Я метнула в Тана ненавистный взгляд. Жаль, что кен у меня из ладоней выходит, а не из глаз. А то сгорел бы колдун, как пить дать.
Мечты...
– У тебя мания величия. Ты так высоко, что когда упадешь, ничего не останется – только мокрая лужа на асфальте.
– Ты очень милая, когда злишься, – улыбнулся Чернокнижник и положил руки на перила. Посмотрел вдаль – туда, где огни города сливались в замысловатое крошево из ярких искр.
– И что дальше, Тан? Вызовешь на поединок отца Киры? Убьешь его? Потому что знаешь, Влад ни за что не отдаст тебе племя добровольно.
– Кто знает, как оно будет, Полина...
– Я знаю. Кира возненавидит тебя.
– Помни: ты не должна нам мешать.
– Ах да, как я могла забыть?! Это же то самое обещание, из-за которого меня могли изгнать, – язвительно произнесла я. – Скажи, Кира знает об этом?
– Это была маленькая хитрость. – Тан пожал плечами. – Иначе Влад не принял бы меня. Ты должна понимать.
– Ничего я тебе не должна. – Я отвернулась и хотела было покинуть балкон, но Тан внезапно спросил:
– Чем же я так плох? Не я ли вернул тебе близких?
Его голос прозвучал обижено. Я даже удивилась – с чего бы. Но виду, конечно же, не подала.
– Мы заключили сделку, и я выполнила свою часть, – произнесла резко.
– А я – свою.
– Относиться к тебе с пониманием я не обещала!
– Вот скажи, пророчица, что ты за него так уцепилась? Сколько еще Влад Вермунд должен причинить тебе боли, чтобы ты поняла: не стоит за него держаться? Драться. Умирать.
– А за кого я должна умирать? За тебя? – Я саркастично улыбнулась и покачала головой. – Ты действительно думаешь, что сможешь меня убедить?
– Нет, – усмехнулся Тан. И уточнил: – Теперь точно нет. Возможно, если бы я попытался раньше...
– Например, тогда, когда делал мне ребенка? – язвительно поинтересовалась я. – Или тогда, когда похищал второго?
– Я зародил в тебе жизнь, а он угробил. Так кто из нас чудовище?
Я вздохнула. Нужно успокоиться. Нет смысла что-то доказывать колдуну. Нет смысла, но почему так хочется?
Все это гребаная справедливость! Хочется верить, что мир справедлив, хотя давно пора было понять – это не так. Кому-то достается сладенькое, а кому-то приходится давиться скисшим супом. Се ля ви.
Но вслух я все же сказала:
– Не нужно пытаться очернить Влада, Тан. Я сама решу, как к нему относиться. Но вот ты... Ты чужой. И позвала я тебя сегодня только потому, что Кира попросила. Она любит тебя, а ты хочешь разрушить ее жизнь. Но я тебе не позволю.
– Я не хочу разрушать ее жизнь, – тихо ответил Тан и отвернулся. – Я хочу лишь то, что принадлежит мне по праву.
– Нужно было вызывать своего брата, а не ждать тысячу лет, чтобы отомстить. Сейчас твои попытки смешны и нелепы.
– Посмотрим, что ты скажешь, когда атли присягнут мне на верность.
– Может, они и присягнут, но никогда не примут. – Я помолчала немного, все больше успокаиваясь и наполняясь уверенностью: у меня получится. Кивнула, будто подтверждая окончательный и бесповоротный вердикт, и добавила: – Я никогда не приму.
Я была просто счастлива, когда все разошлись. Тишина и покой – что может быть лучше? Глеб помог мне убрать со стола и дремал на диване. Я улыбнулась и подумала, как все же хорошо, что он у меня есть. Именно благодаря ему завтрашнее утро будет спокойным. Накрыла его пледом и ласково погладила по волосам.
Потом с омерзением выбросила черный цветок в урну. Пугающая красота – я к такой не привыкла, и точно не хотела привыкать. Не раздумывая, завязала пакет и вынесла мусор. И что, что ночь – зато не буду со страхом просыпаться оттого, что эта роза все еще у меня в квартире.
Когда в дверь позвонили, я вздрогнула. Тут же строго отругала себя. Самой себе противна – от каждого шороха дрожу. Разве так ведут себя сильные сольвейги?
