Итак, они с Вадимом были знакомы целую вечность - восемь лет. И все это время, каждый год, он собирался недели на две в тайгу на дальнюю заимку к отцу самого лучшего своего друга Аркадия. И каждый раз Юлия устраивала ему показательные сцены. Она так старалась перед Аркадием и Васькой! Но в последнее время Васька не слушала ее: четыре года назад отец подарил ей компьютер и девочка, при подобных сценах, просто надевала наушники.
Вадим приглашал, и не раз Юлию с собой в тайгу, но подобный экстрим не по ней! Одно то, что там нет никакой цивилизации, приводил ее в полный ужас! Что станет с длинными нарощенными ногтями? Муравьи...Б-р-р!
Молодая женщина еще раз поняла, что это не для такой леди, как она. Юлия не могла понять, чем клубные тусовки не устраивают Вадима? И чем они хуже лесной тишины? Но Вадим оказался крепким орешком – он, не смотря на все скандалы, был верен себе.
Аркадий его тоже плохо понимал, но все равно договаривался с отцом и только в этом году не успел договориться. Впрочем, надеялся, что это ничего не поменяет и был полностью спокоен. Он присутствовал при сценах на этот счет между ними и прекрасно знал, почему она злится: вместе-то они долгое время, а в ЗАГС ее так и позвали.
Вадим никогда не говорил о матери Васьки. Ни с кем. Ни с кем не делился своими переживаниями, ревностно охраняя память Глафиры. Рана затянулась, но остался шрам и постоянные воспоминания о ней в образе дочери.
Васька сидела в своей комнате, играя во что-то и, покачивая в такт музыке, головой, которая была слышна только ей одной. Сегодня отец снова уезжает и на две недели к ним в дом въедет бабушка Виктория Семеновна - теща Вадима. С ней Вадим старался находить общий язык, чтобы, если надо, она присмотрела за Васькой.
Девушка спокойно относилась к бабушке. Ей по большому счету было все равно, будет она здесь жить или нет, а вот по поводу отъездов отца всегда переживала, но ничего не говорила понимая, что отец может отложить поездку, если дочь попросит, только чем он будет заниматься в отпуске? Снова запрется в своей лаборатории. Пусть лучше едет.
Вадима же занимали собственные мысли, а не грозные взгляды Юлии. Все ли он сделал? Достаточно ли денег оставил? Подошел к письменному столу и снова проверил телефоны аварийных служб. Пошел в кухню и оценивающе изучил содержимое холодильника.
Юлия, молча, смотрела как он, по-хозяйски, все проверяет, остановилась у окна. А, может, ей просто надоело метаться от одной стены к другой мимо Аркадия, который терпеливо молчал? Пошарив взглядом, она нашла в углу стул и приземлилась на него, закинув длинные ноги одну на другую.
Аркадий вздохнул: наконец-то она перестала маячить перед ним!
- Не нужно так вздыхать! - раздраженно взвизгнула Юлия, поняв его вздох. - Я бы на твоем месте не позволила Вадиму ехать, если ты ему на самом деле друг!
- Юля, я пока останусь на своем месте и позволю другу делать то, что ему необходимо именно сейчас. Он хочет ехать - пусть едет, - ответил Аркадий, пытаясь скрыть раздражение.
Вадим благодарно посмотрел на него. Он устал от придирок и сцен Юлии. Потом перевел взгляд на дочь: она скрылась от всех, в наушниках. Взгляд его заметно потеплел. Юля перехватила взгляд Вадима и взревела:
- Ты даже о дочери не подумал!
- Мои отношения с Васькой - это мое дело! А вот ты с ней так и не договорилась, - спокойно парировал Вадим. - Мы понимаем друг друга с одного взгляда. Ты же нас никогда не понимала. Вася это чувствует.
- Она у тебя очень странная. Ты только ее и замечаешь. И имя для нее странное выбрал.
- Имя мы выбирали с женой. Ей нравилось.
Юлия что-то хотела сказать, но Вадим ее остановил:
- Подумай, надо ли говорить то, что ты хочешь сказать? - тон его был поразительно спокоен и даже равнодушен.
