— Вера, прошу! Только без истерик. Это бизнес, ты же знаешь. Год… от силы два. Этот брак… это контракт, понимаешь?
— Да, конечно.
Я становлюсь совершенно спокойной. Словно мои эмоции попадают под наркоз. В душе – онемение. Думаю только о новой жизни, которая растет внутри меня. Уже пять недель.
Мы справимся. Ты нам не нужен, Марк Ростоцкий. Не хочу тебя больше видеть. И о ребенке ничего не скажу. Я люблю тебя и не знаю, смогу ли разлюбить. Но в твоих глазах я вижу решимость пойти другим путем. Этот путь мне не подходит.
Прощай, Марк.
Поднимаюсь по лестнице, стуча каблуками. На середине вспоминаю, что теперь стоит больше пользоваться лифтом, а не носиться с первого на шестой, и тихо смеюсь.
Марк занят – говорит по телефону с поставщиками тканей. Об этом мне сообщает новая секретарша, весьма эффектная особа. Раньше я бы поревновала, но теперь только улыбаюсь – все изменилось.
В приемной сидит еще одна девушка – Римма из второго офиса компании Марка. Она обучает Елизавету, так зовут нового секретаря.
Римма хорошо меня знает. Мило улыбается. Предчувствую, как меня сейчас обсудят за спиной, но меня это не волнует. Я любимая женщина Марка Ростоцкого, и скоро мы поженимся.
Улыбаюсь и проскальзываю в офис. Подожду Марка в малой переговорной. Слышно, как Ростоцкий настойчиво повторяет одно и то же в трубку. Мне становится его жаль.
Компания «Фэб» переживает не лучшие времена: многие магазины пришлось закрыть, качество снизить. Покупатели, привыкшие к натуральным тканям, жалуются. Продажи упали, а цена выросла. Замкнутый круг.
Но сегодня я сообщу Марку нечто такое, что повеселит его! Это сюрприз! Он изменит нашу жизнь навсегда!
Потягиваюсь на диванчике. Представляю новые наряды, которые сошью себе сама, вспомнив начало карьеры дизайнера. На первом месте – комфорт и натуральность. Никаких высоких каблуков, тесных поясков. И кстати, больше никакой работы допоздна. Свежий воздух, приятная музыка, витамины.
В малой переговорной есть угол с нишей, и рядом с ней слышно все, что произносится в приемной. Такой вот странный феномен. Из любопытства передвигаюсь туда и застаю начало обсуждения.
— Офигенное платье, — задумчиво говорит Елизавета.
— Ха, — хмыкает Римма. — Так конечно! Вера Борисовна карьеру-то знаешь как начинала? В каком-то подвале. Случайно с боссом познакомилась. Но нужно отдать должное, упаковывает себя сама. Это все ее дизайн. Планирует онлайн фирму открыть, отшивать модненькое. Сейчас самый спрос на русские бренды.
— Ей-то можно, — со вздохом соглашается Лиза. — С таким-то мужиком.
Отодвигаюсь от ниши. Улыбаюсь. Все верно, но собственный бизнес сейчас волнует меня меньше всего. Хотя стоит попробовать начать, обучить человека, а потом временно перебросить на него магазин. Какое-то время мне будет не до дизайнов и кроя.
Вспоминаю, как познакомилась с Марком четыре года назад.
… Я окончила промышленный институт и подрабатывала в ателье у бывшего преподавателя, Ольги Петровны. Именно от нее я всему и научилась, поняла, что такое стиль и индивидуальность.
Ольга Петровна выделила меня из студентов еще на четвертом курсе. Пригласила к себе. Я была счастлива, ведь нужно было работать и помогать семье. Но больше всего меня радовала возможность учиться у такого человека. Моей хозяйке достаточно было одного взгляда, чтобы понять клиентку. Женщины, которые приходили к нам, нуждались не столько в новой одежде, сколько в понимании себя и своего стиля.
Именно тогда я впервые увидела Марка Ростоцкого. Он только начал создавать свою компанию и зашел к Ольге, чтобы попытаться переманить ее к себе. Но хозяйка отказалась. Она всегда отличалась независимостью, а денег ей хватало. Многие женщины готовы были заплатить неприличные деньги, чтобы их «посмотрела» знаменитая Ольга Петровна Бейзер.
