–О, Магрит, моя дорогая, неудачи бывают у всех, не забывайте об этом, – профессор Карлини говорил спокойно, не пытаясь принизить моей утраты, он констатировал факт.
–Да? – я хотела сдержаться, я даже обещала себе, что сдержусь, но не смогла и нервно хмыкнула, – у вас тоже отнимали всё то, что вы имеете?
Хамство, конечно. Профессору Карлини уже столько лет, что он может и терял куда больше чем я, но почему-то эта мысль пришла мне в голову после того, как я ему ответила. Впрочем, как и всегда – сначала я говорю или делаю, а потом думаю.
–Ну, если честно, то не совсем всё, – неожиданно признал Карлини, хотя, зная его, легко могу предположить, что он просто решил меня пожалеть и развлечь, – например, десять лет я был ослом.
–Надеюсь, это иносказание?
Чудаковатый профессор покачал головой:
–Нет, это факт. Одна ведьма, с которой я… у неё был повод, поверьте. Словом, она обиделась. Десять лет я был ослом. На ферме. Знаете, что оказалось труднее всего? Молчать. Я легко переносил тяжести, к этому мне привыкать, ведь, в конце концов, я был в тепле и сытости. Но вот молчать…
–Я вам сочувствую, – мой голос прозвучал неискренне. Несмотря на ситуацию, я посмотрела на профессора Карлини, представила его с ослиными ушами и развеселилась до неприличия.
–Зато после этого я легко стал профессором. Я научился молчать, когда студенты несут бредни или врут мне в лицо о том, что я им чего-то не задавал…– профессор Карлини примолк и глянул на меня.
Я почувствовала что безнадёжно краснею. Это было и для меня – я сама, часто забыв сделать домашнее задание, с самым честным видом говорила, что его не было. И он будто бы верил мне. Во всяком случае, мне, девчонке, так казалось. Что делать, профессор, вы всегда говорили, что Магрит может добиться многого, что Магрит должна учиться, что Магрит имеет таланты. А она? А она, профессор, первые три года училась кое-как и только то, что вы вмешались, вправили ей мозги в нужное время и напомнили, что для учебы в Академии бесплатны лишь три года и некому оплатить для неё дальнейшее обучение, и она покинет Академию, если не пройдёт как лучшая ученица бесплатно. А не будет Академии – не будет дороги в этом странном, изменившемся мире.
Магрит исправилась тогда. Отвергла друзей, принялась учиться, вытянула всё на лучшие баллы, прошла бесплатно на следующие курсы учёбы, а дальше наступила суровая, та самая, изменившаяся жизнь. Мы больше не воевали с людьми, люди на бумаге сделали нас равными себе, и мы…
Остались равны на бумаге. В крупных городах маги и ведьмы ещё принимались, вели дела, зарабатывали на людишках, а в мелких деревнях до сих пор царит враждебность. Что делать – вековые войны не бывают забыты за тридцать лет перемирия. Тридцать лет и человечек проживёт, чего уж говорить про нас?
Но Магрит, дорогой профессор, решила с какого-то перепугу, что хорошо устроится в людском мире, заработает, будет процветать. Она открыла агентство помощи людям «Спокойный сон», продавала людишкам свои магические умения. И знаете, на что нарвалась, профессор? На тот факт, что она никому не нужна в этом мире, что у неё есть конкуренция, что клиенты не идут потоком и надо как-то платить за аренду и ещё много за что.
Всё кончилось бессонницей, отсутствием аппетита и мрачностью чувств, и только-только моё агентство стало держаться на плаву, только-только появился хоть какой-то смысл, как…
–Руины, Магрит, – профессор Карлини смотрел на меня внимательно. Не сомневаюсь, он знал о чём я думаю.
–Руины, – подтвердила я, и мои руки против моего желания сжались в кулаки. Благо, мне было куда пойти. Благо, не имея никого и ничего в своём настоящем, в прошлом я имела заступничество профессора Карлини за свою безнадёжную, нелепую жизнь.
–Я сожалею о том, что Ричард это сделал. Ты, конечно, можешь заявить на него, и будет разбирательство, но я не стал бы так поступать.
