Радко.
Заклинаю именами мира!
Сильвия.
Мирскую же силу не тронь!
Ты перед нею простак.
Она явила землю и огонь,
Волну и солнце, свет дала и мрак.
Переходит на деловой тон.
Словом, вмешательство это
Встанет высокой ценой!
Радко.
За Елену не видеть мне света!
Сильвия.
Что ж…Господь с тобой!
Поднимается, отходит в дальний угол, чтобы Радко не видел её собственного сомнения.
Дело моё – сказать,
А решать уж тебе.
Радко.
Что ещё думать?
Нужно Елену спасать.
Сильвия.
Навредить беспросветно себе!
А если ошибаешься ты?
Если Елене мил будет Тодор?!
Радко.
Теперь уже твои слова пусты,
Нет! Ей брак этот в приговор.
Сильвия.
Воля ваша! Ваша воля,
Мне силы хватит исцелить,
Да судьбу переменить,
Бог не одобрит…я не скрою.
Сцена 2.5
Радко поднимает взгляд на Сильвию. В его взгляде полная решимость и отчаяние. Сильвия вздрагивает от его взгляда, видя, что всякий её уговор бесполезен.
Радко.
Моё сердце затоплен горем
Неужели мне дело до Бога?
Если мир страшен и чёрен,
Белой не будет дорога.
Если мир отрицает отца,
И юную дочь отнимает,
То Бог не храбрей подлеца,
Что грабежом выживает…
Сильвия обхватывает себя руками за плечами.
Моё сердце затоплено горем -
Какое теперь дело до неба?
Я в труде своём был упорен,
Не взял куска чужого хлеба.
И теперь я всё теряю,
Со мной не считается ночь,
Самое светлое…дочь!
Сильвия, скованная в движении, садится напротив Радко.
Если бы воля была иной,
Если бы ещё по любви…
Но сегодня не стою за ценой,
Принимая презренье земли!
Радко хватает Сильвию за ладонь, заставляя её на себя взглянуть.
Так скажи, к кому обратиться,
Если белая ушла дорога?
Я открываю в сердце темницу,
Проклиная светлого бога!
Сцена 2.6
Сильвия ещё мгновение колеблется, затем вырывает свою ладонь из ладони потускневшего от переживаний Радко.
Сильвия.
Что ж, воля твоя!
Я тоже сердце имею, поверь,
Хоть боюсь ночи и дня,
Неба страшусь и людей.
Я много с тебя не возьму,
Мне не нужна душа твоя,
Не стану тебя тащить в тьму,
Ты, Радко, не бойся меня…
Радко настораживается.
Всё просто будет!
Года твои – мне,
Благо твоё – воде,
Бог тебя сам уж рассудит.
Смерть придёт за тобой
Чёрной водой
И это будет ценой
За дочь твою…
Радко выдыхает с облегчением.
Ей свободу даю,
Жизнь твою забираю…
Понимаешь меня?
Радко.
Я тебя понимаю.
Сильвия (успокаивая больше себя).
Всё просто будет:
Года твои – мне,
Благо твоё – воде,
И бог тебя уж сам рассудит!
Вот цена моя.
Взгляни на меня,
Скажи, не тая…
Радко (решительно).
На всё согласен я!
Сильвия поднимается – она очень торжественна и спокойна. Она извлекает из-за пояса тонкий серебряный нож, делает им на своей руке надрез, и ловко подставляет под тёмную каплю крови высокий хрустальный бокал.
Затем Сильвия берёт ладонь Радко и делает надрез на ней, также подставляя под его кровь тот же бокал. Сильвия разбавляет свою и Радко кровь прозрачной водою из котелка, и шепчет неразборчивые слова – вода мгновенно становится чёрной и густеет.
Сильвия прикладывает палец к губам и делает знак Радко следовать за собою из дома. В рассветных лучах они молча следуют к замёрзшей ещё реке, где только-только истончается местами лёд. Сильвия делает быстрый взмах ладонью, словно рассекает что-то невидимое и перед ними на участке реки мгновенно трескается лёд и растворяется, обнажая сонную ледяную воду.
Сильвия выливает содержимое бокала в реку…
Сцена 2.7
Дом Радко. Рассвет. Из дома, оглядываясь, выбегает с непокрытой головой и толком не одетая, непричёсанная Елена. Она вся заплакана и быстро бежит к реке, имея лишь одно желание – утопиться. Пробежать много Елене не удаётся – на её пути появляется прятавшаяся рядом и ожидающая чего-то подобного Богна. Богна преграждает путь Елене.
