– Не, брат, стажировка стажировкой, а тут реальная жизнь. Ты свои методички засунь подальше, вот так! – и Роджер сам, не дожидаясь реакции, скинул неровную стопку листов в первый ящик стола, с силой задвинул его, – всё! А вот это выучи, перед глазами держи.
И на замену стопке методических рекомендаций явилась пара пожухлых уже листов, испещрённая рядами цифр – номера.
– Перенаправлять по ним, или самому звонить по ним, – наставлял Роджер. – Вот не шучу, заучи. Перепиши двадцать раз и ещё перепиши, а все эти рекомендации засунь в известное место!
– Но мне сказали следовать по ним, – Харви от напора Роджера растерялся уже давно и сейчас не пытался даже выплыть, какой там! – бурный поток деятельности имени Роджера Нэша, старшего специалиста диспетчерской службы спасения, сносил всякое сопротивление ещё на стадии зарождения этого сопротивления. Харви уже не чаял выбраться, одного он хотел – не утонуть совсем, найти хоть корягу, хоть веточку, чтобы схватиться и удержаться на поверхности.
– Мне сказали…– вздохнул Роджер, – тьфу! Я тебе вот как скажу, все, кто эти методички составляют, уже забыли, как с живыми людьми общаться. Ну вот звонит тебе человек, кричит, что он сейчас с крыши сбросится. И что ты сделаешь? Будешь отговаривать? По методичке. Ну-ка, отличник, чего там сказано?
Роджер откровенно издевался. Но он был старше по рангу, опытнее. Свой опыт он начал нарабатывать на практике, наплевав на институт и отправившись в жизнь прямо из колледжа. В то время пока Харви усердно учился, Роджер уже работал – не уклонялся от выездной работы, параллельно учился, чтобы пройти по требованиям Центра, и в итоге обошёл Харви на целую жизнь.
– Там сказано, что нужно направить на рациональное решение звонящего, – ответил Харви, чувствуя, что его ответ звучит как-то жалко. Странное дело, на собеседовании он звучал весьма уверенно, а тут померк, показался слабым…
– Чувак стоит на крыше! – Роджер фыркнул, – какое, к чёрту, рациональное решение? Ты спроси его, не холодно ли, во что он одет, что ел или пил, пока пробиваешь адрес. Держи его на связи, пока пробиваешь адрес и пока бригада едет. Дальше уже не наше дело. Не ругай, не хвали, не отговаривай.
Харви пытался запомнить, осознать, но выходило плохо. Роджер увидел это, вздохнул:
– Не дрейфь, всё с опытом. Мы пока к тебе не будем такие переводить, я Крис попрошу подстраховывать. Наберёшься опыта – начнёшь нормально, а так слушай пока чего другие говорят.
Харви это не нравилось. Он видел себя в мечтах сразу же решительным профессионалом, перенимающим дела у опытных коллег, потрясающий всех своим умением успокаивать людей и находить в их истериках нужные ответы, в любом случае оставаясь в спокойном и твёрдом расположении духа:
– Мэм, говорите, пожалуйста, по существу. Где вы находитесь?
А Роджер выставлял его каким-то неумехой! Харви даже сделал себе внутреннюю пометку – зайти в отдел кадров и попросить другого наставника.
А Роджера всё несло. Он явно наслаждался новой ролью, чувствовал себя важным и значимым. Вокруг шумела незаметная отважная жизнь диспетчеров – кто-то уговаривал кого-то не плакать, кто-то отправлял наряд полиции и медицинскую бригаду, а Роджер, освобождённый на это утро для инструктажа новичку, всё выговаривал:
– Между нами говоря, люди бывают всякие. Бывают, звонят и пьяные, и того…в потоке. Понимаешь, да? Но мы должны проверять. И потом, помощь и таким нужна – не нам того делить, приоритета тоже нет.
«Сколько ж в нём энергии!» – с ненавистью подумал Харви. Он ждал, когда кончится этот кажущийся бесконечным инструктаж и Роджер от него отстанет. И тогда Харви сможет начать работать, о, тогда он им точно покажет!
