– Ага, конечно! – вырвалось у меня, и ответом был удивленный взгляд и иронично приподнятая бровь.
– Считаешь, я недостоин?
Считаю. Нет, я знаю это. Таких, как Влад, нельзя пускать к сольвейгам. Впрочем, может, Барт и не пускал. Может, он просто... решил познакомиться.
Зачем?!
Отвечать Владу я не стала – отвернулась к окну и посмотрела на постепенно темнеющее небо – чистое, синее, с проступающими отверстиями звезд. Из отверстий лился свет, до нас не доставал, и мы оставались под холодными искусственными потоками фонарей. Проезжавшие мимо машины, выруливающие из парковки, окатывали нас порцией света своих фар.
Мне не хотелось света. Темнота намного уютнее, в ней незаметны эмоции, проступающие на лице. Те, которые совершенно не хотелось показывать, особенно Владу. Но они упрямо рвались наружу, выступали влагой на глазах, и приходилось часто моргать, чтобы не разреветься. Думать о несущественном. О не выстиранном белье. Недомытых чашках, оставшихся на кухне после визита Мирослава. О несбывшихся планах...
Ира! Нужно Ире позвонить, она же ждет, а я тут... сижу, с Владом. Что за наваждение вообще?! Нужно было ехать в Москву, не терять день. Я так и планировала, пока Гектор не явился. А теперь... А что теперь? Я ведь даже не знаю, что происходит.
Ира взяла трубку после первого гудка и сразу спросила:
– Ты в пути?
– Я не приеду сегодня, извини. – Покосилась на Влада и добавила: – Обстоятельства изменились.
– Все плохо? Если все плохо, приезжай немедленно! Крег говорит, он нашел выход.
– Серьезно? – оживилась я. Даже на кресле привстала и заерзала. – Какие-то шаманские штучки?
– Он тренировался и многое знает, – гордо ответила подруга. Гордиться своим мужчиной всегда приятно. И я, быть может, еще успею на последний автобус. Или уже завтра утром. Если Влад не соврал, и Гектор не навредит ему, это шанс. Шанс избавиться навсегда от разрушительного кена и...
И что? Спасти Эрика? Разве это не его вина? Разве Лидия не заслужила кусочка покоя?
Пока я размышляла, Влад бесцеремонно забрал у меня телефон и бросил короткое:
– Она со мной. – Около минуты просто слушал, а потом закончил стальным тоном: – Я сам.
И повесил трубку. А еще говорил, что с женой нашел общий язык! Злится ведь. Даже желваки на скулах ходят и взгляд ледяной.
– Такту ты так и не научился, – саркастично заметила я.
– Зато я могу тебе помочь, – бесстрастно парировал он.
– Крег тоже может.
– То есть ему ты доверяешь больше, чем мне?
– Я любому прохожему доверяю больше, чем тебе, уж извини, – нахмурилась я.
– Поля... – Его голос смягчился, рука легла мне на плечо. Осторожно так, будто боясь спугнуть, будто я могу открыть дверцу, выскочить на улицу и бежать без оглядки. Бежать я не собиралась. Некуда было, да и устала. Насыщенный день, испуг, недоумение. Попытки что-то понять. С Владом всегда так. Он никогда не объясняет, только действует, и от этого чувствуешь себя марионеткой. – Я правда хочу помочь. И могу.
– Как? – прямо спросила я, снова повернулась к нему и сложила руки на груди. – Как конкретно ты можешь помочь?
– Так, как Барт помог мне, – ответил он, и я открыла рот от удивления. Барт помог ему? Как? И главное, зачем? Он же не сольвейг, он же просто...
Я собиралась сказать что-то колкое. Что-то в духе наших обычных перепалок. Но внезапно задняя дверца машины открылась, и внутрь просунулось улыбающееся лицо Дэна.
– Хай, – поздоровался он, будто не было ничего удивительного, что мы все встретились здесь при таких обстоятельствах. Затем повернулся к Владу и указал на тележку из супермаркета, на которой большой грудой были свалены спальные мешки, рюкзаки, набитые всякой всячиной, мотки веревок, упаковка туалетной бумаги и еще много дребедени: – Может, поможешь?
