– Полина, пожалуйста, не горячись, подумай...
– Охотник, – сказала я резко, отодвинула ее и осторожно взяла дочь на руки. – На улице. Перед домом. Древний.
Сестра закрыла рот ладонью и моментально побледнела. Схватила памперсы, бутылочки, побросала в сумку. Глеб распахнул дверь, кивнул:
– Готовы?
– Мне страшно, – прижимая руки к груди, прошептала Рита.
– Знаю, – сказала я совершенно искренне. – Мне тоже.
Гостиная была пуста – вымершая пустыня, место страха. Даже в доме нет спасения, если пришел древний. Я знала это. Каждый знал.
Когда приходит беда, все остальное отступает на второй план – недомолвки, обиды, невысказанные слова. Даже сегодняшний разговор с Владом больше не казался таким важным. Все, что было дорого, находилось у меня в руках, и я не знала, смогу ли уберечь дочь, если охотник проникнет за эти двери.
Но помимо страха за ребенка, внутри поднялось, взбунтовалось, восстало иное чувство – страх за тех, с кем была соединена навеки. И впервые с того дня, когда в ночном лесу клялась глубинным кеном, я ощутила единство. Принадлежность. Любовь к ним – людям, с которыми по сути меня ничего не связывало. Но я знала: на самом деле мы – одно целое. И часть меня понимала, что сегодня от этого целого останется лишь часть.
Дар раскрылся цветком, показывая мне – не видения – будущность. Темную пелену страха и отчаяния.
Нет-нет, я – пророчица, и могу все изменить!
Жила завибрировала, сознание заволокло туманом. Ладони приятно заныли, чувствуя приток кена. Кира тут же проснулась и заплакала. Сразу вспомнились слова Влада: «Ты не можешь это контролировать», и я испугалась – впервые действительно испугалась, что смогу навредить ей. Собственной дочери.
– Где Оля и Лина? – спросила я, стараясь успокоиться и взять себя в руки.
– И Филипп, – Голос Риты дрогнул. – Нужно найти Филиппа!
Мы с Глебом переглянулись, а затем он взял Риту за руку и уверенно сказал:
– Я найду их. Идите в кабинет. Быстро!
Мы побежали. Мыслей не было, предположений тоже. Только решимость.
Спрятаться. Переждать. Спасти дочь.
Дверь кабинета захлопнулась, и Лара начала водить перед ней руками.
Разве может обычная, пусть даже сильная защитница, уберечь нас от древнего? Нет. А все, кто остался там, за этой дверью, скорее всего мертвы. Впрочем, у Глеба был пистолет, а это давало ему шанс.
Я не могу его лишиться. Не сейчас. Не после всего, через что мы прошли. Дверь открылась, и я вздохнула с облегчением – вошел Глеб, а сразу за ним – жмущаяся от страха Лина.
– Оля? – деловито поинтересовалась Лара.
Друг покачал головой.
– Охотник уже в доме.
От этих слов внутри похолодело и тут же покрылось инеем. Чувства словно отключились, а в районе пупка натянулась пружина. Я ощущала нестерпимый зуд, томление, которое сдерживала с трудом. Опасалась думать об этом, но мысли, словно дым, просачивались сквозь щели сознания.
Мой кен пробуждался.
Ладони горели огнем, и я, уложив Киру на диван, подошла к окну, пряча руки, словно кто-то мог увидеть, понять. Лара подозрительно зыркнула, и тут же отвернулась – продолжила ставить защиту.
– Ты как? – Рука Глеба легла на плечо, и я глубоко вздохнула.
– Боюсь начинать соображать.
– И не нужно.
– Все, кто не здесь... мертвы? – спросила я, и повеяло могильным холодом, словно духи убитых охотником атли прорвались внутрь.
– Нет! – выкрикнула Рита резко, словно только что пробудилась от шока. – Нет! Филипп там и Влад. Они живы, живы...
Лара метнулась к ней, усадила на диван рядом с Кирой, которая на удивление притихла и смотрела на нас огромными карими глазенками. Защитница буквально вжала Риту в диван, схватив длинными цепкими пальцами, словно та могла встать и сбежать из кабинета спасать любимого и брата.
– Ну, конечно, они живы, – сказала безапелляционно. С укором посмотрела на нас с Глебом.
