— Вместе воспитаем Мишку и поставим на ноги! — сказал Сергей и подмигнул мальчику.
— А как же папа? — наконец спросил Миша, растерянно смотря на гостей. — Он придёт? Я уже так долго его жду…
Серафима почувствовала, как сердце с глухим стуком провалилось в груди. Она посмотрела на Милу, которая обняла мальчика, прижав его к себе, чтобы тот не увидел её слёз.
— Мальчик мой, я же тебе говорила сегодня, что папа пока не сможет приехать… Он передал тебе подарок. Хочешь, прямо сейчас тебе его подарим?
Мальчик продолжил отнекиваться и спрашивать об отце, ища ответы в глазах Серафимы и Сергея.
— Я так больше не могу… — прошептала женщина Сергею. — У меня сердце разрывается! Его нельзя больше обманывать, понимаешь?
— Это его первый Новый год без отца, ему непривычно. Я всё улажу.
Серафима положила руку на его плечо:
— Я с тобой.
— Останься с Милой, ей тоже нужна поддержка. Миша, пойдём со мной, я отдам тебе подарок, он наверху. — Сергей протянул мальчику руку. — Твой папа долго его выбирал для тебя, а я ему помогал! Тебе понравится. Ну?
Мальчик нехотя слез со стула и, взяв Сергея за руку, обернулся на Милу, которая мягко кивнула ему наверх.
— Я так с ума сойду, он каждый день спрашивает о нём… Я хотела подождать до годовщины, чтобы отвезти его на могилу к Грише… Я так боюсь его травмировать… — Мила говорила, не сдерживая крупных слёз. Серафима пересела к девушке и, обняв её, почувствовала её дрожь. С огромным усилием она сдержалась сама, чтобы не разрыдаться.
— Ты устала, это нормально. Но ты травмируешь его, если продолжишь говорить ему, что отец скоро вернётся. Так нельзя, дети чувствуют ложь!
— Я боюсь быть плохой матерью… Я до сих пор растеряна после смерти Гриши и не знаю, как себя вести с ним правильно.
— Ну а мы тебе на что? — Серафима отпрянула от Милы и заглянула ей в глаза. — С Божьей помощью мы справимся!
— С вашей помощью — я реалистка. И правильней было бы, если бы Миша услышал правду от меня!
— Ты права. — Серафима резко встала и скинула туфли. — Пошли! Пока не опоздали.
— Мне нравится твой настрой, — с улыбкой произнесла Мила, хлюпая покрасневшим носом и скидывая туфли на ходу, еле поспевая за поднимающейся по лестнице Серафимой. Сейчас они были близки, как никогда.
Серафима замедлила шаг перед приоткрытой дверью: её женское чутьё подсказывало ей, что пока рано вмешиваться в мужской разговор. Она приказала Миле жестом молчать, и та нехотя, но согласилась. Обе женщины затихли и услышали мягкий и вкрадчивый голос Сергея:
— Мишка, ведь в жизни так всегда будет: кто-то уходит, а кто-то приходит. Остаются рядом только родители, и то не всегда: ты же понимаешь, что они живут не вечно? Вот твой отец… — Мила дёрнулась в сторону двери, Серафима еле её удержала, — всегда хотел быть рядом, но не смог... Не потому, что не любит тебя или обижается, а просто потому, что так решила судьба…
— Так решили ангелы, — голос мальчика прозвучал тихо, но твёрдо и по-взрослому. Женщины в смятении переглянулись. Серафима быстро перекрестилась и всем телом прильнула к двери. Мужчина откашлялся и замолк. Казалось, он был обескуражен этой новостью из детских уст. Для обеих женщин секунды молчания показались вечностью.
— А это ты с чего взял?
— Он мне снится и рассказывает обо всем. Я когда его спросил, когда он вернётся домой, то он ответил, что это как ангелы позволят…
— Это хорошо, что он тебе снится: значит, тоже по тебе скучает. Но ты должен сейчас понять лишь одну простую вещь: ты у своей матери — единственный, и ты — её опора в жизни. Вернётся твой папа или нет. Понимаешь? — казалось, что мальчик безропотно кивнул.