– Или вот ещё случай был, – болтал Роджер, не замечая мрачности новичка, или же воспринимая её на свой лад, – звонит мужик, говорит, что в его дом залез какой-то урод, причём, описать его он не может, единственное, что видел – это кусок затылка, да и то…без кожи! Представляешь? Ну залез в шкаф, из дома выйти не может, а этот-то его ведь ищет. Ну, я ему и говорю, возьми, мол, вешалку, да потяжелее, распрями её – будет тебе хоть какое-то оружие…
На счастье Харви, болтовню прервал долгожданный звонок. Первый звонок!
– О! о! – Роджер пришёл в невероятное оживление, – первый звонок! Ну!
Харви, ощущая внезапный прилив неприятного волнения (и с чего это? На тренировочной площадке всё ведь было в порядке?!), взял трубку. Он был полон решимости показать этому болтуну Роджеру, что может работать и без его советов и рекомендаций.
– Служба спасения, слушаю вас. Что у вас случилось?
Помехи понеслись в ухо. Харви внутренне похолодел, только бы не проблемы, только бы не перед Роджером. Что там со связью? Может его клиент тоже в шкафу? Боже, что делать?
Краем глаза Харви пытался найти на отданных ему пожухлых листах нужные номера, на случай чего…
– Служба спасения, слушаю вас.
– Джон, – хриплый старушечий голос, дребезжащий и слабенький, прорвался-таки через помехи, – Джон, вернись домой. Мне нужно, чтобы ты сделал термостат. Я мерзну.
Харви чуть не выругался. Тьфу ты! Обознались!
– Мисс, вы позвонили в службу спасения. Никакого Джона тут нет.
– Джон, я мерзну…– женщина его явно не желала слушать.
Харви уже внутренне усмехнулся, готовясь отрезвить старушонку, отнимающую бесценное время диспетчерской, когда Роджер вдруг отреагировал совсем странно – он выхватил трубку у Харви и ответил:
– Он приедет как только сможет. Да-да. Да, постарается скоро. Да, всё хорошо.
В молчании, непривычном для себя самого, Роджер опустил трубку на рычаг, затем вздохнул:
– Удивлён? Я забыл тебе рассказать, и Крис тоже хороша, зараза.
– Что это было? – не понял Харви. Больше звонка его удивила реакция Роджера.
– Есть тут неподалёку один дом, когда-то там было хозяйство, но сейчас уже ничего не осталось. Да и никого, считай… Дэвисы. До прошлого года как-то скрипели, перебивались, а потом старик помер. Ну а старуха головой поехала. Сначала всё звонила, пугалась то шорохов у дома, то ещё чего – мы проверяли, приезжали, ну, мало ли – дом поблизости, всё равно по пути в основном, а она одна живёт, вдруг и влезет кто? А потом всё хуже стало.
– в каком смысле? – Харви не был уверен, что он хочет слышать продолжения этой истории, но почему-то задал этот вопрос.
– Она когда нам звонит, считает, что звонит своему мужу. Ну тому, который умер. Звонит и просит – то термостат отрегулировать, то полку прибить, то кран подтекает… её все наши знают. Когда по пути или есть минутка, наши парни к ней заезжают, помогают. Но там совсем всё плохо, и жаль её, и бесит. Но хуже, когда она просто звонит и плачет, домой просит вернуться. Ты в таких случаях говори как и мы – занят, мол, в больнице. Или врач не позволяет. Или еду, но буду завтра. До завтра она забудет.
– Мы что, тратим на это время? – возмутился Харви, но возмущение в нём перемешалось с жалостью и отвращением. Он представил себе высохшую от одиночества старушку, которая мечется по дому и в отчаянии звонит по одному номеру, сохранившемуся в её памяти, и когда там берут трубку, панически кричит:
– Джон! Джон. Вернись домой!
– Не реагировать мы не можем, – развел руками Роджер, он всё ещё был мрачен, – да и жаль её. Детей у нее нет, мы пробивали. Под опеку её сдавать? Да сколько её осталось-то. пусть в своём доме уж доживёт. Патрульным всё равно по пути – раз-другой в неделю заезжают проведать.
