Все, что мне нужно – это пара минут времени. Карл, пойди сюда, мальчик мой.
Генрих не успел мне ответить. Как выяснилось, и пары минут у нас уже не было. Все произошло слишком быстро для вальяжного галантного века. Карл едва успел подойти ко мне, как наши преследователи уже очутились рядом с нами.
-Напрасно вы не приняли к сведению моих предостережений, - голос фон Вольфа, не столь уж и громкий, отчетливо прозвучал в прозрачном воздухе, - Прочь с моей дороги, любезный фон Штайнберг, а вы, ваше высочество, благоволите отправиться со мной.
Тон опытного царедворца опасно граничил у графа с вежливым презрением. Даже Карл заметил это, а уж Генрих – и подавно.
-Ваши силы не так велики, как ваши амбиции, любезный фон Вольф, - легко произнес он, сопроводив свои слова еле заметным жестом.
Повинуясь этому молчаливому приказу, «двое из ларца» слаженно оттеснили меня и мальчика за спину к Генриху, оставив Шметтерлинга одного и без всяческой защиты. Если бы их маневр продлился хоть чуточку дольше, может быть, пиит и успел бы испугаться, но события развивались с чудовищной, лихорадочной быстротой.
На их маневры фон Вольф брезгливо скривился, и продолжал втолковывать нам, как неразумным детям, свою мысль:
-Невзирая на вашу недальновидность и упорство, с коим вы стремитесь удержаться на своих позициях, между нами, весьма шатких, я не теряю надежды…
-Слишком долго, - блеклый голос Иоганна перекрыл все звуки, казалось, он накрыл всех нас огромным пыльным покрывалом…
С этими словами лекарь буднично нацелился пистолетом в грудь Генриху и быстро спустил курок. Мне показалось, что сейчас, как в среднем боевике, Генрих умело отыграет сцену падения, после чего скажет что-нибудь, вроде: «Бронежилет последней модели, Гарри, - и никаких проблем!»
Театральная искусственность смерти всегда была в моих глазах наилучшим выходом из подобных ловушек. Но на этот раз… На этот раз кино ставила сама жизнь: никакого клюквенного сока и хэппи-эндов, только суровый реализм, ничего больше.
Время вокруг как будто остановилось. Картонные декорации трещали и рушились, марионетки безвольно повисли на своих веревках, а посреди всего этого на дороге умирал Генрих, и я ничего не могла сделать. Ничего сверхъестественного - ни взять с собою, ни исцелить я не имела права, и впервые в жизни я ощутила, что и я - марионетка. Я так же безвольно болталась на нитках, которые держал злой и властный кукольник. В голове совсем некстати крутились обрывки стихов - дикое смешение, не поддающееся никакому анализу… Да, я вдруг стала куклой, а на руках у меня умирал вполне живой человек, и кукле предписывалось дать ему умереть.
Все, что я смогла - это опуститься на землю рядом с ним и положить его голову к себе на колени. Он с видимым усилием вгляделся в мое лицо.
-Не так уж мы непобедимы… Но главное сделано…забирай мальчишку и отправляйтесь…куда там вы должны отправиться… - на этом его речь оборвалась, и он прикрыл глаза, собираясь с силами.
«Нет, невозможно! Сделать хоть что-то!» – нетерпеливо воскликнула романтичная книжная девочка. Я сорвалась с держащих меня кукольных пут и подняла с безумной надеждой глаза на маленького Карла, оцепеневшего рядом.
-Я приказал ему жить, - печально сказал мальчик, - Он не слушается… Анна, бог зовет его к себе?
Я не отвечала, все старалась собраться с мыслями, и не могла. Они так путались, словно не собирались никогда возвращаться в строй. В одной хорошей книге я прочла эти слова: «Смерть невозможно разглядеть, если она подходит слишком близко». На этот раз смерть подошла ко мне вплотную и решила зачем-то обмануть. Она прикинулась сном, очень правдоподобно: Генрих лежал в дорожной пыли, глаза его были закрыты…но я не слышала его дыхания, как ни вслушивалась в обступившую нас звенящую тишину. С этой мыслью мутная паутина опустилась на мое сознание. Она сковала меня крепче зимнего льда: я больше не пыталась понять, что делаю.