Я несколько раз вдохнула и выдохнула. Подошла к глазку.
На площадке стоял мужчина. Незнакомый. Высокий. Серая майка, обтягивающая довольно слаженный торс, русые волосы чуть выше плеч завивались на концах. Я посмотрела на часы: почти полночь. Вряд ли кто-то придет в такое время узнать, как пройти в библиотеку...
Тьфу, о чем я думаю вообще? Ведь, как недавно верно подметила: я – сольвейг. Если что, шандарахну кеном. Ну, или Глеб проснется.
Я открыла дверь.
Улыбка у мужчины была открытой, а глаза лукавыми. Вообще он был в меру симпатичным и, казалось, добродушным. Поза ловеласа: одна рука в кармане спортивных брюк, в другой – прозрачная пластиковая емкость.
– Привет. Я ваш сосед из пятьдесят второй. Переехал недавно и вот... Не поверите, но сахара нет ни грамма. У вас свет горел – я из окна увидел. – Он протянул мне руку и представился: – Мирослав.
– Полина.
И лишь ответив на рукопожатие, я поняла, что он – хищный. Выдернула ладонь и уставилась на мужчину с подозрением. Зачем он пришел так поздно? Чего хочет? Судьба научила меня относиться с опаской ко всяким сильным типам. Сразу вспомнились особенность моего кена и предполагаемые охотники за элексиром всевластия.
– Удачно как я зашел, – совершенно невозмутимо произнес он. – Ты живешь здесь одна?
– Я? Да... то есть нет... А тебе зачем?
Внезапная фамильярность с резким переходом на «ты» мне не понравилась. Раздражала его наглость и напористость, и я чувствовала себя некомфортно – сама, на лестничной площадке. И вдруг пожелала, чтобы проснулся Глеб...
– Я не хотел напугать. – Мирослав отошел на шаг смущенно улыбнулся. – Просто ты здесь одна, без защиты, и я подумал: негоже хищной одной-то. Без племени...
– А кто сказал, что я без племени? – удивленно спросила я. Сложила руки на груди и посмотрела на него с вызовом.
– Ну ты же здесь одна. Или нет?
– Ты, кажется, за сахаром пришел. – Я потянулась к прозрачной емкости. Захотелось поскорее от него отвязаться. При этом мучило дикое любопытство. Кто он? Откуда здесь? Из какого племени? И почему Влад ни разу не упоминал, что в Липецке есть еще хищные? Ведь то племя, которое жило здесь много лет назад, давно покинуло город.
Мирослав без лишних слов вручил мне банку, и я скрылась за спасительной дверью. Отдышалась.
Нет, не бывает таких совпадений. Чтобы сильный хищный селился с тобой на одной лестничной площадке и ничего не знал о том, что ты сольвейг. Ему точно что-то от меня нужно. Кровь? Кен? А может, он и есть тот таинственный драугр? Кто они такие и как отличаются от нас? Умеют ли маскироваться под доброжелательных соседей?
Под лопатками свело от неприятных мыслей. Если мои предположения верны, нельзя выдавать присутствие Глеба в квартире. Умру, так одна...
Но может, он и не станет меня убивать. Я не особо восстановилась после истощения...
Черт, что за мысли? С чего я вообще взяла, что ему от меня что-то нужно? С моим-то прошлым не мудрено стать параноиком, и это вовсе не значит, что все вокруг враги.
Я наполнила емкость сахаром, но руки настолько тряслись, что просыпала немного на гладкую поверхность кухонного стола. Потом уберу. Сейчас главное – сплавить незваного соседа.
Я открыла дверь с натянутой, неискренней улыбкой. Представляю, как она смотрелась со стороны. Но лучше уж так, чем затаиться в квартире и не открывать – тогда Мирослав точно подумает, что я дикая.
– Держи. – Протянула ему сахар.
– Спасибо. Ты меня очень выручила!
– У тебя нет племени? – спросила я, осторожно прощупывая почву. Обычно хищные живут племенами, и если он поселился здесь, значит, отреченный или...
– Есть. То есть было. Мое племя по крови – альва. Их всех убил древний. Я приехал сюда из Твери, а по дороге посвятил нескольких людей. Название менять не стал – я все же вождь.