Я ждала, пока они сгрузят купленную Дэном утварь в багажник. С неба злобно скалилась налитая ядом полная луна. Холодно светили звезды. Весь мир, казалось, стал враждебным, злым. Так и норовил уколоть. И я с ужасом поняла, что на кожаном сиденье, спрятавшаяся за тонированным стеклом от посторонних взглядов, я начинаю себя жалеть...
Все, что жизнь отмеряла мне – капельку счастья, растворенную в банке страданий. И банка эта настолько переполнилась, что готова была выплеснуться на окружающих. Я понимала, что быть рядом с любимым – еще не все. В мире есть много того, ради чего стоит жить. Сын. Племя. Друзья. Сила. Та, что бурлила в жиле, лилась по венам, смертоносный кен, делающий меня особенной. Таким, как я, не принято себя жалеть. А я жалела.
Хотелось тепла. Того, что было и которое просыпалось песком сквозь пальцы. Пролилось дождевой водой и впиталось в землю. От которого остались лишь воспоминания. Легкий карамельный шлейф. И в завершение – холодный, чужой взгляд.
Мне не было больно, больше нет. Но на несколько минут, пока мужчины отвлеклись на покупки, я расклеилась. Смотрела в окно на ощетинившийся мир и не понимала, зачем он нужен мне.
А потом Влад с Дэном сели в машину, и жалость пришлось прогнать. Она ушла сама, клубясь невидимым туманом над головой и возмущаясь, что я посмела от нее отказаться. А зачем просочилась в щель слегка опущенного стекла, уступая место прохладному и свежему воздуху.
– Попалась-таки? – сочувственно спросил Дэн, и я кивнула.
Мы тронулись. И уже почти в конце пути я поняла, куда мы едем. Источник атли. Место, подарившее мне благословение и проклятие. Туда, где огромной черной глыбой пугал жертвенный камень, усыпанный трещинами и пропитанный кровью. Чужой. Моей. Где кен каждого атли буквально ощущался в воздухе.
Место, которое не выдают чужакам...
– Здесь безопасно, – сказал Влад глубоким, низким голосом, от которого почему-то дрогнули колени.
– Отлично, – словно не замечая напряжения, ответил Дэн и вышел из машины.
– Порядок? – спросил Влад теперь уже у меня.
Я кивнула. Повернуться к нему так и не смогла – смотрела на здание. Темная черепица, белые стены... Сила. Воздух наэлектризован. Искрится эмоциями – не выплеснутыми, яркими.
– Оставим машину здесь.
– Куда мы... – Я замолчала. Слова выдавливались с трудом, отчаянно прорываясь сквозь осипшее горло. Амулет Эрика приятно холодил кожу, но облегчения я не испытывала. Безопасность. Мнимая, как всегда.
– Эй... – Сильная рука притянула к себе, и я уткнулась носом в плечо. Сандал, мускус, ваниль. И неизвестные мне, новые нотки, которые я не могла определить.
Все меняются, и Влад тоже. Наверное... Хотелось бы верить, что жизнь не стоит на месте, а там, впереди ждет свет и радость. Не только меня.
– Все будет хорошо.
Простая фраза. Банальная. Он редко такие говорит. Но от этих слов в груди разлилось тепло, а глаза снова защипало слезами. Жалость вернулась, скопилась за стеклом и ласково просилась внутрь. Не пускай ее, только не пускай! Если поддамся, останусь на месте. Увязну в ее вязком тумане, словно в болоте. И никогда не выберусь. Никогда...
– Соберись, пророчица, – словно прочитав мои мысли, твердо сказал Влад. Отстранил меня и слезы вытер. Заплакала все же. А ведь зарекалась – перед ним никогда. – Ты же сильная девочка...
Шершавые пальцы на щеке. Шепот горячий, обжигающий. Тепло. То самое, которого мне так не хватало. То самое, от которого нужно держаться подальше.
Сгоришь. Расплавишься, и тебя не станет. Только вот если поддашься, жалость к себе никогда не отпустит. Слабость – нормальное явление, с каждым бывает. Но поддашься ей, пропитаешься, как бисквит сиропом, и сама станешь слабой. Изнутри. Навсегда.
– Я в порядке. – Отстранилась резко, что Влад бесспорно принял за враждебность и тут же нацепил маску – свою любимую, слепленную из невозмутимости, с мазками сарказма и иронии, с холодным взглядом и полуулыбкой, не обозначающей ничего.