Наши преследователи остановились рядом с нами и выжидали, как никогда походя на персонажей какой-нибудь допотопной пьесы. Бесплотные тени, больше никто, доигравшие, к тому же, свои роли до конца.
Карл умоляюще смотрел на меня, наверно, приказывал мне что-то - и все без толку. Малыш утратил свой дар, я уже понимала это - такие переживания не могли пройти для него бесследно… И почему-то я совсем не придавала этому значения.
Кажется, я из последних сил стучала кулаками по ненавистной дороге, которая, как в долго мучавшем меня кошмаре, привела таки нас к трагическому финалу. Частью сознания я понимала, что нам с Карлом действительно пора, но не могла осознать, имеют ли мои действия сейчас хоть какой-то смысл. Как в своем сне, я будто потеряла под ногами почву, и уже не надеялась когда-либо снова ее обрести. Я только с остервенением сбивала в кровь кулаки, наказывая себя за то, что стала орудием злодеяния, как ни пыталась избежать потерь. Круг все-таки замкнулся, все, что было предсказано, произошло, и я чувствовала себя волком, загнанным за красные флажки.
-Встаньте, госпожа, - послышался возмутительно спокойный - без тени сочувствия - голос Шметтерлинга, - Вы простудитесь, а кроме того, вы сбили себе все руки - его уже не вернешь, что тут убиваться. Мальчику лучше отправиться с господином графом, а мы последуем за вами, куда пожелаете.
Практичный подход пиита к действительности оказался камушком, вызвавшим лавину. Все мои установки цивилизованного человека, все инструкции по нахождению в прошлом смело волной глухой, нерассуждающей ненависти.
И коль уж был у меня пистолетик, маленькая, почти бесполезная игрушка, по всем правилам драматургии он должен был выстрелить – хоть однажды. И он выстрелил, я так старательно целилась прямо в безмятежное фарфоровое личико Шметтерлинга, что обязана была попасть в цель. Ни секунды не ушло на бессмысленные разговоры в стиле «умри, негодяй!», я просто выпалила из обоих крошечных стволиков, и этого оказалось достаточно. Пиит изумленно сморгнул, голова его дернулась, и он неуклюже ткнулся в пыль у моих ног. Несмотря на всю водевильность дизайна, пистолетик сделал свое дело не хуже какого-нибудь табельного ТТ.
Меня слегка отрезвил кислый запах пороха, окутавший все вокруг. Карл чихнул, прикрыв рот ладошкой, и это простое действие окончательно привело меня в чувство.
-Господа, вот ваше жалованье, благодарю за службу, и предлагаю вам удалиться в любом направлении, которое вас привлекает больше всего. Боюсь, что здесь становится небезопасно, - быстро произнесла я, обращаясь к Раупе и Кравалю, и протянула им тяжелый кошель.
Они уставились на меня в полном изумлении. По их понятиям, именно сейчас-то и наступала самая кульминация их службы. И вместо того, чтобы воспользоваться их услугами, я отсылала их от себя, да еще в такой страшной спешке.
-Но госпожа… - пробасили они, как всегда, почти одновременно, с выражением крайнего разочарования на лицах.
-Дальше, - разъяснила я им, как детям, медленно и с расстановкой, - я справлюсь сама.
Возможно, они говорили еще что-то, но я не в силах была объясняться с ними. Еще несколько минут – и мой запас прочности иссяк бы без следа. Я и так едва удерживала свое сознание относительно ясным.
-Карл, дитя мое, - обратилась я к «маленькому принцу», - Ты готов последовать за мной?
-Куда прикажете, Анна, - мгновенно ответил мальчик.
Он уже решил все для себя, как ни был еще мал и наивен. Готов был отряхнуть прах своего Отечества без малейших сожалений. Так же следовало поступить и мне. Я машинально нащупала нужную кнопку на потайном поясе, обняла малыша одной рукой, а другой помахала Раупе и Кравалю.