– Ого! – вырвалось у меня. – То есть... Я хотела сказать, мне жаль. Древний может принести много бед.
– Древние редко теряют след. Пусть хранят тебя боги от встречи с таким охотником, Полина.
Мне вспомнились ярко-красные маки на черном, полу-сумасшедший взгляд и орудия для пыток.
– Мне бы очень не хотелось встречаться с древним, – уверила я.
– Почему ты живешь здесь одна? Тебя изгнали?
– Нет, что ты! – Я ответила так поспешно, что сама удивилась. Удивилась тому, как подействовала на меня эта фраза. А ведь недавно я была за миллиметр от изгнания. Если бы Влад не пошел на поводу у Тана... – Мне просто комфортно здесь. Одной.
– Защита знатная, хвалю, – одобрительно кивнул мой гость, всматриваясь в верхнюю часть дверного проема. И что он там увидел? Хоть убей – не чувствовала никакой защиты. Впрочем, я ее редко чувствую – никакая из меня защитница. – Я даже не сразу ее заметил.
– Спасибо.
Пусть думает, что хочет. О том, что я пророчица, ему знать вовсе необязательно.
– Не знал, что в Липецке живет племя. Город занят? Принадлежит вам?
– То есть как – занят?
– Ну, если это ваша территория, то я должен спросить разрешения твоего вождя, прежде чем поселить здесь свое племя, – пояснил Мирослав. – Мы здесь недавно – пару дней как приехали.
Так вот почему Влад не говорил – он и сам не знает. Ощущение, что я знаю больше его, было приятным. Завораживающим. Личные тайны в мире хищных, о которых атли пока не знают... Хотя последняя моя тайна привела к посвящению Тана в племя.
– Ты прав, лучше спросить у него. Я передам, когда его увижу, что ты спрашивал.
Мирослав сипло рассмеялся, закидывая голову назад, а потом одарил меня лукавым взглядом.
– Ты очень странная.
– Ничего подобного, – сердито пробормотала я. – Я совершенно обыкновенная.
Мне надоело, что на меня смотрят как на мешок с особенным кеном. Не для того я съезжала, чтобы выступать на другой сцене.
– Ну-ну. – Он осмотрел меня с головы до ног, и по коже пробежал неприятный озноб. – Спасибо за сахар, Полина. Извини, что потревожил.
– Спокойной ночи, Мирослав.
Когда я закрывала дверь, он все еще улыбался. И мне казалось, он видит меня сквозь плотный металл двери и дерматиновую обивку. Странное чувство – будто за тобой шпионят. Точно паранойя!
Я выглянула в глазок – лестничная площадка была пуста.
– Кто-то приходил?
Я вздрогнула и обернулась. Глеб стоял у двери, ведущей в гостиную, и протирал глаза.
– Сосед приходил за сахаром, иди спать.
Он уснул сразу же, а я еще два часа ходила по квартире. Думала обо всем: о Чернокнижнике, о Кире, о свадьбе Влада. Потом вспомнила, что за стеной живет хищный из другого племени. Такой же, как и я, но с другой энергетикой.
Другое племя... А ведь их немало на земле. Интересно, отличается ли их быт от быта атли? Чем они живут, дышат? Молятся ли богам?
Измучившись окончательно, я пристроилась рядом с Глебом на диване, крепко обняла его и закрыла глаза.
Не знаю, почему я не рассказала о Мирославе атли. Возможно, из-за того, что стала бывать там намного реже. А может, просто хотелось иметь собственную тайну. Разобраться во всем самой.
Почему он и его племя приехали именно в Липецк? Туда, где совсем недавно организовали свой штаб охотники, выставив в огромном зале машину для слез и боли? Глеб говорил, у пророчицы митаки было видение. Вот бы пообщаться с ней, расспросить. Жаль, что у меня видений больше нет. Чувствую себя слабой и бесполезной. Ненужной.
Я вот уехала, а у атли все осталось по-прежнему. Ничего не изменилось. Ну, если не учитывать кутерьму с подготовкой к свадьбе.
