Конечно, не все были мирными. Так, в одном доме, некий, находящийся не то в дурмане, не то в хмелю, горожанин, вдруг схватился нож и бросился им на Эду. Она не испугалась, была приучена не бояться преступников, особенно из числа отребья, а потому только увернулась, пока горожанина скручивали солдаты. Один из них вопросительно взглянул на Эду и та разрешила:
-Можно, но без следов.
Чтобы не видеть, как помнут нападавшего, Эда отвернулась, щелкнула пальцами и указала двум подскочившим солдатам:
-Перевернуть тщательней, чем у других. Я хочу знать, что здесь скрыто.
В голове уже промелькнул образ найденной Веховой Воды и того, как удачно ей повезло зайти именно в этот дом, но обыск не дал ни одного нарушения. Беднота, пойло, ошметки от гнилых кочанов капусты – так содержать свой дом в бардаке это не преступление. Эда только с досадой измазалась гнилой, уже потекшей капустой, и вышла, брезгливо перешагнув через распростертое тело.
Удача ей не улыбнулась ни в одном из домов. Да, нарушения были, но все…как обычно. Кое-что изымали сразу, кое-где применяли и силу, в один дом, где по знанию Эды таился трактирчик, их не пустили. Пришлось выламывать дверь, но и снова, кроме контрабандного вина, привезенного с Седых Берегов, ничего не было найдено.
Солдаты хищно поглядывали на бочонки с настоящим, незаконно ввезенным вином, но Эда предупредила:
-Каждого, кто хотя бы сделает глоток, отправлю в подземелья!
Хотя, и ей было до одури жаль этого замечательного, дорого вина.
-Да что же вы делаете…- начал, было, хозяин трактирчика, - да это же все мои вложения!
-Они незаконные, - возразила Эда. – Если бы ты сделал все, как нужно, оформил бы…
-На это нужно деньги и время! - хозяин трактирчика неистовствовал. – Налог на ввоз товаров слишком высок, я не могу оплатить его! Все. До последней монетки, я…
-Хватит! – оборвала Эда, не выносившая подобных сцен. – Я не устанавливаю налогов. Я слежу за исполнением закона, а он гласит, что всякий товар, ввезенный контрабандой, подлежит уничтожению.
-Человеческого в вас нет! – разъярился женский голос и Эда, обернувшись на него, увидела женщину с длинными, неухоженными сальными волосами. Ее удерживал стражник, а в нее будто бы бес вселился, она царапалась и отбивалась.
-У нас же дети! У нас дети…нам нечем их кормить!
-Мы хотели заработать на этом вине, чтобы обеспечить наших детей, - тихо пояснил хозяин трактира. – Это моя жена. Дорогая, прекрати…
-Ввоз был незаконным, - Эда не собиралась уступать. – Налог не был…
-Мы вложили в это все! – хозяин трактира переместился и смотрел только на Эду, он не понимал, как она, будучи такой молодой, может иметь настолько черствое сердце? Разве она не понимает, что такое знать, что твои дети рождены в Пепельном ряду и вряд ли смогут пройти порог нищеты? Ты им единственный заступник, а если что-то случится, то дети…что ж, в Пепельном ряду им находят много применений. И он, посоветовавшись с женой, продал и выгреб все, что мог накопить и продать. И не хватило на налог, непомерно высокий налог… он рассчитывал только спасти своих детей.
-Ввоз незаконен! – повторила Эда, и ничего не дрогнуло в ее лице – кажется, она заочно не имела никакого сожаления к тем, кто проживал в этом ужасном месте столицы.
Жена трактирщика уже только тихо плакала, не имея сил к сопротивленью.
-Ну, хоть себе возьмите! – взмолился нарушитель. – Отличное вино, чистое!
Позади Эды послышалось шевеление. Она повернула голову и увидела шепчущихся солдат.
-Нет, - сказала она и себе, и им. – Никто не станет брать товар, ввезенный незаконно. Вылить!
Никто не пошевелился. Трактирщик взглянул на нее с ужасом:
-Вы что? Это же…это из Седых берегов!
-Закон есть закон. Вылить.
