сулила лишь конец. Конец всего, что было, и того, что будет. Виднеющиеся вдалеке голые деревья и чёрные прогалины растаявшего снега будто говорили: ваш путь закончится здесь, в этой чёрной земле.
– Тебя что-то тревожит? – спросил Агрон, не в силах больше выносить накатившую горечь. Он редко напрямик спрашивал брата о его состоянии, но сейчас он был готов на всё, лишь бы прервать эту гнетущую тишину.
– Да, – не стал увиливать Дурон. – Что будет с нами дальше, брат?
Агрону было нечего на это сказать. Он и сам не раз задавался этим вопросом, но ответа никогда не находил. Эта война отняла слишком много жизней, слишком много сил. Даже сам Агрон принадлежал войне. Единственное, что он смог понять – вернуться к прежней жизни уже не получится.
Он даже не смел думать о чём-то подобном два года назад, когда Катрапс только-только поднял восстание рабов, уроженцев некогда великого государства – Крартела. Казалось, что это произошло годы, если не десятки лет назад. Агрон думал, что он скорее погибнет в бою, чем познает горечь поражения. Но судьба распорядилась иначе. После многочисленных мелких побед и нескольких крупных их восстание было подавлено. Катрапс погиб, большая часть его войска – тоже. Агрон был благодарен богам за то, что они оставили ему хотя бы брата. В остальном эти самые боги его очень сильно разочаровали – будь они действительно всемогущими, то не допустили бы такой страшной войны.
Герои отвернулись от них. Все до единого. Катрапс говорил, что целый народ не должен жить в рабстве, и Агрон верил ему. Многие лайдеры являлись рабами, которых не считали за людей. Простая вещь, животное, отребье. От одних только воспоминаний о рабской жизни у Агрона сжимались кулаки, Дурон чувствовал себя не лучше.
– Я не знаю, Дурон, – честно ответил Агрон. – Воевать мы больше не можем. У нас нет предводителя. Да и вообще…
– Я не про то, – прервал Дурон брата. – Куда нам идти? У нас нет ни дома, ни семьи. Мы всё те же рабы, только уже в бегах.
– Ты – моя семья, брат, – Агрон положил руку на плечо Дурона. – Мы больше не будем рабами. Обещаю тебе.
Дурон кивнул несколько раз. Они оба вновь посмотрели вдаль. Самое суровое время года подходило к концу – снег во многих местах начинал таять. Первой листвы ещё долгое время не будет, но Агрон был рад и такой весне. Холод ему уже надоел. Было бы здорово посмотреть на чистое небо в тёплую летнюю ночь, когда не нужно кутаться в плащ, чтобы согреться. Его брат был не такой. Дурон любил осень и дожди, которые льют не переставая. Последняя осень его разочаровала – она была короткой. Только-только листва успела опасть, как сразу же ударили морозы. Ранняя зима сулила не менее раннюю и тёплую весну. Погода была чудо, как хороша. Агрон жалел, что рядом с ними нет меха с вином, тогда этот вечер стал бы ещё лучше.
– Пойдём, поедим, – предложил Агрон, разворачиваясь. – А то ведь ничего нам не достанется.
Дурон последовал примеру брата, и они пошли по главной улице Фоулдестракта. Ни в одном окне света не было – все немногочисленные жители деревни уже спали глубоким сном. В воздухе запахло жареным мясом, и желудки братьев одновременно заурчали. Усмехнувшись, Агрон поторопил брата и сам ускорил шаг. В нём разыгрался зверский аппетит, и запах жарившегося оленя только сильнее раззадоривал его.
Присев у костра, братья застали бывших соратников за разговором о раненых. В общих чертах все они были в порядке, за исключением четырёх человек, которые умрут сегодня ночью. Как бы ни огорчила Агрона эта весть, он всё же облегчённо вздохнул. Он больше не хотел видеть, как умирают люди, с которыми он три года сражался вместе. Одно дело погибнуть в бою, другое – издохнуть в одной из этих лачуг.