— А тётя Серафима тоже уйдёт, как и папа, да?
— Миха, ты чего?! Куда же она от тебя уйдёт?
— Ну, ты же сам сказал: кто-то приходит и уходит… И ты мне говорил, что хочешь её забрать… Как ангел.
— На ангела я совсем не похож! — мужчина громко и нервно засмеялся. — И забрать с собой, а не от тебя! Я вас не собираюсь разлучать, дурачок! Эх ты… — мужчина тихо засмеялся и прижал мальчика к себе. — Тем более я ещё ничего не успел сделать, может быть, оно и не получится вовсе!
— Я уверен, что получится, — тихо произнёс Миша. — Только обещай мне, что будете ко мне приезжать, иначе я выдам твою тайну! — Миле не удалось удержать Серафиму, которая рывком открыла настежь дверь. Её щёки горели, она вспотела, волосы липли ко лбу, а платье начало сдавливать ей грудь.
— Миша, мальчик мой, иди ко мне! Я тебе всё расскажу сама, хорошо? – решила забрать сына Мила.
Мальчик взглянул на Сергея. Мужчина кивнул ему и похлопал по плечу. Миша нехотя сполз с дивана и, взяв с пола большую подарочную коробку, выбежал к матери.
— А подслушивать — нехорошо.
— Что у вас за тайны? Что происходит, Сергей?
Мужчина медленно вытащил мобильный телефон из внутреннего кармана пиджака и, взглянув на время, положил его обратно.
— У нас меньше часа. Ты правда хочешь потратить оставшееся время на бессмысленный спор со мной?
— Да Бог с тобой, я не собираюсь с тобой спорить! Я хочу знать, что ты задумал! Хочу знать, куда ты меня хочешь забрать! И почему, переступив порог этого дома, у всех сразу появляются тайны?! Заколдованное место, ей-богу…
Сергей сидел, нахмурившись, устремив свой взгляд себе под ноги, будто подбирая слова.
— Заколдованное место, говоришь? — он резко откинулся на спинку дивана и посмотрел Серафиме в глаза. В их холодной синеве женщина разглядела усталость и незнакомое доселе выражение: ей показалось, что это был несвойственный мужчине страх. Она отвела взгляд и обняла себя за плечи в попытках успокоиться. — Может быть, ты права. Я по-другому себе представлял этот вечер.
— И я тоже. — Ей стало совестно за свой выпад. Она поймала себя на мысли, что часто не может сдержать свои эмоции при этом мужчине. Настоящая ли это она? Понемногу на неё накатывала тревога за себя и за Мишу. Она знала, что сейчас Мила говорит ему правду об отце, и ей нельзя было вмешиваться. Одновременно она хотела услышать правду и от Сергея тоже. Но чувствовала, что боялась её. Или боялась себя. Время неумолимо шло…
— Предлагаю покинуть это заколдованное место. Здесь точно разговора не получится… — Он поймал вопросительный взгляд Серафимы и добавил: — В машине поговорим.
В салоне авто её встретили привычные запахи кофе, табака и кожи, а холод окончательно привёл её в чувства. Привычным движением Сергей поставил машину на прогрев.
— Жаль, что не успели посидеть за столом… — почти шёпотом произнесла Серафима, глядя в окно.
— Впереди ещё Рождество, успеете. — Он тоже смотрел в окно, подперев небритый подбородок. Женщина хотела сказать, что в канун Рождества будет занята в монастыре, но осеклась: она чувствовала, что это больная тема для него. Ей хотелось потратить оставшееся время на действительно важные слова. Но они упорно сидели молча, каждый погружённый в свои мысли, пока вдалеке не раздались залпы фейерверка. Серафима встрепенулась, а Сергей сурово взглянул на экран мобильного.
— Пора ехать, а то в пробку попадём и тебя не пустят в монастырскую обитель. А может быть, и накажут ещё.
Женщина не стала спорить с мужчиной. Когда они тронулись, сердце её словно провалилось в пропасть. Она кожей ощущала напряжение, царившее между ними.
— За что ты на меня обижаешься, Серёж? — она не выдержала.
— Я? Обижаться — удел пацанов, а не взрослых мужчин. Я просто сосредоточен на дороге. И немного устал.
