– Я покачал головой. – Не понимаю, как можно было после такого детей заводить, зная, что… Но, как видишь, некоторые заводили, и находились те, кто с этими некоторыми соглашался заводить детей, на лучшее надеялись. Так и доковыляла моя родословная до современности.
- А почему ты дожил?.. Если что, это не претензия.
- Потому что нашли способ это исправить. И исправили.
- Это же хорошо.
- Не то слово.
- Но раз ты первый по отцовской линии, кто дожил до тридцати, значит, отца у тебя уже нет?
- Да.
- И ты был маленьким, когда?..
- Да. Мне было восемь, брату шесть, когда папа...
- Я… - Марина отвела взгляд. Облизнула губы. Придвинулась ближе ко мне. – Я сочувствую.
- Ну, сочувствуй, толку-то?
Она вздохнула, но огрызаться не стала.
- А мама?
- Жива-здорова.
- А твой брат, он тоже… Его вылечили?
- Да. У него всё хорошо. Жена, сын, дочка, полный комплект.
- Я рада… Руслан, а сколько тебе лет?
- Тридцать два. А тебе?
- Двадцать восемь. Ой.
- Чего?
- Поздно сообразила. Надо было пококетничать и сначала спросить, на сколько я выгляжу.
Это была попытка вывести разговор в русло повеселее, и она мне понравилась.
- Терпеть не могу, когда женщины так делают, - хмыкнул я. – Они, видите ли, кокетничают, а ты чувствуешь себя сапёром.
- Но я бы кокетничала с практической целью!
- Как это?
- Какой бы возраст ты ни назвал, я бы сказала, что я на несколько лет моложе, и ты бы почувствовал себя виноватым. И из чувства вины купил бы мне мороженое. У вас ведь есть мороженое?
- Есть, - улыбнулся я. – Но, может, тебе чего-нибудь посолиднее? Суп там, второе, компот.
- Нет, я не голодная. Просто хочется вкусного. – Она посмотрела на безоблачное небо, щурясь от яркого солнца. – И холодного. А то жарко.
- Ладно, - я встал. – Пойдём искать тебе мороженое. – Почему-то я подал Марине руку.
Марина почему-то взялась за неё.
Больше мы социально-философских бесед не вели, за исключением одного раза – когда Марина, движением подбородка указав на людей вокруг, негромко спросила:
- Как думаешь, если б они знали, кто я, откуда я, они бы растерзали меня на месте?
- Возможно, но вряд ли. Мы не звери, что бы там у вас про нас ни рассказывали.
Остаток дня был хорошим. Возвращаться в музей Марина не захотела, мы просто гуляли. Оро-дель-Сол - город небольшой, но посмотреть есть на что. Мне кажется, в любом новом для тебя месте всегда есть на что посмотреть. Мы пару раз перекусили, прошлись по улицам и бульварам, побывали в парке. Умотались так, что на обратную дорогу сил не было. Я получил разрешение остаться на ночь в городе, и мы сняли номер в гостинице, один с двумя кроватями.
- А двух отдельных номеров не было? – спросила Марина.
- Были, но, не обижайся, совсем без присмотра я тебя оставить не могу.
- Понимаю, - вздохнула она, а потом лукаво улыбнулась. - Приставать не будешь?
- Нет.
- Жаль.
Мы по очереди сходили в ванную, где, кроме всего прочего, переоделись в гостиничные пижамы (я – только в штаны от гостиничной пижамы, верх надевать не стал), и залезли каждый в свою кровать. Марина, прежде чем лечь, несколько минут стояла у окна, задумчиво разглядывая почти полную луну.
- У нас на Нове луны нет.
- И как же вы там без луны живёте-то? – с преувеличенным удивлением и сочувствием спросил я. – Никакой ведь романтики!
Марина улыбнулась, посмотрела на мена, а затем снова повернулась к окну.
- Я думала, она не такая. У нас земную луну рисуют светло-жёлтой или белой, иногда синеватой, в крайнем случае красноватой. А она, оказывается, зелёная.
- Ну, зелёной она стала относительно недавно, а раньше действительно была таких цветов, про которые ты сказала. Хоть в чём-то вам не врали.
