Дочери мои и сыновья!
Вы невинны, но вас не щадит
Эта страна…но так думать нельзя,
Не ведают! – а Господь простит.
Ведёт рукою по стене, не чувствуя холода от камня – руки её сами по себе холодны.
Дети мои, вы были даны,
Чтобы править всей этой страной.
Но планы небес теперь так странны,
И никого не осталось со мной.
Отдёргивает руку от стены, словно обожгло её…
Милые! Старшая дочь, старший сын,
Разделены жизнью и мраком.
Младшие! Я хотела дать вам мир,
Но желания исходят прахом.
А тени всё ближе. Их всё больше и больше и нет камня, где не было бы тени.
Шарлотта! Луи! Вы где-то есть,
И мысли мои будут с вами.
Даже когда меня не будет здесь,
Я останусь душою с тенями.
Тени вздрагивают, услышав её решение, и расползаются от неё по углам. Словно напуганные её смелостью и отчаянием.
О, Луи! Дитя! София! Вы
Дождитесь моего исхода.
Я с вами буду, приду из толпы
Теней…под грохот гимнов свободы.
Теней нет. Камень камеры чист.
Двое в жизни и двое в смерти,
Я буду с вами – будь что будет.
Рядом! – в этом благо посмертия,
Я мать! пусть королеву судят.
Садится в постели резко. Слишком резко – перед глазами плывут круги. Она хватается за голову, чтобы унять эти круги, чтобы вернуться в чистое сознание.
Сцена 1.9
Боль понемногу сходит.
Мария-Антуанетта.
На краешке мира,
в осколочках веры,
Где неба был мрамор…
Боже, где найти мне силы,
Как остаться смелой
В мире холодном и странном?
Пытается встать, но снова садится. Нет, ещё не до конца прошло.
Я чужая – было и будет,
И некуда деться мне
От рождения, от себя.
Боже мой, судья, судьи –
Всё про других в тюрьме,
А когда про меня?
Встаёт, но прислоняется к стене. Та холодна, но она – опора.
Нежданно, никак не предвестно:
Ожидание хуже всего,
Даже смерти хуже.
Я прежде была прелестна,
Ныне это прошло,
И теперь все звуки глуше.
Отстраняется от стены – надо стоять самой, надо выдержать.
Сберечь бы последние силы,
До конца быть смелой
В бесприюте рваном –
На краешке мира,
В осколочках веры,
Которая была что мрамор.
Сцена 1.10
Мария-Антуанетта находит относительно чистое место в камере. Пол потёр, запылён. Но ничего, можно расчистить. Неловко, стараясь не запачкаться, она принимается за протирку небольшого кусочка.
Мария-Антуанетта.
Та птица, что в клетку попала,
Песни забудет свои.
Корона, что с главы упала,
Трон унесёт в нелюбви.
Результат не особенно заметен, но Мария-Антуанетта довольна и этим, а главное – действием в изматывающем ожидании.
Те толпы, что были подвластны,
Жизни, что были привычны…
Власть – это слишком опасно,
Когда Бог – насмешник обычный.
Осторожно опускается на колени. Ей хочется молиться, но слова молитв путаются в её мыслях, она пытается обратиться к своим мыслям.
Тот народ, что недавно был мой,
Кричит, что не был моим никогда,
Что всегда я была им чужой,
Что всегда я была им не та…
Пытается начать молитву, но сразу сбивается – в её голове другие мысли.
Я выдержу этот шумный вой,
Я не дрогну и перед смертью,
Но по праву власть над толпой
Должны обрести мои дети.
Глухая ярость в её голосе. Она чужая? Хорошо, пусть! Но дети?!
Я чужая, я как птица в клети!
Но они? По праву крови родны.
Стены души треплет ветер,
И слышу я хохот толпы…
Предвестие перехватывает, сбивает дыхание.
Мария, Луи – Бог не оставит вас
В самый чёрный и проклятый час,
За вами нет грехов, ещё нет цепей.
Я молила солдат и людей.
Ярость отступает. Усталость побеждает.
Жозеф, София! Перина из пуха
Вам Богом дана – вы без шаткой тени.
В мире живых слепо и глухо,
Зато ни малейших сомнений.
Снова тени за занавеской. Людские.
Птица, что познала клеть,
Уже не так встретит смерть.
И она найдёт её не в муках,
Встретит её как старого друга.
Мария-Антуанетта поднимается, не желая, чтобы солдаты видели её в таком виде, скрещивает руки на груди, ограждаясь от вошедших, уже знакомых солдат.