Что это я, в самом деле, развожу панику? Нельзя думать о плохом, даже если понимаешь, что это плохое уже случилось. Даже если все они...
Ладони полыхнули сильнее, и я сжала кулаки.
– Обещай не делать глупостей, – попросил Глеб и заглянул мне в глаза.
– Не буду, – ответила я. А потом насторожилась. Зачем он говорит мне это? Почему смотрит так странно, слишком решительно? Нахмурилась и добавила: – Ты мне не позволишь.
Он покачал головой.
– Не могу.
– Что... почему? – почти выкрикнула я. Схватила его за рукав, а в голове возникло навязчивое желание привязать его к батарее. Потому что в синих глазах горел азарт и решимость. Потому что он вернулся попрощаться.
– Я – атли, и ты не представляешь себе, как рад. – Глеб замолчал и отвел взгляд. Затем взял мою руку, вложил в нее пистолет. – Стреляй, как только увидишь охотника. Не медли, если он войдет, поняла?
Я кивнула, уже плача.
– Прошу, не ходи... – попросила, понимая, что это бесполезно.
– Я должен. – Глеб порывисто обнял меня и прислонился лбом к моему лбу. Помолчал немного. – Он там один. Воины атли своих не бросают.
Я со свистом выдохнула, кивнула. Смотреть на него не могла – почему-то казалось, если посмотрю, больше никогда не увижу.
Нет, Глеб не умрет сегодня!
А затем он вышел. Хлопнула дверь, и я до боли закусила губу, чтобы не расплакаться. Ощутила себя беспомощной, не способной повлиять ни на что в своей жизни. Она, словно страшная лавина, сбивала с ног, несла куда-то, и сопротивляться было бесполезно. На этот раз она несла меня в пропасть – на камни. И вместе со мной барахтались люди, которых я любила. И моя дочь – человечек, которого я обязана была оберегать и драться за нее до смерти.
И где эти чертовы способности, о которых говорил Влад?! Почему бы им не проявиться сейчас? Почему бы мне не ударить охотника, а не прятаться от него в почти незащищенном помещении?
– Чертовы охотники! – со злостью произнесла Лара и встала. Лина всхлипнула в углу, открыла было рот, но тут же передумала и уткнулась взглядом в пол.
– Не все охотники одинаковы, – возразила я, подходя и садясь на диван рядом с Кирой. Дочка обхватила мой палец ручонкой и улыбнулась. Так мило. Хорошо, что она не понимает ничего. Я чувствовала себя мышкой, загнанной в угол. Ожидание убивало.
– Ах да, как же я могла забыть о твоей лояльности к убийцам? – язвительно парировала Лара и сверкнула глазами. – Но тебя никто не считает адекватной, так что...
– Что это значит? – возмутилась я.
Девушки молчали, словно боялись вставить слово. Впрочем, я не удивилась бы, если бы они согласились с защитницей. Рита скорее всего так и считала. Злость на сестру, вспыхнувшая сегодня днем, утонула в раздражении к Ларе. Странно, что я раньше этого не чувствовала – она ведь никогда не скрывала неприязни.
– Ты чокнутая, – пожала плечами Лара. – Что это еще может значить?
– У тебя тоже есть недостатки, - поморщилась я, – но я не озвучиваю их.
– Очень любопытно послушать, какие. – Она улыбнулась. – Здравый смысл?
– Как ты меня достала! – выдохнула я и отвернулась.
Перед глазами зарябило, аляповатыми кляксами возникли красные и лиловые пятна. Тело словно жило отдельно от меня, своей собственной, не поддающейся контролю жизнью.
Лара просто взбесила. Неадекватная? Серьезно? Я еле сдерживалась, чтобы не наброситься на нее. Никогда еще не ощущала такой ярости – ослепляющей, чистой энергии, готовой вырваться наружу.
– Девочки, не ссорьтесь, – тихо попросила Лина и снова всхлипнула.
– Ты меня тоже порядком достала, – не обращая внимания на мою деторожденную, прошипела Лара. – Но нам придется потерпеть друг друга. Влад сказал охранять вас, и в отличие от тебя, я слушаю вождя. Недаром атли – племя, но ты, похоже, думаешь, что это балаган.
