-- Это мне?
-- Да...Нет...Тебе я уже положил, -- бросил ложку в свою, почти пустую, тарелку, а к ней подвинул, полную дымящейся каши.
Обедали снова молча. Словно между ними закончились все слова! Маша, молча, собрала посуду и пошла к ручью мыть. В груди все клокотало, будто она пробежала километр. Странные чувства, возникающие к Вадиму, пробуждали странные желания. Ну, с чего бы они возникли? Он всего-то высоченный...мускулистый... загорелый...О, Боже! Почти три года воздержания! Да мне пора памятник ставить! А какой нежный. Хочется мурлыкать, но нужно держать себя в руках. Зачем-то.
Почему нельзя в одно и то же время быть и скромницей и распутницей? Хочется пуститься с ним во все тяжкие и остаться белой и пушистой. Так не получится! И какого черта он меня тогда целовал? Не похоже, чтобы ему это было неприятно! Раньше, пока он был болен и ей приходилось за ним ухаживать, Маша смотрела на него по-другому, а теперь?.. Теперь она его вылечила. Сил он набрался. Она поежилась, вспоминая первый и, пока единственные, поцелуи... От приятных воспоминаний даже закрылись глаза, пытаясь их продлить.
Посуда помыта и Маша, поднялась и от неожиданности выронила тарелки: сильные ладони сзади сжали ее плечики. Веки снова на мгновение сами опустились.
"Это нечестно!" -- пыталась думать она. -- " Я ведь живая. Зачем меня так испытывать? Я же не трактор!" - Она повернулась к нему и их глаза встретились.
В двух взглядах отразилось желание быть любимыми, решимость и нерешительность. Казалось, если они что-то не сделают, перевернется мир... Сколько времени Вадим смотрел на нее, он не знал, но, когда увидел в ее глазах отражение своего взгляда, и, понимая, что она чувствует тоже самое, хотел броситься, как коршун. Впиться и не отпускать ее губы, но сдержал порыв. Медленно наклонился и нежно коснулся губами ее губ.
Маша поняла, что пропала ее скромность и... не стала сдерживаться. Да это было бы и бесполезно! Мысли сначала путались, а потом их вытеснили эмоции. Разум отключился и осталось только одно желание: принадлежать друг другу. Пальцы потерялись в его черной с проседью кудрявой шевелюре... Туман окутал серые клеточки в голове. Яркая вспышка салютом в мозгу... и наступила кромешная темнота...
Маша осторожно приоткрыла веки -- Вадим лежал рядом с ней на боку совершенно раздетый, подперев голову ладонью, и с нежной улыбкой победителя рассматривал ее. Его рубашка послужила им их первым ложем под вековыми соснами и кедрами.
Поняв, что случилось, Маша стыдливо отвернулась, но Вадим повернул ее лицо к себе и тихо попросил:
-- Не отворачивайся. Не надо, -- склонился и нежно поцеловал в губы.
-- Я еще не поняла, как это все произошло, -- прошептала Маша, пытаясь прикрыть обнаженное тело топиком.
-- Тебе холодно? – Заботливо спросил он.
-- Немного не по себе.
-- Иди ко мне, -- позвал он тихо.
Маша положила голову ему на плечо, как на подушку, а Вадим обнял ее бережно-бережно. Их тела вновь соприкоснулись и от наслаждения замерло все в груди. Она чувствовала, как большая и сильная ладонь поглаживает ее спину. Через несколько мгновений она поняла, что их желание окунуться друг в друга непреодолимо и сделать они ничего не могли. Да и не хотели ничего менять в случившемся.
Разгоряченные полуднем тела встретились и большое мускулистое тело Вадима накрыло собой маленькую фигурку, растворяясь в ней. Без сил Вадим уронил голову ей на плечо и, тяжело дыша, прошептал:
-- Мне давно не было так хорошо...
Потом сторожно перекатился на бок, предоставив руку вместо подушки. Головка Маши снова устроилась на ней, а он обнял ее и оба затихли. Было потрачено слишком много сил и для разговоров их совсем не осталось.
"Пусть мы потом никогда не увидимся. Не встретимся. Пусть! Но в моих романтических мозгах останется приятное приключение". -- Успокаивала себя Маша.