– Прекрасно.
И вышел из машины, а я дала себе еще две минуты. Один на один со слабостью. Она уходить не спешила и сидела на плече черным вороном. Стараясь избавиться от наваждения, я провела по плечам ладонями, будто стряхивая ненужное. И вышла наружу – в пугающий, враждебный мир.
Покупки были выгружены из багажника и компактно упаковывались в рюкзаки и пакеты побольше.
– Держи, – мимоходом бросил мне Дэн, отвлекаясь от запихивания очередного фонарика в рюкзак, который надулся и, казалось, готов был лопнуть от важности оттого, что вмещает в себя столько барахла. Дэн протянул руку. В ней был зажат шнурок, на котором болтался знакомый мне, но оказавшийся бесполезным амулет. – Это чтобы мы успели добраться.
Я без лишних вопросов взяла его и надела на шею. Наверное, он имеет защитную силу не только от влечения. Скорее всего, Гектор просто не узнает, что меня нет в городе. Хорошо бы. Умирать не хотелось...
Влад нацепил мне на плечи рюкзак с пол моего роста и вручил пакет в придачу. От этого я почувствовала себя ломовой лошадью. Колени подогнулись, а пятки, казалось, погрузли в земле. Сам он взял два рюкзака – по одному на каждое плечо, и пакет в левую руку.
– Готовы? – спросил Дэн и шагнул ко мне. Взял за руку и крепко сжал ладонь. Ситуация все больше походила на бессмыслицу, хотя логика в ней был. К Барту. К сольвейгам. В безопасность. Хотя бы ненадолго.
Влад подошел к нам и поинтересовался:
– Справишься? Если что, могу поделиться.
– Надеюсь, хватит, – отмахнулся тот и взял его за руку.
Со стороны мы, наверное, напоминали трех сумасшедших с барахлом, готовящихся водить хоровод вокруг несуществующей елки. Впрочем, меня уже давно мало волновало, как я выгляжу со стороны. Да и со стороны это продолжалось всего пару секунд.
Я глубоко вдохнула и закрыла глаза. Знакомое ощущение головокружения, легкая тошнота, которую я уже давно научилась не замечать. А затем воздух – другой, не липецкий. Сладкий, пьянящий, свежий настолько, насколько вообще может быть свежим воздух. И тишина.
Разлепив веки, я замерла. Равнина вокруг – куда достает взгляд – вся укрытая туманом. В нем утопают ноги, трава и редкие валуны, высунувшие макушки из белесой дымки. На горизонте белые колпаки гор отражают лунный свет и сами сияют. А перед ними темными неровностями – холмы. Звезды на небе, низкие, крупные, прячутся за редкими перьями облаков. Кажется, руку протяни – снимешь любую.
– Это Тибет, – пояснил Влад, и я ощутила на волосах его дыхание. – Тяжело?
– Холодно, – ответила я, поправляя лямку рюкзака. – Куда теперь?
– Вперед, – ответил за него Дэн. – Пройти придется немного, защита Барта не пропустит телепорт.
И мы шли. Долго. В сторону гор, которые медленно приближались. Ноги оскальзывались на влажных от тумана камнях, утопали в мокрой, противной траве. Лямки рюкзака натерли ключицы, и я часто останавливалась, чтобы поправить их. Ручки пакета отдавили пальцы, и в середине пути Влад у меня его забрал.
И когда уже почти закончились силы, и я готова была улечься прям там, в мокрую траву, мы заметили огни. Горели костры, а вокруг нечеткими силуэтами проявились освещенные небольшими фонариками палатки. Вскоре стали видны люди, снующие между ними. Слегка сгорбленный силуэт Алеши с неизменной связкой дров и топором за поясом. Яркая куртка Юлия. Широкая, развевающаяся юбка Люсии. И неподвижные, близкие очертания Барта, который смотрел в темноту, прямо на нас.
Он нас ждал.
А потом будто черта, отделяющая мир сольвейгов от внешнего мира, осталась позади, и я ощутила облегчение. К нам спешили люди. Окружили, взяли пакеты из рук, сняли тяжелый рюкзак у меня со спины и принялись обнимать. Я не знала, кто. Все, наверное, ведь мы так давно не виделись. Много слов – восторженных, горячих – на разных языках, но в основном на английском, который я так и не удосужилась выучить.