-Прощайте, господа. Вы хорошо послужили мне, что бы сами вы об этом ни думали… - и мы растворились в воздухе.
Честно говоря, я не возражала бы растаять вот так навсегда, и нигде больше не появиться.
12. Послепрошедшее время
Но мы вернулись в промозглый осенний день, мерзкий, холодный, и абсолютно безопасный. Бродяга-ветер срывал с деревьев последние листья, деловито гнал куда-то линялые тучи и вообще приводил действительность в соответствие с календарем всеми доступными способами. Мне же вообще казалось, что наступила зима: я так окоченела, что почти утратила способность соображать.
Перемещение, однако, прошло почти идеально: по всем показателям у нас с Карлом был прекрасный результат. Пришлось только пересечь парк неподалеку от института, и мы оказались на пороге моей родной лаборатории. Получив свою долю восторженных приветствий, я отвела шефа в уголок, и поведала ему чудовищную правду: мальчик утратил сверхъестественные способности, и для исследования не годится.
Шеф оглядел меня с непонятным сочувствием и между прочим поинтересовался:
-А зачем тогда ты его притащила?
-Хороший вопрос… - согласилась я, -Просто не могла оставить его там. Ну просто не могла.
-Хороший ответ, - проворчал шеф мне в тон.
-Я заберу его домой…а потом что-нибудь придумаем.
Странное дело, мне было ужасно трудно говорить. Не подбирать слова и формулировать мысли, а просто раскрывать рот и работать связками - как будто мне что-то мешало.
Шеф смотрел на меня с проницательным, грустным выражением.
-Вот теперь, - вздохнул он, - Ты действительно заработала отпуск.
* * *
…Я сидела у окна - возможно, совсем недолго, а может быть, целую вечность. Мне было абсолютно все равно, что делать, куда идти, как жить. Внутри поселилась пустота, и я не знала, как с ней бороться.
Карл безмятежно гонял мяч в сквере под окнами института в компании таких же, как и он сам, обыкновенных мальчишек. Судя по его виду, он и думать забыл о тех переживаниях, которые выпали на его долю. Наверно, в этом был какой-то высший, недоступный моему пониманию, смысл: из середины XYIII века исчез герцогский отпрыск с нестандартными гипнотическими способностями, а наше столетие приобрело обычного ребенка, похожего на прочих здешних детей. И хотя здесь мальчика не ожидало ничего примечательного, но зато в нашем веке он был в безопасности, чего не скажешь о тех временах, откуда он был мною так вовремя извлечен.
Кстати, он оказался не единственным «грузом», доставленным мною из прошлого. Второй груз сопровождался зверским аппетитом и мерзейшей тошнотой по утрам. Я изо всех сил старалась не замечать очевидного, но в ближайшее время нужно было решить, как к нему относиться. И что-то мне подсказывало, что я не стану ничего менять…Хотя до сих пор одна только мысль, что через девять месяцев я произведу на свет маленькую копию Генриха, повергала меня в полное смятение.
В этот момент моих размышлений мне на плечо легла чья-то рука. Я резко обернулась, мгновенно выходя из сонного оцепенения, в котором пребывала последние сутки. За моей спиной стоял шеф, призывно помахивая пожелтевшей архивной папкой.
-Вот, - он протянул ее мне, - Если это поможет тебе прийти в себя… В общем, мы все-таки слегка видоизменили историю. На мой вкус - довольно справедливо. Это я нашел в архиве по герцогству Рейхштадтскому. Да прочитай сама.
Внезапно задрожавшими руками я перевернула первую страницу…и торжествующе улыбнулась. Передо мной лежали протоколы допросов барона фон Вольфа и его лекаря Иоганна Кнабе, обвиняемых в похищении наследного принца Рейхштадтского, колдовстве и чернокнижии. Два последних пункта, по-моему, были добавлены для красного словца. Я быстро просмотрела записи и убедилась, что барон все отрицал… Ну еще бы! Я грустно улыбнулась, еще раз взглянув за окно. На последней страничке с немецкой педантичностью значился приговор и отметка об его исполнении. Как выяснилось, барону отсекли голову, а Иоганна повесили…
-Бог не фраер, - мой голос прозвучал хрипло и злобно, как у законченной фурии, но на сердце между тем значительно полегчало, и пустота как будто начала немного отступать. Хорошая штука - месть провидения, даже если она вершится не твоими руками.
