Мне казалось, он первым делом зайдет и похвастает своей суперсилой, покажет, что значит разозлить его. Но нет.
Впрочем, я была рада, что Влад не посещает меня в больнице. Даже не знаю, как смотрела бы ему в глаза – слабая, поверженная, униженная его предательством. И навсегда связанная с ним.
Теперь уже не только проклятием.
Ребенок... Единственная вещь, которой я радовалась. Ради этого хотелось жить. Странно, в прошлый раз у меня не было таких эмоций. Повзрослела? Или...
Нет-нет, нельзя так думать! Не вспоминать Уну и ее безразличное лицо. Я не такая, и буду любить эту девочку независимо от того, что ее отец.
А вот эта тема точно нежелательна. Даже для мыслей.
Но забыть все равно не дали. Сестра постоянно напоминала о Владе – каждый раз, когда приходила.
– Это ужасно, – однажды сказала она и посмотрела с жалостью. Сразу же захотелось стукнуть ее по голове. Я безумно любила Риту, но когда так смотрят, возникает желание удавиться. – То, что Влад сделал...
– Но его, конечно же, не будут судить, потому что отныне он сильнее, чем все вы вместе взятые, – с сарказмом сказала я и отвернулась к окну. В такие моменты злость от бессилия буквально душила, и на глазах выступали слезы обиды.
Я немного оправилась и даже пару раз вставала с кровати, за что получала нагоняй от Кирилла. Беречь себя и малышку – таков был наказ. Но лежать быстро надоело, особенно когда в голове сотня планов. Ведь мой Глеб где-то там, один... А я лежу тут, как бревно, и не могу даже поговорить с ним. Телефон выключен, а где друг, что с ним, я не знала.
– Нет, что ты! – всплеснула руками Рита. – Я понятия не имею, где Влад. После того он не появлялся в доме. А судить его все равно бы не смогли.
– Наверное, порабощает мир! С него станется, – я горько улыбнулась. – Конечно, не смогли бы. Макаров всегда прогибался.
Я думала, Рита разозлится, но она лишь покачала головой и взяла мою руку.
– Не поэтому. Просто ваша история... Закон всегда имеет лазейку.
– В смысле? – насторожилась я.
– Как ты знаешь, хищный не может причинить физический вред члену своего племени. – Сестра произнесла это так, будто цитировала определение из учебника. – Но в данном случае Первозданные оставили вам шанс... – Она запнулась.
– Шанс?
– Разрушить проклятие.
Ну, конечно! Пока один не убьет другого. Как удобно – Владу даже перед судом отвечать не придется. Даже если бы кто-то выступил с обвинениями.
Стало противно. Я оказалась всего лишь средством для достижения цели. План наверняка прорабатывался тщательно. Влад даже жизнь мне сохранил. Как благородно! Так бы взяла и поблагодарила пару раз чем-то тяжелым по голове.
Как ни странно, поправилась я быстро. После известия о беременности, во мне проснулась огромная тяга к жизни. Я даже готова была питаться, если станет хуже, лишь бы сохранить жизнь дочери. Постоянно ждала, когда проснусь истощенной, но с каждым днем мне было все лучше.
Через две недели вернулась домой. Переступила через порог, и дернулась от отвращения.
Его дом... Это как плевок в душу, но что делать? Работы я лишилась. Вика непременно приютит, но содержать нас двоих, а тем более троих, точно не сможет. А работу мне в положении не найти.
Рита постоянно хлопотала, бегала вокруг, как наседка. Я привыкла не обращать внимания. Нужно набраться сил и найти Глеба. Месяц прошел, а я даже не знаю, где он, что чувствует. Впрочем, я могла представить.
Глеб Измайлов переступил через собственную гордость в день присяги. Преклонил колено перед тем, кого ненавидел, чтобы только быть частью атли. И вот лишился всего. Из-за меня.
По ночам я подолгу сидела за компьютером Филиппа. Читала переведенные летописи, начиная с момента образования атли и заканчивая сегодняшним днем. Хотела найти что-то – зацепку, мелочь, которая даст надежду на возвращение Глеба и, наконец, нашла.
