– Ты говоришь о ней с особой интонацией, – как бы между прочим заметил он.
– Ира очень поддержала меня, когда... – Я вздохнула. Некоторые воспоминания не привязаны к зданиям. Такие ходят за тобой по пятам, липнут к одежде, смешиваются с запахами. Впечатываются в кожу клеймом. – После истории с Гердой.
Эрик повел бровью, но ничего не сказал. Во мне проснулось любопытство — в отличие от него, я не могла влезть в его мысли и узнать. Поэтому просто спросила:
– Что?
Он пожал плечами.
– Это странно, учитывая твое отношение к полигамным бракам.
– Я никогда не собиралась... то есть... Ира — хороший человек, глупо ненавидеть ее за то, что она...
– Жена Влада, – закончил за меня Эрик.
– Для меня это никогда не имело значения, – нахмурилась я. Слукавила: имело. Когда-то давно, еще до смерти Тана. Впрочем, после тоже. Но ведь сейчас не имеет, так какая разница?
– Я не упрекаю, просто уточняю. – Его рука соскользнула с руля и погладила меня по щеке. – Хочу знать о твоем прошлом.
– Как и я о твоем.
Я попыталась съехать. Тема отношений с Владом — опасна. Особенно теперь, когда они с Эриком заключили пакт о мире. Неизвестно, чем нам грозит последовательный и хитрый убийца, и любая помощь пригодится. Лучше им с Владом не ссориться из-за пустяков.
Эрик не возражал.
– Ты всегда можешь спросить.
– И про картины?
Взгляд из-под ресниц должен был уберечь меня от негатива Эрика. Когда я вспоминаю о портрете, он всегда сухо отвечает и переводит тему. Злится, хотя и старается вида не подавать. И сейчас по скулам заходили желваки. Он не хотел отвечать, но обещал, потому сдержанно кивнул.
– Почему ты прячешь их? – тихо спросила я. Пальцы нервно теребили цепочку амулета, и мне показалось, он греется, наполняется силой и готовится взорваться у меня в руках.
– Сложно на них смотреть, вот и все.
– Из-за мамы? Ты на нее злишься?
Замолчал. Несколько секунд мы ехали в тишине, руки Эрика с силой сжимали руль, даже костяшки побелели. А потом он расслабляется.
– Больше нет.
– Раньше злился? – делаю осторожный шаг вперед. Разговоры с Эриком о его прошлом — игры со зверем, чтобы он там ни говорил. Но зверь Эрика сегодня расслаблен и спит.
– Раньше я на многих злился. Но на нее тоже, да. Глупо умирать вот так.
– Глупо решать за других, – вырывается у меня невольно. Слишком эмоционально, чтобы не обратить внимание Эрика, поэтому я опускаю глаза. – Думаю, у нее была причина. У всех таких поступков причины есть.
– Ты хочешь вернуть картину? – Голос его изменился, стал низким и глубоким. Взгляд потеплел, ладонь снова коснулась моей щеки.
За поворотом нас поджидала аллея из многолетних дубов, ведущая к дому скади. Усыпанная желтыми листьями дорога, склонившиеся в поклоне ветви. А в конце — распахнутая пасть кованных ворот и серый дом, обвитый плющом и диким виноградом.
– Если тебе неприятно, то нет. Но она мне нравится, талантливая работа. Уверена, на чердаке еще много таких пылится.
– Не все там, – улыбнулся Эрик.
– У Даши и Роберта, помню.
– Следующая суббота — отличный день, как считаешь? – спросил он, паркуясь у крыльца. – Раз уж эту ты делить не хочешь.
– Следующая суббота — замечательно, – согласилась я, хотя на самом деле, не против была поделить ближайшую. Или даже завтрашний день. Кому нужен пышный праздник? А вот мне — мне нужен Эрик. Весь. Без остатка.
В тот вечер мы не вспоминали о плохом. Уснула я рано, спокойная и счастливая, под мерный стук клавиатуры — Эрик переписывался с деловым партнером.
А утром, когда открыла глаза, на стене снова висел его портрет.
Свадьба — событие красивое и торжественное. А перед этим неизменно суетливое. Все бегают, что-то несут, кричат в коридоры, спотыкаются с подносами, норовя вывернуть их содержимое на пушистые ковры.