Шеф, глядя на меня, явственно поежился.
-Какая ты кровожадная, оказывается, - не без некоторого удовольствия отметил он.
Из этого же досье я узнала, что герцогство Рейхштадтское перестало существовать вскорости после моего посещения. Его просто прибрали к рукам властители соседних земель. Так что если бы Карл даже и захотел, ему было некуда возвращаться.
* * *
Вечером того же дня мне пришлось принимать еще одного нежданного визитера. Открыв дверь, я обнаружила на пороге господина Черевина собственной персоной.
-Впустишь меня? - с улыбкой поинтересовался он, разглядывая мою изумленную физиономию.
Вот уж кого я не ожидала увидеть, так это его. Не так-то это было просто для Наблюдателя - вырваться в отпуск, хотя бы и на очень короткое время.
Я молча посторонилась - должно быть, надеялась, что Лешка не заметит, как я замерла в ожидании новостей…Конечно, он заметил - он всегда все замечал, такова уж была его работа…и призвание, наверно.
-Как ты? - сочувственно спросил он для начала, опускаясь в кресло и принимая из моих рук чашку с кофе.
-Как на пароходе. Тошнит, а ехать надо, - мрачно созналась я, зябко кутаясь в огромную шерстяную шаль. С недавних пор я вечно мерзла, и даже бабкина шаль из козьей шерсти, теплая, будто дом, меня не спасала.
Лешка поднял брови:
- Прости за въедливость, я просто хочу понять, что ты ожидаешь от меня услышать.
В висках у меня застучали сразу два маленьких метронома. Кажется, я уже все обо всем знала, ситуация разрешилась - ничего нового Лешка сообщить мне не мог, и тем не менее…
-А что ты можешь мне сообщить? - мой вопрос прозвучал почти равнодушно, но физиономия, как всегда, выдала меня с потрохами.
-Так…стало быть, ты ничего не знаешь? - он смотрел на меня, как на смертельно больную, и в глазах его отчетливо читалось намерение изложить свою версию событий в самой щадящей форме.
Я поняла, что даже минуты подобной светской беседы выдержать уже не смогу.
-Рассказывай, черт тебя побери! - возопила я, с размаху водворяя свою чашку на столик.
Лешка раздумчиво подергал себя за кончик носа.
-Мы прибыли на место вашего побоища через несколько минут после того, как ты смылась. Застали самую развязку: фон Вольфа сотоварищи уже сноровисто вязали представители тамошних спецслужб, а над твоим сокровищем - надеюсь, ты понимаешь, о ком я? Над ним колдовала этакая старуха Изергиль в чепчике…сюрреалистическое зрелище. Я было решил, что он успел отдать концы, и даже поудивлялся на твое бессердечие… Но старушка объявила, что ее подопечный очень даже жив, чего, по ее словам, никак быть не должно. Якобы, ему кто-то приказал остаться в живых, каковую задачу он выполнил с честью, и хотя теперь без сознания, но прогноз благоприятный…Твоя очередь объясняться, Анна. Никак наш маленький принц изволил заняться исцелением увечных? Я слышал, он утратил свои таланты, но…
В моей голове воцарился полный хаос. Да и чего иного я могла ожидать от себя? Воскрешение умерших, обретение смысла происходящих со мной событий, ребенок, отделенный от папаши более чем двумя столетиями, и еще с десяток путаных мыслей сразу.
Стараясь хоть отчасти обрести спокойствие, я отошла к окну. Беззаботный маленький Карл, как обычно, гонял со сверстниками в футбол. Обыкновенный мальчик, ничего выдающегося, какие там способности, в самом-то деле? Вот и мяч сейчас отправится в ворота его команды, насколько я могу судить.