И снова тишина. Эда повернулась к солдатам:
-Я не поняла вашего бездействия. Вам надлежит подчиняться представителю дознания, в данном случае – это я. Или вы тоже забыли закон?
-Но вино же отличное…- с жалостью пробормотал кто-то из ее спутников.
-Я вас всех отдам под дознание, - пообещала Эда. – Сразу же, как вернемся, составлю протокол о промедлении действия!
Это возымело эффект. Связываться с дознанием никто из солдат не хотел – за это можно было всерьез лишиться и ранга, и всех привилегий, а потому быстрее, чем нужно было, солдаты бросились к бочкам, и, тяжело дыша от неудобной ноши, принялись выволакивать их на улицу, чтобы на глазах Пепельного ряда разлить замечательное их содержимое.
Трактирщица бросилась с воем за солдатами, но ее муж перехватил этот порыв, который грозил уже совсем серьезными неприятностями.
-Откуда в вас столько жестокости? – с ненавистью спросил он, удерживая горько рыдающую жену. – наши дети…Мы все пытались сделать для них!
-Вы нарушили закон, - холодно ответила Эда. – подойдите для переписи или вас отволокут туда. Также – получите предписание и сообщите дознавателю, который вас примет обстоятельства получения контрабанды. Я проверю.
-Что именно нам нужно сообщить? – с плохо сдерживаемой яростью спросил трактирщик. – Как мы отдали последнее, рассчитывая поднять наших детей? Вывести их из нищеты? Вы думаете, что здесь все сплошь отребье? Думаете, я вижу! Я вижу это по вашим глазам, в них столько презрения! От того, что вы ходите в чистом, от того, что на вашем столе есть белый хлеб, вы не лучше нас! Мы честно трудимся с женой. Наш труд тяжел. Но это честный труд, и вы не можете нас презирать за одну лишь бедность!
-Я хотя бы закон не нарушаю, - ввернула Эда холодно. – Обстоятельства вы сообщите следующие: когда и у кто привез вам столько вина? На чем? Как доставил…в общем, подробно. Передадите, что это мое повеление. Мое имя – Эда.
-А я не помню, как его зовут, - с вызовом промолвил трактирщик, - и что?
-Каллен, кажется…- жена отняла лицо от его могучей груди.
Эда, уже уходившая, круто повернулась на каблуках, услышав знакомое имя:
-Как?
-Каллен, - повторила женщина, ее плечи мелко-мелко вздрагивали от рыданий.
Брат Двэйна носил имя Каллен. Совпадение?
Мысли метнулись слишком живо. Эды осторожно коснулись, предлагая ей отойти в сторону, чтобы солдатам было удобнее выносить бочки с вином из Седых Берегов. Каждый бочонок трактирщик провожал таким взглядом сожаления и горечи, что у любого, кто не занимает ум раздумыванием, заныло бы сердце.
-Он рыбак? – спросила Эда быстро.
-У него лодка. И брат, - отвечал уже трактирщик. – Брат содержал что-то вроде…лавки.
-Вы, двое, живо к дознавателю! – рявкнула Эда так громко, что двое солдат, тащивших мимо нее бочку в этот момент, чуть не выронили ее и не разлили. – да не вы, идиоты! А вы…изложить васе обстоятельства. Ну!
Трактирщики метнулись на выход, а Эда только закусила до крови губы, глядя им вслед. Ну надо же! В Пепельных рядах она нашла какую-то ниточку к смерти своего пленника. То, что брат погибшего, вернее даже – убитого Двэйна – контрабандист, уже позволяет взглянуть на ситуацию с другой стороны!
Эда, проследив, что вытащили последний бочонок, вышла из трактира и попала в винную лужу, неслабо испачкав край мантии в кровавом вине. Оказалось, что солдаты разливали вино на мостовую, начиная от трактира.
-Все пойдете под дознание, - пригрозила Эда, приподнимая мантию, - гадство! Надо же было…так!
Словно бы кровь…вино уходило в мостовую, крася ее в отвратительно-серый цвет. Грязь смешивалась с чудесным напитком. Кто-то из тех, кто уже был на улице, ожидая переписи, или определен как подозрительный элемент, с любопытством поглядывал на эту мостовую.
