Когда же он поднял голову, чтобы взглянуть на замолчавшего Альбина, то вскочил, опрокидывая и тарелку, и стакан… алое вино полилось на пол и стол, но было уже поздно и Альбин явно не мог сделать ему замечание.
Он уже ничего не мог. Смерть настигала его быстро, пугающе быстро – к тому моменту, когда Летард вскочил, всё уже заканчивалось – глаза налились кровью и помутнели, темнота явно охватила Альбина, но он не мог и вскрикнуть, пальцы его хватались за собственное горло, а ногти царапали кожу.
Кажется, ему было невозможно дышать.
Что делать в такой ситуации, чем помочь? Летард никогда не специализировался на ядах, а это был явно яд. Он знал как убить ножом, разбирался в ранах, но подлость отравления была ему незнакома. Но он предпринял попытку спасения своего наставника, преодолев собственную панику.
Попытался разжать с силой рот Альбина, вызвать рвоту. Может быть это могло помочь, а может быть и усугубило бы ситуацию – вернее реакции Летард не успел придумать, и весь измарался в еде и слюнях Альбина, но всё-таки не достиг нужного результата. Зато Альбин стал оседать прямо на него и в конце концов они оба уродливо и как-то даже нелепо завалились на пол…
– Помогите! – Летард вывернулся из-под умирающего, издавшего, наконец, хриплый звук, Альбина, и позвал на помощь. Дверь тут же распахнулась с грохотом и Онвер, возникая на пороге, явил собою настоящее спасение.
Впрочем, эта мысль была у Летарда лишь одну секунду, пока Онвер только стоял на пороге. Стоял, странно оставаясь спокойным.
– Помоги, Онвер! – Летард воззвал к управляющему, ещё не сопоставляя произошедшее с его спокойствием.
Онвер молча захлопнул за собой дверь, ловко впрыгивая в комнату. Его лицо было мрачным и тревожным.
– Вот, значит, как…– с лёгким удивлением произнёс он, глядя на уже затихшего Альбина. Летард придерживал голову своего наставника и спасителя, заменившего ему и отца, и товарища. Он много раз видел смерть, но почему-то смириться со смертью сейчас было тяжело и его душа не могла принять ужасное происшествие.
– Его отравили… отравили, – прошептал Летард, касаясь взмокших жестких волос Альбина. Его лоб был ещё горячим, но уже в последний раз. – Надо позвать целителя. Онвер, прошу, позови целителя.
– Он уже не поможет, – спокойно ответил Онвер. Он даже не думал опуститься рядом с Летардом на колени или проявить хоть какое-то сочувствие к умершему. – Ничего уже не поможет.
– Да откуда ты…– начал, было, Летард, и осознание, наконец, пришло к нему, накрыло алым. – Предатель!
Онвер оставался равнодушным и спокойным:
– Умолкни! Да не говори того, чего не знаешь. Не всё воля наша, Летард.
Летард не понимал. У него на коленях всё ещё покоилась голова Альбина. Как это было ужасно! Ещё десять минут назад они говорили, Альбин высказывался и мыслил, а теперь его голова была совершенно пуста и спокойна, она стыла – заметно стыла, Летард умел убивать и знал как понемногу печать смерть захватывает тело, и тело Альбина уже поддавалось этой печати, а это означало, что ничего уже нельзя сделать, ничего нельзя изменить. А всему виной ужасное предательство! Летард никак не мог взять в толк как это Онвер – вернейший из вернейших, вдруг оказался в числе врагов Альбина и Лиги? Всё-таки Летард сохранил некоторую наивность в своей жизни и не мог понять, того, что поняли другие – Альбин не даст продвижения и славы, и многие, быть может, не задумались бы об этом – в конце концов, кому из них всерьёз была нужна слава? А вот деньги, власть…
Нет, слишком сладко звучали речи подручных принца крови, когда он заманивал людей к себе и обещал им всяческие блага, а нужно-то всего-то поработать на благо города и сделать так, чтобы власть ушла к нему, сильному и способному!