Иру мы приняли на следующий день после новоселья. Как и Тана. Жуткий день. Дождь, грязь, притупленный страх и приглушенный звук шагов на заброшенной пустыре за городом. Свечи, бледное лицо Филиппа и невозмутимое – Влада. Легкая улыбка Ирины. Шершавая поверхность ритуального камня и пустота. Никаких воспоминаний. Хотя когда мы выходили, мне показалось, я увидела на нем маленькое пятнышко крови.
Все в прошлом. И ритуал, и воссоединение. Душа будто бы онемела совсем. Никаких эмоций.
Когда мы вышли, я подставила лицо под мелкий моросящий дождь, наполняясь энергией, выплескивая негатив. Казалось, под кожей все еще живет кен колдуна – липкий, черный, дурманящий. Чужой. Тан все еще чужой для нас. Мало принять кого-то а племя, нужно принять его душой. Ни один из атли не принял Чернокнижника. Никто, кроме Киры, но ее не приняли тоже.
Домой мы ехали с Глебом. Я обняла его за талию и закрыла глаза. Дорога, гул мотоцикла, ветер, треплющий одежду – все это было уже настолько привычным, родным, что я не представляла себе жизни, где этого не будет.
Осень – унылая пора. Об этом даже писал один русский поэт. Вот полностью с ним согласна. Хотя осень – это скорее состояние души. А вслед за осенью приходит зима. Белый снег, спокойствие, горячий чай и интересная книга. Зиму я любила больше. Наверное, всегда буду любить. За светлые воспоминания, за ощущение надежности и тихого счастья.
Две недели – небольшой срок. Особенно когда приближается событие, которого ты не очень ждешь. Нет, я не противилась – даже мысленно. Свыклась. Примирилась. Даже, наверное, в какой-то мере поняла.
Но находиться в доме, среди этой суматохи, среди нарядных людей, зная, чем обусловлена эта радостная кутерьма... Увольте! Для меня это было слишком. Благо, рядом стоял разнос с шампанским.
Митаки оказались очень суетливым племенем. Особенно женщины. Они бегали так быстро, что я не успевала следить. Сначала пыталась запомнить, как кого зовут – чисто из любопытства. Потом забила. Все равно к утру забуду.
Их мужчины, наоборот, выглядели весьма солидно и держались в стороне.
Иван, отец Ирины, чем-то смахивающий на Гендальфа, только с темной бородой и абсолютно седыми волосами, о чем-то серьезно говорил с Владом.
Двоюродные братья Иры – Виктор и Ярослав – с интересом рассматривали атли из убежища у камина. Остальные мужчины остались на улице. Глеб говорил, митаки самобытны и плохо вливаются в общество. У них на все есть собственное мнение и компромиссы для них неприемлемы. Что ж, эти проблемы придется решать Владу – он же выбирал себе невесту.
А я буду веселиться. Вот прямо сейчас и начну. Я поставила опустевший бокал рядом с другими и взяла новый. Третий, кажется... Пофиг. Не так часто я пью, чтобы считать рюмки.
– Ты не слишком увлеклась? – раздался сзади знакомый голос.
Я развернулась и даже поперхнулась шампанским.
– Ну, ни фига себе!
Филипп выглядел роскошно. Одетый в золотую мантию с красным подбоем, держа в руках книгу заклинаний, казался королем жрецов. И выражение лица у него было соответствующее – важное и горделивое.
– Тебе идет, – подмигнула я ему и сделала еще один глоток.
– Ты тоже отлично выглядишь.
Это была лесть. Мое платье мышиного цвета с юбкой, едва прикрывающей то самое место, я в последний раз надевала на выпускной. Покупать другие платья для торжеств считала расточительством, так как носить их было некуда. Но вот представилась возможность откопать в шкафу этот кусочек прошлого...
Вообще я платья не очень любила. Гораздо удобнее в джинсах. Свободнее. Жаль, что на свадьбу нельзя прийти в джинсах. Или можно? И чего я заморачивалась с этим внешним видом? В конце концов, невеста не я.
– Лесть – это плохо, – пожурила я Филиппа и помахала у него перед лицом указательным пальцем. Это показалось жутко смешным, и я не стала себя сдерживать.
– Эй, полегче! Так ты до торта не доживешь.
– Торт – это хорошо. И вкусно, – отметила я, поднимая этот самый палец вверх.