Ей стало на самом деле спокойней от собственных дум.
Вадим же понял, что точка в отношениях с Юлей поставлена именно сейчас. Нельзя повернуть все вспять. Еще он понял, что эта маленькая, почти незнакомая женщина, ему гораздо ближе и родней. И именно сейчас он не хотел отпускать ее от себя. От бессилья и размышлений оба погрузились в сон.
Юлия не желала мириться с тем, что Вадим не считает ее больше центром своей вселенной. Собственно, никогда и не считал. Ценром всегда была и останется Васька! Эта пигалица имела над отцом огромную власть, но пользовалась крайне редко.
Юлия сидела у себя в квартире на диване и скучала. Она набрала номер Аркадия на сотовом телефоне.
-- Алло, -- ответил знакомый баритон.
-- Аркаша, здравствуй. Ты когда поедешь за нашим Робинзоном?
-- Дней через четыре-пять. А что? Деньги кончились?
-- Хам! -- Обругала его Юлия и выключила телефон.
Она не хотела, но переборщила с истерикой в день отъезда Вадима и он может просто не вернуться к ней никогда. Высокий, красивый, да на такого мужика любая клюнет. Особенно, если у него "зеленая лампочка", как на такси, горит. Подобное сравнение с такси ее иногда саму интересовало. Даже, прогуливаясь с Вадимом по городу, она глазами искала "зеленый огонек".
Она оделась с вызовом во все черное и повязала ярко-красный шейный платок.. И хоть черный наряд в солнечный день был не очень кстати, подобный факт ее совершенно не волновал. Она вышла на охоту за "зеленым огоньком".
В то время, когда Юлия звонила Аркадию, он ехал проведать Василису и Викторию Семеновну. Заодно заехал в супермаркет и накупил для них продуктов. Держа в руках пять полных пакетов, он с трудом дотянулся до кнопки звонка. Дверь открыла теща Вадима, Даря ему самую лучшую свою улыбку.
-- Аркашенька! , -- Всплеснула она, когда увидела ворох сумок. -- Зачем же столько?
Васька, увидев, что приехал дядя Аркаша, бросилась ему на шею, как к родному.
-- Совсем нас забыл! Четыре дня не был! -- Ласково упрекнула она.
-- Вась, некогда было, -- оправдывался Аркадий. -- У вас все нормально?
Сумки из его рук перекочевали вместе с Викторией Семеновной в кухню, где она их быстренько выпотрошила, разложив по своим местам.
-- У нас все хорошо, -- хлопотала вокруг него Виктория Семеновна. -- Чайку попьешь с нами?
-- Не могу, -- приложил ладонь к груди Аркадий. -- Хочу заглянуть к матери. Ладно. Пока. Если что, звоните. Поняла, Вася?
-- Обязательно позвоню! -- Отозвалась, уже из своей комнаты, Васька.
И Аркадий вышел из квартиры. Сел в машину и подъехал к дому напротив. Поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка. Ему открыл Кирилл. Хлопнув брата по плечу, пропустил в квартиру и громко спросил:
-- Ты где пропадаешь, физическая душа?
-- Работы много. А что у вас новенького?
-- Не поверишь -- у нас объявилась кузина! -- Торжественно произнес Кирилл.
-- Какая кузина? И откуда она взялась? -- Не понял Аркадий.
-- Она всегда была, только мы ее не знали. Ей сорок четыре года, но выглядит моложе.
Аркадий огляделся -- никого. Потом пошел в большую комнату -- тоже никого
-- И где же она? А мать где?
-- Мама ушла на почту, -- отмахнулся Кирилл. -- Что до кузины, ее зовут Мария. Ее и папу я отвез на заимку и оставил там одну, а отец ушел на рассвете.
-- Зачем она туда поехала? – Глаза Аркадия начали округляться, понимая ситуацию.
-- Релаксировать и отдыхать от народа.
У Аркадия подкосились ноги и он плюхнулся на диван. Кирилл уставился на брата.
-- Ты что? – Уставился он на брата.
-- Когда ты увез их на заимку?
-- Девять дней назад.