И многие из Лиги, Альбину повезло не узнать сколько именно, всерьёз собрались участвовать в этом предприятии. Лига была уже давно не той, какой Альбин её помнил с молодости, а он всё не мог с этим смириться и отвергал всякий намёк на перемены. И многие готовы были творить по указке длани принца Энрике, указке хитрой, заявленной через его подручных, он же вроде бы и не при деле! А потом скончался наследник.
Скончался! И вроде бы уже не нужны их дела. И вроде бы принц Энрике и остался единственным шансом на спасение трона. Более того, пошли слухи о том, что король собирается отречься и удалиться от двора, тот ему стал невыносим. И всё вдруг стало переменчиво, и ненужно, и обида – великая обида о неисполненных обещаниях залегла среди тех лигианцев, что должны были пойти за Энрике.
Кое-кто, конечно, сразу откололся. Не случилось, мол, и не случилось – на всё воля Господняя! Но были и те, кто был обижен куда сильнее, кто строил планы и делил ещё неполученное золото. И эти люди, в число которых Летард не входил, но входил, например, Онвер или же вот – Альмо, жених дочери покойной Люси – те отступать не собирались.
Много было передумано меж ними и новый раскол прошёл по рядам – не всем по нраву были планы мятежников, и особенно не всем по нраву было начало того плана – смерть Альбина. Он был как отец, как учитель, как наставник, и, хотя, кое-что не доходило до его ушей уже давно, зачем тревожить? Да и мог ли Альбин всё понять о бурно меняющейся жизни вокруг? – но убивать?
Не всем было по нраву. Но нашлись и те, кто переступили через себя и последние убеждения –всего около двенадцати человек. Онвер с ними. Не желая отказываться от обещанного, они собирались требовать выполнения условий от принца. В противном случае он ведь и сам хотел крови и беспорядков в городе? Так они были готовы обеспечить.
Но сначала Альбин, да!
Доходили ли до него слухи о том, что его хотят убить? Кто знает! Глава Лиги – это всегда опасная роль. Но он верил своим, верил ближним. Он полагал, что сталь до него не доберётся. Она и не добралась, потому что яд опередил её. Яд – оружие подлецов и трусов, оказался в чаше Альбина, щедро добавленный не дрогнувшей рукою Онвера.
И момент был выбран идеальный! Альбин был не один. И ещё до того у Альбина был гость! И именно приход этого гостя определил гибель Альбина. Во-первых, на гостя можно было спихнуть вину – он, мол, убийца. Во-вторых, Онвер навёл справки о нём у сопровождавших его слуг. Его поразила юность гостя, и он оказался прав в своем подозрении. Уж если герцог Болмон послал своего сына, значит, ситуация усложняется и наступает именно тот момент, когда можно заявить свои права.
А им есть о чём заявить. Им многое обещали, но пока не исполнили. Так что же – слово надо держать! Они бы своё сдержали.
– Жаль, что ты попал под раздачу, парень, – сказал Онвер, глядя на Летарда. – Очень жаль. Что, вино не понравилось?
Летард медленно опустил голову Альбина на пол. Да, непочтительно, но Альбин уже не обидится, а Летарду надо отомстить за него и себя. За него – убитого, за себя – обманутого.
– Вот только без резких движений, – предостерёг Онвер, отступая к дверям, – сам подумай, как выглядит. Ты и он. вы были вместе. Он мёртв, ты жив.
Летард не слушал. Напряжение о всего, что творилось и началось намного раньше, наверное, ещё со смертью Гуго и приходом неприятного новичка, осложнившееся смертью Люси и встречей с Селестой, ради которой он, кажется, тоже был готов служить Болмону, то есть Энрике, и, наконец, разрушенная необходимость этой службы, завершённая гибелью Альбина на его глазах – всё это было слишком для его простой, на самом деле, натуры.