Я усмехнулась. Мы с Ричардом были приятелями по Академии. Потом он открыл своё агентство, а я своё. Но мы были такими же конкурентами как змея и червяк – причём не в мою пользу. У него было богатое здание, помощь родительского капитала и потрясающее умение заводить полезные знакомства. А у меня была вера в себя – и то в первые два месяца.
Мы пересекались, мы помогали друг другу, вернее, он мне. А потом вышло всё же неприятное дело (*), я сорвалась, понимая, что Ричард использует меня, не желая марать свои руки, я сорвалась и подставила его. Спохватилась поздно – началось разбирательство. Пришлось вступиться, пришлось лгать, заминать всё дело и Ричард получил небольшое, как мне казалось, понижение в правах и всё вроде бы закончилось.
А потом я поняла, что он не простил и уничтожил моё агентство. Руины! Вот и всё, что осталось от моего детища. А ещё – от моих надежд, что ещё вроде бы теплились где-то, догорали.
Ещё не стихли разговоры о прежнем разбирательстве – ясное дело, Академия и весь магический мир не захотят затеять новое. Тем более – я сама ой как виновата и чудом меня обошло наказание.
–Я не стану затевать разбирательства, – я улыбнулась, на этот раз искренне. Но профессор Карлини хорошо меня знал, и потому не спешил выдыхать.
–А что ты станешь делать? – осторожно спросил он.
–Я его убью.
Когда ведьма говорит «я его убью» – это не то же самое, что людская, истерически брошенная фраза: «я убью его!». Это обещание. Это контракт с силой. Именно по этой причине все ведьмы должны следить за своими словами. Слово – это сила, слово – это договор. И если я хочу вспомнить о том, что значит быть ведьмой, настоящей ведьмой, я должна сначала думать, а только потом говорить.
Профессор Карлини это, конечно, знал. Он не стал меня отговаривать, только спросил:
–Когда?
–Когда придумаю, как сделать это больнее.
И это тоже не истерика. Это факт – Ричарду не жить. Я его убью, и перед смертью он будет очень молить о том, чтобы я была милосердна.
Потому что Ричард не только сжёг моё агентство и лишил работы мою неприкаянную помощницу – Габи, ладно я – я ведьма, я проживу, а вот она чужая для всех миров – рождённая в магической семье, но не имеющая магии – она не может уйти от магических корней, и не может быть принята в нашем мире равной нам, таким сложно найти достойную работу, а теперь у неё её нет. Но дело даже не в этом – я не нанималась нести ответственность за всех неприкаянных этого мира. Дело в том, что Ричард унизил меня, он пошёл против меня, маг пошёл против ведьмы!
Это совсем не то, что можно простить.
–Если что, идея с ослом уже запатентована мной, будешь вдруг использовать – укажи автора, – профессор Карлини не удивился моему ответу. Он давно знал ведьм. Он знал и магов. Ричард мог попросить прощения, мог не мстить мне, но если уж решился – что ж, кто напал, тот пусть и отбивается. Впрочем, есть у этого мировоззрения и другая сторона: если Ричард окажется сильнее меня и обойдёт мою ловушку, никто не вмешается, чтобы заступиться за меня или помочь мне – и тогда Ричард будет иметь полное право уничтожить меня.
Именно поэтому мне нужно время. Я должна придумать как сделать всё так, чтобы победить. Соблазн разодрать ему морду когтями, конечно, велик, но приблизит ли это меня к цели? Никогда.
Я ведьма, но всю свою жизнь я не понимала этого всей душой. Теперь должна понять и прочувствовать. Помнить каждую секунду – я ведьма и я не позволю ему остаться безнаказанным.
–Я сочувствую тебе, – сказал профессор Карлини. – Я хотел тебя увидеть давно, поговорить по душам, но это грустный повод для встречи.