Люсия что-то шептала на ухо, Барт улыбался, а я... я просто растерялась. Говорила невпопад, хваталась за одежду, оглядывалась. И не знала, что меня ждет.
Меня тут же повели к костру, усадили на раскладной стульчик и вручили алюминиевую кружку.
– Пить, – велела Люсия. И добавила совсем по-русски: – До дна.
Я выпила. Вино было дешевым и сладким, согрело пищевод и тут же задурманило голову. Мне показалось, в черепе образовалась дыра, через которую выходили все тревоги и страхи. Душа освобождалась, и я вдруг поняла, что больше всего на свете хочу тут остаться. Не смогу, конечно, из-за Алана, но хотеть-то можно.
Сольвейги веселились. Радовались нам, расспрашивали Дэна, а Люсия бесстыдно заигрывала с Владом у костра. Улыбалась, щебетала и томно опускала длинные ресницы, касалась его щеки. Из них могла бы получиться красивая пара. Могла бы, но... мне не хотелось об этом думать!
Я встала и отошла в сторону. Где было не так светло, и тени дарили некое подобие безопасности. Заботливо укрывали, отделяя от остальных – людей без дырки в душе. Впрочем, я мало что знала об их душах.
Странно, ведь мы должны чувствовать друг друга. Люсия вот меня чувствует, а я ее – очень редко. Возможно, потому что я скади...
Стою. Слушаю тишину и отдаленный гомон из поселения сольвейгов. Как всегда – палатки, разбитые вокруг костра, раскладные столики и стулья. Связки дров неподалеку. Котелки, фонарики, развешанные у палаток. Запах дыма и жаренной еды.
А на небе – звезды шепчутся. Молчу. Легко. Воздух пьянит, расслабляет. И плохое почти забылось...
– Ну что же ты стоишь? – Оборачиваюсь. За спиной Влад. Лукаво улыбается, в руке стаканчик. Пластиковый. С дешевым вином, которое он не пьет. Никогда раньше не пил. Куртка расстегнута, под ней белый свитер. Идеально белый, если учесть костер, палатки и мазок золы у него на щеке. – Иди, пусть Барт научит тебя избавляться от этого.
– У тебя... вот тут... – Я невольно рассмеялась. В обществе сольвейгов было по-домашнему тепло и как обычно уютно. Или это вино ударило в голову? Тревоги отступили за черту заветного круга и сунуться сюда не решались.
– Что?
– Здесь. – Я шагнула к нему, подняла руку и стерла золу со щеки. – Люсия, наверное, измазала...
Посмотрела ему в глаза и замолчала. Прищурился, губы сложились в тонкую линию. Смотрит на меня жадно, голодным взглядом, словно я... словно... И тепло, уснувшее в груди, растет, множится, жжется, разрывает.
– Спасибо, – шепнула и отвела взгляд. – За сегодня и... за все.
– Обращайся, – ответил он хрипло.
А жалость вокруг шипела, сгорая, и осыпалась пеплом. На траву. На камни. Нам на плечи. Под холодным блеском безразличных звезд.
Сказать было легче, чем сделать. Вернее, сделать было бы легко, если бы кто-то собирался избавлять меня от кена Гектора. Барт не собирался, велел стараться самой. Мол, если сделаю это, у меня будет нечто вроде иммунитета от зова ясновидца, а еще мне не причинит вреда его кен. Этому научились многие сольвейги, этому научился Влад. Редкий дар для обычного хищного. О том, почему он здесь и почему Барт открылся ему, вождь сольвейгов особо не распространялся. Сказал, что видит больше, чем любой другой из присутствующих. Знает будущее...
Он знал всех нас. То, что нас ждет или может ждать. Я не хотела спрашивать. Знание будущего никогда не приносило счастья. Я понимала, что видения Барта сбудутся, мои ведь сбывались всегда. Даже последнее – то, что легко можно было предотвратить, воплотилось в реальности. Влад, конечно, все красиво обыграл, но я так не умею.
Если пойму, что впереди только тьма – не выживу. Не смогу. А я видела тьму в глазах Барта... Далекую, сгущающуюся на горизонте неизбежность. И не хотела знать. Во всяком случае, в ту ночь.