Упоминание о Владе и послушании снесли мне крышу напрочь, но тут прогремел выстрел. Где-то в доме, совсем недалеко.
Дальше я плохо соображала. Полностью отдавшись панике, вскочила. Мы с Ларой переглянулись, совершенно забыв о том, как только что ругались. Защитница уже не скрывала испуга – смотрела на меня умоляюще, словно я могла что-то сделать. Я не могла.
Или все же...
– Все быстро на выход! Я запер его, но стена не продержится долго, – услышала уверенный голос Влада и выдохнула с облегчением. Что бы там между нами ни произошло, сейчас я была рада, что он жив. Черт, я была счастлива, что могу разделить с кем-то свой страх, переложить его на чужие плечи.
Словно в трансе, стараясь не шуметь, мы вышли из дома. Мир мелькал в глазах старым диафильмом, меняя декорации. Соображала я плохо. Прижимая к груди притихшего ребенка, молилась богам, в которых, по сути, не верила. Сохранить жизнь Кире – больше я ни о чем не просила.
На улице уже стемнело. На небе сгустились серо-сизые облака, воздух был чистым и удивительно свежим. Холодный ветер пробирал до костей, моросил небольшой дождь, и я прижимала к себе Киру, которая уже начинала хныкать.
Рита вскрикнула, зажала рот ладонью. Лара тут же обняла ее, потащила к машине Влада, а я еще несколько секунд смотрела на братьев Макаровых, лежащих на подъездной дорожке. Так близко друг от друга и так далеко...
В груди защемило, и я сглотнула, не в силах сбросить наваждение. Еще сегодня утром я улыбалась Кириллу перед завтраком, перекинулась парой слов с Филиппом. И вот они мертвы. Лежат без движения на холодной земле.
– Нужно ехать. Охотник в доме, – тихо сказал Влад.
От его присутствия стало немного спокойнее – привычная реакция. Впрочем, сейчас мне только на пользу. Нельзя паниковать.
Я кивнула и быстрым шагом пошла к машине.
Лара обнимала Риту на заднем сиденье, а сестра плакала, закрыв лицо руками. С другой стороны Лина гладила ее по спине и что-то ласково шептала. Я вспомнила слова Филиппа, когда мы только начали общаться: жизнь хищного опасна. Никогда не знаешь, где встретишь смерть.
Многие атли встретили ее сегодня в собственном доме. Нам удалось уйти, но надолго ли?
– Садись. – Влад открыл переднюю дверь машины.
Свет фонарей на дорожке отразился на изогнутом металле пистолета. Я подняла глаза.
– Глеб...
Внутри полыхнуло плохое предчувствие, сдавливая, разрывая, сжигая внутренности.
Влад молчал. Взгляда не отвел, смотрел прямо и безапелляционно. Каменный. Непробиваемый.
Я всхлипнула. Отошла на шаг.
Глаза тут же заполнили слезы – реальность расплылась и померкла. Я боялась думать, анализировать, но мысли, как назло, все лезли и лезли. Удушающие, злые.
Я открыла заднюю дверь, осторожно передала Киру недоумевающей Лине. Повернулась к Владу.
– Где он?
Почти уже не понимала, что делаю. Что-то вело меня – дикое, необузданное – диктуя сценарий, по которому я должна играть.
– Сядь в машину, Полина, – очень настойчиво, даже жестко сказал Влад.
– Где Глеб? Он в доме?
– Даже не думай!
Я и не думала – побежала. Ветер свистел в ушах, кеды скользили по мокрой плитке. Вот они – ступеньки, затем дверь... Я ворвалась в гостиную, осмотрелась. Подняла глаза вверх и застыла – на лестничной площадке в неестественной позе, свесив черноволосую голову на ступеньки, лежал Глеб...
Чьи-то руки выдернули из оцепенения, потянули к двери.
– Охотник в доме, дурочка! Идем.
– Нет!
В мозг хлынула лава, в ушах зашумело, мир завертелся, краски слились. Из груди рычанием выплеснулась боль. Я развернулась, выставила руки вперед, и ударила. Не сдерживая злость, испуг и отчаяние. Разрываемая на куски сожалением и виной.
Я отпустила Глеба на смерть. Не пошла с ним.
В глазах прояснилось, я развернулась и побежала наверх. Не глядя на то, что натворила, не раздумывая.