Сцена 1.11
Солдаты уже не так веселы. Они снова принимаются за привычный обыск. На этот раз Мария-Антуанетта не скрывает своей иронической улыбки.
Солдат 1.
Доброго дня…опять!
Мария-Антуанетта (не без ехидства).
Неужто снова?
Солдат 3.
Пробило уж пять,
Шестой час уж пошёл.
Солдат 2.
Вывернем всё…
Но у Солдат уже нет прежнего рвения.
Солдат 3 (берётся за стул в камере и спинка под его хваткой подрагивает, скрипит).
Стул-то разломан!
Солдат 2.
Проверим её!
Все письма, бумаги важные,
Все шелесты, карманы, рукава…
Но бумаг нет, чернильный прибор отсутствует и вообще всё пусто. Но солдаты пытаются обыскивать, хотя в их движениях больше тоски.
Солдат 1.
Пусто.
Солдат 3.
Пусто!
Мария-Антуанетта.
Я уснула случайно
И тайну вам не собрала.
Она улыбается, не пытается даже скрыть насмешки.
Солдат 2.
Пусто…ничего.
И нет следов.
Уходят – искать тут нечего, им это и было очевидно и обыск в камере уже не весел.
Мария-Антуанетта.
В конце всего –
До новых вам часов!
Она посмеивается над ними – неужели её могут обвинить в такой низости? Впрочем, она не верит ни во что и ко всему, как ей кажется, готова.
Сцена 1.12
Мария-Антуанетта следит за исчезающими тенями солдат на занавеске и веселье, всякая его попытка даже покидают её. Ей не даёт покоя один и тот же вопрос.
Мария-Антуанетта.
Всё началось когда?
Всё началось с чего?
Мать, которая слепа,
Детей низвела в ничто.
Эта мысль, приходящая опять и опять, невыносима.
С чего начинается бунт?
А с чего приходит людской гнев?
Закрутилось…и Божий суд,
Проливается – выхода нет.
Мечется.
Были пиры, были беседы,
Что-то случилось с нами, но как?
Сплочённые одной победой,
Они кровавый явили шаг.
Не находит места.
Но страшнее всего –
Что правы они, а я
Своих детей низвела в ничто,
Сама лишила их дня.
Эта мысль ужасна – выносить её Мария-Антуанетта не может и оседает на постель, пытаясь удержать себя от метания и овладеть собою.
Всё начиналось…с чего?
Правы они или же мы?
Что случилось? Виновен кто?
Стены общей тюрьмы!
Ответа у неё по-прежнему нет. есть лишь ужас за детей, которые, она совершенно точно это знает, останутся без неё.
Как ошибка свершена?
Как всё о себе я упустила?
Мать, которая слепа,
Сама детей своих загубила…
Падает в постель. Плевать на всё. Она не может совладать с собою. Ей страшно за эту мысль и ещё страшнее, если это правда.
Сцена 1.13
Новое появление Доброй Женщине. Мария-Антуанетта вздрагивает, решив, что опять пришли солдаты, но знакомое, простое лицо, хранящее последнее, быть может, милосердие, расслабляет. Добрая Женщина лихо оглядывает камеру, замечает нетронутую чашу.
Добрая Женщина.
Вы не ели! Совсем не ели,
Ох, ну что же это?
В её словах и упрёк, и обида, и искренняя тревога. Всё это так непривычно в стенах тюрьмы!
Мария-Антуанетта.
Две птицы, две тени
Больше не будут согреты…
Добрая Женщина.
Бульон уж остыл!
Подёрнулся тоской.
У вас не будет сил…
Мария-Антуанетта.
Выпиты тюрьмой.
Добрая Женщина.
Так дело дурно! Так нельзя!
Мария-Антуанетта.
Не объявляются друзья.
Добрая Женщина.
Вам силы нужно удержать…
Мария-Антуанетта и слышит её, и не слышит.
Мария-Антуанетта.
О детях не хотят сказать,
Им нравятся мои вопросы,
Мои непрошенные слёзы,
И мой неровный дикий сон.
Добрая Женщина (упорствует).
И вы не тронули бульон.
Мария-Антуанетта встряхивается, она понимает, что сейчас с нею рядом есть по-настоящему доброе существо.
Мария-Антуанетта.
Прошу простить – седеет память,
Прошу простить и всё оставить.
Добрая Женщина, уже готовая убрать тарелку, останавливается в своих движениях, изумлённая.
Добрая Женщина.
