Дергачева появилась еще в середине девяностых. Будучи конструктором женской одежды, она открыла свою марку. Четырежды «Дизайнер года», входит в рейтинг топ сто дизайнеров по мнению Vogue. Интересно, зачем она здесь. Не только же ради Веры.
— С кем сейчас сотрудничает Новикова?
Кристина со злостью понимает, что ошиблась в предположении. Ради Веры.
— Честно говоря... — Марк двигает челюстью, — пока не в курсе. Некогда было справки наводить. У нас серьезные структурные преобразования...
— Да-да, я слышала. Как жаль. Если что-то узнаете, позвоните, — Дергачева протягивает Ростоцкому визитку.
— А это наш новый креативный директор и ведущий дизайнер «Фэба», — Ростоцкий представляет Кристину. — Кристина Кулешова.
— Очень приятно, — взгляд Дергачевой рассеян, она не реагирует на известное имя и равнодушно пожимает руку Крис.
— А могу я узнать, в чем дело... — Марк чуть ли не явственно скрипит зубами, — чтобы передать Вере, если… когда ее увижу?
— Передайте, что у нас для нее адресный грант. И приглашение. Через три месяца состоится открытие выставки форума модных брендов России. У нас есть места в палатках и на подиумном показе. От нее – вещи и желание участвовать.
— Вера подавала заявку? — Марк морщится сильнее.
— Насколько я знаю, нет, но мы мониторим все знаковые имена.
— Тогда «Фэб» непременно должен был попасть в ваше внимание, — Кристина мило улыбается.
— Да, конечно, — Дергачева улыбается в ответ, — но цель выставки в этом году в первую очередь – имена, а не бренды. Живая идея за известными названиями. Простые и непростые люди. От швей, скорняков, операторов раскройки до создателей моделей. Кстати, сколько дизайнеров работало в «Фэбе» до реструктуризации?
Кристина мучительно вспоминает, но Марк отвечает первым:
— Пятеро.
Дергачева делает какую-то пометку в телефоне:
— Понятно. Кто еще ушел?
— Несколько человек.
— Бывает… при перестройке бизнеса. В наше внимание попали Вера Новикова и Антон Житницкий. А где найти Житницкого, не подскажете?
— Я проведу, — предлагает Кристина.
По дороге она пытается разговорить гостью. Но Дергачева то и дело отвечает на звонки и сообщения в телефоне. Замечает мельком:
— Летне-осенняя коллекция Новиковой так и не была заявлена. Мы ждали ее первый индивидуальный проект. Не знаете, почему он не состоялся?
— Нет, — качает головой Кристина. Многозначительно добавляет: — Иногда с модельерами работать... тяжело. Творческие личности.
Дергачева кивает:
— Мне можете не рассказывать. Но мы тоже люди. Порой в планы ТАКОЕ вмешивается – беги и прячься. И еще раз попрошу: если Новикова даст о себе знать, передайте ей мои контакты. Впрочем, такой человек… талант… в тени долго оставаться не может. И вряд ли будет. И все-таки передайте.
Кристина показывает гостье офис Житницкого и возвращается в кабинет Марка. Злость бушует в ней так сильно, что ей страшно, что все это может вырваться наружу. Талант? Индивидуальный проект, которого ждали?
— Что случилось с летне-осенней коллекцией Веры? — недовольно кидает Марк, когда Крис появляется на пороге.
— Ее нельзя было оставлять, и я не оставила. Если хочешь повозмущаться, все претензии – к списку расходов за сентябрь. Знаешь, во сколько нам обходится каждый день аренды склада? Мы не можем себе это позволить.
Марк разворачивается к окну:
— Я не буду возмущаться. Теперь этим занимаешься ты. Вот и занимайся. Мне нужны документы, отчетность. На собрании в понедельник будь добра представить презентацию по дальнейшим действиям «Фэба»: новая концепция, детали новой коллекции, даты выхода. В этот сезон мы уже не попадаем. Надежда только на оставшуюся часть команды.
— Дорогой, — быстро проговаривает Кристина, — если мы сейчас немного потеряем, эффект от новости о нашем браке и папина пиар компания все компенсируют.