А в воздухе царит атмосфера предвкушения, она пахнет яблоками и медом, мясным соусом и лимонным освежителем. Двери нараспашку, а с улицы тянет осенью...
Скади любят праздники, и сегодняшний не стал исключением. Фуршетный стол в гостиной, цветы, нарядные костюмы. Машины у крыльца. Гости. Терпкое вино. Поздравления. Смех.
Невеста сверкает — красное платье, бриллиантовое колье подчеркивает декольте, волосы уложены в высокую прическу, и лишь две пряди темным шелком лежат на ключицах. Жених не может стереть счастливой улыбки с лица, полусумасшедшей, полупьяной от венчания.
Даже мне радостно. И ненадолго можно забыть о проблемах.
– Лара всегда умела блеснуть на публике. – Вкрадчивый голос у самого уха заставил вздрогнуть и обернуться. Расслабленная поза, блеск в глазах — лишь маска, за которой скрывается остывшая, затаившаяся злость. Но я улыбаюсь в ответ, сегодня он гость, а я почти хозяйка. Влад склоняет голову набок в приветственном жесте и приподнимает бокал с шампанским.
В его словах тайный смысл. Нечто зашифрованное, втиснутое между букв, понятное лишь нам. Туманное утро, подслушанный разговор, секрет. То, что мне хотелось бы забыть, но не могу.
– Тебе лучше знать, – едко замечаю я, не прекращая приветствовать гостей. Сегодня я играю роль. Но эта моя сцена, здесь я режиссер и сценарист — как захочу, так и будет.
– Все еще злишься? – наигранно удивляется он, хотя прекрасно знает ответ на свой вопрос. Злюсь. Не забыла. Осуждаю. В глубине зеленых глаз — угроза. Отвергнутый Влад хуже хищника на охоте.
– Нет, – отвечаю честно. – Скорее разочарована.
– Ты меня удивила. – Он перевел взгляд на собравшихся в гостиной, и я явно уловила сарказм в его голосе. – Сделаю вид, что никогда не слышал от тебя этой фразы.
Атли приехали в полном составе. Даже Глеб, хотя он предпочитал не гостить в нашем доме по известным причинам. Но сегодня был тут. Много общался с Эриком и хмуро водил глазами по залу. Эрик следил за мной и Владом. Так ястребы следят за добычей — неотрывно, напряженно. Странно, но меня напряжение не коснулось. Ни от колкостей Влада, ни от нервных флюидов Эрика. Возможно, все дело в вине — красном, кисловатом, с тонким малиновым ароматом. Его я сегодня выпила достаточно.
– Не перекладывай на меня своих обид, – произнесла я резко. – Я не обещала тебе ровным счетом ничего.
– Я не обижен, Полина, – безбожно соврал Влад. И добавил тише: – Сейчас не время для обид.
Знаю, они с Эриком много говорили об убийце. О его целях, планах, предполагаемых действиях. Меня на эти встречи не звали, хотя, думаю, если бы попросила, Эрик не возражал бы. Я не просила. Старалась держаться подальше, трусливо спрятав голову в песок. До венчания — так я себе сказала. До свадьбы не буду думать о плохом.
К нам подошла Дарла. Вернее, «подошла» – не совсем правильное слово. Скорее, подплыла, вальяжно покачивая бедрами. Толстый слой косметики на лице, жирные стрелки, обтягивающее лимонное платье, едва прикрывающее пятую точку и нагло выставляющее на всеобщее обозрение пышную грудь. Бокал «маргариты» изящно зажат между пальцами с ярким маникюром. В этом вся Дарла. Всегда немного подшофе. Не знаю, может, это помогает ей легче управлять кеном.
– Не позволяй мне больше пить сегодня, – проворковала защитница и фамильярно взяла Влада под руку, отчего он поморщился и слегка отодвинулся. Руку, к слову, не отнял.
– Пожалуй, ты права, – сдержанно ответил Влад, явно недовольный, что нас так бесцеремонно прервали. – Не стоит пить, Дарла.
– У скади так мрачно, – защебетала она и, как ни в чем не бывало, отхлебнула из бокала. – И места столько — заблудиться можно!
– Мы в детстве любили играть в прятки, – решил поделиться воспоминаниями Влад и незаметно высвободил локоть. – Даша обычно пряталась на чердаке, а я в подвале, и никто не мог нас найти. На чердаке слишком пыльно, а в подвале — мрачно и страшно. Хорошее было время.