Постепенно жизнь в особняке входила в привычное русло. Я заставляла себя улыбаться и держать хорошую мину при плохой игре. Глеб гордился бы мной, жаль, его не было рядом.
Лара подозрительно косилась при каждой встрече. Возможно, не могла понять, как я избежала смерти. А может, просто расстроилась, что я вообще выжила. Если честно, мне было все равно.
Наконец, даже Рите надоело нянчиться со мной. Похоже, в их с Филиппом отношениях не все было гладко, и она в основном занималась тем, что наводила порядок в доме. Так она отвлекалась от проблем, забывала о них. Глупая. От проблем нельзя спрятаться. Я пыталась – не вышло.
Я помню день, когда сняли бинты. Как не смогла сдержать слез при виде уродливых лиловых шрамов на запястьях. Вечное напоминание – теперь оно навсегда со мной. Но самые глубокие шрамы – внутри. Хорошо, что их не видят окружающие.
Найти Глеба оказалось проще, чем я думала. Одна девушка из тусовки на гаражах дала адрес.
– Достоевского, дом тринадцать, квартира пятьдесят три.
Добралась я быстро, минут за двадцать. Остановилась у подъезда перевести дух. Сердце стучало, как сумасшедшее, в голове образовался кавардак из мыслей. Что я скажу ему? Все банально и ситуацию не спасет.
Поднималась не на лифте, чтобы собраться с духом, и к третьему этажу заметно устала. Мучивший последние две недели токсикоз усилился, тошнота стала почти невыносимой, и я положила в рот мятную конфету. Помогало мало, но хотя бы отвлекало немного.
Заветная дверь, обитая черным дерматином, косилась недоверчиво и враждебно. Звонок расположили так высоко, что с моим ростом я еле до него дотянулась. С первой попытки дверь никто не открыл, и я повторила еще раз, затем еще. «Окажись дома, только окажись дома», – шептала, как заклинание, боясь, что слова так останутся невысказанными, а тревоги не найдут выхода.
– Никого нет! – послышался, наконец, голос из-за двери. Злой. Несчастный. Даже не видя Глеба, я могла сказать, насколько он подавлен.
– Глеб, это я, – произнесла я и прислонилась лбом к разделяющему нас дверному полотну. Выставила ладони, словно могла таким образом разрушить границу, проникнуть в квартиру и дотронуться до него – такого близкого и далекого одновременно. – Пожалуйста, открой...
Ответом мне была тишина. Обреченная. Устрашающая.
А потом замок щелкнул, и я увидела его.
Трехдневная щетина покрывала обычно гладко выбритое лицо, брюки были смяты, волосы взъерошены, но больше всего поражали глаза. Мутные, пустые и безжизненные.
– Глеб...
– Что ты здесь делаешь? – безразлично спросил он. – Тебе нельзя здесь находиться.
– Плевать я хотела на всякие там «нельзя»! – сказала я и решительно протиснулась мимо него в помещение.
Такого беспорядка я в жизни еще не видела. Квартира завалена мусором: пачки от чипсов, бумажки, пивные бутылки. Бутылки с чем-то покрепче. Из мебели в комнате – только диван, а на нем – гора пакетов и грязные тарелки.
– Глеб, – выдохнула я. – Зачем ты это делаешь?!
Он так долго боролся с собой и сдался. Впрочем, я его понимала: если бы не беременность, сама не знаю, что было бы со мной сейчас.
– Это не самая страшная из бед, – пожав плечами, сказал Глеб, но бутылки все же собрал в пакет. Туда же отправились одноразовые тарелки с присохшим кетчупом и остальной мусор с дивана. – Учитывая обстоятельства...
– Какие к чертям обстоятельства?! – вспылила я. – Я жива и здорова. Ты спас мне жизнь, и заливаешь это алкоголем?
– Я больше не атли, Полина. Тебе нельзя быть здесь. Лучше уходи, пока никто из племени не пронюхал, где ты провела время.
– Плевать! Ты, в самом деле, думаешь, я оставлю тебя?
Он думал. Решил, что я брошу его, потому что действуют дурацкие законы хищных.