Елена бросается влево – Богна опережает её, Елена вправо – Богна не даёт ей хода. Елена пытается извернуться, но Богна значительно сильнее и просто сгребает Елену в охапку. Елена плачет, бьёт Богну по спине, царапается и тщетно пытается освободиться.
Елена.
Пусти меня,
Гадкая жаба!
Что делаешь ты?
А ну! Как огрею тебя,
Ты – мерзкая баба,
Дитя бедноты!
А ну, руки прочь,
Не касайся меня,
Не смей!
Богна не реагирует на оскорбления. В борьбе Богна сваливает Елену на землю, но продолжает её держать.
Богна.
Тише, покорная дочь,
Услышат тебя!
Ты разбудишь людей,
Пусть спят!
Елена.
Пусти меня!
Уберись!
Богна.
Вот же…кошкин взгляд!
Не уймёшь тебя,
Елена, это жизнь!
Елена.
Да я тебя сейчас…
Богна (легко удерживая Елену, встряхивая её).
А ну…молчи!
И дёргаться не смей.
Ранний ныне час...
Знаю тени всех причин,
Что вели тебя от дома поскорей,
Молчи, Елена, я молю!
Жизнь не кончена, внемли!
И в завтра шаг ещё не назначен.
Ты боишься – я всё стерплю.
Но не оскверняй своей земли!
Всё может быть ещё иначе -
Богов неверен шаг.
Елена.
Пусти меня…
Богна.
И в завтра взгляда нет,
Сброситься может каждый дурак,
А ты жить попробуй,
Когда гаснет свет!
Это слабость…только она.
Елена затихает, поняв, что ей не вырваться. Она плачет, прижимается к Богне, как к спасению, к утешению.
Елена-Елена, как ты юна!
Сцена 2.8
Елена затихает. Богна держит её в своей железной хватке заботы.
Елена.
Почему ты против меня?
Зачем зла желаешь?
Богна.
Елена, ты ещё дитя
И не понимаешь…
Жизнь людская – юдоль,
Где скорбь и печаль ожидают.
Тут живёт затаённая боль,
Здесь мечты угасают.
Елена, ты ещё юна,
Ты ещё тоски не знала…
Думаешь, что кончены твои года,
Коль скорбь своё взяла начало?
Жизнь – борьба, но есть победа,
Не всё беда, что слёзы выбивает.
Ты поплачь, но песня ещё не спета,
А слеза всякий путь облегчает…
Елене становится легче.
Ты поплачь, Елена, не таи!
Со слезою всё легче будет,
Если грядут чёрные дни,
Господь о том видит и судит.
Знай – мы все божьи дети,
И ты, Елена, и я.
Но есть улыбки на свете,
Какое же ты дитя!
Богна тихо улыбается и несмело отпускает Елену. Она не делает попытки броситься на Богну или прочь. Вместо этого Елена осторожно поднимается с земли и протягивает руку Богне. Богна встала бы, конечно, и сама, но Елена демонстрирует свою благодарность.
Ты поплачь, Елена, не таи,
Слёзы высохнут, вновь будет свет.
Под защитой неба дни твои,
Всюду господа след.
Богна принимает руку Елены, поднимается. Елена даже неловко отряхивает перепачканное рыхлым снегом одеяние Богны, но она перехватывает ее руки.
Ты поплачь, всё легче со слезою,
В каждой слезе – перемена!
Не бойся жить, ведь бог с тобою,
Ты поплачь ещё, Елена!
Елена обнимает Богну и та, приобняв её, ведёт обратно, к дому.
Сцена 2.9
Дом Тодора. Всё в полном разгроме – кушанья опрокинуты из блюд, ткани разорваны, перепачканы, разбросаны. На полу разлитые лужи вина и осколки кувшинов, всё сорвано, перебито, поломано. Сам Тодор сидит бледный посреди комнаты, его трясёт от страха, он судорожно пытается спрятаться под каким-то одеялом, уже находясь не в себе. Вид его плачевен – по лицу и рукам кровавые полосы, как от когтей, одежда разодрана в нескольких местах.
Он, жалкий и плачущий, трясущийся от страха, пытается залезть под одеяло, но неожиданно возникшая Тень – высокая, без лица, с длинными руками, которые заканчиваются острыми когтями, безжалостно отбрасывает это одеяло. Не убивая Тодора, Тень откровенно глумится, щелкает страшными узловатыми чёрными пальцами, заставляя Тодора пятиться всё дальше и дальше к стене.