Эда не стала останавливаться и бросилась к дознавателю, который записывал показания.
-Доклад этих…трактирщиков ко мне на стол! – приказала Эда, торопливо проходя мимо. Она хотела найти Сковера, но тот нашел ее сам.
-Эда, - чуть задыхаясь от быстрой ходьбы, позвал он ее, выныривая прямо перед ее носом в компании пары солдат и еще одного дознавателя, - Эда, пришло письмо. Гилот вызывает тебя обратно.
-Хорошо, я как раз собиралась туда! – Эда оживилась, но тут вдруг подумала о том, что Пепельные ряды эти кому-то придется разгребать дальше. – Погоди, а ты…справишься?
-Он пришлет Мэтта, - отмахнулся Сковер.
И снова – неприятный холодок где-то в желудке.
-Ступай, - поторопил Сковер. – А, Эда!
Дознаватель обернулась, настигнутая призывом:
-Что?
-Твой сверток, - Сковер протянул ей сверток, который Эда не сразу узнала. Мысли вернулись неожиданно, она охнула, торопливо выхватила его из рук и сунула за пазуху, чувствуя, как краснеет.
-Спасибо, - прошелестела она.
-Носи с удовольствием, - криво улыбнулся дознаватель и зашагал к следующему дому.
Эда даже не заметила обратной дороги к замку. Она торопилась, не останавливалась, встречая знакомых, не приветствовала должным образом придворных, попадавшихся ей пути, словом – оставляла за собой недоуменный взгляд и поджатые губы дам, которые ясно свидетельствовали о том, что эти самые дамы думают о воспитании Эды и ее тактичности. В иной раз она никогда бы себе не позволила такого жуткого беспечия по отношению к тем, кто занимает знатное положение при дворе, но сейчас, когда вдруг вскрылось странное обстоятельство, сново, возможно, ведущее к Двэйну, когда ее вызывал Гилот…
Гилот, впрочем, оказался не один в своем кабинете. Напротив него сидела женщина средних лет, которая словно бы пыталась спрятать свое лицо в рукавах богато расшитого платья. Она дрожала, тоненько всхлипывала и Эда, скользнувшая без стука в кабинет Гилота, даже осеклась, увидев ее, и обратилась в соляной столб.
Гилот увидел ее, кивнул, предлагая сесть. Эда, стараясь не производить лишнего шума, устроилась у самых дверей на скамеечке для ног и обратилась в слух, ожидая развязки визита явно знатной дамы. Сюда, в их подземелья знать захаживала редко, предпочитая либо вызывать к себе, если имела на это право, либо посылать своих слуг. Своими ногами спуститься по мрачным ступеням вниз, мимо Оружейной Залы, мимо Тренировочного Зала Рыцарей было делом нелегким – по крайней мере, нужно было идеально знать все неосвещенные ступени и закоулки.
И здесь…в таком роскошном, пышном платье эта дама спустилась сюда? Что же за дело побудило ее к этому?
Дама перестала всхлипывать. Гилот терпеливо ждал, пока она утрет лицо рукавом и, наконец, продолжит, видимо, прерванный уже разговор.
-Господин Гилот, господин Королевский Дознаватель, вы поможете мне?
Эда скривилась. Голос у дамы оказался неприятно-высоким, каким-то надменно-холодным, даже сейчас, когда ей явно требовалась помощь, она не могла, похоже, простить себе, что приходится снизойти до подземелья и его обитателей.
-Леди Эллен, - устало, но сдержанно заговорил Гилот, привыкший уже ко всему, - я сделаю все, что в моих силах, но вы должны понимать, что сведений, которые вы мне сообщили…
-Я сообщила вам более чем достаточно! – голос стал еще выше, и Эде захотелось зажать уши. – Я сообщила вам свою постыдную любовь…
Дама неожиданно обернулась к Эде и та мгновенно выпрямила спину под ее взглядом.
-Милочка, господин Королевский Дознаватель предупредил меня о вашем появлении, иначе я бы попросила бы вас выйти вон. Однако я надеюсь, что вы умеете молчать обо всем, что видите и слышите.