– Ну да, как и шампанское.
– Шампанское – отлично.
Мечты...
– У тебя мания величия. Ты так высоко, что когда упадешь, ничего не останется – только мокрая лужа на асфальте.
– Ты очень милая, когда злишься, – улыбнулся Чернокнижник и положил руки на перила. Посмотрел вдаль – туда, где огни города сливались в замысловатое крошево из ярких искр.
– И что дальше, Тан? Вызовешь на поединок отца Киры? Убьешь его? Потому что знаешь, Влад ни за что не отдаст тебе племя добровольно.
– Кто знает, как оно будет, Полина...
– Я знаю. Кира возненавидит тебя.
– Помни: ты не должна нам мешать.
– Ах да, как я могла забыть?! Это же то самое обещание, из-за которого меня могли изгнать, – язвительно произнесла я. – Скажи, Кира знает об этом?
– Это была маленькая хитрость. – Тан пожал плечами. – Иначе Влад не принял бы меня. Ты должна понимать.
– Ничего я тебе не должна. – Я отвернулась и хотела было покинуть балкон, но Тан внезапно спросил:
– Чем же я так плох? Не я ли вернул тебе близких?
Его голос прозвучал обижено. Я даже удивилась – с чего бы. Но виду, конечно же, не подала.
– Мы заключили сделку, и я выполнила свою часть, – произнесла резко.
– А я – свою.
– Относиться к тебе с пониманием я не обещала!
– Вот скажи, пророчица, что ты за него так уцепилась? Сколько еще Влад Вермунд должен причинить тебе боли, чтобы ты поняла: не стоит за него держаться? Драться. Умирать.
– А за кого я должна умирать? За тебя? – Я саркастично улыбнулась и покачала головой. – Ты действительно думаешь, что сможешь меня убедить?
– Нет, – усмехнулся Тан. И уточнил: – Теперь точно нет. Возможно, если бы я попытался раньше...
– Например, тогда, когда делал мне ребенка? – язвительно поинтересовалась я. – Или тогда, когда похищал второго?
– Я зародил в тебе жизнь, а он угробил. Так кто из нас чудовище?
Я вздохнула. Нужно успокоиться. Нет смысла что-то доказывать колдуну. Нет смысла, но почему так хочется?
Все это гребаная справедливость! Хочется верить, что мир справедлив, хотя давно пора было понять – это не так. Кому-то достается сладенькое, а кому-то приходится давиться скисшим супом. Се ля ви.
Но вслух я все же сказала:
– Не нужно пытаться очернить Влада, Тан. Я сама решу, как к нему относиться. Но вот ты... Ты чужой. И позвала я тебя сегодня только потому, что Кира попросила. Она любит тебя, а ты хочешь разрушить ее жизнь. Но я тебе не позволю.
– Я не хочу разрушать ее жизнь, – тихо ответил Тан и отвернулся. – Я хочу лишь то, что принадлежит мне по праву.
– Нужно было вызывать своего брата, а не ждать тысячу лет, чтобы отомстить. Сейчас твои попытки смешны и нелепы.
– Посмотрим, что ты скажешь, когда атли присягнут мне на верность.
– Может, они и присягнут, но никогда не примут. – Я помолчала немного, все больше успокаиваясь и наполняясь уверенностью: у меня получится. Кивнула, будто подтверждая окончательный и бесповоротный вердикт, и добавила: – Я никогда не приму.
Глава 18. Тили-тесто
Я была просто счастлива, когда все разошлись. Тишина и покой – что может быть лучше? Глеб помог мне убрать со стола и дремал на диване. Я улыбнулась и подумала, как все же хорошо, что он у меня есть. Именно благодаря ему завтрашнее утро будет спокойным. Накрыла его пледом и ласково погладила по волосам.
Потом с омерзением выбросила черный цветок в урну. Пугающая красота – я к такой не привыкла, и точно не хотела привыкать. Не раздумывая, завязала пакет и вынесла мусор. И что, что ночь – зато не буду со страхом просыпаться оттого, что эта роза все еще у меня в квартире.
Когда в дверь позвонили, я вздрогнула. Тут же строго отругала себя. Самой себе противна – от каждого шороха дрожу. Разве так ведут себя сильные сольвейги?