Марина опять глянула на меня.
- Почему Луна позеленела?
- Потому что там плантации, выращивают сельхозпродукцию.
- Как можно на Луне что-то выращивать? Насколько знаю, там ни атмосферы, ни воды в жидком состоянии, и температуры какие-то совершенно дикие.
- Раньше так и было. А теперь Луну, ну, обустроили, что ли. Сил и средств вгрохано немало, но, как видишь, не зря.
Она глянула на меня уважительно, как будто я лично Луну обустраивал. Затем хихикнула и спросила:
- А может, уже и на Марсе яблони цветут?
- Не цветут, но, я слышал, уже приживаются. Давай ложись и спи, Марина, завтра рано вставать. Нам велено как можно скорее утром вернуться.
(Марина)
Легко сказать – спи, лучше б сказал, как уснуть после всего услышанного и увиденного за день. Мой мир перевернулся. Я по-прежнему допускала, что насчёт Восхождения на Земле могут врать, но это не отменяло вопросов, которые у меня теперь имелись к новийской версии событий. И, честно говоря, земная версия казалась логичнее. Хотя все видео- и фотокадры на музейном экране могли быть подделаны или хитро скомпонованы.
У меня перед глазами проплыли руины городов, изуродованные трупы и, что страшнее, живые люди, которые тоже были изуродованы – кто-то ранами, ожогами, в том числе химическими, или голодом, кто-то болезнями, последствиями радиации или отравлений. Люди, у которых не было видно кожи из-под сплошных кровавых, гноящихся язв. Люди с тонкими, словно прутики, руками и ногами, отчего головы казались ненормально огромными. Дети вообще без ног или без рук или без того и другого… Одни получили повреждения в детстве, в молодости, в зрелости или даже в старости, а другие – ещё до своего рождения, просто потому, что, как сказал Руслан, кто-то когда-то решил: о, ядерная бомба (химическое оружие, бактериальное оружие, да мало ли вариантов) – отличная штука, надо воспользоваться ею; а другие поддержали: да-да, кидай на этих, так им и надо
- Марина? – Видимо, Руслан звал меня не первый раз, потому что вдруг оказалось, что он уже не на своей кровати, а на моей – сидит рядом и тормошит меня за плечо.
Я лежала, уткнувшись лицом в подушку, и рыдала.
- Марина. Марин.
Я вцепилась в подушку как в родную. Я не смогла бы проговорить ничего внятного, даже если б хотела. А я не хотела. Больше всего я боялась, что Руслан спросит, почему я плачу. Если я попробую ответить, просто попытаюсь облечь свои мысли в слова, у меня вовсе случится истерика.
К счастью, Руслан не спрашивал. Он прекратил меня тормошить, но продолжал сидеть рядом, поглаживал по плечу. Я всё не успокаивалась, тогда он отошёл куда-то, ненадолго.
- Марина, хватит, - ласково сказал он и бережно приподнял меня за плечи. – Ну, перестань. Ты меня уже пугаешь, такое ощущение, что сейчас до сердечного приступа доревишься. Ну, чего ты? – Последняя фраза была будто адресовала неразумному ребёнку, от чего я зарыдала и затряслась ещё сильнее. – Марина! Так, давай-ка. – Он обхватил меня одной рукой, а другой поднёс что-то к моему лицу. – Осторожно, зубы не сломай. Ну или стекло не сломай. Короче, ничего не сломай, просто пей.
Я сделала маленький рваный глоток из стакана с водой, всхлипнула, умудрилась подавиться и хлебнуть ещё больше воды, которая попала не в то горло. Резко дёрнувшись, я раскашлялась, а поскольку Руслан держал стакан не очень крепко – видимо, впрямь опасался, что я что-нибудь да сломаю, - я его нечаянно выбила. Стакан, не Руслана. В результате неширокая постель обзавелась большим мокрым пятном, причём в самом центре – лежать, совсем не касаясь его, не получилось бы. Зато я немного успокоилась.
- Ложись на мою кровать, - сказал Руслан.
- А ты?
- А я рядышком, у тебя под боком, - ухмыльнулся он.
Я наградила его скептическим взглядом.