-- А восемь дней назад я отвез туда Вадьку. Я просто не успел договориться с отцом. Не мог же я знать, что "гостиница" пользуется успехом! – Он хлопнул по бокам.
Кирилл плюхнулся возле брата и громко расхохотался:
-- Вот это да! – Он откровенно ржал.
-- Надо к ним ехать срочно, -- подскочил Аркадий.
-- Никуда не нужно ехать, -- он положил ладонь на плечо брата и усадил его на место. -- Люди взрослые -- сами разберутся. Ты когда поедешь за Вадькой?
-- Дней через пять.
-- Вот и поедем за ними вместе, -- предложил Кирилл. -- Заодно посмотрим, что и как.
-- Ладно, -- нехотя согласился с братом Аркадий.
Входная дверь хлопнула: вернулась из почты Лия Исааковна и увидела сыновей, сидящих на диване со странными лицами.
-- Что произошло? – Мать настороженно смотрела на сыновей.
-- Здравствуй, мама, -- Аркадий подошел к матери и поцеловал в щеку, -- Ничего не случилось.
-- Ну, обманывать ты так и не научился. Рассказывайте, что приключилось! -- Приказала мать.
-- Помнишь, девять дней назад я отвез Машу и отца на заимку? -- Спросил Кира.
-- И что из того?
-- А то, что восемь дней назад Аркашка отвез туда же Вадима Бромштейна!
МХАТовская пауза повисла над ними. Лия Исааковна сразу и не сообразила.
-- Значит, там Маша не одна? -- Подняла удивленные брови Лия Исааковна.
-- Да, мама, ее охраняет верзила Бромштейн, -- подтвердил Кирилл.
-- И как теперь быть? -- Все еще не могла прийти в себя, от услышанного, Лия Исааковна.
-- Да никак! -- Воскликнул Кирилл. -- Сами разберутся!
-- Но, какая нелепая ситуация получилась, -- пробормотала Лия Исааковна.
-- Главное, чтоб Юлия ничего не узнала, -- спохватился Аркадий.
Кирилл посмотрел на брата, потом на мать и выпалил:
-- Главное, чтоб мы трое не проболтались! Никому ни слова!
-- Мы никому не расскажем, -- хором ответили Кирилл и Лия Исааковна.
Аркадий так и остался сидеть на диване, а Лия Искааковна пошла к себе в комнату.
Маша открыла глаза. Сколько же они проспали? Как ни приятно лежать у Вадима на плече, но подниматься надо. Маша приподнялась на локте и посмотрела на его спокойное лицо, улыбающееся, во сне. И шрамы его совсем не портят. Провела взглядом по широким, мускулистым плечам, узкому торсу. Глаза сами уставились на то, что заставило ее задрожать, как липку. Ее, взрослую женщину! Правда и он далеко не мальчик.
Снова перевела глаза на лицо: красивое, тонкий, с горбинкой, нос, мягкие, полные губы... Таких не бывает! Обычно в любовных романах так описывают мужчин, но там других просто быть не может! Иначе, была бы книга ужасов. В черных кудрявых волосах запуталась седая паутинка. Все ему к лицу!
А что она? Маленькая, кареглазая с рыжими опахалами ресниц. Ничего интересного!
Вадим заворочался -- явно просыпался. Перевернулся на спину и, прищурив глаза, открыл глаза. Сияющая улыбка расплылась по его лицу. Он понял, Маша давно проснулась и, скорей всего, изучила все, что могла увидеть. Если она еще рядом, значит, все не так плохо!
-- Как спалось?
-- Прекрасно! -- Улыбнулась она, -- Не хотела тебя будить, но пришлось бы: скоро стемнеет и похолодает.
-- Ты не замерзла?
-- Немного, -- ответила Маша и поднялась.
Вадим, лежа, наблюдал как она одевается и отметил, что после двух беременностей она довольно хорошо сохранилась. Маша, уже полностью одетая, нежно посмотрела на него сверху вниз.
-- Поднимайся, а то замерзнешь, -- шутливо приказала и пошла подобрать валяющиеся тарелки, которые так и не донесла до избушки.
Одним движением Вадим попробовал вскочить и… не получилось. Поднялся медленно и оделся. Держа в руке рубашку, подождал Машу -- она прополаскивала посуду, и, обняв ее за плечи, пошли к избушке.
