А как ты думаешь сама?
Они обратятся в пепел, в ничто,
В врагов, которых проклянет страна!
Да, да! Вот что будет!
Шарлотта, не отрывая от его лихорадочного метания взгляда осторожно, не привлекая к себе внимания лишним движением, достает из-за пояса одной рукой нож.
Их история в пепел! Она их забудет,
И исчезнут они в своей же крови…
Замечает краем глаза движением, но не успевает среагировать, Шарлотта Корде решительным взмахом ударяет ножом Марата в грудь. Тот странно и хрипло выдыхает, в его горле булькающие, ужасные звуки. Шарлотта с глазами, полными собственного ужаса и облегчения, вытаскивает нож из его груди и бьет второй раз.
Нож падает к ее ногам. Она отступает, не замечая, что ее руки в крови тоже. Марат хватается почему-то за горло, потом смотрит на Шарлотту – в его глазах осознание, пальцами он пытается поймать что-то в воздухе, хрипит, его тело сводит судорогами.
Марат (на последнем издыхании, хрипе, тянется скрюченными пальцами к дверям).
A moi, ma chere amie!
Марат заваливается на бок ванны. Шарлотта отступает в дальний угол комнаты. Дверь распахивается – на пороге Симона и Альбертина.
Симона с душераздирающим криком бросается к Марату. Она пачкается в его крови, целует его в мертвые губы, и не может выпустить из объятий.
Альбертина визжит. Какие-то люди вламываются в комнату. Шарлотта предпринимает неудачную попытку к бегству, но кто-то из мужчин, без всяких церемоний, хватает ее и оглушает. Шарлотта падает на пол.
Между тем, в глазах Симоны Эврар выцветает мир. Она не может поверить в то, что ее любимый человек мертв. Альбертина заходится в рыданиях, прибывающие и прибывающие люди действуют по-разному, кто-то убегает из комнаты, кто-то пытается утешить, кто-то всхлипывает, стонет, шепчет…
Абсолютная смута, порожденная смертью САМОГО Марата.
Сцена 2.13 «Одежда смерти»
Ревущая зала суда (та самая, где Марат отвечал перед трибуналом). Выкрики, проклятия, оскорбления, рыдания – бесконечность звуков, воззваний, предложений о мучительной и жестокой смерти к «дрянной девчонке!»
Шарлотта Корде предстает перед судом. Она имеет немного помотанный и изломанный вид, но держится с достоинством, без трусости и слез. Кажется даже, что она равнодушна к происходящему, что, свершив свое деяние, она ждет уже смерти, поскольку сделала все, что хотела сделать за свою жизнь и больше не видит ни в чем смысла.
Трибунал. Я повторяю ещё раз! Кто и с помощью каких фраз внушил вам ненависть к убитому Марату? Кто? Кому это было надо? Назовите тех людей!
Шарлотта. Никто. Мне хватило ненависти своей.
Яростный гул, крик:
-Повесить ее!
-Утопить!
-Четвертуем! Будем резать по кусочку!
Кто-то бросает в Шарлотту гнилым яблоком, попадает в спину, но она только слегка дергает плечом от боли и даже не выражает крика.
Трибунал. На вашем теле было найдено письмо. Скажите, узнаете его?
Показывает ей ее же письмо.
Шарлотта. Моё.
Трибунал. Здесь сказано, что вы обличаете Марата, как тирана, как…
Гневный ропот.
Трибунал (повышая голос). Он как рваная рана – это ваши слова?
Шарлотта. Да.
Выкрик 1. Убить ее мало! давайте ее, как и она…кинжалом?
Трибунал. Эй, тихо там! Каждый, вне зависимости от своего деяния, имеет и примет одно наказание – смерть под ножом гильотины! Девица Корде, скажите, были ли у вас причины…
Шарлотта. Не было, нет. Никто. Ни с кем! Заговора нет тоже. Это месть за все ваши свободы, что оказались ложью. Это месть за то, что он ставит себя выше всех, за его насмешки! Что ж, а я решила, что будет сражен…
Ее слова тонут в новом ропоте.
Трибунал. Довольно! Ваши слова – это гнусно…и больно. Вы приговорены к смерти через гильотину.