— Ты хотел мне что-то сказать... В квартире.
— Я тебе уже много сказал, Фима. А этот прощальный вечер я хотел провести с дорогими мне людьми в доме, в котором ко мне относились с уважением.
— Вот оно что. — Она не смогла скрыть нотки разочарования в голосе, заведомо ругая себя за это. — Видимо, я что-то не поняла или не расслышала…
— Ага, женщинам вообще свойственно всё додумывать.
— Неужели?! — она резко повернула голову в его сторону. — А как же твой неожиданный визит? А это яркое вечернее платье? Тайна, которую ты обсуждал с Михаилом? Куда ты хотел меня забрать?
— Мой неожиданный приезд — лишь совпадение: я должен был передать важные документы Милане перед своим отъездом. Платье — мой последний презент тебе на память обо мне. Почему такое броское? Да потому что я знаю твой прежний вкус, решил тебе сделать приятно и напомнить лишний раз о том, что ты — женщина. Красивая женщина! Как мужчина — имею право. А тайна — это наше с Михой, мужское. Про то, что я намереваюсь тебя забрать — да мало ли что ребёнок придумает себе в шесть лет?
— Ах, значит, я всё себе придумала?.. — Серафима умоляла себя не выдавать своё раздражение и волнение, но было слишком поздно. — Ты просто, просто… Даже отец не умудрялся меня так выводить из себя, как ты!
Сергей запрокинул голову и рассмеялся.
— Ну, скажи, что я ещё виноват во всём! — не унимался мужчина. — Взял, приехал без предупреждения под Новый год, да ещё и с подарком! Какой же я негодяй…
— Перестань ёрничать, Сергей! Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко!
— А обо мне ты подумала?! — сурово выпалил он, нахмурив брови. — Ты только и делаешь, что осаживаешь меня, отчитываешь, отталкиваешь! Думаешь, что я — резиновый? Или, может быть, терпила? Извини за прямоту, но я хочу быть предельно честным с тобой! — с каждым словом его плечи подпрыгивали вверх, шея вытянулась вперёд, а голова ходила из стороны в сторону, взгляд при этом был устремлён на дорогу, руки крепко обхватили руль, словно спасательный круг. Серафима вжалась в пассажирское кресло и молча наблюдала за тем, как в свете проезжающих машин оттопыриваются его губы и ходят ходуном желваки на скулах. Его суровый профиль казался до боли знакомым. Она закрыла глаза и словно провалилась в далёкое детство, в момент неминуемой ссоры родителей, когда хотелось очутиться где угодно, но только не в машине с двумя дорогими, но непримиримыми людьми. Ей захотелось плакать, но она стиснула зубы и запретила себе впадать в детство.
— Ты напомнил мне отца, и это… было ужасно.
— Что? — мужчина опешил и бросил на неё растерянный взгляд. — Что ты сказала?
— Ты кричал и… Я услышала интонации и напор отца. Стало немного не по себе. Второе дежавю за вечер.
Сергей повернул руль и съехал к обочине.
— Прости меня, — твёрдо произнёс он, так и не убрав руки с руля. — Я просто хотел… увидеть тебя настоящую. Это была провокация чистой воды.
— Эта вспышка ярости?
— Это был крик души, ты не видела меня в ярости, и… слава Богу. Я блефовал, да. Я действительно приехал не просто так. Я приехал к тебе… Нет, я приехал за тобой! — он окинул её взглядом, полным страха: непривычным и растерянным, в котором теплилась надежда и тлело опасение. Его глаза рисовали её глаза, а грудь вздымалась, как после пробежки. С выпуклого лба скатилась капля пота и, обогнув бровь, затерялась в отросших бакенбардах.
— Я не знаю, что и сказать… — Серафима вскинула брови и непроизвольно улыбнулась. — Это неожиданное заявление для меня. Учитывая все обстоятельства…
— Понимаю. Я закурю? Нужно успокоиться…
— Зачем ты спрашиваешь? Конечно.