Юлия с трудом сдерживала эмоции, но не проронила ни слова, а только отвернулась. Аркадию надоело в сотый раз смотреть подобный спектакль и, размяв в пальцах сигарету, вышел на балкон.
- Ты и Аркашку не стесняешься! - снова бросила Юлия, нервно передернув плечиками.
- Мне не за что перед ним оправдываться, а тебе следовало бы вести себя спокойней. Никто не виноват, что мы разные.
У Юлии не нашлось чем нанести еще ответный удар. Она фыркнула и отошла к окну.
Снова потекли тягостные минуты. Вадим опять посмотрел на дочь и улыбнулся. Юлия заметила, сколько нежности было в его глазах. На нее он давно так не смотрел. Домосед и трудоголик, Вадим очень редко и неохотно ходил на тусовки. Юлия все время психовала на него, а у Вадима в голове было только две мысли: работа и дочь. Этого-то не могла понять подруга. Ей претило, что между ними стоит Васька, а с ней и воспоминания о жене, но больше всего возмущали вечные разговоры о работе!
Она посмотрела через стекло на Аркадия: тот курил, опершись на поручень ограждения балкона, и не удивилась его спокойствию. Похоже, только ее раздражал отъезд Вадима. Эта соплячка, так называла про себя Юлия Ваську, совсем не расстроена! Как же! Она остается одна. Бабку можно не брать в расчет!
Вадим, пока она размышляла и, молча, бесновалась, не сводил взгляда от дочери: Васька не прекращала играть, молотя по клавиатуре пальцами, и покачивала головой в такт неведомой музыке в наушниках. Потом перевел глаза на подругу. Ему показалось, что время, скандалы и капризы Юлии адаптировали его к ее характеру. А, может, он перестал ее любить? С ума сойти! Ничего не дрогнуло внутри от подобной мысли! Неужели?
- Может, все-таки останешься? - как можно спокойней снова спросила Юлия.
Вадим подошел к ней, взял ее за плечи и спокойно сказал, глядя в глаза:
- Не устраивай истерик. Это не поможет: я все равно уеду. И не бросай раздраженные взгляды на Ваську. Она ни при чем.
Глаза Юлии стали круглые и чуть не выскочили из орбит: каков хам! Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.
- Ничего не говори. Нам нужно побыть врозь.
- Что? Что ты сказал? - Юлия не поверила своим ушам.
- Да ты это и сама знаешь, - продолжал Вадим спокойно. - И Ваську ты ненавидишь. Я давно заметил. Многое мы не понимаем друг в друге. Потому и надо отдохнуть порознь. И Васька отдохнет от твоих придирок.
- Твоя Васька меня даже не видит! - завизжала Юлия.
- Вы одинаково обожаете друг друга. Разговор окончен, Юля. Пока меня не будет, подумай, нужны ли мы тебе?
- Кто это "мы"?
- Я и Васька.
- А при чем тут Васька?
- Без нее меня нет и никогда не будет. Значит, не будет и нас.
Вадим отошел к столу и принялся что-то писать. После последних слов он даже не удостоил ее взгляда. Все, что она хотела сказать еще, так и осталось не сказанным. Спиной Вадим чувствовал, как горят злобой ее глаза. Через несколько секунд он услышал громкий хлопок входной двери.
" Она не только входная, но и выходная", - грустно подумал он.
Аркадий вошел в комнату после хлопка двери. Молча, посмотрел на нее - от хлопка дверь открылась. Подошел и закрыл.
- Что дальше? – не громко поинтересовался он.
- Я не знаю, - ответил Вадим.
Аркадий никогда не видел у него такого затравленного взгляда. И боль, и отчаянье, и вообще полная безнадега. Еще немного и, казалось, польются слезы, но этот порыв Вадим сдержал. Только веки покраснели.
Отведя глаза от Аркадия, уставился в стену. Несколько раз глубоко вздохнул, приводя в порядок эмоции, вошел в комнату к дочери и положил ладонь ей на плечо.