–Увидеть стены Академии было неожиданно приятно, – призналась я. И не солгала. Стены, тяжёлые, давящие чёрные стены, пропитанные магией веков, которые так пугали меня в первый год обучения и так опротивели мне на девятый, последний год – стали вдруг родными. Только войдя сегодня утром в защитное поле Академии, миновав три лестничных пролёта и семь лубовых, тяжёлых, открывающихся по мере моего приближения дверей, я поняла, как скучала по этому месту. Здесь всё было понятно и знакомо. Здесь я знала каждый выступ в стене, каждую арку, каждый каменный, ледяной переход между галереями, двери в классы…
Двенадцать лет я провела здесь. Двенадцать лет без выезда – всё равно ехать было некуда. И вот – возвращалась. Пусть на беседу, но ведь возвращалась! И мне казалось, что солнечные лучи, проливаясь через витражи стёкол, были тоже рады мне. Может и впрямь стены умеют скучать?
–Вы пришли просто навестить меня? – беседа ни о чём была закончена. Профессор Карлини дал чётко это понять.
–Вы приглашали меня как-то, помните? Или моё общество столь неприятно? – я попыталась оттянуть момент неизбежности.
–Я приглашал вас неоднократно, но вы, дитя моё, делали круглые глаза и обещались как-нибудь зайти. А тут и действительно ведь – зашли. А свои ведьмовские штучки вы бросьте – ваше общество мне приятно, но вы же не со мной пришли выпить чаю? Вы пришли для чего-то, как и положено ведьме?
Ведьме…я ведьма, да. Я помню это, профессор. Теперь я это помню.
–На самом деле, я давно собиралась к вам. Только стыдилась. Стыдилась того, какой неудачницей стала.
–Ведьмы не стыдятся, Магрит, – напомнил Карлини, – собрались вспомнить ведьмовской арсенал, вспомните и уклад души.
–Ну не стыдилась, а… – я махнула рукой, – короче говоря, мне нужна помощь. Совет. Или пинок. Или ещё чего.
–Насчёт пинка – иносказание? – поинтересовался профессор Карлини самым невинным тоном и поспешил добавить: – шучу! Нам давно запретили раздавать подзатыльники студентам. Даже если очень хочется.
–Рада за студентов. У мадам Франчески тяжёлая рука.
–Преподавателей бить тоже запретили, – заметил профессор Карлини, – даже если очень хочется. Ладно, я шучу. Так что же, Магрит?..
–Вы знаете, я без всего. Я не знаю как мне быть. Но я и до того, когда агентство ещё было, не знала что мне делать дальше. Не знала, почему меня это не радует.
–Так это к вам, дитя моё, вопрос!
–Да, но вы всегда говорили…– я осеклась. Теперь я поняла, как выгляжу со стороны – жалкая, никчемная, всё потерявшая в обычном пожаре ведьма-неудачница, которая пришла к старому профессору Академии как к единственному своему спасению! Хороша картинка, ничего не скажешь. Лучше б Ричард меня вместе с агентством сжёг, честное слово!
–Вы ещё заплачьте здесь, – усмехнулся Карлини и смягчился: – Магрит, ну что вы, в самом деле, точно малое дитя? Скажите честно, что вам нужна помощь, что вы пошли не по своему пути и вам откровенно паршиво. Скажете?
–Мне нужна помощь, я пошла не по своему пути и мне давно паршиво. Мне кажется, что всегда мне было паршиво, – я покорилась. – Я ничего не добилась, профессор. Более того, я даже не на нуле, я в минусах. Я не завела семью, не приобрела друзей, теперь ещё и своё детище потеряла.
–Ваш план действий? – спросил Карлини. – Вы хотите восстановить агентство? Вам нужна помощь в этом? Просто если так, то у меня есть парочка разгильдяев из числа студентов, которым всё равно нечего делать – могу выдать их на ремонт. Ну или отдать на разбор органов – всё равно толку с них нет. Надо?
Я покачала головой. Не то, не то, профессор.
–Я не знаю, стоит ли мне вообще заниматься агентством. Кажется, бизнес – это не моё. Но что мне делать?
Профессор Карлини посмотрел на меня оценивающе, затем отпил остывшего чаю, мне показалось, что он тоже тянет время.
–Магрит, я могу предложить вам должность…не преподавателя пока, нет, но, думаю, что по административно-организационной части вы пройдете до конца семестра. А дальше может и в преподаватели?