Упала на колени рядом с другом, схватилась руками за ворот футболки, до треска ткани, но он не пошевелился.
– Вставай! Ну, пожалуйста... Глебушка, родной, поднимайся! – И уже тише, выбившись из сил: – Не бросай меня одну. Слышишь, Измайлов! Вставай!
Лицо друга осталось неподвижным – восковая маска, безжизненная, бледная. А его уже нет... его... нет...
Совсем.
От рыданий болели ребра, живот, голова – все. В мозгу – кровавая каша из воспоминаний, страха, жестоких слов.
«Эти случаи всегда оканчивались бедой...»
И вывод: это из-за меня. Все, начиная с событий того времени, когда я посвятилась. И заканчивая сегодняшним днем.
– Отлично. Ты играешь по сценарию. – Я подняла глаза. Охотник скалился, сложив руки на груди. Вздернутый подбородок, презрительный взгляд. – Как тебе такая плата, Кастелла?
– Подавись! – прошипела я и встала.
Больше не сдерживалась – открыла ладони, позволила обжигающей лаве выплеснуться, достигнуть цели. Охотника отбросило назад, он ударился о перила, перегнулся и грузно полетел вниз.
Не теряя ни секунды, я побежала туда, полная гнева и желания крушить. Дикого, совершенного. Чистая ярость.
Я – огромный спрут, а мои руки щупальца.
Не дожидаясь, пока он поднимется, ударила снова. И опять.
Кожа на руках охотника, пузырилась обугливалась. Он пытался укрыться, рычал и ругался на непонятном языке, а я все била и била до тех пор, пока кен не перестал изливаться из ладоней.
Затем упала на колени, заплакала, не прикрываясь и не прячась – уставшая, обессиленная и готовая умереть.
Охотник поднимется – они исцеляются быстро. Он встанет и закончит все – и боль, и надежды, и отчаяние. Резким движением порвет мою жилу, и я погружусь в темноту – спасительную, теплую. И быть может, забуду. Окажусь в том загадочном месте, напоминающем хельзу. Увижу странного, но приятного мужчину, и он залечит мои раны. Я знаю, только он может...
– Вставай! – резкий голос вырвал из отчаяния, меня грубо подняли на ноги. – Не смей сдаваться!
Я знала этот голос. Ненавидела его и любила – всегда. Даже сейчас. Эта едкая смесь всколыхнулась осадком, заставила повернуть голову.
Бог мой, он едва стоит! Левая бровь рассечена, и из нее струится кровь, заливая глаз, стекая на белую ткань рубашки. Нет, она уже не белая – разорванная, обугленная в районе груди. Исковерканная плоть, почти смертельная рана.
И это сделала я...
– Прости... – прошептала я и отступила на шаг. – Ты прав, это все моя вина.
Сильные руки схватили за плечи, грубо встряхнули.
– Хватит себя жалеть!
Влад рванул меня в сторону, прижал к себе и выставил перед нами руку в неизвестном мне пассе – указательный и средний палец скрещены, а большой отведен в сторону.
Охотник поднялся, тряхнул головой. В глазах – удивление и азарт. Наверное, убить такого хищного, как я, для него будет честью.
Влад произнес несколько слов, как мне показалось, на латыни, и древний попятился, замотал головой. Казалось, тому, что сделал Влад, он удивился еще больше.
– Идем. – Вождь атли потянул меня к выходу. Охотник не шевелился – просто смотрел на меня, а я – на него.
– Рихар, – прошипел он. – Меня зовут Рихар. Чтобы знала, кто убьет тебя.
– Всем абсолютно плевать на то, как тебя зовут, – раздраженно произнес Влад, распахивая дверь и выталкивая меня на улицу.
– Я все равно приду за тобой, Кастелла, – прокричал охотник нам вслед.
Я еле стояла на ногах, но заставила себя идти. Сил почти не осталось, глаза слипались. Исподлобья взглянула на Влада – он решительно смотрел вперед и шел. Почти тащил меня за собой, придерживая и вытирая другой рукой кровь с лица.
Человек, который никогда не сдается. И я поймала себя на мысли, что восхищаюсь им. Сейчас, когда почти все потеряно, он продолжает идти.
А я не хочу. Больше ничего не хочу. Так устала...