— Это если у нас будет что продавать, — цедит Марк. — За это тоже отвечаешь ты. Проследи, чтобы Антон участвовал в выставке-форуме. Большое событие. Нужны им имена – будут им имена.
В ресторане «Бразилия» на сцене поигрывает бедрами высокая мулатка. Она поет на португальском, и все мелодии как на подбор спокойны и красивы.
Марка не оставляет мысль, что Вере здесь бы понравилось. Она любит вот такие заведения с приглушенной, ненавязчивой атмосферой. Любила. Сейчас Марк не знает о Вере ничего. Где она? С кем?
В квартире столько всего... ее: безделушки на полках, которые она покупала не просто так, каждая была связана с определенным событием. Их вообще немного, памятных вещиц, но каждая была ей дорога.
Наверное, нужно поступить с ними, как с одеждой Веры: отвезти к ее маме. Но у Марка не поднимается рука лишиться всего, что напоминает о жизни «до». Пока есть надежда, он будет ждать. Эти угрозы Веры… если она все еще его любит, они пусты. А ведь она его любила, теперь он это понимает. А он сам?
Марк сидит за столом в ресторане и ждет Кулешова. Тот заставляет себя ждать, это не случайное опоздание. В жизни Станислава Сергеевича нет ничего случайного. Он просто указывает Марку на его место. Нельзя сказать, что Ростоцкий этого не ожидал. Морально он был готов ко всему, лишь бы вытянуть компанию. Но как же это бесит!
Марк предполагает, о чем пойдет разговор. О тканях и новой коллекции. О том, что «Фэб» спустился с седьмой точки в рейтинге российских производителей одежды на одиннадцатую.
Но он ошибается.
Приходит Станислав Сергеевич. Долго усаживается, рассматривает интерьер ресторана, неодобрительно щелкает языком. Ему не нравится.
Ресторан выбирал Марк. Хотя Кристина как-то упоминала, что ее отец далек от всего экзотичного. Оказывается, Кулешов – раб привычек… и он привык баловать свою доченьку.
Какое-то время бизнесмены перебрасываются общими фразами. Обсудить есть что. Сейчас тяжело всем. Кто-то быстро приспосабливается, кто-то уже приспособился, кого-то сносит с пути.
В начале разговора Кулешов всячески намекает, что Марку повезло. Он любит лесть, и Марк льстит: повторяет, насколько он благодарен. Внутри Ростоцкий бесится, запертый в клетке лицемерия, однако вслух добавляет, как он признателен Кристине.
— Во-во, — кивает Кулешов, — я бы хотел, чтобы ты вот эти свои слова навсегда запомнил. И чтоб девочку мою не обижал.
«Она сама хоть кого обидит», — фраза рвется наружу, но Ростоцкий запивает опасные слова бразильским вином.
Певица на сцене продолжает рассказывать о любви. Язык чужой, но все и так понятно. А вот песня на английском… о расставании.
— Вот же, — морщится Кулешов, — ноет и ноет. Больше сюда не ногой, да, зятек? Послушай, я помню про эти два года. Кристинку якобы все устраивает, ну а я... — Станислав Сергеевич ковыряет вилкой салат. — Мне как-то это все не по душе. Что за соус? Кислятина.
— Хотите отменить свадьбу? — вскидывается Марк.
— Как раз наоборот. Я в нее столько денег вгрохал, Маркушенька. Такого тамаду пригласил, всем фиглярам фигляр. И петь будут не вот это… вот, а нормальные русские песни. Моя дочь должна красиво замуж выйти и красиво жить с законным мужем, и чем дальше я на это дело смотрю, с двумя годами вместе по договоренности, тем меньше оно мне нравится. Это не замуж сходить, получается, а так... побаловаться.
— Это станет очередным витком пиара, — недобрые предчувствия становятся все сильнее.
— Пиар пиаром, а нужно и за респектабельность думать. Я в тебя, Маркушенька, вкладываюсь, в девочку свою, в будущее ваше… общее. На мой взгляд, ожидание «прибыли» должны распределяться равномерно. А вот с Кристиной выходит что-то не то.
