– Потому что это и есть трусость, Филипп! Отойти в сторону. Эрик принял тебя в своем доме, дал кров и защиту. Стоит ли идти? Решать тебе.
– Хорошо.
– Что – хорошо?
– Я пойду.
– Не стоит идти только потому, что я так сказала.
– Я иду не потому. – Он поднял на меня глаза и выражение его лица напомнило мне о том Филиппе, который приютил меня однажды. Который учил меня, поддерживал и даже пытался прикрыть собой от Влада. – Не хочу, чтобы последнее, что я запомнил о тебе, это как ты смотришь на меня свысока.
Охотники тоже собрались, но держались особняком. Девятеро у двери. Пятерых я не знала, остальные четверо делились у меня на категории. Категория «отличный парень» пока состояла из Андрея, и он успешно стал там президентом. В категорию «мистер бед гай» попал Милош, охотник из армии Богдана. Он не смирился с текущим положением вещей и превозносил канувшую в небытие со смертью Альрика власть. Хищных ненавидел и не скрывал этого. Однако законы дома не нарушал, вел себя предельно отстраненно и вежливо.
Богдан и Сигнар – первый из армии, кто прислушался к словам Гектора – остались у меня в категории «еще не определилась». Сигнар был внимателен и приветлив, ни разу не упрекнул ни одного из домочадцев в том, что тот хищный. Однако незнакомые охотники априори внушают подозрения. Даже если они благодушны.
Богдан же казался... милым. И ненависть его к нам, и желание восстановить справедливость, и колкости, которыми он сыпал направо и налево – все это вызывало улыбку, хотя, уверена, он хотел вызвать другие эмоции. Наверное, неожиданная наивность и прямота умиляли. Я давно перестала видеть мир черно-белым, а Богдан с упорством ребенка отказывался воспринимать другие цвета.
Однако, несмотря на милоту, он все же был сильным. Достаточно, чтобы продолжать его опасаться.
Впрочем, сегодня опасаться нужно не его...
На крыльце было свежо. Ветрено. Порывы ветра трепали волосы, пробирались в рукава и под полы короткой куртки, выхолаживая, рождая дрожь – то ли от холода, то ли от страха.
Охотник стоял, широко расставив ноги, а щупальца притаились у его ног, будто сторожевые псы.
– Ого, какой страшный, – подбодрил меня Глеб.
В воздухе пронзительно пахло дождем. Низкое небо, рваные клочья влажных туч, ветер срывал свежую листву с деревьев. По обоим сторонам от подъездного пути, будто приветствуя кару богов, склонили головки пионы...
Ника появилась с другой стороны от Глеба, хмурилась и смотрела на Хаука.
Он молчал. Щурился. На загорелых скулах ходили желваки. Руки были небрежно сунуты в карманы кожаных брюк. Взмокшая холщовая рубашка, стянутая на груди шнуровкой, открывала покрытую многочисленными шрамами грудь.
У этих Первых никакого представления о том, что сейчас носят. Джинсы намного удобнее кожи, в них хотя бы задница не потеет.
Так нет же, стоит, будто его мало волнует неудобство одежды.
Один против многих. Сильнейший из всех.
Большая темная туча треснула, и Хаука озарил луч полуденного солнца – яркий, сочный – он густой прядью стелился по его правому плечу, стекал на грудь, и вокруг охотника словно ореол силы засветился. Божественное благословение. Настоящая благодать.
Это не знак, Полина. Всего лишь шалости природы.
И небо, будто посмеиваясь, вновь сомкнуло стальные своды. Луч исчез, как и доказательство благодати. Остался только охотник и золотистые плети его щупалец, мирно лежащие на земле.
Эрик рядом со мной глубоко вздохнул. Гектор оправил воротник рубашки.
Я обернулась. Люди, которых я знала, выглядели по-новому. Неизвестные мне личности. Воины, защитницы, ясновидцы, охотники, готовые драться с врагом до последнего вдоха. Даша хмурилась и не сводила с Хаука хищного взгляда. Храбрилась, наверное. Также храбрилась Рита, однако ее страх был явно различим по дрожи худеньких плечей. Она жалась к Владу, как испуганный ребенок, и мне подумалось, зря она вызвалась. Будет только хуже, если что-то пойдет не так. Если кто-то подведет, если охотник пробьет купол защиты...
