— Мисс Старлайт, вы пока без напарника, как я вижу. Не путайтесь под ногами, а сходите лучше в лавку и купите для артистов печенья или булок: пора перекусить.
В устах директора эти слова прозвучали так, будто меня он к числу артистов больше не относит. Кто я тогда? Девочка на побегушках? Вечная торговка с корзиной?
— Что такое, Танита? Почему глаза заблестели?
— Ничего… Ветром надуло.
Директор вручил мне две серебряные монеты и попросил потратить их с умом. Я уже знала, куда отправлюсь за покупками — в кондитерскую «Лакомка». Там и цены приемлемые, а выпечка — выше всяких похвал. Дорогу я помнила и добралась за несколько минут.
В кондитерской царило веселое оживление: все столики заняты, у прилавка толпятся покупатели. Я пристроилась в хвосте очереди за мужчиной, одетым в простую теплую суконную куртку, в каких обычно ходят небогатые горожане. Снежинки таяли на его непокрытой голове, превращаясь на темных волосах в маленькие сверкающие бриллианты. «Вот дает! — подумала я. — В такой холод — без шапки!» Но скоро отвлеклась на витрину, прикидывая, что смогу купить.
Мы придвинулись к прилавку. Я обменялась приятельскими улыбками с хозяйкой, ожидая, пока мужчина сделает заказ, и мысленно перебирала список покупок: «Одиннадцать кусков яблочного штруделя, полкило кошачьих лапок…»
— Доброе утро, Реми, — произнес голос, показавшийся мне подозрительно знакомым.
Сейчас он, правда, звучал приветливо, в отличие от вчерашнего вечера, когда обладатель голоса сначала спас меня от падения, а потом ни за что ни про что обозвал хищной рыбой.
Захотелось закрыть голову руками, отползти и затеряться за спинами покупателей, но я задавила в себе нездоровый порыв. Вот еще! Почему я должна прятаться? Я ничего плохого не сделала! К тому же я уже потратила много времени на ожидание, так что мисс Куини, оставшись голодной, сначала выест мозг мистера Дженкинса чайной ложечкой, а потом сожрет меня!
Поэтому я осталась стоять где стояла, надеясь, что грубиян возьмет заказ и уберется восвояси, не заметив меня.
Но судьба сегодня была не на моей стороне.
— Приятного аппетита, Бернард, — сказала Реми, передавая мужчине бумажный пакет. — И привет от меня тетушке!
Угораздило же ее напомнить Бернарду о неведомой тетушке! И именно в этот момент мужлан — а как его еще назвать, приличные люди «рыбами» не ругаются! — повернулся и очутился со мной нос к носу.
— Вы издеваетесь? — резко спросил он.
Какая хорошая память! Он видел меня всего одну минуту при свете фонарей — а запомнил! Но лучше бы у него была плохая память, вот правда.
Вообще-то я девушка покладистая и добрая, кого хотите спросите! Однако незаслуженная агрессия выбила почву из-под ног. Главное, я никак не могла понять, за что он на меня злится!
— Я издеваюсь? Да это вы ко мне пристаете! — отразила я атаку и перешла в наступление: — Хватали меня за руки вчера! За талию! А потом гадости говорили!
У Реми глаза полезли на лоб. В очереди зашушукались. Бернард побледнел, позеленел, пошел пятнами — надо же, какая богатая цветовая гамма! — смял пакет, стиснул челюсти и, стремительно развернувшись, устремился к выходу.
— Он что, действительно к вам приставал? — встревоженно спросила Реми.
— Да нет, поймал, когда я едва не растянулась на льду, — призналась я и вздохнула. — Но почему-то сразу невзлюбил. Обозвал хищной рыбой…
— Удивительно, совсем не похоже на Барни, — покачала головой Реми.
Я пожала плечами: говорю как есть.
Когда я вышла за порог, нагруженная коробками, связанными между собой в стопку, первым, кого я увидела, был Бернард, топтавшийся у дверей. Он явно ждал меня!
Бочком, бочком, не поднимая глаз я посеменила вдоль дороги. Мамочки! Если раньше у этого неадекватного типа был на меня зуб, то теперь он превратился в клык!
Твердая мужская рука перехватила бечевку и рванула коробки. Я взвизгнула и бросилась бежать. Через пару шагов осознала, что бегу налегке: коробки со штруделем, печеньем и вафлями остались в руках негодяя.