— Это ее выбор, — говорит Марк и неосторожно позволяет раздражению отразиться в тоне.
Но Кулешов добродушно отмахивается:
— Это я знаю. Она после того француза от мужиков ничего хорошего не ждет. Он очень сильно ее обидел. Но ты-то не такой.
— Я не понимаю, к чему вы ведете, — Марк решается на откровенность. — Кристине нужен собственный бренд? Она его получит. Мы оба будем соблюдать осторожность, но я уверен, что у Крис есть своя личная жизнь...
— Все ты понимаешь, — это показное добродушие Кулешова – самое страшное. Снисходительность паука, у которого в паутине бьется муха. — Нет у нее никого, — бизнесмен небрежно разрезает стейк. — Она вся в бизнесе, а так для бабы нельзя. Ей детей нарожать, а потом уже империю строить. А то потом кинется… и что? Одна. И мне хочется внуков понянчить. Семья тоже важна. И по поводу осторожности... ты же со своей прежней зазнобой расстался, так и пользуйся случаем. Чем тебе Кристинка плоха? Ты ей нравишься, она сама мне призналась. В чем проблема-то?
— Я... — Марк прокашливается, — моя девушка... Да, у нас сейчас некоторые сложности... Мы дали друг другу время подумать.
— Она тебя послала, что ли? — хмыкает Кулешов.
— Нет, она… да разногласия были. Но я хочу...
— Слушай, Маркушенька, ну будь ты мужиком. Баба тебя послала, не поняла суть твоей многоходовочки, так забей. Моя первая супруга тоже меня не поняла в свое время. Все ныла, что оставалась со мной в трудные времена, мол, отдала свои лучшие годы, чтобы я поднялся. А мне ее вечно ноющая физиономия вот где была, — Кулешов тычет себя пальцем в горло. — И ничего, не будь дураком выделил ей акции, дом купил, обставил. Дочь не забрал, видеться разрешал. Я ведь все понимаю. Надо уметь быть благодарным. Дай своей бабе, что она хочет. Бизнес подари, денег отсыпь. Хочешь, дам денег, отдавать не нужно, мы же почти семья. И пусть твоя Вера идет своим путем. Она ведь у тебя с профессией и хороший специалист, не то что моя в свое время. Присмотрись к Кристинке, пора уже ей остепениться, перестать по клубам бегать. Эти ее подружки... — Станислав Сергеевич болезненно кривится, — сколько раз ей говорил, чтобы сменила круг общения. Ты на нее после свадьбы повлияй, надави, разгони пиявок, а то присосались тут, видите ли...
Дальше разговор переходит на тему тканей. Выйдя из ресторана, Марк усаживается в машину. Вот и ультиматум. Это уже второй. Первый поставила Вера. Марк тянется к телефону, но рука бессильно падает. Ростоцкий всегда считал себя сильным, но оказался слабаком. Или он пока еще может все изменить?
Дмитрий
Девушка Лена – старая знакомая, почти дочь маминой подруги. При первой встрече она не скрывала искреннего желания выйти замуж за обеспеченного друга семьи. И я набираю ее номер.
Легкая, ни к чему не обязывающая беседа.
И вот мы уже едим в дорогом ресторане. Это еще не ужин, а только дружеский обед, смотрины, но Леночка полна надежд.
Она знает, что у меня есть дочь. К этому факту она совершенно равнодушна. Подозреваю, что так же равнодушно она будет относиться и к Альке. Ко всему прочему, у нас почти нет точек соприкосновения. Вкусы у Леночки современны... и пусты. Она сразу признается, что не любит театр, политику и инди-рок. А мне больше не о чем говорить, чтобы поддержать беседу.
Книги?
— Какой ты старомодный! — смеется Леночка. — Кто сейчас читает книги? Мы воспитаны по-другому усваивать информацию.
Кинематограф? Лена любит сериалы про любовь.
Кошки? У Лены аллергия.
Собаки? Фобия.
Дома скрепя сердце гуглю приложения для знакомств. Сайты похожи на зал ожидания при большом конкурсе, кто-то серьезно ищет вторую половинку, кто-то просто слоняется, кого-то интересует секс на одну ночь, без обязательств. Много психов... или, толерантнее выражаясь, чудаков.