- Шучу, - улыбнулся Руслан. – Лягу на полу.
- Давай я лягу на полу, я же сама виновата.
- Женщина, угомонись. Если мужчина хочет побыть рыцарем, не надо ему мешать.
Я тоже улыбнулась, пускай и слабо, наверное, едва заметно.
- Ладно, рыцарь. Но хотя бы возьми одеяло и подушку.
- Ну нет, если ты замёрзнешь и простынешь, всё моё рыцарство коту под хвост. Так что одеяло и подушку оставь себе. Хотя, - Руслан провёл ладонью по моей подушке, - она сухая, бери её, а я впрямь возьму свою.
- Ты же сам замёрзнешь без одеяла, да ещё на полу.
- Во-первых, прохладу я люблю, во-вторых, мы не в Антарктиде.
- Вот именно, здесь тепло, я тоже не замёрзну.
- Маринка, цыц!
Через несколько минут я опять лежала в постели, хотя уже не в своей, а Руслан растянулся на полу, положив ладони под затылок и глядя в потолок. Ну, наверное, глядя в потолок, я не была уверена, потому что не могла толком рассмотреть – свет мы так и не включали.
Заснуть у меня по-прежнему не получалось, по дыханию и некоторым движениям Руслана я понимала, что он тоже не спит.
В какой-то момент я, не успев сообразить, что делаю, перебралась с кровати на пол, прямо под бок к Руслану. Мне нужно было… Не знаю что. Может, шоковая терапия, а может, чьё-то тепло, которое доказало бы мне, что увиденные сегодня кошмары не останутся со мной на всю жизнь или, по крайней мере, не будут занимать в ней центральное место.
Секунд через десять, в течение которых мы оба лежали совершенно неподвижно, Руслан подал голос:
- Неужели боишься спать одна? – В романах при такой ситуации голос мужчины обязательно бывает хриплым, но у Руслана он был просто глубоким. Это хорошо, потому что хрипящие по незначительным поводам мужчины меня не слишком возбуждают, а до значительности мы ещё не добрались.
- Я не боюсь. И не собираюсь спать. – Я чувствовала расползающееся по коже неловкое тепло и радовалась ночной темноте - она скрывала красноту, которая залила моё лицо и шею. Я отгоняла от себя мысли о браслете, который мог быть снабжён подслушивающим-записывающим устройством, а то и скрытой камерой. Ну и ладно, вряд ли это эта гипотетическая прослушка или камера зафиксирует что-то принципиально новое с точки зрения человеческой природы.
Руслан приподнялся на локте и поинтересовался:
- А как же девичья скромность?
- Давно ушла вместе с девичеством. – Я представила, как наша беседа продолжится в том же ключе. Мы ведь можем до утра сцепиться языками, но совсем не в том смысле, в котором мне сейчас хотелось бы. – Руслан, пожалуйста. Я… Мне нужно что-то хорошее.
- Тебе нужно отвлечься, - его голос оставался ровным, но потеплел, только я пока не понимала, это от снисхождения или от симпатии.
- Мне нужно почувствовать себя нормальной. Пожалуйста.
И вдруг я осознала, какую глупость сделала. Может быть, у Руслана уже есть жена или девушка. Может быть, я его нисколько не привлекаю как женщина. Может быть, у него что-нибудь со здоровьем по этой части. Да много чего может быть.
Но прежде чем мой настрой «Надо же хоть раз в жизни сделать глупость!» схлынул и я умчалась обратно на кровать либо побежала запираться в ванной, Руслан перевернулся, оказавшись надо мной и упираясь предплечьем в пол. Другой рукой он погладил меня по щеке, провёл большим пальцем по скуле, потом по уголку рта и подбородку. А потом наклонился и поцеловал меня в губы.
То ли у меня взбушевались гормоны, то ли Руслан действительно хорошо целовался. Хотя, нет, правильнее будет так: Руслан действительно хорошо целовался, и поэтому у меня взбушевались гормоны. Я и перед поцелуем уже вовсю наглаживала его по плечу и спине - спина, напоминаю, широкая и мускулистая, и плечо о-го-го, да и второе не хуже, - а уж в процессе поцелуя вообще распустила руки. Руслан в долгу не остался и снял с меня пижамную майку. Остальная одежда, включая нижнее бельё, тоже на нас долго не задержалась.