Леди Эллен, которая в этом самом кабинете никто попросила бы ее выйти? Ха-ха! Можно было смолчать, но Эду так задел этот надменный тон, что она, зная, что получит нагоняй от Гилота, все-таки не выдержала:
-При всем уважении, леди Эллен, меня отсюда может выгнать только господин Королевский Дознаватель или Его Величество. Что касается молчания… если это молчание не будет противоречить закону королевства, я могу оказать вам такую услугу.
Неосознанно, или почти неосознанно, но Эда угадала и ткнула в самую болезненную точку гостьи. Леди Эллен ненавидела, когда ей приходилось просить об услуге, а уж тем более у тех, кого она откровенно боялась и тех, кто не был обязан ей ничем.
Губы Гилота тронула едва-едва заметная усмешка и Эда, заметив, с удивлением подумала, что, похоже, нагоняя ей не будет. Во всяком случае, за этот ответ.
-За своих людей я отвечаю, - Гилот переключил внимание леди Эллен на себя. – Эда – дознаватель, и дознаватель хороший. Сведения же, повторяю вам, которые вы мне сообщили…
-Я сообщила вам достаточно! – оскорбленно воззвала к рыцарскому чувству леди Эллен.
Бесполезно. Для того чтобы быть рыцарем, нужно сначала осознавать себя человеком, а Гилот никогда им себя не осознавал.
-Тогда я не смогу вам помочь, - его лицо – каменное и беспристрастное не тронула никакая тень сочувствия. Еще бы…с чего бы ему вдруг испытать сочувствие? Разве это не логично? Есть факты – есть помощь, нет фактов, или факты только лишь приоткрыты – пожалуйста, пойдите вон!
-Что вы хотите знать? – Леди Эллен сидела напряженно, как струна, идеально прямая, всеми оскорбленная и сохраняющая с трудом лицо.
-Как часто вы виделись с господином…- Гилот опустил глаза на пергамент перед собой, - Умбером?
-Вы должны меня понять, - леди Эллен нервно оглянулась на непроницаемую Эду, - нет, право! Это невыносимо, невыносимо!
Она снова попыталась зайтись в рыданиях, но даже Эда чувствовала, что в рыданиях ее нет ничего от настоящего.
Удостоверившись, что ее никто не бросается успокаивать, леди Эллен еще немного поскорбела, взывая к жалости подземелий, но не получила и тени того ответа, который привыкла получать у себя, наверху. Она отняла, наконец, руки от лица и заговорила также надменно и также строго:
-Я рассчитывала на вашу помощь, господин Дознаватель!
-Я не отказываю вам в помощи, леди Эллен, - спокойно отозвался Гилот, - но, поймите, я вам физически не могу помочь, когда вы скрываете столько фактов!
-Вы должны меня понять, Дознаватель! Мой муж…- леди Эллен нервно дернулась, - он – придет в ярость, если узнает…если ему кто-то скажет, или он догадается.
-Я не отвечаю за отношения с вашим мужем. Я берегу закон, - и снова никакого сострадания. Эда тихо переводила взгляд с гостьи на наставника и ждала. – Если вы пришли сюда и хотите помощи – вы должны это иметь в виду.
-Но какой-то тайны! – взмолилась леди Эллен. – Я не прошу много!
-Вы должны отвечать искренне и честно, - предостерег Гилот, - например – вы отказываетесь отвечать на то, каким образом господин Умбер попадал в ваш дом. Не зная таких обстоятельств, я не могу вам помочь.
-Я услышала вас, дознаватель! – леди Эллен поднялась со своего места и, все такая же оскорбленная, страждущая, измученная внутренним горем, направилась к дверям. – Забудьте, что я навещала вас.
За дверью леди Эллен встретил слуга, готовый вывести свою госпожу из подземелий. Эда проводила ее взглядом и только когда закрылась дверь и донеслись поспешные шаги, взглянула на Гилота.
-Подсаживайся, - предложил он, складывая пергамент, имевший, очевидно, дело к леди Эллен.
Эда покорилась, заняла место, еще хранившее тепло гостьи и спросила:
-Что ей надо было?