– А начальство? – Харви всё ещё не мог понять что он чувствует? Больше жалости или злости на такое бесцельное расходование средств? Или всё-таки страх, что такая судьба может ждать кого угодно и не думала эта миссис Дэвис в молодые годы, что единственные, кому она сможет позвонить и кто ей отзовётся – это служба спасения?
– А! – Роджер махнул рукой, – знают, но делают вид что не знают. Жалко её, понимаешь? Мыв всех спасти и пожалеть не можем, так хоть здесь может…
«В отдел кадров надо сходить…» – невесело подумалось Харви. Он представил себе, как рассказывает о расходе ресурсов спасения на какую-то полубезумную старушонку и ему стало тоскливо. Не по-людски как-то получалось. Да и потом, может она вообще не позвонит больше? Да и если начальство знает, то что отдел кадров сделает?
Сложно как-то, непонятно…
– Ты вот что, осваивайся, – Роджер хлопнул Харви по плечу, – сильно не грузись пока, будет у тебя ещё время. Если что непонятно, лучше спроси меня. Бывай!
Странное дело – Харви в самые ближайшие дни оставил мысль об отделе кадров. Оказалось, что методички и учёба, даже отделение в этой учёбе в число лучших, это совсем не то что реальная жизнь.
Оказалось, люди не шибко готовы слушать что-то рациональное в минуты страха, да и успокаивать истерики, чтобы вытащить нужную информацию, было непросто. Конечно, пришлось обращаться за помощью к Роджеру, и тот, Харви впервые отдал ему должное, никогда не упрекнул Харви за то, что тот чего-то не может или не справляется. Напротив, без лишнего слова и взгляда, он перехватывал звонок и решал ситуацию, оставляя Харви топтаться рядом – учиться.
В такой ситуации пришлось пересмотреть все взгляды. и ещё – в такой атмосфере, среди звонков желающих что-нибудь сделать с собой или с другими, попавшими в аварию, жертв домашнего или уличного насилия, сумасшедших, пьяных и ищущих развлечений – самыми приятными звонками оказались звонки старухи миссис Дэвис.
– Я пирог испекла, твой любимый, Джон! – ворковала старуха, и Харви чувствовал комок в горле – из трогательности и жалости к ней, и лгал уже искренне:
– Врачи не отпускают меня из больницы, дорогая, говорят, на следующей неделе.
Конечно, звонки от неё были частыми. Одинокая старуха как-то умудрялась и впрямь до завтра забывать о чём звонила вчера и всё начиналось сначала:
– Джон, помнишь, у меня на чердаке швейная машинка? Когда приедешь – достанешь её, да? Достанешь её для меня?
– Достану, – соглашался Харви и даже сам передал патрулю просьбу миссис Дэвис.
– Достанем, чего уж, – согласился патруль, – только вот чердак… там бы не навернуться. Ты даже не представляешь, какой там ветхий дом. После смерти старика всё и вовсе пошло на спад. Жаль её, жаль.
Работа тем временем шла. Харви всё больше взрослел и менялся, и хотя прошло всего два месяца, а он уже чувствовал, что пришёл сюда совсем мальчишкой – жаловаться он собирался! В отдел кадров! Надо же…
Оглядываясь назад, Харви удивлялся своей самоуверенности. Надо же – это кто ему сказал, что он сможет обойтись и без наставника? Он сам себе сказал. Как заблуждался! Да, он черствел на этой работе, к тому же, далеко не всегда удавалось ему узнать, чем кончилось то или иное дело, но по совету Роджера, Харви всегда сам придумывал для истории счастливый конец.
Вот звонит женщина, плачет, кричит, говорит, что её дочь выпила каких-то таблеток. Вот Харви отправляет туда бригаду и тишина-тишина, дело уходит дальше, в медицину, в полицию и к самому Богу. Кто в такой ситуации подумает о диспетчере? Значит, нужно про себя решить так: врачи приехали, девчонку откачали, она сейчас сдаёт последние экзамены…
Или вот в семье пропал ребенок. Дело передано в полицию и снова – тишина. Чтобы не накручивать себя на плохое, можно решить себе так: ребенка нашли, он хотел к океану. А то, что повсюду висят плакаты с его фотографией – так это еще старые, просто не убрали.