Медленно, словно это причиняло невероятную боль, Глеб опустился на низенький диванчик. Спрятал голову между коленями и накрыл руками. Готова была поспорить, что он плачет.
Подошла к нему и села рядом, затем погладила по голове. Но когда он поднял на меня глаза, они были сухими.
– Я все исправлю, слышишь! – пообещала я.
– Ни я, ни мои дети, ни их дети никогда не станем атли, – сказал он тихо. – Никогда...
– Потомки великого Арендрейта – братья Ирмен и Джан тоже отреклись во времена великой войны с охотниками. Но Ирмен вернулся в племя – Первозданные восстановили его связи с родными.
– Первозданных никто никогда не видел, Полина.
– Ошибаешься. Андрей видел.
– Зачем охотнику помогать тебе? – с сарказмом спросил Глеб, сбросил мою руку и встал. Я буквально видела, как прогнулся под непосильной ношей воин атли. Он все еще был для меня атли, чтобы там ни случилось.
– Обещаю... – начала я, но он перебил. Резко приблизился, присел на корточки и обхватил мое лицо ладонями.
– Не смей ничего делать, слышишь! Если кто-то из племени узнает, что мы виделись, тебя будут судить. Таков закон.
– Я найду Первозданных, – упрямо сказала я.
Глеб закрыл глаза. Когда открыл их, я снова увидела своего лучшего друга. Он постучал кулаком мне по лбу и пробурчал:
– Ты чуть не умерла, а мозгов не прибавилось.
– К сожалению, это не прибавляет мозгов.
Глеб снова присел на диван и взял мою руку. Впервые с того злосчастного дня мне было хорошо. Жизнь налаживалась – нельзя просто оборвать все из-за несчастной любви. У меня была семья, друг и кое-что во мне. Вернее, кое-кто, и он очень хотел родиться.
– Он все спланировал заранее, – хмуро сказал Глеб.
– Что?
– Влад. Он позвонил мне. Сказал: приезжай и смотри, но совсем не для этого меня звал.
– А для чего? – стараясь выглядеть равнодушной, спросила я. Резко стало душно. Кислорода решительно не хватало, и я ослабила узел шерстяного шарфа.
– Он знал, что я отрекусь. Ведь только так я мог войти, забрать тебя. Даже бинты были...
– Хватит! – выдохнула я.
– Ты не живешь у атли?
– С чего ты взял?
– Думал, не сможешь... – Глеб замялся. – Видеть его.
– Влад исчез, – спокойно сказала я. – С того дня его никто не видел. Надеюсь, он больше не появится никогда.
– Очень в этом сомневаюсь.
Мы немного посидели молча, держась за руки, как раньше. Хотелось остаться у него, но я понимала, что сделаю только хуже. Но не поделиться новостью я не смогла.
– Я беременна.
– Чего? – Глеб аж подпрыгнул на месте. Уставился на меня, как на восьмое чудо света.
– У меня будет ребенок, – произнесла я громче. – Девочка.
– Ты понимаешь, что он вернется за ней? Заберет ее у тебя.
Это было, как будто меня ударили по голове. Думать, что в прошлом произошло нечто ужасное – одно, но бояться будущего – совсем другое. Влад и правда мог вернуться и забрать дочь, для этого у него было все: деньги, связи, а главное – сила. А еще злость на меня и Глеба. Об этой злости я буду помнить вечно, ведь она оставила метки на моем теле.
Успокаивало одно: малышка будет атли, а уходить из племени я не собиралась. Не дождется!
– Скажи ему, что ребенок от меня, - предложил Глеб. – Влад уже знает, что у нас был секс, и поверит в эту ложь.
Это прозвучало так безэмоционально, что я даже усомнилась, что говорю с Глебом. Но потом поняла: даже сейчас, находясь в безвыходной ситуации, он пытается защитить меня.
– Спасибо, – сказала я и сжала его руку, – но я не буду этого делать.
Он вздохнул.
– Тебе пора возвращаться, – сказал тихо. – И не вздумай говорить, что виделась со мной. Не приходи больше, я не хочу тебя видеть.
Я кивнула и, поддавшись порыву, обняла его.
– Люблю тебя, Глеб Измайлов. Просто, чтоб ты знал.