Если. Их так много, и каждое может изменить все.
Хаук усмехнулся и шагнул к дому. К нам.
Я нашла руку Эрика, сжала. Мне просто нужно было знать, что он рядом, чтобы окончательно не расклеиться.
– Не бойся, – шепнул он и переплел наши пальцы.
Не буду. Если ты останешься рядом, как этой ночью, я все выдержу. Странно, что главное для себя всегда понимаешь не вовремя. Когда уже почти совсем поздно что-то менять.
Почти. А значит, есть время. Я попробую.
Гарди вышел вперед. Шагнул со ступеней вниз, не заботясь о том, прикрываем ли мы его. И вышел за границу защиты дома.
– Пора, – скомандовал Эрик, и мы синхронно ступили за ним. Дом остался за спиной – пропитанные защитой стены, дающие ощущение безопасности, пусть недолговечной.
Я подняла из жилы кен, сосредоточила у основания ладоней. Небо хмурилось, но делилось силой – дождь моросил несильно, но я все же смогла взять у него чуть-чуть. Закрыла глаза. Вспомнила уроки Барта: как тратить кен почти без потерь, как быстро восстановить жилу из того, что осталось. Как бить четко и правильно – точно в цель. Вряд ли я смогу причинить вред Хауку, но и стоять без дела не смогу. Буду драться и защищать тех, кого люблю. Для того я здесь. Для того все мы здесь.
Я подняла лицо к небу, и оно ответило раскатом – низким, воинственным. К коже приятно липла влага, наполняя уверенностью.
– Надеешься поразить его громом? – насмешливо поинтересовался Влад у меня за спиной.
Эрик сжал мою руку так, что я чуть не застонала от боли. А потом отпустил. Совсем. И шагнул вперед, прикрывая Гарди. Защитный купол над нами завибрировал, становясь толще, надежнее. Я раздраженно выдохнула и, не удостоив Влада ответом, шагнула вслед за мужем.
А потом небо вспороли острые зигзаги молний, и оно порвалось. Хлынуло холодное, мокрое, влага обняла, облепила, склеила одежду с кожей. Жила откликнулась, наполняясь, и ладони привычно зачесались. Удержать бы. Не сорваться. Быть мудрой и рассудительной...
К черту! Возможно, охотник и убьет меня, но сломать у него не получится. Белая, холодная ярость Барта застелила глаза, заставила распрямить спину, потому что жила уже не горела – пылала, готовая выплеснуть кен, как смертельное оружие.
Гарди остановился в нескольких шагах от охотника. Склонил голову набок и сказал:
– Здравствуй, Хаук.
– Привет, зрячий. – Голос у охотника был низкий, хриплый и в гнетущей атмосфере надвигающейся грозы казался зловещим. – Я пришел сюда не за тобой. – Он обвел взглядом наше несуразное войско и добавил, указав пальцем на Эрика: – За ним.
– Вот он я, – спокойно ответил Эрик.
– Если думаешь, что зрячий спасет тебя, ты ошибаешься. Удерживая его, ничего не добьешься. Скоро я войду в этот дом и убью каждого, кто станет на пути. Слушайте меня, звери и те, кто помогает им! – Губы охотника искривила насмешка превосходства. – Я отпущу каждого, кто не нарушал законы богов. Кто не превысил нормы, отпущенной свыше. Если же будете помогать отступникам, умрете все.
– Здесь нет тех, кто поклонится тебе, – сказал Эрик. – Но ты ошибаешься. Гарди не мой пленник. Он мой союзник.
– Я узрел, – согласно кивнул Первый ясновидец. – Мир, который покинули боги. Он давно уже мертв, Хаук. В отличие от этого. Я видел прошлое и будущее. Твое тоже. Остановись сейчас или умрешь.
Хаук раскатисто рассмеялся, и небо поддержало его громовым раскатом.
А потом хлынуло. Упругие, хлесткие струи дождя обрушились на наши головы. Одежда тут же промокла, волосы прилипли к лицу. Одна прядь на голове охотника очертила кривой шрам на его щеке, еще больше выделяя приобретенное уродство.
Кто оставил этот шрам? Неужели в пространстве миров существует кто-то сильнее Первых?