Даже не знаю, что страшнее — сцепиться с вором или объясняться потом с мистером Дженкинсом, пока за его спиной меня прожигает взглядом мисс Куини.
Я сжала кулаки, повернулась и чеканя шаг двинулась на штурм. Бернард растерянно разглядывал добычу, будто сам не ожидал, что она достанется ему так легко.
— Вы собираетесь это тащить одна? — спросил он с неожиданной улыбкой. — Неужели некому помочь?
Я, готовая к битве не на жизнь, а на смерть, оторопела.
— Я справлюсь, — буркнула я и протянула руку. — Отдайте!
— А вот и нет, не отдам. — И не успела я возмутиться этакой бесцеремонностью, Бернард добавил: — Показывайте, куда нести.
Я зависла, не понимая, как быть дальше. Неужели в Бернарде заговорила совесть и он решил пойти на мировую? Моя бабушка, пока была жива, часто повторяла, что худой мир лучше доброй ссоры. В конце концов, ведь это я первая ошарашила его спонтанным предложением, а от растерянности не только «хищную рыбу» помянешь. Может, у человека личная травма в прошлом? Мама, например, сбежала, подавшись в актрисы.
Я настолько отчетливо представила ветреную маму Бернарда, что едва не прослезилась от жалости.
— Ну-ну, — почти испуганно произнес мой новый знакомый и шагнул ближе, попутно доставая из кармана носовой платок. — Извините меня за вчерашнее, я был неоправданно груб. Скорее всего, вы не знаете мою тетю. Я просто не подумал, что здесь, вдали от столицы, кто-то может…
— И вы меня извините, — невольно перебила я, хоть вовсе не собиралась обрывать его на полуслове: сказалось волнение. — Я привыкла, что все любят театр, и представить не могла, что вы на дух не переносите сцену.
Бернард замер с отвисшей челюстью, медленно закрыл рот, издал нечленораздельное: «Хм-м-м…» и переспросил:
— Кто? Я?
— Ну да. Вы вчера так шарахнулись от меня, когда я огорошила вас просьбой.
И я, больше не делая попыток отобрать коробки у Бернарда, пошла вперед, опустив глаза и спрятав руки за спину. Было неловко и в то же время приятно идти в сопровождении привлекательного молодого человека. Раз уж он признал свою неправоту, признаю и я его снова симпатичным и довольно обаятельным.
Бернард некоторое время молча шел рядом, я искоса поглядывала на него. Судя по напряженному выражению лица, в его голове шел сложный мыслительный процесс.
— Чувствую, что за вашим внезапным предложением скрывается какая-то интересная тайна. Не поделитесь?
— Поделюсь, — не стала упрямиться я: терять-то все равно нечего.
И рассказала все без утайки. О том, что труппа нашего театра «Балаганчик чудес» прибыла по приглашению мэра Сент-Брука, чтобы устроить праздничное представление, что я должна была выйти на подмостки в своей первой, пусть совсем небольшой, роли, но Виктор сбежал за несколько дней до отъезда, и теперь, похоже, придется смириться с тем, что напарника мне не найти.
— Вчера во мне говорило отчаяние. — Я вздохнула. — Обещаю больше не мучить вас своими нелепыми уговорами.
— Хм-м-м… — снова пробормотал Бернард.
Он снова притих. Хорошо, что мы уже подошли к площади.
— Пойдемте, я вас познакомлю со своими коллегами, — предложила я. — Большая часть из них — приятные люди! Уверена, вас даже угостят печеньем!
Бернард странно передернулся и сказал:
— Нет уж, увольте.
Бедолага, у него точно сценобоязнь. Известна ли науке такая фобия? Если нет — я ее только что открыла.
— Ничего страшного, — примирительно сказала я, протягивая руку к коробкам. — Рада была познакомиться.
— Да ведь мы не представились друг другу! — воскликнул Бернард, — Мое упущение.
Он потянулся к голове, точно хотел приподнять несуществующую шляпу, но на полпути опомнился и слегка поклонился.
— Бернард Келлер. Для друзей — Барни. Я ведь могу считать себя вашим другом?
Я захихикала.
— Барни! Простите… В столичных кофейнях продают бисквиты с таким названием. Простите-простите тысячу раз!
Но Бернард и не подумал обижаться, наоборот, широко улыбнулся.