– Охотник, – сказала я резко, отодвинула ее и осторожно взяла дочь на руки. – На улице. Перед домом. Древний.
Сестра закрыла рот ладонью и моментально побледнела. Схватила памперсы, бутылочки, побросала в сумку. Глеб распахнул дверь, кивнул:
– Готовы?
– Мне страшно, – прижимая руки к груди, прошептала Рита.
– Знаю, – сказала я совершенно искренне. – Мне тоже.
Гостиная была пуста – вымершая пустыня, место страха. Даже в доме нет спасения, если пришел древний. Я знала это. Каждый знал.
Когда приходит беда, все остальное отступает на второй план – недомолвки, обиды, невысказанные слова. Даже сегодняшний разговор с Владом больше не казался таким важным. Все, что было дорого, находилось у меня в руках, и я не знала, смогу ли уберечь дочь, если охотник проникнет за эти двери.
Но помимо страха за ребенка, внутри поднялось, взбунтовалось, восстало иное чувство – страх за тех, с кем была соединена навеки. И впервые с того дня, когда в ночном лесу клялась глубинным кеном, я ощутила единство. Принадлежность. Любовь к ним – людям, с которыми по сути меня ничего не связывало. Но я знала: на самом деле мы – одно целое. И часть меня понимала, что сегодня от этого целого останется лишь часть.
Дар раскрылся цветком, показывая мне – не видения – будущность. Темную пелену страха и отчаяния.
Нет-нет, я – пророчица, и могу все изменить!
Жила завибрировала, сознание заволокло туманом. Ладони приятно заныли, чувствуя приток кена. Кира тут же проснулась и заплакала. Сразу вспомнились слова Влада: «Ты не можешь это контролировать», и я испугалась – впервые действительно испугалась, что смогу навредить ей. Собственной дочери.
– Где Оля и Лина? – спросила я, стараясь успокоиться и взять себя в руки.
– И Филипп, – Голос Риты дрогнул. – Нужно найти Филиппа!
Мы с Глебом переглянулись, а затем он взял Риту за руку и уверенно сказал:
– Я найду их. Идите в кабинет. Быстро!
Мы побежали. Мыслей не было, предположений тоже. Только решимость.
Спрятаться. Переждать. Спасти дочь.
Дверь кабинета захлопнулась, и Лара начала водить перед ней руками.
Разве может обычная, пусть даже сильная защитница, уберечь нас от древнего? Нет. А все, кто остался там, за этой дверью, скорее всего мертвы. Впрочем, у Глеба был пистолет, а это давало ему шанс.
Я не могу его лишиться. Не сейчас. Не после всего, через что мы прошли. Дверь открылась, и я вздохнула с облегчением – вошел Глеб, а сразу за ним – жмущаяся от страха Лина.
– Оля? – деловито поинтересовалась Лара.
Друг покачал головой.
– Охотник уже в доме.
От этих слов внутри похолодело и тут же покрылось инеем. Чувства словно отключились, а в районе пупка натянулась пружина. Я ощущала нестерпимый зуд, томление, которое сдерживала с трудом. Опасалась думать об этом, но мысли, словно дым, просачивались сквозь щели сознания.
Мой кен пробуждался.
Ладони горели огнем, и я, уложив Киру на диван, подошла к окну, пряча руки, словно кто-то мог увидеть, понять. Лара подозрительно зыркнула, и тут же отвернулась – продолжила ставить защиту.
– Ты как? – Рука Глеба легла на плечо, и я глубоко вздохнула.
– Боюсь начинать соображать.
– И не нужно.
– Все, кто не здесь... мертвы? – спросила я, и повеяло могильным холодом, словно духи убитых охотником атли прорвались внутрь.
– Нет! – выкрикнула Рита резко, словно только что пробудилась от шока. – Нет! Филипп там и Влад. Они живы, живы...
Лара метнулась к ней, усадила на диван рядом с Кирой, которая на удивление притихла и смотрела на нас огромными карими глазенками. Защитница буквально вжала Риту в диван, схватив длинными цепкими пальцами, словно та могла встать и сбежать из кабинета спасать любимого и брата.
– Ну, конечно, они живы, – сказала безапелляционно. С укором посмотрела на нас с Глебом.