– Хочешь сказать, зверь убьет меня? Меня?! Посланника богов? – насмешливо спросил охотник, убирая волосы с лица, будто грязь смахивая. – Будет увлекательно взглянуть.
– Война не стоит смертей. Мир изменился, посмотри. Ясновидцы рука об руку с хищными выступают против тебя. И охотники поддержали их союз. Я больше не заблудший, и могу снова видеть. Остановись и ты, найди в себе милосердие воина.
– Я не воин! – выплюнул Хаук ему в лицо, и защита нашего кокона прогнулась под его ментальным напором. Стало труднее дышать, сердце забилось пойманным в силки зайцем. В глазах потемнело, или то небо спустилось ниже в попытке нас раздавить? – Я – палач. Останешься с ним, умрешь, как зверь.
– Я не боюсь смерти, – улыбнулся Гарди, и от улыбки его, как в той детской песенке, светлее стало. И дышать легче. Купол защиты не вибрировал, налился твердостью и силой. Снова. – Я видел ее – свою смерть. И то, что будет после нее. Покой. То, чего ты не познаешь, если не отступишь сейчас. Одумайся, высший. Посмотри на них... Мы здесь больше не нужны.
Хаук криво усмехнулся и поднял с земли светящееся свое оружие.
Миг – и щупальца взвились в воздух изворотливыми змеями. Еще миг – и они опустились на защитный купол хлесткими плетьми. Заискрило, и капли дождя разлетелись в разные стороны.
Я невольно отступила на шаг, и кто-то взял меня за руку.
– Не бойся, – шепнул Влад мне на ухо. – Это просто охотник. Один из многих.
Я глубоко вздохнула и сжала его ладонь – сейчас мне просто необходимо было знать, что я не одна. Что кто-то понимает, что именно происходит со мной, во мне.
Что произойдет...
Охотник ударил еще раз. И еще.
– Учить меня вздумал! – выдохнул он, и мне послышалась в его голосе обида.
Гарди развернулся к нам.
– Он не станет больше слушать.
Эрик несколько секунд стоял в задумчивости, а потом кивнул.
– Хорошо, отходим.
От следующего удара, защита прогнулась, и я макушкой ощутила давление и жар от обжигающего оружия Первого.
Мы пытались. Не вышло. Так бывает.
– Уходим? Серьезно? – возмутилась Алиса. – Зачем мы вообще выходили тогда? Прячемся, как крысы! Лучше собраться и ударить вместе. Это же просто охотник.
«Не просто», – хотелось сказать мне, но я промолчала.
– Я сказал, отходим, – жестко оборвал Эрик и развернулся к дому.
Зря.
Наверное, если бы он немного помедлил, удалось бы ее остановить. Образумить. Впрочем, никто так до конца и не понял, что там произошло.
– К черту! – зло выдохнула Алиса и ударила чистым кеном. Уверена, она специально выбирала такую траекторию, чтобы пальнуть мимо меня.
Влад рванул меня в сторону, но куртку все равно задело, и кожу на рукаве сморщило, она разошлась и вспухла ржаво-черными волдырями.
Жалко. Я любила эту куртку.
А через секунду я поняла, что куртка – меньшая из зол.
Алиса действительно была сильна. Стремительна. И метко пробила столь тщательно поставленную защиту...
Прыткой змеей взвилось гибкое щупальце, проникая в дыру. Не давая залатать ее изнутри. Второе вцепилось в рваные края, растягивая. Третье вонзилось жалом в толпу растерянных нас.
– Дура, – на удивление спокойно заметил Глеб.
Защитный пузырь лопнул. Хаук улыбнулся, и улыбка эта вышла кривой, треснутой.
А потом он убил Алису.
Мир зазвенел, сузился до маленькой, скорченной фигуры, лежавшей на газоне, в грязи. До застывшего взгляда серых глаз, которые остекленело таращились в небо.
– Беги! – крикнул мне кто-то в самое ухо, отталкивая от места, на котором я стояла за секунду до того, как там молнией сверкнуло оружие охотника.
– Все в дом! Живо!
– Боги, помогите!
– Гектор, справа!
Выкрики сыпались со всех сторон, как горох из банки. Испуганные, сосредоточенные, визгливые, обреченные. Лишенные надежды, бьющиеся в агонии голоса.