Шарлотта (почти весело). Пусть! Пусть моя смерть станет причиной объединения врагов ваших! Я приму с радостью эту чашу!
Трибунал (оглядываясь на закрытые двери позади себя, затем снова возвращает взгляд на Шарлотту). Более того… вы будете в красной рубахе.
Шепоты. Гул. Ропот за легкую смерть и гул одобрения. явственно можно разобрать фразу:
-В красном казнят убийц, что замахнулись на корону, отравителей и тех, кто ставит себя выше законов…
Шарлотта (пожимая плечами с тем же равнодушием).
Никогда красный цвет не любила,
Но что же – в том, наверное, моя сила,
Тем я и выделяюсь…ха! Это моя одежда,
В ней, в одежде смерти – я уйду в бессмертие,
И пусть после смерти останется надежда,
Тем, кто восстанет против вас, и таких, как он -
И пусть каждый будет сражен!
Трибунал. Увести её! уведите ее немедленно! Безумная девка!
Выкрик 2. В клетку! В клетку! В клетку!
Шарлотту грубо, без малейших церемоний пихают в спину, уводят прочь из зала. Гул в зале не стихает.
Сцена 2.14 «Улицы в траур»
Париж. Улицы в трауре. На окнах и лавках, земле – повсюду множество цветов. Устанавливаются бюсты Марата, развешиваются его портреты, множество горожан плачут, бросают к Шарлотте проклятия…
Горожанин 1.
Как поверить, что это всё не сон?
Как поверить, что ОН…сражён?
Горожанин 2 (утешающе).
Он навсегда в наших сердцах и уме,
Он знал, что делать, как, с кем, и где…
Горожанка 1 (в ярости, заламывая руки).
Драная кошка, проклята будь!
Сжечь бы ее! убить столько раз,
Сколько хватит сил!
Горожанка 2 (обнимая ее).
Не верю…кинжал. В грудь…
О, боже…ты оставил нас,
Ты отнял того, кто был нам мил!
Горожане (поддерживая друг друга в общей утрате).
Улицы в траур, улицы в горе,
За тебя, наш любимый Марат!
Наши слёзы – это море,
Ты не просто друг Народу…
Ты ему - Брат!
Горожанин 3.
Не верю, что она…так легко умрет,
Пусть ее режут, пусть ее душат,
Пусть ее огонь лижет и жжет,
Пусть она не спасёт и душу!
Горожанка 3.
Верно, верно! отдайте ее нам!
Мы ее научим! Мы ее по кускам!
Горожанка 4.
Жаль, что можно убить ее лишь раз!
Жаль, как жаль мне этого сейчас!
Горожанин 4.
Всех, вне вреда от деяния,
Ждет лишь одно наказание!
В ярости, четвертый горожанин переворачивает бочку с зеленью, но потрясенная толпа не замечает этого.
Горожане.
Улицы в траур, улицы в мрак,
Мы рыдаем о тебе, Марат!
Твой убийца – вечный враг,
Ты не просто Друг Народу,
Ты ему – Брат!
Горожанка 5 (молодая, в особенно горькой слезе)
Я буду танцевать, когда ей отрубят
Эту гнилую голову! Когда она умрёт!
Пусть ее на небе рубят и пусть ее судят,
Суд, что гневливее нашего, ее ждет!
Пусть ей голову отрубят скорей,
Я буду танцевать, когда умрёт она!
Горожанин 5 (подавая какой-то платок Горожанке 5).
Память о чудовищах в народе сильна,
И вспомнят ее не одна сотня людей…
Горожанка 6.
Пусть умрёт, пусть умрёт!
Она не смеет жить!
Горожанин 6.
Ее суд подземный ждет,
Он будет ее судить!
Горожане.
Улицы в траур, улицы в слёзы,
Мы скорбим о тебе, наш Марат!
Мы скорбим…слабые хрупкие розы,
О жизни твоей, Друг Народа и его Брат!
Горожане продолжают скорбеть…
Сцена 2.14.1 «Улицы в траур»
Комната. Дантон, Демулен, Робеспьер. Дантон наблюдает в окно за скорбью улиц. Демулен что-то записывает в своих бумагах, Робеспьер что-то правит, зачеркивая, подчеркивая, проводя стрелочки…
Дантон. Что не говори, а смерти я ему не желал! Он был опасен и меня ненавидел, но если бы я знал, если бы я предвидел…
В ярости отходит от окна, не в силах вынести зрелища траурных улиц.