Он никогда не гнался за сложной жизнью. Интриги и власть, золото, слава – всё это было не для него. Он убивал для Лиги, он жил для Лиги, пока, по крайней мере, не встретил Селесту и не влюбился впервые в своей жизни – смешно и нелепо! И теперь он видел только один вариант: убить Онвера.
Какие переговоры? Какие попытки схитрить? Какие могут быть отсрочки, когда он убил Альбина? Да так цинично!
– Спокойнее, парень, спокойнее, – Онвер не выглядел испуганным. Он знал, что Летард – хороший убийца, однако, непонятно на чём же тогда строилось его спокойствие. Не рассчитывал же он, со своей хромотой, победить Летарда в бою? – Не нужно нам с тобою ссориться, всё ещё может быть верно, слышишь?
– Верно? – усмехнулся Летард, рука уже горела нетерпением, кровь Онвера сделалась желанным даром. Да, он был наёмником и не убивал ради убийства, но сейчас был не тот случай, и Летард не сомневался в своей решительности и в правильности поступка. – Ты убил его! Ты… грязный, мерзкий…
– Всё ещё может наладиться, – отступление было невозможно. Онвер прижался к стене. Но не выказывал испуга. – Слышишь? Мы просто возьмём своё у этого принца. Он нам обещал. Он нам всем обещал дать то, чего мы хотим, а теперь хочет отправить нас в помойку!
– Там тебе и место, – Летард был беспощаден. Его глаза сверкнули той же сталью, что уже была в его руках и готова была к делу.
Онвер скосил на неё взгляд и вздохнул:
– Ну что же – твоё право! Парни!
Последнее слово было выкрикнуто им с какой-то истеричностью, одновременно с этим криком он совершил чудовищный для своей хромоты и состояния прыжок. Но что же – он спасал свою жизнь, понимая, что Летард его не пощадит.
А в комнате уже творилось невообразимое. Этого крика ждали за дверью сообщники. Впрочем, ещё час назад, полчаса назад Летард большую их часть назвал бы соратниками, зная их как себя.
Считая, что знает.
Теперь они навалились на него кучей, безобразным сплетением силы и пытались одолеть.
– Он убил нашего Альбина! Убил его! – кричал Онвер, вызывая ещё больший переполох. Кто-то бежал наверх, и сложно было винить этих бежавших в том, что они поверят Онверу. Что предстало бы их взору? Бешеное сопротивление Летарда? Несколько соратников Лиги в крови, ведь он не собирался сдаваться? Крик Онвера об убийстве, да сам труп Альбина…
Какая тут вера? У Летарда не было и шанса. Но он почему-то не мог этого принять и всё равно сопротивлялся, даже когда тяжёлый кулак содержателя мясной лавки Альмо попал ему прямо в лицо и захрустел нос, и рот наполнился кровью…
Мир становился абсурднее, но Летард не мог этому сопротивляться. Он бился в руках, которые уже ломали и скручивали его, не забывая одаривать тумаками за полученные раны. Жертва была найдена. Обвинение в убийстве не окрасило бы заговорщиков в благородство, оно омрачило бы их. Более того, у принца был бы повод их казнить. А так – это не они. Это всё Летард! А кто поверит одиночке?
Мир вертелся, расступаясь кровавыми пятнами, проваливался Летард всё дальше и дальше в темноту, и сознание уже должно было оставить его на долгое время, когда вдруг пришла последняя попытка устоять. Сознание из последних сил сцепилось и заискрило, а потом прояснилось на секунду.
И в эту секунду Летард выхватил не Онвера, не мёртвого Альбина, а новичка Симона, который, как оказалось, не принимал участия в алой забаве, а стоял как бы в стороне, со странной тоской глядя на Летарда.
Его губы были сжаты, лицо белое, но он не вступался, и не помогал. Он как будто бы сочувствовал и ничего не мог сделать.
Летард не успел обдумать всё это – мир наконец рухнул, тело отдалось ноющей боли и провалилось в блаженную спокойную темноту, отдаваясь чужой власти.
