- Как ваше имя? Вы можете мне помочь? – я попыталась уловить взгляд мужчины, чтобы оценить его вменяемость.
Он кивнул, всё так же таращась и заторможено двигая головой.
- Валентин. Меня зовут Валентин, - пробормотал растерянно.
- Отнесите мою помощницу на диван, положите, похлопайте по щекам, - я командовала, снова сосредоточившись на раненой. С головой я закончила, но вот всё остальное… Краситель проявлял стеклянные осколки, но достать их – ещё не вся работа.
Я бросила один косой взгляд на суету возле дивана. Всё нормально: парень действовал немного неуверенно, но вполне разумно и осознанно.
- Спасибо, - добавила, чувствуя, что капелька человечности ему сейчас не помешает.
Я отыскивала осколок за осколком, вынимала их, вымывая из неглубоких ранок яд, а глубоким иссекая края, и только потом запаивала, снимала пострадавшие слои кожи с ожогов и слышала, как Валентин приводит в чувство Машэ, хлопая её по щекам, что-то говорит ей, а потом и слушает невнятные ответы.
Печальное открытие – наша маленькая акробатка мне не помощница. А я столько планов уже настроила не её счёт, наивная.
- Пусть она полежит. Жалко, вы не сможете дать ей успокоительного, - сказала и понадеялась, что мой язык перестроился достаточно хорошо, чтобы мужчина меня понял.
Я уже перешла к осмотру менее пострадавших участков тела нашей гостьи, когда он подошёл и стал неподалёку, напротив. Стоял и молчал. Я бросила на него быстрый взгляд.
- Вы правда богиня? - спросил тихо. Смотрел он не на меня, а на свою девушку. Рук не видела, но голос стал спокойнее.
- Нет.
Парень помолчал, вздохнул тяжело. Спросил:
- Где мы сейчас находимся?
- Всёля, где мы сейчас находимся? И как вообще оказалось, что он сам ввалился к нам, будто знал, куда идти? – мигом, но мысленно переадресовала я вопрос самой главной на этой станции сущности, продолжая выискивать и обрабатывать ранки. - Он тоже очень важный муравей в твоих владениях и влияет на благополучие?
- Нет, - в тоне слышалась резкость. Кажется, Вселенной не понравилась моя ирония, - он ни на то не влияет. Просто...
Она помолчала, что само по себе было удивительно, а потом объяснила:
- Он так громко «кричал» в пространство, что я просто оглохла и не смогла проигнорировать.
- Понятно, - протянула я, обрабатывая очередной ожог на стопе. - И что мне ему говорить?
- Придумай сама.
И она замолчала. Было похоже, будто ребёнок, случайно сделавший что-то, за что ему неловко, надулся, отвернулся и молчит.
- Вы же не просто любите свою девушку? – спросила я и снова скосила на парня глаза.
Он смотрел на лицо Лики, посеченное осколками, с красными дорожками ядовитых потёков. Такая боль была в его глазах, что я потянула носом, в надежде не закапать слезами пациентку.
- Очень люблю, - прошептал. И, похоже, не мне.
- И звали вы на помощь не просто хоть кого-то, - продолжила я, уже не поднимая глаз – нужно было проверить, не попал ли какой осколок на заднюю поверхность плеч, рук, ног.
- Да, - тихо, едва различимо.
- Ну вот мы и здесь, те, кого вы звали.
- Вы откуда-то из другого... места? - удивление сплелось с тревогой и чем-то ещё, непонятным.
- Да. Из какого-то очень другого.
- Здесь всегда стоял городской госпиталь. Он был ближе всего к месту, где… - сглотнул. - Но у нас так не лечат.
Судя по звуку, парень сделал жест рукой. Обвёл всё вокруг? Наверное. Я опять усмехнулась, уделяя внимание девушке.
- У нас тоже.
И, главное, не соврала ни словом: в моём мире не только так не лечат, даже не знают, что так можно.
- Мы там и стоим, на месте их госпиталя, - уточнила для меня Всёля. Она, оказывается, внимательно прислушивалась к нашему разговору.