– В детстве все кажется проще, – согласилась я.
– Лариса очень красивая, – тут же перевела тему Дарла, видимо, не сочтя ностальгию Влада интересной. Она восторженно проводила взглядом улыбающуюся невесту и вздохнула. – Только жених мелковат. Не пара ей.
– Женщины нелогичны в выборе спутника, – иронично согласился Влад. – Впрочем, как и в выборе племени. В атли она была сильнейшей, а в скади — всего одна из.
– Не расстраивайся, теперь у тебя есть я, – томно протянула защитница и одним глотком осушила бокал. – О, там шампанское принесли! – И упорхнула к подносу с напитками.
– Да уж, она будет отличной заменой, – невольно вырвалось у меня, что тут же вызвало ожидаемую реакцию Влада — интерес и насмешку.
– Тебе не нравится Дарла?
– Она очень... колоритная.
– Рад, что ты все еще ревнуешь, – шепнул он мне на ухо вполне двусмысленно, и я заметила, что Эрик на другом конце зала прищурился.
– Твои попытки достать меня вызывают эмоции, но это не ревность, – спокойно ответила я.
– Кое-какие привычки остаются с человеком навсегда. Одна из твоих — врать себе. Тебе с ним удобно, – он кивнул на Эрика, – он надежный, прислушивается, ценит. У него нет жены. Он сильнее. Грубая сила не требует ума — бей и иди вперед. Ему никогда не придется выбирать — оставить тебе жизнь или не искалечить. Я тебя понимаю. Ты настрадалась достаточно и заслужила кусок сладкого пирога. Но подумай, тот ли он, кто тебе по-настоящему нужен? – Секунда — и маска снова на его лице. Одна из привычных. Отстраненно-саркастичных, тех, что прячут истинные эмоции так глубоко, что и не разберешь, если ли они там вообще. – Впрочем, кто я такой, чтобы тебе указывать...
– Ты тот, кто спас мне жизнь, – тихо сказала я. От вина во рту осталась горечь. А сам напиток, до этого даривший легкость, осел в желудке камнем. Безбожно давило в висках и гулко стучало сердце. – И тот, кто так и остался в тени. Твой поступок не оценили, и меньше всего оценила я, верно? Не думай, что я не помню. Ты спас меня, и это многое значит, но... Я больше не вру себе, Влад. Он тот, кто мне нужен.
Прощаться всегда тяжело, особенно если человек тебе близок. Еще труднее ставить точку. Люди иногда не верят в точки. Дорисовывают снизу запятую и ждут.
Влад уехал рано – сразу после нашего разговора. Бессмысленно было его продолжать. На некоторые вещи мы всегда будем смотреть по-разному.
Я нашла Глеба на улице. Он гулял, пиная волглую, слипшуюся листву на аллее, ведущей в сад. Смотрел под ноги и обиженно поджимал губы.
Солнце светило ярко, проникало сквозь почти полностью голые уже ветви деревьев, сушило серые бока камней, которыми выложена дорожка. По утрам на примятой траве появлялся уже белый налет изморози. В этом году лето сбежало от нас, не попрощавшись. Ранняя, холодная осень принесла низкие туман, зябкие рассветы, дожди и промозглость.
Я застегнула куртку и направилась в сад.
–Ты чего здесь? – Поймала руку Глеба и развернула его к себе. – Эрик сказал что-то?
Он покачал головой.
– Люблю скади, ты же знаешь. Но она просто вымыкает. Смотреть не могу – тошно!
– Зачем тогда приехал?
Скамейка была чуть влажной, но я все равно присела и похлопала ладонью по дереву, приглашая и его.
– Лара позвала. – Глеб примостился рядом и закурил, смешно щурясь и продолжая ковырять носком туфли листья. – Скоро вон ты позовешь. Когда, кстати?
– Эрик хочет в следующую субботу. Только вот... – я поморщилась. – Не уверена, что мне стоит звать атли. Не уверена, что вообще хочу, чтобы Влад знал.
– Меньше нужно было с ним целоваться, – угрюмо заметил Глеб.
– Ха-ха, очень смешно!