Она посоветовала Марку… меня. Так я и попала в «Фэб». Внимание Ростоцкого почувствовала на себе пару месяцев спустя. Он все чаще появлялся возле моего рабочего места и нещадно меня критиковал.
Я даже плакала ночами в подушку и хотела уволиться. Останавливала меня лишь необходимость помогать сестре и маме. Ташка как раз поступала, мама восстанавливалась после химиотерапии. Я не могла терять такую работу и терпела.
И, кроме того, благодаря критике Ростоцкого я стала осознавать, как многому мне еще нужно научиться. Я перестала расстраиваться и внимательно выслушивала босса. Наконец, Марк не выдержал и признался. Дальше… дальше все было так прекрасно…
________________
Дорогие друзья! Добро пожаловать в мою старую-новую историю! Возвращаюсь к ней почти через год по просьбе друзей и читателей). Буду очень рада лайкам и комментариям!
Роман бесплатный, первый в цикле «Я справлюсь сама». Основные жанры: современный любовный роман, бытовой роман. Я очень люблю независимых героинь с чувством собственного достоинства и талантом в определенной сфере.
Впереди у нас встречи с дизайнерами, кулинарами, блоггерами… и все это женщины.
До встречи в следующей проде!
Марк замечает меня через стеклянную стену офиса и зовет внутрь. Почему-то отводит взгляд, встает у окна.
— Ты что-то хотела, Вера?
— У меня новости!
— У меня тоже, — у Марка странный тон.
— Тогда ты первый, — смеюсь я.
— Вера… ты же знаешь, положение компании… непредвиденные затраты…
— Вы закрываетесь?
— Нет.
Слушаю Марка, но его слова с трудом доходят до сознания. О чем он говорит? Как это «не можем быть вместе»?
— … Кристина Кулешова, дочь Станислава Сергеевича. У него есть выход на зарубежные рынки, доступ к сырью, возможность наладить производство отечественных тканей… Единственное условие…
Ростоцкий запинается. Говори же! Но я уже знаю, что скажет Марк.
— Я не бросаю тебя, Вера. Я люблю тебя. Мы все равно будем вместе. Ты останешься в нашей квартире. Я полностью тебя обеспечу, вложусь в твой бизнес.
— И будешь навещать по четвергам? В четверг у тебя выезд на фабрику, — мой голос слегка срывается.
— Вера, прошу! Только без истерик. Это бизнес, ты же знаешь. Год… от силы два. Кристина тоже все понимает. Она хочет получить деньги и открыть свое дело. А ее отцу нужен мощный пиар ход. Этот брак… это контракт, понимаешь?
— Да, конечно.
Я становлюсь совершенно спокойной. Словно мои эмоции попадают под наркоз. В душе – онемение. Думаю только о новой жизни, которая растет внутри меня. Уже пять недель.
Мы справимся. Ты нам не нужен, Марк Ростоцкий. Не хочу тебя больше видеть. И о ребенке ничего не скажу. Я люблю тебя и не знаю, смогу ли разлюбить. Но в твоих глазах я вижу решимость пойти другим путем. Этот путь мне не подходит.
— Поезжай домой, Вера, — мягко говорит Марк, привлекая меня к себе. — Успокойся. Это не конец света. Просто временные затруднения. Я приеду, и мы поговорим, хорошо?
— Да, конечно, — повторяю я и отстраняюсь.
Прощай, Марк.
… Выбегаю из здания и быстро иду по улице, ничего не видя перед собой. Не верю самой себе. И Марку. Вот так просто перечеркнуть несколько лет отношений! Получается, я все это время ничего для него не значила? Но ведь… Вспоминаю все сладкие мгновения нашей совместной жизни, и слезы застилают глаза.
Осознаю, что ноги подкашиваются, и я вот-вот упаду. Захожу в кафе. Бездумно сижу над чашкой чая и смотрю в окно. Возвращаться в нашу квартиру пока нет сил.
Вздрагиваю, когда кто-то садится напротив, и уже хочу сказать, что столик занят, но вижу Никиту Проскурина, заместителя Марка и его лучшего друга. Натужно здороваюсь. Как некстати!