Клетка была грубой, сколоченной наскоро, и уже давно оставалась такой. Когда-то в неё Альбин усаживал провинившихся, это было в те дни, когда он добивался власти и удерживал её, с тех пор, новой никто не озаботился, да и эта заржавела, стала негодной, дурной, но Летарду было всё равно – ни на что лучшее надеяться он не мог и не смел. Бывшие товарищи, которые ещё недавно относились к нему с уважением, считали, что он убил Альбина, и доказать что-то им не было возможности. Онвер отгонял всех прочь с неизменным дружелюбием и отчаянием обещая, что общий суд разберётся.
Но общий суд… из кого он состоял? Летард уже всё понял. Те люди, которые остались ни с чем после того, как надобность в их услугах, так щедро заявленных оплатой людьми принца крови, отпала, диктовали ныне свои правила миру Лиги, и Лига не была прежней. Кто был из лигианцев умнее – понимал и молчал, но большая часть даже и не сообразила о том, что что-то изменилась.
Да и у знай они, сколько бы вступилось за Летарда, не примкнув к тем, кто желал вытребовать всего обещанного у трона? Нового трона.
Летард не хотел знать ответ на этот вопрос, подозревая, что этот ответ ему очень сильно не понравится. Смешно, но он, почти всю жизнь обитая с убийцами, ворами, и прочими наёмниками самого разного рода, до сих пор верил в их внутренние правила, в законы, непонятные чужакам, но справедливые тем, кто был в этом кругу. С каким-то удивительным упрямством он сохранил в себе эту наивность, и судьба очень долго берегла его от разочарований. Летард видел людей Лиги как своего рода рыцарей улиц, и сам причислял себя к ним. Так его воспитал Альбин и у Летарда не было повода усомниться в этом, поскольку к важным переговорам и внутренним судам Лиги он не был допущен и оставался наёмником. Но сейчас всё начинало представать перед ним в новом цвете и Летард понимал, что никто не вступится за него, даже если он будет обвинять Онвера и его приспешников до хрипоты.
Мир, который казался Летарду понятным и простым, оказался совсем не таким. Всё изменилось в нём, предстало в настоящем образе, и этот образ не походил на рыцарство и не имел с ним ничего общего. Это был просто поиск наживы, охота на условия, что будут лучше, и никаких внутренних законов.
Это не могло явиться в один миг, а значит, было ещё и при Альбине. Знал ли он об этом? кто же теперь спросит?..
Летард и не хотел узнавать. Он хотел, чтобы всё быстрее закончилось и жизнь его, омрачённая внутренним и внешним разочарованием, наконец, прекратилась, и он отправился бы на последний свой суд держать ответ.
Но перед этим следовало выдержать суд земной, от бывших своих товарищей, от тех самых, которые желали под прикрытием обещаний принца крови перевернуть весь прежний мир и создать новый, удобный себе. А этот суд оттягивался. Летард полагал, что он состоится незамедлительно, но прошло уже три дня, а он всё ещё был жив.
Впрочем, едва ли это было преимуществом. Эти три дня были мрачны, полны тяжёлых мыслей, тревог, разочарования, скорби, голода, холода, неудобств от обитаний в клетке, которую устроили на каменной полу, и унижений. Откровенно к нему не лезли, нет, но недавние собратья, такие же лигианцы, по пьяному делу, в угаре вина и собственной отваги, спускались порою к нему и проклинали, некоторые даже пытались плевать через решётку, видя в нм убийцу Альбина. Онвер был тут же, отгонял их, бранился…
Онвер вообще стал единственным, кто говорил с Летардом по-прежнему, и от этого было ещё хуже. Все слова его были пропитаны такой ядовитой циничностью, что Летарду было от этого муторнее. Если уж Онвер предатель, то кому можно было верить?!
Онвер же не был молчалив. Он размышлял сам с собою, не то проверял свои слова на молчании Летарда, не то убеждал себя в собственной правоте, но от его речей некуда было скрыться.