Вернувшись домой, я первым делом бросилась обыскивать тумбочку. Обнаружила, что у меня гора ненужной косметики, бижутерии и куча бесполезных визиток. Отправив все это в мусорное ведро, нашла, наконец, то, что искала – сложенный вчетверо листок из блокнота с заветным номером телефона.
Вот уж не думала, что когда-нибудь позвоню охотнику. Впрочем, слово «никогда» пора было давно вычеркнуть из лексикона. Совершенно бесполезное и неинформативное слово.
Длинные гудки сменились на лаконичное «Слушаю».
– Андрей, привет. Это Полина, – сказала я и замолчала.
Тишина в трубке несколько секунд казалась убийственной.
Вдруг он не помнит меня? Вдруг с нашей последней встречи изменил свое мнение?
Но Андрей просто спросил:
– Полина? Пророчица атли?
– Да, это я.
– Что-то случилось?
Конечно, он понимал, что я звоню не просто так, узнать, как дела. Это было бы верхом наглости, учитывая то, кем был Андрей.
– Не телефонный разговор. Мы можем встретиться? Я помню, где ты живешь.
– Я в командировке. Перезвоню, как только буду в Липецке, идет?
Не знала, что у охотников бывают командировки. Впрочем, у Андрея наверняка была какая-то работа, ведь за уничтожение хищных не платят денег.
– Идет, – согласилась я.
Представила, как охотник приходит ко мне в гости, и атли прячутся по комнатам, закрываясь на все засовы. Странно, но эта дерзкая мысль принесла удовлетворение. Я поймала себя на том, что улыбаюсь.
Что ж, один шаг сделан. Приятно было думать, что я не стою на месте. Нужно было хотя бы изображать деятельность, чтобы избегать мыслей об остальных проблемах. Хотя я понимала: рано или поздно придется подумать и о них.
Я беременна. И Глеб прав: Влад вернется. Что я буду делать тогда? Это же и его ребенок тоже, вряд ли он даст об этом забыть. Какая странная, мистическая, темная ниточка соединяет нас. Замешанное на крови и смерти влечение. Разве нормальная обстановка для маленького невинного существа?
Лежа ночью в кровати, глядя в окно на невероятно ясное для января небо, усыпанное звездами, я думала, что ничего в жизни так не хотела, как рождения этой малышки. Так хотела, что готова была встретиться с собственными страхами, посмотреть им в лицо и сказать: я больше не боюсь.
Странно, что именно в такие моменты болезненно ныли шрамы на запястьях, не давая забыть о том, насколько я слаба.
Андрей позвонил через две недели. На радостях я даже подпрыгнула на месте и выронила телефон. Дурацкая привычка – ронять телефоны. Когда-нибудь он разобьется точно.
– Андрей! – радостно выкрикнула в трубку, чем, несомненно, удивила охотника.
– Ты первая хищная, кто так бурно реагирует на меня. И позитивно.
Я буквально представила его улыбающимся за чашкой чая в милой кухоньке с занавесочками. Ну какой тут может быть негатив?
– Действительно рада тебя слышать.
– Тогда приезжай. Я как раз приготовил плов, заодно и покормлю.
Странные у нас выходили отношения. Пообщались так, будто знали друг друга вечность, а на самом деле враги. И веяло от Андрея чем-то чистым, добрым, несмотря на то, что он убивал хищных.
Хотя некоторые из нас очень даже заслуживают смерти.
Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Если единственный мужчина, который мне нравился, оказался чудовищем, не значит, что остальные такие же. Да и вообще они мне не нужны! Для счастливой жизни у меня есть атли и дочь. А еще Глеб, которого непременно нужно выручать.
Трясущимися руками я положила телефон обратно на тумбочку. Не могла привести в порядок мысли. Как начать разговор? Как преподнести Андрею суть проблемы? Как добиться согласия помочь? Я не настолько хорошо знала охотника, чтобы найти ниточки, за которые можно дернуть, да и не умела никогда дергать за ниточки.
Нужно взять себя в руки! Просто скажу, как есть, и позволю решать ему.
Я взглянула в зеркало – жалкое зрелище. Не помню, когда в последний раз наносила макияж, а голову мыла неделю назад.