- Васенька, - негромко позвал ее, но она не услышала. - Василиса! - повторил громче, снимая с головы дочери один наушник. - Вася, мне пора ехать. Через пару часов приедет бабушка. Будь поласковей.
Васька, молча, кивнула, поднялась с кресла и уткнулась лбом отцу в грудь. Вадим одной рукой обнял ее за плечи, а другой погладил по голове.
- В этом году я еще раз съезжу один, а на следующий поедем вдвоем. А?
Васька с надеждой поглядела на отца и с улыбкой мотнула головой:
- Правда? – глаза девушки загорелись от радости.
- Конечно.
- Здорово, - прошептала и снова уткнулась лбом в грудь. - А Юлия не будет меня навещать?
- Думаю, нет.
- Отлично! – вздох облегчения непроизвольно вырвался у нее.
- Будете только ты и бабушка. Слушайся ее.
Наконец-то она оттолкнула от себя отца.
- Уматывай. Я не люблю долго прощаться, - улыбнулась она.
- Уговорила, - засмеялся Вадим каким-то грустным смехом, но ничего больше не сказав, взял огромную дорожную сумку и большой рюкзак и направился к выходу. Аркадий пошел следом и становился возле Васьки.
- Не против, если я заеду? - спросил он у Васьки.
- Нет, - довольно ответила девушка и тихо добавила: - Лучше вы, чем Юлия.
Аркадий понимающе подмигнул и продолжил путь к двери. Мужчины услышали как щелкнул замок двери.
В молчании они спустились с четвертого этажа панельной пятиэтажки, сели в темно-синий "Ленд Крузер» Аркадия. Он положил ладони на руль, обитый коричневым мехом.
- Все сделал? - как бы спрашивая то ли его, то ли себя спросил Вадим. - Да. Тогда поехали.
Огромный внедорожник мягко тронулся с места и исчез со двора.
Васька, отодвинув тюлеватую штору, провожала их взглядом и, когда они скрылись, кинулась к телефону. Быстро набрала номер и, после долгих гудков, послышалось не молодое:
- Алло.
- Бабуля, привет, - затрещала Васька.
- Васенька, хорошо, что ты позвонила. Отец уехал?
- Да. Я потому и звоню. Ты, в котором часу приедешь?
- Часа через два.
- Бауля, а ты можешь приехать попозже?
- Ко скольки?
- Часам к восьми. А?
На другом конце задумались.
- Ну, хорошо, - согласилась Виктория Семеновна. - Но к восьми вечера я буду у тебя.
- Ладно-ладно, бабуля! - прощебетала Васька и положила трубку.
Полистав, справочник, она набрала один за другим три номера и всем говорила, что отец уехал и она совершенно одна и у нее можно встретиться. Через минут пятнадцать в дом к Вадиму начали стекаться Васькины подружки. Мирно забравшись с ногами на постель и начали щебетать о своем, о девичьем.
Юлия, хлопнув дверью, выскочила из подъезда и пулей влетела в серебристую "Вольво". Села и постаралась успокоиться. Пару раз ударила по баранке ладонями, но не помогло. Неуемная злость не давала ей успокоиться. Наконец, она повернула ключ и нажала на газ.
Через полчаса она подрулила к салону красоты. Быстрым шагом она вошла в зал, поискала глазами: на месте. Уверенно прошла через зал к маникюрше. Когда-то она и сама работала здесь, в этом салоне, но, после знакомства с Вадимом, бросила возиться с чужими ногтями и сидела дома, с удовольствием занимаясь собой.
И только у себя дома.
К Вадиму она так и не переехала, хотя и пыталась, но с Васькой у них не сложились отношения. Она ревновала Вадима к дочери. Потом Юлия захотела машину и Вадим купил ей серебристую "Вольво". Васька ничего не сказала на это отцу, пусть подруга отца и была ей не по душе. Встречались они у Юлии дома, чтоб не травмировать дочь.
Васька согласна была принять любую женщину - не жить же отцу одному - только такой пока не нашлось. Юлия ее терпеть не могла и Васька отвечала ей тем же. Правда, при встрече обе дипломатично улыбались друг другу, только теплей от таких улыбок не становилось.