Могу его я вам согреть…
Мария-Антуанетта.
Мне не надо, нет, не надо,
Всё одно – всё только клеть.
Под недобрым общим взглядом
Оставь тарелку…не суди,
Я задумалась и всё.
Добрая Женщина покоряется. В глазах её мягкое сочувствие – не королеву видит она, а женщину.
Оставь тарелку да иди,
Или же…побудь ещё?
Предложение ей кажется вдруг хорошим. Она соскучилась по компании, по лицам, а видятся ей одни оскалы. Это предложение – порыв.
Что там взоры?
Что там люди?
Также ли плетут и судят?
Что в народе? Что в толпе?
Мысли тоже всё в тюрьме…
Добрая Женщина пугается. Она сочувствует женщине, но столь откровенно поддерживать её опасно. Она стремительно меняется в лице, разрываясь между состраданием и страхом. Страх побеждает.
Добрая Женщина.
Я бы…право, я не знаю…
Мария-Антуанетта спохватывается, сообразив, наконец, как неловко и неудобно, да мало того – опасно! – её предложение. Улыбается, коря саму себя за невнимательность.
Мария-Антуанетта.
Ты иди, я отпускаю.
Добрая Женщина торопливо и неловко, почти бегом исчезает.
Сцена 1.14
Мария-Антуанетта не знает чем себя занять. У неё нет ни бумаг, ни надежды – ничего. Она замечает на рукаве своего платья пошедшую нитку. Не долго думая, она тянет за неё, нитка ползёт, обрывается, оставляя в руках бывшей королевы кусочек, и ещё – края новых, обнажённых внезапным варварством, ниток. Мария-Антуанетта тянет их понемногу, а извлечённую, связывает мелким узлом с другой…
Мария-Антуанетта.
Нити жизни, нити ткани –
И даже нитей не дано.
Мы разошлись врагами,
Боже мой!
Было это так давно,
Где покой?
Её движения необычайно ловки, привычные к ниткам.
В камнях холодных, без света,
Где сомнениям исход?
Потеряла счёт рассветам!
Боже, где ты?
Почему ты так жесток?
Где ответы?..
Это неловкое и нелепое, почти сумасшедшее действие отвлекает её.
Нити жизни, нити ткани,
И даже нитей не дано.
Разными идём путями,
Но река одна.
Впрочем, что мне? Ведь у всего
Есть лишь пустота.
Мария-Антуанетта увлечена и почти забывает обо всём. Бульон так и стоит нетронутый.
Даже нитей жизни, ткани,
Тех в пустоте мне не дано.
Я замёрзшими руками
Тку мечту свою.
Но это ложь, совсем не то,
И я как будто только сплю…
Нить падает из её рук, неловкое движение, вырванное мыслями, вызывает дрожь в руках и пальцы предают. Мария-Антуанетта стряхивает с себя своё полузабытье.
Сцена 1.15
Ей холодно. Камень не может прогреться. Мысли холодят ещё отчётливее и остаётся только обнять себя за плечи и попытаться сохранить осколочки тепла.
Мария-Антуанетта.
Безмолвие стен и камня
Сильней цепей угнетает.
Ты задаёшь вопросы,
Ты видишь кошмарные сны.
Камень глух – твои слёзы
Ему абсолютно пусты.
С ногами забирается на постель. Сжимается.
Толпа зовёт: «казнить её!»
Я слышу это вновь, ещё…
И день за днём одно и то же,
И день за днём всё в этом зове.
Так казните! Жизнь без дрожи –
Роскошь! Сколько в этом слове.
Укрыться нечем – от тонкого покрывала нет толка, да и холод у неё не только внешний, но и внутренний.
Тишину стен прорывает толпа –
Яростный зверь и демон она.
По одному кто зла желает?
Но вместе они и вот –
Безмолвие стен побеждает,
Ярость их к крови зовёт.
Устало отирает лицо ладонями, надо собраться, надо взять себя в руки, надо вспомнить о том, что она королева, пусть и без короны, что она…
Она и сама уже не знает кто. Но сдаваться?
Не оставить память, нет –
На душе моей их след.
Я смирилась – пусть осудят,
Только пусть исчезнет камень!
Не тюрьма! Безмолвье губит,
Тишина дух угнетает.
Сцена 1.16
Мария-Антуанетта встаёт, всё тело её приходит в движение, она даже делает несколько лёгких и плавных, вроде бы открывающих танец движений руками, но осекается, усмешка кривит её лицо, а затем сходит, уступая усталости.