Я использовла новую информацию, выдав:
- Вы хоть сейчас можете выйти за дверь, там вас будет ждать родной мир, знакомые улицы. И девушку свою можете забрать.
- Нет! – сказал парень слишком уж поспешно и громче, чем нужно. А потом уже спокойнее добавил: - Простите. Я буду здесь, сколько потребуется. Я просто не могу понять…
- Поверьте, я понимаю не больше вашего.
Отключая подачу раствора, я бросила на него взгляд. Уровень жидкости в ванночке, в которую превратился стол, постепенно снижался. И я занялась просушиванием кожи девушки. Стерильными салфетками промакивала непострадавшие участки и сразу же развоплощала – столько грязного материала проще убирать сразу, по мере появления.
Парень некоторое время молчал, а потом сделал последние полшага. Теперь я, даже не поднимая взгляда снова видела его руки. Они уже не дрожали.
- Как вы это делаете?
Удивление в его голосе было похоже на тревогу.
- Что? - я чуть подняла глаза и увидела, как он смотрит на мою руку, в которой появилась новая салфетка. - А, это... Просто хочу, и появляется всё, что требуется в данную минуту. Лучше помогите, ей сейчас холодно, и нужно побыстрее просушить ей кожу.
И на столике рядом с операционным столом появилась блестящая круглая коробка, доверху наполненная стерильными салфетками.
- Только руки… - я глянула на его не очень чистые пальцы, на свои, по которым довольно часто пропускала искру стерилизации и воплотила пару перчаток, протянула ему. – Оденьте вот это.
Он осторожно взял перчатки, натянул эластичную ткань на руки и аккуратно взял одну салфетку. Его прикосновения к коже Лики были бережными и медленными. Можно бы и побыстрее, но и так лучше, чем ничего.
- Не бойтесь, ей не больно. Слышите, она перестала стонать? - ободрила его и заглянула ему за плечо.
А как там моя несостоявшаяся помощница? Машэ лежала на диване всё такая же мертвенно-бледная, повернув к нам голову, и в глазах её был ужас .
- Ольга-се, Машэ просит не надо! - протянула просительно, и из глаза скатилась слеза.
- Ну-ка, тихо, - строго скомандовала я. – Лежи там, пока я не освобожусь.
Она сморщилась, сдерживая рыдание, и закивала мелко. Вот ведь незадача! Я вернулась к Лике и салфеткам.
- Сейчас мы уберём лишнюю влагу и перенесём Лику в комнату. Нужно будет её согревать - ей уже сейчас холодно. В её кровь поступают лекарства, - я дернула подбородком в сторону помпы, во флаконе которой как раз заканчивался раствор. – Они снимают боль. Там ещё успокоительное, оно со снотворным эффектом. Поэтому Лика сонная и уснёт с минуты на минуту. И будет спать довольно долго.
Его руки в белых перчатках уже уверенно брали салфетки и промакивали кожу девушки. А на мои слова он деловито кивал. Я даже хмыкнула. Бывают такие люди, которым нужно что-то делать, чтобы преодолеть страх и панику, люди действия. Им так комфортнее. Этот, видимо, из таких – кивает с таким видом, будто только что сам операцию сделал.
- Моя бабушка говорила, что во сне человек быстрее выздоравливает, - глянул на меня с улыбкой.
Я опять усмехнулась – ну надо же! Уже пришёл в себя, улыбается, шутит. Хоть в помощники бери. Я ещё раз посмотрела на Машэ. Она, закусив губу, смотрела на нас, на лице - страдание, будто это её лечат.
- Вроде того, да. С волосами сложнее - почти ничего не осталось на этой части головы. – Я показала на половину черепа, на которой бугрилась красная рана. – Неизвестно сколько волосяных луковиц выжило. А ведь коже досталось ещё и от осколков с ядом. Поэтому не берусь судить о последствиях.
Парень кивал, но, казалось, что он меня не слушает, он ловко промакивал и сбрасывал грязный материал на столик рядом с операционным.
- Ещё надо взять образец её кожи и волос. И если с кожей ещё что-то можно придумать, то как быть с волосами, не знаю. Но к завтрашнему дню что-нибудь придумаю.