А потом случилось то, что обычно и случается между двумя голыми людьми. И это было по-настоящему хорошо. И долго. И не один раз.
А потом мы лежали на полу, обнявшись. Я была на боку, лицом к Руслану, который медленно, рассеянно поглаживал моё плечо.
- Руслан. – Я положила ладонь ему на грудь.
- А? – отозвался он тихим довольным голосом.
- Как ты вообще оказался там, где мы первый раз приземлились? Ну, в горах?
- Я там работаю. Вы сели на территории заповедника, я там смотритель. – Он слабо ухмыльнулся. – И, кстати, скоро надо будет возвращаться к работе. Человек, которому пришлось срочно меня подменить, вряд ли сильно радуется.
За полторы минуты я вытянула из него очень неподробный и схематичный, но всё-таки рассказ о том, почему он пришёл к кораблю, почему забрал меня в пещеру.
- А если б тебе не велели? Ты бы там меня и оставил?
- Нет, отнёс бы к кораблю, ещё раз проверил дыхание и пульс и, спрятавшись, дождался прихода кого-нибудь из вашего экипажа.
- Трогательно. – Я провела кончиками пальцев вдоль его грудины, вниз по животу, а потом остановилась. – Ты ненавидишь меня? – Внезапно этот вопрос стал очень-очень важным. – Лично меня? За то, откуда я, за то, кем были мои предки.
Руслан чуть приподнял голову, посмотрел на меня и сказал по-хорошему просто:
- Я не сплю с женщинами, которых ненавижу. – И снова опустил затылок на подушку.
- Мы с тобой и не спали. – И откуда во мне взялась эта идиотская дотошность?
Я испугалась, что Руслан сейчас раздражённо фыркнет, но он лишь мягко ухмыльнулся.
- Если тебе нужны выражения поточнее, то: я не занимаюсь сексом с женщинами, которых ненавижу.
- А с мужчинами? – Мамочки, да что со мной?!
Вот теперь-то Руслан точно зарычит и прогонит меня обратно на кровать.
Но вместо этого он убрал ладонь с моего плеча и шлёпнул меня пониже спины. Звучно, но не сильно.
- Ай! – взвизгнула я, дёрнувшись. – Больно!
- Неправда.
- Хорошо, не больно, но обидно.
- А нечего задавать дурацкие вопросы.
- Согласна, вопрос, может, был не очень, но зачем же сразу прибегать к насилию? – Притворно насупившись, я слабенько хлопнула его ладонью по животу.
- Эй!
- А ты как хотел? Насилие порождает насилие!
- Ну, ладно. – Он резко повернулся на бок и принялся меня щекотать.
- Не-е-ет! – провизжала я и между последующими вскриками да попытками отбиться пожаловалась: - Это… Это же не только… Ай! Физическое насилие! Ой! Это же ещё и… ух! Ай! Это же и психологическое насилие! Заставлять жертву смеяться!
- Вот такой я изверг, - отрекомендовался Руслан, переворачивая меня на спину и продолжая щекотать, но уже совсем легонько.
Щекотка быстро сошла на нет, уступив место поглаживаниям и поцелуям, причём обоюдным. Оказывается, не так уж мы и утомились, нас хватило ещё на пару раз.
Я думала, что после буду чувствовать себя плохо. Сожалеть, стыдиться, гадать, а не сделала ли я что-то не то и не так. Но ничего подобного. Кровь кипела, гормоны бурлили, и вместе с тем я чувствовала себя спокойно. Вернее, я чувствовала себя в безопасности. И когда мы занимались люб… сексом, и когда потом снова лежали рядышком. Оба на боку, но оба лицом к окну, а не друг к другу. Руслан обнимал меня со спины, я держала свои руки поверх его рук.
Я то проваливалась в неглубокий сон, то просыпалась. Руслан, по-моему, тоже.
- Останься здесь, - тихо сказал он, когда в комнате, как и за окном, стало светлее.
- Зачем мне оставаться в незнакомом городе?
Он поцеловал меня в плечо.