Повсюду – сверху, снизу, от каждой стены звучит голос Сильвии, хоть самой её нет.
Сильвия.
Слуги Тьмы, к вам взываю!
Услышьте мой глас!
Я жертвую вам душу и тело,
Силы ярости питаю,
Отмечая этот час
Для самого чёрного дела…
Тодор натыкается спиною на стену и перестаёт даже дышать, когда Тень вдруг останавливается.
Неожиданно из самой стены появляется вторая Тень, которая кладёт Тодору руку на плечо, заставляя его снова трястись, визжать и искать спасения. Тодор бросается к дверям, но из дверей появляется и третья Тень, которая оставляет, упиваясь реакцией Тодора, на поверхностях ужасающие следы от когтей…
Голос Сильвии продолжает звучать.
Плоть терзайте его!
Ум сокрушите ему!
Силы тьмы, силы зла!
Не оставьте ничего,
Увидит пусть он тьму,
Растворится без следа!
Тени не причиняют зла самому Тодору, прыгая и кривляясь, пугая его и разнося дом, они просто не дают ему выбраться из комнаты и сводят его с ума дикой пляской своих игрищ, своим бесовским весельем.
Змеи коварной ночи,
Черви мёртвой земли,
Птицы сожженных лесов…
У этой жертвы нет отсрочки,
Так внемли моей воле, внемли!
Погрузи его в сотню оков!
Теней становятся больше. Они раздваиваются, снова и вновь, множась. Вся комната наполняется ими, щелкающими пальцами, страшными…они тянут длинные руки к Тодору, он вертится среди них, как в клетке, пытаясь сбежать, но теней слишком много для побега и Тодор остаётся на месте, а руки тянутся. Тянутся…
Tenebres, entrez dans vos droits
Tenebres, enfreindre toutes les lois,
Tenebres, invoquez la souffrance,
Pour le blesser par l'indifference.
Le sang coule sur la terre froide,
J'apprends la mort,
Elle est la plus forte
Pas de lois!
Тодор издаёт душераздирающий крик и, вконец доведённый ужасом, теряет сознание. Мгновенно все тени исчезают.
Сцена 2.10
Радко и Сильвия у реки. Сильвия прикрывает глаза, прислушивается к ветрам на мгновение, затем открывает, улыбается Радко.
Сильвия.
Что обещано было -
Исполнено мной.
Я потратила силу
И ход за тобой!
Сильвия указывает рукою в воду. Река, повинуясь её силе, освобождается ото льда всё дальше и дальше, обнажая холодную сонную воду. Радко нервно сглатывает, но, не колеблясь, идёт к воде, лишь у самой кромки её оборачивается на Сильвию, та кивает и Радко ступает в реку.
Радко.
Слово своё держать я умею,
И, как обещал, покоряюсь.
Я не боюсь, я не жалею,
Я счастлив и примиряюсь!
Радко делает с усилием несколько шагов по воде. Холод его обжигает, но он упорно идёт. Вода вокруг него чернеет, но, скользнув за него, обойдя его, становится снова прозрачной и чистой.
Боже, молить не буду,
Мне отвечать пред тобой,
Я умираю за чудо,
Дав свободу дочери родной.
Радко мёрзнет, но не подает и вида. Сильвия наблюдает за ним. Течение подкашивает шаги Радко и он падает, вода тут же, слишком бурно для ранней весны, слишком резко накрывает его с головою, он выныривает еще, борясь, не замечая. Как чернеет вокруг него вода. Радко кашляет.
Шаг выбран и я
Не жалею,
Боже, не слушая меня!
Я не робею!
Иду к лику твоему…
Снова падает, на этот раз скрывается на более долгий срок. Сильвия наблюдает с абсолютным спокойствием. Радко выныривает опять. Глубина реки еще не может быть большой, но под его ногами словно омут расходится и оттуда прибывает вверх, бьёт черная вода, топя Радко.
Отвечаю за тьму,
Грехов тяжела печаль!
Но мне не жаль,
Я не робею!
Слово держать умею,
Елена, прости меня!
Я так мало любил тебя…
Лишь об этом жалею,
но я иду,
Не робея!