- Да, да, - пробормотал Валентин, но механически, будто и не слышал моих слов.
Меня вдруг кольнуло – а ведь он похож на Игоря. Нет, общего очень мало, и это не внешность: может только в волосах есть сходство – светлые и волнистые, но длина другая и оттенок не тот. Но вот такой рассеянный взгляд…
У моего Ром-Шанда такой становился, когда он улавливал новую мелодию, когда она рождалась в нём и он замирал, прислушиваясь и боясь её потерять. А ещё похожа посадка головы, разворот плеч, осанка. И уверенность в себе. Да, то самое знание, что он – несомненно прекрасен, и весь мир любуется им.
Я встряхнула головой и сосредоточилась на работе. Материализовала баллон, поставила его рядом с головой девушки, в одной руке зажала тонкий пинцет, а в другой - операционный нож. Мизинцами чуть повернула голову Лики в сторону, высматривая уцелевший кусочек кожи за ухом.
- Что вы будете делать? - сразу растерял свою задумчивость Валентин и подошёл совсем близко.
- Я говорила – мне нужен образец кожи. Я положу его в специальный раствор, - обратной стороной пинцета стукнула по баллону, отчего приёмный зал наполнился металлическим звоном, - кожа в нём растворится, завтра это можно будет распылить, закрывая рану плёнкой. Она поможет заживить ожог без рубцов.
Посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
Это было трудно – он ещё сильнее стал похож на Игоря. Такой же пристальный взгляд, таящий угрозу, тот же понизившийся голос с едва заметным опасным рычанием. Даже, его корпус, казалось, подался вперёд, будто мужчина приготовился к прыжку.
Это простое недоверие или что-то другое, чего я так не люблю и так боюсь?..
- Ольга! Нельзя всех мерить одной мерой! - это Всёля.
- Спасибо, дорогая. Вовремя.
Я тоже смотрела на Валентина испытующе. Кто он сейчас: кто-то, вроде Игорь Роом-Шанда, именем которого ругаются люди, или мне просто показалось?
Мне нужно доверие пациента. Доверие - важная вещь, потому что веря в меня, люди верят, что лечение поможет, а это половина успеха.
- Ольга, это болят твои старые раны! – увещевала меня Всёля.
Хорошо, поверю.
Я кивнула, стараясь расслабиться, опустила руки с инструментами на стол по обе стороны от головы девушки и, надеясь, что больше знания – больше доверия, пояснила развёрнуто:
- Это биологически активный раствор. - И снова дзенькнула пинцетом по баллону. - Кусочек кожи Лики через несколько часов растворится в нём, и сделает его как бы родным, будто выработанным её собственным организмом. Затем, попав на рану, это раствор создаст что-то вроде заменителя кожи – будет пропускать лекарства и улучшит заживление, но не пропустит инфекцию, защитит.
- Хорошо, я понял, - плечи парня опустились.
Надеюсь, что так.
Одарив его ещё одним изучающим взглядом, подняла инструменты и сделала неглубокий короткий надрез. Парень дернулся ко мне, скрипнул зубами. И я тоже дёрнулась – ожидала чего-то подобного - и выставила ему навстречу нож.
Слёзы тугим клубком забились в горле. Реакции организма никуда не делись, а от страха и ожидания неприятностей только обострились.
- Ольга, он просто волнуется!
- Может быть, - мысленно выдохнула. – Но он слишком похож на Игоря.
- Он не причинит тебе вреда!
- Надеюсь…
С трудом сглотнула. Через силу выдавила:
- Я ей помогаю. Не мешайте. Я думала, мы поняли друг друга.
Он, глядя на нож, всё ещё направленный в его сторону, шумно выдохнул и сделал полшага назад.
- У меня к вам, Валентин, - я опустила нож, ещё раз сглотнула и прочистила горло, - есть серьёзный вопрос.
На его лице шевелились желваки, но в остальном он казался спокойным. Одна бровь поднялась, поощряя меня продолжить. И я продолжила:
- Как могло получиться, что вы, так сильно любящий свою девушку, не смогли её защитить? Допустили вот это всё? - двинула я подбородком в сторону развороченной головы пациентки.