- Я имею в виду – на Земле. Останься.
Если б я уже не лежала на полу, обязательно упала бы на него от такого предложения.
- А почему ты дожил?.. Если что, это не претензия.
- Потому что нашли способ это исправить. И исправили.
- Это же хорошо.
- Не то слово.
- Но раз ты первый по отцовской линии, кто дожил до тридцати, значит, отца у тебя уже нет?
- Да.
- И ты был маленьким, когда?..
- Да. Мне было восемь, брату шесть, когда папа...
- Я… - Марина отвела взгляд. Облизнула губы. Придвинулась ближе ко мне. – Я сочувствую.
- Ну, сочувствуй, толку-то?
Она вздохнула, но огрызаться не стала.
- А мама?
- Жива-здорова.
- А твой брат, он тоже… Его вылечили?
- Да. У него всё хорошо. Жена, сын, дочка, полный комплект.
- Я рада… Руслан, а сколько тебе лет?
- Тридцать два. А тебе?
- Двадцать восемь. Ой.
- Чего?
- Поздно сообразила. Надо было пококетничать и сначала спросить, на сколько я выгляжу.
Это была попытка вывести разговор в русло повеселее, и она мне понравилась.
- Терпеть не могу, когда женщины так делают, - хмыкнул я. – Они, видите ли, кокетничают, а ты чувствуешь себя сапёром.
- Но я бы кокетничала с практической целью!
- Как это?
- Какой бы возраст ты ни назвал, я бы сказала, что я на несколько лет моложе, и ты бы почувствовал себя виноватым. И из чувства вины купил бы мне мороженое. У вас ведь есть мороженое?
- Есть, - улыбнулся я. – Но, может, тебе чего-нибудь посолиднее? Суп там, второе, компот.
- Нет, я не голодная. Просто хочется вкусного. – Она посмотрела на безоблачное небо, щурясь от яркого солнца. – И холодного. А то жарко.
- Ладно, - я встал. – Пойдём искать тебе мороженое. – Почему-то я подал Марине руку.
Марина почему-то взялась за неё.
Больше мы социально-философских бесед не вели, за исключением одного раза – когда Марина, движением подбородка указав на людей вокруг, негромко спросила:
- Как думаешь, если б они знали, кто я, откуда я, они бы растерзали меня на месте?
- Возможно, но вряд ли. Мы не звери, что бы там у вас про нас ни рассказывали.
Остаток дня был хорошим. Возвращаться в музей Марина не захотела, мы просто гуляли. Оро-дель-Сол - город небольшой, но посмотреть есть на что. Мне кажется, в любом новом для тебя месте всегда есть на что посмотреть. Мы пару раз перекусили, прошлись по улицам и бульварам, побывали в парке. Умотались так, что на обратную дорогу сил не было. Я получил разрешение остаться на ночь в городе, и мы сняли номер в гостинице, один с двумя кроватями.
- А двух отдельных номеров не было? – спросила Марина.
- Были, но, не обижайся, совсем без присмотра я тебя оставить не могу.
- Понимаю, - вздохнула она, а потом лукаво улыбнулась. - Приставать не будешь?
- Нет.
- Жаль.
Мы по очереди сходили в ванную, где, кроме всего прочего, переоделись в гостиничные пижамы (я – только в штаны от гостиничной пижамы, верх надевать не стал), и залезли каждый в свою кровать. Марина, прежде чем лечь, несколько минут стояла у окна, задумчиво разглядывая почти полную луну.
- У нас на Нове луны нет.
- И как же вы там без луны живёте-то? – с преувеличенным удивлением и сочувствием спросил я. – Никакой ведь романтики!
Марина улыбнулась, посмотрела на мена, а затем снова повернулась к окну.
- Я думала, она не такая. У нас земную луну рисуют светло-жёлтой или белой, иногда синеватой, в крайнем случае красноватой. А она, оказывается, зелёная.
- Ну, зелёной она стала относительно недавно, а раньше действительно была таких цветов, про которые ты сказала. Хоть в чём-то вам не врали.
Марина опять глянула на меня.
- Почему Луна позеленела?
- Потому что там плантации, выращивают сельхозпродукцию.