Робеспьер. Он ушел в ореоле славе – это не всем удается. Он ушел как мученик, с доброй славой. А убийцам…что ж, всем воздается, и этой воздастся с лихвой.
Демулен. Она как отрава! Вы знаете… (замечает переглянувшихся Робеспьера и Дантона, усмехается). Ну вы-то точно знаете, да! Что скажете о том, что художнику позирует она? Он пишет с неё портрет…не стоит ли, ну…запретить это?
Дантон. Как по мне – голову ей отрубить и все! и все тебе ответы!
Робеспьер. Мне хотелось бы ее даже народу отдать, но это было бы ошибкой.
Дантон (нетерпеливо). Ну да, ну да…сверкай своей злорадною улыбкой! Я знаю, что ты хочешь сказать. Что, вот, народ, смотри – она убила вашего друга и брата, она убила не кого-то, а именно – Марата, но мы судим ее как всех, ведь каким тяжким не был бы грех, мы все равным перед судом и ликом смерти…
Демулен. Хотите верьте… или не верьте, но мне думается, что это только начало. Девица Корде взялась за кинжалы. Вам не кажется, что это в духе Марата?
Дантон. Что ты несешь, Демулен? Причем тут Марат, причем и зачем?
Демулен (немного неуверенно). Мне кажется, что это…как жертва. Для победы. Понимаете?
Дантон закатывает глаза и хочет что-то сказать, но вступает Робеспьер.
Робеспьер. Да, это в его духе. Любой войне нужна жертва, для лучшей и верной победы. Смерть Марата – это только начало, у нас есть враги и врагов немало. Мы свяжем девицу Корде с ними и это…многое позволит нам.
Дантон. Что? Но она же клялась, что никто не знал…
Замирает, оглядывает Робеспьера, затем Демулена, которые смотрят на него, ожидая его ответа.
Дантон (медленно). С другой стороны, почему мы верим преступным словам…
Сцена 2.15 «Во имя его памяти!»
Дом Марата. Всё в запустении. Две женщины – Альбертина и Симона совершенно убиты горем. Они сидят и, кажется, не могут осознать происходящее, что-то не складывается в их головах, потрясшая их смерть Жан-Поля все еще не может хоть как-то позволить им очнуться.
Робеспьер вежлив, сосредоточен и сочувствен.
Робеспьер (голосом, гораздо тише прежнего).
Мне очень жаль вашей утраты,
Мне очень жаль ушедшего Марата…
Вам, как его близким, мы дадим, что можем,
Но это не вернет нам его, однако – поможем.
Слов нет, есть лишь потрясение и печаль,
Но враги не дремлют, не знают сна,
И, пока нас терзает траура вуаль,
Враги свои скрывают имена…
Симона (совершенно потухшим голосом).
Что вам нужно, гражданин Робеспьер?
Что вам нужно… вам нужен был он,
А теперь мы? Мы не знаем ничего,
Мы не принимали никаких решений и мер,
И теперь, когда…Марат сражен,
Когда жизнь оставила его…
Не может договорить. Плачет. Альбертина немного выходит из туманного состояния и пытается коснуться руки Симоны, успокаивая.
Робеспьер.
Я знаю эту скорбь и знаю эту боль,
И я сочувствую. Но это еще не итог.
На улицах своя жизнь и своя роль,
На улицах Марат – бессмертный бог..
Симона отнимает руки от лица.
Альбертина (с неприязнью).
Зачем вы пришли? Не скорбь выражать!
Скажите же то, что так хотите сказать!
Робеспьер.
Скажу. Я скажу то, что должен,
Пусть это мне и сложно.
Во имя памяти его, во имя ее!
Выступите в Конвенте, обличите перед судом
Врагов Марата! Тех, что послали Корде!
Симона.
Выступить…где?
Альбертина.
Сказать…о ком?
Робеспьер.
Во имя памяти Марата, во имя только этого дела,
Скажите перед всеми, скажите твёрдо и смело,
Что Марат боролся против мятежных, что отбыли в Кан,
И те…послали к нему убийц.
