Бартоломью пришлось влиться в этот общий шум, рвануться за движением, перекрыть его уже в коридоре, чтобы изложить здравое, а Магде нужно было лишь настигнуть Габриэля и лекаря.
– Излагайте, – велела она, с лёгкой дрожью отметив в своём голосе его интонацию. А ведь ещё и часа не прошло с того, как она сама излагала. – Господин лекарь, что произошло…
– Ну, – он кашлянул, – ко мне пришёл господин настоятель, сказал, что Володыке…плохо. У него резко заболел живот, а ещё закружилась голова. Я взял свой чемоданчик и поспешил к Володыке. Я дал ему солёного раствора для желудка, а для крепкого сна…
Магда слушала его невнимательно. Она уже поняла – ничего интересного тут не будет. Лекаря позвали, он пришёл.
– Благодарю вас, – ответила она и слегка склонила голову, – надеюсь, вы не будете…понимаете, лишние слова сейчас будут вредны.
– За кого вы меня принимаете? – он даже оскорбился, но тотчас подобрел, сообразив, что Магда же дознаватель, а от них, как известно, добра-то ждать не приходится. Кратко откланявшись, и велев дать Володыке при пробуждении ещё каплю оставленной настойки, он исчез.
Магда остановила Габриэля, собравшегося проводить лекаря.
– Дойдёт, – мрачно пообещала она, – почем вы пришли к нам?
– Это не было похоже на пищевое отравление, – он помялся, поколебался, и Магда о многом успела уже подумать, включая и то воспоминание, что Габриэль связан Культом Красных Плащей…
– И на что это было похоже?
– Володыка не ел пирога с угрём, – ответил Габриэль. – Я сидел рядом. А если бы это было за обедом, а не ужином, ему стало бы плохо раньше, так?
– А что он ел? И почему ты не сказал…
– Вы же здесь, – ответил он, – вот я и не сказал другим. Володыка в опасности…
Магда взглянула на спящего, находящегося под действием кучи зелий и снадобий Володыку. В эту минуту он не был похож на кого-то значимого, и кто мог желать смерти старику? Но она знала – старик проснётся, наденет на себя облачение Святого Города и снова сделается властителем сокровищницы Престола и множества покорных душ.
– Я уже рассказ Всаднику, что слышал от Красных Плащей, – Габриэль по-другому истолковал молчание Магды. – Я рассказал Бартоломью. Разумеется, когда Володыке стало дурно, я не подумал ни о чём, кроме плохого. Да и вы сами понимаете – пирог с угрём!
– А он что-то ел? – спросила Магда, – после ужина?
– Нет, – Габриэль покачал головой, – мы разбирали бумаги, вон!
Он указал на стол Володыки, на котором покоились бумаги – не так уж и много, но ощутимо, это так.
Магда приблизилась, было, к столу, чтобы взглянуть, но Габриэль опередил её, подошёл раньше и перевернул ближайшие листы так, чтобы она не увидела написанного.
– Простите, но это не ваша тайна, – он покраснел. Ему было неловко от своего грубого поведения, но Габриэль знал, что должен защитить, хотя бы попытаться защитить подготовленные ответы на покаянные письма прибывающих на праздник.
– Ну ладно, – она удивилась сопротивлению, но возмущаться не стала. Когда-то давно, Бартоломью и сам сказал ей:
– Запомни, власть не возмущается, когда у неё на пути преграда столь тонкая и ничтожная, что с нею подло будет и считаться. Настоящая власть лучше не будет мараться о подобное или пошлёт тех, кому всё равно, что крушить.
Магда приняла Габриэля за такое ничтожное препятствие. Она прекрасно знала, что если будет действительно нужно, то всё содержание, все эти письма на каком угодно языке и носителе ей принесут.
– Не обижайтесь, – попросил Габриэль, – это не моя тайна тоже. Но Володыка завещал мне беречь то, что я узнаю.
Обижаться? На него? Магда едва не рассмеялась от самой абсурдности такого предложения. Габриэль и сам что-то понял, вздохнул:
– Вас, наверное, вообще невозможно обидеть.
– Почему? – удивилась Магда, – мы очень обидчивые, проблема только в том, что наши обиды становятся тем, что другие называют злостью, тиранией и жестокостью. Взять, к примеру, недавний случай…
Она усмехнулась, глядя на то, как изумился Габриэль, совершенно не готовый к такому откровенному и наглому ответу.
– Ладно, не будем брать, – согласилась Магда, – а что он пил?
Она уже заметила след от кубка. Но где кубок? И что было в нём?
– Володыка попросил вина, лёгкого, наполовину с водой, – ответил Габриэль, удивлённый сменой темы. – Вы думаете, это был яд?
– Кто принёс, и когда это было? – она не отвечала, она была властью и могла себе позволить не отвечать.
– Где-то в начале девятого, – Габриэль поколебался. – Или к половине десятого. На кухне есть девушка…светлые волосы, невысокая. То ли Майя, то ли как-то так.
Он покачал головой, раздражение не давало вспомнить имени. Страшная мысль закрадывалась всё глубже – отравление? В резиденции?
– Узнать сможешь? – спросила Магда без увёрток. Надо было действовать. Вина не было, а в вине легче замешать яд.
– Да, смогу, – он не раздумывал. Правда была ценнее возможного ущерба для то ли Майи, то ли как-то так.
– Идём! – велела Магда и поспешила в сторону кухни, прочь от покоев Володыки.
– Куда? – Бартоломью, видимо, разобравшийся с представителями, прознавшими о беде, оказался рядом как раз вовремя.