Мужчина наклонился через весь салон к бардачку за пачкой сигарет, почти вплотную приблизившись к ней. Внутри у Серафимы всё сжалось, стеснение почти парализовало её, она затаила дыхание. Когда за ним захлопнулась дверь, женщина начала осознавать своё шаткое положение: она начала сдаваться под натиском этого мужчины. Внутри у неё всё кричало: «Не отпускай!» Она посмотрела на курящего мужчину. Его спина прижалась к мокрому стеклу, а голова была опущена. Больше его мучить она не могла. Не хотела и не имела права.
— Ты выйдешь ко мне? — он неожиданно распахнул дверь, заглянув в салон авто. — Пожалуйста.
Серафима безропотно отстегнула ремень, в голове разом перемешались все слова, которые она намеревалась сказать ему. Они встали друг напротив друга, и крупные снежинки почти слепили глаза.
— Я не мастер красивых речей, ты это знаешь. Я личный водитель твоего отца, прослуживший ему верой и правдой на протяжении десяти лет. И как же жаль, что нам не удалось встретиться раньше. Но против судьбы не пойдёшь. Ты это знаешь. Но я обещал ему защищать тебя несмотря ни на что. Я выполню это обещание. Если ты мне позволишь. Я хочу, чтобы ты знала, что я не верю в любовь с первого взгляда, но когда я увидел тебя в первый раз, на территории женского монастыря, то я понял, что пропал. Я долго боролся с собой, пока не понял, что такой шанс даётся раз в жизни. И я не буду просить у тебя слишком много. Я попрошу лишь об одном.
Серафима стояла перед ним, чуть дыша, почти не моргая, чтобы не упустить ни единого взгляда, ни движения, ни эмоции, дабы предугадать исход этого волнующего монолога. Её щёки намокли, и она не могла понять, то ли это от слёз, то ли от снегопада. Сергей привычным движением потянулся к внутреннему карману своего пальто. Женщина с опаской подумала, что он снова хочет взглянуть на время. Но оно сейчас не бежало бурным потоком, как раньше, — оно текло спокойным ручьём. Казалось, что время замедлило свой ход.
— Ты станешь моей женой? — мужчина стоял перед ней на одном колене, держа маленькую бархатную коробочку, в которой что-то сверкало. Проезжающие машины начали сигналить так оглушительно громко, что она не слышала собственного голоса. Сергей смотрел на неё глазами, полными не страха, а любви. И он улыбался. Серафима махала руками и кричала что-то про запачканные брюки, холодный ветер и простуду.
— Хотел это сделать в доме твоего отца, за праздничным столом, но видишь, как оно вышло… — Под напором женщины он встал и прильнул к ней ухом, чтобы расслышать обрывки её фраз.
— Ты — дурак! Это… это совсем не важно!
— А что тогда важно?
— Что… что я тебя люблю! — машины перестали сигналить им наперебой, и она прокричала эти слова ему прямо в ухо, отчего он засмеялся, а она — испуганно ойкнула.
— Неужели? — удивлённо спросил он, заглянув ей в глаза. Она поспешила скрыться в салоне автомобиля, но он поймал её, крепко обхватив за талию. — Теперь ты никуда от меня не сбежишь.
— Что же сказал бы отец…— она стыдливо прятала глаза, качая головой и пряча подбородок в длинный воротник.
— Что он тобой гордится. Да и какая разница, что скажут люди?! Если ты этого действительно хочешь?
Ей хотелось закричать, что нет никакой разницы, но вместо этого она тихо произнесла:
— Я замерзаю, пошли в машину?
Когда они тронулись в путь, Сергей, откашлявшись, спросил Серафиму нарочито серьёзным тоном:
— Так что насчёт моего предложения? Вы не сказали «да». И не надо закатывать глаза, Серафима Григорьевна.
Женщина улыбнулась и, повернувшись всем телом к нему, кротко ответила:
— Серёж… Я согласна.
— А кто вас, женщин, поймёт?
— Только одному Богу известно, что у нас на уме…
Серафиме нестерпимо захотелось обратно в отчий дом, в котором её ждали самые близкие люди, с которыми она хотела разделить своё неожиданно нахлынувшее счастье. А сейчас, чтобы не спугнуть его, она затаила дыхание и закрыла глаза, прислушиваясь к голосу любимого мужчины и ощущая, как по всему телу разливается тепло.