– Смешного тут мало. Вот разругаются атли со скади, будешь знать. Влад, когда злой, может выкинуть всякое. Мозгов, слава богам, хватает не налажать серьезно, но подлянку сделать может.
– Да, я в курсе. Было недавно уже.
С Ларой. И я прекрасно понимаю, какие у этого «всякого» могут быть последствия, если узнает Роб или Эрик.
– Есть вероятность, что твое венчание скинет его с катушек, – мрачно резюмировал Глеб.
– А что он сделает? Эрик сильнее, и Влад это понимает. Сам мне сегодня сказал. Влад достаточно любит жизнь, чтобы не рисковать ею так глупо.
– Верно, сильнее, – согласился Глеб и затушил истлевшую сигарету. Пепел прилип ко влажным камням на дорожке и еще не окончательно увядшей траве. – Но не ты. Ты всегда была на нем помешана, сколько я тебя помню. Боролась с собой, но так и не поборола. Так ведь? Дашь Владу повод, невольный знак, что есть шанс, он его не упустит. А Эрик не сильно будет разбираться, кто виноват.
– Намекаешь, что я виновата? – обиженно возмутилась я. – А пострадает Влад?
– Не намекаю — прямо говорю. Вся суть в том, Полевая, что Влад тебя насквозь видит. И то, что не все перегорело, понимает не только он. Эрик тоже в курсе.
– Все перегорело, – возразила я. Прозвучало неубедительно и насквозь фальшиво. Не к месту вспомнилась сегодняшняя фраза о том, что я вру себе. Но ведь не вру! Совершенно. Ни капельки. Надежда не живет вечно, и прошлое не вернешь.
А Глеб... Он всегда преувеличивает. Владу и Эрику сейчас не до разборок, и оба понимают это. Я не разжигаю вражду. В чужую голову не влезешь и мыслей не затрешь. Даже если эти мысли идут вразрез с реальностью.
Да, были моменты, когда мне казалось, что все можно исправить. И тогда, на Тибете, и после. Город в огнях. Небо так низко, что, кажется, можно достать рукой. Теплые пальцы на запястье, искры на коже — от взглядов, прикосновений, от прерывистого дыхания сводит живот, и я сантиметр за сантиметром сдаю с таким трудом завоеванные позиции.
Они были — эти минуты, когда неизвестность могла свернуть в любое направление. Но выбор сделан, и я ни капельки о нем не жалею.
В доме стало уютнее, когда атли уехали. Некоторые вещи скади не выставляют напоказ, хранят исключительно в семье, словно посторонние лишним словом или даже вздохом могут испортить атмосферу волшебства.
Девушки столпились вокруг стола, обступив его стеной, шушукаясь и смеясь.
– Что там? – с любопытством спросила я и попыталась протиснуться сквозь плотное полотно спин.
– Тамара рисует, – пояснила Алла, оборачиваясь и немного пропуская меня, чтобы я тоже могла посмотреть. – Традиция. В скади она лучше всех исполняет брачный рисунок.
Я, наконец, протиснулась вперед и застыла статуей, завороженно следя за движениями Томы. Тонкая кисть, словно частичка ее самой, опускалась в рыжую краску и скользила по коже Лары. Рисунок начинался от ногтей, вился к тыльной стороне ладони, переплетаясь завитушками и плавными линиями, и поднимался к локтю. Тамара аккуратно и педантично выводила каждый штрих, каждую линию, остальные же завороженно и с завидной долей зависти наблюдали.
Алла еще что-то шептала мне на ухо, но я не понимала ни слова. В сознании гулким пульсом билась одна-единственная фраза — пророчество, которое должно сбыться. Что-то сугубо личное, только мое.
Пять слов, ранее казавшиеся бессмыслицей, теперь обрели смысл.
Тебе раскрасят руку. Совсем скоро.
Кто я такая, чтобы спорить с ясновидцами?
– Хочешь себе такой же? – шепнули мне на ухо, а затем прижали к себе, и я улыбнулась.
– Хочу, – призналась честно и развернулась к Эрику. Ладони коснулись его груди — в том месте, где слышно было, как сердце бьется. – И не уверена, что готова ждать до следующей субботы. Как по мне, воскресенье тоже неплохой день. Особенно подкупает, что оно завтра.
Сложно организовать праздник, когда у тебя всего сутки впереди. Еще сложнее — если ни черта не понимаешь в организации праздников.