-Да бред, - с легким раздражением ответил Гилот, - пришла, вся в печали и в хламе души. Просит о том, чтобы дело ее хранилось в тайне, чтобы я дал ей на это слово. А дело, между тем, простое, как сапог! Муж ее в отъезде, да и разница между ними большая, что в годах, что в уме. Скучно ей стало…
-Можно, но без следов.
Чтобы не видеть, как помнут нападавшего, Эда отвернулась, щелкнула пальцами и указала двум подскочившим солдатам:
-Перевернуть тщательней, чем у других. Я хочу знать, что здесь скрыто.
В голове уже промелькнул образ найденной Веховой Воды и того, как удачно ей повезло зайти именно в этот дом, но обыск не дал ни одного нарушения. Беднота, пойло, ошметки от гнилых кочанов капусты – так содержать свой дом в бардаке это не преступление. Эда только с досадой измазалась гнилой, уже потекшей капустой, и вышла, брезгливо перешагнув через распростертое тело.
Удача ей не улыбнулась ни в одном из домов. Да, нарушения были, но все…как обычно. Кое-что изымали сразу, кое-где применяли и силу, в один дом, где по знанию Эды таился трактирчик, их не пустили. Пришлось выламывать дверь, но и снова, кроме контрабандного вина, привезенного с Седых Берегов, ничего не было найдено.
Солдаты хищно поглядывали на бочонки с настоящим, незаконно ввезенным вином, но Эда предупредила:
-Каждого, кто хотя бы сделает глоток, отправлю в подземелья!
Хотя, и ей было до одури жаль этого замечательного, дорого вина.
-Да что же вы делаете…- начал, было, хозяин трактирчика, - да это же все мои вложения!
-Они незаконные, - возразила Эда. – Если бы ты сделал все, как нужно, оформил бы…
-На это нужно деньги и время! - хозяин трактирчика неистовствовал. – Налог на ввоз товаров слишком высок, я не могу оплатить его! Все. До последней монетки, я…
-Хватит! – оборвала Эда, не выносившая подобных сцен. – Я не устанавливаю налогов. Я слежу за исполнением закона, а он гласит, что всякий товар, ввезенный контрабандой, подлежит уничтожению.
-Человеческого в вас нет! – разъярился женский голос и Эда, обернувшись на него, увидела женщину с длинными, неухоженными сальными волосами. Ее удерживал стражник, а в нее будто бы бес вселился, она царапалась и отбивалась.
-У нас же дети! У нас дети…нам нечем их кормить!
-Мы хотели заработать на этом вине, чтобы обеспечить наших детей, - тихо пояснил хозяин трактира. – Это моя жена. Дорогая, прекрати…
-Ввоз был незаконным, - Эда не собиралась уступать. – Налог не был…
-Мы вложили в это все! – хозяин трактира переместился и смотрел только на Эду, он не понимал, как она, будучи такой молодой, может иметь настолько черствое сердце? Разве она не понимает, что такое знать, что твои дети рождены в Пепельном ряду и вряд ли смогут пройти порог нищеты? Ты им единственный заступник, а если что-то случится, то дети…что ж, в Пепельном ряду им находят много применений. И он, посоветовавшись с женой, продал и выгреб все, что мог накопить и продать. И не хватило на налог, непомерно высокий налог… он рассчитывал только спасти своих детей.
-Ввоз незаконен! – повторила Эда, и ничего не дрогнуло в ее лице – кажется, она заочно не имела никакого сожаления к тем, кто проживал в этом ужасном месте столицы.
Жена трактирщика уже только тихо плакала, не имея сил к сопротивленью.
-Ну, хоть себе возьмите! – взмолился нарушитель. – Отличное вино, чистое!
Позади Эды послышалось шевеление. Она повернула голову и увидела шепчущихся солдат.
-Нет, - сказала она и себе, и им. – Никто не станет брать товар, ввезенный незаконно. Вылить!
Никто не пошевелился. Трактирщик взглянул на нее с ужасом:
-Вы что? Это же…это из Седых берегов!
-Закон есть закон. Вылить.
И снова тишина. Эда повернулась к солдатам:
-Я не поняла вашего бездействия. Вам надлежит подчиняться представителю дознания, в данном случае – это я. Или вы тоже забыли закон?
-Но вино же отличное…- с жалостью пробормотал кто-то из ее спутников.