Просмотрев полсотни анкет, со стоном откидываюсь назад на диванных подушках.
Татьяна Олеговна поглядывает на меня с интересом, но ничего не спрашивает. Она мониторит проект нашего дизайнерского бюро, которое сейчас готовит презентацию по оформлению студий в новом в доме. Завтра – день «Х». Кого выберет заказчик для своего буклета?
Крошечная комната, совмещенная с кухней, санузел им под стать… Хорошо знаю, что комфорт и бюджетная студия – зачастую понятия несовместимые. Запахи, сырость, звукопроводимость – это квартиранты, которых уже не выгонишь. И тем не менее хочется немного облегчить жизнь людей, въезжающих в эти вот «хоромы».
Я нашел линейку мебели, которая на самом деле облегчает жизнь. Делают ее хорошие ребята в Ростовской области, и для них это первая значимая поставка.
Столы и тумбы-трансформеры, диван, который собирается из мобильных блоков, дополнительные вытяжки, влагопоглотители, сделанные по новой, прорывной технологии. Современные отделочные материалы. И свет, много света. «Русский Хюгге», так называется проект.
— Татьяна Олеговна, — спрашиваю я, — как вы относитесь к бракам по расчету? Предположим, у вас и вашего партнера есть общая цель... нет... равноценные цели.
— Это уже не брак, а сотрудничество, — рассеянно отвечает секретарь.
— Я о том же. Быть может, по нынешним временам это не самый худший вариант?
— Соглашусь, — кивает Татьяна Олеговна.
— Но разве женщинам не нужно все это... романтика, любовь?
Татьяна Олеговна поднимает глаза от планшета. Вдруг понимаю, что практически ничего не знаю об этой женщине. Умна, интересна, презентативна, как сейчас модно говорить... Замужем, кажется, давно и счастливо. Сын взрослый. Муж интересный, старше нее, встречает ее после работы. Понимающий, раз позволяет жене время от времени задерживаться в доме начальника.
— Дмитрий Васильевич, — немного помолчав, говорит Татьяна Олеговна. — Мой первый брак был по любви, по большой любви. Очень большой. Через год после свадьбы муж решил, что моей любви вполне достаточно, чтобы начать меня немного… корректировать. Он бил всегда неожиданно, по поводу и без повода. Впрочем, повод всегда находился: остывший бифштекс, небольшая задержка с ответом на его сообщение, пропущенный после работы автобус, и в результате – опоздание. И, конечно, покупная еда. Ведь не для того ягодка поспевала, чтобы ее кормили всякой дрянью.
Мне не по себе. В глазах Татьяны Олеговны нет горечи, она констатирует факт. Это вообще ее любимая фишка – констатировать без вовлечения собственных эмоций. До сих пор эта особенность секретаря мне нравилась.
— Я все время пыталась его оправдать, — продолжает Татьяна Олеговна. — Да, Дима. Не дать отпор, не пожаловаться, не сбежать – оправдать. Ведь это я была во всем виновата, так, по крайней мере, он повторял постоянно. И я уже начала ему верить. И, возможно, продолжала бы терпеть. Но я забеременела и очередную его оплеуху восприняла как угрозу для ребенка. Подала на развод. Начался ад. Я не буду рассказывать, через что прошла. Я бы все равно победила, но вмешалась судьба: мой муж умер… кровоизлияние в мозг, как раз в момент очередной нашей стычки, видимо, перенапрягся, воспитывая непонятливую женщину. Я вышла замуж за человека, к которому не испытывала ничего, кроме уважения. Довольно часто в повторном браке женщина ищет не мужа, а отца для своего ребенка. Так было и со мной. Мы с Игорем были давно знакомы, и я знала, что у него ко мне чувства. Я просто их приняла, и вскоре поняла, что сама на них отвечаю. Я полюбила, и нет, это было не обычной благодарностью, а чем-то большим. Иногда я вижу своего мужа глазами своего сына, которому тот заменил отца. И тогда я люблю его еще больше. Вот ответ на ваш вопрос Дмитрий. И… хотите верьте, хотите нет, судьба и сердце иногда гораздо изобретательнее и тоньше, чем мы сами.