Где-то на задворках сознания я понимала, что нужно бежать. Спасаться. Если сейчас погибну, остальные тоже умрут. Те, кто в доме.
Алан...
Я понимала это, но не могла сдвинуться с места. Мой мир обосновался в глазах Алисы, в которых вечным отпечатком остался образ Хаука. И тот, из глаз, казался мне намного страшнее реального, обвитого яркими щупальцами, как лозой.
Время застыло липкой смолой. Она облепила плечи, спину, руки, колени. Затекла в нос и рот, перекрыла гортань.
А потом меня из нее выдернули, резко рванув за руку, чуть не вывернув ее из сустава.
– Черт, пророчица, да беги же!
– Эрик, – рассеянно огляделась я. – Где Эрик?
Я нашла его на газоне, колдующего с Гектором над новой защитой. Чуть в стороне Даша с Никой держалась за руки.
«Беги в дом», – мысленно велел мне Эрик.
А вокруг меня падали люди. Прямо в грязь, в сочные, пузырящиеся лужи. Дождь поливал их сверху, будто пытался оживить.
Жаль, что с неба не льется живая вода.
– Кто-нибудь, защитите Гарди! – выкрикнул Эрик.
И уже на бегу, влекомая к крыльцу, я увидела ясновидца. И стоящих перед ним Рика и Лили – испуганные, жалкие, скорчившиеся фигурки, тщетно старающиеся защитить Первого. Хаук порвал их жилы на ходу, двигаясь быстро, ловко отражая удары, отмахиваясь от несущественных для него нападений.
И когда он подошел к Гарди, я остановилась, как вкопанная, останавливая и того, кто вел меня к спасительной защите дома. Шаг – и Хаук уже рядом с ясновидцем, нависает над спокойной, улыбающейся жертвой.
Мгновение, и его ладони обхватывают голову Первого – одна под подбородком, вторая на затылке. И противный хруст ломающейся шеи врывается в сознание. Он кажется странно тихим на фоне криков и стенаний, но я четко различаю его, как и удивленный вздох Иры в метре от меня и свист удаляющегося щупальца Хаука.
На глаза наворачиваются слезы – бестолковая реакция, и я понимаю это.
– Ира, – шепчу я. – Ну как же так...
– Идем, – велит Влад. – Скорее.
Я разворачиваюсь к крыльцу. До него несколько шагов, но они отчего-то кажутся марафонской дистанцией. Долгим путем, и я не уверена, что мне хватит сил его пройти.
У самой кромки защиты Алекс и Роб шепчут что-то и посылают в сторону Хаука незнакомые пассы. Прямо передо мной спины Риты и Глеба. Они бегут, держась за руки, а над ними карающим огнем – щупальце Хаука. Приближается неминуемой смертью.
– Глеб! – кричу я. Не знаю, зачем. Наверное, это бессмысленная попытка спасти, помешать убийце. Только вот крики не умеют останавливать Первых охотников...
Зато кое-что другое умеет.
Рита развернулась, раскрыла ладони и швырнула в щупальце пламенем – чистый огонь, который тут же охватил оружие охотника, заставил замедлиться. Отпрянуть. Несколько мгновений, спасающих жизнь. Шаг – и Рита с Глебом за стеной защиты, запыхавшиеся, но живые.
Три широких шага Влада и пять моих – и мы присоединяемся к ним, и я тут же утопаю в крепких объятиях Глеба.
– Никогда, – горячо шепчет он, – никогда меня так не пугай больше, слышишь!
Я киваю и плачу. Мне страшно. Холодно. Промокшая одежда облепила тело. Меня трясет. Рита плачет рядом, вернувшись в свое обычное состояние не-героини.
– Гектор! – кричит кто-то из оставшихся на поле битвы.
Глеб резко отстраняет меня, приникает к границе защиты и явно борется с желанием выскочить туда, в дождь, в бушующую стихию смерти. Бежать, уворачиваясь от пляшущих щупалец, рискнуть всем, чтобы успеть.
Ника стояла на газоне и не глядела в нашу сторону. Смотрела на Гектора с мольбой, с надеждой, а у ее ног, склонив голову, отчего длинные, светлые волосы упали в грязь, на коленях стояла Даша.