Скажите это нам.
Симона.
Так это они? Жиронда?
Альбертина (смотрит с прищуром, похожим на прищур Марата и, кажется, понимает).
Конечно, Симона! Кто же еще? Кто?
Только они. Искали кого-то,
Кто занесет кинжал…вот и все.
Уже тише, к Робеспьеру.
Ведь все именно так?
Робеспьер.
Да, всё было так. только так и было
И я знаю, что вам тяжко говорить об этом,
Но ради дела, ради победы,
Соберите свои силы!
Того хотел бы и сам Марат!
Во имя его памяти, скажите нам…
Он Друг Народа…Он его Брат.
Альбертина.
Скажем. Скажем правду. Итак…значит, Кан!
Симона, совсем сломленная кивком соглашается на все, кажется, даже не понимая, что происходит вокруг нее.
Сцена 2.16 «Смута»
Комната. Робеспьер и Дантон. За окном – все еще скорбь.
Дантон. Они скажут? Скажут, что должны.
Робеспьер. Без сомнений. Так нужно. И они нужны.
Дантон. Всё-таки, Марату очень повезло. Уйти вот так, в скорби и общей печали. Смута на улицах, траурные вуали…цветы и плач! А что ждет остальных?
Смотрит на Робеспьера.
Лишь свист ножа и палач?
Робеспьер. Эта скорбь останется с нами. Марат был загублен теми врагами, против которых пошел сам. И все, что остается сегодня нам – наказать убийц и выжечь всю измену.
Дантон. Я давно замечаю в тебе перемены. Ты другим стал совсем. Это замечает и Демулен.
Робеспьер (бросает быстрый взгляд на Дантона). Я остался прежним. А Демулена…и задевать не смей!
Дантон (как не слыша). Есть величие в этом…величие всех королей! Забавно до дрожи и страшно. До нее же.
Робеспьер. О забаве и страхе не нам размышлять. Нам нужно сражаться и побеждать.
Собирается выйти из комнаты, но Дантон задерживает его фразой.
Дантон. А скажи мне честно, Робеспьер, честно скажи…это же все только начало? Все эти ораторства, речи и виражи. Смертей ведь будет много и не от кинжала! Ведь правду я говорю? А? ну прав же я, да?
Робеспьер не отвечает и выходит из комнаты.
Сцена 2.17 «Его сердце»
Похоронная процессия в полной скорби и роскоши. Действие происходит в саду клуба Кордельеров. Мучительная жара добавляет подавление в народ, который плачет, протягивает руки, отказываясь верить…
Небольшой сосуд, в который помещено извлеченное сердце Марата, держат несколько человек сразу, чтобы хоть как-то коснуться этой жизни. держат с почтением. С тем же почтением заносят и в зал клуба. Среди тех, кто есть в этой процессии и Дантон, и Робеспьер, и Демулен, и Симона, и Альбертина…
Процессия (из числа горожан, депутатов, близких, всех, пребывающих в отчаянной скорби).
Еще недавно он был с нами,
А сегодня - убит врагами,
Предательским кинжалом сражен,
Пал Марат! И остался средь имён...
И сердце его рядом с нами,
Оно будет биться;
Пусть тело мертво,
Но имя и дело живут веками,
И оступиться
В тёмном пути им уже не дано.
Еще недавно он нас разил речами,
Сам он был как яд и как кинжал.
Но сегодня - он уже не с нами,
Пал - Сражённый наповал.
Общий хор звучит как эхо, отражаясь от зал клуба Кордельеров, по саду, голоса как будто бы сверху, снизу, со всех сторон…
Ушёл...а сердце спит его, храня,
Всё то, за что бьемся ты и я.
Его сердце с нами, как дух его,
Он душою еще здесь, средь стен...
Тот ушел, кто не жалел ничего
Для огня и лика перемен.
Он ушел...так пусть покой он обретет,
Но сердце его останется с нами.
Сердце его в народе бьется и живет,
А тело пусть загублено врагами!
Сердце его! Сердце заступника, Друга,
Сердце его! Сердце борца и супруга,
Соратника, брата -
Сердце Марата!
-Сердце Марата!
Конец второго действия.