– Ира очень поддержала меня, когда... – Я вздохнула. Некоторые воспоминания не привязаны к зданиям. Такие ходят за тобой по пятам, липнут к одежде, смешиваются с запахами. Впечатываются в кожу клеймом. – После истории с Гердой.
Эрик повел бровью, но ничего не сказал. Во мне проснулось любопытство — в отличие от него, я не могла влезть в его мысли и узнать. Поэтому просто спросила:
– Что?
Он пожал плечами.
– Это странно, учитывая твое отношение к полигамным бракам.
– Я никогда не собиралась... то есть... Ира — хороший человек, глупо ненавидеть ее за то, что она...
– Жена Влада, – закончил за меня Эрик.
– Для меня это никогда не имело значения, – нахмурилась я. Слукавила: имело. Когда-то давно, еще до смерти Тана. Впрочем, после тоже. Но ведь сейчас не имеет, так какая разница?
– Я не упрекаю, просто уточняю. – Его рука соскользнула с руля и погладила меня по щеке. – Хочу знать о твоем прошлом.
– Как и я о твоем.
Я попыталась съехать. Тема отношений с Владом — опасна. Особенно теперь, когда они с Эриком заключили пакт о мире. Неизвестно, чем нам грозит последовательный и хитрый убийца, и любая помощь пригодится. Лучше им с Владом не ссориться из-за пустяков.
Эрик не возражал.
– Ты всегда можешь спросить.
– И про картины?
Взгляд из-под ресниц должен был уберечь меня от негатива Эрика. Когда я вспоминаю о портрете, он всегда сухо отвечает и переводит тему. Злится, хотя и старается вида не подавать. И сейчас по скулам заходили желваки. Он не хотел отвечать, но обещал, потому сдержанно кивнул.
– Почему ты прячешь их? – тихо спросила я. Пальцы нервно теребили цепочку амулета, и мне показалось, он греется, наполняется силой и готовится взорваться у меня в руках.
– Сложно на них смотреть, вот и все.
– Из-за мамы? Ты на нее злишься?
Замолчал. Несколько секунд мы ехали в тишине, руки Эрика с силой сжимали руль, даже костяшки побелели. А потом он расслабляется.
– Больше нет.
– Раньше злился? – делаю осторожный шаг вперед. Разговоры с Эриком о его прошлом — игры со зверем, чтобы он там ни говорил. Но зверь Эрика сегодня расслаблен и спит.
– Раньше я на многих злился. Но на нее тоже, да. Глупо умирать вот так.
– Глупо решать за других, – вырывается у меня невольно. Слишком эмоционально, чтобы не обратить внимание Эрика, поэтому я опускаю глаза. – Думаю, у нее была причина. У всех таких поступков причины есть.
– Ты хочешь вернуть картину? – Голос его изменился, стал низким и глубоким. Взгляд потеплел, ладонь снова коснулась моей щеки.
За поворотом нас поджидала аллея из многолетних дубов, ведущая к дому скади. Усыпанная желтыми листьями дорога, склонившиеся в поклоне ветви. А в конце — распахнутая пасть кованных ворот и серый дом, обвитый плющом и диким виноградом.
– Если тебе неприятно, то нет. Но она мне нравится, талантливая работа. Уверена, на чердаке еще много таких пылится.
– Не все там, – улыбнулся Эрик.
– У Даши и Роберта, помню.
– Следующая суббота — отличный день, как считаешь? – спросил он, паркуясь у крыльца. – Раз уж эту ты делить не хочешь.
– Следующая суббота — замечательно, – согласилась я, хотя на самом деле, не против была поделить ближайшую. Или даже завтрашний день. Кому нужен пышный праздник? А вот мне — мне нужен Эрик. Весь. Без остатка.
В тот вечер мы не вспоминали о плохом. Уснула я рано, спокойная и счастливая, под мерный стук клавиатуры — Эрик переписывался с деловым партнером.
А утром, когда открыла глаза, на стене снова висел его портрет.
Глава 13. Свадьба
Свадьба — событие красивое и торжественное. А перед этим неизменно суетливое. Все бегают, что-то несут, кричат в коридоры, спотыкаются с подносами, норовя вывернуть их содержимое на пушистые ковры.