Генрих не успел мне ответить. Как выяснилось, и пары минут у нас уже не было. Все произошло слишком быстро для вальяжного галантного века. Карл едва успел подойти ко мне, как наши преследователи уже очутились рядом с нами.
-Напрасно вы не приняли к сведению моих предостережений, - голос фон Вольфа, не столь уж и громкий, отчетливо прозвучал в прозрачном воздухе, - Прочь с моей дороги, любезный фон Штайнберг, а вы, ваше высочество, благоволите отправиться со мной.
Тон опытного царедворца опасно граничил у графа с вежливым презрением. Даже Карл заметил это, а уж Генрих – и подавно.
-Ваши силы не так велики, как ваши амбиции, любезный фон Вольф, - легко произнес он, сопроводив свои слова еле заметным жестом.
Повинуясь этому молчаливому приказу, «двое из ларца» слаженно оттеснили меня и мальчика за спину к Генриху, оставив Шметтерлинга одного и без всяческой защиты. Если бы их маневр продлился хоть чуточку дольше, может быть, пиит и успел бы испугаться, но события развивались с чудовищной, лихорадочной быстротой.
На их маневры фон Вольф брезгливо скривился, и продолжал втолковывать нам, как неразумным детям, свою мысль:
-Невзирая на вашу недальновидность и упорство, с коим вы стремитесь удержаться на своих позициях, между нами, весьма шатких, я не теряю надежды…
-Слишком долго, - блеклый голос Иоганна перекрыл все звуки, казалось, он накрыл всех нас огромным пыльным покрывалом…
С этими словами лекарь буднично нацелился пистолетом в грудь Генриху и быстро спустил курок. Мне показалось, что сейчас, как в среднем боевике, Генрих умело отыграет сцену падения, после чего скажет что-нибудь, вроде: «Бронежилет последней модели, Гарри, - и никаких проблем!»
Театральная искусственность смерти всегда была в моих глазах наилучшим выходом из подобных ловушек. Но на этот раз… На этот раз кино ставила сама жизнь: никакого клюквенного сока и хэппи-эндов, только суровый реализм, ничего больше.
Время вокруг как будто остановилось. Картонные декорации трещали и рушились, марионетки безвольно повисли на своих веревках, а посреди всего этого на дороге умирал Генрих, и я ничего не могла сделать. Ничего сверхъестественного - ни взять с собою, ни исцелить я не имела права, и впервые в жизни я ощутила, что и я - марионетка. Я так же безвольно болталась на нитках, которые держал злой и властный кукольник. В голове совсем некстати крутились обрывки стихов - дикое смешение, не поддающееся никакому анализу… Да, я вдруг стала куклой, а на руках у меня умирал вполне живой человек, и кукле предписывалось дать ему умереть.
Все, что я смогла - это опуститься на землю рядом с ним и положить его голову к себе на колени. Он с видимым усилием вгляделся в мое лицо.
-Не так уж мы непобедимы… Но главное сделано…забирай мальчишку и отправляйтесь…куда там вы должны отправиться… - на этом его речь оборвалась, и он прикрыл глаза, собираясь с силами.
«Нет, невозможно! Сделать хоть что-то!» – нетерпеливо воскликнула романтичная книжная девочка. Я сорвалась с держащих меня кукольных пут и подняла с безумной надеждой глаза на маленького Карла, оцепеневшего рядом.
-Я приказал ему жить, - печально сказал мальчик, - Он не слушается… Анна, бог зовет его к себе?
Я не отвечала, все старалась собраться с мыслями, и не могла. Они так путались, словно не собирались никогда возвращаться в строй. В одной хорошей книге я прочла эти слова: «Смерть невозможно разглядеть, если она подходит слишком близко». На этот раз смерть подошла ко мне вплотную и решила зачем-то обмануть. Она прикинулась сном, очень правдоподобно: Генрих лежал в дорожной пыли, глаза его были закрыты…но я не слышала его дыхания, как ни вслушивалась в обступившую нас звенящую тишину. С этой мыслью мутная паутина опустилась на мое сознание. Она сковала меня крепче зимнего льда: я больше не пыталась понять, что делаю.