Мой голос скрипнул, пришлось ещё раз кашлянуть, чтобы скрыть прорвавшуюся визгливую ноту. И пока он рассказывал, что они двигались в открытом планелёте («Всёля, что это?» «Такой траспорт») на церемонию помолвки по центральным улицам столицы, улицы были запружены публикой, занялась делом.
Помещая в баллон прозрачный кусочек кожи, размером с ноготь, я вопросительно посмотрела на Валентина. Он заметно передохнул, увидев, чего и сколько я опустила в баллон. Но заметив мой настойчивый взгляд - я всё ещё ждала ответа на свой вопрос - кивнул и продолжил.
- Для всех жителей континента это было большое событие, нас встречали криками и цветами. Все меры безопасности были приняты, все возможные уровни охраны задействованы. И против электромагнитных нападений («Это невидимые волны, которые могут причинить огромный вред, Ольга»), и против магических воздействий, и против взрывных устройств. Все!
Я замерла над Ликой, которая лежала на операционном столе, в полусне расслабленно приоткрыв рот. От этого она выглядела так беззащитно, что меня пробрало холодом – невидимые волны, которые могут причинить вред. Я никогда не задумывалась, что новики техники дают новые возможности не только обычным людям, но и преступному миру.
Я крепче сжала пинцет и почти без участия сознания воплотила ещё один баллон, лишь отметила, что вот, появился ещё один. Валентин продолжал, уже не глядя на меня, полностью уйдя в воспоминания:
- Казалось, всё, абсолютно всё учтено, и любые возможности для нападения перекрыты! Но на всякую мудрость всегда найдётся простое решение. Цветы. Старинный обычай, когда, встречая долгожданных гостей, люди обсыпают их чем-то прекрасным: лентами, конфетти, лепестками. А нас обсыпали ещё и цветами.
Я взяла несколько волосков с разных участков головы и разложила их в маленькие ячейки матрицы, которую вставила во второй баллон.
- Думаю, в букете и была склянка…
Я закрутила крышку, пытаясь уловить мысль – зачем я сейчас это сделала, но точно сказать, как буду их использовать, пока не смогла бы. Посмотрела на Валентина.
Вот сейчас он совершенно не был похож на Игоря. У того никогда на лице не было этого чувства – чувства вины.
- И если целились ей в лицо… - проговорил гость бледнея.
- Валентин! – Резко окликнула его я. – Присядьте! Диван позади вас.
Он немного рассеянно обернулся, сделал шаг и присел на краешек, сосредоточенно думая. Машэ глядевшая на нас во все глаза, заёрзала, прислушиваясь, но, кажется, так и не поняла ни слова.
- Да, - подтвердила, - если бы стекло разбилось о любую часть лица, то... Она бы ослепла. Наверняка.
Я хорошо представляла, как бы это было, будто на Всёлином ролике увидела: вот кусочки острого стекла погружаются в мягкие ткани, вот капли щелочи с их поверхности разъедают кожу изнутри, а вот результат - глубокие рубцы, с которыми ничего нельзя сделать. А уж на глазах…
Порезы на шее, плечах и ушах Лики были получены так же. Мне удалось их убрать. Надеюсь, все. На коже туловища и конечностей это сделать относительно просто, она по определению другая. А вот на лице такие раны привели бы к катастрофе.
- И вместо лица навсегда осталась бы безобразная маска, - вздохнула я и скомандовала: - Транспорт!
- Его найдут, - уверенно и жёстко сказал Валентин. - Я лично прослежу.
Воздух под Ликой уплотнился, и я перенесла дрожащую девушку в заботливо организованную Всёлей комнату, устроила на новой чистой постели, уложив под раны подушки, наполненные прохладным гелем, окружила теплым коконом подогрева, чтобы унять дрожь. Обернулась к парню – он хвостом следовал за мной.
- Или её.
- Что? – поднял он на меня непонимающий взгляд.
- Ты сказал: его найдут. А я уточнила – или её. Ревнивая женщина многое сделает, чтобы испортить лицо соперницы, - я криво улыбнулась.