Конец.
Они обратятся в пепел, в ничто,
В врагов, которых проклянет страна!
Да, да! Вот что будет!
Шарлотта, не отрывая от его лихорадочного метания взгляда осторожно, не привлекая к себе внимания лишним движением, достает из-за пояса одной рукой нож.
Их история в пепел! Она их забудет,
И исчезнут они в своей же крови…
Замечает краем глаза движением, но не успевает среагировать, Шарлотта Корде решительным взмахом ударяет ножом Марата в грудь. Тот странно и хрипло выдыхает, в его горле булькающие, ужасные звуки. Шарлотта с глазами, полными собственного ужаса и облегчения, вытаскивает нож из его груди и бьет второй раз.
Нож падает к ее ногам. Она отступает, не замечая, что ее руки в крови тоже. Марат хватается почему-то за горло, потом смотрит на Шарлотту – в его глазах осознание, пальцами он пытается поймать что-то в воздухе, хрипит, его тело сводит судорогами.
Марат (на последнем издыхании, хрипе, тянется скрюченными пальцами к дверям).
A moi, ma chere amie!
Марат заваливается на бок ванны. Шарлотта отступает в дальний угол комнаты. Дверь распахивается – на пороге Симона и Альбертина.
Симона с душераздирающим криком бросается к Марату. Она пачкается в его крови, целует его в мертвые губы, и не может выпустить из объятий.
Альбертина визжит. Какие-то люди вламываются в комнату. Шарлотта предпринимает неудачную попытку к бегству, но кто-то из мужчин, без всяких церемоний, хватает ее и оглушает. Шарлотта падает на пол.
Между тем, в глазах Симоны Эврар выцветает мир. Она не может поверить в то, что ее любимый человек мертв. Альбертина заходится в рыданиях, прибывающие и прибывающие люди действуют по-разному, кто-то убегает из комнаты, кто-то пытается утешить, кто-то всхлипывает, стонет, шепчет…
Абсолютная смута, порожденная смертью САМОГО Марата.
Сцена 2.13 «Одежда смерти»
Ревущая зала суда (та самая, где Марат отвечал перед трибуналом). Выкрики, проклятия, оскорбления, рыдания – бесконечность звуков, воззваний, предложений о мучительной и жестокой смерти к «дрянной девчонке!»
Шарлотта Корде предстает перед судом. Она имеет немного помотанный и изломанный вид, но держится с достоинством, без трусости и слез. Кажется даже, что она равнодушна к происходящему, что, свершив свое деяние, она ждет уже смерти, поскольку сделала все, что хотела сделать за свою жизнь и больше не видит ни в чем смысла.
Трибунал. Я повторяю ещё раз! Кто и с помощью каких фраз внушил вам ненависть к убитому Марату? Кто? Кому это было надо? Назовите тех людей!
Шарлотта. Никто. Мне хватило ненависти своей.
Яростный гул, крик:
-Повесить ее!
-Утопить!
-Четвертуем! Будем резать по кусочку!
Кто-то бросает в Шарлотту гнилым яблоком, попадает в спину, но она только слегка дергает плечом от боли и даже не выражает крика.
Трибунал. На вашем теле было найдено письмо. Скажите, узнаете его?
Показывает ей ее же письмо.
Шарлотта. Моё.
Трибунал. Здесь сказано, что вы обличаете Марата, как тирана, как…
Гневный ропот.
Трибунал (повышая голос). Он как рваная рана – это ваши слова?
Шарлотта. Да.
Выкрик 1. Убить ее мало! давайте ее, как и она…кинжалом?
Трибунал. Эй, тихо там! Каждый, вне зависимости от своего деяния, имеет и примет одно наказание – смерть под ножом гильотины! Девица Корде, скажите, были ли у вас причины…
Шарлотта. Не было, нет. Никто. Ни с кем! Заговора нет тоже. Это месть за все ваши свободы, что оказались ложью. Это месть за то, что он ставит себя выше всех, за его насмешки! Что ж, а я решила, что будет сражен…
Ее слова тонут в новом ропоте.
Трибунал. Довольно! Ваши слова – это гнусно…и больно. Вы приговорены к смерти через гильотину.