Собственно, это уже было ближе. Карлини всегда говорил, что я должна остаться в Академии, так нет, Магрит же на подвиги потянуло!
–Если вы согласитесь, вы будете пока на расписании, организации учебного процесса, сборе информации о студентах, словом – в бумагах сидеть, главы не поднимая. Не смотрите что у нас семьдесят учеников – вам хватит с головой, – Карлини говорил серьёзно и всё также мягко. – Во всяком случае, если ведьма приходит в Академию, это значит, что идти ей некуда.
Некуда, профессор. Вы даже не представляете насколько некуда. От голода и холода я, конечно, не умру. Но вот крышу над головой организовать…не представляю!
–А другие согласятся? Всё-таки год начался, а я…
–Я это устрою, – пообещал Карлини. – Из-за профессора Моркенс часто случаются накладки. Пьёт она много, хотя винить её я не могу – с такими студентами и с таким умением делать чудесную фруктовую наливку-то! кхм… о чём я? Ах да. Нет, я думаю, что мы все будем рады. Я устрою.
–А потом что я буду преподавать? – я почувствовала как холодею. Если это будут какие-нибудь звездные гадания – мне конец.
–Вы сейчас серьёзно? – Карлини нахмурился. – Магрит, ау! Очнись!
–Профессор Моркенс, – я кивнула, – простите, я…я не сообразила.
–Не налегайте на её наливку значит. Итак, вы согласны?
Конечно, я согласна! Мне нужна крыша над головой. Мне нужно затаиться. Мне нужно собраться с мыслями и силами. Мне нужен план. А для этого – мне надо позаботиться о себе и не пропасть. У меня нет ничего в моём настоящем, но есть опора в прошлом. Я обращаюсь к ней, как к истоку надежды, я обращаю свои силы в Академию, чтобы восстановиться. Ведьмы обращают силы к природе в минуты падения. Но мне не помогут леса и озёра – я их всегда плохо слышала. Мне помогут стабильное жалование, тишина и монотонная, рутинная деятельность. Я должна направить свои мысли на месть, на неё одну. Я должна выждать, чтобы мой удар был точным и беспощадным.
–Значит, договорились? – Карлини уже знал ответ, но слово – это договор.
–Да, профессор. Спасибо вам за помощь.
–Только одно условие, – Карлини поднялся, провожая меня до дверей, – прежде, чем вы пойдёте в свою новую жизнь и в свои новые покои. Магрит, если ты ещё хотя бы раз назовёшь себя неудачницей, хотя бы в мыслях, ты вылетишь отсюда и совсем не на метле. Поняла меня?
Я хотела возмутиться, но передумала и заставила себя усмехнуться. Всё правильно – я ведьма, а ведьма не признает себя неудачницей. Ведьма должна всегда выбирать и ценить себя.
–Девочка моя, к тебе можно? – профессор Моркенс была уже навеселе, когда вломилась ко мне. Нет, так-то она постучала в мои новые, совсем ещё скромные и необжитые покои, вежливо отведённые мне Академией. Тут не было никакого изыска, никаких заметных деталей – простой стол, простая кровать, узкий платяной шкаф, овальное зеркало. Но это было что-то! Это были стены и крыша.
Мой новый приют. Конечно же – временный.
И профессор Моркенс вежливо постучала ко мне в серую дверь, но когда я открыла, поражаясь тому, что уже кому-то понадобилась, она сползла в комнату, не дожидаясь приглашения. Что делать – профессор Моркенс была талантливой ведьмой, она боролась с проклятиями и изучала сам механизм магии, но в итоге почему-то пристрастилась к алкоголю. Да так пристрастилась, что ещё на моей памяти из подтянутой строгой дамы превратилась в хихикающую и потёртую сущность. И это ещё при мне! А теперь я видела обрюзгшее, лишённое прежней узнаваемости существо, которое должна была заменить в следующем семестре. Профессор совсем запилась.
–Здравствуйте, профессор Моркенс, – мне не хотелось гостей, к тому же, меня уже навестила пара профессоров, желая убедиться, что я это я, и что я реально с завтрашнего дня приступаю к административно-организационным делам Академии.