Впрочем, я была рада, что Влад не посещает меня в больнице. Даже не знаю, как смотрела бы ему в глаза – слабая, поверженная, униженная его предательством. И навсегда связанная с ним.
Теперь уже не только проклятием.
Ребенок... Единственная вещь, которой я радовалась. Ради этого хотелось жить. Странно, в прошлый раз у меня не было таких эмоций. Повзрослела? Или...
Нет-нет, нельзя так думать! Не вспоминать Уну и ее безразличное лицо. Я не такая, и буду любить эту девочку независимо от того, что ее отец.
А вот эта тема точно нежелательна. Даже для мыслей.
Но забыть все равно не дали. Сестра постоянно напоминала о Владе – каждый раз, когда приходила.
– Это ужасно, – однажды сказала она и посмотрела с жалостью. Сразу же захотелось стукнуть ее по голове. Я безумно любила Риту, но когда так смотрят, возникает желание удавиться. – То, что Влад сделал...
– Но его, конечно же, не будут судить, потому что отныне он сильнее, чем все вы вместе взятые, – с сарказмом сказала я и отвернулась к окну. В такие моменты злость от бессилия буквально душила, и на глазах выступали слезы обиды.
Я немного оправилась и даже пару раз вставала с кровати, за что получала нагоняй от Кирилла. Беречь себя и малышку – таков был наказ. Но лежать быстро надоело, особенно когда в голове сотня планов. Ведь мой Глеб где-то там, один... А я лежу тут, как бревно, и не могу даже поговорить с ним. Телефон выключен, а где друг, что с ним, я не знала.
– Нет, что ты! – всплеснула руками Рита. – Я понятия не имею, где Влад. После того он не появлялся в доме. А судить его все равно бы не смогли.
– Наверное, порабощает мир! С него станется, – я горько улыбнулась. – Конечно, не смогли бы. Макаров всегда прогибался.
Я думала, Рита разозлится, но она лишь покачала головой и взяла мою руку.
– Не поэтому. Просто ваша история... Закон всегда имеет лазейку.
– В смысле? – насторожилась я.
– Как ты знаешь, хищный не может причинить физический вред члену своего племени. – Сестра произнесла это так, будто цитировала определение из учебника. – Но в данном случае Первозданные оставили вам шанс... – Она запнулась.
– Шанс?
– Разрушить проклятие.
Ну, конечно! Пока один не убьет другого. Как удобно – Владу даже перед судом отвечать не придется. Даже если бы кто-то выступил с обвинениями.
Стало противно. Я оказалась всего лишь средством для достижения цели. План наверняка прорабатывался тщательно. Влад даже жизнь мне сохранил. Как благородно! Так бы взяла и поблагодарила пару раз чем-то тяжелым по голове.
Как ни странно, поправилась я быстро. После известия о беременности, во мне проснулась огромная тяга к жизни. Я даже готова была питаться, если станет хуже, лишь бы сохранить жизнь дочери. Постоянно ждала, когда проснусь истощенной, но с каждым днем мне было все лучше.
Через две недели вернулась домой. Переступила через порог, и дернулась от отвращения.
Его дом... Это как плевок в душу, но что делать? Работы я лишилась. Вика непременно приютит, но содержать нас двоих, а тем более троих, точно не сможет. А работу мне в положении не найти.
Рита постоянно хлопотала, бегала вокруг, как наседка. Я привыкла не обращать внимания. Нужно набраться сил и найти Глеба. Месяц прошел, а я даже не знаю, где он, что чувствует. Впрочем, я могла представить.
Глеб Измайлов переступил через собственную гордость в день присяги. Преклонил колено перед тем, кого ненавидел, чтобы только быть частью атли. И вот лишился всего. Из-за меня.
По ночам я подолгу сидела за компьютером Филиппа. Читала переведенные летописи, начиная с момента образования атли и заканчивая сегодняшним днем. Хотела найти что-то – зацепку, мелочь, которая даст надежду на возвращение Глеба и, наконец, нашла.
Постепенно жизнь в особняке входила в привычное русло. Я заставляла себя улыбаться и держать хорошую мину при плохой игре. Глеб гордился бы мной, жаль, его не было рядом.