-Я вас всех отдам под дознание, - пообещала Эда. – Сразу же, как вернемся, составлю протокол о промедлении действия!
Это возымело эффект. Связываться с дознанием никто из солдат не хотел – за это можно было всерьез лишиться и ранга, и всех привилегий, а потому быстрее, чем нужно было, солдаты бросились к бочкам, и, тяжело дыша от неудобной ноши, принялись выволакивать их на улицу, чтобы на глазах Пепельного ряда разлить замечательное их содержимое.
Трактирщица бросилась с воем за солдатами, но ее муж перехватил этот порыв, который грозил уже совсем серьезными неприятностями.
-Откуда в вас столько жестокости? – с ненавистью спросил он, удерживая горько рыдающую жену. – наши дети…Мы все пытались сделать для них!
-Вы нарушили закон, - холодно ответила Эда. – подойдите для переписи или вас отволокут туда. Также – получите предписание и сообщите дознавателю, который вас примет обстоятельства получения контрабанды. Я проверю.
-Что именно нам нужно сообщить? – с плохо сдерживаемой яростью спросил трактирщик. – Как мы отдали последнее, рассчитывая поднять наших детей? Вывести их из нищеты? Вы думаете, что здесь все сплошь отребье? Думаете, я вижу! Я вижу это по вашим глазам, в них столько презрения! От того, что вы ходите в чистом, от того, что на вашем столе есть белый хлеб, вы не лучше нас! Мы честно трудимся с женой. Наш труд тяжел. Но это честный труд, и вы не можете нас презирать за одну лишь бедность!
-Я хотя бы закон не нарушаю, - ввернула Эда холодно. – Обстоятельства вы сообщите следующие: когда и у кто привез вам столько вина? На чем? Как доставил…в общем, подробно. Передадите, что это мое повеление. Мое имя – Эда.
-А я не помню, как его зовут, - с вызовом промолвил трактирщик, - и что?
-Каллен, кажется…- жена отняла лицо от его могучей груди.
Эда, уже уходившая, круто повернулась на каблуках, услышав знакомое имя:
-Как?
-Каллен, - повторила женщина, ее плечи мелко-мелко вздрагивали от рыданий.
Брат Двэйна носил имя Каллен. Совпадение?
Мысли метнулись слишком живо. Эды осторожно коснулись, предлагая ей отойти в сторону, чтобы солдатам было удобнее выносить бочки с вином из Седых Берегов. Каждый бочонок трактирщик провожал таким взглядом сожаления и горечи, что у любого, кто не занимает ум раздумыванием, заныло бы сердце.
-Он рыбак? – спросила Эда быстро.
-У него лодка. И брат, - отвечал уже трактирщик. – Брат содержал что-то вроде…лавки.
-Вы, двое, живо к дознавателю! – рявкнула Эда так громко, что двое солдат, тащивших мимо нее бочку в этот момент, чуть не выронили ее и не разлили. – да не вы, идиоты! А вы…изложить васе обстоятельства. Ну!
Трактирщики метнулись на выход, а Эда только закусила до крови губы, глядя им вслед. Ну надо же! В Пепельных рядах она нашла какую-то ниточку к смерти своего пленника. То, что брат погибшего, вернее даже – убитого Двэйна – контрабандист, уже позволяет взглянуть на ситуацию с другой стороны!
Эда, проследив, что вытащили последний бочонок, вышла из трактира и попала в винную лужу, неслабо испачкав край мантии в кровавом вине. Оказалось, что солдаты разливали вино на мостовую, начиная от трактира.
-Все пойдете под дознание, - пригрозила Эда, приподнимая мантию, - гадство! Надо же было…так!
Словно бы кровь…вино уходило в мостовую, крася ее в отвратительно-серый цвет. Грязь смешивалась с чудесным напитком. Кто-то из тех, кто уже был на улице, ожидая переписи, или определен как подозрительный элемент, с любопытством поглядывал на эту мостовую.
Эда не стала останавливаться и бросилась к дознавателю, который записывал показания.
-Доклад этих…трактирщиков ко мне на стол! – приказала Эда, торопливо проходя мимо. Она хотела найти Сковера, но тот нашел ее сам.