– Считаешь, я недостоин?
Считаю. Нет, я знаю это. Таких, как Влад, нельзя пускать к сольвейгам. Впрочем, может, Барт и не пускал. Может, он просто... решил познакомиться.
Зачем?!
Отвечать Владу я не стала – отвернулась к окну и посмотрела на постепенно темнеющее небо – чистое, синее, с проступающими отверстиями звезд. Из отверстий лился свет, до нас не доставал, и мы оставались под холодными искусственными потоками фонарей. Проезжавшие мимо машины, выруливающие из парковки, окатывали нас порцией света своих фар.
Мне не хотелось света. Темнота намного уютнее, в ней незаметны эмоции, проступающие на лице. Те, которые совершенно не хотелось показывать, особенно Владу. Но они упрямо рвались наружу, выступали влагой на глазах, и приходилось часто моргать, чтобы не разреветься. Думать о несущественном. О не выстиранном белье. Недомытых чашках, оставшихся на кухне после визита Мирослава. О несбывшихся планах...
Ира! Нужно Ире позвонить, она же ждет, а я тут... сижу, с Владом. Что за наваждение вообще?! Нужно было ехать в Москву, не терять день. Я так и планировала, пока Гектор не явился. А теперь... А что теперь? Я ведь даже не знаю, что происходит.
Ира взяла трубку после первого гудка и сразу спросила:
– Ты в пути?
– Я не приеду сегодня, извини. – Покосилась на Влада и добавила: – Обстоятельства изменились.
– Все плохо? Если все плохо, приезжай немедленно! Крег говорит, он нашел выход.
– Серьезно? – оживилась я. Даже на кресле привстала и заерзала. – Какие-то шаманские штучки?
– Он тренировался и многое знает, – гордо ответила подруга. Гордиться своим мужчиной всегда приятно. И я, быть может, еще успею на последний автобус. Или уже завтра утром. Если Влад не соврал, и Гектор не навредит ему, это шанс. Шанс избавиться навсегда от разрушительного кена и...
И что? Спасти Эрика? Разве это не его вина? Разве Лидия не заслужила кусочка покоя?
Пока я размышляла, Влад бесцеремонно забрал у меня телефон и бросил короткое:
– Она со мной. – Около минуты просто слушал, а потом закончил стальным тоном: – Я сам.
И повесил трубку. А еще говорил, что с женой нашел общий язык! Злится ведь. Даже желваки на скулах ходят и взгляд ледяной.
– Такту ты так и не научился, – саркастично заметила я.
– Зато я могу тебе помочь, – бесстрастно парировал он.
– Крег тоже может.
– То есть ему ты доверяешь больше, чем мне?
– Я любому прохожему доверяю больше, чем тебе, уж извини, – нахмурилась я.
– Поля... – Его голос смягчился, рука легла мне на плечо. Осторожно так, будто боясь спугнуть, будто я могу открыть дверцу, выскочить на улицу и бежать без оглядки. Бежать я не собиралась. Некуда было, да и устала. Насыщенный день, испуг, недоумение. Попытки что-то понять. С Владом всегда так. Он никогда не объясняет, только действует, и от этого чувствуешь себя марионеткой. – Я правда хочу помочь. И могу.
– Как? – прямо спросила я, снова повернулась к нему и сложила руки на груди. – Как конкретно ты можешь помочь?
– Так, как Барт помог мне, – ответил он, и я открыла рот от удивления. Барт помог ему? Как? И главное, зачем? Он же не сольвейг, он же просто...
Я собиралась сказать что-то колкое. Что-то в духе наших обычных перепалок. Но внезапно задняя дверца машины открылась, и внутрь просунулось улыбающееся лицо Дэна.
– Хай, – поздоровался он, будто не было ничего удивительного, что мы все встретились здесь при таких обстоятельствах. Затем повернулся к Владу и указал на тележку из супермаркета, на которой большой грудой были свалены спальные мешки, рюкзаки, набитые всякой всячиной, мотки веревок, упаковка туалетной бумаги и еще много дребедени: – Может, поможешь?