Лара подозрительно косилась при каждой встрече. Возможно, не могла понять, как я избежала смерти. А может, просто расстроилась, что я вообще выжила. Если честно, мне было все равно.
Наконец, даже Рите надоело нянчиться со мной. Похоже, в их с Филиппом отношениях не все было гладко, и она в основном занималась тем, что наводила порядок в доме. Так она отвлекалась от проблем, забывала о них. Глупая. От проблем нельзя спрятаться. Я пыталась – не вышло.
Я помню день, когда сняли бинты. Как не смогла сдержать слез при виде уродливых лиловых шрамов на запястьях. Вечное напоминание – теперь оно навсегда со мной. Но самые глубокие шрамы – внутри. Хорошо, что их не видят окружающие.
Найти Глеба оказалось проще, чем я думала. Одна девушка из тусовки на гаражах дала адрес.
– Достоевского, дом тринадцать, квартира пятьдесят три.
Добралась я быстро, минут за двадцать. Остановилась у подъезда перевести дух. Сердце стучало, как сумасшедшее, в голове образовался кавардак из мыслей. Что я скажу ему? Все банально и ситуацию не спасет.
Поднималась не на лифте, чтобы собраться с духом, и к третьему этажу заметно устала. Мучивший последние две недели токсикоз усилился, тошнота стала почти невыносимой, и я положила в рот мятную конфету. Помогало мало, но хотя бы отвлекало немного.
Заветная дверь, обитая черным дерматином, косилась недоверчиво и враждебно. Звонок расположили так высоко, что с моим ростом я еле до него дотянулась. С первой попытки дверь никто не открыл, и я повторила еще раз, затем еще. «Окажись дома, только окажись дома», – шептала, как заклинание, боясь, что слова так останутся невысказанными, а тревоги не найдут выхода.
– Никого нет! – послышался, наконец, голос из-за двери. Злой. Несчастный. Даже не видя Глеба, я могла сказать, насколько он подавлен.
– Глеб, это я, – произнесла я и прислонилась лбом к разделяющему нас дверному полотну. Выставила ладони, словно могла таким образом разрушить границу, проникнуть в квартиру и дотронуться до него – такого близкого и далекого одновременно. – Пожалуйста, открой...
Ответом мне была тишина. Обреченная. Устрашающая.
А потом замок щелкнул, и я увидела его.
Трехдневная щетина покрывала обычно гладко выбритое лицо, брюки были смяты, волосы взъерошены, но больше всего поражали глаза. Мутные, пустые и безжизненные.
– Глеб...
– Что ты здесь делаешь? – безразлично спросил он. – Тебе нельзя здесь находиться.
– Плевать я хотела на всякие там «нельзя»! – сказала я и решительно протиснулась мимо него в помещение.
Такого беспорядка я в жизни еще не видела. Квартира завалена мусором: пачки от чипсов, бумажки, пивные бутылки. Бутылки с чем-то покрепче. Из мебели в комнате – только диван, а на нем – гора пакетов и грязные тарелки.
– Глеб, – выдохнула я. – Зачем ты это делаешь?!
Он так долго боролся с собой и сдался. Впрочем, я его понимала: если бы не беременность, сама не знаю, что было бы со мной сейчас.
– Это не самая страшная из бед, – пожав плечами, сказал Глеб, но бутылки все же собрал в пакет. Туда же отправились одноразовые тарелки с присохшим кетчупом и остальной мусор с дивана. – Учитывая обстоятельства...
– Какие к чертям обстоятельства?! – вспылила я. – Я жива и здорова. Ты спас мне жизнь, и заливаешь это алкоголем?
– Я больше не атли, Полина. Тебе нельзя быть здесь. Лучше уходи, пока никто из племени не пронюхал, где ты провела время.
– Плевать! Ты, в самом деле, думаешь, я оставлю тебя?
Он думал. Решил, что я брошу его, потому что действуют дурацкие законы хищных.
Медленно, словно это причиняло невероятную боль, Глеб опустился на низенький диванчик. Спрятал голову между коленями и накрыл руками. Готова была поспорить, что он плачет.