Как только повстанцы закончили обсуждать раненых, оленина была готова, и все принялись отрезать себе по куску. Дальнейший разговор не задался. Агрону не хватало того времени, когда они собирались и веселились за одним столом вне зависимости от их положения. Тогда они ещё верили в победу, ещё были готовы сражаться. Но сейчас всё обстояло иначе. Уже не во что было верить, уже не за что биться. Кто-то мог крикнуть, что они сражаются за свободу, но в сражениях уже не было никакого толка. Катрапс освободил немало лайдеров, и всех освобождённых отправили в Крартел, но после поражения император сразу же остановил поток освобождённых людей.
– Агрон, – позвал его один из повстанцев. – Катрапс говорил что-нибудь, кроме того, что надо увести лайдеров из Стедмара?
– Нет, – ответил Агрон, откусывая большой кусок оленьего мяса.
– То есть, последней воли у него не было?
– Кроме того, что мы уже сделали – нет.
Лайдер встал со своего места и отряхнулся.
– Значит, из этой деревни мы уйдём, как чужие? – проговорил повстанец.
– И долго мы протянем, если разойдёмся? – послышался вопрос из толпы.
– А торчать в этой деревне лучше?
– Да куда нам…
– Тихо!!! – громыхнул голос Агрона. – Он прав, мы разойдёмся. Каждый из вас – свободный человек. И каждый вправе сам решать, куда ему идти. Мы с братом не будем возражать, если все вы пойдёте одной с нами дорогой.
Среди повстанцев пробежал одобрительный шумок. Агрон посмотрел на Дурона – тот утвердительно кивнул в ответ на взгляд. Похоже, что в скором времени определятся люди, которые пойдут с ними, а с кем придётся расстаться. Возможно, что прощаться придётся со всеми. Агрон не мог поверить, что всё вот так вот закончилось. Они начали этот путь как кучка сброда и завершают его точно так же.
Надо будет придумать, чем теперь заниматься. Перед лайдерами были открыты все дороги, ведь они были свободными людьми. Агрон в очередной раз порадовался тому, что его брат тоже остался в живых. Агрон подошёл к нему и указал головой в сторону. Дурон доел остатки своей части оленины и отправился вслед за ним. Агрон только хотел обсудить с ним, куда они отправятся в скором времени, как увидел поднятую руку часового. Никто из братьев не успел понять, что происходит, как часового насквозь проткнула стрела.
Агрон быстро переглянулся с братом, и они одновременно помчались назад. По пути Дурон обнажил свой меч, а его брат взял в руки лук, который так и не положил с самой охоты. Как только они достигли поворота, за которым скрывался их костёр, и слышался звон стали, Агрон наложил стрелу, и близнецы вышли из-за угла.
Перед ними предстала ужасная картина. Агрон от неожиданности встал, как вкопанный – так же поступил и Дурон. Они наблюдали битву между их людьми и всадниками на необычайно больших лошадях. Когда один из всадников отделился от общего сражения, Агрон осознал, что это был не человек на лошади. Перед ними стоял кентавр, вооружённый огромным молотом, который держал в одной руке. Торс человека плавно перетекал в конское туловище. Никакой одежды кентавр не носил, на его лице красовалась густая борода, волосы были длинными и спутанными. Сама человеческая часть полуконя была гораздо больше, чем тело обычного человека. Его рука была примерно в два раза толще руки Агрона и обладала недюжинной силой.
Заметив близнецов, полуконь галопом помчался в их направлении. Очухавшись от удивления, Агрон быстро натянул тетиву и выстрелил. Пустить стрелу прицельно у него не получилось – она вонзилась кентавру в плечо. Полуконь продолжал скакать к ним, словно не чувствовал сталь, вонзившуюся в его тело. Агрон понял, что не успеет достать вторую стрелу, и отпрыгнул в сторону. Дурон проделал то же самое. Ему едва удалось увернуться от несущегося ему навстречу молота. Агрон хотел воспользоваться секундной заминкой и достать новую стрелу, но вновь не успел. Кентавр непрерывным движением отмахнулся своим оружием в его направлении, и Агрону вновь пришлось отпрыгнуть. Потеряв равновесие, он упал на спину и, судя по негромкому деревянному треску, сломал значительную часть оперений своих стрел.