Или вот – звонит девушка, на заднем плане слышно, как к ней кто-то рвётся, явно ломает дверь. Потом вскрик – тишина. Явно же – полиция успела, приехала, всех разогнала, девчонку в одеяла и в больницу. Ведь так всё было?
«Да, так и было. А телефон у неё не отвечает, потому что она его выронила», – сам с собою размышлял Харви.
– Джон, кажется, я видела крысу…
– Проверим, – вздыхал Харви. Мисси Дэвис становилась всё больше и больше частью его работы. Ну, его и патрулей. Это был их патруль, поэтому он получал новости и не было нужды придумывать счастливые концы для историй.
А это было необходимо!
Мужчина упал с лестницы и страшно хрипел в трубку? Наверняка, уже поправился. Плачущая девочка звонила, рассказывала, что папа бьёт маму, а она сидит с младшей сестрой в подъезде? Явно же звонок оборвался от того, что подоспели специальные службы!
В трубке истошный крик: «он добрался до младенца!» и обрыв связи… тут сложнее. Но про себя Харви решил, что речь шла про обеденный сон. Ну или не про человеческого младенца. Правда, выходило неубедительно и Роджер посоветовал новое:
– Забудь.
Это было тяжелее всего, но лучше. Забудь! Не было такого звонка – длительность всего семь секунд, за которые даже адреса не вычислить.
Розыгрыш, да? Ведь верно?
– Джон, привези мне пластинку, – миссис Дэвис регулярно появлялась в трубке, – ту самую, помнишь?
И пела немузыкально:
– Река Миссисипи вечно течёт, и ей безразличны чужие проблемы!
– привезу, – лгал Харви, зная, что назавтра она и не вспомнит про пластинку.
А звонки катились, катились, сплетали бесконечную сеть из событий, приоткрывая то один кусок, то другой беспощадной жизни, порой бесстыдной, порой, наоборот, добродетельной.
– Джон, – на этот раз голос миссис Дэвис был строг и ещё более дребезжаще-скрипуч чем всегда, – мне холодно.
– Опять у неё проблемы с термостатом, – Роджер был на перерыве и сидел уже на правах наставника и друга, – скажи, что вечером проверят. У парней там объезд, я им скажу, заедут.
Харви покорился.
– Мне холодно, Джон! – на этот раз миссис Дэвис, которая всегда тотчас соглашалась и успокаивалась, сбрасывая звонок, не отстала. – Я мёрзну!
– До вечера, – стыдливо отбился Харви и сам сбросил звонок. Нельзя так, конечно, запрещено, но если никто, кроме Роджера не видел, то можно.
– Старые люди, – кивнул тот, – эх! Жаль её, конечно, но тоже не дело ведь. Знали бы люди на что иногда идут их налоги. Но пока нет у нас варианта. Ну, во всяком случае, такого, чтоб было по-людски.
Харви как раз заканчивал беседу, когда в комнату вошёл Роджер. Его лицо Харви сразу не понравилось и когда разговор свернулся обещанием дождаться полиции, Харви спросил:
– Что не так?
– Миссис Дэвис когда тебе звонила? – спросил Роджер, оглядываясь на других. Конечно, все знали эту старуху, но сейчас вопрос был серьезнее, и не следовало всем греть уши.
– Сейчас, – Харви открыл журнал вызовов, – м… четверть десятого. А что?
Ещё до того, как Роджер ответил, Харви почему-то понял что именно он сейчас услышит. И не ошибся.
– Померла, – мрачно ответил Роджер. – Парни говорят, что где-то сутки уже. У себя в постели и померла. Одна.
Харви бросило в жар, потом в холод. Но он попытался совладать с собой, и возразил:
– Она же звонила!
– В том и дело, – согласился Роджер. – Хрень какая-то получается. но труп уже всё, окоченелый, пятнами пошёл конкретно.
Харви испуганно молчал, обдумывая тот факт, что безумная несчастная старуха умерла в одиночестве и никогда больше не позвонит. Это вызывало какую-то страшную тоску и холодное жжение в груди. Харви хотел сказать что-то подобающее, что как-то скрасило бы этот день, и прогнало бы из его воображения вид казенных похорон, на котором будет только пастор да кто-то от муниципалитета. Да может самому сходить? Всё-таки…
И на замену стопке методических рекомендаций явилась пара пожухлых уже листов, испещрённая рядами цифр – номера.