Он кивнул, всё так же таращась и заторможено двигая головой.
- Валентин. Меня зовут Валентин, - пробормотал растерянно.
- Отнесите мою помощницу на диван, положите, похлопайте по щекам, - я командовала, снова сосредоточившись на раненой. С головой я закончила, но вот всё остальное… Краситель проявлял стеклянные осколки, но достать их – ещё не вся работа.
Я бросила один косой взгляд на суету возле дивана. Всё нормально: парень действовал немного неуверенно, но вполне разумно и осознанно.
- Спасибо, - добавила, чувствуя, что капелька человечности ему сейчас не помешает.
Я отыскивала осколок за осколком, вынимала их, вымывая из неглубоких ранок яд, а глубоким иссекая края, и только потом запаивала, снимала пострадавшие слои кожи с ожогов и слышала, как Валентин приводит в чувство Машэ, хлопая её по щекам, что-то говорит ей, а потом и слушает невнятные ответы.
Печальное открытие – наша маленькая акробатка мне не помощница. А я столько планов уже настроила не её счёт, наивная.
- Пусть она полежит. Жалко, вы не сможете дать ей успокоительного, - сказала и понадеялась, что мой язык перестроился достаточно хорошо, чтобы мужчина меня понял.
Я уже перешла к осмотру менее пострадавших участков тела нашей гостьи, когда он подошёл и стал неподалёку, напротив. Стоял и молчал. Я бросила на него быстрый взгляд.
- Вы правда богиня? - спросил тихо. Смотрел он не на меня, а на свою девушку. Рук не видела, но голос стал спокойнее.
- Нет.
Парень помолчал, вздохнул тяжело. Спросил:
- Где мы сейчас находимся?
- Всёля, где мы сейчас находимся? И как вообще оказалось, что он сам ввалился к нам, будто знал, куда идти? – мигом, но мысленно переадресовала я вопрос самой главной на этой станции сущности, продолжая выискивать и обрабатывать ранки. - Он тоже очень важный муравей в твоих владениях и влияет на благополучие?
- Нет, - в тоне слышалась резкость. Кажется, Вселенной не понравилась моя ирония, - он ни на то не влияет. Просто...
Она помолчала, что само по себе было удивительно, а потом объяснила:
- Он так громко «кричал» в пространство, что я просто оглохла и не смогла проигнорировать.
- Понятно, - протянула я, обрабатывая очередной ожог на стопе. - И что мне ему говорить?
- Придумай сама.
И она замолчала. Было похоже, будто ребёнок, случайно сделавший что-то, за что ему неловко, надулся, отвернулся и молчит.
- Вы же не просто любите свою девушку? – спросила я и снова скосила на парня глаза.
Он смотрел на лицо Лики, посеченное осколками, с красными дорожками ядовитых потёков. Такая боль была в его глазах, что я потянула носом, в надежде не закапать слезами пациентку.
- Очень люблю, - прошептал. И, похоже, не мне.
- И звали вы на помощь не просто хоть кого-то, - продолжила я, уже не поднимая глаз – нужно было проверить, не попал ли какой осколок на заднюю поверхность плеч, рук, ног.
- Да, - тихо, едва различимо.
- Ну вот мы и здесь, те, кого вы звали.
- Вы откуда-то из другого... места? - удивление сплелось с тревогой и чем-то ещё, непонятным.
- Да. Из какого-то очень другого.
- Здесь всегда стоял городской госпиталь. Он был ближе всего к месту, где… - сглотнул. - Но у нас так не лечат.
Судя по звуку, парень сделал жест рукой. Обвёл всё вокруг? Наверное. Я опять усмехнулась, уделяя внимание девушке.
- У нас тоже.
И, главное, не соврала ни словом: в моём мире не только так не лечат, даже не знают, что так можно.
- Мы там и стоим, на месте их госпиталя, - уточнила для меня Всёля. Она, оказывается, внимательно прислушивалась к нашему разговору.
Я использовла новую информацию, выдав:
- Вы хоть сейчас можете выйти за дверь, там вас будет ждать родной мир, знакомые улицы. И девушку свою можете забрать.