Я ждала, пока они сгрузят купленную Дэном утварь в багажник. С неба злобно скалилась налитая ядом полная луна. Холодно светили звезды. Весь мир, казалось, стал враждебным, злым. Так и норовил уколоть. И я с ужасом поняла, что на кожаном сиденье, спрятавшаяся за тонированным стеклом от посторонних взглядов, я начинаю себя жалеть...
Все, что жизнь отмеряла мне – капельку счастья, растворенную в банке страданий. И банка эта настолько переполнилась, что готова была выплеснуться на окружающих. Я понимала, что быть рядом с любимым – еще не все. В мире есть много того, ради чего стоит жить. Сын. Племя. Друзья. Сила. Та, что бурлила в жиле, лилась по венам, смертоносный кен, делающий меня особенной. Таким, как я, не принято себя жалеть. А я жалела.
Хотелось тепла. Того, что было и которое просыпалось песком сквозь пальцы. Пролилось дождевой водой и впиталось в землю. От которого остались лишь воспоминания. Легкий карамельный шлейф. И в завершение – холодный, чужой взгляд.
Мне не было больно, больше нет. Но на несколько минут, пока мужчины отвлеклись на покупки, я расклеилась. Смотрела в окно на ощетинившийся мир и не понимала, зачем он нужен мне.
А потом Влад с Дэном сели в машину, и жалость пришлось прогнать. Она ушла сама, клубясь невидимым туманом над головой и возмущаясь, что я посмела от нее отказаться. А зачем просочилась в щель слегка опущенного стекла, уступая место прохладному и свежему воздуху.
– Попалась-таки? – сочувственно спросил Дэн, и я кивнула.
Мы тронулись. И уже почти в конце пути я поняла, куда мы едем. Источник атли. Место, подарившее мне благословение и проклятие. Туда, где огромной черной глыбой пугал жертвенный камень, усыпанный трещинами и пропитанный кровью. Чужой. Моей. Где кен каждого атли буквально ощущался в воздухе.
Место, которое не выдают чужакам...
– Здесь безопасно, – сказал Влад глубоким, низким голосом, от которого почему-то дрогнули колени.
– Отлично, – словно не замечая напряжения, ответил Дэн и вышел из машины.
– Порядок? – спросил Влад теперь уже у меня.
Я кивнула. Повернуться к нему так и не смогла – смотрела на здание. Темная черепица, белые стены... Сила. Воздух наэлектризован. Искрится эмоциями – не выплеснутыми, яркими.
– Оставим машину здесь.
– Куда мы... – Я замолчала. Слова выдавливались с трудом, отчаянно прорываясь сквозь осипшее горло. Амулет Эрика приятно холодил кожу, но облегчения я не испытывала. Безопасность. Мнимая, как всегда.
– Эй... – Сильная рука притянула к себе, и я уткнулась носом в плечо. Сандал, мускус, ваниль. И неизвестные мне, новые нотки, которые я не могла определить.
Все меняются, и Влад тоже. Наверное... Хотелось бы верить, что жизнь не стоит на месте, а там, впереди ждет свет и радость. Не только меня.
– Все будет хорошо.
Простая фраза. Банальная. Он редко такие говорит. Но от этих слов в груди разлилось тепло, а глаза снова защипало слезами. Жалость вернулась, скопилась за стеклом и ласково просилась внутрь. Не пускай ее, только не пускай! Если поддамся, останусь на месте. Увязну в ее вязком тумане, словно в болоте. И никогда не выберусь. Никогда...
– Соберись, пророчица, – словно прочитав мои мысли, твердо сказал Влад. Отстранил меня и слезы вытер. Заплакала все же. А ведь зарекалась – перед ним никогда. – Ты же сильная девочка...
Шершавые пальцы на щеке. Шепот горячий, обжигающий. Тепло. То самое, которого мне так не хватало. То самое, от которого нужно держаться подальше.
Сгоришь. Расплавишься, и тебя не станет. Только вот если поддашься, жалость к себе никогда не отпустит. Слабость – нормальное явление, с каждым бывает. Но поддашься ей, пропитаешься, как бисквит сиропом, и сама станешь слабой. Изнутри. Навсегда.
– Я в порядке. – Отстранилась резко, что Влад бесспорно принял за враждебность и тут же нацепил маску – свою любимую, слепленную из невозмутимости, с мазками сарказма и иронии, с холодным взглядом и полуулыбкой, не обозначающей ничего.