— Да, знаю. Но вы все равно можете называть меня Барни.
— Танита Старлайт. — Я сделала неглубокий книксен: сработала сценическая привычка. — Но вы можете звать меня Нита.
Бернард посмотрел на меня с теплой улыбкой, в его темно-серых больших глазах не осталось и тени былой враждебности.
— Нита… Вы все равно сейчас не нужны на репетиции. Как вы отнесетесь к тому, что я приглашу вас прогуляться? Покажу город. Вы видели выставку ледяных скульптур, которые приготовили к празднику?
— Заманчивое предложение. Если мистер Дженкинс меня отпустит…
— Я буду ждать вас здесь в течение часа.
— Тебя, — поправила я. — Мы ведь друзья, да, Барни?
Я развернулась, скрывая алеющие щеки и улыбку до ушей. К счастью, директор был настолько занят настраиванием звуковых артефактов, что лишь отмахнулся от меня, проворчав: «Да иди куда хочешь!»
Бернард предложил мне опереться на его руку, и я не стала отказываться: на улице скользко, и лучше я переживу легкое смущение оттого, что держу под руку малознакомого мужчину, чем сгорю от стыда, если растянусь у его ног.
Барни вел меня через площадь к парку ледяных скульптур, который появился в Сент-Бруке буквально несколько дней назад и — увы, эта красота недолговечна — исчезнет с первым теплом. По дороге он рассказывал мне о достопримечательностях маленького городка, которых оказалось немного: статуя Тайруса Маклифа, старинная ратуша, река Фирка.
— В детстве я очень любил проводить время в нашей библиотеке, читал с утра до ночи. В самой столице не найдешь такого замечательного книжного фонда! Оказавшись в Лувринии, я больше всего скучал именно по библиотеке…
— Так ты живешь не в Сент-Бруке? — удивилась я – почему-то я не подумала, что Барни, как и я, мог приехать на праздник.
— Давно не живу. Уехал из дома в восемнадцать лет, а теперь иногда приезжаю, чтобы навестить тетушку, которая меня воспитала. Тетя Ами порой бывает невыносима, особенно когда строит планы меня оженить, но я все равно ее люблю.
Барни развел руками: мол, родных не выбирают.
— Так мы оба из столицы! — Не знаю почему, но меня обрадовала эта новость. — Кем ты работаешь?
Мой невинный вопрос повис в воздухе. Барни сделал вид, что не расслышал, и тут же перенаправил мое внимание на более интересный, по его мнению, объект:
— А вот и скульптуры!
«Угу, зубы мне заговариваешь. Ничего, мы еще вернемся к этому разговору!»
В глубине души я догадывалась, почему Бернард не хочет рассказывать, чем он зарабатывает на жизнь. Наверняка у мальчика, который много читал, были амбициозные мечты, но суровая реальность внесла свои поправки. Скорее всего, Бернард работает на фабрике или заводе, которых много в Лувринии. Здесь нечего стыдиться! Стыдиться должны те, кто бездельничает!
Но скоро я отвлеклась от размышлений, залюбовавшись скульптурами. Их создатель постарался на славу: ледяные изваяния, размером чуть выше роста человека, притягивали взгляд, хотелось разглядеть каждую шерстинку на ледяной гриве грифона, каждую чешуйку на теле мантикоры.
Все эти мифические звери будто были пойманы скульптором в момент движения: феникс расправил крылья, готовясь взлететь, мантикора припала к земле, опираясь на задние лапы. Горгулья раззявила пасть в клыкастой улыбке. Мало того, мы будто очутились в зачарованном лесу, между деревьев, сотворенных изо льда. Словно маг, повелевающий стихией холода, взмахнул рукой и в одночасье превратил живых зверей и настоящие деревья в их прозрачные копии.
От красоты захватило дух. Я растеряла все слова, засмотревшись работой мастера.
В конце аллеи скрывалась самая большая ледяная скульптура — снежный дракон, гордо вознесший голову, увенчанную высоким гребнем. Над его крылом с резцом склонилась хрупкая фигурка, одетая в серебристый плащ. Я сначала приняла ее за очередное творение скульптора. Но вот фигурка распрямилась, обернулась, и мы увидели симпатичную шатенку. Она по-прежнему чуть-чуть напоминала ледяное изваяние из-за бледной кожи, только щеки раскраснелись от мороза.
— Неужели вы сотворили всю эту красоту? — не сдержала я восхищения.