Вода побеждает Радко, он бьётся из последних сил, но, конечно же, проигрывает. Чёрная вода сходится на его головою и Радко исчезает в воде…вода снова становится прозрачной, сонной и ленивой, медленно сходится лёд. Сильвия ждёт схождения льда, но в последнюю минуту набирает чистой воды из реки в кубок и выпивает из него, улыбается…
Сцена 2.11
В доме Тодора. Тодор – безумный, ослабевший, сидит, раскачиваясь взад-вперёд. Жители Долины связывают его, безвольного и ничтожного. Посреди разгромленной комнаты стоит мрачный Петар. Входит Сильвия. Лицо Петара мгновенно перекашивается от гнева.
Петар.
Ты! Точно знаю – это ты!
Твоих рук дело!
Сильвия.
Доказательства есть?
Петар.
Увы…
Сильвия.
Тогда обвинение смело!
Он сошёл с ума,
Но есть ли в этом я?
Петар.
Моя б воля была,
Я б выволок тебя
На улицы Долины,
И палкой б гнал!
Сильвия усмехается. Петар хоть и грозит Сильвии, но, очевидно, не рискует переходить за грань.
Сильвия.
А хватит ли силы,
Бедный Петар?!
Петар (уже тише).
Но это ты виновна, ты,
Она способная на гнусь!
Сильвия (деловито оглядывая разрушенную комнату).
Виновны все! Все, увы!
Я обвинений не боюсь.
Петар.
Но ты же…точно знаю!
Сильвия.
Это не я дочерей отнимаю!
До безумия раня отца,
Это не я прогибаюсь под подлеца!
Обвинение Петара задевает, но он не рискует возмутиться. Сильвия усмехается.
Петар.
Ты…какая же ты тварь!
Да я тебя, да я сейчас!
Отмахивается.
Сильвия.
Наместник, уйми печаль!
Случилось лучшее для нас.
Я понимаю, что нечем тебе,
Но попробуй понять.
Петар хмурится.
Никто в твоей земле
Не может тебе диктовать.
Ты ему не обязан ничем,
А его капиталы – твои…
Лицо Петара светлеет, он неожиданно улыбается, но заметив усмешку Сильвии, хмурится.
Ты свободен, пусть ещё не совсем,
Но зла на меня не таи.
Петар.
Ведьма! Дрянная ты сила,
Скажешь кому – порву сразу!
Сильвия только хохочет.
Сильвия.
Я – могила!
Не обижай меня этой фразой.
Нам обоим нужно было это,
И не только нам.
Так нужно ли знать ответа,
Нужно ли знать виновника драм?
Петар не скрывает улыбку от Сильвии. Она похлопывает его по плечу, выходит прочь, оставляя Петара в разгромленной комнате Тодора.
Сцена 2.12
Дом Радко.
Василика вбегает внутрь – счастливая, взволнованная. В комнате сидят уже Елена, Богна и Петар. Василика же в радости не замечает никого, кроме дочери, которую мгновенное бросается обнимать.
Василика.
Елена! Бог есть,
Сжалился он над тобою!
Елена (очень тихо, мягко, но настойчиво отстраняя руки матери).
Мама, наместник здесь,
Он с вестью пришёл дурною.
Петар (в смущении).
Мне жаль вам то говорить,
Но божий расчёт нам не понять.
Свадьбе Елены и Тодора не быть…
Василика.
Да это и я могла сказать!
Наместник не поддерживает радости Василики.
Петар.
Василика, ваш муж и отец…
Радко был найден в реке.
Он мёртв.
Елена вскрикивает в ужасе, Богна торопливо обнимает её, молча, не вклиниваясь. Василика мрачнеет и гневится.
Василика.
Надо же…какой подлец!
В такой момент!
Елена и Богна с удивлением оглядываются на неё, Елена даже перестаёт задыхаться от слёз.
Как нас посмел оставить
На произвол судьбы?!
Петар.
Надо б панихиду справить,
Василика, ты…
Елена (падая на колени, прямо на пол, невольно увлекая за собою Богну).
Папа! Как же так?
Благо моего ты не узнал!
Василика (Бросаясь к дочери).
Что же ты? Он слабак!
Верно говорю, Петар?
Елена, он не выдержал позора
Того, что не защитил от Тодора
Родное дитя, дочь свою!
Елена.
Мама!
Василика.
Тише-тише, я ведь правду говорю!
Вот и утопился он,
А бог распорядился сам!
Ты забудешь скоро всё как сон,
Молись, молись небесам!
В исступлении молится. Елена в ужасе отодвигается от неё в объятия ошалевшей и молчащей Богны.
Петар (пятясь к дверям).