Подошла к нему и села рядом, затем погладила по голове. Но когда он поднял на меня глаза, они были сухими.
– Я все исправлю, слышишь! – пообещала я.
– Ни я, ни мои дети, ни их дети никогда не станем атли, – сказал он тихо. – Никогда...
– Потомки великого Арендрейта – братья Ирмен и Джан тоже отреклись во времена великой войны с охотниками. Но Ирмен вернулся в племя – Первозданные восстановили его связи с родными.
– Первозданных никто никогда не видел, Полина.
– Ошибаешься. Андрей видел.
– Зачем охотнику помогать тебе? – с сарказмом спросил Глеб, сбросил мою руку и встал. Я буквально видела, как прогнулся под непосильной ношей воин атли. Он все еще был для меня атли, чтобы там ни случилось.
– Обещаю... – начала я, но он перебил. Резко приблизился, присел на корточки и обхватил мое лицо ладонями.
– Не смей ничего делать, слышишь! Если кто-то из племени узнает, что мы виделись, тебя будут судить. Таков закон.
– Я найду Первозданных, – упрямо сказала я.
Глеб закрыл глаза. Когда открыл их, я снова увидела своего лучшего друга. Он постучал кулаком мне по лбу и пробурчал:
– Ты чуть не умерла, а мозгов не прибавилось.
– К сожалению, это не прибавляет мозгов.
Глеб снова присел на диван и взял мою руку. Впервые с того злосчастного дня мне было хорошо. Жизнь налаживалась – нельзя просто оборвать все из-за несчастной любви. У меня была семья, друг и кое-что во мне. Вернее, кое-кто, и он очень хотел родиться.
– Он все спланировал заранее, – хмуро сказал Глеб.
– Что?
– Влад. Он позвонил мне. Сказал: приезжай и смотри, но совсем не для этого меня звал.
– А для чего? – стараясь выглядеть равнодушной, спросила я. Резко стало душно. Кислорода решительно не хватало, и я ослабила узел шерстяного шарфа.
– Он знал, что я отрекусь. Ведь только так я мог войти, забрать тебя. Даже бинты были...
– Хватит! – выдохнула я.
– Ты не живешь у атли?
– С чего ты взял?
– Думал, не сможешь... – Глеб замялся. – Видеть его.
– Влад исчез, – спокойно сказала я. – С того дня его никто не видел. Надеюсь, он больше не появится никогда.
– Очень в этом сомневаюсь.
Мы немного посидели молча, держась за руки, как раньше. Хотелось остаться у него, но я понимала, что сделаю только хуже. Но не поделиться новостью я не смогла.
– Я беременна.
– Чего? – Глеб аж подпрыгнул на месте. Уставился на меня, как на восьмое чудо света.
– У меня будет ребенок, – произнесла я громче. – Девочка.
– Ты понимаешь, что он вернется за ней? Заберет ее у тебя.
Это было, как будто меня ударили по голове. Думать, что в прошлом произошло нечто ужасное – одно, но бояться будущего – совсем другое. Влад и правда мог вернуться и забрать дочь, для этого у него было все: деньги, связи, а главное – сила. А еще злость на меня и Глеба. Об этой злости я буду помнить вечно, ведь она оставила метки на моем теле.
Успокаивало одно: малышка будет атли, а уходить из племени я не собиралась. Не дождется!
– Скажи ему, что ребенок от меня, - предложил Глеб. – Влад уже знает, что у нас был секс, и поверит в эту ложь.
Это прозвучало так безэмоционально, что я даже усомнилась, что говорю с Глебом. Но потом поняла: даже сейчас, находясь в безвыходной ситуации, он пытается защитить меня.
– Спасибо, – сказала я и сжала его руку, – но я не буду этого делать.
Он вздохнул.
– Тебе пора возвращаться, – сказал тихо. – И не вздумай говорить, что виделась со мной. Не приходи больше, я не хочу тебя видеть.
Я кивнула и, поддавшись порыву, обняла его.
– Люблю тебя, Глеб Измайлов. Просто, чтоб ты знал.