– Ты пойми, – уговаривал он, наливая жидкого, но главное – горячего супа, Летарду, – мы ведь не от зла. Просто надо было заканчивать с Альбином.
Он уже ничего не мог. Смерть настигала его быстро, пугающе быстро – к тому моменту, когда Летард вскочил, всё уже заканчивалось – глаза налились кровью и помутнели, темнота явно охватила Альбина, но он не мог и вскрикнуть, пальцы его хватались за собственное горло, а ногти царапали кожу.
Кажется, ему было невозможно дышать.
Что делать в такой ситуации, чем помочь? Летард никогда не специализировался на ядах, а это был явно яд. Он знал как убить ножом, разбирался в ранах, но подлость отравления была ему незнакома. Но он предпринял попытку спасения своего наставника, преодолев собственную панику.
Попытался разжать с силой рот Альбина, вызвать рвоту. Может быть это могло помочь, а может быть и усугубило бы ситуацию – вернее реакции Летард не успел придумать, и весь измарался в еде и слюнях Альбина, но всё-таки не достиг нужного результата. Зато Альбин стал оседать прямо на него и в конце концов они оба уродливо и как-то даже нелепо завалились на пол…
– Помогите! – Летард вывернулся из-под умирающего, издавшего, наконец, хриплый звук, Альбина, и позвал на помощь. Дверь тут же распахнулась с грохотом и Онвер, возникая на пороге, явил собою настоящее спасение.
Впрочем, эта мысль была у Летарда лишь одну секунду, пока Онвер только стоял на пороге. Стоял, странно оставаясь спокойным.
– Помоги, Онвер! – Летард воззвал к управляющему, ещё не сопоставляя произошедшее с его спокойствием.
Онвер молча захлопнул за собой дверь, ловко впрыгивая в комнату. Его лицо было мрачным и тревожным.
– Вот, значит, как…– с лёгким удивлением произнёс он, глядя на уже затихшего Альбина. Летард придерживал голову своего наставника и спасителя, заменившего ему и отца, и товарища. Он много раз видел смерть, но почему-то смириться со смертью сейчас было тяжело и его душа не могла принять ужасное происшествие.
– Его отравили… отравили, – прошептал Летард, касаясь взмокших жестких волос Альбина. Его лоб был ещё горячим, но уже в последний раз. – Надо позвать целителя. Онвер, прошу, позови целителя.
– Он уже не поможет, – спокойно ответил Онвер. Он даже не думал опуститься рядом с Летардом на колени или проявить хоть какое-то сочувствие к умершему. – Ничего уже не поможет.
– Да откуда ты…– начал, было, Летард, и осознание, наконец, пришло к нему, накрыло алым. – Предатель!
Онвер оставался равнодушным и спокойным:
– Умолкни! Да не говори того, чего не знаешь. Не всё воля наша, Летард.
Летард не понимал. У него на коленях всё ещё покоилась голова Альбина. Как это было ужасно! Ещё десять минут назад они говорили, Альбин высказывался и мыслил, а теперь его голова была совершенно пуста и спокойна, она стыла – заметно стыла, Летард умел убивать и знал как понемногу печать смерть захватывает тело, и тело Альбина уже поддавалось этой печати, а это означало, что ничего уже нельзя сделать, ничего нельзя изменить. А всему виной ужасное предательство! Летард никак не мог взять в толк как это Онвер – вернейший из вернейших, вдруг оказался в числе врагов Альбина и Лиги? Всё-таки Летард сохранил некоторую наивность в своей жизни и не мог понять, того, что поняли другие – Альбин не даст продвижения и славы, и многие, быть может, не задумались бы об этом – в конце концов, кому из них всерьёз была нужна слава? А вот деньги, власть…
Нет, слишком сладко звучали речи подручных принца крови, когда он заманивал людей к себе и обещал им всяческие блага, а нужно-то всего-то поработать на благо города и сделать так, чтобы власть ушла к нему, сильному и способному!