Я-то думала, что над парком трудился какой-нибудь убеленный сединами старик, у которого за спиной годы работы, а выяснилось — моя ровесница.
— Думаете, все-таки красоту? Горгулья вас не очень смущает? — явно волнуясь, спросила она.
— Скульптуры просто потрясающие. А горгулья милая!
Девушка расцвела в улыбке:
— Спасибо, здорово такое услышать! Пришлось пройти быстрое обучение, и я рада, что мне удалось преобразить площадь. Обязательно приходите на праздник, знакомый маг-иллюзионист обещала помочь, скульптуры будут как живые!
Мы полюбовались на все скульптуры, а после — еще раз, на обратном пути. Бернард большую часть времени задумчиво молчал, но не забывал поддерживать меня и всегда оказывался настороже, когда мои ноги начинали скользить.
— Мне кажется, ты совсем замерзла, — сообщил он.
— Вовсе нет, — заупрямилась я.
Так не хотелось, чтобы наша прогулка заканчивалась! Рядом с Барни было уютно и тепло… Да-да, тепло, пусть на улице и стоял мороз!
— Замерзла-замерзла, — усмехнулся Бернард. — Тебя выдает твой красный нос.
Я ахнула и накрыла предательский нос перчаткой.
— Как ты смотришь на то, чтобы я познакомил тебя с тетей Ами? — И тут же, предупреждая мои возражения, Барни добавил: — Все ее матримониальные поползновения в твою сторону я буду пресекать.
Ну и словечко — матримониальные! Чтение книг в библиотеке пошло впрок!
— Тетя обещала испечь к обеду вкуснейший лимонный пирог. И… если ты позволишь… Я бы послушал слова роли того актеришки, который так подло бросил тебя перед самой премьерой.
— Правда? — пискнула я, чудом удержавшись, чтобы не броситься Бернарду на шею. — Ты хочешь мне помочь? Хочешь…
Горло перехватило от волнения, и я чуть слышно просипела:
— Хочешь выйти со мной на сцену?
— Посмотрим, — улыбнулся Барни.
— Ура-а-а! — закричала я.
Полный текст доступен на сайте Призрачные Миры:
https://feisovet.ru/book286310932?utm_content=286590673_286310932_0
В устах директора эти слова прозвучали так, будто меня он к числу артистов больше не относит. Кто я тогда? Девочка на побегушках? Вечная торговка с корзиной?
— Что такое, Танита? Почему глаза заблестели?
— Ничего… Ветром надуло.
Директор вручил мне две серебряные монеты и попросил потратить их с умом. Я уже знала, куда отправлюсь за покупками — в кондитерскую «Лакомка». Там и цены приемлемые, а выпечка — выше всяких похвал. Дорогу я помнила и добралась за несколько минут.
В кондитерской царило веселое оживление: все столики заняты, у прилавка толпятся покупатели. Я пристроилась в хвосте очереди за мужчиной, одетым в простую теплую суконную куртку, в каких обычно ходят небогатые горожане. Снежинки таяли на его непокрытой голове, превращаясь на темных волосах в маленькие сверкающие бриллианты. «Вот дает! — подумала я. — В такой холод — без шапки!» Но скоро отвлеклась на витрину, прикидывая, что смогу купить.
Мы придвинулись к прилавку. Я обменялась приятельскими улыбками с хозяйкой, ожидая, пока мужчина сделает заказ, и мысленно перебирала список покупок: «Одиннадцать кусков яблочного штруделя, полкило кошачьих лапок…»
— Доброе утро, Реми, — произнес голос, показавшийся мне подозрительно знакомым.
Сейчас он, правда, звучал приветливо, в отличие от вчерашнего вечера, когда обладатель голоса сначала спас меня от падения, а потом ни за что ни про что обозвал хищной рыбой.
Захотелось закрыть голову руками, отползти и затеряться за спинами покупателей, но я задавила в себе нездоровый порыв. Вот еще! Почему я должна прятаться? Я ничего плохого не сделала! К тому же я уже потратила много времени на ожидание, так что мисс Куини, оставшись голодной, сначала выест мозг мистера Дженкинса чайной ложечкой, а потом сожрет меня!
Поэтому я осталась стоять где стояла, надеясь, что грубиян возьмет заказ и уберется восвояси, не заметив меня.
Но судьба сегодня была не на моей стороне.