Вадим это видел и не спешил вести подругу к венцу. Юлия зеленела от злости, но ничего не могла поделать: дочь для Вадима главная женщина его жизни. Сколько раз она сама предлагала пожениться, но Вадим уклончиво отвечал, что Васька это не понравилось.
Юлия дождалась, пока маникюрша освободилась, и села на стул за маленьким столиком напротив мастера. Маникюрша терпеливо ждала, когда подруга соберется с мыслями и начет говорить. Юлия фыркала еще пару минут. За это время мастер налила в пиалку теплой воды и плюхнула туда немного жидкого мыла. Юлия опустила в воду пальцы, а маникюрша удивленно спросила:
- А лак снимать не будешь?
- Черт, - простонала Юлия, вынимая пальцы из пиалки.
Она вытерла полотенцем ногти и принялась стирать старый лак. Лак почему-то снимался с трудом.
- Что, все-таки, случилось? – поинтересовалась маникюрша.
- Вадим снова уехал! Он не подумал обо мне, зато подумал про свою доченьку!
- Ну, здесь я его понимаю - дети самое главное.
- А я? Я не главное?
- Юлька, ты не можешь понять, что у него ничего больше нет. Ты не хочешь это понимать и потому до сих пор не нашла общий язык с его дочкой.
Юлия странно посмотрела на подругу - она не понимает, что с этой соплячкой никто не сможет найти общий язык! Она не просто не любила дочь Вадима, а терпеть не могла! И ничего не могла с этим поделать
После обеда Маша сладко потянулась: гречка с тушенкой еще не надоела ей за два дня и казалась безумно вкусной! Всеволод Анатольевич ушел вчера с утра на соседнюю делянку, а она в пятнадцати километрах. Попрощался он с вечера, чтобы утром не будить Машу и сына. Кира проснулся часам к десяти. За это время и Маша успела проснуться, вскипятить чайник на костре и разогреть уху. Вот он-то и разбудил кузена. Кира потянул носом рыбный аромат.
- Давно проснулась? – спросил он, потягиваясь, и, спуская ноги с топчана, очутился сразу в ботинках.
- Час назад. Завтракать будешь?
- Нет. Только чай, - вышел из избушки.
Маша налила в зачерненные эмалированные кружки крепкий чай и положила рядом столовые алюминиевые ложки. Кира посмотрел на этот натюрморт.
- М-да. Ци-ви-ли-за-ция! - зачерпнул столовой ложкой сахар и с грохотом принялся помешивать.
Маша налила себе ухи и ждала, пока остынет. Никогда она не пила горячие напитки и не ела горячей пищи.
- Решила подкрепиться поплотней? – Кирилл кивнул на тарелку.
- Да. Хочу побродить по лесу.
- Броди. Только осторожней - здесь медведи тоже бродят.
-- Пусть бродят, - ответила она, отправляя ложку с ухой в рот. – Я же им мешать не буду.
- Если встретятся, то стреляй. Отец оставил свое старое ружье и пару пачек патронов.
- Не холостых?
- Очень даже нет, - улыбнулся Кирилл, отставляя пустую кружку. - Ладно. Мне пора ехать. Соскучишься же в этой тишине, - он искренне не понимал и покачал головой, выходя из избушки.
Маша только улыбнулась на его слова. Кира подошел к "УАЗику", легко сел в него. Машина послушно завелась. Он три раза посигналил и уехал. Маша осталась одна. Она еще раз оглядела сосны и кедры, росшие рядом с избушкой, и вздохнула, что ее ждет за две недели пребывания в глуши? Плохие мысли она сразу отогнала прочь.
В тишине она услышала слабый, но звонкий, разговор ручья. Пошла в избушку, прибрала лежанки и села, скрестив ноги почти в позу "лотоса".
И что дальше?