Защитница вымоталась. Дышала рвано, глубоко и тяжело. А Ника и воительница альва остались без защиты. Алекс оставил Роба и бросился к ним.
– Хорошо.
– Что – хорошо?
– Я пойду.
– Не стоит идти только потому, что я так сказала.
– Я иду не потому. – Он поднял на меня глаза и выражение его лица напомнило мне о том Филиппе, который приютил меня однажды. Который учил меня, поддерживал и даже пытался прикрыть собой от Влада. – Не хочу, чтобы последнее, что я запомнил о тебе, это как ты смотришь на меня свысока.
Охотники тоже собрались, но держались особняком. Девятеро у двери. Пятерых я не знала, остальные четверо делились у меня на категории. Категория «отличный парень» пока состояла из Андрея, и он успешно стал там президентом. В категорию «мистер бед гай» попал Милош, охотник из армии Богдана. Он не смирился с текущим положением вещей и превозносил канувшую в небытие со смертью Альрика власть. Хищных ненавидел и не скрывал этого. Однако законы дома не нарушал, вел себя предельно отстраненно и вежливо.
Богдан и Сигнар – первый из армии, кто прислушался к словам Гектора – остались у меня в категории «еще не определилась». Сигнар был внимателен и приветлив, ни разу не упрекнул ни одного из домочадцев в том, что тот хищный. Однако незнакомые охотники априори внушают подозрения. Даже если они благодушны.
Богдан же казался... милым. И ненависть его к нам, и желание восстановить справедливость, и колкости, которыми он сыпал направо и налево – все это вызывало улыбку, хотя, уверена, он хотел вызвать другие эмоции. Наверное, неожиданная наивность и прямота умиляли. Я давно перестала видеть мир черно-белым, а Богдан с упорством ребенка отказывался воспринимать другие цвета.
Однако, несмотря на милоту, он все же был сильным. Достаточно, чтобы продолжать его опасаться.
Впрочем, сегодня опасаться нужно не его...
На крыльце было свежо. Ветрено. Порывы ветра трепали волосы, пробирались в рукава и под полы короткой куртки, выхолаживая, рождая дрожь – то ли от холода, то ли от страха.
Охотник стоял, широко расставив ноги, а щупальца притаились у его ног, будто сторожевые псы.
– Ого, какой страшный, – подбодрил меня Глеб.
В воздухе пронзительно пахло дождем. Низкое небо, рваные клочья влажных туч, ветер срывал свежую листву с деревьев. По обоим сторонам от подъездного пути, будто приветствуя кару богов, склонили головки пионы...
Ника появилась с другой стороны от Глеба, хмурилась и смотрела на Хаука.
Он молчал. Щурился. На загорелых скулах ходили желваки. Руки были небрежно сунуты в карманы кожаных брюк. Взмокшая холщовая рубашка, стянутая на груди шнуровкой, открывала покрытую многочисленными шрамами грудь.
У этих Первых никакого представления о том, что сейчас носят. Джинсы намного удобнее кожи, в них хотя бы задница не потеет.
Так нет же, стоит, будто его мало волнует неудобство одежды.
Один против многих. Сильнейший из всех.
Большая темная туча треснула, и Хаука озарил луч полуденного солнца – яркий, сочный – он густой прядью стелился по его правому плечу, стекал на грудь, и вокруг охотника словно ореол силы засветился. Божественное благословение. Настоящая благодать.
Это не знак, Полина. Всего лишь шалости природы.
И небо, будто посмеиваясь, вновь сомкнуло стальные своды. Луч исчез, как и доказательство благодати. Остался только охотник и золотистые плети его щупалец, мирно лежащие на земле.
Эрик рядом со мной глубоко вздохнул. Гектор оправил воротник рубашки.
Я обернулась. Люди, которых я знала, выглядели по-новому. Неизвестные мне личности. Воины, защитницы, ясновидцы, охотники, готовые драться с врагом до последнего вдоха. Даша хмурилась и не сводила с Хаука хищного взгляда. Храбрилась, наверное. Также храбрилась Рита, однако ее страх был явно различим по дрожи худеньких плечей. Она жалась к Владу, как испуганный ребенок, и мне подумалось, зря она вызвалась. Будет только хуже, если что-то пойдет не так. Если кто-то подведет, если охотник пробьет купол защиты...
Если. Их так много, и каждое может изменить все.