— А как же папа? — наконец спросил Миша, растерянно смотря на гостей. — Он придёт? Я уже так долго его жду…
Серафима почувствовала, как сердце с глухим стуком провалилось в груди. Она посмотрела на Милу, которая обняла мальчика, прижав его к себе, чтобы тот не увидел её слёз.
— Мальчик мой, я же тебе говорила сегодня, что папа пока не сможет приехать… Он передал тебе подарок. Хочешь, прямо сейчас тебе его подарим?
Мальчик продолжил отнекиваться и спрашивать об отце, ища ответы в глазах Серафимы и Сергея.
— Я так больше не могу… — прошептала женщина Сергею. — У меня сердце разрывается! Его нельзя больше обманывать, понимаешь?
— Это его первый Новый год без отца, ему непривычно. Я всё улажу.
Серафима положила руку на его плечо:
— Я с тобой.
— Останься с Милой, ей тоже нужна поддержка. Миша, пойдём со мной, я отдам тебе подарок, он наверху. — Сергей протянул мальчику руку. — Твой папа долго его выбирал для тебя, а я ему помогал! Тебе понравится. Ну?
Мальчик нехотя слез со стула и, взяв Сергея за руку, обернулся на Милу, которая мягко кивнула ему наверх.
— Я так с ума сойду, он каждый день спрашивает о нём… Я хотела подождать до годовщины, чтобы отвезти его на могилу к Грише… Я так боюсь его травмировать… — Мила говорила, не сдерживая крупных слёз. Серафима пересела к девушке и, обняв её, почувствовала её дрожь. С огромным усилием она сдержалась сама, чтобы не разрыдаться.
— Ты устала, это нормально. Но ты травмируешь его, если продолжишь говорить ему, что отец скоро вернётся. Так нельзя, дети чувствуют ложь!
— Я боюсь быть плохой матерью… Я до сих пор растеряна после смерти Гриши и не знаю, как себя вести с ним правильно.
— Ну а мы тебе на что? — Серафима отпрянула от Милы и заглянула ей в глаза. — С Божьей помощью мы справимся!
— С вашей помощью — я реалистка. И правильней было бы, если бы Миша услышал правду от меня!
— Ты права. — Серафима резко встала и скинула туфли. — Пошли! Пока не опоздали.
— Мне нравится твой настрой, — с улыбкой произнесла Мила, хлюпая покрасневшим носом и скидывая туфли на ходу, еле поспевая за поднимающейся по лестнице Серафимой. Сейчас они были близки, как никогда.
***
Серафима замедлила шаг перед приоткрытой дверью: её женское чутьё подсказывало ей, что пока рано вмешиваться в мужской разговор. Она приказала Миле жестом молчать, и та нехотя, но согласилась. Обе женщины затихли и услышали мягкий и вкрадчивый голос Сергея:
— Мишка, ведь в жизни так всегда будет: кто-то уходит, а кто-то приходит. Остаются рядом только родители, и то не всегда: ты же понимаешь, что они живут не вечно? Вот твой отец… — Мила дёрнулась в сторону двери, Серафима еле её удержала, — всегда хотел быть рядом, но не смог... Не потому, что не любит тебя или обижается, а просто потому, что так решила судьба…
— Так решили ангелы, — голос мальчика прозвучал тихо, но твёрдо и по-взрослому. Женщины в смятении переглянулись. Серафима быстро перекрестилась и всем телом прильнула к двери. Мужчина откашлялся и замолк. Казалось, он был обескуражен этой новостью из детских уст. Для обеих женщин секунды молчания показались вечностью.
— А это ты с чего взял?
— Он мне снится и рассказывает обо всем. Я когда его спросил, когда он вернётся домой, то он ответил, что это как ангелы позволят…
— Это хорошо, что он тебе снится: значит, тоже по тебе скучает. Но ты должен сейчас понять лишь одну простую вещь: ты у своей матери — единственный, и ты — её опора в жизни. Вернётся твой папа или нет. Понимаешь? — казалось, что мальчик безропотно кивнул.
— А тётя Серафима тоже уйдёт, как и папа, да?