Мария-Антуанетта.
И тот, кто сказал,
Что смерть есть мучение,
Тот явно не ждал,
Не жил в заточении!
Нет, мне смерть не страшна,
Приходящая раз.
Жизнь страшнее – она
Меняется каждый час.
Как остеречься, как загадать,
Как по дороге судьбы пройти?
Как веру души не потерять,
как последнее слово сплести?
Ответа у неё нет. у стен тоже и напрасно Мария-Антуанетта прислушивается к глухому камню.
Я умру легко – мне этот суд
Не судья, и не значит мне много.
Боюсь за тех, кто остаётся тут,
И за них прошу у Бога.
Я умру легко – мне за себя
Уже не дано сразиться.
Жалею тех, кто за меня
Ещё пытался помолиться.
Жалею преданных людей,
Я помню верные сердца.
Но мысли мои у детей,
Я там душою…до конца.
Ей становится спокойно. Это спокойствие полно холодного отчуждения и смирения.
Дети мои, невинные дети,
Не бойтесь – я понесу мольбу.
До самого неба! В посмертие,
Не бойтесь, ведь я легко умру.
Не берите на себя грехов
Всех тех, кто сегодня сражён.
Вы невинны от первых слов
До последнего схода в сон.
Не берите на себя их злобу,
Помните прощения завет!
Я за вас буду просить у Бога,
Зная, что мне спасения нет.
Сцена 1.17
За спиной Марии-Антуанетты снова знакомые тени – Солдаты. Она слышит их приближение, но даже не оборачивается. Они входят – всё те же, но только вид у них совершенно иной. Теперь они кажутся замученными и уставшими. Их долг уже тяготит их.
Привычно и скучно они начинают обыск.
Солдат 1.
Снова и снова…
Солдат 2.
Опять и опять!
Солдат 3.
Что ту может быть нового?
Мария-Антуанетта (с откровенной ехидцей).
Что изволите опять?
У меня ничего.
А у вас?
Солдат 1.
Какой ныне час?
Солдат 2.
Не знаю, темно.
Солдат 3.
Может на этом…
Они уже не воспринимают Марию-Антуанетту ни враждой, ни презрением. Она ловко уворачивается, проскальзывает между ними, не мешая.
Солдат 1.
Не положено, нет!
Мария-Антуанетта.
Приходите с рассветом,
Предложите пару легенд,
Что ещё я творила?
В чём виновна была?
Солдат 2 (бурчит, но устало).
Деньгами сорила,
К нищете народ вела.
Солдат 3.
Пустое слово!
Чего трепать его?
До встречи новой!
Уходят. Мария-Антуанетта усмехается.
Мария-Антуанетта.
Нашли что-нибудь?
Или опять ничего?
Они не отвечают ей, исчезают…
Сцена 1.18
Мария-Антуанетта ещё недолго улыбается, довольная последним тюремным весельем, но улыбка сходит. Она серьёзна и собрана. Падает на колени, отчаянно чувствуя нужду в мольбе, пусть неуслышанной через стены тюрьмы, но живой и искренней.
Мария-Антуанетта.
Холодное небо, не прощай меня!
Не милуй меня ничем, суди!
Но всех тех, в ком невинность этого дня –
Кто зла не ведал…тех пощади!
Пощади людей, пощади солдат,
Что не ведают сами что творят.
Пощади сынов и их дочерей,
А ещё – защити моих детей.
Голос дрожит и едва не предаёт, но Мария-Антуанетта обретает над ним власть и голос её ясен и чист.
Защити, защити их от зла,
Не всякая душа пусть чиста,
Но не всем отвечать за этот путь,
О небо, позволь же хоть им отдохнуть!
Ты не щади меня, не жалей–
Я виновна, пусть! У всех грехи свои,
Но пощади других живых людей,
Не топи их, небо, в слезах да в крови!
Встаёт. Небо не ответит ей. И от этого горько, хотя глупо было ждать ответа.
Судьба судьбой, я принимаю
Не жалей! Но других пожалей шаги,
Ты не губи никого, умоляю,
Ведь это небо учит любви?..
Сцена 1.19
И снова – Добрая Женщина. Она смущена, но скрывает своё смущение за укором Марии-Антуанетте, ведь бульон по-прежнему не тронут!
Добрая Женщина.
Не тронуто! Снова!
А где-то голод.
И этот бульон
Кому-то в спасенье!
Мария-Антуанетта даже не сразу понимает о чём речь – так ей всё это уже неважно.