И многие из Лиги, Альбину повезло не узнать сколько именно, всерьёз собрались участвовать в этом предприятии. Лига была уже давно не той, какой Альбин её помнил с молодости, а он всё не мог с этим смириться и отвергал всякий намёк на перемены. И многие готовы были творить по указке длани принца Энрике, указке хитрой, заявленной через его подручных, он же вроде бы и не при деле! А потом скончался наследник.
Скончался! И вроде бы уже не нужны их дела. И вроде бы принц Энрике и остался единственным шансом на спасение трона. Более того, пошли слухи о том, что король собирается отречься и удалиться от двора, тот ему стал невыносим. И всё вдруг стало переменчиво, и ненужно, и обида – великая обида о неисполненных обещаниях залегла среди тех лигианцев, что должны были пойти за Энрике.
Кое-кто, конечно, сразу откололся. Не случилось, мол, и не случилось – на всё воля Господняя! Но были и те, кто был обижен куда сильнее, кто строил планы и делил ещё неполученное золото. И эти люди, в число которых Летард не входил, но входил, например, Онвер или же вот – Альмо, жених дочери покойной Люси – те отступать не собирались.
Много было передумано меж ними и новый раскол прошёл по рядам – не всем по нраву были планы мятежников, и особенно не всем по нраву было начало того плана – смерть Альбина. Он был как отец, как учитель, как наставник, и, хотя, кое-что не доходило до его ушей уже давно, зачем тревожить? Да и мог ли Альбин всё понять о бурно меняющейся жизни вокруг? – но убивать?
Не всем было по нраву. Но нашлись и те, кто переступили через себя и последние убеждения –всего около двенадцати человек. Онвер с ними. Не желая отказываться от обещанного, они собирались требовать выполнения условий от принца. В противном случае он ведь и сам хотел крови и беспорядков в городе? Так они были готовы обеспечить.
Но сначала Альбин, да!
Доходили ли до него слухи о том, что его хотят убить? Кто знает! Глава Лиги – это всегда опасная роль. Но он верил своим, верил ближним. Он полагал, что сталь до него не доберётся. Она и не добралась, потому что яд опередил её. Яд – оружие подлецов и трусов, оказался в чаше Альбина, щедро добавленный не дрогнувшей рукою Онвера.
И момент был выбран идеальный! Альбин был не один. И ещё до того у Альбина был гость! И именно приход этого гостя определил гибель Альбина. Во-первых, на гостя можно было спихнуть вину – он, мол, убийца. Во-вторых, Онвер навёл справки о нём у сопровождавших его слуг. Его поразила юность гостя, и он оказался прав в своем подозрении. Уж если герцог Болмон послал своего сына, значит, ситуация усложняется и наступает именно тот момент, когда можно заявить свои права.
А им есть о чём заявить. Им многое обещали, но пока не исполнили. Так что же – слово надо держать! Они бы своё сдержали.
– Жаль, что ты попал под раздачу, парень, – сказал Онвер, глядя на Летарда. – Очень жаль. Что, вино не понравилось?
Летард медленно опустил голову Альбина на пол. Да, непочтительно, но Альбин уже не обидится, а Летарду надо отомстить за него и себя. За него – убитого, за себя – обманутого.
– Вот только без резких движений, – предостерёг Онвер, отступая к дверям, – сам подумай, как выглядит. Ты и он. вы были вместе. Он мёртв, ты жив.
Летард не слушал. Напряжение о всего, что творилось и началось намного раньше, наверное, ещё со смертью Гуго и приходом неприятного новичка, осложнившееся смертью Люси и встречей с Селестой, ради которой он, кажется, тоже был готов служить Болмону, то есть Энрике, и, наконец, разрушенная необходимость этой службы, завершённая гибелью Альбина на его глазах – всё это было слишком для его простой, на самом деле, натуры.
Он никогда не гнался за сложной жизнью. Интриги и власть, золото, слава – всё это было не для него. Он убивал для Лиги, он жил для Лиги, пока, по крайней мере, не встретил Селесту и не влюбился впервые в своей жизни – смешно и нелепо! И теперь он видел только один вариант: убить Онвера.