–Да? – я хотела сдержаться, я даже обещала себе, что сдержусь, но не смогла и нервно хмыкнула, – у вас тоже отнимали всё то, что вы имеете?
Хамство, конечно. Профессору Карлини уже столько лет, что он может и терял куда больше чем я, но почему-то эта мысль пришла мне в голову после того, как я ему ответила. Впрочем, как и всегда – сначала я говорю или делаю, а потом думаю.
–Ну, если честно, то не совсем всё, – неожиданно признал Карлини, хотя, зная его, легко могу предположить, что он просто решил меня пожалеть и развлечь, – например, десять лет я был ослом.
–Надеюсь, это иносказание?
Чудаковатый профессор покачал головой:
–Нет, это факт. Одна ведьма, с которой я… у неё был повод, поверьте. Словом, она обиделась. Десять лет я был ослом. На ферме. Знаете, что оказалось труднее всего? Молчать. Я легко переносил тяжести, к этому мне привыкать, ведь, в конце концов, я был в тепле и сытости. Но вот молчать…
–Я вам сочувствую, – мой голос прозвучал неискренне. Несмотря на ситуацию, я посмотрела на профессора Карлини, представила его с ослиными ушами и развеселилась до неприличия.
–Зато после этого я легко стал профессором. Я научился молчать, когда студенты несут бредни или врут мне в лицо о том, что я им чего-то не задавал…– профессор Карлини примолк и глянул на меня.
Я почувствовала что безнадёжно краснею. Это было и для меня – я сама, часто забыв сделать домашнее задание, с самым честным видом говорила, что его не было. И он будто бы верил мне. Во всяком случае, мне, девчонке, так казалось. Что делать, профессор, вы всегда говорили, что Магрит может добиться многого, что Магрит должна учиться, что Магрит имеет таланты. А она? А она, профессор, первые три года училась кое-как и только то, что вы вмешались, вправили ей мозги в нужное время и напомнили, что для учебы в Академии бесплатны лишь три года и некому оплатить для неё дальнейшее обучение, и она покинет Академию, если не пройдёт как лучшая ученица бесплатно. А не будет Академии – не будет дороги в этом странном, изменившемся мире.
Магрит исправилась тогда. Отвергла друзей, принялась учиться, вытянула всё на лучшие баллы, прошла бесплатно на следующие курсы учёбы, а дальше наступила суровая, та самая, изменившаяся жизнь. Мы больше не воевали с людьми, люди на бумаге сделали нас равными себе, и мы…
Остались равны на бумаге. В крупных городах маги и ведьмы ещё принимались, вели дела, зарабатывали на людишках, а в мелких деревнях до сих пор царит враждебность. Что делать – вековые войны не бывают забыты за тридцать лет перемирия. Тридцать лет и человечек проживёт, чего уж говорить про нас?
Но Магрит, дорогой профессор, решила с какого-то перепугу, что хорошо устроится в людском мире, заработает, будет процветать. Она открыла агентство помощи людям «Спокойный сон», продавала людишкам свои магические умения. И знаете, на что нарвалась, профессор? На тот факт, что она никому не нужна в этом мире, что у неё есть конкуренция, что клиенты не идут потоком и надо как-то платить за аренду и ещё много за что.
Всё кончилось бессонницей, отсутствием аппетита и мрачностью чувств, и только-только моё агентство стало держаться на плаву, только-только появился хоть какой-то смысл, как…
–Руины, Магрит, – профессор Карлини смотрел на меня внимательно. Не сомневаюсь, он знал о чём я думаю.
–Руины, – подтвердила я, и мои руки против моего желания сжались в кулаки. Благо, мне было куда пойти. Благо, не имея никого и ничего в своём настоящем, в прошлом я имела заступничество профессора Карлини за свою безнадёжную, нелепую жизнь.
–Я сожалею о том, что Ричард это сделал. Ты, конечно, можешь заявить на него, и будет разбирательство, но я не стал бы так поступать.