— Спасибо, — прокашлявшись, смущенно говорю я.
— С кем сейчас сотрудничает Новикова?
Кристина со злостью понимает, что ошиблась в предположении. Ради Веры.
— Честно говоря... — Марк двигает челюстью, — пока не в курсе. Некогда было справки наводить. У нас серьезные структурные преобразования...
— Да-да, я слышала. Как жаль. Если что-то узнаете, позвоните, — Дергачева протягивает Ростоцкому визитку.
— А это наш новый креативный директор и ведущий дизайнер «Фэба», — Ростоцкий представляет Кристину. — Кристина Кулешова.
— Очень приятно, — взгляд Дергачевой рассеян, она не реагирует на известное имя и равнодушно пожимает руку Крис.
— А могу я узнать, в чем дело... — Марк чуть ли не явственно скрипит зубами, — чтобы передать Вере, если… когда ее увижу?
— Передайте, что у нас для нее адресный грант. И приглашение. Через три месяца состоится открытие выставки форума модных брендов России. У нас есть места в палатках и на подиумном показе. От нее – вещи и желание участвовать.
— Вера подавала заявку? — Марк морщится сильнее.
— Насколько я знаю, нет, но мы мониторим все знаковые имена.
— Тогда «Фэб» непременно должен был попасть в ваше внимание, — Кристина мило улыбается.
— Да, конечно, — Дергачева улыбается в ответ, — но цель выставки в этом году в первую очередь – имена, а не бренды. Живая идея за известными названиями. Простые и непростые люди. От швей, скорняков, операторов раскройки до создателей моделей. Кстати, сколько дизайнеров работало в «Фэбе» до реструктуризации?
Кристина мучительно вспоминает, но Марк отвечает первым:
— Пятеро.
Дергачева делает какую-то пометку в телефоне:
— Понятно. Кто еще ушел?
— Несколько человек.
— Бывает… при перестройке бизнеса. В наше внимание попали Вера Новикова и Антон Житницкий. А где найти Житницкого, не подскажете?
— Я проведу, — предлагает Кристина.
По дороге она пытается разговорить гостью. Но Дергачева то и дело отвечает на звонки и сообщения в телефоне. Замечает мельком:
— Летне-осенняя коллекция Новиковой так и не была заявлена. Мы ждали ее первый индивидуальный проект. Не знаете, почему он не состоялся?
— Нет, — качает головой Кристина. Многозначительно добавляет: — Иногда с модельерами работать... тяжело. Творческие личности.
Дергачева кивает:
— Мне можете не рассказывать. Но мы тоже люди. Порой в планы ТАКОЕ вмешивается – беги и прячься. И еще раз попрошу: если Новикова даст о себе знать, передайте ей мои контакты. Впрочем, такой человек… талант… в тени долго оставаться не может. И вряд ли будет. И все-таки передайте.
Кристина показывает гостье офис Житницкого и возвращается в кабинет Марка. Злость бушует в ней так сильно, что ей страшно, что все это может вырваться наружу. Талант? Индивидуальный проект, которого ждали?
— Что случилось с летне-осенней коллекцией Веры? — недовольно кидает Марк, когда Крис появляется на пороге.
— Ее нельзя было оставлять, и я не оставила. Если хочешь повозмущаться, все претензии – к списку расходов за сентябрь. Знаешь, во сколько нам обходится каждый день аренды склада? Мы не можем себе это позволить.
Марк разворачивается к окну:
— Я не буду возмущаться. Теперь этим занимаешься ты. Вот и занимайся. Мне нужны документы, отчетность. На собрании в понедельник будь добра представить презентацию по дальнейшим действиям «Фэба»: новая концепция, детали новой коллекции, даты выхода. В этот сезон мы уже не попадаем. Надежда только на оставшуюся часть команды.
— Дорогой, — быстро проговаривает Кристина, — если мы сейчас немного потеряем, эффект от новости о нашем браке и папина пиар компания все компенсируют.
— Это если у нас будет что продавать, — цедит Марк. — За это тоже отвечаешь ты. Проследи, чтобы Антон участвовал в выставке-форуме. Большое событие. Нужны им имена – будут им имена.