Шарлотта (почти весело). Пусть! Пусть моя смерть станет причиной объединения врагов ваших! Я приму с радостью эту чашу!
Трибунал (оглядываясь на закрытые двери позади себя, затем снова возвращает взгляд на Шарлотту). Более того… вы будете в красной рубахе.
Шепоты. Гул. Ропот за легкую смерть и гул одобрения. явственно можно разобрать фразу:
-В красном казнят убийц, что замахнулись на корону, отравителей и тех, кто ставит себя выше законов…
Шарлотта (пожимая плечами с тем же равнодушием).
Никогда красный цвет не любила,
Но что же – в том, наверное, моя сила,
Тем я и выделяюсь…ха! Это моя одежда,
В ней, в одежде смерти – я уйду в бессмертие,
И пусть после смерти останется надежда,
Тем, кто восстанет против вас, и таких, как он -
И пусть каждый будет сражен!
Трибунал. Увести её! уведите ее немедленно! Безумная девка!
Выкрик 2. В клетку! В клетку! В клетку!
Шарлотту грубо, без малейших церемоний пихают в спину, уводят прочь из зала. Гул в зале не стихает.
Сцена 2.14 «Улицы в траур»
Париж. Улицы в трауре. На окнах и лавках, земле – повсюду множество цветов. Устанавливаются бюсты Марата, развешиваются его портреты, множество горожан плачут, бросают к Шарлотте проклятия…
Горожанин 1.
Как поверить, что это всё не сон?
Как поверить, что ОН…сражён?
Горожанин 2 (утешающе).
Он навсегда в наших сердцах и уме,
Он знал, что делать, как, с кем, и где…
Горожанка 1 (в ярости, заламывая руки).
Драная кошка, проклята будь!
Сжечь бы ее! убить столько раз,
Сколько хватит сил!
Горожанка 2 (обнимая ее).
Не верю…кинжал. В грудь…
О, боже…ты оставил нас,
Ты отнял того, кто был нам мил!
Горожане (поддерживая друг друга в общей утрате).
Улицы в траур, улицы в горе,
За тебя, наш любимый Марат!
Наши слёзы – это море,
Ты не просто друг Народу…
Ты ему - Брат!
Горожанин 3.
Не верю, что она…так легко умрет,
Пусть ее режут, пусть ее душат,
Пусть ее огонь лижет и жжет,
Пусть она не спасёт и душу!
Горожанка 3.
Верно, верно! отдайте ее нам!
Мы ее научим! Мы ее по кускам!
Горожанка 4.
Жаль, что можно убить ее лишь раз!
Жаль, как жаль мне этого сейчас!
Горожанин 4.
Всех, вне вреда от деяния,
Ждет лишь одно наказание!
В ярости, четвертый горожанин переворачивает бочку с зеленью, но потрясенная толпа не замечает этого.
Горожане.
Улицы в траур, улицы в мрак,
Мы рыдаем о тебе, Марат!
Твой убийца – вечный враг,
Ты не просто Друг Народу,
Ты ему – Брат!
Горожанка 5 (молодая, в особенно горькой слезе)
Я буду танцевать, когда ей отрубят
Эту гнилую голову! Когда она умрёт!
Пусть ее на небе рубят и пусть ее судят,
Суд, что гневливее нашего, ее ждет!
Пусть ей голову отрубят скорей,
Я буду танцевать, когда умрёт она!
Горожанин 5 (подавая какой-то платок Горожанке 5).
Память о чудовищах в народе сильна,
И вспомнят ее не одна сотня людей…
Горожанка 6.
Пусть умрёт, пусть умрёт!
Она не смеет жить!
Горожанин 6.
Ее суд подземный ждет,
Он будет ее судить!
Горожане.
Улицы в траур, улицы в слёзы,
Мы скорбим о тебе, наш Марат!
Мы скорбим…слабые хрупкие розы,
О жизни твоей, Друг Народа и его Брат!
Горожане продолжают скорбеть…
Сцена 2.14.1 «Улицы в траур»
Комната. Дантон, Демулен, Робеспьер. Дантон наблюдает в окно за скорбью улиц. Демулен что-то записывает в своих бумагах, Робеспьер что-то правит, зачеркивая, подчеркивая, проводя стрелочки…
Дантон. Что не говори, а смерти я ему не желал! Он был опасен и меня ненавидел, но если бы я знал, если бы я предвидел…
В ярости отходит от окна, не в силах вынести зрелища траурных улиц.