Наши преследователи остановились рядом с нами и выжидали, как никогда походя на персонажей какой-нибудь допотопной пьесы. Бесплотные тени, больше никто, доигравшие, к тому же, свои роли до конца.
Карл умоляюще смотрел на меня, наверно, приказывал мне что-то - и все без толку. Малыш утратил свой дар, я уже понимала это - такие переживания не могли пройти для него бесследно… И почему-то я совсем не придавала этому значения.
Кажется, я из последних сил стучала кулаками по ненавистной дороге, которая, как в долго мучавшем меня кошмаре, привела таки нас к трагическому финалу. Частью сознания я понимала, что нам с Карлом действительно пора, но не могла осознать, имеют ли мои действия сейчас хоть какой-то смысл. Как в своем сне, я будто потеряла под ногами почву, и уже не надеялась когда-либо снова ее обрести. Я только с остервенением сбивала в кровь кулаки, наказывая себя за то, что стала орудием злодеяния, как ни пыталась избежать потерь. Круг все-таки замкнулся, все, что было предсказано, произошло, и я чувствовала себя волком, загнанным за красные флажки.
-Встаньте, госпожа, - послышался возмутительно спокойный - без тени сочувствия - голос Шметтерлинга, - Вы простудитесь, а кроме того, вы сбили себе все руки - его уже не вернешь, что тут убиваться. Мальчику лучше отправиться с господином графом, а мы последуем за вами, куда пожелаете.
Практичный подход пиита к действительности оказался камушком, вызвавшим лавину. Все мои установки цивилизованного человека, все инструкции по нахождению в прошлом смело волной глухой, нерассуждающей ненависти.
И коль уж был у меня пистолетик, маленькая, почти бесполезная игрушка, по всем правилам драматургии он должен был выстрелить – хоть однажды. И он выстрелил, я так старательно целилась прямо в безмятежное фарфоровое личико Шметтерлинга, что обязана была попасть в цель. Ни секунды не ушло на бессмысленные разговоры в стиле «умри, негодяй!», я просто выпалила из обоих крошечных стволиков, и этого оказалось достаточно. Пиит изумленно сморгнул, голова его дернулась, и он неуклюже ткнулся в пыль у моих ног. Несмотря на всю водевильность дизайна, пистолетик сделал свое дело не хуже какого-нибудь табельного ТТ.
Меня слегка отрезвил кислый запах пороха, окутавший все вокруг. Карл чихнул, прикрыв рот ладошкой, и это простое действие окончательно привело меня в чувство.
-Господа, вот ваше жалованье, благодарю за службу, и предлагаю вам удалиться в любом направлении, которое вас привлекает больше всего. Боюсь, что здесь становится небезопасно, - быстро произнесла я, обращаясь к Раупе и Кравалю, и протянула им тяжелый кошель.
Они уставились на меня в полном изумлении. По их понятиям, именно сейчас-то и наступала самая кульминация их службы. И вместо того, чтобы воспользоваться их услугами, я отсылала их от себя, да еще в такой страшной спешке.
-Но госпожа… - пробасили они, как всегда, почти одновременно, с выражением крайнего разочарования на лицах.
-Дальше, - разъяснила я им, как детям, медленно и с расстановкой, - я справлюсь сама.
Возможно, они говорили еще что-то, но я не в силах была объясняться с ними. Еще несколько минут – и мой запас прочности иссяк бы без следа. Я и так едва удерживала свое сознание относительно ясным.
-Карл, дитя мое, - обратилась я к «маленькому принцу», - Ты готов последовать за мной?
-Куда прикажете, Анна, - мгновенно ответил мальчик.
Он уже решил все для себя, как ни был еще мал и наивен. Готов был отряхнуть прах своего Отечества без малейших сожалений. Так же следовало поступить и мне. Я машинально нащупала нужную кнопку на потайном поясе, обняла малыша одной рукой, а другой помахала Раупе и Кравалю.