Что это я, в самом деле, развожу панику? Нельзя думать о плохом, даже если понимаешь, что это плохое уже случилось. Даже если все они...
Ладони полыхнули сильнее, и я сжала кулаки.
– Обещай не делать глупостей, – попросил Глеб и заглянул мне в глаза.
– Не буду, – ответила я. А потом насторожилась. Зачем он говорит мне это? Почему смотрит так странно, слишком решительно? Нахмурилась и добавила: – Ты мне не позволишь.
Он покачал головой.
– Не могу.
– Что... почему? – почти выкрикнула я. Схватила его за рукав, а в голове возникло навязчивое желание привязать его к батарее. Потому что в синих глазах горел азарт и решимость. Потому что он вернулся попрощаться.
– Я – атли, и ты не представляешь себе, как рад. – Глеб замолчал и отвел взгляд. Затем взял мою руку, вложил в нее пистолет. – Стреляй, как только увидишь охотника. Не медли, если он войдет, поняла?
Я кивнула, уже плача.
– Прошу, не ходи... – попросила, понимая, что это бесполезно.
– Я должен. – Глеб порывисто обнял меня и прислонился лбом к моему лбу. Помолчал немного. – Он там один. Воины атли своих не бросают.
Я со свистом выдохнула, кивнула. Смотреть на него не могла – почему-то казалось, если посмотрю, больше никогда не увижу.
Нет, Глеб не умрет сегодня!
А затем он вышел. Хлопнула дверь, и я до боли закусила губу, чтобы не расплакаться. Ощутила себя беспомощной, не способной повлиять ни на что в своей жизни. Она, словно страшная лавина, сбивала с ног, несла куда-то, и сопротивляться было бесполезно. На этот раз она несла меня в пропасть – на камни. И вместе со мной барахтались люди, которых я любила. И моя дочь – человечек, которого я обязана была оберегать и драться за нее до смерти.
И где эти чертовы способности, о которых говорил Влад?! Почему бы им не проявиться сейчас? Почему бы мне не ударить охотника, а не прятаться от него в почти незащищенном помещении?
– Чертовы охотники! – со злостью произнесла Лара и встала. Лина всхлипнула в углу, открыла было рот, но тут же передумала и уткнулась взглядом в пол.
– Не все охотники одинаковы, – возразила я, подходя и садясь на диван рядом с Кирой. Дочка обхватила мой палец ручонкой и улыбнулась. Так мило. Хорошо, что она не понимает ничего. Я чувствовала себя мышкой, загнанной в угол. Ожидание убивало.
– Ах да, как же я могла забыть о твоей лояльности к убийцам? – язвительно парировала Лара и сверкнула глазами. – Но тебя никто не считает адекватной, так что...
– Что это значит? – возмутилась я.
Девушки молчали, словно боялись вставить слово. Впрочем, я не удивилась бы, если бы они согласились с защитницей. Рита скорее всего так и считала. Злость на сестру, вспыхнувшая сегодня днем, утонула в раздражении к Ларе. Странно, что я раньше этого не чувствовала – она ведь никогда не скрывала неприязни.
– Ты чокнутая, – пожала плечами Лара. – Что это еще может значить?
– У тебя тоже есть недостатки, - поморщилась я, – но я не озвучиваю их.
– Очень любопытно послушать, какие. – Она улыбнулась. – Здравый смысл?
– Как ты меня достала! – выдохнула я и отвернулась.
Перед глазами зарябило, аляповатыми кляксами возникли красные и лиловые пятна. Тело словно жило отдельно от меня, своей собственной, не поддающейся контролю жизнью.
Лара просто взбесила. Неадекватная? Серьезно? Я еле сдерживалась, чтобы не наброситься на нее. Никогда еще не ощущала такой ярости – ослепляющей, чистой энергии, готовой вырваться наружу.
– Девочки, не ссорьтесь, – тихо попросила Лина и снова всхлипнула.
– Ты меня тоже порядком достала, – не обращая внимания на мою деторожденную, прошипела Лара. – Но нам придется потерпеть друг друга. Влад сказал охранять вас, и в отличие от тебя, я слушаю вождя. Недаром атли – племя, но ты, похоже, думаешь, что это балаган.