Кентавр встал на дыбы, чтобы покончить с одним из близнецов, но внезапно из его уст раздался грозный рык. Дурон уже вскочил на ноги и полоснул мечом по нижней части крупа лошадиной половины врага. Он хотел подсечь ноги кентавру, но немного промахнулся из-за внезапного подымания на дыбы. Кентавр опустился на все ноги и попытался лягнуть Дурона, но тот стоял чуть в стороне, поэтому удар пришёлся вскользь, однако его всё равно отшвырнуло назад с немалой силой.
На полу лежал тот самый полукровка, который его и нанял. Желтоватая кожа в полутьме казалась почти белой. Около ушей с заострёнными кончиками виднелись очень маленькие лужицы крови. Орисс подошёл к нему. Кольцо стало вибрировать ещё сильнее. Каково же было удивление Орисса, когда полукровка резко дёрнул зрачками и уставился на вошедшего. Наёмник отпрянул назад, споткнулся и шумно повалился на пол. Его рука инстинктивно дёрнулась к кинжалу. Полукровка приподнял руку, и она тут же рухнула вниз. Он шевельнул губами и замер. Кольцо в руке Орисса прекратило вибрировать так же внезапно, как будто тоже умерло.
«Примета хренова», – подумал «сорока», убирая руку от сапога с кинжалом. Орисс вновь посмотрел на кольцо – зелёный цвет стал почти не виден. Поднявшись на ноги, наёмник широкими шагами направился к двери в погреб.
Глава 2. Снова в бой
Ближе к ночи травоядных становится гораздо меньше, а хищные звери наоборот проявляют себя чаще. Агрон аккуратно ступал по траве, стараясь не наступать на снег, чтобы ни один хрустящий звук не проскользнул в сумеречной тишине. Он внимательно всматривался в даль в поисках хоть какого-то движения, но не замечал ничего, кроме колеблющихся от ветра веток. Агрон продвигался всё дальше от опушки, однако тишина, зависшая в воздухе, давала понять, что поблизости нет никакой живности.
Агрон прошёл ещё чуть вперёд и заметил пасущегося молодого оленя. По-прежнему обходя снег, Агрон вытащил стрелу из колчана, наложил на тетиву и прицелился. Глубоко вдохнув и крепко сжав оружие в руке, Агрон отвёл стрелу назад до предела натяжения. Как только он сделал ещё пару шагов, чтобы лучше видеть оленя, из-под его ноги раздался хруст снега, который мигом многократно отразился от деревьев. Олень вскинул голову, едва услышав этот звук. Агрон отпустил стрелу, и она вошла прямо в брюхо зверю. Животное, ошарашенное выстрелом, плюхнулось на землю. Агрон помчался к подстреленному зверю и перерезал ему глотку. Облегчённо вздохнув, он схватил оленя за рога и потащил к окраине леса.
У самой опушки находилась небольшая деревушка Фоулдестракт, в которой сейчас располагались остатки некогда большого войска. Их было немало, однако сейчас их могла разбить даже горстка хорошо вооружённых наёмников. Несмотря на большое количество умелых и опытных воинов, они были в ужасном состоянии. Помимо всего прочего, они заботились о раненых, которых нельзя было бросать.
Именно сюда Агрон и тащил убитого им оленя. Деревни едва хватало на то, чтобы вместить выживших в недавней войне. Многим ветеранам, участвовавшим в подобных битвах, отдавали почести после их окончания. Агрон был уверен, что ему и его соратникам оказывать уважение никто не будет. Теперь их дело проигрышное, а цель кажется нелепой. Даже те, кто клялся, что дело повстанцев было правое, в конце концов, сдались. Поначалу Агрона приводило в ярость такое поведение, но сейчас и он смирился с таким отношением.
Они хотели слишком многого. Их восстание оказалось настолько большим, что сам император Стедмара выделил большую часть своего войска для подавления сил противника. Агрон знал, что это будет нелегко, но победа часто являлась ему во снах. Эти сны заставляли его всей душой верить и желать победы. Он был уверен, что война будет ими выиграна, даже когда их лидера пронзил клинок врага.