— Вера, — странным тоном говорит Никита, пристально глядя мне в глаза. — Я видел, как ты вышла от Марка. Я шел за тобой. Я все знаю, это я заставил Марка во всем признаться тебе сегодня.
Молчу. Боль еще сильнее сдавливает грудь.
— Значит… он…
— Переговоры с Кулешовым идут уже давно, — кивает Проскурин. Глаза его горят каким-то шальным огнем. Никогда не видела Никиту таким. Еще больше напрягаюсь. — Этот брак создаст мощную волну пиара и решит многие наши проблемы. С «Фэбом» все очень непросто. Еще несколько таких же ошибочных шагов – и Ростоцкий в большой заднице. Совет директоров состоится в пятницу. От Марка ждут решения.
— Например, о его скорой женитьбе на дочери владельца «Золотой нити»?
— Это неприятный шаг…
Усмехаюсь. С горечью говорю:
— Ты его защищаешь? Понятно.
Теперь в глазах Проскурина мелькает злой огонек:
— Ничего ты не понимаешь, Вера. Марк всегда использовал тебя. Как женщину, как талантливого дизайнера. Мы не списали ни одной коллекции, в создании которых ты принимала участие, продали все, ты ведь сама знаешь! Он просто внушил тебе, что в твоей работе нет ничего выдающегося, что ты винтик в компании. Это не так. Ты – талант, а Марк – ремесленник. И после всего…
Я смотрю на Никиту. И понимаю, что он говорит искренне. И этот взгляд… Все решает его рука, накрывшая мою на столике. Это жест не дружбы, а чего-то… другого. Его пальцы сжимают мои почти до боли. И я начинаю понимать…
Проскурин мне никогда не нравился, и я была уверена, что не нравлюсь ему. До меня доходили слухи, что он был против моих отношений с Марком. До сих пор помню взгляд Никиты, когда Ростоцкий нас познакомил – какой-то алчный, жадный… Я думала, он ревнует лучшего друга и не желает делить свое на него влияние, но оказалось…
Никита улавливает мои мысли со всей присущей ему догадливостью.
— Да, — цедит он сквозь зубы. — Я всегда хотел тебя для себя. С первого дня. Думал: вот женщина, которую этот глупец Ростоцкий никогда не сможет сделать счастливой. Не дорос он до нее.
— А ты сможешь? — с вызовом бросаю я.
Проскурин принимает вызов:
— Смогу.
— Дорос?
— Да. Давай проверим. Уходи ко мне.
— И бросишь вызов лучшему другу?
— Думаешь, мне слабо?
На лице Никиты – зловещая улыбка. Крепкая смуглая рука сильнее сжимает мои пальцы. Но я ее сбрасываю.
— Не ты ли подбил Марка на этот брак?
По глазам Никиты вижу – я недалека от истины.
— Да пошли вы… оба! Не смей мне звонить! Видеть вас обоих не хочу!
Встаю и ухожу. Проскурин смотрит мне вслед, чувствую это лопатками.
Вспоминаю слова Марка о друге: «упрямый, всегда своего добивается». Не желаю этого противостояния. Я не игрушка. Не вещь, которую можно «подобрать».
Бросаю машину у здания. Это подарок Марка, а у нас теперь с ним все порознь. Добираюсь домой на трамвае. Нужно экономить.
Вхожу в квартиру, бросаю на стол кредитку Ростоцкого.
Я всегда вела дом на свои средства, а на деньги Марка мы путешествовали и позволяли себе некоторые безумства.
На моем счету не так много. Хватит на первое время. Но нужна работа. Оставаться в одном городе с Ростоцким – опасно. Если он узнает, что я его обманула, скрыла новость о беременности… даже не представляю степень его гнева.
Марк тоже не любит, когда с ним играют. К сожалению, его понятия чести и достоинства отличаются от моих. Проскурин прав: для Ростоцкого я всего лишь деталь в сложном механизме жизни, которую можно заменить.
Сажусь у стола и сжимаю голову руками. А что если я поспешила? Вернуться, рассказать… Вспоминаю лицо Ростоцкого, когда он заговорил о браке с наследницей Кулешова, его снисходительную убежденность, что я все стерплю.
Если я скажу сейчас, что ответит Марк? Думаю, ничего особо не изменится. «Я обеспечу тебя и ребенка».