- Как можно на Луне что-то выращивать? Насколько знаю, там ни атмосферы, ни воды в жидком состоянии, и температуры какие-то совершенно дикие.
- Раньше так и было. А теперь Луну, ну, обустроили, что ли. Сил и средств вгрохано немало, но, как видишь, не зря.
Она глянула на меня уважительно, как будто я лично Луну обустраивал. Затем хихикнула и спросила:
- А может, уже и на Марсе яблони цветут?
- Не цветут, но, я слышал, уже приживаются. Давай ложись и спи, Марина, завтра рано вставать. Нам велено как можно скорее утром вернуться.
Глава 12
(Марина)
Легко сказать – спи, лучше б сказал, как уснуть после всего услышанного и увиденного за день. Мой мир перевернулся. Я по-прежнему допускала, что насчёт Восхождения на Земле могут врать, но это не отменяло вопросов, которые у меня теперь имелись к новийской версии событий. И, честно говоря, земная версия казалась логичнее. Хотя все видео- и фотокадры на музейном экране могли быть подделаны или хитро скомпонованы.
У меня перед глазами проплыли руины городов, изуродованные трупы и, что страшнее, живые люди, которые тоже были изуродованы – кто-то ранами, ожогами, в том числе химическими, или голодом, кто-то болезнями, последствиями радиации или отравлений. Люди, у которых не было видно кожи из-под сплошных кровавых, гноящихся язв. Люди с тонкими, словно прутики, руками и ногами, отчего головы казались ненормально огромными. Дети вообще без ног или без рук или без того и другого… Одни получили повреждения в детстве, в молодости, в зрелости или даже в старости, а другие – ещё до своего рождения, просто потому, что, как сказал Руслан, кто-то когда-то решил: о, ядерная бомба (химическое оружие, бактериальное оружие, да мало ли вариантов) – отличная штука, надо воспользоваться ею; а другие поддержали: да-да, кидай на этих, так им и надо
- Марина? – Видимо, Руслан звал меня не первый раз, потому что вдруг оказалось, что он уже не на своей кровати, а на моей – сидит рядом и тормошит меня за плечо.
Я лежала, уткнувшись лицом в подушку, и рыдала.
- Марина. Марин.
Я вцепилась в подушку как в родную. Я не смогла бы проговорить ничего внятного, даже если б хотела. А я не хотела. Больше всего я боялась, что Руслан спросит, почему я плачу. Если я попробую ответить, просто попытаюсь облечь свои мысли в слова, у меня вовсе случится истерика.
К счастью, Руслан не спрашивал. Он прекратил меня тормошить, но продолжал сидеть рядом, поглаживал по плечу. Я всё не успокаивалась, тогда он отошёл куда-то, ненадолго.
- Марина, хватит, - ласково сказал он и бережно приподнял меня за плечи. – Ну, перестань. Ты меня уже пугаешь, такое ощущение, что сейчас до сердечного приступа доревишься. Ну, чего ты? – Последняя фраза была будто адресовала неразумному ребёнку, от чего я зарыдала и затряслась ещё сильнее. – Марина! Так, давай-ка. – Он обхватил меня одной рукой, а другой поднёс что-то к моему лицу. – Осторожно, зубы не сломай. Ну или стекло не сломай. Короче, ничего не сломай, просто пей.
Я сделала маленький рваный глоток из стакана с водой, всхлипнула, умудрилась подавиться и хлебнуть ещё больше воды, которая попала не в то горло. Резко дёрнувшись, я раскашлялась, а поскольку Руслан держал стакан не очень крепко – видимо, впрямь опасался, что я что-нибудь да сломаю, - я его нечаянно выбила. Стакан, не Руслана. В результате неширокая постель обзавелась большим мокрым пятном, причём в самом центре – лежать, совсем не касаясь его, не получилось бы. Зато я немного успокоилась.
- Ложись на мою кровать, - сказал Руслан.
- А ты?
- А я рядышком, у тебя под боком, - ухмыльнулся он.
Я наградила его скептическим взглядом.
- Шучу, - улыбнулся Руслан. – Лягу на полу.
- Давай я лягу на полу, я же сама виновата.