Ноутбука нет. Бумагу она специально не взяла. Спиц с нитками для вязания тоже нет. Телефон есть, но зарядить его будет негде – от керосиновой лампы не зарядишь Ей стало вдруг пусто и она одна в этой пустоте! Одним решительным движением она влетела в туфли и выскочила на улицу. Там ничего не изменилось - птички чирикали, тишина оглушала, ручей шумел.
Вадим приглашал, и не раз Юлию с собой в тайгу, но подобный экстрим не по ней! Одно то, что там нет никакой цивилизации, приводил ее в полный ужас! Что станет с длинными нарощенными ногтями? Муравьи...Б-р-р!
Молодая женщина еще раз поняла, что это не для такой леди, как она. Юлия не могла понять, чем клубные тусовки не устраивают Вадима? И чем они хуже лесной тишины? Но Вадим оказался крепким орешком – он, не смотря на все скандалы, был верен себе.
Аркадий его тоже плохо понимал, но все равно договаривался с отцом и только в этом году не успел договориться. Впрочем, надеялся, что это ничего не поменяет и был полностью спокоен. Он присутствовал при сценах на этот счет между ними и прекрасно знал, почему она злится: вместе-то они долгое время, а в ЗАГС ее так и позвали.
Вадим никогда не говорил о матери Васьки. Ни с кем. Ни с кем не делился своими переживаниями, ревностно охраняя память Глафиры. Рана затянулась, но остался шрам и постоянные воспоминания о ней в образе дочери.
Васька сидела в своей комнате, играя во что-то и, покачивая в такт музыке, головой, которая была слышна только ей одной. Сегодня отец снова уезжает и на две недели к ним в дом въедет бабушка Виктория Семеновна - теща Вадима. С ней Вадим старался находить общий язык, чтобы, если надо, она присмотрела за Васькой.
Девушка спокойно относилась к бабушке. Ей по большому счету было все равно, будет она здесь жить или нет, а вот по поводу отъездов отца всегда переживала, но ничего не говорила понимая, что отец может отложить поездку, если дочь попросит, только чем он будет заниматься в отпуске? Снова запрется в своей лаборатории. Пусть лучше едет.
Вадима же занимали собственные мысли, а не грозные взгляды Юлии. Все ли он сделал? Достаточно ли денег оставил? Подошел к письменному столу и снова проверил телефоны аварийных служб. Пошел в кухню и оценивающе изучил содержимое холодильника.
Юлия, молча, смотрела как он, по-хозяйски, все проверяет, остановилась у окна. А, может, ей просто надоело метаться от одной стены к другой мимо Аркадия, который терпеливо молчал? Пошарив взглядом, она нашла в углу стул и приземлилась на него, закинув длинные ноги одну на другую.
Аркадий вздохнул: наконец-то она перестала маячить перед ним!
- Не нужно так вздыхать! - раздраженно взвизгнула Юлия, поняв его вздох. - Я бы на твоем месте не позволила Вадиму ехать, если ты ему на самом деле друг!
- Юля, я пока останусь на своем месте и позволю другу делать то, что ему необходимо именно сейчас. Он хочет ехать - пусть едет, - ответил Аркадий, пытаясь скрыть раздражение.
Вадим благодарно посмотрел на него. Он устал от придирок и сцен Юлии. Потом перевел взгляд на дочь: она скрылась от всех, в наушниках. Взгляд его заметно потеплел. Юля перехватила взгляд Вадима и взревела:
- Ты даже о дочери не подумал!
- Мои отношения с Васькой - это мое дело! А вот ты с ней так и не договорилась, - спокойно парировал Вадим. - Мы понимаем друг друга с одного взгляда. Ты же нас никогда не понимала. Вася это чувствует.
- Она у тебя очень странная. Ты только ее и замечаешь. И имя для нее странное выбрал.
- Имя мы выбирали с женой. Ей нравилось.
Юлия что-то хотела сказать, но Вадим ее остановил:
- Подумай, надо ли говорить то, что ты хочешь сказать? - тон его был поразительно спокоен и даже равнодушен.
Юлия с трудом сдерживала эмоции, но не проронила ни слова, а только отвернулась. Аркадию надоело в сотый раз смотреть подобный спектакль и, размяв в пальцах сигарету, вышел на балкон.