-- Надо поужинать, -- предложил Вадим. -- Что-то я проголодался!
Маша молча вышла к кострищу. Вадим через окошко увидел, что она пытается разжечь костер, выбежал следом.
-- Знаю, что ты многое можешь, но я сам разожгу огонь, -- и забрал у нее спички.
Гречка с мясом оказалась еще вкусней, чем в обед, и быстро исчезла с тарелок. Чай греть не стали, а пили холодный. Вечер оказался на редкость теплым и уютным. Вадим подкинул в костер дров и они уселись на толстое поваленное бревно рядом с ним. Обняв одной рукой хрупкие плечики, Маша оказалась у него подмышкой. День с самого утра, а точнее, с обеда, так хорошо начался. А Маша знала, что не может все быть так гладко. Она ждала, когда же объявится ложка дегтя?
-- Маша, -- несмело начал Вадим, -- мне надо тебе сказать одну вещь, а я не знаю как...
Вот она, проклятая ложка! И сколько он ее собирался прятать?
-- Ты женат? -- Спокойно спросила Маша.
-- Нет, но есть женщина, гораздо моложе меня. Только отношения у нас сложные, -- каждое слово давалось с трудом и Вадим облизал пересохшие губы. -- Мы восемь лет встречаемся...
-- За такой срок можно бы уже и создать семью, а не встречаться, -- удивилась Маша.
-- Еще у меня есть дочь Васька -- это все, что у меня осталось от жены. Глаша всего один раз увидела свою дочь, а через три дня умерла. Мне помогала воспитывать Ваську теща… Мои родители живут под Питером. К ним я не мог уехать -- интересная работа, квартира...Все связано с Новосибирском.
Я оставлял Ваську с бабушкой, если мне нужно было уехать в командировку или сюда. Тогда я и начал сбегать сюда на пару недель, -- Вадим замолчал на несколько минут и Маша не перебивала его молчание. -- Мне казалось, что с Юлей вернется счастье в мой дом. Счастье, которого нам с Васькой так не хватало, но этого не вышло. Юля и Васька сразу невзлюбили друг друга.
-- Почему?
-- Не знаю. Наверное, потому, что Юля не хотела иметь своих-то детей, а тут моя Васька! Так мы и остались жить каждый у себя. Если мне надо куда-нибудь уехать, передаю ее бабушке. Перед каждым отъездом Юля мне устраивает скандал. Последний скандал показал мне, что пора ставить точку.
"Вот в чем все дело!" -- Поняла Маша.
-- Дядя Сева пытал меня на предмет наших с тобой отношений, но между нами тогда еще ничего не было. Я так и сказал. И обещал, что не обижу тебя.
-- Дядя Сева, мама и многие знакомые и друзья, кроме меня, конечно, считают, что я бедненькая и несчастненькая. С чего они взяли? Ну, подумаешь, не везло с мужьями -- это не трагедия. У меня два замечательных сына. Одному двадцать один год, а второму -- восемнадцать. Один маленький бизнесмен, а второй -- поступил в университет. Снимаем с приятельницей на двоих кабинет и массажируем народ. В основном, далеко не бедных, потому и смогла купить каждому по квартире, а сама живу в своем доме в пригороде. В городе можно только работать, а жить нужно в тишине.
-- А у тебя кто-нибудь, кроме детей и работы, есть? – Тихо спросил Вадим.
-- У меня есть дети и работа! -- Отрезала Маша.
Вадим взял ее лицо в свои большие ладони и поцеловал.
-- А надо? -- Спросила Маша, имея в виду поцелуй и то, что за ним последует.
-- Я точно знаю, что ни перед кем и ни в чем не виноват. Только, если ты, против, я не прикоснусь.
-- Поцелуй меня еще раз, -- тихо попросила Маша.
Нежные прикосновения… Вадим покрыл поцелуями ее лицо и впился в раскрывшийся рот, лаская языком ее язычок. Снова в головах поплыло и перевернулось с ног на голову. Оторвавшись на короткое время от нее, Вадим не мог взять ее на руки, раны еще болели, но обнял одной рукой за плечи и повел в избушку.