Сейчас всё было по-другому. Сейчас они просто старались вылечить раненых, а потом… Агрон не хотел думать о том, что им делать дальше. Неизвестность его пугала гораздо сильнее, чем превосходящие силы войск Стедмара. Ему было страшно даже приблизиться к какому-нибудь имперскому городу. Этот страх появился, несмотря на то, что его лицо всегда закрывал шлем, и никто из стражников не знал его в лицо. Кроме того не все лайдеры были рабами, поэтому начать жить мирной жизнью было нетрудной задачей. Агрон не мог представить себя возделывающим поле или кующим мечи. Он не умел ничего, кроме как убивать. Агрон находил себя в битве – это единственное место, где он чувствовал себя нужным и сильным.
Уже на подходе к Фоулдестракту были видны часовые, которые следили за округой на случай нападения войск империи. Несмотря на сокрушительное поражение, лайдеров всё ещё преследовали, чтобы уничтожить последние угли пламени восстания. Агрона не стал никто останавливать – его все знали в лицо наравне с погибшим лидером и ещё несколькими командующими. Тащить оленя было тяжело, но Агрон справился с этой задачей. Звериную тушу встретили радостными возгласами, как и её добытчика.
– А где мой брат? – спросил Агрон одного из бывших воинов.
– У Юго-западной дороги, – был дан ответ, прежде чем приступить к свежеванию туши.
Агрону пришлось пересечь всю деревню, чтобы найти своего брата-близнеца Дурона. Они были очень похожи друг на друга, но перепутать их было сложно. Они оба были достаточно высокого, для лайдера, роста, черноволосы, атлетического сложения. Основным отличием между братьями был шрам Дурона, находящийся под левой скулой. Кроме того, его волосы были немного длиннее и всегда зачёсаны назад.
Подойдя к одиноко смотрящему вдаль брату, Агрон какое-то время просто стоял рядом с ним. Порой им не требовались слова – они могли молча находиться рядом друг с другом и чувствовать поддержку один от другого. Их взаимопониманию завидовали почти все соратники – многие потеряли всех друзей на войне.
Дурона съедала какая-то тоска. Агрон видел это, но не стал ничего говорить – он чувствовал нечто похожее. Рука Дурона находилась на мече, прикреплённом к поясу. Агрону это было знакомо – прикосновение к рукоятке оружия ему тоже помогало успокоиться, почувствовать некую силу, исходящую от древка или эфеса.
– Я принёс оленя, – проговорил Агрон, нарушая молчание, длившееся несколько минут. – Его уже, наверное, освежевали – скоро жарить будут.
– Я не голоден, – даже голоса братьев были очень схожи, однако Дурон немного похрипывал. Сказывались несколько холодных ночей, которые повстанцы провели у подножия гор, скрываясь от врагов.
Дурон продолжал задумчиво смотреть вперёд. В его глазах не было видно ничего, кроме отчаяния. Агрон хотел бы как-то подбодрить брата, но был не в силах это сделать. Сокрушительное поражение невозможно забыть по первой прихоти. Оно наверняка ещё очень долгое время будет всплывать в памяти и погружать сердце в печаль. Эти воспоминания не приносили ничего, кроме ощущения безнадёжности. Стоящая на пороге весна должна была принести что-то новое, ведь именно весной зарождается новая жизнь. Но по злой шутке судьбы сейчас весна сулила лишь конец. Конец всего, что было, и того, что будет. Виднеющиеся вдалеке голые деревья и чёрные прогалины растаявшего снега будто говорили: ваш путь закончится здесь, в этой чёрной земле.
– Тебя что-то тревожит? – спросил Агрон, не в силах больше выносить накатившую горечь. Он редко напрямик спрашивал брата о его состоянии, но сейчас он был готов на всё, лишь бы прервать эту гнетущую тишину.
– Да, – не стал увиливать Дурон. – Что будет с нами дальше, брат?