Я сама обеспечу свое дитя. Я так решила. Имею право. У меня в душе огромная рана, и вылечить ее сможет лишь любовь к малышу. Моему малышу. Пусть это звучит эгоистично. Я жила, трудилась, терпела невзгоды, любила всей душой не для того, чтобы стать любовницей женатого мужчины.
Собираю сумку. У меня большой гардероб, но сейчас самое время для минимализма. Ничего, я всегда была сторонницей осознанного потребления.
Выбираю вещи, которые подойдут и сейчас, и в первые месяцы беременности. И снова опускаюсь на стул, подчиняясь приступу отчаяния. Куда мне идти? К маме? Нет, увидев пустую квартиру, Марк первым делом явится туда.
Звоню маме, объясняю, что должна уехать. Не скрываю, что это из-за Марка, но подробностей не сообщаю. Мама, конечно же, начинает уговаривать помириться. С другой стороны, слышу нотки облегчения в ее голосе, ее всегда нервировало, что Ростоцкий так и не сделал мне предложение. Она верит в меня и мои силы, что все у меня еще впереди. Мы договариваемся, что я позвоню ей и сестре при первом же удобном случае.
Поразмыслив немного, все же звоню Ташке. Ей выкладываю все без обиняков. Сестра – главный мой союзник. Ташка тоже прошла сложный путь – повзрослела за считанные дни, когда нам сообщили о мамином диагнозе. Она умеет держать язык за зубами, знает, как важно не нервировать маму.
Ташка сразу же предлагает взять ее машину:
— Я обойдусь, тебе нужнее. Если что, у Толика авто, не пропадем. Вернешь, когда все наладится.
Толик – ее бойфренд, хороший, надежный парень, программист и умница.
Мне сразу становится легче.
— Главное, не нервничай, — напутствует Ташка. — Тебе нельзя, — и с сожалением (ей нравился Ростоцкий, они быстро нашли общий язык), добавляет: — Забудь говнюка, он того не стоит.
Не нервничать? Мне становится смешно.
Почему-то, совершенно некстати, вспоминаю, как Марк помогал мне в больнице.
… Мы столкнулись в онкоотделении. Удивились и смутились, оба. Тогда я еще не знала, что мой босс влюблен в меня по уши.
— У меня здесь тетя, — объяснил Ростоцкий. — Проходит обследование.
— А у меня… мама, — запинаясь, призналась я. — И она уже прошла… обследование.
Марк сам догадался, что дело плохо, по моему тону и лицу. Он сразу же принялся помогать. Я была в растерянности. Не хотела принимать помощь от начальника.
Но Ростоцкий мягко, но настойчиво гнул свою линию. Он убедил меня, что компания выделила помощь на лечение из специального фонда. Соврал – это были его личные деньги – но я поверила. Я очень хотела ему верить. Теперь я не нуждалась в средствах и могла купить необходимые лекарства.
Мы сблизились. И в один прекрасный день, когда мама пошла на поправку, Марк сказал:
— Вера, я должен был сразу признаться. Я вел себя, как дурак. Придирался к тебе… Увидел тебя у Ольги и понял, что больше не смогу без тебя. Знаешь, мальчишки дергают за косички понравившихся девчонок. Вот и я… дергал тебя. Прости…
Вытираю слезы и решительно встаю. Волоку за собой сумку на колесиках. Теперь вся моя жизнь – в этой сумке.
Что с нами случилось? Когда мы успели потерять самое главное – любовь и уважение? Ответов нет.
Добираюсь до Ташкиного дома на такси. Беру у нее ключи от машины. Когда выхожу, замечаю, как резко похолодало. До сих пор я почти везде передвигалась на колесах. Из теплого гардероба у меня – короткая курточка. Но машину придется вернуть, и мне требуется что-то потеплее.
Захожу в большой торговый центр. На пятом этаже скидка на бренды премиум и мидл-сегмента. Это как раз то, что мне нужно.
Брожу среди рейлов с одеждой, читаю ценники и колеблюсь. Теперь, даже со скидками, многое мне не по карману.
Да, мне привычнее годами носить одну и ту же одежду. Я привыкаю к вещам и с трудом с ними расстаюсь, поэтому покупаю с упором на качество и универсальный стиль – классика никогда не выйдет из моды. Однако сейчас мне нужно думать о том, как изменится мое тело через несколько месяцев.