-- Да...Нет...Тебе я уже положил, -- бросил ложку в свою, почти пустую, тарелку, а к ней подвинул, полную дымящейся каши.
Обедали снова молча. Словно между ними закончились все слова! Маша, молча, собрала посуду и пошла к ручью мыть. В груди все клокотало, будто она пробежала километр. Странные чувства, возникающие к Вадиму, пробуждали странные желания. Ну, с чего бы они возникли? Он всего-то высоченный...мускулистый... загорелый...О, Боже! Почти три года воздержания! Да мне пора памятник ставить! А какой нежный. Хочется мурлыкать, но нужно держать себя в руках. Зачем-то.
Почему нельзя в одно и то же время быть и скромницей и распутницей? Хочется пуститься с ним во все тяжкие и остаться белой и пушистой. Так не получится! И какого черта он меня тогда целовал? Не похоже, чтобы ему это было неприятно! Раньше, пока он был болен и ей приходилось за ним ухаживать, Маша смотрела на него по-другому, а теперь?.. Теперь она его вылечила. Сил он набрался. Она поежилась, вспоминая первый и, пока единственные, поцелуи... От приятных воспоминаний даже закрылись глаза, пытаясь их продлить.
Посуда помыта и Маша, поднялась и от неожиданности выронила тарелки: сильные ладони сзади сжали ее плечики. Веки снова на мгновение сами опустились.
"Это нечестно!" -- пыталась думать она. -- " Я ведь живая. Зачем меня так испытывать? Я же не трактор!" - Она повернулась к нему и их глаза встретились.
В двух взглядах отразилось желание быть любимыми, решимость и нерешительность. Казалось, если они что-то не сделают, перевернется мир... Сколько времени Вадим смотрел на нее, он не знал, но, когда увидел в ее глазах отражение своего взгляда, и, понимая, что она чувствует тоже самое, хотел броситься, как коршун. Впиться и не отпускать ее губы, но сдержал порыв. Медленно наклонился и нежно коснулся губами ее губ.
Маша поняла, что пропала ее скромность и... не стала сдерживаться. Да это было бы и бесполезно! Мысли сначала путались, а потом их вытеснили эмоции. Разум отключился и осталось только одно желание: принадлежать друг другу. Пальцы потерялись в его черной с проседью кудрявой шевелюре... Туман окутал серые клеточки в голове. Яркая вспышка салютом в мозгу... и наступила кромешная темнота...
Маша осторожно приоткрыла веки -- Вадим лежал рядом с ней на боку совершенно раздетый, подперев голову ладонью, и с нежной улыбкой победителя рассматривал ее. Его рубашка послужила им их первым ложем под вековыми соснами и кедрами.
Поняв, что случилось, Маша стыдливо отвернулась, но Вадим повернул ее лицо к себе и тихо попросил:
-- Не отворачивайся. Не надо, -- склонился и нежно поцеловал в губы.
-- Я еще не поняла, как это все произошло, -- прошептала Маша, пытаясь прикрыть обнаженное тело топиком.
-- Тебе холодно? – Заботливо спросил он.
-- Немного не по себе.
-- Иди ко мне, -- позвал он тихо.
Маша положила голову ему на плечо, как на подушку, а Вадим обнял ее бережно-бережно. Их тела вновь соприкоснулись и от наслаждения замерло все в груди. Она чувствовала, как большая и сильная ладонь поглаживает ее спину. Через несколько мгновений она поняла, что их желание окунуться друг в друга непреодолимо и сделать они ничего не могли. Да и не хотели ничего менять в случившемся.
Разгоряченные полуднем тела встретились и большое мускулистое тело Вадима накрыло собой маленькую фигурку, растворяясь в ней. Без сил Вадим уронил голову ей на плечо и, тяжело дыша, прошептал:
-- Мне давно не было так хорошо...
Потом сторожно перекатился на бок, предоставив руку вместо подушки. Головка Маши снова устроилась на ней, а он обнял ее и оба затихли. Было потрачено слишком много сил и для разговоров их совсем не осталось.
"Пусть мы потом никогда не увидимся. Не встретимся. Пусть! Но в моих романтических мозгах останется приятное приключение". -- Успокаивала себя Маша.