- Нет! – сказал парень слишком уж поспешно и громче, чем нужно. А потом уже спокойнее добавил: - Простите. Я буду здесь, сколько потребуется. Я просто не могу понять…
- Поверьте, я понимаю не больше вашего.
Отключая подачу раствора, я бросила на него взгляд. Уровень жидкости в ванночке, в которую превратился стол, постепенно снижался. И я занялась просушиванием кожи девушки. Стерильными салфетками промакивала непострадавшие участки и сразу же развоплощала – столько грязного материала проще убирать сразу, по мере появления.
Парень некоторое время молчал, а потом сделал последние полшага. Теперь я, даже не поднимая взгляда снова видела его руки. Они уже не дрожали.
- Как вы это делаете?
Удивление в его голосе было похоже на тревогу.
- Что? - я чуть подняла глаза и увидела, как он смотрит на мою руку, в которой появилась новая салфетка. - А, это... Просто хочу, и появляется всё, что требуется в данную минуту. Лучше помогите, ей сейчас холодно, и нужно побыстрее просушить ей кожу.
И на столике рядом с операционным столом появилась блестящая круглая коробка, доверху наполненная стерильными салфетками.
- Только руки… - я глянула на его не очень чистые пальцы, на свои, по которым довольно часто пропускала искру стерилизации и воплотила пару перчаток, протянула ему. – Оденьте вот это.
Он осторожно взял перчатки, натянул эластичную ткань на руки и аккуратно взял одну салфетку. Его прикосновения к коже Лики были бережными и медленными. Можно бы и побыстрее, но и так лучше, чем ничего.
- Не бойтесь, ей не больно. Слышите, она перестала стонать? - ободрила его и заглянула ему за плечо.
А как там моя несостоявшаяся помощница? Машэ лежала на диване всё такая же мертвенно-бледная, повернув к нам голову, и в глазах её был ужас .
- Ольга-се, Машэ просит не надо! - протянула просительно, и из глаза скатилась слеза.
- Ну-ка, тихо, - строго скомандовала я. – Лежи там, пока я не освобожусь.
Она сморщилась, сдерживая рыдание, и закивала мелко. Вот ведь незадача! Я вернулась к Лике и салфеткам.
- Сейчас мы уберём лишнюю влагу и перенесём Лику в комнату. Нужно будет её согревать - ей уже сейчас холодно. В её кровь поступают лекарства, - я дернула подбородком в сторону помпы, во флаконе которой как раз заканчивался раствор. – Они снимают боль. Там ещё успокоительное, оно со снотворным эффектом. Поэтому Лика сонная и уснёт с минуты на минуту. И будет спать довольно долго.
Его руки в белых перчатках уже уверенно брали салфетки и промакивали кожу девушки. А на мои слова он деловито кивал. Я даже хмыкнула. Бывают такие люди, которым нужно что-то делать, чтобы преодолеть страх и панику, люди действия. Им так комфортнее. Этот, видимо, из таких – кивает с таким видом, будто только что сам операцию сделал.
- Моя бабушка говорила, что во сне человек быстрее выздоравливает, - глянул на меня с улыбкой.
Я опять усмехнулась – ну надо же! Уже пришёл в себя, улыбается, шутит. Хоть в помощники бери. Я ещё раз посмотрела на Машэ. Она, закусив губу, смотрела на нас, на лице - страдание, будто это её лечат.
- Вроде того, да. С волосами сложнее - почти ничего не осталось на этой части головы. – Я показала на половину черепа, на которой бугрилась красная рана. – Неизвестно сколько волосяных луковиц выжило. А ведь коже досталось ещё и от осколков с ядом. Поэтому не берусь судить о последствиях.
Парень кивал, но, казалось, что он меня не слушает, он ловко промакивал и сбрасывал грязный материал на столик рядом с операционным.
Прода от 11.11.2021 05:13
- Ещё надо взять образец её кожи и волос. И если с кожей ещё что-то можно придумать, то как быть с волосами, не знаю. Но к завтрашнему дню что-нибудь придумаю.