- Ты и Аркашку не стесняешься! - снова бросила Юлия, нервно передернув плечиками.
- Мне не за что перед ним оправдываться, а тебе следовало бы вести себя спокойней. Никто не виноват, что мы разные.
У Юлии не нашлось чем нанести еще ответный удар. Она фыркнула и отошла к окну.
Снова потекли тягостные минуты. Вадим опять посмотрел на дочь и улыбнулся. Юлия заметила, сколько нежности было в его глазах. На нее он давно так не смотрел. Домосед и трудоголик, Вадим очень редко и неохотно ходил на тусовки. Юлия все время психовала на него, а у Вадима в голове было только две мысли: работа и дочь. Этого-то не могла понять подруга. Ей претило, что между ними стоит Васька, а с ней и воспоминания о жене, но больше всего возмущали вечные разговоры о работе!
Она посмотрела через стекло на Аркадия: тот курил, опершись на поручень ограждения балкона, и не удивилась его спокойствию. Похоже, только ее раздражал отъезд Вадима. Эта соплячка, так называла про себя Юлия Ваську, совсем не расстроена! Как же! Она остается одна. Бабку можно не брать в расчет!
Вадим, пока она размышляла и, молча, бесновалась, не сводил взгляда от дочери: Васька не прекращала играть, молотя по клавиатуре пальцами, и покачивала головой в такт неведомой музыке в наушниках. Потом перевел глаза на подругу. Ему показалось, что время, скандалы и капризы Юлии адаптировали его к ее характеру. А, может, он перестал ее любить? С ума сойти! Ничего не дрогнуло внутри от подобной мысли! Неужели?
- Может, все-таки останешься? - как можно спокойней снова спросила Юлия.
Вадим подошел к ней, взял ее за плечи и спокойно сказал, глядя в глаза:
- Не устраивай истерик. Это не поможет: я все равно уеду. И не бросай раздраженные взгляды на Ваську. Она ни при чем.
Глаза Юлии стали круглые и чуть не выскочили из орбит: каков хам! Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.
- Ничего не говори. Нам нужно побыть врозь.
- Что? Что ты сказал? - Юлия не поверила своим ушам.
- Да ты это и сама знаешь, - продолжал Вадим спокойно. - И Ваську ты ненавидишь. Я давно заметил. Многое мы не понимаем друг в друге. Потому и надо отдохнуть порознь. И Васька отдохнет от твоих придирок.
- Твоя Васька меня даже не видит! - завизжала Юлия.
- Вы одинаково обожаете друг друга. Разговор окончен, Юля. Пока меня не будет, подумай, нужны ли мы тебе?
- Кто это "мы"?
- Я и Васька.
- А при чем тут Васька?
- Без нее меня нет и никогда не будет. Значит, не будет и нас.
Вадим отошел к столу и принялся что-то писать. После последних слов он даже не удостоил ее взгляда. Все, что она хотела сказать еще, так и осталось не сказанным. Спиной Вадим чувствовал, как горят злобой ее глаза. Через несколько секунд он услышал громкий хлопок входной двери.
" Она не только входная, но и выходная", - грустно подумал он.
Аркадий вошел в комнату после хлопка двери. Молча, посмотрел на нее - от хлопка дверь открылась. Подошел и закрыл.
- Что дальше? – не громко поинтересовался он.
- Я не знаю, - ответил Вадим.
Аркадий никогда не видел у него такого затравленного взгляда. И боль, и отчаянье, и вообще полная безнадега. Еще немного и, казалось, польются слезы, но этот порыв Вадим сдержал. Только веки покраснели.
Отведя глаза от Аркадия, уставился в стену. Несколько раз глубоко вздохнул, приводя в порядок эмоции, вошел в комнату к дочери и положил ладонь ей на плечо.
- Васенька, - негромко позвал ее, но она не услышала. - Василиса! - повторил громче, снимая с головы дочери один наушник. - Вася, мне пора ехать. Через пару часов приедет бабушка. Будь поласковей.