Ей стало на самом деле спокойней от собственных дум.
Вадим же понял, что точка в отношениях с Юлей поставлена именно сейчас. Нельзя повернуть все вспять. Еще он понял, что эта маленькая, почти незнакомая женщина, ему гораздо ближе и родней. И именно сейчас он не хотел отпускать ее от себя. От бессилья и размышлений оба погрузились в сон.
Глава восьмая
Юлия не желала мириться с тем, что Вадим не считает ее больше центром своей вселенной. Собственно, никогда и не считал. Ценром всегда была и останется Васька! Эта пигалица имела над отцом огромную власть, но пользовалась крайне редко.
Юлия сидела у себя в квартире на диване и скучала. Она набрала номер Аркадия на сотовом телефоне.
-- Алло, -- ответил знакомый баритон.
-- Аркаша, здравствуй. Ты когда поедешь за нашим Робинзоном?
-- Дней через четыре-пять. А что? Деньги кончились?
-- Хам! -- Обругала его Юлия и выключила телефон.
Она не хотела, но переборщила с истерикой в день отъезда Вадима и он может просто не вернуться к ней никогда. Высокий, красивый, да на такого мужика любая клюнет. Особенно, если у него "зеленая лампочка", как на такси, горит. Подобное сравнение с такси ее иногда саму интересовало. Даже, прогуливаясь с Вадимом по городу, она глазами искала "зеленый огонек".
Она оделась с вызовом во все черное и повязала ярко-красный шейный платок.. И хоть черный наряд в солнечный день был не очень кстати, подобный факт ее совершенно не волновал. Она вышла на охоту за "зеленым огоньком".
В то время, когда Юлия звонила Аркадию, он ехал проведать Василису и Викторию Семеновну. Заодно заехал в супермаркет и накупил для них продуктов. Держа в руках пять полных пакетов, он с трудом дотянулся до кнопки звонка. Дверь открыла теща Вадима, Даря ему самую лучшую свою улыбку.
-- Аркашенька! , -- Всплеснула она, когда увидела ворох сумок. -- Зачем же столько?
Васька, увидев, что приехал дядя Аркаша, бросилась ему на шею, как к родному.
-- Совсем нас забыл! Четыре дня не был! -- Ласково упрекнула она.
-- Вась, некогда было, -- оправдывался Аркадий. -- У вас все нормально?
Сумки из его рук перекочевали вместе с Викторией Семеновной в кухню, где она их быстренько выпотрошила, разложив по своим местам.
-- У нас все хорошо, -- хлопотала вокруг него Виктория Семеновна. -- Чайку попьешь с нами?
-- Не могу, -- приложил ладонь к груди Аркадий. -- Хочу заглянуть к матери. Ладно. Пока. Если что, звоните. Поняла, Вася?
-- Обязательно позвоню! -- Отозвалась, уже из своей комнаты, Васька.
И Аркадий вышел из квартиры. Сел в машину и подъехал к дому напротив. Поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка. Ему открыл Кирилл. Хлопнув брата по плечу, пропустил в квартиру и громко спросил:
-- Ты где пропадаешь, физическая душа?
-- Работы много. А что у вас новенького?
-- Не поверишь -- у нас объявилась кузина! -- Торжественно произнес Кирилл.
-- Какая кузина? И откуда она взялась? -- Не понял Аркадий.
-- Она всегда была, только мы ее не знали. Ей сорок четыре года, но выглядит моложе.
Аркадий огляделся -- никого. Потом пошел в большую комнату -- тоже никого
-- И где же она? А мать где?
-- Мама ушла на почту, -- отмахнулся Кирилл. -- Что до кузины, ее зовут Мария. Ее и папу я отвез на заимку и оставил там одну, а отец ушел на рассвете.
-- Зачем она туда поехала? – Глаза Аркадия начали округляться, понимая ситуацию.
-- Релаксировать и отдыхать от народа.
У Аркадия подкосились ноги и он плюхнулся на диван. Кирилл уставился на брата.
-- Ты что? – Уставился он на брата.
-- Когда ты увез их на заимку?
-- Девять дней назад.