- Да, да, - пробормотал Валентин, но механически, будто и не слышал моих слов.
Меня вдруг кольнуло – а ведь он похож на Игоря. Нет, общего очень мало, и это не внешность: может только в волосах есть сходство – светлые и волнистые, но длина другая и оттенок не тот. Но вот такой рассеянный взгляд…
У моего Ром-Шанда такой становился, когда он улавливал новую мелодию, когда она рождалась в нём и он замирал, прислушиваясь и боясь её потерять. А ещё похожа посадка головы, разворот плеч, осанка. И уверенность в себе. Да, то самое знание, что он – несомненно прекрасен, и весь мир любуется им.
Я встряхнула головой и сосредоточилась на работе. Материализовала баллон, поставила его рядом с головой девушки, в одной руке зажала тонкий пинцет, а в другой - операционный нож. Мизинцами чуть повернула голову Лики в сторону, высматривая уцелевший кусочек кожи за ухом.
- Что вы будете делать? - сразу растерял свою задумчивость Валентин и подошёл совсем близко.
- Я говорила – мне нужен образец кожи. Я положу его в специальный раствор, - обратной стороной пинцета стукнула по баллону, отчего приёмный зал наполнился металлическим звоном, - кожа в нём растворится, завтра это можно будет распылить, закрывая рану плёнкой. Она поможет заживить ожог без рубцов.
Посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
Это было трудно – он ещё сильнее стал похож на Игоря. Такой же пристальный взгляд, таящий угрозу, тот же понизившийся голос с едва заметным опасным рычанием. Даже, его корпус, казалось, подался вперёд, будто мужчина приготовился к прыжку.
Это простое недоверие или что-то другое, чего я так не люблю и так боюсь?..
- Ольга! Нельзя всех мерить одной мерой! - это Всёля.
- Спасибо, дорогая. Вовремя.
Я тоже смотрела на Валентина испытующе. Кто он сейчас: кто-то, вроде Игорь Роом-Шанда, именем которого ругаются люди, или мне просто показалось?
Мне нужно доверие пациента. Доверие - важная вещь, потому что веря в меня, люди верят, что лечение поможет, а это половина успеха.
- Ольга, это болят твои старые раны! – увещевала меня Всёля.
Хорошо, поверю.
Я кивнула, стараясь расслабиться, опустила руки с инструментами на стол по обе стороны от головы девушки и, надеясь, что больше знания – больше доверия, пояснила развёрнуто:
- Это биологически активный раствор. - И снова дзенькнула пинцетом по баллону. - Кусочек кожи Лики через несколько часов растворится в нём, и сделает его как бы родным, будто выработанным её собственным организмом. Затем, попав на рану, это раствор создаст что-то вроде заменителя кожи – будет пропускать лекарства и улучшит заживление, но не пропустит инфекцию, защитит.
- Хорошо, я понял, - плечи парня опустились.
Надеюсь, что так.
Одарив его ещё одним изучающим взглядом, подняла инструменты и сделала неглубокий короткий надрез. Парень дернулся ко мне, скрипнул зубами. И я тоже дёрнулась – ожидала чего-то подобного - и выставила ему навстречу нож.
Слёзы тугим клубком забились в горле. Реакции организма никуда не делись, а от страха и ожидания неприятностей только обострились.
- Ольга, он просто волнуется!
- Может быть, - мысленно выдохнула. – Но он слишком похож на Игоря.
- Он не причинит тебе вреда!
- Надеюсь…
С трудом сглотнула. Через силу выдавила:
- Я ей помогаю. Не мешайте. Я думала, мы поняли друг друга.
Он, глядя на нож, всё ещё направленный в его сторону, шумно выдохнул и сделал полшага назад.
- У меня к вам, Валентин, - я опустила нож, ещё раз сглотнула и прочистила горло, - есть серьёзный вопрос.
На его лице шевелились желваки, но в остальном он казался спокойным. Одна бровь поднялась, поощряя меня продолжить. И я продолжила:
- Как могло получиться, что вы, так сильно любящий свою девушку, не смогли её защитить? Допустили вот это всё? - двинула я подбородком в сторону развороченной головы пациентки.