Я усмехнулась. Мы с Ричардом были приятелями по Академии. Потом он открыл своё агентство, а я своё. Но мы были такими же конкурентами как змея и червяк – причём не в мою пользу. У него было богатое здание, помощь родительского капитала и потрясающее умение заводить полезные знакомства. А у меня была вера в себя – и то в первые два месяца.
Мы пересекались, мы помогали друг другу, вернее, он мне. А потом вышло всё же неприятное дело (*), я сорвалась, понимая, что Ричард использует меня, не желая марать свои руки, я сорвалась и подставила его. Спохватилась поздно – началось разбирательство. Пришлось вступиться, пришлось лгать, заминать всё дело и Ричард получил небольшое, как мне казалось, понижение в правах и всё вроде бы закончилось.
А потом я поняла, что он не простил и уничтожил моё агентство. Руины! Вот и всё, что осталось от моего детища. А ещё – от моих надежд, что ещё вроде бы теплились где-то, догорали.
Ещё не стихли разговоры о прежнем разбирательстве – ясное дело, Академия и весь магический мир не захотят затеять новое. Тем более – я сама ой как виновата и чудом меня обошло наказание.
–Я не стану затевать разбирательства, – я улыбнулась, на этот раз искренне. Но профессор Карлини хорошо меня знал, и потому не спешил выдыхать.
–А что ты станешь делать? – осторожно спросил он.
–Я его убью.
Когда ведьма говорит «я его убью» – это не то же самое, что людская, истерически брошенная фраза: «я убью его!». Это обещание. Это контракт с силой. Именно по этой причине все ведьмы должны следить за своими словами. Слово – это сила, слово – это договор. И если я хочу вспомнить о том, что значит быть ведьмой, настоящей ведьмой, я должна сначала думать, а только потом говорить.
Профессор Карлини это, конечно, знал. Он не стал меня отговаривать, только спросил:
–Когда?
–Когда придумаю, как сделать это больнее.
И это тоже не истерика. Это факт – Ричарду не жить. Я его убью, и перед смертью он будет очень молить о том, чтобы я была милосердна.
Потому что Ричард не только сжёг моё агентство и лишил работы мою неприкаянную помощницу – Габи, ладно я – я ведьма, я проживу, а вот она чужая для всех миров – рождённая в магической семье, но не имеющая магии – она не может уйти от магических корней, и не может быть принята в нашем мире равной нам, таким сложно найти достойную работу, а теперь у неё её нет. Но дело даже не в этом – я не нанималась нести ответственность за всех неприкаянных этого мира. Дело в том, что Ричард унизил меня, он пошёл против меня, маг пошёл против ведьмы!
Это совсем не то, что можно простить.
–Если что, идея с ослом уже запатентована мной, будешь вдруг использовать – укажи автора, – профессор Карлини не удивился моему ответу. Он давно знал ведьм. Он знал и магов. Ричард мог попросить прощения, мог не мстить мне, но если уж решился – что ж, кто напал, тот пусть и отбивается. Впрочем, есть у этого мировоззрения и другая сторона: если Ричард окажется сильнее меня и обойдёт мою ловушку, никто не вмешается, чтобы заступиться за меня или помочь мне – и тогда Ричард будет иметь полное право уничтожить меня.
Именно поэтому мне нужно время. Я должна придумать как сделать всё так, чтобы победить. Соблазн разодрать ему морду когтями, конечно, велик, но приблизит ли это меня к цели? Никогда.
Я ведьма, но всю свою жизнь я не понимала этого всей душой. Теперь должна понять и прочувствовать. Помнить каждую секунду – я ведьма и я не позволю ему остаться безнаказанным.
–Я сочувствую тебе, – сказал профессор Карлини. – Я хотел тебя увидеть давно, поговорить по душам, но это грустный повод для встречи.