Заклинаю именами мира!
Сильвия.
Мирскую же силу не тронь!
Ты перед нею простак.
Она явила землю и огонь,
Волну и солнце, свет дала и мрак.
Переходит на деловой тон.
Словом, вмешательство это
Встанет высокой ценой!
Радко.
За Елену не видеть мне света!
Сильвия.
Что ж…Господь с тобой!
Поднимается, отходит в дальний угол, чтобы Радко не видел её собственного сомнения.
Дело моё – сказать,
А решать уж тебе.
Радко.
Что ещё думать?
Нужно Елену спасать.
Сильвия.
Навредить беспросветно себе!
А если ошибаешься ты?
Если Елене мил будет Тодор?!
Радко.
Теперь уже твои слова пусты,
Нет! Ей брак этот в приговор.
Сильвия.
Воля ваша! Ваша воля,
Мне силы хватит исцелить,
Да судьбу переменить,
Бог не одобрит…я не скрою.
Сцена 2.5
Радко поднимает взгляд на Сильвию. В его взгляде полная решимость и отчаяние. Сильвия вздрагивает от его взгляда, видя, что всякий её уговор бесполезен.
Радко.
Моё сердце затоплен горем
Неужели мне дело до Бога?
Если мир страшен и чёрен,
Белой не будет дорога.
Если мир отрицает отца,
И юную дочь отнимает,
То Бог не храбрей подлеца,
Что грабежом выживает…
Сильвия обхватывает себя руками за плечами.
Моё сердце затоплено горем -
Какое теперь дело до неба?
Я в труде своём был упорен,
Не взял куска чужого хлеба.
И теперь я всё теряю,
Со мной не считается ночь,
Часть меня отнимает -
Самое светлое…дочь!
Сильвия, скованная в движении, садится напротив Радко.
Если бы воля была иной,
Если бы ещё по любви…
Но сегодня не стою за ценой,
Принимая презренье земли!
Радко хватает Сильвию за ладонь, заставляя её на себя взглянуть.
Так скажи, к кому обратиться,
Если белая ушла дорога?
Я открываю в сердце темницу,
Проклиная светлого бога!
Сцена 2.6
Сильвия ещё мгновение колеблется, затем вырывает свою ладонь из ладони потускневшего от переживаний Радко.
Сильвия.
Что ж, воля твоя!
Я тоже сердце имею, поверь,
Хоть боюсь ночи и дня,
Неба страшусь и людей.
Я много с тебя не возьму,
Мне не нужна душа твоя,
Не стану тебя тащить в тьму,
Ты, Радко, не бойся меня…
Радко настораживается.
Всё просто будет!
Года твои – мне,
Благо твоё – воде,
Бог тебя сам уж рассудит.
Смерть придёт за тобой
Чёрной водой
И это будет ценой
За дочь твою…
Радко выдыхает с облегчением.
Ей свободу даю,
Жизнь твою забираю…
Понимаешь меня?
Радко.
Я тебя понимаю.
Сильвия (успокаивая больше себя).
Всё просто будет:
Года твои – мне,
Благо твоё – воде,
И бог тебя уж сам рассудит!
Вот цена моя.
Взгляни на меня,
Скажи, не тая…
Радко (решительно).
На всё согласен я!
Сильвия поднимается – она очень торжественна и спокойна. Она извлекает из-за пояса тонкий серебряный нож, делает им на своей руке надрез, и ловко подставляет под тёмную каплю крови высокий хрустальный бокал.
Затем Сильвия берёт ладонь Радко и делает надрез на ней, также подставляя под его кровь тот же бокал. Сильвия разбавляет свою и Радко кровь прозрачной водою из котелка, и шепчет неразборчивые слова – вода мгновенно становится чёрной и густеет.
Сильвия прикладывает палец к губам и делает знак Радко следовать за собою из дома. В рассветных лучах они молча следуют к замёрзшей ещё реке, где только-только истончается местами лёд. Сильвия делает быстрый взмах ладонью, словно рассекает что-то невидимое и перед ними на участке реки мгновенно трескается лёд и растворяется, обнажая сонную ледяную воду.
Сильвия выливает содержимое бокала в реку…
Сцена 2.7
Дом Радко. Рассвет. Из дома, оглядываясь, выбегает с непокрытой головой и толком не одетая, непричёсанная Елена. Она вся заплакана и быстро бежит к реке, имея лишь одно желание – утопиться. Пробежать много Елене не удаётся – на её пути появляется прятавшаяся рядом и ожидающая чего-то подобного Богна. Богна преграждает путь Елене.