Агрону было нечего на это сказать. Он и сам не раз задавался этим вопросом, но ответа никогда не находил. Эта война отняла слишком много жизней, слишком много сил. Даже сам Агрон принадлежал войне. Единственное, что он смог понять – вернуться к прежней жизни уже не получится.
Он даже не смел думать о чём-то подобном два года назад, когда Катрапс только-только поднял восстание рабов, уроженцев некогда великого государства – Крартела. Казалось, что это произошло годы, если не десятки лет назад. Агрон думал, что он скорее погибнет в бою, чем познает горечь поражения. Но судьба распорядилась иначе. После многочисленных мелких побед и нескольких крупных их восстание было подавлено. Катрапс погиб, большая часть его войска – тоже. Агрон был благодарен богам за то, что они оставили ему хотя бы брата. В остальном эти самые боги его очень сильно разочаровали – будь они действительно всемогущими, то не допустили бы такой страшной войны.
Герои отвернулись от них. Все до единого. Катрапс говорил, что целый народ не должен жить в рабстве, и Агрон верил ему. Многие лайдеры являлись рабами, которых не считали за людей. Простая вещь, животное, отребье. От одних только воспоминаний о рабской жизни у Агрона сжимались кулаки, Дурон чувствовал себя не лучше.
– Я не знаю, Дурон, – честно ответил Агрон. – Воевать мы больше не можем. У нас нет предводителя. Да и вообще…
– Я не про то, – прервал Дурон брата. – Куда нам идти? У нас нет ни дома, ни семьи. Мы всё те же рабы, только уже в бегах.
– Ты – моя семья, брат, – Агрон положил руку на плечо Дурона. – Мы больше не будем рабами. Обещаю тебе.
Дурон кивнул несколько раз. Они оба вновь посмотрели вдаль. Самое суровое время года подходило к концу – снег во многих местах начинал таять. Первой листвы ещё долгое время не будет, но Агрон был рад и такой весне. Холод ему уже надоел. Было бы здорово посмотреть на чистое небо в тёплую летнюю ночь, когда не нужно кутаться в плащ, чтобы согреться. Его брат был не такой. Дурон любил осень и дожди, которые льют не переставая. Последняя осень его разочаровала – она была короткой. Только-только листва успела опасть, как сразу же ударили морозы. Ранняя зима сулила не менее раннюю и тёплую весну. Погода была чудо, как хороша. Агрон жалел, что рядом с ними нет меха с вином, тогда этот вечер стал бы ещё лучше.
– Пойдём, поедим, – предложил Агрон, разворачиваясь. – А то ведь ничего нам не достанется.
Дурон последовал примеру брата, и они пошли по главной улице Фоулдестракта. Ни в одном окне света не было – все немногочисленные жители деревни уже спали глубоким сном. В воздухе запахло жареным мясом, и желудки братьев одновременно заурчали. Усмехнувшись, Агрон поторопил брата и сам ускорил шаг. В нём разыгрался зверский аппетит, и запах жарившегося оленя только сильнее раззадоривал его.
Присев у костра, братья застали бывших соратников за разговором о раненых. В общих чертах все они были в порядке, за исключением четырёх человек, которые умрут сегодня ночью. Как бы ни огорчила Агрона эта весть, он всё же облегчённо вздохнул. Он больше не хотел видеть, как умирают люди, с которыми он три года сражался вместе. Одно дело погибнуть в бою, другое – издохнуть в одной из этих лачуг.
Как только повстанцы закончили обсуждать раненых, оленина была готова, и все принялись отрезать себе по куску. Дальнейший разговор не задался. Агрону не хватало того времени, когда они собирались и веселились за одним столом вне зависимости от их положения. Тогда они ещё верили в победу, ещё были готовы сражаться. Но сейчас всё обстояло иначе. Уже не во что было верить, уже не за что биться. Кто-то мог крикнуть, что они сражаются за свободу, но в сражениях уже не было никакого толка. Катрапс освободил немало лайдеров, и всех освобождённых отправили в Крартел, но после поражения император сразу же остановил поток освобождённых людей.
– Агрон, – позвал его один из повстанцев. – Катрапс говорил что-нибудь, кроме того, что надо увести лайдеров из Стедмара?