- Женщина, угомонись. Если мужчина хочет побыть рыцарем, не надо ему мешать.
Я тоже улыбнулась, пускай и слабо, наверное, едва заметно.
- Ладно, рыцарь. Но хотя бы возьми одеяло и подушку.
- Ну нет, если ты замёрзнешь и простынешь, всё моё рыцарство коту под хвост. Так что одеяло и подушку оставь себе. Хотя, - Руслан провёл ладонью по моей подушке, - она сухая, бери её, а я впрямь возьму свою.
- Ты же сам замёрзнешь без одеяла, да ещё на полу.
- Во-первых, прохладу я люблю, во-вторых, мы не в Антарктиде.
- Вот именно, здесь тепло, я тоже не замёрзну.
- Маринка, цыц!
Через несколько минут я опять лежала в постели, хотя уже не в своей, а Руслан растянулся на полу, положив ладони под затылок и глядя в потолок. Ну, наверное, глядя в потолок, я не была уверена, потому что не могла толком рассмотреть – свет мы так и не включали.
Заснуть у меня по-прежнему не получалось, по дыханию и некоторым движениям Руслана я понимала, что он тоже не спит.
В какой-то момент я, не успев сообразить, что делаю, перебралась с кровати на пол, прямо под бок к Руслану. Мне нужно было… Не знаю что. Может, шоковая терапия, а может, чьё-то тепло, которое доказало бы мне, что увиденные сегодня кошмары не останутся со мной на всю жизнь или, по крайней мере, не будут занимать в ней центральное место.
Секунд через десять, в течение которых мы оба лежали совершенно неподвижно, Руслан подал голос:
- Неужели боишься спать одна? – В романах при такой ситуации голос мужчины обязательно бывает хриплым, но у Руслана он был просто глубоким. Это хорошо, потому что хрипящие по незначительным поводам мужчины меня не слишком возбуждают, а до значительности мы ещё не добрались.
- Я не боюсь. И не собираюсь спать. – Я чувствовала расползающееся по коже неловкое тепло и радовалась ночной темноте - она скрывала красноту, которая залила моё лицо и шею. Я отгоняла от себя мысли о браслете, который мог быть снабжён подслушивающим-записывающим устройством, а то и скрытой камерой. Ну и ладно, вряд ли это эта гипотетическая прослушка или камера зафиксирует что-то принципиально новое с точки зрения человеческой природы.
Руслан приподнялся на локте и поинтересовался:
- А как же девичья скромность?
- Давно ушла вместе с девичеством. – Я представила, как наша беседа продолжится в том же ключе. Мы ведь можем до утра сцепиться языками, но совсем не в том смысле, в котором мне сейчас хотелось бы. – Руслан, пожалуйста. Я… Мне нужно что-то хорошее.
- Тебе нужно отвлечься, - его голос оставался ровным, но потеплел, только я пока не понимала, это от снисхождения или от симпатии.
- Мне нужно почувствовать себя нормальной. Пожалуйста.
И вдруг я осознала, какую глупость сделала. Может быть, у Руслана уже есть жена или девушка. Может быть, я его нисколько не привлекаю как женщина. Может быть, у него что-нибудь со здоровьем по этой части. Да много чего может быть.
Но прежде чем мой настрой «Надо же хоть раз в жизни сделать глупость!» схлынул и я умчалась обратно на кровать либо побежала запираться в ванной, Руслан перевернулся, оказавшись надо мной и упираясь предплечьем в пол. Другой рукой он погладил меня по щеке, провёл большим пальцем по скуле, потом по уголку рта и подбородку. А потом наклонился и поцеловал меня в губы.
То ли у меня взбушевались гормоны, то ли Руслан действительно хорошо целовался. Хотя, нет, правильнее будет так: Руслан действительно хорошо целовался, и поэтому у меня взбушевались гормоны. Я и перед поцелуем уже вовсю наглаживала его по плечу и спине - спина, напоминаю, широкая и мускулистая, и плечо о-го-го, да и второе не хуже, - а уж в процессе поцелуя вообще распустила руки. Руслан в долгу не остался и снял с меня пижамную майку. Остальная одежда, включая нижнее бельё, тоже на нас долго не задержалась.