— Миха, ты чего?! Куда же она от тебя уйдёт?
— Ну, ты же сам сказал: кто-то приходит и уходит… И ты мне говорил, что хочешь её забрать… Как ангел.
— На ангела я совсем не похож! — мужчина громко и нервно засмеялся. — И забрать с собой, а не от тебя! Я вас не собираюсь разлучать, дурачок! Эх ты… — мужчина тихо засмеялся и прижал мальчика к себе. — Тем более я ещё ничего не успел сделать, может быть, оно и не получится вовсе!
— Я уверен, что получится, — тихо произнёс Миша. — Только обещай мне, что будете ко мне приезжать, иначе я выдам твою тайну! — Миле не удалось удержать Серафиму, которая рывком открыла настежь дверь. Её щёки горели, она вспотела, волосы липли ко лбу, а платье начало сдавливать ей грудь.
— Миша, мальчик мой, иди ко мне! Я тебе всё расскажу сама, хорошо? – решила забрать сына Мила.
Мальчик взглянул на Сергея. Мужчина кивнул ему и похлопал по плечу. Миша нехотя сполз с дивана и, взяв с пола большую подарочную коробку, выбежал к матери.
— А подслушивать — нехорошо.
— Что у вас за тайны? Что происходит, Сергей?
Мужчина медленно вытащил мобильный телефон из внутреннего кармана пиджака и, взглянув на время, положил его обратно.
— У нас меньше часа. Ты правда хочешь потратить оставшееся время на бессмысленный спор со мной?
— Да Бог с тобой, я не собираюсь с тобой спорить! Я хочу знать, что ты задумал! Хочу знать, куда ты меня хочешь забрать! И почему, переступив порог этого дома, у всех сразу появляются тайны?! Заколдованное место, ей-богу…
Сергей сидел, нахмурившись, устремив свой взгляд себе под ноги, будто подбирая слова.
— Заколдованное место, говоришь? — он резко откинулся на спинку дивана и посмотрел Серафиме в глаза. В их холодной синеве женщина разглядела усталость и незнакомое доселе выражение: ей показалось, что это был несвойственный мужчине страх. Она отвела взгляд и обняла себя за плечи в попытках успокоиться. — Может быть, ты права. Я по-другому себе представлял этот вечер.
— И я тоже. — Ей стало совестно за свой выпад. Она поймала себя на мысли, что часто не может сдержать свои эмоции при этом мужчине. Настоящая ли это она? Понемногу на неё накатывала тревога за себя и за Мишу. Она знала, что сейчас Мила говорит ему правду об отце, и ей нельзя было вмешиваться. Одновременно она хотела услышать правду и от Сергея тоже. Но чувствовала, что боялась её. Или боялась себя. Время неумолимо шло…
— Предлагаю покинуть это заколдованное место. Здесь точно разговора не получится… — Он поймал вопросительный взгляд Серафимы и добавил: — В машине поговорим.
Глава 11
В салоне авто её встретили привычные запахи кофе, табака и кожи, а холод окончательно привёл её в чувства. Привычным движением Сергей поставил машину на прогрев.
— Жаль, что не успели посидеть за столом… — почти шёпотом произнесла Серафима, глядя в окно.
— Впереди ещё Рождество, успеете. — Он тоже смотрел в окно, подперев небритый подбородок. Женщина хотела сказать, что в канун Рождества будет занята в монастыре, но осеклась: она чувствовала, что это больная тема для него. Ей хотелось потратить оставшееся время на действительно важные слова. Но они упорно сидели молча, каждый погружённый в свои мысли, пока вдалеке не раздались залпы фейерверка. Серафима встрепенулась, а Сергей сурово взглянул на экран мобильного.
— Пора ехать, а то в пробку попадём и тебя не пустят в монастырскую обитель. А может быть, и накажут ещё.
Женщина не стала спорить с мужчиной. Когда они тронулись, сердце её словно провалилось в пропасть. Она кожей ощущала напряжение, царившее между ними.
— За что ты на меня обижаешься, Серёж? — она не выдержала.
— Я? Обижаться — удел пацанов, а не взрослых мужчин. Я просто сосредоточен на дороге. И немного устал.