Я несколько раз вдохнула и выдохнула. Подошла к глазку.
На площадке стоял мужчина. Незнакомый. Высокий. Серая майка, обтягивающая довольно слаженный торс, русые волосы чуть выше плеч завивались на концах. Я посмотрела на часы: почти полночь. Вряд ли кто-то придет в такое время узнать, как пройти в библиотеку...
Тьфу, о чем я думаю вообще? Ведь, как недавно верно подметила: я – сольвейг. Если что, шандарахну кеном. Ну, или Глеб проснется.
Я открыла дверь.
Улыбка у мужчины была открытой, а глаза лукавыми. Вообще он был в меру симпатичным и, казалось, добродушным. Поза ловеласа: одна рука в кармане спортивных брюк, в другой – прозрачная пластиковая емкость.
– Привет. Я ваш сосед из пятьдесят второй. Переехал недавно и вот... Не поверите, но сахара нет ни грамма. У вас свет горел – я из окна увидел. – Он протянул мне руку и представился: – Мирослав.
– Полина.
И лишь ответив на рукопожатие, я поняла, что он – хищный. Выдернула ладонь и уставилась на мужчину с подозрением. Зачем он пришел так поздно? Чего хочет? Судьба научила меня относиться с опаской ко всяким сильным типам. Сразу вспомнились особенность моего кена и предполагаемые охотники за элексиром всевластия.
– Удачно как я зашел, – совершенно невозмутимо произнес он. – Ты живешь здесь одна?
– Я? Да... то есть нет... А тебе зачем?
Внезапная фамильярность с резким переходом на «ты» мне не понравилась. Раздражала его наглость и напористость, и я чувствовала себя некомфортно – сама, на лестничной площадке. И вдруг пожелала, чтобы проснулся Глеб...
– Я не хотел напугать. – Мирослав отошел на шаг смущенно улыбнулся. – Просто ты здесь одна, без защиты, и я подумал: негоже хищной одной-то. Без племени...
– А кто сказал, что я без племени? – удивленно спросила я. Сложила руки на груди и посмотрела на него с вызовом.
– Ну ты же здесь одна. Или нет?
– Ты, кажется, за сахаром пришел. – Я потянулась к прозрачной емкости. Захотелось поскорее от него отвязаться. При этом мучило дикое любопытство. Кто он? Откуда здесь? Из какого племени? И почему Влад ни разу не упоминал, что в Липецке есть еще хищные? Ведь то племя, которое жило здесь много лет назад, давно покинуло город.
Мирослав без лишних слов вручил мне банку, и я скрылась за спасительной дверью. Отдышалась.
Нет, не бывает таких совпадений. Чтобы сильный хищный селился с тобой на одной лестничной площадке и ничего не знал о том, что ты сольвейг. Ему точно что-то от меня нужно. Кровь? Кен? А может, он и есть тот таинственный драугр? Кто они такие и как отличаются от нас? Умеют ли маскироваться под доброжелательных соседей?
Под лопатками свело от неприятных мыслей. Если мои предположения верны, нельзя выдавать присутствие Глеба в квартире. Умру, так одна...
Но может, он и не станет меня убивать. Я не особо восстановилась после истощения...
Черт, что за мысли? С чего я вообще взяла, что ему от меня что-то нужно? С моим-то прошлым не мудрено стать параноиком, и это вовсе не значит, что все вокруг враги.
Я наполнила емкость сахаром, но руки настолько тряслись, что просыпала немного на гладкую поверхность кухонного стола. Потом уберу. Сейчас главное – сплавить незваного соседа.
Я открыла дверь с натянутой, неискренней улыбкой. Представляю, как она смотрелась со стороны. Но лучше уж так, чем затаиться в квартире и не открывать – тогда Мирослав точно подумает, что я дикая.
– Держи. – Протянула ему сахар.
– Спасибо. Ты меня очень выручила!
– У тебя нет племени? – спросила я, осторожно прощупывая почву. Обычно хищные живут племенами, и если он поселился здесь, значит, отреченный или...
– Есть. То есть было. Мое племя по крови – альва. Их всех убил древний. Я приехал сюда из Твери, а по дороге посвятил нескольких людей. Название менять не стал – я все же вождь.