Мой голос скрипнул, пришлось ещё раз кашлянуть, чтобы скрыть прорвавшуюся визгливую ноту. И пока он рассказывал, что они двигались в открытом планелёте («Всёля, что это?» «Такой траспорт») на церемонию помолвки по центральным улицам столицы, улицы были запружены публикой, занялась делом.
Помещая в баллон прозрачный кусочек кожи, размером с ноготь, я вопросительно посмотрела на Валентина. Он заметно передохнул, увидев, чего и сколько я опустила в баллон. Но заметив мой настойчивый взгляд - я всё ещё ждала ответа на свой вопрос - кивнул и продолжил.
- Для всех жителей континента это было большое событие, нас встречали криками и цветами. Все меры безопасности были приняты, все возможные уровни охраны задействованы. И против электромагнитных нападений («Это невидимые волны, которые могут причинить огромный вред, Ольга»), и против магических воздействий, и против взрывных устройств. Все!
Я замерла над Ликой, которая лежала на операционном столе, в полусне расслабленно приоткрыв рот. От этого она выглядела так беззащитно, что меня пробрало холодом – невидимые волны, которые могут причинить вред. Я никогда не задумывалась, что новики техники дают новые возможности не только обычным людям, но и преступному миру.
Я крепче сжала пинцет и почти без участия сознания воплотила ещё один баллон, лишь отметила, что вот, появился ещё один. Валентин продолжал, уже не глядя на меня, полностью уйдя в воспоминания:
- Казалось, всё, абсолютно всё учтено, и любые возможности для нападения перекрыты! Но на всякую мудрость всегда найдётся простое решение. Цветы. Старинный обычай, когда, встречая долгожданных гостей, люди обсыпают их чем-то прекрасным: лентами, конфетти, лепестками. А нас обсыпали ещё и цветами.
Я взяла несколько волосков с разных участков головы и разложила их в маленькие ячейки матрицы, которую вставила во второй баллон.
- Думаю, в букете и была склянка…
Прода от 12.11.2021 04:15
Я закрутила крышку, пытаясь уловить мысль – зачем я сейчас это сделала, но точно сказать, как буду их использовать, пока не смогла бы. Посмотрела на Валентина.
Вот сейчас он совершенно не был похож на Игоря. У того никогда на лице не было этого чувства – чувства вины.
- И если целились ей в лицо… - проговорил гость бледнея.
- Валентин! – Резко окликнула его я. – Присядьте! Диван позади вас.
Он немного рассеянно обернулся, сделал шаг и присел на краешек, сосредоточенно думая. Машэ глядевшая на нас во все глаза, заёрзала, прислушиваясь, но, кажется, так и не поняла ни слова.
- Да, - подтвердила, - если бы стекло разбилось о любую часть лица, то... Она бы ослепла. Наверняка.
Я хорошо представляла, как бы это было, будто на Всёлином ролике увидела: вот кусочки острого стекла погружаются в мягкие ткани, вот капли щелочи с их поверхности разъедают кожу изнутри, а вот результат - глубокие рубцы, с которыми ничего нельзя сделать. А уж на глазах…
Порезы на шее, плечах и ушах Лики были получены так же. Мне удалось их убрать. Надеюсь, все. На коже туловища и конечностей это сделать относительно просто, она по определению другая. А вот на лице такие раны привели бы к катастрофе.
- И вместо лица навсегда осталась бы безобразная маска, - вздохнула я и скомандовала: - Транспорт!
- Его найдут, - уверенно и жёстко сказал Валентин. - Я лично прослежу.
Воздух под Ликой уплотнился, и я перенесла дрожащую девушку в заботливо организованную Всёлей комнату, устроила на новой чистой постели, уложив под раны подушки, наполненные прохладным гелем, окружила теплым коконом подогрева, чтобы унять дрожь. Обернулась к парню – он хвостом следовал за мной.
- Или её.
- Что? – поднял он на меня непонимающий взгляд.
- Ты сказал: его найдут. А я уточнила – или её. Ревнивая женщина многое сделает, чтобы испортить лицо соперницы, - я криво улыбнулась.