Хаук усмехнулся и шагнул к дому. К нам.
Я нашла руку Эрика, сжала. Мне просто нужно было знать, что он рядом, чтобы окончательно не расклеиться.
– Не бойся, – шепнул он и переплел наши пальцы.
Не буду. Если ты останешься рядом, как этой ночью, я все выдержу. Странно, что главное для себя всегда понимаешь не вовремя. Когда уже почти совсем поздно что-то менять.
Почти. А значит, есть время. Я попробую.
Гарди вышел вперед. Шагнул со ступеней вниз, не заботясь о том, прикрываем ли мы его. И вышел за границу защиты дома.
– Пора, – скомандовал Эрик, и мы синхронно ступили за ним. Дом остался за спиной – пропитанные защитой стены, дающие ощущение безопасности, пусть недолговечной.
Я подняла из жилы кен, сосредоточила у основания ладоней. Небо хмурилось, но делилось силой – дождь моросил несильно, но я все же смогла взять у него чуть-чуть. Закрыла глаза. Вспомнила уроки Барта: как тратить кен почти без потерь, как быстро восстановить жилу из того, что осталось. Как бить четко и правильно – точно в цель. Вряд ли я смогу причинить вред Хауку, но и стоять без дела не смогу. Буду драться и защищать тех, кого люблю. Для того я здесь. Для того все мы здесь.
Я подняла лицо к небу, и оно ответило раскатом – низким, воинственным. К коже приятно липла влага, наполняя уверенностью.
– Надеешься поразить его громом? – насмешливо поинтересовался Влад у меня за спиной.
Эрик сжал мою руку так, что я чуть не застонала от боли. А потом отпустил. Совсем. И шагнул вперед, прикрывая Гарди. Защитный купол над нами завибрировал, становясь толще, надежнее. Я раздраженно выдохнула и, не удостоив Влада ответом, шагнула вслед за мужем.
А потом небо вспороли острые зигзаги молний, и оно порвалось. Хлынуло холодное, мокрое, влага обняла, облепила, склеила одежду с кожей. Жила откликнулась, наполняясь, и ладони привычно зачесались. Удержать бы. Не сорваться. Быть мудрой и рассудительной...
К черту! Возможно, охотник и убьет меня, но сломать у него не получится. Белая, холодная ярость Барта застелила глаза, заставила распрямить спину, потому что жила уже не горела – пылала, готовая выплеснуть кен, как смертельное оружие.
Гарди остановился в нескольких шагах от охотника. Склонил голову набок и сказал:
– Здравствуй, Хаук.
– Привет, зрячий. – Голос у охотника был низкий, хриплый и в гнетущей атмосфере надвигающейся грозы казался зловещим. – Я пришел сюда не за тобой. – Он обвел взглядом наше несуразное войско и добавил, указав пальцем на Эрика: – За ним.
– Вот он я, – спокойно ответил Эрик.
– Если думаешь, что зрячий спасет тебя, ты ошибаешься. Удерживая его, ничего не добьешься. Скоро я войду в этот дом и убью каждого, кто станет на пути. Слушайте меня, звери и те, кто помогает им! – Губы охотника искривила насмешка превосходства. – Я отпущу каждого, кто не нарушал законы богов. Кто не превысил нормы, отпущенной свыше. Если же будете помогать отступникам, умрете все.
– Здесь нет тех, кто поклонится тебе, – сказал Эрик. – Но ты ошибаешься. Гарди не мой пленник. Он мой союзник.
– Я узрел, – согласно кивнул Первый ясновидец. – Мир, который покинули боги. Он давно уже мертв, Хаук. В отличие от этого. Я видел прошлое и будущее. Твое тоже. Остановись сейчас или умрешь.
Хаук раскатисто рассмеялся, и небо поддержало его громовым раскатом.
А потом хлынуло. Упругие, хлесткие струи дождя обрушились на наши головы. Одежда тут же промокла, волосы прилипли к лицу. Одна прядь на голове охотника очертила кривой шрам на его щеке, еще больше выделяя приобретенное уродство.
Кто оставил этот шрам? Неужели в пространстве миров существует кто-то сильнее Первых?
– Хочешь сказать, зверь убьет меня? Меня?! Посланника богов? – насмешливо спросил охотник, убирая волосы с лица, будто грязь смахивая. – Будет увлекательно взглянуть.