Робеспьер. Он ушел в ореоле славе – это не всем удается. Он ушел как мученик, с доброй славой. А убийцам…что ж, всем воздается, и этой воздастся с лихвой.
Демулен. Она как отрава! Вы знаете… (замечает переглянувшихся Робеспьера и Дантона, усмехается). Ну вы-то точно знаете, да! Что скажете о том, что художнику позирует она? Он пишет с неё портрет…не стоит ли, ну…запретить это?
Дантон. Как по мне – голову ей отрубить и все! и все тебе ответы!
Робеспьер. Мне хотелось бы ее даже народу отдать, но это было бы ошибкой.
Дантон (нетерпеливо). Ну да, ну да…сверкай своей злорадною улыбкой! Я знаю, что ты хочешь сказать. Что, вот, народ, смотри – она убила вашего друга и брата, она убила не кого-то, а именно – Марата, но мы судим ее как всех, ведь каким тяжким не был бы грех, мы все равным перед судом и ликом смерти…
Демулен. Хотите верьте… или не верьте, но мне думается, что это только начало. Девица Корде взялась за кинжалы. Вам не кажется, что это в духе Марата?
Дантон. Что ты несешь, Демулен? Причем тут Марат, причем и зачем?
Демулен (немного неуверенно). Мне кажется, что это…как жертва. Для победы. Понимаете?
Дантон закатывает глаза и хочет что-то сказать, но вступает Робеспьер.
Робеспьер. Да, это в его духе. Любой войне нужна жертва, для лучшей и верной победы. Смерть Марата – это только начало, у нас есть враги и врагов немало. Мы свяжем девицу Корде с ними и это…многое позволит нам.
Дантон. Что? Но она же клялась, что никто не знал…
Замирает, оглядывает Робеспьера, затем Демулена, которые смотрят на него, ожидая его ответа.
Дантон (медленно). С другой стороны, почему мы верим преступным словам…
Сцена 2.15 «Во имя его памяти!»
Дом Марата. Всё в запустении. Две женщины – Альбертина и Симона совершенно убиты горем. Они сидят и, кажется, не могут осознать происходящее, что-то не складывается в их головах, потрясшая их смерть Жан-Поля все еще не может хоть как-то позволить им очнуться.
Робеспьер вежлив, сосредоточен и сочувствен.
Робеспьер (голосом, гораздо тише прежнего).
Мне очень жаль вашей утраты,
Мне очень жаль ушедшего Марата…
Вам, как его близким, мы дадим, что можем,
Но это не вернет нам его, однако – поможем.
Слов нет, есть лишь потрясение и печаль,
Но враги не дремлют, не знают сна,
И, пока нас терзает траура вуаль,
Враги свои скрывают имена…
Симона (совершенно потухшим голосом).
Что вам нужно, гражданин Робеспьер?
Что вам нужно… вам нужен был он,
А теперь мы? Мы не знаем ничего,
Мы не принимали никаких решений и мер,
И теперь, когда…Марат сражен,
Когда жизнь оставила его…
Не может договорить. Плачет. Альбертина немного выходит из туманного состояния и пытается коснуться руки Симоны, успокаивая.
Робеспьер.
Я знаю эту скорбь и знаю эту боль,
И я сочувствую. Но это еще не итог.
На улицах своя жизнь и своя роль,
На улицах Марат – бессмертный бог..
Симона отнимает руки от лица.
Альбертина (с неприязнью).
Зачем вы пришли? Не скорбь выражать!
Скажите же то, что так хотите сказать!
Робеспьер.
Скажу. Я скажу то, что должен,
Пусть это мне и сложно.
Во имя памяти его, во имя ее!
Выступите в Конвенте, обличите перед судом
Врагов Марата! Тех, что послали Корде!
Симона.
Выступить…где?
Альбертина.
Сказать…о ком?
Робеспьер.
Во имя памяти Марата, во имя только этого дела,
Скажите перед всеми, скажите твёрдо и смело,
Что Марат боролся против мятежных, что отбыли в Кан,
И те…послали к нему убийц.