-Прощайте, господа. Вы хорошо послужили мне, что бы сами вы об этом ни думали… - и мы растворились в воздухе.
Честно говоря, я не возражала бы растаять вот так навсегда, и нигде больше не появиться.
Прода от 07.03.2019, 09:24
12. Послепрошедшее время
Но мы вернулись в промозглый осенний день, мерзкий, холодный, и абсолютно безопасный. Бродяга-ветер срывал с деревьев последние листья, деловито гнал куда-то линялые тучи и вообще приводил действительность в соответствие с календарем всеми доступными способами. Мне же вообще казалось, что наступила зима: я так окоченела, что почти утратила способность соображать.
Перемещение, однако, прошло почти идеально: по всем показателям у нас с Карлом был прекрасный результат. Пришлось только пересечь парк неподалеку от института, и мы оказались на пороге моей родной лаборатории. Получив свою долю восторженных приветствий, я отвела шефа в уголок, и поведала ему чудовищную правду: мальчик утратил сверхъестественные способности, и для исследования не годится.
Шеф оглядел меня с непонятным сочувствием и между прочим поинтересовался:
-А зачем тогда ты его притащила?
-Хороший вопрос… - согласилась я, -Просто не могла оставить его там. Ну просто не могла.
-Хороший ответ, - проворчал шеф мне в тон.
-Я заберу его домой…а потом что-нибудь придумаем.
Странное дело, мне было ужасно трудно говорить. Не подбирать слова и формулировать мысли, а просто раскрывать рот и работать связками - как будто мне что-то мешало.
Шеф смотрел на меня с проницательным, грустным выражением.
-Вот теперь, - вздохнул он, - Ты действительно заработала отпуск.
* * *
…Я сидела у окна - возможно, совсем недолго, а может быть, целую вечность. Мне было абсолютно все равно, что делать, куда идти, как жить. Внутри поселилась пустота, и я не знала, как с ней бороться.
Карл безмятежно гонял мяч в сквере под окнами института в компании таких же, как и он сам, обыкновенных мальчишек. Судя по его виду, он и думать забыл о тех переживаниях, которые выпали на его долю. Наверно, в этом был какой-то высший, недоступный моему пониманию, смысл: из середины XYIII века исчез герцогский отпрыск с нестандартными гипнотическими способностями, а наше столетие приобрело обычного ребенка, похожего на прочих здешних детей. И хотя здесь мальчика не ожидало ничего примечательного, но зато в нашем веке он был в безопасности, чего не скажешь о тех временах, откуда он был мною так вовремя извлечен.
Кстати, он оказался не единственным «грузом», доставленным мною из прошлого. Второй груз сопровождался зверским аппетитом и мерзейшей тошнотой по утрам. Я изо всех сил старалась не замечать очевидного, но в ближайшее время нужно было решить, как к нему относиться. И что-то мне подсказывало, что я не стану ничего менять…Хотя до сих пор одна только мысль, что через девять месяцев я произведу на свет маленькую копию Генриха, повергала меня в полное смятение.
В этот момент моих размышлений мне на плечо легла чья-то рука. Я резко обернулась, мгновенно выходя из сонного оцепенения, в котором пребывала последние сутки. За моей спиной стоял шеф, призывно помахивая пожелтевшей архивной папкой.
-Вот, - он протянул ее мне, - Если это поможет тебе прийти в себя… В общем, мы все-таки слегка видоизменили историю. На мой вкус - довольно справедливо. Это я нашел в архиве по герцогству Рейхштадтскому. Да прочитай сама.
Внезапно задрожавшими руками я перевернула первую страницу…и торжествующе улыбнулась. Передо мной лежали протоколы допросов барона фон Вольфа и его лекаря Иоганна Кнабе, обвиняемых в похищении наследного принца Рейхштадтского, колдовстве и чернокнижии. Два последних пункта, по-моему, были добавлены для красного словца. Я быстро просмотрела записи и убедилась, что барон все отрицал… Ну еще бы! Я грустно улыбнулась, еще раз взглянув за окно. На последней страничке с немецкой педантичностью значился приговор и отметка об его исполнении. Как выяснилось, барону отсекли голову, а Иоганна повесили…
-Бог не фраер, - мой голос прозвучал хрипло и злобно, как у законченной фурии, но на сердце между тем значительно полегчало, и пустота как будто начала немного отступать. Хорошая штука - месть провидения, даже если она вершится не твоими руками.