– Перенаправлять по ним, или самому звонить по ним, – наставлял Роджер. – Вот не шучу, заучи. Перепиши двадцать раз и ещё перепиши, а все эти рекомендации засунь в известное место!
– Но мне сказали следовать по ним, – Харви от напора Роджера растерялся уже давно и сейчас не пытался даже выплыть, какой там! – бурный поток деятельности имени Роджера Нэша, старшего специалиста диспетчерской службы спасения, сносил всякое сопротивление ещё на стадии зарождения этого сопротивления. Харви уже не чаял выбраться, одного он хотел – не утонуть совсем, найти хоть корягу, хоть веточку, чтобы схватиться и удержаться на поверхности.
– Мне сказали…– вздохнул Роджер, – тьфу! Я тебе вот как скажу, все, кто эти методички составляют, уже забыли, как с живыми людьми общаться. Ну вот звонит тебе человек, кричит, что он сейчас с крыши сбросится. И что ты сделаешь? Будешь отговаривать? По методичке. Ну-ка, отличник, чего там сказано?
Роджер откровенно издевался. Но он был старше по рангу, опытнее. Свой опыт он начал нарабатывать на практике, наплевав на институт и отправившись в жизнь прямо из колледжа. В то время пока Харви усердно учился, Роджер уже работал – не уклонялся от выездной работы, параллельно учился, чтобы пройти по требованиям Центра, и в итоге обошёл Харви на целую жизнь.
– Там сказано, что нужно направить на рациональное решение звонящего, – ответил Харви, чувствуя, что его ответ звучит как-то жалко. Странное дело, на собеседовании он звучал весьма уверенно, а тут померк, показался слабым…
– Чувак стоит на крыше! – Роджер фыркнул, – какое, к чёрту, рациональное решение? Ты спроси его, не холодно ли, во что он одет, что ел или пил, пока пробиваешь адрес. Держи его на связи, пока пробиваешь адрес и пока бригада едет. Дальше уже не наше дело. Не ругай, не хвали, не отговаривай.
Харви пытался запомнить, осознать, но выходило плохо. Роджер увидел это, вздохнул:
– Не дрейфь, всё с опытом. Мы пока к тебе не будем такие переводить, я Крис попрошу подстраховывать. Наберёшься опыта – начнёшь нормально, а так слушай пока чего другие говорят.
Харви это не нравилось. Он видел себя в мечтах сразу же решительным профессионалом, перенимающим дела у опытных коллег, потрясающий всех своим умением успокаивать людей и находить в их истериках нужные ответы, в любом случае оставаясь в спокойном и твёрдом расположении духа:
– Мэм, говорите, пожалуйста, по существу. Где вы находитесь?
А Роджер выставлял его каким-то неумехой! Харви даже сделал себе внутреннюю пометку – зайти в отдел кадров и попросить другого наставника.
А Роджера всё несло. Он явно наслаждался новой ролью, чувствовал себя важным и значимым. Вокруг шумела незаметная отважная жизнь диспетчеров – кто-то уговаривал кого-то не плакать, кто-то отправлял наряд полиции и медицинскую бригаду, а Роджер, освобождённый на это утро для инструктажа новичку, всё выговаривал:
– Между нами говоря, люди бывают всякие. Бывают, звонят и пьяные, и того…в потоке. Понимаешь, да? Но мы должны проверять. И потом, помощь и таким нужна – не нам того делить, приоритета тоже нет.
«Сколько ж в нём энергии!» – с ненавистью подумал Харви. Он ждал, когда кончится этот кажущийся бесконечным инструктаж и Роджер от него отстанет. И тогда Харви сможет начать работать, о, тогда он им точно покажет!