— Да, конечно.
Я становлюсь совершенно спокойной. Словно мои эмоции попадают под наркоз. В душе – онемение. Думаю только о новой жизни, которая растет внутри меня. Уже пять недель.
Мы справимся. Ты нам не нужен, Марк Ростоцкий. Не хочу тебя больше видеть. И о ребенке ничего не скажу. Я люблю тебя и не знаю, смогу ли разлюбить. Но в твоих глазах я вижу решимость пойти другим путем. Этот путь мне не подходит.
Прощай, Марк.
Глава 1
Поднимаюсь по лестнице, стуча каблуками. На середине вспоминаю, что теперь стоит больше пользоваться лифтом, а не носиться с первого на шестой, и тихо смеюсь.
Марк занят – говорит по телефону с поставщиками тканей. Об этом мне сообщает новая секретарша, весьма эффектная особа. Раньше я бы поревновала, но теперь только улыбаюсь – все изменилось.
В приемной сидит еще одна девушка – Римма из второго офиса компании Марка. Она обучает Елизавету, так зовут нового секретаря.
Римма хорошо меня знает. Мило улыбается. Предчувствую, как меня сейчас обсудят за спиной, но меня это не волнует. Я любимая женщина Марка Ростоцкого, и скоро мы поженимся.
Улыбаюсь и проскальзываю в офис. Подожду Марка в малой переговорной. Слышно, как Ростоцкий настойчиво повторяет одно и то же в трубку. Мне становится его жаль.
Компания «Фэб» переживает не лучшие времена: многие магазины пришлось закрыть, качество снизить. Покупатели, привыкшие к натуральным тканям, жалуются. Продажи упали, а цена выросла. Замкнутый круг.
Но сегодня я сообщу Марку нечто такое, что повеселит его! Это сюрприз! Он изменит нашу жизнь навсегда!
Потягиваюсь на диванчике. Представляю новые наряды, которые сошью себе сама, вспомнив начало карьеры дизайнера. На первом месте – комфорт и натуральность. Никаких высоких каблуков, тесных поясков. И кстати, больше никакой работы допоздна. Свежий воздух, приятная музыка, витамины.
В малой переговорной есть угол с нишей, и рядом с ней слышно все, что произносится в приемной. Такой вот странный феномен. Из любопытства передвигаюсь туда и застаю начало обсуждения.
— Офигенное платье, — задумчиво говорит Елизавета.
— Ха, — хмыкает Римма. — Так конечно! Вера Борисовна карьеру-то знаешь как начинала? В каком-то подвале. Случайно с боссом познакомилась. Но нужно отдать должное, упаковывает себя сама. Это все ее дизайн. Планирует онлайн фирму открыть, отшивать модненькое. Сейчас самый спрос на русские бренды.
— Ей-то можно, — со вздохом соглашается Лиза. — С таким-то мужиком.
Отодвигаюсь от ниши. Улыбаюсь. Все верно, но собственный бизнес сейчас волнует меня меньше всего. Хотя стоит попробовать начать, обучить человека, а потом временно перебросить на него магазин. Какое-то время мне будет не до дизайнов и кроя.
Вспоминаю, как познакомилась с Марком четыре года назад.
… Я окончила промышленный институт и подрабатывала в ателье у бывшего преподавателя, Ольги Петровны. Именно от нее я всему и научилась, поняла, что такое стиль и индивидуальность.
Ольга Петровна выделила меня из студентов еще на четвертом курсе. Пригласила к себе. Я была счастлива, ведь нужно было работать и помогать семье. Но больше всего меня радовала возможность учиться у такого человека. Моей хозяйке достаточно было одного взгляда, чтобы понять клиентку. Женщины, которые приходили к нам, нуждались не столько в новой одежде, сколько в понимании себя и своего стиля.
Именно тогда я впервые увидела Марка Ростоцкого. Он только начал создавать свою компанию и зашел к Ольге, чтобы попытаться переманить ее к себе. Но хозяйка отказалась. Она всегда отличалась независимостью, а денег ей хватало. Многие женщины готовы были заплатить неприличные деньги, чтобы их «посмотрела» знаменитая Ольга Петровна Бейзер.