Глава 28
В ресторане «Бразилия» на сцене поигрывает бедрами высокая мулатка. Она поет на португальском, и все мелодии как на подбор спокойны и красивы.
Марка не оставляет мысль, что Вере здесь бы понравилось. Она любит вот такие заведения с приглушенной, ненавязчивой атмосферой. Любила. Сейчас Марк не знает о Вере ничего. Где она? С кем?
В квартире столько всего... ее: безделушки на полках, которые она покупала не просто так, каждая была связана с определенным событием. Их вообще немного, памятных вещиц, но каждая была ей дорога.
Наверное, нужно поступить с ними, как с одеждой Веры: отвезти к ее маме. Но у Марка не поднимается рука лишиться всего, что напоминает о жизни «до». Пока есть надежда, он будет ждать. Эти угрозы Веры… если она все еще его любит, они пусты. А ведь она его любила, теперь он это понимает. А он сам?
Марк сидит за столом в ресторане и ждет Кулешова. Тот заставляет себя ждать, это не случайное опоздание. В жизни Станислава Сергеевича нет ничего случайного. Он просто указывает Марку на его место. Нельзя сказать, что Ростоцкий этого не ожидал. Морально он был готов ко всему, лишь бы вытянуть компанию. Но как же это бесит!
Марк предполагает, о чем пойдет разговор. О тканях и новой коллекции. О том, что «Фэб» спустился с седьмой точки в рейтинге российских производителей одежды на одиннадцатую.
Но он ошибается.
Приходит Станислав Сергеевич. Долго усаживается, рассматривает интерьер ресторана, неодобрительно щелкает языком. Ему не нравится.
Ресторан выбирал Марк. Хотя Кристина как-то упоминала, что ее отец далек от всего экзотичного. Оказывается, Кулешов – раб привычек… и он привык баловать свою доченьку.
Какое-то время бизнесмены перебрасываются общими фразами. Обсудить есть что. Сейчас тяжело всем. Кто-то быстро приспосабливается, кто-то уже приспособился, кого-то сносит с пути.
В начале разговора Кулешов всячески намекает, что Марку повезло. Он любит лесть, и Марк льстит: повторяет, насколько он благодарен. Внутри Ростоцкий бесится, запертый в клетке лицемерия, однако вслух добавляет, как он признателен Кристине.
— Во-во, — кивает Кулешов, — я бы хотел, чтобы ты вот эти свои слова навсегда запомнил. И чтоб девочку мою не обижал.
«Она сама хоть кого обидит», — фраза рвется наружу, но Ростоцкий запивает опасные слова бразильским вином.
Певица на сцене продолжает рассказывать о любви. Язык чужой, но все и так понятно. А вот песня на английском… о расставании.
— Вот же, — морщится Кулешов, — ноет и ноет. Больше сюда не ногой, да, зятек? Послушай, я помню про эти два года. Кристинку якобы все устраивает, ну а я... — Станислав Сергеевич ковыряет вилкой салат. — Мне как-то это все не по душе. Что за соус? Кислятина.
— Хотите отменить свадьбу? — вскидывается Марк.
— Как раз наоборот. Я в нее столько денег вгрохал, Маркушенька. Такого тамаду пригласил, всем фиглярам фигляр. И петь будут не вот это… вот, а нормальные русские песни. Моя дочь должна красиво замуж выйти и красиво жить с законным мужем, и чем дальше я на это дело смотрю, с двумя годами вместе по договоренности, тем меньше оно мне нравится. Это не замуж сходить, получается, а так... побаловаться.
— Это станет очередным витком пиара, — недобрые предчувствия становятся все сильнее.
— Пиар пиаром, а нужно и за респектабельность думать. Я в тебя, Маркушенька, вкладываюсь, в девочку свою, в будущее ваше… общее. На мой взгляд, ожидание «прибыли» должны распределяться равномерно. А вот с Кристиной выходит что-то не то.
— Это ее выбор, — говорит Марк и неосторожно позволяет раздражению отразиться в тоне.