– Прекрасно.
И вышел из машины, а я дала себе еще две минуты. Один на один со слабостью. Она уходить не спешила и сидела на плече черным вороном. Стараясь избавиться от наваждения, я провела по плечам ладонями, будто стряхивая ненужное. И вышла наружу – в пугающий, враждебный мир.
Покупки были выгружены из багажника и компактно упаковывались в рюкзаки и пакеты побольше.
– Держи, – мимоходом бросил мне Дэн, отвлекаясь от запихивания очередного фонарика в рюкзак, который надулся и, казалось, готов был лопнуть от важности оттого, что вмещает в себя столько барахла. Дэн протянул руку. В ней был зажат шнурок, на котором болтался знакомый мне, но оказавшийся бесполезным амулет. – Это чтобы мы успели добраться.
Я без лишних вопросов взяла его и надела на шею. Наверное, он имеет защитную силу не только от влечения. Скорее всего, Гектор просто не узнает, что меня нет в городе. Хорошо бы. Умирать не хотелось...
Влад нацепил мне на плечи рюкзак с пол моего роста и вручил пакет в придачу. От этого я почувствовала себя ломовой лошадью. Колени подогнулись, а пятки, казалось, погрузли в земле. Сам он взял два рюкзака – по одному на каждое плечо, и пакет в левую руку.
– Готовы? – спросил Дэн и шагнул ко мне. Взял за руку и крепко сжал ладонь. Ситуация все больше походила на бессмыслицу, хотя логика в ней был. К Барту. К сольвейгам. В безопасность. Хотя бы ненадолго.
Влад подошел к нам и поинтересовался:
– Справишься? Если что, могу поделиться.
– Надеюсь, хватит, – отмахнулся тот и взял его за руку.
Со стороны мы, наверное, напоминали трех сумасшедших с барахлом, готовящихся водить хоровод вокруг несуществующей елки. Впрочем, меня уже давно мало волновало, как я выгляжу со стороны. Да и со стороны это продолжалось всего пару секунд.
Я глубоко вдохнула и закрыла глаза. Знакомое ощущение головокружения, легкая тошнота, которую я уже давно научилась не замечать. А затем воздух – другой, не липецкий. Сладкий, пьянящий, свежий настолько, насколько вообще может быть свежим воздух. И тишина.
Разлепив веки, я замерла. Равнина вокруг – куда достает взгляд – вся укрытая туманом. В нем утопают ноги, трава и редкие валуны, высунувшие макушки из белесой дымки. На горизонте белые колпаки гор отражают лунный свет и сами сияют. А перед ними темными неровностями – холмы. Звезды на небе, низкие, крупные, прячутся за редкими перьями облаков. Кажется, руку протяни – снимешь любую.
– Это Тибет, – пояснил Влад, и я ощутила на волосах его дыхание. – Тяжело?
– Холодно, – ответила я, поправляя лямку рюкзака. – Куда теперь?
– Вперед, – ответил за него Дэн. – Пройти придется немного, защита Барта не пропустит телепорт.
И мы шли. Долго. В сторону гор, которые медленно приближались. Ноги оскальзывались на влажных от тумана камнях, утопали в мокрой, противной траве. Лямки рюкзака натерли ключицы, и я часто останавливалась, чтобы поправить их. Ручки пакета отдавили пальцы, и в середине пути Влад у меня его забрал.
И когда уже почти закончились силы, и я готова была улечься прям там, в мокрую траву, мы заметили огни. Горели костры, а вокруг нечеткими силуэтами проявились освещенные небольшими фонариками палатки. Вскоре стали видны люди, снующие между ними. Слегка сгорбленный силуэт Алеши с неизменной связкой дров и топором за поясом. Яркая куртка Юлия. Широкая, развевающаяся юбка Люсии. И неподвижные, близкие очертания Барта, который смотрел в темноту, прямо на нас.
Он нас ждал.
А потом будто черта, отделяющая мир сольвейгов от внешнего мира, осталась позади, и я ощутила облегчение. К нам спешили люди. Окружили, взяли пакеты из рук, сняли тяжелый рюкзак у меня со спины и принялись обнимать. Я не знала, кто. Все, наверное, ведь мы так давно не виделись. Много слов – восторженных, горячих – на разных языках, но в основном на английском, который я так и не удосужилась выучить.