А в воздухе царит атмосфера предвкушения, она пахнет яблоками и медом, мясным соусом и лимонным освежителем. Двери нараспашку, а с улицы тянет осенью...
Скади любят праздники, и сегодняшний не стал исключением. Фуршетный стол в гостиной, цветы, нарядные костюмы. Машины у крыльца. Гости. Терпкое вино. Поздравления. Смех.
Невеста сверкает — красное платье, бриллиантовое колье подчеркивает декольте, волосы уложены в высокую прическу, и лишь две пряди темным шелком лежат на ключицах. Жених не может стереть счастливой улыбки с лица, полусумасшедшей, полупьяной от венчания.
Даже мне радостно. И ненадолго можно забыть о проблемах.
– Лара всегда умела блеснуть на публике. – Вкрадчивый голос у самого уха заставил вздрогнуть и обернуться. Расслабленная поза, блеск в глазах — лишь маска, за которой скрывается остывшая, затаившаяся злость. Но я улыбаюсь в ответ, сегодня он гость, а я почти хозяйка. Влад склоняет голову набок в приветственном жесте и приподнимает бокал с шампанским.
В его словах тайный смысл. Нечто зашифрованное, втиснутое между букв, понятное лишь нам. Туманное утро, подслушанный разговор, секрет. То, что мне хотелось бы забыть, но не могу.
– Тебе лучше знать, – едко замечаю я, не прекращая приветствовать гостей. Сегодня я играю роль. Но эта моя сцена, здесь я режиссер и сценарист — как захочу, так и будет.
– Все еще злишься? – наигранно удивляется он, хотя прекрасно знает ответ на свой вопрос. Злюсь. Не забыла. Осуждаю. В глубине зеленых глаз — угроза. Отвергнутый Влад хуже хищника на охоте.
– Нет, – отвечаю честно. – Скорее разочарована.
– Ты меня удивила. – Он перевел взгляд на собравшихся в гостиной, и я явно уловила сарказм в его голосе. – Сделаю вид, что никогда не слышал от тебя этой фразы.
Атли приехали в полном составе. Даже Глеб, хотя он предпочитал не гостить в нашем доме по известным причинам. Но сегодня был тут. Много общался с Эриком и хмуро водил глазами по залу. Эрик следил за мной и Владом. Так ястребы следят за добычей — неотрывно, напряженно. Странно, но меня напряжение не коснулось. Ни от колкостей Влада, ни от нервных флюидов Эрика. Возможно, все дело в вине — красном, кисловатом, с тонким малиновым ароматом. Его я сегодня выпила достаточно.
– Не перекладывай на меня своих обид, – произнесла я резко. – Я не обещала тебе ровным счетом ничего.
– Я не обижен, Полина, – безбожно соврал Влад. И добавил тише: – Сейчас не время для обид.
Знаю, они с Эриком много говорили об убийце. О его целях, планах, предполагаемых действиях. Меня на эти встречи не звали, хотя, думаю, если бы попросила, Эрик не возражал бы. Я не просила. Старалась держаться подальше, трусливо спрятав голову в песок. До венчания — так я себе сказала. До свадьбы не буду думать о плохом.
К нам подошла Дарла. Вернее, «подошла» – не совсем правильное слово. Скорее, подплыла, вальяжно покачивая бедрами. Толстый слой косметики на лице, жирные стрелки, обтягивающее лимонное платье, едва прикрывающее пятую точку и нагло выставляющее на всеобщее обозрение пышную грудь. Бокал «маргариты» изящно зажат между пальцами с ярким маникюром. В этом вся Дарла. Всегда немного подшофе. Не знаю, может, это помогает ей легче управлять кеном.
– Не позволяй мне больше пить сегодня, – проворковала защитница и фамильярно взяла Влада под руку, отчего он поморщился и слегка отодвинулся. Руку, к слову, не отнял.
– Пожалуй, ты права, – сдержанно ответил Влад, явно недовольный, что нас так бесцеремонно прервали. – Не стоит пить, Дарла.
– У скади так мрачно, – защебетала она и, как ни в чем не бывало, отхлебнула из бокала. – И места столько — заблудиться можно!
– Мы в детстве любили играть в прятки, – решил поделиться воспоминаниями Влад и незаметно высвободил локоть. – Даша обычно пряталась на чердаке, а я в подвале, и никто не мог нас найти. На чердаке слишком пыльно, а в подвале — мрачно и страшно. Хорошее было время.