Упоминание о Владе и послушании снесли мне крышу напрочь, но тут прогремел выстрел. Где-то в доме, совсем недалеко.
Дальше я плохо соображала. Полностью отдавшись панике, вскочила. Мы с Ларой переглянулись, совершенно забыв о том, как только что ругались. Защитница уже не скрывала испуга – смотрела на меня умоляюще, словно я могла что-то сделать. Я не могла.
Или все же...
– Все быстро на выход! Я запер его, но стена не продержится долго, – услышала уверенный голос Влада и выдохнула с облегчением. Что бы там между нами ни произошло, сейчас я была рада, что он жив. Черт, я была счастлива, что могу разделить с кем-то свой страх, переложить его на чужие плечи.
Словно в трансе, стараясь не шуметь, мы вышли из дома. Мир мелькал в глазах старым диафильмом, меняя декорации. Соображала я плохо. Прижимая к груди притихшего ребенка, молилась богам, в которых, по сути, не верила. Сохранить жизнь Кире – больше я ни о чем не просила.
На улице уже стемнело. На небе сгустились серо-сизые облака, воздух был чистым и удивительно свежим. Холодный ветер пробирал до костей, моросил небольшой дождь, и я прижимала к себе Киру, которая уже начинала хныкать.
Рита вскрикнула, зажала рот ладонью. Лара тут же обняла ее, потащила к машине Влада, а я еще несколько секунд смотрела на братьев Макаровых, лежащих на подъездной дорожке. Так близко друг от друга и так далеко...
В груди защемило, и я сглотнула, не в силах сбросить наваждение. Еще сегодня утром я улыбалась Кириллу перед завтраком, перекинулась парой слов с Филиппом. И вот они мертвы. Лежат без движения на холодной земле.
– Нужно ехать. Охотник в доме, – тихо сказал Влад.
От его присутствия стало немного спокойнее – привычная реакция. Впрочем, сейчас мне только на пользу. Нельзя паниковать.
Я кивнула и быстрым шагом пошла к машине.
Лара обнимала Риту на заднем сиденье, а сестра плакала, закрыв лицо руками. С другой стороны Лина гладила ее по спине и что-то ласково шептала. Я вспомнила слова Филиппа, когда мы только начали общаться: жизнь хищного опасна. Никогда не знаешь, где встретишь смерть.
Многие атли встретили ее сегодня в собственном доме. Нам удалось уйти, но надолго ли?
– Садись. – Влад открыл переднюю дверь машины.
Свет фонарей на дорожке отразился на изогнутом металле пистолета. Я подняла глаза.
– Глеб...
Внутри полыхнуло плохое предчувствие, сдавливая, разрывая, сжигая внутренности.
Влад молчал. Взгляда не отвел, смотрел прямо и безапелляционно. Каменный. Непробиваемый.
Я всхлипнула. Отошла на шаг.
Глаза тут же заполнили слезы – реальность расплылась и померкла. Я боялась думать, анализировать, но мысли, как назло, все лезли и лезли. Удушающие, злые.
Я открыла заднюю дверь, осторожно передала Киру недоумевающей Лине. Повернулась к Владу.
– Где он?
Почти уже не понимала, что делаю. Что-то вело меня – дикое, необузданное – диктуя сценарий, по которому я должна играть.
– Сядь в машину, Полина, – очень настойчиво, даже жестко сказал Влад.
– Где Глеб? Он в доме?
– Даже не думай!
Я и не думала – побежала. Ветер свистел в ушах, кеды скользили по мокрой плитке. Вот они – ступеньки, затем дверь... Я ворвалась в гостиную, осмотрелась. Подняла глаза вверх и застыла – на лестничной площадке в неестественной позе, свесив черноволосую голову на ступеньки, лежал Глеб...
Чьи-то руки выдернули из оцепенения, потянули к двери.
– Охотник в доме, дурочка! Идем.
– Нет!
В мозг хлынула лава, в ушах зашумело, мир завертелся, краски слились. Из груди рычанием выплеснулась боль. Я развернулась, выставила руки вперед, и ударила. Не сдерживая злость, испуг и отчаяние. Разрываемая на куски сожалением и виной.
Я отпустила Глеба на смерть. Не пошла с ним.
В глазах прояснилось, я развернулась и побежала наверх. Не глядя на то, что натворила, не раздумывая.