– Нет, – ответил Агрон, откусывая большой кусок оленьего мяса.
– То есть, последней воли у него не было?
– Кроме того, что мы уже сделали – нет.
Лайдер встал со своего места и отряхнулся.
– Значит, из этой деревни мы уйдём, как чужие? – проговорил повстанец.
– И долго мы протянем, если разойдёмся? – послышался вопрос из толпы.
– А торчать в этой деревне лучше?
– Да куда нам…
– Тихо!!! – громыхнул голос Агрона. – Он прав, мы разойдёмся. Каждый из вас – свободный человек. И каждый вправе сам решать, куда ему идти. Мы с братом не будем возражать, если все вы пойдёте одной с нами дорогой.
Среди повстанцев пробежал одобрительный шумок. Агрон посмотрел на Дурона – тот утвердительно кивнул в ответ на взгляд. Похоже, что в скором времени определятся люди, которые пойдут с ними, а с кем придётся расстаться. Возможно, что прощаться придётся со всеми. Агрон не мог поверить, что всё вот так вот закончилось. Они начали этот путь как кучка сброда и завершают его точно так же.
Надо будет придумать, чем теперь заниматься. Перед лайдерами были открыты все дороги, ведь они были свободными людьми. Агрон в очередной раз порадовался тому, что его брат тоже остался в живых. Агрон подошёл к нему и указал головой в сторону. Дурон доел остатки своей части оленины и отправился вслед за ним. Агрон только хотел обсудить с ним, куда они отправятся в скором времени, как увидел поднятую руку часового. Никто из братьев не успел понять, что происходит, как часового насквозь проткнула стрела.
Агрон быстро переглянулся с братом, и они одновременно помчались назад. По пути Дурон обнажил свой меч, а его брат взял в руки лук, который так и не положил с самой охоты. Как только они достигли поворота, за которым скрывался их костёр, и слышался звон стали, Агрон наложил стрелу, и близнецы вышли из-за угла.
Перед ними предстала ужасная картина. Агрон от неожиданности встал, как вкопанный – так же поступил и Дурон. Они наблюдали битву между их людьми и всадниками на необычайно больших лошадях. Когда один из всадников отделился от общего сражения, Агрон осознал, что это был не человек на лошади. Перед ними стоял кентавр, вооружённый огромным молотом, который держал в одной руке. Торс человека плавно перетекал в конское туловище. Никакой одежды кентавр не носил, на его лице красовалась густая борода, волосы были длинными и спутанными. Сама человеческая часть полуконя была гораздо больше, чем тело обычного человека. Его рука была примерно в два раза толще руки Агрона и обладала недюжинной силой.
Заметив близнецов, полуконь галопом помчался в их направлении. Очухавшись от удивления, Агрон быстро натянул тетиву и выстрелил. Пустить стрелу прицельно у него не получилось – она вонзилась кентавру в плечо. Полуконь продолжал скакать к ним, словно не чувствовал сталь, вонзившуюся в его тело. Агрон понял, что не успеет достать вторую стрелу, и отпрыгнул в сторону. Дурон проделал то же самое. Ему едва удалось увернуться от несущегося ему навстречу молота. Агрон хотел воспользоваться секундной заминкой и достать новую стрелу, но вновь не успел. Кентавр непрерывным движением отмахнулся своим оружием в его направлении, и Агрону вновь пришлось отпрыгнуть. Потеряв равновесие, он упал на спину и, судя по негромкому деревянному треску, сломал значительную часть оперений своих стрел.
Кентавр встал на дыбы, чтобы покончить с одним из близнецов, но внезапно из его уст раздался грозный рык. Дурон уже вскочил на ноги и полоснул мечом по нижней части крупа лошадиной половины врага. Он хотел подсечь ноги кентавру, но немного промахнулся из-за внезапного подымания на дыбы. Кентавр опустился на все ноги и попытался лягнуть Дурона, но тот стоял чуть в стороне, поэтому удар пришёлся вскользь, однако его всё равно отшвырнуло назад с немалой силой.