– Или вот ещё случай был, – болтал Роджер, не замечая мрачности новичка, или же воспринимая её на свой лад, – звонит мужик, говорит, что в его дом залез какой-то урод, причём, описать его он не может, единственное, что видел – это кусок затылка, да и то…без кожи! Представляешь? Ну залез в шкаф, из дома выйти не может, а этот-то его ведь ищет. Ну, я ему и говорю, возьми, мол, вешалку, да потяжелее, распрями её – будет тебе хоть какое-то оружие…
На счастье Харви, болтовню прервал долгожданный звонок. Первый звонок!
– О! о! – Роджер пришёл в невероятное оживление, – первый звонок! Ну!
Харви, ощущая внезапный прилив неприятного волнения (и с чего это? На тренировочной площадке всё ведь было в порядке?!), взял трубку. Он был полон решимости показать этому болтуну Роджеру, что может работать и без его советов и рекомендаций.
– Служба спасения, слушаю вас. Что у вас случилось?
Помехи понеслись в ухо. Харви внутренне похолодел, только бы не проблемы, только бы не перед Роджером. Что там со связью? Может его клиент тоже в шкафу? Боже, что делать?
Краем глаза Харви пытался найти на отданных ему пожухлых листах нужные номера, на случай чего…
– Служба спасения, слушаю вас.
– Джон, – хриплый старушечий голос, дребезжащий и слабенький, прорвался-таки через помехи, – Джон, вернись домой. Мне нужно, чтобы ты сделал термостат. Я мерзну.
Харви чуть не выругался. Тьфу ты! Обознались!
– Мисс, вы позвонили в службу спасения. Никакого Джона тут нет.
– Джон, я мерзну…– женщина его явно не желала слушать.
Харви уже внутренне усмехнулся, готовясь отрезвить старушонку, отнимающую бесценное время диспетчерской, когда Роджер вдруг отреагировал совсем странно – он выхватил трубку у Харви и ответил:
– Он приедет как только сможет. Да-да. Да, постарается скоро. Да, всё хорошо.
В молчании, непривычном для себя самого, Роджер опустил трубку на рычаг, затем вздохнул:
– Удивлён? Я забыл тебе рассказать, и Крис тоже хороша, зараза.
– Что это было? – не понял Харви. Больше звонка его удивила реакция Роджера.
– Есть тут неподалёку один дом, когда-то там было хозяйство, но сейчас уже ничего не осталось. Да и никого, считай… Дэвисы. До прошлого года как-то скрипели, перебивались, а потом старик помер. Ну а старуха головой поехала. Сначала всё звонила, пугалась то шорохов у дома, то ещё чего – мы проверяли, приезжали, ну, мало ли – дом поблизости, всё равно по пути в основном, а она одна живёт, вдруг и влезет кто? А потом всё хуже стало.
– в каком смысле? – Харви не был уверен, что он хочет слышать продолжения этой истории, но почему-то задал этот вопрос.
– Она когда нам звонит, считает, что звонит своему мужу. Ну тому, который умер. Звонит и просит – то термостат отрегулировать, то полку прибить, то кран подтекает… её все наши знают. Когда по пути или есть минутка, наши парни к ней заезжают, помогают. Но там совсем всё плохо, и жаль её, и бесит. Но хуже, когда она просто звонит и плачет, домой просит вернуться. Ты в таких случаях говори как и мы – занят, мол, в больнице. Или врач не позволяет. Или еду, но буду завтра. До завтра она забудет.
– Мы что, тратим на это время? – возмутился Харви, но возмущение в нём перемешалось с жалостью и отвращением. Он представил себе высохшую от одиночества старушку, которая мечется по дому и в отчаянии звонит по одному номеру, сохранившемуся в её памяти, и когда там берут трубку, панически кричит:
– Джон! Джон. Вернись домой!
– Не реагировать мы не можем, – развел руками Роджер, он всё ещё был мрачен, – да и жаль её. Детей у нее нет, мы пробивали. Под опеку её сдавать? Да сколько её осталось-то. пусть в своём доме уж доживёт. Патрульным всё равно по пути – раз-другой в неделю заезжают проведать.
– А начальство? – Харви всё ещё не мог понять что он чувствует? Больше жалости или злости на такое бесцельное расходование средств? Или всё-таки страх, что такая судьба может ждать кого угодно и не думала эта миссис Дэвис в молодые годы, что единственные, кому она сможет позвонить и кто ей отзовётся – это служба спасения?