Скажите это нам.
Симона.
Так это они? Жиронда?
Альбертина (смотрит с прищуром, похожим на прищур Марата и, кажется, понимает).
Конечно, Симона! Кто же еще? Кто?
Только они. Искали кого-то,
Кто занесет кинжал…вот и все.
Уже тише, к Робеспьеру.
Ведь все именно так?
Робеспьер.
Да, всё было так. только так и было
И я знаю, что вам тяжко говорить об этом,
Но ради дела, ради победы,
Соберите свои силы!
Того хотел бы и сам Марат!
Во имя его памяти, скажите нам…
Он Друг Народа…Он его Брат.
Альбертина.
Скажем. Скажем правду. Итак…значит, Кан!
Симона, совсем сломленная кивком соглашается на все, кажется, даже не понимая, что происходит вокруг нее.
Сцена 2.16 «Смута»
Комната. Робеспьер и Дантон. За окном – все еще скорбь.
Дантон. Они скажут? Скажут, что должны.
Робеспьер. Без сомнений. Так нужно. И они нужны.
Дантон. Всё-таки, Марату очень повезло. Уйти вот так, в скорби и общей печали. Смута на улицах, траурные вуали…цветы и плач! А что ждет остальных?
Смотрит на Робеспьера.
Лишь свист ножа и палач?
Робеспьер. Эта скорбь останется с нами. Марат был загублен теми врагами, против которых пошел сам. И все, что остается сегодня нам – наказать убийц и выжечь всю измену.
Дантон. Я давно замечаю в тебе перемены. Ты другим стал совсем. Это замечает и Демулен.
Робеспьер (бросает быстрый взгляд на Дантона). Я остался прежним. А Демулена…и задевать не смей!
Дантон (как не слыша). Есть величие в этом…величие всех королей! Забавно до дрожи и страшно. До нее же.
Робеспьер. О забаве и страхе не нам размышлять. Нам нужно сражаться и побеждать.
Собирается выйти из комнаты, но Дантон задерживает его фразой.
Дантон. А скажи мне честно, Робеспьер, честно скажи…это же все только начало? Все эти ораторства, речи и виражи. Смертей ведь будет много и не от кинжала! Ведь правду я говорю? А? ну прав же я, да?
Робеспьер не отвечает и выходит из комнаты.
Сцена 2.17 «Его сердце»
Похоронная процессия в полной скорби и роскоши. Действие происходит в саду клуба Кордельеров. Мучительная жара добавляет подавление в народ, который плачет, протягивает руки, отказываясь верить…
Небольшой сосуд, в который помещено извлеченное сердце Марата, держат несколько человек сразу, чтобы хоть как-то коснуться этой жизни. держат с почтением. С тем же почтением заносят и в зал клуба. Среди тех, кто есть в этой процессии и Дантон, и Робеспьер, и Демулен, и Симона, и Альбертина…
Процессия (из числа горожан, депутатов, близких, всех, пребывающих в отчаянной скорби).
Еще недавно он был с нами,
А сегодня - убит врагами,
Предательским кинжалом сражен,
Пал Марат! И остался средь имён...
И сердце его рядом с нами,
Оно будет биться;
Пусть тело мертво,
Но имя и дело живут веками,
И оступиться
В тёмном пути им уже не дано.
Еще недавно он нас разил речами,
Сам он был как яд и как кинжал.
Но сегодня - он уже не с нами,
Пал - Сражённый наповал.
Общий хор звучит как эхо, отражаясь от зал клуба Кордельеров, по саду, голоса как будто бы сверху, снизу, со всех сторон…
Ушёл...а сердце спит его, храня,
Всё то, за что бьемся ты и я.
Его сердце с нами, как дух его,
Он душою еще здесь, средь стен...
Тот ушел, кто не жалел ничего
Для огня и лика перемен.
Он ушел...так пусть покой он обретет,
Но сердце его останется с нами.
Сердце его в народе бьется и живет,
А тело пусть загублено врагами!
Сердце его! Сердце заступника, Друга,
Сердце его! Сердце борца и супруга,
Соратника, брата -
Сердце Марата!
-Сердце Марата!
Конец второго действия.
Конец.