Вернувшись домой, я первым делом бросилась обыскивать тумбочку. Обнаружила, что у меня гора ненужной косметики, бижутерии и куча бесполезных визиток. Отправив все это в мусорное ведро, нашла, наконец, то, что искала – сложенный вчетверо листок из блокнота с заветным номером телефона.
Вот уж не думала, что когда-нибудь позвоню охотнику. Впрочем, слово «никогда» пора было давно вычеркнуть из лексикона. Совершенно бесполезное и неинформативное слово.
Длинные гудки сменились на лаконичное «Слушаю».
– Андрей, привет. Это Полина, – сказала я и замолчала.
Тишина в трубке несколько секунд казалась убийственной.
Вдруг он не помнит меня? Вдруг с нашей последней встречи изменил свое мнение?
Но Андрей просто спросил:
– Полина? Пророчица атли?
– Да, это я.
– Что-то случилось?
Конечно, он понимал, что я звоню не просто так, узнать, как дела. Это было бы верхом наглости, учитывая то, кем был Андрей.
– Не телефонный разговор. Мы можем встретиться? Я помню, где ты живешь.
– Я в командировке. Перезвоню, как только буду в Липецке, идет?
Не знала, что у охотников бывают командировки. Впрочем, у Андрея наверняка была какая-то работа, ведь за уничтожение хищных не платят денег.
– Идет, – согласилась я.
Представила, как охотник приходит ко мне в гости, и атли прячутся по комнатам, закрываясь на все засовы. Странно, но эта дерзкая мысль принесла удовлетворение. Я поймала себя на том, что улыбаюсь.
Что ж, один шаг сделан. Приятно было думать, что я не стою на месте. Нужно было хотя бы изображать деятельность, чтобы избегать мыслей об остальных проблемах. Хотя я понимала: рано или поздно придется подумать и о них.
Я беременна. И Глеб прав: Влад вернется. Что я буду делать тогда? Это же и его ребенок тоже, вряд ли он даст об этом забыть. Какая странная, мистическая, темная ниточка соединяет нас. Замешанное на крови и смерти влечение. Разве нормальная обстановка для маленького невинного существа?
Лежа ночью в кровати, глядя в окно на невероятно ясное для января небо, усыпанное звездами, я думала, что ничего в жизни так не хотела, как рождения этой малышки. Так хотела, что готова была встретиться с собственными страхами, посмотреть им в лицо и сказать: я больше не боюсь.
Странно, что именно в такие моменты болезненно ныли шрамы на запястьях, не давая забыть о том, насколько я слаба.
Глава 31. Ты – мой враг
Андрей позвонил через две недели. На радостях я даже подпрыгнула на месте и выронила телефон. Дурацкая привычка – ронять телефоны. Когда-нибудь он разобьется точно.
– Андрей! – радостно выкрикнула в трубку, чем, несомненно, удивила охотника.
– Ты первая хищная, кто так бурно реагирует на меня. И позитивно.
Я буквально представила его улыбающимся за чашкой чая в милой кухоньке с занавесочками. Ну какой тут может быть негатив?
– Действительно рада тебя слышать.
– Тогда приезжай. Я как раз приготовил плов, заодно и покормлю.
Странные у нас выходили отношения. Пообщались так, будто знали друг друга вечность, а на самом деле враги. И веяло от Андрея чем-то чистым, добрым, несмотря на то, что он убивал хищных.
Хотя некоторые из нас очень даже заслуживают смерти.
Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Если единственный мужчина, который мне нравился, оказался чудовищем, не значит, что остальные такие же. Да и вообще они мне не нужны! Для счастливой жизни у меня есть атли и дочь. А еще Глеб, которого непременно нужно выручать.
Трясущимися руками я положила телефон обратно на тумбочку. Не могла привести в порядок мысли. Как начать разговор? Как преподнести Андрею суть проблемы? Как добиться согласия помочь? Я не настолько хорошо знала охотника, чтобы найти ниточки, за которые можно дернуть, да и не умела никогда дергать за ниточки.
Нужно взять себя в руки! Просто скажу, как есть, и позволю решать ему.
Я взглянула в зеркало – жалкое зрелище. Не помню, когда в последний раз наносила макияж, а голову мыла неделю назад.