Елена бросается влево – Богна опережает её, Елена вправо – Богна не даёт ей хода. Елена пытается извернуться, но Богна значительно сильнее и просто сгребает Елену в охапку. Елена плачет, бьёт Богну по спине, царапается и тщетно пытается освободиться.
Елена.
Пусти меня,
Гадкая жаба!
Что делаешь ты?
А ну! Как огрею тебя,
Ты – мерзкая баба,
Дитя бедноты!
А ну, руки прочь,
Не касайся меня,
Не смей!
Богна не реагирует на оскорбления. В борьбе Богна сваливает Елену на землю, но продолжает её держать.
Богна.
Тише, покорная дочь,
Услышат тебя!
Ты разбудишь людей,
Пусть спят!
Елена.
Пусти меня!
Уберись!
Богна.
Вот же…кошкин взгляд!
Не уймёшь тебя,
Елена, это жизнь!
Елена.
Да я тебя сейчас…
Богна (легко удерживая Елену, встряхивая её).
А ну…молчи!
И дёргаться не смей.
Ранний ныне час...
Знаю тени всех причин,
Что вели тебя от дома поскорей,
Молчи, Елена, я молю!
Жизнь не кончена, внемли!
И в завтра шаг ещё не назначен.
Ты боишься – я всё стерплю.
Но не оскверняй своей земли!
Всё может быть ещё иначе -
Богов неверен шаг.
Елена.
Пусти меня…
Богна.
И в завтра взгляда нет,
Сброситься может каждый дурак,
А ты жить попробуй,
Когда гаснет свет!
Это слабость…только она.
Елена затихает, поняв, что ей не вырваться. Она плачет, прижимается к Богне, как к спасению, к утешению.
Елена-Елена, как ты юна!
Сцена 2.8
Елена затихает. Богна держит её в своей железной хватке заботы.
Елена.
Почему ты против меня?
Зачем зла желаешь?
Богна.
Елена, ты ещё дитя
И не понимаешь…
Жизнь людская – юдоль,
Где скорбь и печаль ожидают.
Тут живёт затаённая боль,
Здесь мечты угасают.
Елена, ты ещё юна,
Ты ещё тоски не знала…
Думаешь, что кончены твои года,
Коль скорбь своё взяла начало?
Жизнь – борьба, но есть победа,
Не всё беда, что слёзы выбивает.
Ты поплачь, но песня ещё не спета,
А слеза всякий путь облегчает…
Елене становится легче.
Ты поплачь, Елена, не таи!
Со слезою всё легче будет,
Если грядут чёрные дни,
Господь о том видит и судит.
Знай – мы все божьи дети,
И ты, Елена, и я.
Но есть улыбки на свете,
Какое же ты дитя!
Богна тихо улыбается и несмело отпускает Елену. Она не делает попытки броситься на Богну или прочь. Вместо этого Елена осторожно поднимается с земли и протягивает руку Богне. Богна встала бы, конечно, и сама, но Елена демонстрирует свою благодарность.
Ты поплачь, Елена, не таи,
Слёзы высохнут, вновь будет свет.
Под защитой неба дни твои,
Всюду господа след.
Богна принимает руку Елены, поднимается. Елена даже неловко отряхивает перепачканное рыхлым снегом одеяние Богны, но она перехватывает ее руки.
Ты поплачь, всё легче со слезою,
В каждой слезе – перемена!
Не бойся жить, ведь бог с тобою,
Ты поплачь ещё, Елена!
Елена обнимает Богну и та, приобняв её, ведёт обратно, к дому.
Сцена 2.9
Дом Тодора. Всё в полном разгроме – кушанья опрокинуты из блюд, ткани разорваны, перепачканы, разбросаны. На полу разлитые лужи вина и осколки кувшинов, всё сорвано, перебито, поломано. Сам Тодор сидит бледный посреди комнаты, его трясёт от страха, он судорожно пытается спрятаться под каким-то одеялом, уже находясь не в себе. Вид его плачевен – по лицу и рукам кровавые полосы, как от когтей, одежда разодрана в нескольких местах.
Он, жалкий и плачущий, трясущийся от страха, пытается залезть под одеяло, но неожиданно возникшая Тень – высокая, без лица, с длинными руками, которые заканчиваются острыми когтями, безжалостно отбрасывает это одеяло. Не убивая Тодора, Тень откровенно глумится, щелкает страшными узловатыми чёрными пальцами, заставляя Тодора пятиться всё дальше и дальше к стене.