— Приятного аппетита, Бернард, — сказала Реми, передавая мужчине бумажный пакет. — И привет от меня тетушке!
Угораздило же ее напомнить Бернарду о неведомой тетушке! И именно в этот момент мужлан — а как его еще назвать, приличные люди «рыбами» не ругаются! — повернулся и очутился со мной нос к носу.
— Вы издеваетесь? — резко спросил он.
Какая хорошая память! Он видел меня всего одну минуту при свете фонарей — а запомнил! Но лучше бы у него была плохая память, вот правда.
Вообще-то я девушка покладистая и добрая, кого хотите спросите! Однако незаслуженная агрессия выбила почву из-под ног. Главное, я никак не могла понять, за что он на меня злится!
— Я издеваюсь? Да это вы ко мне пристаете! — отразила я атаку и перешла в наступление: — Хватали меня за руки вчера! За талию! А потом гадости говорили!
У Реми глаза полезли на лоб. В очереди зашушукались. Бернард побледнел, позеленел, пошел пятнами — надо же, какая богатая цветовая гамма! — смял пакет, стиснул челюсти и, стремительно развернувшись, устремился к выходу.
— Он что, действительно к вам приставал? — встревоженно спросила Реми.
— Да нет, поймал, когда я едва не растянулась на льду, — призналась я и вздохнула. — Но почему-то сразу невзлюбил. Обозвал хищной рыбой…
— Удивительно, совсем не похоже на Барни, — покачала головой Реми.
Я пожала плечами: говорю как есть.
Когда я вышла за порог, нагруженная коробками, связанными между собой в стопку, первым, кого я увидела, был Бернард, топтавшийся у дверей. Он явно ждал меня!
Бочком, бочком, не поднимая глаз я посеменила вдоль дороги. Мамочки! Если раньше у этого неадекватного типа был на меня зуб, то теперь он превратился в клык!
Твердая мужская рука перехватила бечевку и рванула коробки. Я взвизгнула и бросилась бежать. Через пару шагов осознала, что бегу налегке: коробки со штруделем, печеньем и вафлями остались в руках негодяя.
Даже не знаю, что страшнее — сцепиться с вором или объясняться потом с мистером Дженкинсом, пока за его спиной меня прожигает взглядом мисс Куини.
Я сжала кулаки, повернулась и чеканя шаг двинулась на штурм. Бернард растерянно разглядывал добычу, будто сам не ожидал, что она достанется ему так легко.
— Вы собираетесь это тащить одна? — спросил он с неожиданной улыбкой. — Неужели некому помочь?
Я, готовая к битве не на жизнь, а на смерть, оторопела.
— Я справлюсь, — буркнула я и протянула руку. — Отдайте!
— А вот и нет, не отдам. — И не успела я возмутиться этакой бесцеремонностью, Бернард добавил: — Показывайте, куда нести.
Глава 6
Я зависла, не понимая, как быть дальше. Неужели в Бернарде заговорила совесть и он решил пойти на мировую? Моя бабушка, пока была жива, часто повторяла, что худой мир лучше доброй ссоры. В конце концов, ведь это я первая ошарашила его спонтанным предложением, а от растерянности не только «хищную рыбу» помянешь. Может, у человека личная травма в прошлом? Мама, например, сбежала, подавшись в актрисы.
Я настолько отчетливо представила ветреную маму Бернарда, что едва не прослезилась от жалости.
— Ну-ну, — почти испуганно произнес мой новый знакомый и шагнул ближе, попутно доставая из кармана носовой платок. — Извините меня за вчерашнее, я был неоправданно груб. Скорее всего, вы не знаете мою тетю. Я просто не подумал, что здесь, вдали от столицы, кто-то может…
— И вы меня извините, — невольно перебила я, хоть вовсе не собиралась обрывать его на полуслове: сказалось волнение. — Я привыкла, что все любят театр, и представить не могла, что вы на дух не переносите сцену.
Бернард замер с отвисшей челюстью, медленно закрыл рот, издал нечленораздельное: «Хм-м-м…» и переспросил:
— Кто? Я?
— Ну да. Вы вчера так шарахнулись от меня, когда я огорошила вас просьбой.
И я, больше не делая попыток отобрать коробки у Бернарда, пошла вперед, опустив глаза и спрятав руки за спину. Было неловко и в то же время приятно идти в сопровождении привлекательного молодого человека. Раз уж он признал свою неправоту, признаю и я его снова симпатичным и довольно обаятельным.