-- А восемь дней назад я отвез туда Вадьку. Я просто не успел договориться с отцом. Не мог же я знать, что "гостиница" пользуется успехом! – Он хлопнул по бокам.
Кирилл плюхнулся возле брата и громко расхохотался:
-- Вот это да! – Он откровенно ржал.
-- Надо к ним ехать срочно, -- подскочил Аркадий.
-- Никуда не нужно ехать, -- он положил ладонь на плечо брата и усадил его на место. -- Люди взрослые -- сами разберутся. Ты когда поедешь за Вадькой?
-- Дней через пять.
-- Вот и поедем за ними вместе, -- предложил Кирилл. -- Заодно посмотрим, что и как.
-- Ладно, -- нехотя согласился с братом Аркадий.
Входная дверь хлопнула: вернулась из почты Лия Исааковна и увидела сыновей, сидящих на диване со странными лицами.
-- Что произошло? – Мать настороженно смотрела на сыновей.
-- Здравствуй, мама, -- Аркадий подошел к матери и поцеловал в щеку, -- Ничего не случилось.
-- Ну, обманывать ты так и не научился. Рассказывайте, что приключилось! -- Приказала мать.
-- Помнишь, девять дней назад я отвез Машу и отца на заимку? -- Спросил Кира.
-- И что из того?
-- А то, что восемь дней назад Аркашка отвез туда же Вадима Бромштейна!
МХАТовская пауза повисла над ними. Лия Исааковна сразу и не сообразила.
-- Значит, там Маша не одна? -- Подняла удивленные брови Лия Исааковна.
-- Да, мама, ее охраняет верзила Бромштейн, -- подтвердил Кирилл.
-- И как теперь быть? -- Все еще не могла прийти в себя, от услышанного, Лия Исааковна.
-- Да никак! -- Воскликнул Кирилл. -- Сами разберутся!
-- Но, какая нелепая ситуация получилась, -- пробормотала Лия Исааковна.
-- Главное, чтоб Юлия ничего не узнала, -- спохватился Аркадий.
Кирилл посмотрел на брата, потом на мать и выпалил:
-- Главное, чтоб мы трое не проболтались! Никому ни слова!
-- Мы никому не расскажем, -- хором ответили Кирилл и Лия Исааковна.
Аркадий так и остался сидеть на диване, а Лия Искааковна пошла к себе в комнату.
Маша открыла глаза. Сколько же они проспали? Как ни приятно лежать у Вадима на плече, но подниматься надо. Маша приподнялась на локте и посмотрела на его спокойное лицо, улыбающееся, во сне. И шрамы его совсем не портят. Провела взглядом по широким, мускулистым плечам, узкому торсу. Глаза сами уставились на то, что заставило ее задрожать, как липку. Ее, взрослую женщину! Правда и он далеко не мальчик.
Снова перевела глаза на лицо: красивое, тонкий, с горбинкой, нос, мягкие, полные губы... Таких не бывает! Обычно в любовных романах так описывают мужчин, но там других просто быть не может! Иначе, была бы книга ужасов. В черных кудрявых волосах запуталась седая паутинка. Все ему к лицу!
А что она? Маленькая, кареглазая с рыжими опахалами ресниц. Ничего интересного!
Вадим заворочался -- явно просыпался. Перевернулся на спину и, прищурив глаза, открыл глаза. Сияющая улыбка расплылась по его лицу. Он понял, Маша давно проснулась и, скорей всего, изучила все, что могла увидеть. Если она еще рядом, значит, все не так плохо!
-- Как спалось?
-- Прекрасно! -- Улыбнулась она, -- Не хотела тебя будить, но пришлось бы: скоро стемнеет и похолодает.
-- Ты не замерзла?
-- Немного, -- ответила Маша и поднялась.
Вадим, лежа, наблюдал как она одевается и отметил, что после двух беременностей она довольно хорошо сохранилась. Маша, уже полностью одетая, нежно посмотрела на него сверху вниз.
-- Поднимайся, а то замерзнешь, -- шутливо приказала и пошла подобрать валяющиеся тарелки, которые так и не донесла до избушки.
Одним движением Вадим попробовал вскочить и… не получилось. Поднялся медленно и оделся. Держа в руке рубашку, подождал Машу -- она прополаскивала посуду, и, обняв ее за плечи, пошли к избушке.