– В детстве все кажется проще, – согласилась я.
– Лариса очень красивая, – тут же перевела тему Дарла, видимо, не сочтя ностальгию Влада интересной. Она восторженно проводила взглядом улыбающуюся невесту и вздохнула. – Только жених мелковат. Не пара ей.
– Женщины нелогичны в выборе спутника, – иронично согласился Влад. – Впрочем, как и в выборе племени. В атли она была сильнейшей, а в скади — всего одна из.
– Не расстраивайся, теперь у тебя есть я, – томно протянула защитница и одним глотком осушила бокал. – О, там шампанское принесли! – И упорхнула к подносу с напитками.
– Да уж, она будет отличной заменой, – невольно вырвалось у меня, что тут же вызвало ожидаемую реакцию Влада — интерес и насмешку.
– Тебе не нравится Дарла?
– Она очень... колоритная.
– Рад, что ты все еще ревнуешь, – шепнул он мне на ухо вполне двусмысленно, и я заметила, что Эрик на другом конце зала прищурился.
– Твои попытки достать меня вызывают эмоции, но это не ревность, – спокойно ответила я.
– Кое-какие привычки остаются с человеком навсегда. Одна из твоих — врать себе. Тебе с ним удобно, – он кивнул на Эрика, – он надежный, прислушивается, ценит. У него нет жены. Он сильнее. Грубая сила не требует ума — бей и иди вперед. Ему никогда не придется выбирать — оставить тебе жизнь или не искалечить. Я тебя понимаю. Ты настрадалась достаточно и заслужила кусок сладкого пирога. Но подумай, тот ли он, кто тебе по-настоящему нужен? – Секунда — и маска снова на его лице. Одна из привычных. Отстраненно-саркастичных, тех, что прячут истинные эмоции так глубоко, что и не разберешь, если ли они там вообще. – Впрочем, кто я такой, чтобы тебе указывать...
– Ты тот, кто спас мне жизнь, – тихо сказала я. От вина во рту осталась горечь. А сам напиток, до этого даривший легкость, осел в желудке камнем. Безбожно давило в висках и гулко стучало сердце. – И тот, кто так и остался в тени. Твой поступок не оценили, и меньше всего оценила я, верно? Не думай, что я не помню. Ты спас меня, и это многое значит, но... Я больше не вру себе, Влад. Он тот, кто мне нужен.
Прощаться всегда тяжело, особенно если человек тебе близок. Еще труднее ставить точку. Люди иногда не верят в точки. Дорисовывают снизу запятую и ждут.
Влад уехал рано – сразу после нашего разговора. Бессмысленно было его продолжать. На некоторые вещи мы всегда будем смотреть по-разному.
Я нашла Глеба на улице. Он гулял, пиная волглую, слипшуюся листву на аллее, ведущей в сад. Смотрел под ноги и обиженно поджимал губы.
Солнце светило ярко, проникало сквозь почти полностью голые уже ветви деревьев, сушило серые бока камней, которыми выложена дорожка. По утрам на примятой траве появлялся уже белый налет изморози. В этом году лето сбежало от нас, не попрощавшись. Ранняя, холодная осень принесла низкие туман, зябкие рассветы, дожди и промозглость.
Я застегнула куртку и направилась в сад.
–Ты чего здесь? – Поймала руку Глеба и развернула его к себе. – Эрик сказал что-то?
Он покачал головой.
– Люблю скади, ты же знаешь. Но она просто вымыкает. Смотреть не могу – тошно!
– Зачем тогда приехал?
Скамейка была чуть влажной, но я все равно присела и похлопала ладонью по дереву, приглашая и его.
– Лара позвала. – Глеб примостился рядом и закурил, смешно щурясь и продолжая ковырять носком туфли листья. – Скоро вон ты позовешь. Когда, кстати?
– Эрик хочет в следующую субботу. Только вот... – я поморщилась. – Не уверена, что мне стоит звать атли. Не уверена, что вообще хочу, чтобы Влад знал.
– Меньше нужно было с ним целоваться, – угрюмо заметил Глеб.
– Ха-ха, очень смешно!
– Смешного тут мало. Вот разругаются атли со скади, будешь знать. Влад, когда злой, может выкинуть всякое. Мозгов, слава богам, хватает не налажать серьезно, но подлянку сделать может.