Упала на колени рядом с другом, схватилась руками за ворот футболки, до треска ткани, но он не пошевелился.
– Вставай! Ну, пожалуйста... Глебушка, родной, поднимайся! – И уже тише, выбившись из сил: – Не бросай меня одну. Слышишь, Измайлов! Вставай!
Лицо друга осталось неподвижным – восковая маска, безжизненная, бледная. А его уже нет... его... нет...
Совсем.
От рыданий болели ребра, живот, голова – все. В мозгу – кровавая каша из воспоминаний, страха, жестоких слов.
«Эти случаи всегда оканчивались бедой...»
И вывод: это из-за меня. Все, начиная с событий того времени, когда я посвятилась. И заканчивая сегодняшним днем.
– Отлично. Ты играешь по сценарию. – Я подняла глаза. Охотник скалился, сложив руки на груди. Вздернутый подбородок, презрительный взгляд. – Как тебе такая плата, Кастелла?
– Подавись! – прошипела я и встала.
Больше не сдерживалась – открыла ладони, позволила обжигающей лаве выплеснуться, достигнуть цели. Охотника отбросило назад, он ударился о перила, перегнулся и грузно полетел вниз.
Не теряя ни секунды, я побежала туда, полная гнева и желания крушить. Дикого, совершенного. Чистая ярость.
Я – огромный спрут, а мои руки щупальца.
Не дожидаясь, пока он поднимется, ударила снова. И опять.
Кожа на руках охотника, пузырилась обугливалась. Он пытался укрыться, рычал и ругался на непонятном языке, а я все била и била до тех пор, пока кен не перестал изливаться из ладоней.
Затем упала на колени, заплакала, не прикрываясь и не прячась – уставшая, обессиленная и готовая умереть.
Охотник поднимется – они исцеляются быстро. Он встанет и закончит все – и боль, и надежды, и отчаяние. Резким движением порвет мою жилу, и я погружусь в темноту – спасительную, теплую. И быть может, забуду. Окажусь в том загадочном месте, напоминающем хельзу. Увижу странного, но приятного мужчину, и он залечит мои раны. Я знаю, только он может...
– Вставай! – резкий голос вырвал из отчаяния, меня грубо подняли на ноги. – Не смей сдаваться!
Я знала этот голос. Ненавидела его и любила – всегда. Даже сейчас. Эта едкая смесь всколыхнулась осадком, заставила повернуть голову.
Бог мой, он едва стоит! Левая бровь рассечена, и из нее струится кровь, заливая глаз, стекая на белую ткань рубашки. Нет, она уже не белая – разорванная, обугленная в районе груди. Исковерканная плоть, почти смертельная рана.
И это сделала я...
– Прости... – прошептала я и отступила на шаг. – Ты прав, это все моя вина.
Сильные руки схватили за плечи, грубо встряхнули.
– Хватит себя жалеть!
Влад рванул меня в сторону, прижал к себе и выставил перед нами руку в неизвестном мне пассе – указательный и средний палец скрещены, а большой отведен в сторону.
Охотник поднялся, тряхнул головой. В глазах – удивление и азарт. Наверное, убить такого хищного, как я, для него будет честью.
Влад произнес несколько слов, как мне показалось, на латыни, и древний попятился, замотал головой. Казалось, тому, что сделал Влад, он удивился еще больше.
– Идем. – Вождь атли потянул меня к выходу. Охотник не шевелился – просто смотрел на меня, а я – на него.
– Рихар, – прошипел он. – Меня зовут Рихар. Чтобы знала, кто убьет тебя.
– Всем абсолютно плевать на то, как тебя зовут, – раздраженно произнес Влад, распахивая дверь и выталкивая меня на улицу.
– Я все равно приду за тобой, Кастелла, – прокричал охотник нам вслед.
Я еле стояла на ногах, но заставила себя идти. Сил почти не осталось, глаза слипались. Исподлобья взглянула на Влада – он решительно смотрел вперед и шел. Почти тащил меня за собой, придерживая и вытирая другой рукой кровь с лица.
Человек, который никогда не сдается. И я поймала себя на мысли, что восхищаюсь им. Сейчас, когда почти все потеряно, он продолжает идти.
А я не хочу. Больше ничего не хочу. Так устала...