Вы невинны, но вас не щадит
Эта страна…но так думать нельзя,
Не ведают! – а Господь простит.
Ведёт рукою по стене, не чувствуя холода от камня – руки её сами по себе холодны.
Дети мои, вы были даны,
Чтобы править всей этой страной.
Но планы небес теперь так странны,
И никого не осталось со мной.
Отдёргивает руку от стены, словно обожгло её…
Милые! Старшая дочь, старший сын,
Разделены жизнью и мраком.
Младшие! Я хотела дать вам мир,
Но желания исходят прахом.
А тени всё ближе. Их всё больше и больше и нет камня, где не было бы тени.
Шарлотта! Луи! Вы где-то есть,
И мысли мои будут с вами.
Даже когда меня не будет здесь,
Я останусь душою с тенями.
Тени вздрагивают, услышав её решение, и расползаются от неё по углам. Словно напуганные её смелостью и отчаянием.
О, Луи! Дитя! София! Вы
Дождитесь моего исхода.
Я с вами буду, приду из толпы
Теней…под грохот гимнов свободы.
Теней нет. Камень камеры чист.
Двое в жизни и двое в смерти,
Я буду с вами – будь что будет.
Рядом! – в этом благо посмертия,
Я мать! пусть королеву судят.
Садится в постели резко. Слишком резко – перед глазами плывут круги. Она хватается за голову, чтобы унять эти круги, чтобы вернуться в чистое сознание.
Сцена 1.9
Боль понемногу сходит.
Мария-Антуанетта.
На краешке мира,
в осколочках веры,
Где неба был мрамор…
Боже, где найти мне силы,
Как остаться смелой
В мире холодном и странном?
Пытается встать, но снова садится. Нет, ещё не до конца прошло.
Я чужая – было и будет,
И некуда деться мне
От рождения, от себя.
Боже мой, судья, судьи –
Всё про других в тюрьме,
А когда про меня?
Встаёт, но прислоняется к стене. Та холодна, но она – опора.
Нежданно, никак не предвестно:
Ожидание хуже всего,
Даже смерти хуже.
Я прежде была прелестна,
Ныне это прошло,
И теперь все звуки глуше.
Отстраняется от стены – надо стоять самой, надо выдержать.
Сберечь бы последние силы,
До конца быть смелой
В бесприюте рваном –
На краешке мира,
В осколочках веры,
Которая была что мрамор.
Сцена 1.10
Мария-Антуанетта находит относительно чистое место в камере. Пол потёр, запылён. Но ничего, можно расчистить. Неловко, стараясь не запачкаться, она принимается за протирку небольшого кусочка.
Мария-Антуанетта.
Та птица, что в клетку попала,
Песни забудет свои.
Корона, что с главы упала,
Трон унесёт в нелюбви.
Результат не особенно заметен, но Мария-Антуанетта довольна и этим, а главное – действием в изматывающем ожидании.
Те толпы, что были подвластны,
Жизни, что были привычны…
Власть – это слишком опасно,
Когда Бог – насмешник обычный.
Осторожно опускается на колени. Ей хочется молиться, но слова молитв путаются в её мыслях, она пытается обратиться к своим мыслям.
Тот народ, что недавно был мой,
Кричит, что не был моим никогда,
Что всегда я была им чужой,
Что всегда я была им не та…
Пытается начать молитву, но сразу сбивается – в её голове другие мысли.
Я выдержу этот шумный вой,
Я не дрогну и перед смертью,
Но по праву власть над толпой
Должны обрести мои дети.
Глухая ярость в её голосе. Она чужая? Хорошо, пусть! Но дети?!
Я чужая, я как птица в клети!
Но они? По праву крови родны.
Стены души треплет ветер,
И слышу я хохот толпы…
Предвестие перехватывает, сбивает дыхание.
Мария, Луи – Бог не оставит вас
В самый чёрный и проклятый час,
За вами нет грехов, ещё нет цепей.
Я молила солдат и людей.
Ярость отступает. Усталость побеждает.
Жозеф, София! Перина из пуха
Вам Богом дана – вы без шаткой тени.
В мире живых слепо и глухо,
Зато ни малейших сомнений.
Снова тени за занавеской. Людские.
Птица, что познала клеть,
Уже не так встретит смерть.
И она найдёт её не в муках,
Встретит её как старого друга.
Мария-Антуанетта поднимается, не желая, чтобы солдаты видели её в таком виде, скрещивает руки на груди, ограждаясь от вошедших, уже знакомых солдат.