– Да, я в курсе. Было недавно уже.
С Ларой. И я прекрасно понимаю, какие у этого «всякого» могут быть последствия, если узнает Роб или Эрик.
– Есть вероятность, что твое венчание скинет его с катушек, – мрачно резюмировал Глеб.
– А что он сделает? Эрик сильнее, и Влад это понимает. Сам мне сегодня сказал. Влад достаточно любит жизнь, чтобы не рисковать ею так глупо.
– Верно, сильнее, – согласился Глеб и затушил истлевшую сигарету. Пепел прилип ко влажным камням на дорожке и еще не окончательно увядшей траве. – Но не ты. Ты всегда была на нем помешана, сколько я тебя помню. Боролась с собой, но так и не поборола. Так ведь? Дашь Владу повод, невольный знак, что есть шанс, он его не упустит. А Эрик не сильно будет разбираться, кто виноват.
– Намекаешь, что я виновата? – обиженно возмутилась я. – А пострадает Влад?
– Не намекаю — прямо говорю. Вся суть в том, Полевая, что Влад тебя насквозь видит. И то, что не все перегорело, понимает не только он. Эрик тоже в курсе.
– Все перегорело, – возразила я. Прозвучало неубедительно и насквозь фальшиво. Не к месту вспомнилась сегодняшняя фраза о том, что я вру себе. Но ведь не вру! Совершенно. Ни капельки. Надежда не живет вечно, и прошлое не вернешь.
А Глеб... Он всегда преувеличивает. Владу и Эрику сейчас не до разборок, и оба понимают это. Я не разжигаю вражду. В чужую голову не влезешь и мыслей не затрешь. Даже если эти мысли идут вразрез с реальностью.
Да, были моменты, когда мне казалось, что все можно исправить. И тогда, на Тибете, и после. Город в огнях. Небо так низко, что, кажется, можно достать рукой. Теплые пальцы на запястье, искры на коже — от взглядов, прикосновений, от прерывистого дыхания сводит живот, и я сантиметр за сантиметром сдаю с таким трудом завоеванные позиции.
Они были — эти минуты, когда неизвестность могла свернуть в любое направление. Но выбор сделан, и я ни капельки о нем не жалею.
В доме стало уютнее, когда атли уехали. Некоторые вещи скади не выставляют напоказ, хранят исключительно в семье, словно посторонние лишним словом или даже вздохом могут испортить атмосферу волшебства.
Девушки столпились вокруг стола, обступив его стеной, шушукаясь и смеясь.
– Что там? – с любопытством спросила я и попыталась протиснуться сквозь плотное полотно спин.
– Тамара рисует, – пояснила Алла, оборачиваясь и немного пропуская меня, чтобы я тоже могла посмотреть. – Традиция. В скади она лучше всех исполняет брачный рисунок.
Я, наконец, протиснулась вперед и застыла статуей, завороженно следя за движениями Томы. Тонкая кисть, словно частичка ее самой, опускалась в рыжую краску и скользила по коже Лары. Рисунок начинался от ногтей, вился к тыльной стороне ладони, переплетаясь завитушками и плавными линиями, и поднимался к локтю. Тамара аккуратно и педантично выводила каждый штрих, каждую линию, остальные же завороженно и с завидной долей зависти наблюдали.
Алла еще что-то шептала мне на ухо, но я не понимала ни слова. В сознании гулким пульсом билась одна-единственная фраза — пророчество, которое должно сбыться. Что-то сугубо личное, только мое.
Пять слов, ранее казавшиеся бессмыслицей, теперь обрели смысл.
Тебе раскрасят руку. Совсем скоро.
Кто я такая, чтобы спорить с ясновидцами?
– Хочешь себе такой же? – шепнули мне на ухо, а затем прижали к себе, и я улыбнулась.
– Хочу, – призналась честно и развернулась к Эрику. Ладони коснулись его груди — в том месте, где слышно было, как сердце бьется. – И не уверена, что готова ждать до следующей субботы. Как по мне, воскресенье тоже неплохой день. Особенно подкупает, что оно завтра.
Глава 14. Тот день
Сложно организовать праздник, когда у тебя всего сутки впереди. Еще сложнее — если ни черта не понимаешь в организации праздников.