Шеф, глядя на меня, явственно поежился.
-Какая ты кровожадная, оказывается, - не без некоторого удовольствия отметил он.
Из этого же досье я узнала, что герцогство Рейхштадтское перестало существовать вскорости после моего посещения. Его просто прибрали к рукам властители соседних земель. Так что если бы Карл даже и захотел, ему было некуда возвращаться.
* * *
Вечером того же дня мне пришлось принимать еще одного нежданного визитера. Открыв дверь, я обнаружила на пороге господина Черевина собственной персоной.
-Впустишь меня? - с улыбкой поинтересовался он, разглядывая мою изумленную физиономию.
Вот уж кого я не ожидала увидеть, так это его. Не так-то это было просто для Наблюдателя - вырваться в отпуск, хотя бы и на очень короткое время.
Я молча посторонилась - должно быть, надеялась, что Лешка не заметит, как я замерла в ожидании новостей…Конечно, он заметил - он всегда все замечал, такова уж была его работа…и призвание, наверно.
-Как ты? - сочувственно спросил он для начала, опускаясь в кресло и принимая из моих рук чашку с кофе.
-Как на пароходе. Тошнит, а ехать надо, - мрачно созналась я, зябко кутаясь в огромную шерстяную шаль. С недавних пор я вечно мерзла, и даже бабкина шаль из козьей шерсти, теплая, будто дом, меня не спасала.
Лешка поднял брови:
- Прости за въедливость, я просто хочу понять, что ты ожидаешь от меня услышать.
В висках у меня застучали сразу два маленьких метронома. Кажется, я уже все обо всем знала, ситуация разрешилась - ничего нового Лешка сообщить мне не мог, и тем не менее…
-А что ты можешь мне сообщить? - мой вопрос прозвучал почти равнодушно, но физиономия, как всегда, выдала меня с потрохами.
-Так…стало быть, ты ничего не знаешь? - он смотрел на меня, как на смертельно больную, и в глазах его отчетливо читалось намерение изложить свою версию событий в самой щадящей форме.
Я поняла, что даже минуты подобной светской беседы выдержать уже не смогу.
-Рассказывай, черт тебя побери! - возопила я, с размаху водворяя свою чашку на столик.
Лешка раздумчиво подергал себя за кончик носа.
-Мы прибыли на место вашего побоища через несколько минут после того, как ты смылась. Застали самую развязку: фон Вольфа сотоварищи уже сноровисто вязали представители тамошних спецслужб, а над твоим сокровищем - надеюсь, ты понимаешь, о ком я? Над ним колдовала этакая старуха Изергиль в чепчике…сюрреалистическое зрелище. Я было решил, что он успел отдать концы, и даже поудивлялся на твое бессердечие… Но старушка объявила, что ее подопечный очень даже жив, чего, по ее словам, никак быть не должно. Якобы, ему кто-то приказал остаться в живых, каковую задачу он выполнил с честью, и хотя теперь без сознания, но прогноз благоприятный…Твоя очередь объясняться, Анна. Никак наш маленький принц изволил заняться исцелением увечных? Я слышал, он утратил свои таланты, но…
В моей голове воцарился полный хаос. Да и чего иного я могла ожидать от себя? Воскрешение умерших, обретение смысла происходящих со мной событий, ребенок, отделенный от папаши более чем двумя столетиями, и еще с десяток путаных мыслей сразу.
Стараясь хоть отчасти обрести спокойствие, я отошла к окну. Беззаботный маленький Карл, как обычно, гонял со сверстниками в футбол. Обыкновенный мальчик, ничего выдающегося, какие там способности, в самом-то деле? Вот и мяч сейчас отправится в ворота его команды, насколько я могу судить.