Бернард некоторое время молча шел рядом, я искоса поглядывала на него. Судя по напряженному выражению лица, в его голове шел сложный мыслительный процесс.
— Чувствую, что за вашим внезапным предложением скрывается какая-то интересная тайна. Не поделитесь?
— Поделюсь, — не стала упрямиться я: терять-то все равно нечего.
И рассказала все без утайки. О том, что труппа нашего театра «Балаганчик чудес» прибыла по приглашению мэра Сент-Брука, чтобы устроить праздничное представление, что я должна была выйти на подмостки в своей первой, пусть совсем небольшой, роли, но Виктор сбежал за несколько дней до отъезда, и теперь, похоже, придется смириться с тем, что напарника мне не найти.
— Вчера во мне говорило отчаяние. — Я вздохнула. — Обещаю больше не мучить вас своими нелепыми уговорами.
— Хм-м-м… — снова пробормотал Бернард.
Он снова притих. Хорошо, что мы уже подошли к площади.
— Пойдемте, я вас познакомлю со своими коллегами, — предложила я. — Большая часть из них — приятные люди! Уверена, вас даже угостят печеньем!
Бернард странно передернулся и сказал:
— Нет уж, увольте.
Бедолага, у него точно сценобоязнь. Известна ли науке такая фобия? Если нет — я ее только что открыла.
— Ничего страшного, — примирительно сказала я, протягивая руку к коробкам. — Рада была познакомиться.
— Да ведь мы не представились друг другу! — воскликнул Бернард, — Мое упущение.
Он потянулся к голове, точно хотел приподнять несуществующую шляпу, но на полпути опомнился и слегка поклонился.
— Бернард Келлер. Для друзей — Барни. Я ведь могу считать себя вашим другом?
Я захихикала.
— Барни! Простите… В столичных кофейнях продают бисквиты с таким названием. Простите-простите тысячу раз!
Но Бернард и не подумал обижаться, наоборот, широко улыбнулся.
— Да, знаю. Но вы все равно можете называть меня Барни.
— Танита Старлайт. — Я сделала неглубокий книксен: сработала сценическая привычка. — Но вы можете звать меня Нита.
Бернард посмотрел на меня с теплой улыбкой, в его темно-серых больших глазах не осталось и тени былой враждебности.
— Нита… Вы все равно сейчас не нужны на репетиции. Как вы отнесетесь к тому, что я приглашу вас прогуляться? Покажу город. Вы видели выставку ледяных скульптур, которые приготовили к празднику?
— Заманчивое предложение. Если мистер Дженкинс меня отпустит…
— Я буду ждать вас здесь в течение часа.
— Тебя, — поправила я. — Мы ведь друзья, да, Барни?
Я развернулась, скрывая алеющие щеки и улыбку до ушей. К счастью, директор был настолько занят настраиванием звуковых артефактов, что лишь отмахнулся от меня, проворчав: «Да иди куда хочешь!»
Бернард предложил мне опереться на его руку, и я не стала отказываться: на улице скользко, и лучше я переживу легкое смущение оттого, что держу под руку малознакомого мужчину, чем сгорю от стыда, если растянусь у его ног.
Барни вел меня через площадь к парку ледяных скульптур, который появился в Сент-Бруке буквально несколько дней назад и — увы, эта красота недолговечна — исчезнет с первым теплом. По дороге он рассказывал мне о достопримечательностях маленького городка, которых оказалось немного: статуя Тайруса Маклифа, старинная ратуша, река Фирка.
— В детстве я очень любил проводить время в нашей библиотеке, читал с утра до ночи. В самой столице не найдешь такого замечательного книжного фонда! Оказавшись в Лувринии, я больше всего скучал именно по библиотеке…
— Так ты живешь не в Сент-Бруке? — удивилась я – почему-то я не подумала, что Барни, как и я, мог приехать на праздник.
— Давно не живу. Уехал из дома в восемнадцать лет, а теперь иногда приезжаю, чтобы навестить тетушку, которая меня воспитала. Тетя Ами порой бывает невыносима, особенно когда строит планы меня оженить, но я все равно ее люблю.
Барни развел руками: мол, родных не выбирают.
— Так мы оба из столицы! — Не знаю почему, но меня обрадовала эта новость. — Кем ты работаешь?