–Увидеть стены Академии было неожиданно приятно, – призналась я. И не солгала. Стены, тяжёлые, давящие чёрные стены, пропитанные магией веков, которые так пугали меня в первый год обучения и так опротивели мне на девятый, последний год – стали вдруг родными. Только войдя сегодня утром в защитное поле Академии, миновав три лестничных пролёта и семь лубовых, тяжёлых, открывающихся по мере моего приближения дверей, я поняла, как скучала по этому месту. Здесь всё было понятно и знакомо. Здесь я знала каждый выступ в стене, каждую арку, каждый каменный, ледяной переход между галереями, двери в классы…
Двенадцать лет я провела здесь. Двенадцать лет без выезда – всё равно ехать было некуда. И вот – возвращалась. Пусть на беседу, но ведь возвращалась! И мне казалось, что солнечные лучи, проливаясь через витражи стёкол, были тоже рады мне. Может и впрямь стены умеют скучать?
–Вы пришли просто навестить меня? – беседа ни о чём была закончена. Профессор Карлини дал чётко это понять.
–Вы приглашали меня как-то, помните? Или моё общество столь неприятно? – я попыталась оттянуть момент неизбежности.
–Я приглашал вас неоднократно, но вы, дитя моё, делали круглые глаза и обещались как-нибудь зайти. А тут и действительно ведь – зашли. А свои ведьмовские штучки вы бросьте – ваше общество мне приятно, но вы же не со мной пришли выпить чаю? Вы пришли для чего-то, как и положено ведьме?
Ведьме…я ведьма, да. Я помню это, профессор. Теперь я это помню.
–На самом деле, я давно собиралась к вам. Только стыдилась. Стыдилась того, какой неудачницей стала.
–Ведьмы не стыдятся, Магрит, – напомнил Карлини, – собрались вспомнить ведьмовской арсенал, вспомните и уклад души.
–Ну не стыдилась, а… – я махнула рукой, – короче говоря, мне нужна помощь. Совет. Или пинок. Или ещё чего.
–Насчёт пинка – иносказание? – поинтересовался профессор Карлини самым невинным тоном и поспешил добавить: – шучу! Нам давно запретили раздавать подзатыльники студентам. Даже если очень хочется.
–Рада за студентов. У мадам Франчески тяжёлая рука.
–Преподавателей бить тоже запретили, – заметил профессор Карлини, – даже если очень хочется. Ладно, я шучу. Так что же, Магрит?..
–Вы знаете, я без всего. Я не знаю как мне быть. Но я и до того, когда агентство ещё было, не знала что мне делать дальше. Не знала, почему меня это не радует.
–Так это к вам, дитя моё, вопрос!
–Да, но вы всегда говорили…– я осеклась. Теперь я поняла, как выгляжу со стороны – жалкая, никчемная, всё потерявшая в обычном пожаре ведьма-неудачница, которая пришла к старому профессору Академии как к единственному своему спасению! Хороша картинка, ничего не скажешь. Лучше б Ричард меня вместе с агентством сжёг, честное слово!
–Вы ещё заплачьте здесь, – усмехнулся Карлини и смягчился: – Магрит, ну что вы, в самом деле, точно малое дитя? Скажите честно, что вам нужна помощь, что вы пошли не по своему пути и вам откровенно паршиво. Скажете?
–Мне нужна помощь, я пошла не по своему пути и мне давно паршиво. Мне кажется, что всегда мне было паршиво, – я покорилась. – Я ничего не добилась, профессор. Более того, я даже не на нуле, я в минусах. Я не завела семью, не приобрела друзей, теперь ещё и своё детище потеряла.
–Ваш план действий? – спросил Карлини. – Вы хотите восстановить агентство? Вам нужна помощь в этом? Просто если так, то у меня есть парочка разгильдяев из числа студентов, которым всё равно нечего делать – могу выдать их на ремонт. Ну или отдать на разбор органов – всё равно толку с них нет. Надо?
Я покачала головой. Не то, не то, профессор.
–Я не знаю, стоит ли мне вообще заниматься агентством. Кажется, бизнес – это не моё. Но что мне делать?
Профессор Карлини посмотрел на меня оценивающе, затем отпил остывшего чаю, мне показалось, что он тоже тянет время.
–Магрит, я могу предложить вам должность…не преподавателя пока, нет, но, думаю, что по административно-организационной части вы пройдете до конца семестра. А дальше может и в преподаватели?