Васька, молча, кивнула, поднялась с кресла и уткнулась лбом отцу в грудь. Вадим одной рукой обнял ее за плечи, а другой погладил по голове.
- В этом году я еще раз съезжу один, а на следующий поедем вдвоем. А?
Васька с надеждой поглядела на отца и с улыбкой мотнула головой:
- Правда? – глаза девушки загорелись от радости.
- Конечно.
- Здорово, - прошептала и снова уткнулась лбом в грудь. - А Юлия не будет меня навещать?
- Думаю, нет.
- Отлично! – вздох облегчения непроизвольно вырвался у нее.
- Будете только ты и бабушка. Слушайся ее.
Наконец-то она оттолкнула от себя отца.
- Уматывай. Я не люблю долго прощаться, - улыбнулась она.
- Уговорила, - засмеялся Вадим каким-то грустным смехом, но ничего больше не сказав, взял огромную дорожную сумку и большой рюкзак и направился к выходу. Аркадий пошел следом и становился возле Васьки.
- Не против, если я заеду? - спросил он у Васьки.
- Нет, - довольно ответила девушка и тихо добавила: - Лучше вы, чем Юлия.
Аркадий понимающе подмигнул и продолжил путь к двери. Мужчины услышали как щелкнул замок двери.
В молчании они спустились с четвертого этажа панельной пятиэтажки, сели в темно-синий "Ленд Крузер» Аркадия. Он положил ладони на руль, обитый коричневым мехом.
- Все сделал? - как бы спрашивая то ли его, то ли себя спросил Вадим. - Да. Тогда поехали.
Огромный внедорожник мягко тронулся с места и исчез со двора.
Васька, отодвинув тюлеватую штору, провожала их взглядом и, когда они скрылись, кинулась к телефону. Быстро набрала номер и, после долгих гудков, послышалось не молодое:
- Алло.
- Бабуля, привет, - затрещала Васька.
- Васенька, хорошо, что ты позвонила. Отец уехал?
- Да. Я потому и звоню. Ты, в котором часу приедешь?
- Часа через два.
- Бауля, а ты можешь приехать попозже?
- Ко скольки?
- Часам к восьми. А?
На другом конце задумались.
- Ну, хорошо, - согласилась Виктория Семеновна. - Но к восьми вечера я буду у тебя.
- Ладно-ладно, бабуля! - прощебетала Васька и положила трубку.
Полистав, справочник, она набрала один за другим три номера и всем говорила, что отец уехал и она совершенно одна и у нее можно встретиться. Через минут пятнадцать в дом к Вадиму начали стекаться Васькины подружки. Мирно забравшись с ногами на постель и начали щебетать о своем, о девичьем.
Юлия, хлопнув дверью, выскочила из подъезда и пулей влетела в серебристую "Вольво". Села и постаралась успокоиться. Пару раз ударила по баранке ладонями, но не помогло. Неуемная злость не давала ей успокоиться. Наконец, она повернула ключ и нажала на газ.
Через полчаса она подрулила к салону красоты. Быстрым шагом она вошла в зал, поискала глазами: на месте. Уверенно прошла через зал к маникюрше. Когда-то она и сама работала здесь, в этом салоне, но, после знакомства с Вадимом, бросила возиться с чужими ногтями и сидела дома, с удовольствием занимаясь собой.
И только у себя дома.
К Вадиму она так и не переехала, хотя и пыталась, но с Васькой у них не сложились отношения. Она ревновала Вадима к дочери. Потом Юлия захотела машину и Вадим купил ей серебристую "Вольво". Васька ничего не сказала на это отцу, пусть подруга отца и была ей не по душе. Встречались они у Юлии дома, чтоб не травмировать дочь.
Васька согласна была принять любую женщину - не жить же отцу одному - только такой пока не нашлось. Юлия ее терпеть не могла и Васька отвечала ей тем же. Правда, при встрече обе дипломатично улыбались друг другу, только теплей от таких улыбок не становилось.