– Ого! – вырвалось у меня. – То есть... Я хотела сказать, мне жаль. Древний может принести много бед.
– Древние редко теряют след. Пусть хранят тебя боги от встречи с таким охотником, Полина.
Мне вспомнились ярко-красные маки на черном, полу-сумасшедший взгляд и орудия для пыток.
– Мне бы очень не хотелось встречаться с древним, – уверила я.
– Почему ты живешь здесь одна? Тебя изгнали?
– Нет, что ты! – Я ответила так поспешно, что сама удивилась. Удивилась тому, как подействовала на меня эта фраза. А ведь недавно я была за миллиметр от изгнания. Если бы Влад не пошел на поводу у Тана... – Мне просто комфортно здесь. Одной.
– Защита знатная, хвалю, – одобрительно кивнул мой гость, всматриваясь в верхнюю часть дверного проема. И что он там увидел? Хоть убей – не чувствовала никакой защиты. Впрочем, я ее редко чувствую – никакая из меня защитница. – Я даже не сразу ее заметил.
– Спасибо.
Пусть думает, что хочет. О том, что я пророчица, ему знать вовсе необязательно.
– Не знал, что в Липецке живет племя. Город занят? Принадлежит вам?
– То есть как – занят?
– Ну, если это ваша территория, то я должен спросить разрешения твоего вождя, прежде чем поселить здесь свое племя, – пояснил Мирослав. – Мы здесь недавно – пару дней как приехали.
Так вот почему Влад не говорил – он и сам не знает. Ощущение, что я знаю больше его, было приятным. Завораживающим. Личные тайны в мире хищных, о которых атли пока не знают... Хотя последняя моя тайна привела к посвящению Тана в племя.
– Ты прав, лучше спросить у него. Я передам, когда его увижу, что ты спрашивал.
Мирослав сипло рассмеялся, закидывая голову назад, а потом одарил меня лукавым взглядом.
– Ты очень странная.
– Ничего подобного, – сердито пробормотала я. – Я совершенно обыкновенная.
Мне надоело, что на меня смотрят как на мешок с особенным кеном. Не для того я съезжала, чтобы выступать на другой сцене.
– Ну-ну. – Он осмотрел меня с головы до ног, и по коже пробежал неприятный озноб. – Спасибо за сахар, Полина. Извини, что потревожил.
– Спокойной ночи, Мирослав.
Когда я закрывала дверь, он все еще улыбался. И мне казалось, он видит меня сквозь плотный металл двери и дерматиновую обивку. Странное чувство – будто за тобой шпионят. Точно паранойя!
Я выглянула в глазок – лестничная площадка была пуста.
– Кто-то приходил?
Я вздрогнула и обернулась. Глеб стоял у двери, ведущей в гостиную, и протирал глаза.
– Сосед приходил за сахаром, иди спать.
Он уснул сразу же, а я еще два часа ходила по квартире. Думала обо всем: о Чернокнижнике, о Кире, о свадьбе Влада. Потом вспомнила, что за стеной живет хищный из другого племени. Такой же, как и я, но с другой энергетикой.
Другое племя... А ведь их немало на земле. Интересно, отличается ли их быт от быта атли? Чем они живут, дышат? Молятся ли богам?
Измучившись окончательно, я пристроилась рядом с Глебом на диване, крепко обняла его и закрыла глаза.
Не знаю, почему я не рассказала о Мирославе атли. Возможно, из-за того, что стала бывать там намного реже. А может, просто хотелось иметь собственную тайну. Разобраться во всем самой.
Почему он и его племя приехали именно в Липецк? Туда, где совсем недавно организовали свой штаб охотники, выставив в огромном зале машину для слез и боли? Глеб говорил, у пророчицы митаки было видение. Вот бы пообщаться с ней, расспросить. Жаль, что у меня видений больше нет. Чувствую себя слабой и бесполезной. Ненужной.
Я вот уехала, а у атли все осталось по-прежнему. Ничего не изменилось. Ну, если не учитывать кутерьму с подготовкой к свадьбе.