Но Кулешов добродушно отмахивается:
— Это я знаю. Она после того француза от мужиков ничего хорошего не ждет. Он очень сильно ее обидел. Но ты-то не такой.
— Я не понимаю, к чему вы ведете, — Марк решается на откровенность. — Кристине нужен собственный бренд? Она его получит. Мы оба будем соблюдать осторожность, но я уверен, что у Крис есть своя личная жизнь...
— Все ты понимаешь, — это показное добродушие Кулешова – самое страшное. Снисходительность паука, у которого в паутине бьется муха. — Нет у нее никого, — бизнесмен небрежно разрезает стейк. — Она вся в бизнесе, а так для бабы нельзя. Ей детей нарожать, а потом уже империю строить. А то потом кинется… и что? Одна. И мне хочется внуков понянчить. Семья тоже важна. И по поводу осторожности... ты же со своей прежней зазнобой расстался, так и пользуйся случаем. Чем тебе Кристинка плоха? Ты ей нравишься, она сама мне призналась. В чем проблема-то?
— Я... — Марк прокашливается, — моя девушка... Да, у нас сейчас некоторые сложности... Мы дали друг другу время подумать.
— Она тебя послала, что ли? — хмыкает Кулешов.
— Нет, она… да разногласия были. Но я хочу...
— Слушай, Маркушенька, ну будь ты мужиком. Баба тебя послала, не поняла суть твоей многоходовочки, так забей. Моя первая супруга тоже меня не поняла в свое время. Все ныла, что оставалась со мной в трудные времена, мол, отдала свои лучшие годы, чтобы я поднялся. А мне ее вечно ноющая физиономия вот где была, — Кулешов тычет себя пальцем в горло. — И ничего, не будь дураком выделил ей акции, дом купил, обставил. Дочь не забрал, видеться разрешал. Я ведь все понимаю. Надо уметь быть благодарным. Дай своей бабе, что она хочет. Бизнес подари, денег отсыпь. Хочешь, дам денег, отдавать не нужно, мы же почти семья. И пусть твоя Вера идет своим путем. Она ведь у тебя с профессией и хороший специалист, не то что моя в свое время. Присмотрись к Кристинке, пора уже ей остепениться, перестать по клубам бегать. Эти ее подружки... — Станислав Сергеевич болезненно кривится, — сколько раз ей говорил, чтобы сменила круг общения. Ты на нее после свадьбы повлияй, надави, разгони пиявок, а то присосались тут, видите ли...
Дальше разговор переходит на тему тканей. Выйдя из ресторана, Марк усаживается в машину. Вот и ультиматум. Это уже второй. Первый поставила Вера. Марк тянется к телефону, но рука бессильно падает. Ростоцкий всегда считал себя сильным, но оказался слабаком. Или он пока еще может все изменить?
Глава 29
Дмитрий
Девушка Лена – старая знакомая, почти дочь маминой подруги. При первой встрече она не скрывала искреннего желания выйти замуж за обеспеченного друга семьи. И я набираю ее номер.
Легкая, ни к чему не обязывающая беседа.
И вот мы уже едим в дорогом ресторане. Это еще не ужин, а только дружеский обед, смотрины, но Леночка полна надежд.
Она знает, что у меня есть дочь. К этому факту она совершенно равнодушна. Подозреваю, что так же равнодушно она будет относиться и к Альке. Ко всему прочему, у нас почти нет точек соприкосновения. Вкусы у Леночки современны... и пусты. Она сразу признается, что не любит театр, политику и инди-рок. А мне больше не о чем говорить, чтобы поддержать беседу.
Книги?
— Какой ты старомодный! — смеется Леночка. — Кто сейчас читает книги? Мы воспитаны по-другому усваивать информацию.
Кинематограф? Лена любит сериалы про любовь.
Кошки? У Лены аллергия.
Собаки? Фобия.
Дома скрепя сердце гуглю приложения для знакомств. Сайты похожи на зал ожидания при большом конкурсе, кто-то серьезно ищет вторую половинку, кто-то просто слоняется, кого-то интересует секс на одну ночь, без обязательств. Много психов... или, толерантнее выражаясь, чудаков.
Просмотрев полсотни анкет, со стоном откидываюсь назад на диванных подушках.