Вадим это видел и не спешил вести подругу к венцу. Юлия зеленела от злости, но ничего не могла поделать: дочь для Вадима главная женщина его жизни. Сколько раз она сама предлагала пожениться, но Вадим уклончиво отвечал, что Васька это не понравилось.
Юлия дождалась, пока маникюрша освободилась, и села на стул за маленьким столиком напротив мастера. Маникюрша терпеливо ждала, когда подруга соберется с мыслями и начет говорить. Юлия фыркала еще пару минут. За это время мастер налила в пиалку теплой воды и плюхнула туда немного жидкого мыла. Юлия опустила в воду пальцы, а маникюрша удивленно спросила:
- А лак снимать не будешь?
- Черт, - простонала Юлия, вынимая пальцы из пиалки.
Она вытерла полотенцем ногти и принялась стирать старый лак. Лак почему-то снимался с трудом.
- Что, все-таки, случилось? – поинтересовалась маникюрша.
- Вадим снова уехал! Он не подумал обо мне, зато подумал про свою доченьку!
- Ну, здесь я его понимаю - дети самое главное.
- А я? Я не главное?
- Юлька, ты не можешь понять, что у него ничего больше нет. Ты не хочешь это понимать и потому до сих пор не нашла общий язык с его дочкой.
Юлия странно посмотрела на подругу - она не понимает, что с этой соплячкой никто не сможет найти общий язык! Она не просто не любила дочь Вадима, а терпеть не могла! И ничего не могла с этим поделать
После обеда Маша сладко потянулась: гречка с тушенкой еще не надоела ей за два дня и казалась безумно вкусной! Всеволод Анатольевич ушел вчера с утра на соседнюю делянку, а она в пятнадцати километрах. Попрощался он с вечера, чтобы утром не будить Машу и сына. Кира проснулся часам к десяти. За это время и Маша успела проснуться, вскипятить чайник на костре и разогреть уху. Вот он-то и разбудил кузена. Кира потянул носом рыбный аромат.
- Давно проснулась? – спросил он, потягиваясь, и, спуская ноги с топчана, очутился сразу в ботинках.
- Час назад. Завтракать будешь?
- Нет. Только чай, - вышел из избушки.
Маша налила в зачерненные эмалированные кружки крепкий чай и положила рядом столовые алюминиевые ложки. Кира посмотрел на этот натюрморт.
- М-да. Ци-ви-ли-за-ция! - зачерпнул столовой ложкой сахар и с грохотом принялся помешивать.
Маша налила себе ухи и ждала, пока остынет. Никогда она не пила горячие напитки и не ела горячей пищи.
- Решила подкрепиться поплотней? – Кирилл кивнул на тарелку.
- Да. Хочу побродить по лесу.
- Броди. Только осторожней - здесь медведи тоже бродят.
-- Пусть бродят, - ответила она, отправляя ложку с ухой в рот. – Я же им мешать не буду.
- Если встретятся, то стреляй. Отец оставил свое старое ружье и пару пачек патронов.
- Не холостых?
- Очень даже нет, - улыбнулся Кирилл, отставляя пустую кружку. - Ладно. Мне пора ехать. Соскучишься же в этой тишине, - он искренне не понимал и покачал головой, выходя из избушки.
Маша только улыбнулась на его слова. Кира подошел к "УАЗику", легко сел в него. Машина послушно завелась. Он три раза посигналил и уехал. Маша осталась одна. Она еще раз оглядела сосны и кедры, росшие рядом с избушкой, и вздохнула, что ее ждет за две недели пребывания в глуши? Плохие мысли она сразу отогнала прочь.
В тишине она услышала слабый, но звонкий, разговор ручья. Пошла в избушку, прибрала лежанки и села, скрестив ноги почти в позу "лотоса".
И что дальше?
Ноутбука нет. Бумагу она специально не взяла. Спиц с нитками для вязания тоже нет. Телефон есть, но зарядить его будет негде – от керосиновой лампы не зарядишь Ей стало вдруг пусто и она одна в этой пустоте! Одним решительным движением она влетела в туфли и выскочила на улицу. Там ничего не изменилось - птички чирикали, тишина оглушала, ручей шумел.