– Война не стоит смертей. Мир изменился, посмотри. Ясновидцы рука об руку с хищными выступают против тебя. И охотники поддержали их союз. Я больше не заблудший, и могу снова видеть. Остановись и ты, найди в себе милосердие воина.
– Я не воин! – выплюнул Хаук ему в лицо, и защита нашего кокона прогнулась под его ментальным напором. Стало труднее дышать, сердце забилось пойманным в силки зайцем. В глазах потемнело, или то небо спустилось ниже в попытке нас раздавить? – Я – палач. Останешься с ним, умрешь, как зверь.
– Я не боюсь смерти, – улыбнулся Гарди, и от улыбки его, как в той детской песенке, светлее стало. И дышать легче. Купол защиты не вибрировал, налился твердостью и силой. Снова. – Я видел ее – свою смерть. И то, что будет после нее. Покой. То, чего ты не познаешь, если не отступишь сейчас. Одумайся, высший. Посмотри на них... Мы здесь больше не нужны.
Хаук криво усмехнулся и поднял с земли светящееся свое оружие.
Миг – и щупальца взвились в воздух изворотливыми змеями. Еще миг – и они опустились на защитный купол хлесткими плетьми. Заискрило, и капли дождя разлетелись в разные стороны.
Я невольно отступила на шаг, и кто-то взял меня за руку.
– Не бойся, – шепнул Влад мне на ухо. – Это просто охотник. Один из многих.
Я глубоко вздохнула и сжала его ладонь – сейчас мне просто необходимо было знать, что я не одна. Что кто-то понимает, что именно происходит со мной, во мне.
Что произойдет...
Охотник ударил еще раз. И еще.
– Учить меня вздумал! – выдохнул он, и мне послышалась в его голосе обида.
Гарди развернулся к нам.
– Он не станет больше слушать.
Эрик несколько секунд стоял в задумчивости, а потом кивнул.
– Хорошо, отходим.
От следующего удара, защита прогнулась, и я макушкой ощутила давление и жар от обжигающего оружия Первого.
Мы пытались. Не вышло. Так бывает.
– Уходим? Серьезно? – возмутилась Алиса. – Зачем мы вообще выходили тогда? Прячемся, как крысы! Лучше собраться и ударить вместе. Это же просто охотник.
«Не просто», – хотелось сказать мне, но я промолчала.
– Я сказал, отходим, – жестко оборвал Эрик и развернулся к дому.
Зря.
Наверное, если бы он немного помедлил, удалось бы ее остановить. Образумить. Впрочем, никто так до конца и не понял, что там произошло.
– К черту! – зло выдохнула Алиса и ударила чистым кеном. Уверена, она специально выбирала такую траекторию, чтобы пальнуть мимо меня.
Влад рванул меня в сторону, но куртку все равно задело, и кожу на рукаве сморщило, она разошлась и вспухла ржаво-черными волдырями.
Жалко. Я любила эту куртку.
А через секунду я поняла, что куртка – меньшая из зол.
Алиса действительно была сильна. Стремительна. И метко пробила столь тщательно поставленную защиту...
Прыткой змеей взвилось гибкое щупальце, проникая в дыру. Не давая залатать ее изнутри. Второе вцепилось в рваные края, растягивая. Третье вонзилось жалом в толпу растерянных нас.
– Дура, – на удивление спокойно заметил Глеб.
Защитный пузырь лопнул. Хаук улыбнулся, и улыбка эта вышла кривой, треснутой.
А потом он убил Алису.
Мир зазвенел, сузился до маленькой, скорченной фигуры, лежавшей на газоне, в грязи. До застывшего взгляда серых глаз, которые остекленело таращились в небо.
– Беги! – крикнул мне кто-то в самое ухо, отталкивая от места, на котором я стояла за секунду до того, как там молнией сверкнуло оружие охотника.
– Все в дом! Живо!
– Боги, помогите!
– Гектор, справа!
Выкрики сыпались со всех сторон, как горох из банки. Испуганные, сосредоточенные, визгливые, обреченные. Лишенные надежды, бьющиеся в агонии голоса.
Где-то на задворках сознания я понимала, что нужно бежать. Спасаться. Если сейчас погибну, остальные тоже умрут. Те, кто в доме.