– А! – Роджер махнул рукой, – знают, но делают вид что не знают. Жалко её, понимаешь? Мыв всех спасти и пожалеть не можем, так хоть здесь может…
«В отдел кадров надо сходить…» – невесело подумалось Харви. Он представил себе, как рассказывает о расходе ресурсов спасения на какую-то полубезумную старушонку и ему стало тоскливо. Не по-людски как-то получалось. Да и потом, может она вообще не позвонит больше? Да и если начальство знает, то что отдел кадров сделает?
Сложно как-то, непонятно…
– Ты вот что, осваивайся, – Роджер хлопнул Харви по плечу, – сильно не грузись пока, будет у тебя ещё время. Если что непонятно, лучше спроси меня. Бывай!
***
Странное дело – Харви в самые ближайшие дни оставил мысль об отделе кадров. Оказалось, что методички и учёба, даже отделение в этой учёбе в число лучших, это совсем не то что реальная жизнь.
Оказалось, люди не шибко готовы слушать что-то рациональное в минуты страха, да и успокаивать истерики, чтобы вытащить нужную информацию, было непросто. Конечно, пришлось обращаться за помощью к Роджеру, и тот, Харви впервые отдал ему должное, никогда не упрекнул Харви за то, что тот чего-то не может или не справляется. Напротив, без лишнего слова и взгляда, он перехватывал звонок и решал ситуацию, оставляя Харви топтаться рядом – учиться.
В такой ситуации пришлось пересмотреть все взгляды. и ещё – в такой атмосфере, среди звонков желающих что-нибудь сделать с собой или с другими, попавшими в аварию, жертв домашнего или уличного насилия, сумасшедших, пьяных и ищущих развлечений – самыми приятными звонками оказались звонки старухи миссис Дэвис.
– Я пирог испекла, твой любимый, Джон! – ворковала старуха, и Харви чувствовал комок в горле – из трогательности и жалости к ней, и лгал уже искренне:
– Врачи не отпускают меня из больницы, дорогая, говорят, на следующей неделе.
Конечно, звонки от неё были частыми. Одинокая старуха как-то умудрялась и впрямь до завтра забывать о чём звонила вчера и всё начиналось сначала:
– Джон, помнишь, у меня на чердаке швейная машинка? Когда приедешь – достанешь её, да? Достанешь её для меня?
– Достану, – соглашался Харви и даже сам передал патрулю просьбу миссис Дэвис.
– Достанем, чего уж, – согласился патруль, – только вот чердак… там бы не навернуться. Ты даже не представляешь, какой там ветхий дом. После смерти старика всё и вовсе пошло на спад. Жаль её, жаль.
Работа тем временем шла. Харви всё больше взрослел и менялся, и хотя прошло всего два месяца, а он уже чувствовал, что пришёл сюда совсем мальчишкой – жаловаться он собирался! В отдел кадров! Надо же…
Оглядываясь назад, Харви удивлялся своей самоуверенности. Надо же – это кто ему сказал, что он сможет обойтись и без наставника? Он сам себе сказал. Как заблуждался! Да, он черствел на этой работе, к тому же, далеко не всегда удавалось ему узнать, чем кончилось то или иное дело, но по совету Роджера, Харви всегда сам придумывал для истории счастливый конец.
Вот звонит женщина, плачет, кричит, говорит, что её дочь выпила каких-то таблеток. Вот Харви отправляет туда бригаду и тишина-тишина, дело уходит дальше, в медицину, в полицию и к самому Богу. Кто в такой ситуации подумает о диспетчере? Значит, нужно про себя решить так: врачи приехали, девчонку откачали, она сейчас сдаёт последние экзамены…
Или вот в семье пропал ребенок. Дело передано в полицию и снова – тишина. Чтобы не накручивать себя на плохое, можно решить себе так: ребенка нашли, он хотел к океану. А то, что повсюду висят плакаты с его фотографией – так это еще старые, просто не убрали.