Какие переговоры? Какие попытки схитрить? Какие могут быть отсрочки, когда он убил Альбина? Да так цинично!
– Спокойнее, парень, спокойнее, – Онвер не выглядел испуганным. Он знал, что Летард – хороший убийца, однако, непонятно на чём же тогда строилось его спокойствие. Не рассчитывал же он, со своей хромотой, победить Летарда в бою? – Не нужно нам с тобою ссориться, всё ещё может быть верно, слышишь?
– Верно? – усмехнулся Летард, рука уже горела нетерпением, кровь Онвера сделалась желанным даром. Да, он был наёмником и не убивал ради убийства, но сейчас был не тот случай, и Летард не сомневался в своей решительности и в правильности поступка. – Ты убил его! Ты… грязный, мерзкий…
– Всё ещё может наладиться, – отступление было невозможно. Онвер прижался к стене. Но не выказывал испуга. – Слышишь? Мы просто возьмём своё у этого принца. Он нам обещал. Он нам всем обещал дать то, чего мы хотим, а теперь хочет отправить нас в помойку!
– Там тебе и место, – Летард был беспощаден. Его глаза сверкнули той же сталью, что уже была в его руках и готова была к делу.
Онвер скосил на неё взгляд и вздохнул:
– Ну что же – твоё право! Парни!
Последнее слово было выкрикнуто им с какой-то истеричностью, одновременно с этим криком он совершил чудовищный для своей хромоты и состояния прыжок. Но что же – он спасал свою жизнь, понимая, что Летард его не пощадит.
А в комнате уже творилось невообразимое. Этого крика ждали за дверью сообщники. Впрочем, ещё час назад, полчаса назад Летард большую их часть назвал бы соратниками, зная их как себя.
Считая, что знает.
Теперь они навалились на него кучей, безобразным сплетением силы и пытались одолеть.
– Он убил нашего Альбина! Убил его! – кричал Онвер, вызывая ещё больший переполох. Кто-то бежал наверх, и сложно было винить этих бежавших в том, что они поверят Онверу. Что предстало бы их взору? Бешеное сопротивление Летарда? Несколько соратников Лиги в крови, ведь он не собирался сдаваться? Крик Онвера об убийстве, да сам труп Альбина…
Какая тут вера? У Летарда не было и шанса. Но он почему-то не мог этого принять и всё равно сопротивлялся, даже когда тяжёлый кулак содержателя мясной лавки Альмо попал ему прямо в лицо и захрустел нос, и рот наполнился кровью…
Мир становился абсурднее, но Летард не мог этому сопротивляться. Он бился в руках, которые уже ломали и скручивали его, не забывая одаривать тумаками за полученные раны. Жертва была найдена. Обвинение в убийстве не окрасило бы заговорщиков в благородство, оно омрачило бы их. Более того, у принца был бы повод их казнить. А так – это не они. Это всё Летард! А кто поверит одиночке?
Мир вертелся, расступаясь кровавыми пятнами, проваливался Летард всё дальше и дальше в темноту, и сознание уже должно было оставить его на долгое время, когда вдруг пришла последняя попытка устоять. Сознание из последних сил сцепилось и заискрило, а потом прояснилось на секунду.
И в эту секунду Летард выхватил не Онвера, не мёртвого Альбина, а новичка Симона, который, как оказалось, не принимал участия в алой забаве, а стоял как бы в стороне, со странной тоской глядя на Летарда.
Его губы были сжаты, лицо белое, но он не вступался, и не помогал. Он как будто бы сочувствовал и ничего не мог сделать.
Летард не успел обдумать всё это – мир наконец рухнул, тело отдалось ноющей боли и провалилось в блаженную спокойную темноту, отдаваясь чужой власти.