Алан...
Я понимала это, но не могла сдвинуться с места. Мой мир обосновался в глазах Алисы, в которых вечным отпечатком остался образ Хаука. И тот, из глаз, казался мне намного страшнее реального, обвитого яркими щупальцами, как лозой.
Время застыло липкой смолой. Она облепила плечи, спину, руки, колени. Затекла в нос и рот, перекрыла гортань.
А потом меня из нее выдернули, резко рванув за руку, чуть не вывернув ее из сустава.
– Черт, пророчица, да беги же!
– Эрик, – рассеянно огляделась я. – Где Эрик?
Я нашла его на газоне, колдующего с Гектором над новой защитой. Чуть в стороне Даша с Никой держалась за руки.
«Беги в дом», – мысленно велел мне Эрик.
А вокруг меня падали люди. Прямо в грязь, в сочные, пузырящиеся лужи. Дождь поливал их сверху, будто пытался оживить.
Жаль, что с неба не льется живая вода.
– Кто-нибудь, защитите Гарди! – выкрикнул Эрик.
И уже на бегу, влекомая к крыльцу, я увидела ясновидца. И стоящих перед ним Рика и Лили – испуганные, жалкие, скорчившиеся фигурки, тщетно старающиеся защитить Первого. Хаук порвал их жилы на ходу, двигаясь быстро, ловко отражая удары, отмахиваясь от несущественных для него нападений.
И когда он подошел к Гарди, я остановилась, как вкопанная, останавливая и того, кто вел меня к спасительной защите дома. Шаг – и Хаук уже рядом с ясновидцем, нависает над спокойной, улыбающейся жертвой.
Мгновение, и его ладони обхватывают голову Первого – одна под подбородком, вторая на затылке. И противный хруст ломающейся шеи врывается в сознание. Он кажется странно тихим на фоне криков и стенаний, но я четко различаю его, как и удивленный вздох Иры в метре от меня и свист удаляющегося щупальца Хаука.
На глаза наворачиваются слезы – бестолковая реакция, и я понимаю это.
– Ира, – шепчу я. – Ну как же так...
– Идем, – велит Влад. – Скорее.
Я разворачиваюсь к крыльцу. До него несколько шагов, но они отчего-то кажутся марафонской дистанцией. Долгим путем, и я не уверена, что мне хватит сил его пройти.
У самой кромки защиты Алекс и Роб шепчут что-то и посылают в сторону Хаука незнакомые пассы. Прямо передо мной спины Риты и Глеба. Они бегут, держась за руки, а над ними карающим огнем – щупальце Хаука. Приближается неминуемой смертью.
– Глеб! – кричу я. Не знаю, зачем. Наверное, это бессмысленная попытка спасти, помешать убийце. Только вот крики не умеют останавливать Первых охотников...
Зато кое-что другое умеет.
Рита развернулась, раскрыла ладони и швырнула в щупальце пламенем – чистый огонь, который тут же охватил оружие охотника, заставил замедлиться. Отпрянуть. Несколько мгновений, спасающих жизнь. Шаг – и Рита с Глебом за стеной защиты, запыхавшиеся, но живые.
Три широких шага Влада и пять моих – и мы присоединяемся к ним, и я тут же утопаю в крепких объятиях Глеба.
– Никогда, – горячо шепчет он, – никогда меня так не пугай больше, слышишь!
Я киваю и плачу. Мне страшно. Холодно. Промокшая одежда облепила тело. Меня трясет. Рита плачет рядом, вернувшись в свое обычное состояние не-героини.
– Гектор! – кричит кто-то из оставшихся на поле битвы.
Глеб резко отстраняет меня, приникает к границе защиты и явно борется с желанием выскочить туда, в дождь, в бушующую стихию смерти. Бежать, уворачиваясь от пляшущих щупалец, рискнуть всем, чтобы успеть.
Ника стояла на газоне и не глядела в нашу сторону. Смотрела на Гектора с мольбой, с надеждой, а у ее ног, склонив голову, отчего длинные, светлые волосы упали в грязь, на коленях стояла Даша.
Защитница вымоталась. Дышала рвано, глубоко и тяжело. А Ника и воительница альва остались без защиты. Алекс оставил Роба и бросился к ним.