Сцена 1.11
Солдаты уже не так веселы. Они снова принимаются за привычный обыск. На этот раз Мария-Антуанетта не скрывает своей иронической улыбки.
Солдат 1.
Доброго дня…опять!
Мария-Антуанетта (не без ехидства).
Неужто снова?
Солдат 3.
Пробило уж пять,
Шестой час уж пошёл.
Солдат 2.
Вывернем всё…
Но у Солдат уже нет прежнего рвения.
Солдат 3 (берётся за стул в камере и спинка под его хваткой подрагивает, скрипит).
Стул-то разломан!
Солдат 2.
Проверим её!
Все письма, бумаги важные,
Все шелесты, карманы, рукава…
Но бумаг нет, чернильный прибор отсутствует и вообще всё пусто. Но солдаты пытаются обыскивать, хотя в их движениях больше тоски.
Солдат 1.
Пусто.
Солдат 3.
Пусто!
Мария-Антуанетта.
Я уснула случайно
И тайну вам не собрала.
Она улыбается, не пытается даже скрыть насмешки.
Солдат 2.
Пусто…ничего.
И нет следов.
Уходят – искать тут нечего, им это и было очевидно и обыск в камере уже не весел.
Мария-Антуанетта.
В конце всего –
До новых вам часов!
Она посмеивается над ними – неужели её могут обвинить в такой низости? Впрочем, она не верит ни во что и ко всему, как ей кажется, готова.
Сцена 1.12
Мария-Антуанетта следит за исчезающими тенями солдат на занавеске и веселье, всякая его попытка даже покидают её. Ей не даёт покоя один и тот же вопрос.
Мария-Антуанетта.
Всё началось когда?
Всё началось с чего?
Мать, которая слепа,
Детей низвела в ничто.
Эта мысль, приходящая опять и опять, невыносима.
С чего начинается бунт?
А с чего приходит людской гнев?
Закрутилось…и Божий суд,
Проливается – выхода нет.
Мечется.
Были пиры, были беседы,
Что-то случилось с нами, но как?
Сплочённые одной победой,
Они кровавый явили шаг.
Не находит места.
Но страшнее всего –
Что правы они, а я
Своих детей низвела в ничто,
Сама лишила их дня.
Эта мысль ужасна – выносить её Мария-Антуанетта не может и оседает на постель, пытаясь удержать себя от метания и овладеть собою.
Всё начиналось…с чего?
Правы они или же мы?
Что случилось? Виновен кто?
Стены общей тюрьмы!
Ответа у неё по-прежнему нет. есть лишь ужас за детей, которые, она совершенно точно это знает, останутся без неё.
Как ошибка свершена?
Как всё о себе я упустила?
Мать, которая слепа,
Сама детей своих загубила…
Падает в постель. Плевать на всё. Она не может совладать с собою. Ей страшно за эту мысль и ещё страшнее, если это правда.
Сцена 1.13
Новое появление Доброй Женщине. Мария-Антуанетта вздрагивает, решив, что опять пришли солдаты, но знакомое, простое лицо, хранящее последнее, быть может, милосердие, расслабляет. Добрая Женщина лихо оглядывает камеру, замечает нетронутую чашу.
Добрая Женщина.
Вы не ели! Совсем не ели,
Ох, ну что же это?
В её словах и упрёк, и обида, и искренняя тревога. Всё это так непривычно в стенах тюрьмы!
Мария-Антуанетта.
Две птицы, две тени
Больше не будут согреты…
Добрая Женщина.
Бульон уж остыл!
Подёрнулся тоской.
У вас не будет сил…
Мария-Антуанетта.
Выпиты тюрьмой.
Добрая Женщина.
Так дело дурно! Так нельзя!
Мария-Антуанетта.
Не объявляются друзья.
Добрая Женщина.
Вам силы нужно удержать…
Мария-Антуанетта и слышит её, и не слышит.
Мария-Антуанетта.
О детях не хотят сказать,
Им нравятся мои вопросы,
Мои непрошенные слёзы,
И мой неровный дикий сон.
Добрая Женщина (упорствует).
И вы не тронули бульон.
Мария-Антуанетта встряхивается, она понимает, что сейчас с нею рядом есть по-настоящему доброе существо.
Мария-Антуанетта.
Прошу простить – седеет память,
Прошу простить и всё оставить.
Добрая Женщина, уже готовая убрать тарелку, останавливается в своих движениях, изумлённая.
Добрая Женщина.