Повсюду – сверху, снизу, от каждой стены звучит голос Сильвии, хоть самой её нет.
Сильвия.
Слуги Тьмы, к вам взываю!
Услышьте мой глас!
Я жертвую вам душу и тело,
Силы ярости питаю,
Отмечая этот час
Для самого чёрного дела…
Тодор натыкается спиною на стену и перестаёт даже дышать, когда Тень вдруг останавливается.
Неожиданно из самой стены появляется вторая Тень, которая кладёт Тодору руку на плечо, заставляя его снова трястись, визжать и искать спасения. Тодор бросается к дверям, но из дверей появляется и третья Тень, которая оставляет, упиваясь реакцией Тодора, на поверхностях ужасающие следы от когтей…
Голос Сильвии продолжает звучать.
Плоть терзайте его!
Ум сокрушите ему!
Силы тьмы, силы зла!
Не оставьте ничего,
Увидит пусть он тьму,
Растворится без следа!
Тени не причиняют зла самому Тодору, прыгая и кривляясь, пугая его и разнося дом, они просто не дают ему выбраться из комнаты и сводят его с ума дикой пляской своих игрищ, своим бесовским весельем.
Змеи коварной ночи,
Черви мёртвой земли,
Птицы сожженных лесов…
У этой жертвы нет отсрочки,
Так внемли моей воле, внемли!
Погрузи его в сотню оков!
Теней становятся больше. Они раздваиваются, снова и вновь, множась. Вся комната наполняется ими, щелкающими пальцами, страшными…они тянут длинные руки к Тодору, он вертится среди них, как в клетке, пытаясь сбежать, но теней слишком много для побега и Тодор остаётся на месте, а руки тянутся. Тянутся…
Tenebres, entrez dans vos droits
Tenebres, enfreindre toutes les lois,
Tenebres, invoquez la souffrance,
Pour le blesser par l'indifference.
Le sang coule sur la terre froide,
J'apprends la mort,
Elle est la plus forte
Pas de lois!
Тодор издаёт душераздирающий крик и, вконец доведённый ужасом, теряет сознание. Мгновенно все тени исчезают.
Сцена 2.10
Радко и Сильвия у реки. Сильвия прикрывает глаза, прислушивается к ветрам на мгновение, затем открывает, улыбается Радко.
Сильвия.
Что обещано было -
Исполнено мной.
Я потратила силу
И ход за тобой!
Сильвия указывает рукою в воду. Река, повинуясь её силе, освобождается ото льда всё дальше и дальше, обнажая холодную сонную воду. Радко нервно сглатывает, но, не колеблясь, идёт к воде, лишь у самой кромки её оборачивается на Сильвию, та кивает и Радко ступает в реку.
Радко.
Слово своё держать я умею,
И, как обещал, покоряюсь.
Я не боюсь, я не жалею,
Я счастлив и примиряюсь!
Радко делает с усилием несколько шагов по воде. Холод его обжигает, но он упорно идёт. Вода вокруг него чернеет, но, скользнув за него, обойдя его, становится снова прозрачной и чистой.
Боже, молить не буду,
Мне отвечать пред тобой,
Я умираю за чудо,
Дав свободу дочери родной.
Радко мёрзнет, но не подает и вида. Сильвия наблюдает за ним. Течение подкашивает шаги Радко и он падает, вода тут же, слишком бурно для ранней весны, слишком резко накрывает его с головою, он выныривает еще, борясь, не замечая. Как чернеет вокруг него вода. Радко кашляет.
Шаг выбран и я
Не жалею,
Боже, не слушая меня!
Я не робею!
Иду к лику твоему…
Снова падает, на этот раз скрывается на более долгий срок. Сильвия наблюдает с абсолютным спокойствием. Радко выныривает опять. Глубина реки еще не может быть большой, но под его ногами словно омут расходится и оттуда прибывает вверх, бьёт черная вода, топя Радко.
Отвечаю за тьму,
Грехов тяжела печаль!
Но мне не жаль,
Я не робею!
Слово держать умею,
Елена, прости меня!
Я так мало любил тебя…
Лишь об этом жалею,
но я иду,
Не робея!