Люсия что-то шептала на ухо, Барт улыбался, а я... я просто растерялась. Говорила невпопад, хваталась за одежду, оглядывалась. И не знала, что меня ждет.
Меня тут же повели к костру, усадили на раскладной стульчик и вручили алюминиевую кружку.
– Пить, – велела Люсия. И добавила совсем по-русски: – До дна.
Я выпила. Вино было дешевым и сладким, согрело пищевод и тут же задурманило голову. Мне показалось, в черепе образовалась дыра, через которую выходили все тревоги и страхи. Душа освобождалась, и я вдруг поняла, что больше всего на свете хочу тут остаться. Не смогу, конечно, из-за Алана, но хотеть-то можно.
Сольвейги веселились. Радовались нам, расспрашивали Дэна, а Люсия бесстыдно заигрывала с Владом у костра. Улыбалась, щебетала и томно опускала длинные ресницы, касалась его щеки. Из них могла бы получиться красивая пара. Могла бы, но... мне не хотелось об этом думать!
Я встала и отошла в сторону. Где было не так светло, и тени дарили некое подобие безопасности. Заботливо укрывали, отделяя от остальных – людей без дырки в душе. Впрочем, я мало что знала об их душах.
Странно, ведь мы должны чувствовать друг друга. Люсия вот меня чувствует, а я ее – очень редко. Возможно, потому что я скади...
Стою. Слушаю тишину и отдаленный гомон из поселения сольвейгов. Как всегда – палатки, разбитые вокруг костра, раскладные столики и стулья. Связки дров неподалеку. Котелки, фонарики, развешанные у палаток. Запах дыма и жаренной еды.
А на небе – звезды шепчутся. Молчу. Легко. Воздух пьянит, расслабляет. И плохое почти забылось...
– Ну что же ты стоишь? – Оборачиваюсь. За спиной Влад. Лукаво улыбается, в руке стаканчик. Пластиковый. С дешевым вином, которое он не пьет. Никогда раньше не пил. Куртка расстегнута, под ней белый свитер. Идеально белый, если учесть костер, палатки и мазок золы у него на щеке. – Иди, пусть Барт научит тебя избавляться от этого.
– У тебя... вот тут... – Я невольно рассмеялась. В обществе сольвейгов было по-домашнему тепло и как обычно уютно. Или это вино ударило в голову? Тревоги отступили за черту заветного круга и сунуться сюда не решались.
– Что?
– Здесь. – Я шагнула к нему, подняла руку и стерла золу со щеки. – Люсия, наверное, измазала...
Посмотрела ему в глаза и замолчала. Прищурился, губы сложились в тонкую линию. Смотрит на меня жадно, голодным взглядом, словно я... словно... И тепло, уснувшее в груди, растет, множится, жжется, разрывает.
– Спасибо, – шепнула и отвела взгляд. – За сегодня и... за все.
– Обращайся, – ответил он хрипло.
А жалость вокруг шипела, сгорая, и осыпалась пеплом. На траву. На камни. Нам на плечи. Под холодным блеском безразличных звезд.
Глава 6. Новый дар
Сказать было легче, чем сделать. Вернее, сделать было бы легко, если бы кто-то собирался избавлять меня от кена Гектора. Барт не собирался, велел стараться самой. Мол, если сделаю это, у меня будет нечто вроде иммунитета от зова ясновидца, а еще мне не причинит вреда его кен. Этому научились многие сольвейги, этому научился Влад. Редкий дар для обычного хищного. О том, почему он здесь и почему Барт открылся ему, вождь сольвейгов особо не распространялся. Сказал, что видит больше, чем любой другой из присутствующих. Знает будущее...
Он знал всех нас. То, что нас ждет или может ждать. Я не хотела спрашивать. Знание будущего никогда не приносило счастья. Я понимала, что видения Барта сбудутся, мои ведь сбывались всегда. Даже последнее – то, что легко можно было предотвратить, воплотилось в реальности. Влад, конечно, все красиво обыграл, но я так не умею.
Если пойму, что впереди только тьма – не выживу. Не смогу. А я видела тьму в глазах Барта... Далекую, сгущающуюся на горизонте неизбежность. И не хотела знать. Во всяком случае, в ту ночь.