Могу его я вам согреть…
Мария-Антуанетта.
Мне не надо, нет, не надо,
Всё одно – всё только клеть.
Под недобрым общим взглядом
Оставь тарелку…не суди,
Я задумалась и всё.
Добрая Женщина покоряется. В глазах её мягкое сочувствие – не королеву видит она, а женщину.
Оставь тарелку да иди,
Или же…побудь ещё?
Предложение ей кажется вдруг хорошим. Она соскучилась по компании, по лицам, а видятся ей одни оскалы. Это предложение – порыв.
Что там взоры?
Что там люди?
Также ли плетут и судят?
Что в народе? Что в толпе?
Мысли тоже всё в тюрьме…
Добрая Женщина пугается. Она сочувствует женщине, но столь откровенно поддерживать её опасно. Она стремительно меняется в лице, разрываясь между состраданием и страхом. Страх побеждает.
Добрая Женщина.
Я бы…право, я не знаю…
Мария-Антуанетта спохватывается, сообразив, наконец, как неловко и неудобно, да мало того – опасно! – её предложение. Улыбается, коря саму себя за невнимательность.
Мария-Антуанетта.
Ты иди, я отпускаю.
Добрая Женщина торопливо и неловко, почти бегом исчезает.
Сцена 1.14
Мария-Антуанетта не знает чем себя занять. У неё нет ни бумаг, ни надежды – ничего. Она замечает на рукаве своего платья пошедшую нитку. Не долго думая, она тянет за неё, нитка ползёт, обрывается, оставляя в руках бывшей королевы кусочек, и ещё – края новых, обнажённых внезапным варварством, ниток. Мария-Антуанетта тянет их понемногу, а извлечённую, связывает мелким узлом с другой…
Мария-Антуанетта.
Нити жизни, нити ткани –
И даже нитей не дано.
Мы разошлись врагами,
Боже мой!
Было это так давно,
Где покой?
Её движения необычайно ловки, привычные к ниткам.
В камнях холодных, без света,
Где сомнениям исход?
Потеряла счёт рассветам!
Боже, где ты?
Почему ты так жесток?
Где ответы?..
Это неловкое и нелепое, почти сумасшедшее действие отвлекает её.
Нити жизни, нити ткани,
И даже нитей не дано.
Разными идём путями,
Но река одна.
Впрочем, что мне? Ведь у всего
Есть лишь пустота.
Мария-Антуанетта увлечена и почти забывает обо всём. Бульон так и стоит нетронутый.
Даже нитей жизни, ткани,
Тех в пустоте мне не дано.
Я замёрзшими руками
Тку мечту свою.
Но это ложь, совсем не то,
И я как будто только сплю…
Нить падает из её рук, неловкое движение, вырванное мыслями, вызывает дрожь в руках и пальцы предают. Мария-Антуанетта стряхивает с себя своё полузабытье.
Сцена 1.15
Ей холодно. Камень не может прогреться. Мысли холодят ещё отчётливее и остаётся только обнять себя за плечи и попытаться сохранить осколочки тепла.
Мария-Антуанетта.
Безмолвие стен и камня
Сильней цепей угнетает.
Ты задаёшь вопросы,
Ты видишь кошмарные сны.
Камень глух – твои слёзы
Ему абсолютно пусты.
С ногами забирается на постель. Сжимается.
Толпа зовёт: «казнить её!»
Я слышу это вновь, ещё…
И день за днём одно и то же,
И день за днём всё в этом зове.
Так казните! Жизнь без дрожи –
Роскошь! Сколько в этом слове.
Укрыться нечем – от тонкого покрывала нет толка, да и холод у неё не только внешний, но и внутренний.
Тишину стен прорывает толпа –
Яростный зверь и демон она.
По одному кто зла желает?
Но вместе они и вот –
Безмолвие стен побеждает,
Ярость их к крови зовёт.
Устало отирает лицо ладонями, надо собраться, надо взять себя в руки, надо вспомнить о том, что она королева, пусть и без короны, что она…
Она и сама уже не знает кто. Но сдаваться?
Не оставить память, нет –
На душе моей их след.
Я смирилась – пусть осудят,
Только пусть исчезнет камень!
Не тюрьма! Безмолвье губит,
Тишина дух угнетает.
Сцена 1.16
Мария-Антуанетта встаёт, всё тело её приходит в движение, она даже делает несколько лёгких и плавных, вроде бы открывающих танец движений руками, но осекается, усмешка кривит её лицо, а затем сходит, уступая усталости.