— Ты хотел мне что-то сказать... В квартире.
— Я тебе уже много сказал, Фима. А этот прощальный вечер я хотел провести с дорогими мне людьми в доме, в котором ко мне относились с уважением.
— Вот оно что. — Она не смогла скрыть нотки разочарования в голосе, заведомо ругая себя за это. — Видимо, я что-то не поняла или не расслышала…
— Ага, женщинам вообще свойственно всё додумывать.
— Неужели?! — она резко повернула голову в его сторону. — А как же твой неожиданный визит? А это яркое вечернее платье? Тайна, которую ты обсуждал с Михаилом? Куда ты хотел меня забрать?
— Мой неожиданный приезд — лишь совпадение: я должен был передать важные документы Милане перед своим отъездом. Платье — мой последний презент тебе на память обо мне. Почему такое броское? Да потому что я знаю твой прежний вкус, решил тебе сделать приятно и напомнить лишний раз о том, что ты — женщина. Красивая женщина! Как мужчина — имею право. А тайна — это наше с Михой, мужское. Про то, что я намереваюсь тебя забрать — да мало ли что ребёнок придумает себе в шесть лет?
— Ах, значит, я всё себе придумала?.. — Серафима умоляла себя не выдавать своё раздражение и волнение, но было слишком поздно. — Ты просто, просто… Даже отец не умудрялся меня так выводить из себя, как ты!
Сергей запрокинул голову и рассмеялся.
— Ну, скажи, что я ещё виноват во всём! — не унимался мужчина. — Взял, приехал без предупреждения под Новый год, да ещё и с подарком! Какой же я негодяй…
— Перестань ёрничать, Сергей! Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко!
— А обо мне ты подумала?! — сурово выпалил он, нахмурив брови. — Ты только и делаешь, что осаживаешь меня, отчитываешь, отталкиваешь! Думаешь, что я — резиновый? Или, может быть, терпила? Извини за прямоту, но я хочу быть предельно честным с тобой! — с каждым словом его плечи подпрыгивали вверх, шея вытянулась вперёд, а голова ходила из стороны в сторону, взгляд при этом был устремлён на дорогу, руки крепко обхватили руль, словно спасательный круг. Серафима вжалась в пассажирское кресло и молча наблюдала за тем, как в свете проезжающих машин оттопыриваются его губы и ходят ходуном желваки на скулах. Его суровый профиль казался до боли знакомым. Она закрыла глаза и словно провалилась в далёкое детство, в момент неминуемой ссоры родителей, когда хотелось очутиться где угодно, но только не в машине с двумя дорогими, но непримиримыми людьми. Ей захотелось плакать, но она стиснула зубы и запретила себе впадать в детство.
— Ты напомнил мне отца, и это… было ужасно.
— Что? — мужчина опешил и бросил на неё растерянный взгляд. — Что ты сказала?
— Ты кричал и… Я услышала интонации и напор отца. Стало немного не по себе. Второе дежавю за вечер.
Сергей повернул руль и съехал к обочине.
— Прости меня, — твёрдо произнёс он, так и не убрав руки с руля. — Я просто хотел… увидеть тебя настоящую. Это была провокация чистой воды.
— Эта вспышка ярости?
— Это был крик души, ты не видела меня в ярости, и… слава Богу. Я блефовал, да. Я действительно приехал не просто так. Я приехал к тебе… Нет, я приехал за тобой! — он окинул её взглядом, полным страха: непривычным и растерянным, в котором теплилась надежда и тлело опасение. Его глаза рисовали её глаза, а грудь вздымалась, как после пробежки. С выпуклого лба скатилась капля пота и, обогнув бровь, затерялась в отросших бакенбардах.
— Я не знаю, что и сказать… — Серафима вскинула брови и непроизвольно улыбнулась. — Это неожиданное заявление для меня. Учитывая все обстоятельства…
— Понимаю. Я закурю? Нужно успокоиться…
— Зачем ты спрашиваешь? Конечно.