Иру мы приняли на следующий день после новоселья. Как и Тана. Жуткий день. Дождь, грязь, притупленный страх и приглушенный звук шагов на заброшенной пустыре за городом. Свечи, бледное лицо Филиппа и невозмутимое – Влада. Легкая улыбка Ирины. Шершавая поверхность ритуального камня и пустота. Никаких воспоминаний. Хотя когда мы выходили, мне показалось, я увидела на нем маленькое пятнышко крови.
Все в прошлом. И ритуал, и воссоединение. Душа будто бы онемела совсем. Никаких эмоций.
Когда мы вышли, я подставила лицо под мелкий моросящий дождь, наполняясь энергией, выплескивая негатив. Казалось, под кожей все еще живет кен колдуна – липкий, черный, дурманящий. Чужой. Тан все еще чужой для нас. Мало принять кого-то а племя, нужно принять его душой. Ни один из атли не принял Чернокнижника. Никто, кроме Киры, но ее не приняли тоже.
Домой мы ехали с Глебом. Я обняла его за талию и закрыла глаза. Дорога, гул мотоцикла, ветер, треплющий одежду – все это было уже настолько привычным, родным, что я не представляла себе жизни, где этого не будет.
Осень – унылая пора. Об этом даже писал один русский поэт. Вот полностью с ним согласна. Хотя осень – это скорее состояние души. А вслед за осенью приходит зима. Белый снег, спокойствие, горячий чай и интересная книга. Зиму я любила больше. Наверное, всегда буду любить. За светлые воспоминания, за ощущение надежности и тихого счастья.
Две недели – небольшой срок. Особенно когда приближается событие, которого ты не очень ждешь. Нет, я не противилась – даже мысленно. Свыклась. Примирилась. Даже, наверное, в какой-то мере поняла.
Но находиться в доме, среди этой суматохи, среди нарядных людей, зная, чем обусловлена эта радостная кутерьма... Увольте! Для меня это было слишком. Благо, рядом стоял разнос с шампанским.
Митаки оказались очень суетливым племенем. Особенно женщины. Они бегали так быстро, что я не успевала следить. Сначала пыталась запомнить, как кого зовут – чисто из любопытства. Потом забила. Все равно к утру забуду.
Их мужчины, наоборот, выглядели весьма солидно и держались в стороне.
Иван, отец Ирины, чем-то смахивающий на Гендальфа, только с темной бородой и абсолютно седыми волосами, о чем-то серьезно говорил с Владом.
Двоюродные братья Иры – Виктор и Ярослав – с интересом рассматривали атли из убежища у камина. Остальные мужчины остались на улице. Глеб говорил, митаки самобытны и плохо вливаются в общество. У них на все есть собственное мнение и компромиссы для них неприемлемы. Что ж, эти проблемы придется решать Владу – он же выбирал себе невесту.
А я буду веселиться. Вот прямо сейчас и начну. Я поставила опустевший бокал рядом с другими и взяла новый. Третий, кажется... Пофиг. Не так часто я пью, чтобы считать рюмки.
– Ты не слишком увлеклась? – раздался сзади знакомый голос.
Я развернулась и даже поперхнулась шампанским.
– Ну, ни фига себе!
Филипп выглядел роскошно. Одетый в золотую мантию с красным подбоем, держа в руках книгу заклинаний, казался королем жрецов. И выражение лица у него было соответствующее – важное и горделивое.
– Тебе идет, – подмигнула я ему и сделала еще один глоток.
– Ты тоже отлично выглядишь.
Это была лесть. Мое платье мышиного цвета с юбкой, едва прикрывающей то самое место, я в последний раз надевала на выпускной. Покупать другие платья для торжеств считала расточительством, так как носить их было некуда. Но вот представилась возможность откопать в шкафу этот кусочек прошлого...
Вообще я платья не очень любила. Гораздо удобнее в джинсах. Свободнее. Жаль, что на свадьбу нельзя прийти в джинсах. Или можно? И чего я заморачивалась с этим внешним видом? В конце концов, невеста не я.
– Лесть – это плохо, – пожурила я Филиппа и помахала у него перед лицом указательным пальцем. Это показалось жутко смешным, и я не стала себя сдерживать.
– Эй, полегче! Так ты до торта не доживешь.
– Торт – это хорошо. И вкусно, – отметила я, поднимая этот самый палец вверх.
– Ну да, как и шампанское.
– Шампанское – отлично.