Мария-Антуанетта.
И тот, кто сказал,
Что смерть есть мучение,
Тот явно не ждал,
Не жил в заточении!
Нет, мне смерть не страшна,
Приходящая раз.
Жизнь страшнее – она
Меняется каждый час.
Как остеречься, как загадать,
Как по дороге судьбы пройти?
Как веру души не потерять,
как последнее слово сплести?
Ответа у неё нет. у стен тоже и напрасно Мария-Антуанетта прислушивается к глухому камню.
Я умру легко – мне этот суд
Не судья, и не значит мне много.
Боюсь за тех, кто остаётся тут,
И за них прошу у Бога.
Я умру легко – мне за себя
Уже не дано сразиться.
Жалею тех, кто за меня
Ещё пытался помолиться.
Жалею преданных людей,
Я помню верные сердца.
Но мысли мои у детей,
Я там душою…до конца.
Ей становится спокойно. Это спокойствие полно холодного отчуждения и смирения.
Дети мои, невинные дети,
Не бойтесь – я понесу мольбу.
До самого неба! В посмертие,
Не бойтесь, ведь я легко умру.
Не берите на себя грехов
Всех тех, кто сегодня сражён.
Вы невинны от первых слов
До последнего схода в сон.
Не берите на себя их злобу,
Помните прощения завет!
Я за вас буду просить у Бога,
Зная, что мне спасения нет.
Сцена 1.17
За спиной Марии-Антуанетты снова знакомые тени – Солдаты. Она слышит их приближение, но даже не оборачивается. Они входят – всё те же, но только вид у них совершенно иной. Теперь они кажутся замученными и уставшими. Их долг уже тяготит их.
Привычно и скучно они начинают обыск.
Солдат 1.
Снова и снова…
Солдат 2.
Опять и опять!
Солдат 3.
Что ту может быть нового?
Мария-Антуанетта (с откровенной ехидцей).
Что изволите опять?
У меня ничего.
А у вас?
Солдат 1.
Какой ныне час?
Солдат 2.
Не знаю, темно.
Солдат 3.
Может на этом…
Они уже не воспринимают Марию-Антуанетту ни враждой, ни презрением. Она ловко уворачивается, проскальзывает между ними, не мешая.
Солдат 1.
Не положено, нет!
Мария-Антуанетта.
Приходите с рассветом,
Предложите пару легенд,
Что ещё я творила?
В чём виновна была?
Солдат 2 (бурчит, но устало).
Деньгами сорила,
К нищете народ вела.
Солдат 3.
Пустое слово!
Чего трепать его?
До встречи новой!
Уходят. Мария-Антуанетта усмехается.
Мария-Антуанетта.
Нашли что-нибудь?
Или опять ничего?
Они не отвечают ей, исчезают…
Сцена 1.18
Мария-Антуанетта ещё недолго улыбается, довольная последним тюремным весельем, но улыбка сходит. Она серьёзна и собрана. Падает на колени, отчаянно чувствуя нужду в мольбе, пусть неуслышанной через стены тюрьмы, но живой и искренней.
Мария-Антуанетта.
Холодное небо, не прощай меня!
Не милуй меня ничем, суди!
Но всех тех, в ком невинность этого дня –
Кто зла не ведал…тех пощади!
Пощади людей, пощади солдат,
Что не ведают сами что творят.
Пощади сынов и их дочерей,
А ещё – защити моих детей.
Голос дрожит и едва не предаёт, но Мария-Антуанетта обретает над ним власть и голос её ясен и чист.
Защити, защити их от зла,
Не всякая душа пусть чиста,
Но не всем отвечать за этот путь,
О небо, позволь же хоть им отдохнуть!
Ты не щади меня, не жалей–
Я виновна, пусть! У всех грехи свои,
Но пощади других живых людей,
Не топи их, небо, в слезах да в крови!
Встаёт. Небо не ответит ей. И от этого горько, хотя глупо было ждать ответа.
Судьба судьбой, я принимаю
Не жалей! Но других пожалей шаги,
Ты не губи никого, умоляю,
Ведь это небо учит любви?..
Сцена 1.19
И снова – Добрая Женщина. Она смущена, но скрывает своё смущение за укором Марии-Антуанетте, ведь бульон по-прежнему не тронут!
Добрая Женщина.
Не тронуто! Снова!
А где-то голод.
И этот бульон
Кому-то в спасенье!
Мария-Антуанетта даже не сразу понимает о чём речь – так ей всё это уже неважно.