Она посоветовала Марку… меня. Так я и попала в «Фэб». Внимание Ростоцкого почувствовала на себе пару месяцев спустя. Он все чаще появлялся возле моего рабочего места и нещадно меня критиковал.
Я даже плакала ночами в подушку и хотела уволиться. Останавливала меня лишь необходимость помогать сестре и маме. Ташка как раз поступала, мама восстанавливалась после химиотерапии. Я не могла терять такую работу и терпела.
И, кроме того, благодаря критике Ростоцкого я стала осознавать, как многому мне еще нужно научиться. Я перестала расстраиваться и внимательно выслушивала босса. Наконец, Марк не выдержал и признался. Дальше… дальше все было так прекрасно…
________________
Дорогие друзья! Добро пожаловать в мою старую-новую историю! Возвращаюсь к ней почти через год по просьбе друзей и читателей). Буду очень рада лайкам и комментариям!
Роман бесплатный, первый в цикле «Я справлюсь сама». Основные жанры: современный любовный роман, бытовой роман. Я очень люблю независимых героинь с чувством собственного достоинства и талантом в определенной сфере.
Впереди у нас встречи с дизайнерами, кулинарами, блоггерами… и все это женщины.
До встречи в следующей проде!
Глава 2
Марк замечает меня через стеклянную стену офиса и зовет внутрь. Почему-то отводит взгляд, встает у окна.
— Ты что-то хотела, Вера?
— У меня новости!
— У меня тоже, — у Марка странный тон.
— Тогда ты первый, — смеюсь я.
— Вера… ты же знаешь, положение компании… непредвиденные затраты…
— Вы закрываетесь?
— Нет.
Слушаю Марка, но его слова с трудом доходят до сознания. О чем он говорит? Как это «не можем быть вместе»?
— … Кристина Кулешова, дочь Станислава Сергеевича. У него есть выход на зарубежные рынки, доступ к сырью, возможность наладить производство отечественных тканей… Единственное условие…
Ростоцкий запинается. Говори же! Но я уже знаю, что скажет Марк.
— Я не бросаю тебя, Вера. Я люблю тебя. Мы все равно будем вместе. Ты останешься в нашей квартире. Я полностью тебя обеспечу, вложусь в твой бизнес.
— И будешь навещать по четвергам? В четверг у тебя выезд на фабрику, — мой голос слегка срывается.
— Вера, прошу! Только без истерик. Это бизнес, ты же знаешь. Год… от силы два. Кристина тоже все понимает. Она хочет получить деньги и открыть свое дело. А ее отцу нужен мощный пиар ход. Этот брак… это контракт, понимаешь?
— Да, конечно.
Я становлюсь совершенно спокойной. Словно мои эмоции попадают под наркоз. В душе – онемение. Думаю только о новой жизни, которая растет внутри меня. Уже пять недель.
Мы справимся. Ты нам не нужен, Марк Ростоцкий. Не хочу тебя больше видеть. И о ребенке ничего не скажу. Я люблю тебя и не знаю, смогу ли разлюбить. Но в твоих глазах я вижу решимость пойти другим путем. Этот путь мне не подходит.
— Поезжай домой, Вера, — мягко говорит Марк, привлекая меня к себе. — Успокойся. Это не конец света. Просто временные затруднения. Я приеду, и мы поговорим, хорошо?
— Да, конечно, — повторяю я и отстраняюсь.
Прощай, Марк.
… Выбегаю из здания и быстро иду по улице, ничего не видя перед собой. Не верю самой себе. И Марку. Вот так просто перечеркнуть несколько лет отношений! Получается, я все это время ничего для него не значила? Но ведь… Вспоминаю все сладкие мгновения нашей совместной жизни, и слезы застилают глаза.
Осознаю, что ноги подкашиваются, и я вот-вот упаду. Захожу в кафе. Бездумно сижу над чашкой чая и смотрю в окно. Возвращаться в нашу квартиру пока нет сил.
Вздрагиваю, когда кто-то садится напротив, и уже хочу сказать, что столик занят, но вижу Никиту Проскурина, заместителя Марка и его лучшего друга. Натужно здороваюсь. Как некстати!
— Вера, — странным тоном говорит Никита, пристально глядя мне в глаза. — Я видел, как ты вышла от Марка. Я шел за тобой. Я все знаю, это я заставил Марка во всем признаться тебе сегодня.