глава 2(15) Тени, тени, тени
Клетка была грубой, сколоченной наскоро, и уже давно оставалась такой. Когда-то в неё Альбин усаживал провинившихся, это было в те дни, когда он добивался власти и удерживал её, с тех пор, новой никто не озаботился, да и эта заржавела, стала негодной, дурной, но Летарду было всё равно – ни на что лучшее надеяться он не мог и не смел. Бывшие товарищи, которые ещё недавно относились к нему с уважением, считали, что он убил Альбина, и доказать что-то им не было возможности. Онвер отгонял всех прочь с неизменным дружелюбием и отчаянием обещая, что общий суд разберётся.
Но общий суд… из кого он состоял? Летард уже всё понял. Те люди, которые остались ни с чем после того, как надобность в их услугах, так щедро заявленных оплатой людьми принца крови, отпала, диктовали ныне свои правила миру Лиги, и Лига не была прежней. Кто был из лигианцев умнее – понимал и молчал, но большая часть даже и не сообразила о том, что что-то изменилась.
Да и у знай они, сколько бы вступилось за Летарда, не примкнув к тем, кто желал вытребовать всего обещанного у трона? Нового трона.
Летард не хотел знать ответ на этот вопрос, подозревая, что этот ответ ему очень сильно не понравится. Смешно, но он, почти всю жизнь обитая с убийцами, ворами, и прочими наёмниками самого разного рода, до сих пор верил в их внутренние правила, в законы, непонятные чужакам, но справедливые тем, кто был в этом кругу. С каким-то удивительным упрямством он сохранил в себе эту наивность, и судьба очень долго берегла его от разочарований. Летард видел людей Лиги как своего рода рыцарей улиц, и сам причислял себя к ним. Так его воспитал Альбин и у Летарда не было повода усомниться в этом, поскольку к важным переговорам и внутренним судам Лиги он не был допущен и оставался наёмником. Но сейчас всё начинало представать перед ним в новом цвете и Летард понимал, что никто не вступится за него, даже если он будет обвинять Онвера и его приспешников до хрипоты.
Мир, который казался Летарду понятным и простым, оказался совсем не таким. Всё изменилось в нём, предстало в настоящем образе, и этот образ не походил на рыцарство и не имел с ним ничего общего. Это был просто поиск наживы, охота на условия, что будут лучше, и никаких внутренних законов.
Это не могло явиться в один миг, а значит, было ещё и при Альбине. Знал ли он об этом? кто же теперь спросит?..
Летард и не хотел узнавать. Он хотел, чтобы всё быстрее закончилось и жизнь его, омрачённая внутренним и внешним разочарованием, наконец, прекратилась, и он отправился бы на последний свой суд держать ответ.
Но перед этим следовало выдержать суд земной, от бывших своих товарищей, от тех самых, которые желали под прикрытием обещаний принца крови перевернуть весь прежний мир и создать новый, удобный себе. А этот суд оттягивался. Летард полагал, что он состоится незамедлительно, но прошло уже три дня, а он всё ещё был жив.
Впрочем, едва ли это было преимуществом. Эти три дня были мрачны, полны тяжёлых мыслей, тревог, разочарования, скорби, голода, холода, неудобств от обитаний в клетке, которую устроили на каменной полу, и унижений. Откровенно к нему не лезли, нет, но недавние собратья, такие же лигианцы, по пьяному делу, в угаре вина и собственной отваги, спускались порою к нему и проклинали, некоторые даже пытались плевать через решётку, видя в нм убийцу Альбина. Онвер был тут же, отгонял их, бранился…
Онвер вообще стал единственным, кто говорил с Летардом по-прежнему, и от этого было ещё хуже. Все слова его были пропитаны такой ядовитой циничностью, что Летарду было от этого муторнее. Если уж Онвер предатель, то кому можно было верить?!
Онвер же не был молчалив. Он размышлял сам с собою, не то проверял свои слова на молчании Летарда, не то убеждал себя в собственной правоте, но от его речей некуда было скрыться.
– Ты пойми, – уговаривал он, наливая жидкого, но главное – горячего супа, Летарду, – мы ведь не от зла. Просто надо было заканчивать с Альбином.
