– да ты издеваешься! – прошипел Симон, когда сообразил, куда ведёт его Летард.
– Жить хочешь? – спросил Летард и Симон потерял всякое сопротивление.
Жить он хотел.
– Что-то ты бледна, сестрица! – Энрике даже не пытался придать своему тону хоть какую-то сердечность. Нарочитое издевательство властвовало в этом голосе, пока сам Энрике властвовал в нарастающем вокруг него обществе союзников, твёрдо усвоивших: король спятил, да здравствует новый король!
Мадлен, введённая верными рыцарями, и правда была бледна. Полуобморочное состояние передалось и её служанке Селесте, которую ввели уже не так почтительно как её госпожу.
– Что-то с самочувствием? – поинтересовался Энрике, играя роль отвратительного заботливого брата, от сострадания которого сочился яд.
Ему было с чего резвиться. Час назад ему сообщили, что принцесса Мадлен и её служанка, наскоро снарядили экипаж и отправились к черте города. Сомнений не было – это побег! Мадлен, уставшая от угрозы за своего ребёнка, предприняла смелую, но нелепую попытку к спасению, наплевав на своего брата-короля. Выходило, что из страха перед братом-принцем принцесса плевала на короля! Это было смешно, но Энрике было не до смеха.
Он послал погоню. Поскольку экипаж принцессы не был вооружён и не содержал в себе никакой защиты, его перехватили быстро. Теперь можно было повеселиться.
– Я полагал, что такие прогулки вредны для здоровья, – издевался Энрике. Пока принцессу везли, он узнал то, что Селеста уже по собственной воле склоняется не к герцогу, а к принцессе; что принцессе сочувствует королева…
Его брат пришёл в удивление. Но власть его была уже не столь грозна, чтобы всерьёз испугаться.
– Женщины! Когда они носят наших детей, они дурнеют! – отмахнулся Энрике и особенно вежливо раскланялся с королевой, в которой видел теперь личного врага.
И вот она перед ним. Неудачливая, невольная… и он прав и властителен.
– Куда же ты бежала, Мадлен? – поинтересовался Энрике невинным голосом.
– От тебя! – отозвалась бледная принцесса. Это был отчаянный жест, и сам побег и нелепая попытка защититься.
– Помогло? – с сочувствием поинтересовался принц. – Мадлен, если ты считаешь, что я позволю тебе родить своего выродка где-то вдали от замка и там его воспитать как потенциального своего врага, ты ошибаешься.
– Я не…
– Я не закончил, – спокойно ответствовал принц, – только я пытаюсь тебе доверять, Мадлен. А ты снова творишь глупости! Ты никуда не поедешь отсюда. Ты никуда не сбежишь. Ты даже не выйдешь ныне из комнаты без моих людей. Впрочем, свою дрянь можешь ещё себе оставить, – Энрике великодушно усмехнулся.
Он твёрдо решил одно: дитя Мадлен должно родиться, чтобы никто не обвинил его в преследовании младенца. Должно родиться мёртвым.
У него больше не должно быть конкурентов.
– Уведите мою сестру, она устала с дороги. Ей нужен покой, – распорядился Энрике. Сожалений он не чувствовал.
– Жить хочешь? – спросил Летард и Симон потерял всякое сопротивление.
Жить он хотел.
***
– Что-то ты бледна, сестрица! – Энрике даже не пытался придать своему тону хоть какую-то сердечность. Нарочитое издевательство властвовало в этом голосе, пока сам Энрике властвовал в нарастающем вокруг него обществе союзников, твёрдо усвоивших: король спятил, да здравствует новый король!
Мадлен, введённая верными рыцарями, и правда была бледна. Полуобморочное состояние передалось и её служанке Селесте, которую ввели уже не так почтительно как её госпожу.
– Что-то с самочувствием? – поинтересовался Энрике, играя роль отвратительного заботливого брата, от сострадания которого сочился яд.
Ему было с чего резвиться. Час назад ему сообщили, что принцесса Мадлен и её служанка, наскоро снарядили экипаж и отправились к черте города. Сомнений не было – это побег! Мадлен, уставшая от угрозы за своего ребёнка, предприняла смелую, но нелепую попытку к спасению, наплевав на своего брата-короля. Выходило, что из страха перед братом-принцем принцесса плевала на короля! Это было смешно, но Энрике было не до смеха.
Он послал погоню. Поскольку экипаж принцессы не был вооружён и не содержал в себе никакой защиты, его перехватили быстро. Теперь можно было повеселиться.
– Я полагал, что такие прогулки вредны для здоровья, – издевался Энрике. Пока принцессу везли, он узнал то, что Селеста уже по собственной воле склоняется не к герцогу, а к принцессе; что принцессе сочувствует королева…
Его брат пришёл в удивление. Но власть его была уже не столь грозна, чтобы всерьёз испугаться.
– Женщины! Когда они носят наших детей, они дурнеют! – отмахнулся Энрике и особенно вежливо раскланялся с королевой, в которой видел теперь личного врага.
И вот она перед ним. Неудачливая, невольная… и он прав и властителен.
– Куда же ты бежала, Мадлен? – поинтересовался Энрике невинным голосом.
– От тебя! – отозвалась бледная принцесса. Это был отчаянный жест, и сам побег и нелепая попытка защититься.
– Помогло? – с сочувствием поинтересовался принц. – Мадлен, если ты считаешь, что я позволю тебе родить своего выродка где-то вдали от замка и там его воспитать как потенциального своего врага, ты ошибаешься.
– Я не…
– Я не закончил, – спокойно ответствовал принц, – только я пытаюсь тебе доверять, Мадлен. А ты снова творишь глупости! Ты никуда не поедешь отсюда. Ты никуда не сбежишь. Ты даже не выйдешь ныне из комнаты без моих людей. Впрочем, свою дрянь можешь ещё себе оставить, – Энрике великодушно усмехнулся.
Он твёрдо решил одно: дитя Мадлен должно родиться, чтобы никто не обвинил его в преследовании младенца. Должно родиться мёртвым.
У него больше не должно быть конкурентов.
– Уведите мою сестру, она устала с дороги. Ей нужен покой, – распорядился Энрике. Сожалений он не чувствовал.