Мой невинный вопрос повис в воздухе. Барни сделал вид, что не расслышал, и тут же перенаправил мое внимание на более интересный, по его мнению, объект:
— А вот и скульптуры!
«Угу, зубы мне заговариваешь. Ничего, мы еще вернемся к этому разговору!»
В глубине души я догадывалась, почему Бернард не хочет рассказывать, чем он зарабатывает на жизнь. Наверняка у мальчика, который много читал, были амбициозные мечты, но суровая реальность внесла свои поправки. Скорее всего, Бернард работает на фабрике или заводе, которых много в Лувринии. Здесь нечего стыдиться! Стыдиться должны те, кто бездельничает!
Но скоро я отвлеклась от размышлений, залюбовавшись скульптурами. Их создатель постарался на славу: ледяные изваяния, размером чуть выше роста человека, притягивали взгляд, хотелось разглядеть каждую шерстинку на ледяной гриве грифона, каждую чешуйку на теле мантикоры.
Все эти мифические звери будто были пойманы скульптором в момент движения: феникс расправил крылья, готовясь взлететь, мантикора припала к земле, опираясь на задние лапы. Горгулья раззявила пасть в клыкастой улыбке. Мало того, мы будто очутились в зачарованном лесу, между деревьев, сотворенных изо льда. Словно маг, повелевающий стихией холода, взмахнул рукой и в одночасье превратил живых зверей и настоящие деревья в их прозрачные копии.
От красоты захватило дух. Я растеряла все слова, засмотревшись работой мастера.
В конце аллеи скрывалась самая большая ледяная скульптура — снежный дракон, гордо вознесший голову, увенчанную высоким гребнем. Над его крылом с резцом склонилась хрупкая фигурка, одетая в серебристый плащ. Я сначала приняла ее за очередное творение скульптора. Но вот фигурка распрямилась, обернулась, и мы увидели симпатичную шатенку. Она по-прежнему чуть-чуть напоминала ледяное изваяние из-за бледной кожи, только щеки раскраснелись от мороза.
— Неужели вы сотворили всю эту красоту? — не сдержала я восхищения.
Я-то думала, что над парком трудился какой-нибудь убеленный сединами старик, у которого за спиной годы работы, а выяснилось — моя ровесница.
— Думаете, все-таки красоту? Горгулья вас не очень смущает? — явно волнуясь, спросила она.
— Скульптуры просто потрясающие. А горгулья милая!
Девушка расцвела в улыбке:
— Спасибо, здорово такое услышать! Пришлось пройти быстрое обучение, и я рада, что мне удалось преобразить площадь. Обязательно приходите на праздник, знакомый маг-иллюзионист обещала помочь, скульптуры будут как живые!
Мы полюбовались на все скульптуры, а после — еще раз, на обратном пути. Бернард большую часть времени задумчиво молчал, но не забывал поддерживать меня и всегда оказывался настороже, когда мои ноги начинали скользить.
— Мне кажется, ты совсем замерзла, — сообщил он.
— Вовсе нет, — заупрямилась я.
Так не хотелось, чтобы наша прогулка заканчивалась! Рядом с Барни было уютно и тепло… Да-да, тепло, пусть на улице и стоял мороз!
— Замерзла-замерзла, — усмехнулся Бернард. — Тебя выдает твой красный нос.
Я ахнула и накрыла предательский нос перчаткой.
— Как ты смотришь на то, чтобы я познакомил тебя с тетей Ами? — И тут же, предупреждая мои возражения, Барни добавил: — Все ее матримониальные поползновения в твою сторону я буду пресекать.
Ну и словечко — матримониальные! Чтение книг в библиотеке пошло впрок!
— Тетя обещала испечь к обеду вкуснейший лимонный пирог. И… если ты позволишь… Я бы послушал слова роли того актеришки, который так подло бросил тебя перед самой премьерой.
— Правда? — пискнула я, чудом удержавшись, чтобы не броситься Бернарду на шею. — Ты хочешь мне помочь? Хочешь…
Горло перехватило от волнения, и я чуть слышно просипела:
— Хочешь выйти со мной на сцену?
— Посмотрим, — улыбнулся Барни.
— Ура-а-а! — закричала я.
Полный текст доступен на сайте Призрачные Миры:
https://feisovet.ru/book286310932?utm_content=286590673_286310932_0