Молчу. Боль еще сильнее сдавливает грудь.
— Значит… он…
— Переговоры с Кулешовым идут уже давно, — кивает Проскурин. Глаза его горят каким-то шальным огнем. Никогда не видела Никиту таким. Еще больше напрягаюсь. — Этот брак создаст мощную волну пиара и решит многие наши проблемы. С «Фэбом» все очень непросто. Еще несколько таких же ошибочных шагов – и Ростоцкий в большой заднице. Совет директоров состоится в пятницу. От Марка ждут решения.
— Например, о его скорой женитьбе на дочери владельца «Золотой нити»?
— Это неприятный шаг…
Усмехаюсь. С горечью говорю:
— Ты его защищаешь? Понятно.
Теперь в глазах Проскурина мелькает злой огонек:
— Ничего ты не понимаешь, Вера. Марк всегда использовал тебя. Как женщину, как талантливого дизайнера. Мы не списали ни одной коллекции, в создании которых ты принимала участие, продали все, ты ведь сама знаешь! Он просто внушил тебе, что в твоей работе нет ничего выдающегося, что ты винтик в компании. Это не так. Ты – талант, а Марк – ремесленник. И после всего…
Я смотрю на Никиту. И понимаю, что он говорит искренне. И этот взгляд… Все решает его рука, накрывшая мою на столике. Это жест не дружбы, а чего-то… другого. Его пальцы сжимают мои почти до боли. И я начинаю понимать…
Проскурин мне никогда не нравился, и я была уверена, что не нравлюсь ему. До меня доходили слухи, что он был против моих отношений с Марком. До сих пор помню взгляд Никиты, когда Ростоцкий нас познакомил – какой-то алчный, жадный… Я думала, он ревнует лучшего друга и не желает делить свое на него влияние, но оказалось…
Никита улавливает мои мысли со всей присущей ему догадливостью.
— Да, — цедит он сквозь зубы. — Я всегда хотел тебя для себя. С первого дня. Думал: вот женщина, которую этот глупец Ростоцкий никогда не сможет сделать счастливой. Не дорос он до нее.
— А ты сможешь? — с вызовом бросаю я.
Проскурин принимает вызов:
— Смогу.
— Дорос?
— Да. Давай проверим. Уходи ко мне.
— И бросишь вызов лучшему другу?
— Думаешь, мне слабо?
На лице Никиты – зловещая улыбка. Крепкая смуглая рука сильнее сжимает мои пальцы. Но я ее сбрасываю.
— Не ты ли подбил Марка на этот брак?
По глазам Никиты вижу – я недалека от истины.
— Да пошли вы… оба! Не смей мне звонить! Видеть вас обоих не хочу!
Встаю и ухожу. Проскурин смотрит мне вслед, чувствую это лопатками.
Вспоминаю слова Марка о друге: «упрямый, всегда своего добивается». Не желаю этого противостояния. Я не игрушка. Не вещь, которую можно «подобрать».
Бросаю машину у здания. Это подарок Марка, а у нас теперь с ним все порознь. Добираюсь домой на трамвае. Нужно экономить.
Вхожу в квартиру, бросаю на стол кредитку Ростоцкого.
Я всегда вела дом на свои средства, а на деньги Марка мы путешествовали и позволяли себе некоторые безумства.
На моем счету не так много. Хватит на первое время. Но нужна работа. Оставаться в одном городе с Ростоцким – опасно. Если он узнает, что я его обманула, скрыла новость о беременности… даже не представляю степень его гнева.
Марк тоже не любит, когда с ним играют. К сожалению, его понятия чести и достоинства отличаются от моих. Проскурин прав: для Ростоцкого я всего лишь деталь в сложном механизме жизни, которую можно заменить.
Сажусь у стола и сжимаю голову руками. А что если я поспешила? Вернуться, рассказать… Вспоминаю лицо Ростоцкого, когда он заговорил о браке с наследницей Кулешова, его снисходительную убежденность, что я все стерплю.
Если я скажу сейчас, что ответит Марк? Думаю, ничего особо не изменится. «Я обеспечу тебя и ребенка».