-Эда, - чуть задыхаясь от быстрой ходьбы, позвал он ее, выныривая прямо перед ее носом в компании пары солдат и еще одного дознавателя, - Эда, пришло письмо. Гилот вызывает тебя обратно.
-Хорошо, я как раз собиралась туда! – Эда оживилась, но тут вдруг подумала о том, что Пепельные ряды эти кому-то придется разгребать дальше. – Погоди, а ты…справишься?
-Он пришлет Мэтта, - отмахнулся Сковер.
И снова – неприятный холодок где-то в желудке.
-Ступай, - поторопил Сковер. – А, Эда!
Дознаватель обернулась, настигнутая призывом:
-Что?
-Твой сверток, - Сковер протянул ей сверток, который Эда не сразу узнала. Мысли вернулись неожиданно, она охнула, торопливо выхватила его из рук и сунула за пазуху, чувствуя, как краснеет.
-Спасибо, - прошелестела она.
-Носи с удовольствием, - криво улыбнулся дознаватель и зашагал к следующему дому.
Часть 12
Эда даже не заметила обратной дороги к замку. Она торопилась, не останавливалась, встречая знакомых, не приветствовала должным образом придворных, попадавшихся ей пути, словом – оставляла за собой недоуменный взгляд и поджатые губы дам, которые ясно свидетельствовали о том, что эти самые дамы думают о воспитании Эды и ее тактичности. В иной раз она никогда бы себе не позволила такого жуткого беспечия по отношению к тем, кто занимает знатное положение при дворе, но сейчас, когда вдруг вскрылось странное обстоятельство, сново, возможно, ведущее к Двэйну, когда ее вызывал Гилот…
Гилот, впрочем, оказался не один в своем кабинете. Напротив него сидела женщина средних лет, которая словно бы пыталась спрятать свое лицо в рукавах богато расшитого платья. Она дрожала, тоненько всхлипывала и Эда, скользнувшая без стука в кабинет Гилота, даже осеклась, увидев ее, и обратилась в соляной столб.
Гилот увидел ее, кивнул, предлагая сесть. Эда, стараясь не производить лишнего шума, устроилась у самых дверей на скамеечке для ног и обратилась в слух, ожидая развязки визита явно знатной дамы. Сюда, в их подземелья знать захаживала редко, предпочитая либо вызывать к себе, если имела на это право, либо посылать своих слуг. Своими ногами спуститься по мрачным ступеням вниз, мимо Оружейной Залы, мимо Тренировочного Зала Рыцарей было делом нелегким – по крайней мере, нужно было идеально знать все неосвещенные ступени и закоулки.
И здесь…в таком роскошном, пышном платье эта дама спустилась сюда? Что же за дело побудило ее к этому?
Дама перестала всхлипывать. Гилот терпеливо ждал, пока она утрет лицо рукавом и, наконец, продолжит, видимо, прерванный уже разговор.
-Господин Гилот, господин Королевский Дознаватель, вы поможете мне?
Эда скривилась. Голос у дамы оказался неприятно-высоким, каким-то надменно-холодным, даже сейчас, когда ей явно требовалась помощь, она не могла, похоже, простить себе, что приходится снизойти до подземелья и его обитателей.
-Леди Эллен, - устало, но сдержанно заговорил Гилот, привыкший уже ко всему, - я сделаю все, что в моих силах, но вы должны понимать, что сведений, которые вы мне сообщили…
-Я сообщила вам более чем достаточно! – голос стал еще выше, и Эде захотелось зажать уши. – Я сообщила вам свою постыдную любовь…
Дама неожиданно обернулась к Эде и та мгновенно выпрямила спину под ее взглядом.
-Милочка, господин Королевский Дознаватель предупредил меня о вашем появлении, иначе я бы попросила бы вас выйти вон. Однако я надеюсь, что вы умеете молчать обо всем, что видите и слышите.
Леди Эллен, которая в этом самом кабинете никто попросила бы ее выйти? Ха-ха! Можно было смолчать, но Эду так задел этот надменный тон, что она, зная, что получит нагоняй от Гилота, все-таки не выдержала:
-При всем уважении, леди Эллен, меня отсюда может выгнать только господин Королевский Дознаватель или Его Величество. Что касается молчания… если это молчание не будет противоречить закону королевства, я могу оказать вам такую услугу.