Собственно, это уже было ближе. Карлини всегда говорил, что я должна остаться в Академии, так нет, Магрит же на подвиги потянуло!
–Если вы согласитесь, вы будете пока на расписании, организации учебного процесса, сборе информации о студентах, словом – в бумагах сидеть, главы не поднимая. Не смотрите что у нас семьдесят учеников – вам хватит с головой, – Карлини говорил серьёзно и всё также мягко. – Во всяком случае, если ведьма приходит в Академию, это значит, что идти ей некуда.
Некуда, профессор. Вы даже не представляете насколько некуда. От голода и холода я, конечно, не умру. Но вот крышу над головой организовать…не представляю!
–А другие согласятся? Всё-таки год начался, а я…
–Я это устрою, – пообещал Карлини. – Из-за профессора Моркенс часто случаются накладки. Пьёт она много, хотя винить её я не могу – с такими студентами и с таким умением делать чудесную фруктовую наливку-то! кхм… о чём я? Ах да. Нет, я думаю, что мы все будем рады. Я устрою.
–А потом что я буду преподавать? – я почувствовала как холодею. Если это будут какие-нибудь звездные гадания – мне конец.
–Вы сейчас серьёзно? – Карлини нахмурился. – Магрит, ау! Очнись!
–Профессор Моркенс, – я кивнула, – простите, я…я не сообразила.
–Не налегайте на её наливку значит. Итак, вы согласны?
Конечно, я согласна! Мне нужна крыша над головой. Мне нужно затаиться. Мне нужно собраться с мыслями и силами. Мне нужен план. А для этого – мне надо позаботиться о себе и не пропасть. У меня нет ничего в моём настоящем, но есть опора в прошлом. Я обращаюсь к ней, как к истоку надежды, я обращаю свои силы в Академию, чтобы восстановиться. Ведьмы обращают силы к природе в минуты падения. Но мне не помогут леса и озёра – я их всегда плохо слышала. Мне помогут стабильное жалование, тишина и монотонная, рутинная деятельность. Я должна направить свои мысли на месть, на неё одну. Я должна выждать, чтобы мой удар был точным и беспощадным.
–Значит, договорились? – Карлини уже знал ответ, но слово – это договор.
–Да, профессор. Спасибо вам за помощь.
–Только одно условие, – Карлини поднялся, провожая меня до дверей, – прежде, чем вы пойдёте в свою новую жизнь и в свои новые покои. Магрит, если ты ещё хотя бы раз назовёшь себя неудачницей, хотя бы в мыслях, ты вылетишь отсюда и совсем не на метле. Поняла меня?
Я хотела возмутиться, но передумала и заставила себя усмехнуться. Всё правильно – я ведьма, а ведьма не признает себя неудачницей. Ведьма должна всегда выбирать и ценить себя.
***
–Девочка моя, к тебе можно? – профессор Моркенс была уже навеселе, когда вломилась ко мне. Нет, так-то она постучала в мои новые, совсем ещё скромные и необжитые покои, вежливо отведённые мне Академией. Тут не было никакого изыска, никаких заметных деталей – простой стол, простая кровать, узкий платяной шкаф, овальное зеркало. Но это было что-то! Это были стены и крыша.
Мой новый приют. Конечно же – временный.
И профессор Моркенс вежливо постучала ко мне в серую дверь, но когда я открыла, поражаясь тому, что уже кому-то понадобилась, она сползла в комнату, не дожидаясь приглашения. Что делать – профессор Моркенс была талантливой ведьмой, она боролась с проклятиями и изучала сам механизм магии, но в итоге почему-то пристрастилась к алкоголю. Да так пристрастилась, что ещё на моей памяти из подтянутой строгой дамы превратилась в хихикающую и потёртую сущность. И это ещё при мне! А теперь я видела обрюзгшее, лишённое прежней узнаваемости существо, которое должна была заменить в следующем семестре. Профессор совсем запилась.
–Здравствуйте, профессор Моркенс, – мне не хотелось гостей, к тому же, меня уже навестила пара профессоров, желая убедиться, что я это я, и что я реально с завтрашнего дня приступаю к административно-организационным делам Академии.