Татьяна Олеговна поглядывает на меня с интересом, но ничего не спрашивает. Она мониторит проект нашего дизайнерского бюро, которое сейчас готовит презентацию по оформлению студий в новом в доме. Завтра – день «Х». Кого выберет заказчик для своего буклета?
Крошечная комната, совмещенная с кухней, санузел им под стать… Хорошо знаю, что комфорт и бюджетная студия – зачастую понятия несовместимые. Запахи, сырость, звукопроводимость – это квартиранты, которых уже не выгонишь. И тем не менее хочется немного облегчить жизнь людей, въезжающих в эти вот «хоромы».
Я нашел линейку мебели, которая на самом деле облегчает жизнь. Делают ее хорошие ребята в Ростовской области, и для них это первая значимая поставка.
Столы и тумбы-трансформеры, диван, который собирается из мобильных блоков, дополнительные вытяжки, влагопоглотители, сделанные по новой, прорывной технологии. Современные отделочные материалы. И свет, много света. «Русский Хюгге», так называется проект.
— Татьяна Олеговна, — спрашиваю я, — как вы относитесь к бракам по расчету? Предположим, у вас и вашего партнера есть общая цель... нет... равноценные цели.
— Это уже не брак, а сотрудничество, — рассеянно отвечает секретарь.
— Я о том же. Быть может, по нынешним временам это не самый худший вариант?
— Соглашусь, — кивает Татьяна Олеговна.
— Но разве женщинам не нужно все это... романтика, любовь?
Татьяна Олеговна поднимает глаза от планшета. Вдруг понимаю, что практически ничего не знаю об этой женщине. Умна, интересна, презентативна, как сейчас модно говорить... Замужем, кажется, давно и счастливо. Сын взрослый. Муж интересный, старше нее, встречает ее после работы. Понимающий, раз позволяет жене время от времени задерживаться в доме начальника.
— Дмитрий Васильевич, — немного помолчав, говорит Татьяна Олеговна. — Мой первый брак был по любви, по большой любви. Очень большой. Через год после свадьбы муж решил, что моей любви вполне достаточно, чтобы начать меня немного… корректировать. Он бил всегда неожиданно, по поводу и без повода. Впрочем, повод всегда находился: остывший бифштекс, небольшая задержка с ответом на его сообщение, пропущенный после работы автобус, и в результате – опоздание. И, конечно, покупная еда. Ведь не для того ягодка поспевала, чтобы ее кормили всякой дрянью.
Мне не по себе. В глазах Татьяны Олеговны нет горечи, она констатирует факт. Это вообще ее любимая фишка – констатировать без вовлечения собственных эмоций. До сих пор эта особенность секретаря мне нравилась.
— Я все время пыталась его оправдать, — продолжает Татьяна Олеговна. — Да, Дима. Не дать отпор, не пожаловаться, не сбежать – оправдать. Ведь это я была во всем виновата, так, по крайней мере, он повторял постоянно. И я уже начала ему верить. И, возможно, продолжала бы терпеть. Но я забеременела и очередную его оплеуху восприняла как угрозу для ребенка. Подала на развод. Начался ад. Я не буду рассказывать, через что прошла. Я бы все равно победила, но вмешалась судьба: мой муж умер… кровоизлияние в мозг, как раз в момент очередной нашей стычки, видимо, перенапрягся, воспитывая непонятливую женщину. Я вышла замуж за человека, к которому не испытывала ничего, кроме уважения. Довольно часто в повторном браке женщина ищет не мужа, а отца для своего ребенка. Так было и со мной. Мы с Игорем были давно знакомы, и я знала, что у него ко мне чувства. Я просто их приняла, и вскоре поняла, что сама на них отвечаю. Я полюбила, и нет, это было не обычной благодарностью, а чем-то большим. Иногда я вижу своего мужа глазами своего сына, которому тот заменил отца. И тогда я люблю его еще больше. Вот ответ на ваш вопрос Дмитрий. И… хотите верьте, хотите нет, судьба и сердце иногда гораздо изобретательнее и тоньше, чем мы сами.
— Спасибо, — прокашлявшись, смущенно говорю я.