Мужчина наклонился через весь салон к бардачку за пачкой сигарет, почти вплотную приблизившись к ней. Внутри у Серафимы всё сжалось, стеснение почти парализовало её, она затаила дыхание. Когда за ним захлопнулась дверь, женщина начала осознавать своё шаткое положение: она начала сдаваться под натиском этого мужчины. Внутри у неё всё кричало: «Не отпускай!» Она посмотрела на курящего мужчину. Его спина прижалась к мокрому стеклу, а голова была опущена. Больше его мучить она не могла. Не хотела и не имела права.
— Ты выйдешь ко мне? — он неожиданно распахнул дверь, заглянув в салон авто. — Пожалуйста.
Серафима безропотно отстегнула ремень, в голове разом перемешались все слова, которые она намеревалась сказать ему. Они встали друг напротив друга, и крупные снежинки почти слепили глаза.
— Я не мастер красивых речей, ты это знаешь. Я личный водитель твоего отца, прослуживший ему верой и правдой на протяжении десяти лет. И как же жаль, что нам не удалось встретиться раньше. Но против судьбы не пойдёшь. Ты это знаешь. Но я обещал ему защищать тебя несмотря ни на что. Я выполню это обещание. Если ты мне позволишь. Я хочу, чтобы ты знала, что я не верю в любовь с первого взгляда, но когда я увидел тебя в первый раз, на территории женского монастыря, то я понял, что пропал. Я долго боролся с собой, пока не понял, что такой шанс даётся раз в жизни. И я не буду просить у тебя слишком много. Я попрошу лишь об одном.
Серафима стояла перед ним, чуть дыша, почти не моргая, чтобы не упустить ни единого взгляда, ни движения, ни эмоции, дабы предугадать исход этого волнующего монолога. Её щёки намокли, и она не могла понять, то ли это от слёз, то ли от снегопада. Сергей привычным движением потянулся к внутреннему карману своего пальто. Женщина с опаской подумала, что он снова хочет взглянуть на время. Но оно сейчас не бежало бурным потоком, как раньше, — оно текло спокойным ручьём. Казалось, что время замедлило свой ход.
— Ты станешь моей женой? — мужчина стоял перед ней на одном колене, держа маленькую бархатную коробочку, в которой что-то сверкало. Проезжающие машины начали сигналить так оглушительно громко, что она не слышала собственного голоса. Сергей смотрел на неё глазами, полными не страха, а любви. И он улыбался. Серафима махала руками и кричала что-то про запачканные брюки, холодный ветер и простуду.
— Хотел это сделать в доме твоего отца, за праздничным столом, но видишь, как оно вышло… — Под напором женщины он встал и прильнул к ней ухом, чтобы расслышать обрывки её фраз.
— Ты — дурак! Это… это совсем не важно!
— А что тогда важно?
— Что… что я тебя люблю! — машины перестали сигналить им наперебой, и она прокричала эти слова ему прямо в ухо, отчего он засмеялся, а она — испуганно ойкнула.
— Неужели? — удивлённо спросил он, заглянув ей в глаза. Она поспешила скрыться в салоне автомобиля, но он поймал её, крепко обхватив за талию. — Теперь ты никуда от меня не сбежишь.
— Что же сказал бы отец…— она стыдливо прятала глаза, качая головой и пряча подбородок в длинный воротник.
— Что он тобой гордится. Да и какая разница, что скажут люди?! Если ты этого действительно хочешь?
Ей хотелось закричать, что нет никакой разницы, но вместо этого она тихо произнесла:
— Я замерзаю, пошли в машину?
Когда они тронулись в путь, Сергей, откашлявшись, спросил Серафиму нарочито серьёзным тоном:
— Так что насчёт моего предложения? Вы не сказали «да». И не надо закатывать глаза, Серафима Григорьевна.
Женщина улыбнулась и, повернувшись всем телом к нему, кротко ответила:
— Серёж… Я согласна.
— А кто вас, женщин, поймёт?
— Только одному Богу известно, что у нас на уме…
Серафиме нестерпимо захотелось обратно в отчий дом, в котором её ждали самые близкие люди, с которыми она хотела разделить своё неожиданно нахлынувшее счастье. А сейчас, чтобы не спугнуть его, она затаила дыхание и закрыла глаза, прислушиваясь к голосу любимого мужчины и ощущая, как по всему телу разливается тепло.