А потом случилось то, что обычно и случается между двумя голыми людьми. И это было по-настоящему хорошо. И долго. И не один раз.
А потом мы лежали на полу, обнявшись. Я была на боку, лицом к Руслану, который медленно, рассеянно поглаживал моё плечо.
- Руслан. – Я положила ладонь ему на грудь.
- А? – отозвался он тихим довольным голосом.
- Как ты вообще оказался там, где мы первый раз приземлились? Ну, в горах?
- Я там работаю. Вы сели на территории заповедника, я там смотритель. – Он слабо ухмыльнулся. – И, кстати, скоро надо будет возвращаться к работе. Человек, которому пришлось срочно меня подменить, вряд ли сильно радуется.
За полторы минуты я вытянула из него очень неподробный и схематичный, но всё-таки рассказ о том, почему он пришёл к кораблю, почему забрал меня в пещеру.
- А если б тебе не велели? Ты бы там меня и оставил?
- Нет, отнёс бы к кораблю, ещё раз проверил дыхание и пульс и, спрятавшись, дождался прихода кого-нибудь из вашего экипажа.
- Трогательно. – Я провела кончиками пальцев вдоль его грудины, вниз по животу, а потом остановилась. – Ты ненавидишь меня? – Внезапно этот вопрос стал очень-очень важным. – Лично меня? За то, откуда я, за то, кем были мои предки.
Руслан чуть приподнял голову, посмотрел на меня и сказал по-хорошему просто:
- Я не сплю с женщинами, которых ненавижу. – И снова опустил затылок на подушку.
- Мы с тобой и не спали. – И откуда во мне взялась эта идиотская дотошность?
Я испугалась, что Руслан сейчас раздражённо фыркнет, но он лишь мягко ухмыльнулся.
- Если тебе нужны выражения поточнее, то: я не занимаюсь сексом с женщинами, которых ненавижу.
- А с мужчинами? – Мамочки, да что со мной?!
Вот теперь-то Руслан точно зарычит и прогонит меня обратно на кровать.
Но вместо этого он убрал ладонь с моего плеча и шлёпнул меня пониже спины. Звучно, но не сильно.
- Ай! – взвизгнула я, дёрнувшись. – Больно!
- Неправда.
- Хорошо, не больно, но обидно.
- А нечего задавать дурацкие вопросы.
- Согласна, вопрос, может, был не очень, но зачем же сразу прибегать к насилию? – Притворно насупившись, я слабенько хлопнула его ладонью по животу.
- Эй!
- А ты как хотел? Насилие порождает насилие!
- Ну, ладно. – Он резко повернулся на бок и принялся меня щекотать.
- Не-е-ет! – провизжала я и между последующими вскриками да попытками отбиться пожаловалась: - Это… Это же не только… Ай! Физическое насилие! Ой! Это же ещё и… ух! Ай! Это же и психологическое насилие! Заставлять жертву смеяться!
- Вот такой я изверг, - отрекомендовался Руслан, переворачивая меня на спину и продолжая щекотать, но уже совсем легонько.
Щекотка быстро сошла на нет, уступив место поглаживаниям и поцелуям, причём обоюдным. Оказывается, не так уж мы и утомились, нас хватило ещё на пару раз.
Я думала, что после буду чувствовать себя плохо. Сожалеть, стыдиться, гадать, а не сделала ли я что-то не то и не так. Но ничего подобного. Кровь кипела, гормоны бурлили, и вместе с тем я чувствовала себя спокойно. Вернее, я чувствовала себя в безопасности. И когда мы занимались люб… сексом, и когда потом снова лежали рядышком. Оба на боку, но оба лицом к окну, а не друг к другу. Руслан обнимал меня со спины, я держала свои руки поверх его рук.
Я то проваливалась в неглубокий сон, то просыпалась. Руслан, по-моему, тоже.
- Останься здесь, - тихо сказал он, когда в комнате, как и за окном, стало светлее.
- Зачем мне оставаться в незнакомом городе?
Он поцеловал меня в плечо.
- Я имею в виду – на Земле. Останься.
Если б я уже не лежала на полу, обязательно упала бы на него от такого предложения.