Неосознанно, или почти неосознанно, но Эда угадала и ткнула в самую болезненную точку гостьи. Леди Эллен ненавидела, когда ей приходилось просить об услуге, а уж тем более у тех, кого она откровенно боялась и тех, кто не был обязан ей ничем.
Губы Гилота тронула едва-едва заметная усмешка и Эда, заметив, с удивлением подумала, что, похоже, нагоняя ей не будет. Во всяком случае, за этот ответ.
-За своих людей я отвечаю, - Гилот переключил внимание леди Эллен на себя. – Эда – дознаватель, и дознаватель хороший. Сведения же, повторяю вам, которые вы мне сообщили…
-Я сообщила вам достаточно! – оскорбленно воззвала к рыцарскому чувству леди Эллен.
Бесполезно. Для того чтобы быть рыцарем, нужно сначала осознавать себя человеком, а Гилот никогда им себя не осознавал.
-Тогда я не смогу вам помочь, - его лицо – каменное и беспристрастное не тронула никакая тень сочувствия. Еще бы…с чего бы ему вдруг испытать сочувствие? Разве это не логично? Есть факты – есть помощь, нет фактов, или факты только лишь приоткрыты – пожалуйста, пойдите вон!
-Что вы хотите знать? – Леди Эллен сидела напряженно, как струна, идеально прямая, всеми оскорбленная и сохраняющая с трудом лицо.
-Как часто вы виделись с господином…- Гилот опустил глаза на пергамент перед собой, - Умбером?
-Вы должны меня понять, - леди Эллен нервно оглянулась на непроницаемую Эду, - нет, право! Это невыносимо, невыносимо!
Она снова попыталась зайтись в рыданиях, но даже Эда чувствовала, что в рыданиях ее нет ничего от настоящего.
Удостоверившись, что ее никто не бросается успокаивать, леди Эллен еще немного поскорбела, взывая к жалости подземелий, но не получила и тени того ответа, который привыкла получать у себя, наверху. Она отняла, наконец, руки от лица и заговорила также надменно и также строго:
-Я рассчитывала на вашу помощь, господин Дознаватель!
-Я не отказываю вам в помощи, леди Эллен, - спокойно отозвался Гилот, - но, поймите, я вам физически не могу помочь, когда вы скрываете столько фактов!
-Вы должны меня понять, Дознаватель! Мой муж…- леди Эллен нервно дернулась, - он – придет в ярость, если узнает…если ему кто-то скажет, или он догадается.
-Я не отвечаю за отношения с вашим мужем. Я берегу закон, - и снова никакого сострадания. Эда тихо переводила взгляд с гостьи на наставника и ждала. – Если вы пришли сюда и хотите помощи – вы должны это иметь в виду.
-Но какой-то тайны! – взмолилась леди Эллен. – Я не прошу много!
-Вы должны отвечать искренне и честно, - предостерег Гилот, - например – вы отказываетесь отвечать на то, каким образом господин Умбер попадал в ваш дом. Не зная таких обстоятельств, я не могу вам помочь.
-Я услышала вас, дознаватель! – леди Эллен поднялась со своего места и, все такая же оскорбленная, страждущая, измученная внутренним горем, направилась к дверям. – Забудьте, что я навещала вас.
За дверью леди Эллен встретил слуга, готовый вывести свою госпожу из подземелий. Эда проводила ее взглядом и только когда закрылась дверь и донеслись поспешные шаги, взглянула на Гилота.
-Подсаживайся, - предложил он, складывая пергамент, имевший, очевидно, дело к леди Эллен.
Эда покорилась, заняла место, еще хранившее тепло гостьи и спросила:
-Что ей надо было?
-Да бред, - с легким раздражением ответил Гилот, - пришла, вся в печали и в хламе души. Просит о том, чтобы дело ее хранилось в тайне, чтобы я дал ей на это слово. А дело, между тем, простое, как сапог! Муж ее в отъезде, да и разница между ними большая, что в годах, что в уме. Скучно ей стало…