Я сама обеспечу свое дитя. Я так решила. Имею право. У меня в душе огромная рана, и вылечить ее сможет лишь любовь к малышу. Моему малышу. Пусть это звучит эгоистично. Я жила, трудилась, терпела невзгоды, любила всей душой не для того, чтобы стать любовницей женатого мужчины.
Глава 3
Собираю сумку. У меня большой гардероб, но сейчас самое время для минимализма. Ничего, я всегда была сторонницей осознанного потребления.
Выбираю вещи, которые подойдут и сейчас, и в первые месяцы беременности. И снова опускаюсь на стул, подчиняясь приступу отчаяния. Куда мне идти? К маме? Нет, увидев пустую квартиру, Марк первым делом явится туда.
Звоню маме, объясняю, что должна уехать. Не скрываю, что это из-за Марка, но подробностей не сообщаю. Мама, конечно же, начинает уговаривать помириться. С другой стороны, слышу нотки облегчения в ее голосе, ее всегда нервировало, что Ростоцкий так и не сделал мне предложение. Она верит в меня и мои силы, что все у меня еще впереди. Мы договариваемся, что я позвоню ей и сестре при первом же удобном случае.
Поразмыслив немного, все же звоню Ташке. Ей выкладываю все без обиняков. Сестра – главный мой союзник. Ташка тоже прошла сложный путь – повзрослела за считанные дни, когда нам сообщили о мамином диагнозе. Она умеет держать язык за зубами, знает, как важно не нервировать маму.
Ташка сразу же предлагает взять ее машину:
— Я обойдусь, тебе нужнее. Если что, у Толика авто, не пропадем. Вернешь, когда все наладится.
Толик – ее бойфренд, хороший, надежный парень, программист и умница.
Мне сразу становится легче.
— Главное, не нервничай, — напутствует Ташка. — Тебе нельзя, — и с сожалением (ей нравился Ростоцкий, они быстро нашли общий язык), добавляет: — Забудь говнюка, он того не стоит.
Не нервничать? Мне становится смешно.
Почему-то, совершенно некстати, вспоминаю, как Марк помогал мне в больнице.
… Мы столкнулись в онкоотделении. Удивились и смутились, оба. Тогда я еще не знала, что мой босс влюблен в меня по уши.
— У меня здесь тетя, — объяснил Ростоцкий. — Проходит обследование.
— А у меня… мама, — запинаясь, призналась я. — И она уже прошла… обследование.
Марк сам догадался, что дело плохо, по моему тону и лицу. Он сразу же принялся помогать. Я была в растерянности. Не хотела принимать помощь от начальника.
Но Ростоцкий мягко, но настойчиво гнул свою линию. Он убедил меня, что компания выделила помощь на лечение из специального фонда. Соврал – это были его личные деньги – но я поверила. Я очень хотела ему верить. Теперь я не нуждалась в средствах и могла купить необходимые лекарства.
Мы сблизились. И в один прекрасный день, когда мама пошла на поправку, Марк сказал:
— Вера, я должен был сразу признаться. Я вел себя, как дурак. Придирался к тебе… Увидел тебя у Ольги и понял, что больше не смогу без тебя. Знаешь, мальчишки дергают за косички понравившихся девчонок. Вот и я… дергал тебя. Прости…
Вытираю слезы и решительно встаю. Волоку за собой сумку на колесиках. Теперь вся моя жизнь – в этой сумке.
Что с нами случилось? Когда мы успели потерять самое главное – любовь и уважение? Ответов нет.
Добираюсь до Ташкиного дома на такси. Беру у нее ключи от машины. Когда выхожу, замечаю, как резко похолодало. До сих пор я почти везде передвигалась на колесах. Из теплого гардероба у меня – короткая курточка. Но машину придется вернуть, и мне требуется что-то потеплее.
Захожу в большой торговый центр. На пятом этаже скидка на бренды премиум и мидл-сегмента. Это как раз то, что мне нужно.
Брожу среди рейлов с одеждой, читаю ценники и колеблюсь. Теперь, даже со скидками, многое мне не по карману.
Да, мне привычнее годами носить одну и ту же одежду. Я привыкаю к вещам и с трудом с ними расстаюсь, поэтому покупаю с упором на качество и универсальный стиль – классика никогда не выйдет из моды. Однако сейчас мне нужно думать о том, как изменится мое тело через несколько месяцев.