-- Надо поужинать, -- предложил Вадим. -- Что-то я проголодался!
Маша молча вышла к кострищу. Вадим через окошко увидел, что она пытается разжечь костер, выбежал следом.
-- Знаю, что ты многое можешь, но я сам разожгу огонь, -- и забрал у нее спички.
Гречка с мясом оказалась еще вкусней, чем в обед, и быстро исчезла с тарелок. Чай греть не стали, а пили холодный. Вечер оказался на редкость теплым и уютным. Вадим подкинул в костер дров и они уселись на толстое поваленное бревно рядом с ним. Обняв одной рукой хрупкие плечики, Маша оказалась у него подмышкой. День с самого утра, а точнее, с обеда, так хорошо начался. А Маша знала, что не может все быть так гладко. Она ждала, когда же объявится ложка дегтя?
-- Маша, -- несмело начал Вадим, -- мне надо тебе сказать одну вещь, а я не знаю как...
Вот она, проклятая ложка! И сколько он ее собирался прятать?
-- Ты женат? -- Спокойно спросила Маша.
-- Нет, но есть женщина, гораздо моложе меня. Только отношения у нас сложные, -- каждое слово давалось с трудом и Вадим облизал пересохшие губы. -- Мы восемь лет встречаемся...
-- За такой срок можно бы уже и создать семью, а не встречаться, -- удивилась Маша.
-- Еще у меня есть дочь Васька -- это все, что у меня осталось от жены. Глаша всего один раз увидела свою дочь, а через три дня умерла. Мне помогала воспитывать Ваську теща… Мои родители живут под Питером. К ним я не мог уехать -- интересная работа, квартира...Все связано с Новосибирском.
Я оставлял Ваську с бабушкой, если мне нужно было уехать в командировку или сюда. Тогда я и начал сбегать сюда на пару недель, -- Вадим замолчал на несколько минут и Маша не перебивала его молчание. -- Мне казалось, что с Юлей вернется счастье в мой дом. Счастье, которого нам с Васькой так не хватало, но этого не вышло. Юля и Васька сразу невзлюбили друг друга.
-- Почему?
-- Не знаю. Наверное, потому, что Юля не хотела иметь своих-то детей, а тут моя Васька! Так мы и остались жить каждый у себя. Если мне надо куда-нибудь уехать, передаю ее бабушке. Перед каждым отъездом Юля мне устраивает скандал. Последний скандал показал мне, что пора ставить точку.
"Вот в чем все дело!" -- Поняла Маша.
-- Дядя Сева пытал меня на предмет наших с тобой отношений, но между нами тогда еще ничего не было. Я так и сказал. И обещал, что не обижу тебя.
-- Дядя Сева, мама и многие знакомые и друзья, кроме меня, конечно, считают, что я бедненькая и несчастненькая. С чего они взяли? Ну, подумаешь, не везло с мужьями -- это не трагедия. У меня два замечательных сына. Одному двадцать один год, а второму -- восемнадцать. Один маленький бизнесмен, а второй -- поступил в университет. Снимаем с приятельницей на двоих кабинет и массажируем народ. В основном, далеко не бедных, потому и смогла купить каждому по квартире, а сама живу в своем доме в пригороде. В городе можно только работать, а жить нужно в тишине.
-- А у тебя кто-нибудь, кроме детей и работы, есть? – Тихо спросил Вадим.
-- У меня есть дети и работа! -- Отрезала Маша.
Вадим взял ее лицо в свои большие ладони и поцеловал.
-- А надо? -- Спросила Маша, имея в виду поцелуй и то, что за ним последует.
-- Я точно знаю, что ни перед кем и ни в чем не виноват. Только, если ты, против, я не прикоснусь.
-- Поцелуй меня еще раз, -- тихо попросила Маша.
Нежные прикосновения… Вадим покрыл поцелуями ее лицо и впился в раскрывшийся рот, лаская языком ее язычок. Снова в головах поплыло и перевернулось с ног на голову. Оторвавшись на короткое время от нее, Вадим не мог взять ее на руки, раны еще болели, но обнял одной рукой за плечи и повел в избушку.