Вода побеждает Радко, он бьётся из последних сил, но, конечно же, проигрывает. Чёрная вода сходится на его головою и Радко исчезает в воде…вода снова становится прозрачной, сонной и ленивой, медленно сходится лёд. Сильвия ждёт схождения льда, но в последнюю минуту набирает чистой воды из реки в кубок и выпивает из него, улыбается…
Сцена 2.11
В доме Тодора. Тодор – безумный, ослабевший, сидит, раскачиваясь взад-вперёд. Жители Долины связывают его, безвольного и ничтожного. Посреди разгромленной комнаты стоит мрачный Петар. Входит Сильвия. Лицо Петара мгновенно перекашивается от гнева.
Петар.
Ты! Точно знаю – это ты!
Твоих рук дело!
Сильвия.
Доказательства есть?
Петар.
Увы…
Сильвия.
Тогда обвинение смело!
Он сошёл с ума,
Но есть ли в этом я?
Петар.
Моя б воля была,
Я б выволок тебя
На улицы Долины,
И палкой б гнал!
Сильвия усмехается. Петар хоть и грозит Сильвии, но, очевидно, не рискует переходить за грань.
Сильвия.
А хватит ли силы,
Бедный Петар?!
Петар (уже тише).
Но это ты виновна, ты,
Она способная на гнусь!
Сильвия (деловито оглядывая разрушенную комнату).
Виновны все! Все, увы!
Я обвинений не боюсь.
Петар.
Но ты же…точно знаю!
Сильвия.
Это не я дочерей отнимаю!
До безумия раня отца,
Это не я прогибаюсь под подлеца!
Обвинение Петара задевает, но он не рискует возмутиться. Сильвия усмехается.
Петар.
Ты…какая же ты тварь!
Да я тебя, да я сейчас!
Отмахивается.
Сильвия.
Наместник, уйми печаль!
Случилось лучшее для нас.
Я понимаю, что нечем тебе,
Но попробуй понять.
Петар хмурится.
Никто в твоей земле
Не может тебе диктовать.
Ты ему не обязан ничем,
А его капиталы – твои…
Лицо Петара светлеет, он неожиданно улыбается, но заметив усмешку Сильвии, хмурится.
Ты свободен, пусть ещё не совсем,
Но зла на меня не таи.
Петар.
Ведьма! Дрянная ты сила,
Скажешь кому – порву сразу!
Сильвия только хохочет.
Сильвия.
Я – могила!
Не обижай меня этой фразой.
Нам обоим нужно было это,
И не только нам.
Так нужно ли знать ответа,
Нужно ли знать виновника драм?
Петар не скрывает улыбку от Сильвии. Она похлопывает его по плечу, выходит прочь, оставляя Петара в разгромленной комнате Тодора.
Сцена 2.12
Дом Радко.
Василика вбегает внутрь – счастливая, взволнованная. В комнате сидят уже Елена, Богна и Петар. Василика же в радости не замечает никого, кроме дочери, которую мгновенное бросается обнимать.
Василика.
Елена! Бог есть,
Сжалился он над тобою!
Елена (очень тихо, мягко, но настойчиво отстраняя руки матери).
Мама, наместник здесь,
Он с вестью пришёл дурною.
Петар (в смущении).
Мне жаль вам то говорить,
Но божий расчёт нам не понять.
Свадьбе Елены и Тодора не быть…
Василика.
Да это и я могла сказать!
Наместник не поддерживает радости Василики.
Петар.
Василика, ваш муж и отец…
Радко был найден в реке.
Он мёртв.
Елена вскрикивает в ужасе, Богна торопливо обнимает её, молча, не вклиниваясь. Василика мрачнеет и гневится.
Василика.
Надо же…какой подлец!
В такой момент!
Елена и Богна с удивлением оглядываются на неё, Елена даже перестаёт задыхаться от слёз.
Как нас посмел оставить
На произвол судьбы?!
Петар.
Надо б панихиду справить,
Василика, ты…
Елена (падая на колени, прямо на пол, невольно увлекая за собою Богну).
Папа! Как же так?
Благо моего ты не узнал!
Василика (Бросаясь к дочери).
Что же ты? Он слабак!
Верно говорю, Петар?
Елена, он не выдержал позора
Того, что не защитил от Тодора
Родное дитя, дочь свою!
Елена.
Мама!
Василика.
Тише-тише, я ведь правду говорю!
Вот и утопился он,
А бог распорядился сам!
Ты забудешь скоро всё как сон,
Молись, молись небесам!
В исступлении молится. Елена в ужасе отодвигается от неё в объятия ошалевшей и молчащей Богны.
Петар (пятясь к дверям).