Или вот – звонит девушка, на заднем плане слышно, как к ней кто-то рвётся, явно ломает дверь. Потом вскрик – тишина. Явно же – полиция успела, приехала, всех разогнала, девчонку в одеяла и в больницу. Ведь так всё было?
«Да, так и было. А телефон у неё не отвечает, потому что она его выронила», – сам с собою размышлял Харви.
– Джон, кажется, я видела крысу…
– Проверим, – вздыхал Харви. Мисси Дэвис становилась всё больше и больше частью его работы. Ну, его и патрулей. Это был их патруль, поэтому он получал новости и не было нужды придумывать счастливые концы для историй.
А это было необходимо!
Мужчина упал с лестницы и страшно хрипел в трубку? Наверняка, уже поправился. Плачущая девочка звонила, рассказывала, что папа бьёт маму, а она сидит с младшей сестрой в подъезде? Явно же звонок оборвался от того, что подоспели специальные службы!
В трубке истошный крик: «он добрался до младенца!» и обрыв связи… тут сложнее. Но про себя Харви решил, что речь шла про обеденный сон. Ну или не про человеческого младенца. Правда, выходило неубедительно и Роджер посоветовал новое:
– Забудь.
Это было тяжелее всего, но лучше. Забудь! Не было такого звонка – длительность всего семь секунд, за которые даже адреса не вычислить.
Розыгрыш, да? Ведь верно?
– Джон, привези мне пластинку, – миссис Дэвис регулярно появлялась в трубке, – ту самую, помнишь?
И пела немузыкально:
– Река Миссисипи вечно течёт, и ей безразличны чужие проблемы!
– привезу, – лгал Харви, зная, что назавтра она и не вспомнит про пластинку.
А звонки катились, катились, сплетали бесконечную сеть из событий, приоткрывая то один кусок, то другой беспощадной жизни, порой бесстыдной, порой, наоборот, добродетельной.
– Джон, – на этот раз голос миссис Дэвис был строг и ещё более дребезжаще-скрипуч чем всегда, – мне холодно.
– Опять у неё проблемы с термостатом, – Роджер был на перерыве и сидел уже на правах наставника и друга, – скажи, что вечером проверят. У парней там объезд, я им скажу, заедут.
Харви покорился.
– Мне холодно, Джон! – на этот раз миссис Дэвис, которая всегда тотчас соглашалась и успокаивалась, сбрасывая звонок, не отстала. – Я мёрзну!
– До вечера, – стыдливо отбился Харви и сам сбросил звонок. Нельзя так, конечно, запрещено, но если никто, кроме Роджера не видел, то можно.
– Старые люди, – кивнул тот, – эх! Жаль её, конечно, но тоже не дело ведь. Знали бы люди на что иногда идут их налоги. Но пока нет у нас варианта. Ну, во всяком случае, такого, чтоб было по-людски.
***
Харви как раз заканчивал беседу, когда в комнату вошёл Роджер. Его лицо Харви сразу не понравилось и когда разговор свернулся обещанием дождаться полиции, Харви спросил:
– Что не так?
– Миссис Дэвис когда тебе звонила? – спросил Роджер, оглядываясь на других. Конечно, все знали эту старуху, но сейчас вопрос был серьезнее, и не следовало всем греть уши.
– Сейчас, – Харви открыл журнал вызовов, – м… четверть десятого. А что?
Ещё до того, как Роджер ответил, Харви почему-то понял что именно он сейчас услышит. И не ошибся.
– Померла, – мрачно ответил Роджер. – Парни говорят, что где-то сутки уже. У себя в постели и померла. Одна.
Харви бросило в жар, потом в холод. Но он попытался совладать с собой, и возразил:
– Она же звонила!
– В том и дело, – согласился Роджер. – Хрень какая-то получается. но труп уже всё, окоченелый, пятнами пошёл конкретно.
Харви испуганно молчал, обдумывая тот факт, что безумная несчастная старуха умерла в одиночестве и никогда больше не позвонит. Это вызывало какую-то страшную тоску и холодное жжение в груди. Харви хотел сказать что-то подобающее, что как-то скрасило бы этот день, и прогнало бы из его воображения вид казенных похорон, на котором будет только пастор да кто-то от муниципалитета. Да может самому сходить? Всё-таки…