– Володыка пил вино, – объяснила Магда, не сбавляя хода, Бартоломью пришлось тоже поспешить за нею, – после этого ему, похоже, и стало плохо. Наш друг говорит, что сможет опознать ту девушку, что принесла вино.
– Ты думаешь, всё так просто? – не поверил Бартоломью, – нет, мы, конечно, проверим, но если в деле есть отравитель и всё так легко открыто – это странно!
– Не так странно, мой друг, как то, что образцы яда в твоей лаборатории имеют те же черты, что и яд в вине, – этот голос Магда не ожидала услышать, но он пришёл из темноты коридора, а следом за ним появился и Рогир.
Ждал он его? их…
– Ключевое тут именно то, что лаборатория моя, – усмехнулся Бартоломью. Он не был удивлён. Он знал, что ядом в вине следуют ядовитые слова и поступки, а отправив на исследование флакон, отданный ему Магдой, а прежде полученной ею от Сибиллы де Суагрэ, он ждал чего-то подобного.
Не могла псевдо-ведьма просто так заявиться, да ещё и в такой компании! Тут был заговор, нужно было только понять, кто больше выиграет. Больше Бартоломью, потому что сам он о себе точно знал – он непричастен к попытке отравления Володыки, но выигрывал много.
Сцена вышла безобразная. Даже по меркам всех тайн, скрытых в глубинах и подземельях Города Святого Престола. Много лет спустя Магде всё ещё будет не по себе от воспоминаний о ней.
Ничего не предвещало такого исхода. Магде вовсе казалось, что сейчас Бартоломью возьмёт и ответит обнаглевшему Всаднику Рогиру всё, что думает по поводу его вмешательства в собственные дела, да ещё непременно вывернет так, что Рогиру и таиться придётся и оправдываться, мол, не знал я ничего о ядах!
Так должно было быть, но не произошло. Бартоломью уже приготовился отвечать Рогиру, но тот опередил и бросил небрежное и непонятное:
– Если бы так всегда можно было бы обмануть, да?
Бартоломью ответил совсем не так, как этого ещё ждала Магда, он бросил ещё более странное:
– Здесь тебе не башня, Рогир, отметки не пройдут.
Башня? Отметки? Магда даже потерялась и взглянула на Бартоломью, желая убедиться, что это он бросает какие-то прошлые, теневые обвинения или что это?
Но Бартоломью не собирался ничего пояснять. Он переступил на несколько шагов ближе к Рогиру, который сейчас был для него воплощением явной ненависти. Рогир отвечал тем же – приблизился, в глазах стальной блеск и ничего хорошего в усмешке.
– Послушайте, вы же Всадники…– попытался воззвать Габриэль, про которого оцепеневшая Магда уже забыла.
Поздно. Не сработало.
– Вот мы и дознаёмся, – отозвался Бартоломью, даже не удостоив взглядом Габриэля, – о давних делах.
– Здесь тебе не Алые Луговцы, – по тону звучало предостережением, – но место для того, чтобы продолжить тот разговор, нам хватит, обещаю.
– Что же это…– Магда не знала куда броситься. Надо позвать на помощь, иначе, она чувствовала, случится что-то страшное! Но вот к кому идти за помощью, если вся её помощь в этом мире – сам Бартоломью?
А сцена была безобразная. Сам вид двух Всадников, одинаково разъярённых, готовых до конца потерять контроль – это неуважение к Пресветлому. Всадник – воин, первый воин Пресветлого, и тут – стычка между собой?
В коридоре, у дверей заболевшего Володыки?
Кому расскажешь о подобном? Да и добро бы просто дознаватели сцепились, а тут два претендента на пост Верховного! И если о Рогире многие из Города знали лишь понаслышке, чего-то нахватавшись по углам от слухов, то Бартоломью! Несгибаемый, ледяной, на контроле собственных чувств, мыслей, жестов…
Бартоломью ведь камень. Бартоломью – опора. А тут такое. И было от чего растеряться Магде, привыкшей к тому, что Всадник, давший ей всё для её сегодняшней жизни и положения, вдруг так стал похож на обычного человека.
А обоих уже несло.
– Почему бы и не продолжить? Мы не всё выяснили, мне, например, не хватает твоего признания.
– Признания? Моего признания?
Непонятно чем кончился бы этот позор, но Город реагирует быстро – он не допустил шелестов и слухов, он распахнул одну из дверей и явил…Володыку.
Тот был слаб, опирался на стену и сейчас не был похож на величественного хранителя Города Святого Престола – так, старик стариком! Но это было нужное появление – двери громыхнули и Всадники как очнулись, обернулись, словно команду услышали, замерли, заметались их глаза, исчез нехороший блеск…
– Володыка! – Габриэль потерял интерес к Всадникам и бросился к своему наставнику, подхватил его с одной стороны, призывая его признать себя опорой.
– Какая…неожиданность, – нашёлся Рогир. Он был сбит с толку таким внезапным появлением.
Зато Бартоломью отошёл быстрее.
– Как вы, Володыка? – ласково спросил он и не было в этом голосе ничего, что выдало бы в нём дознавателя.
– Ничего-ничего, не помру. Не приберёт меня ещё Пресветлый, – успокоил Володыка, но вид его говорил о том, что этот человек ещё храбрится и держится. – Сам не знаю чего произошло.
– У нас есть версии, – сразу заявил Рогир.
– У нас, не у всех нас, – поправил Бартоломью. Это мягкая была фраза, одна лишь тень, полунамёк, но Рогир не стал спорить.
– Работайте, – спокойно разрешил Володыка и кончики пальцев его, которыми он хватался за стену, побелели. Всё-таки ему было тяжело стоять на ногах.
– Володыка, – Габриэль попытался его увести. В отличие от Всадников, настоятель Служения больше заботился о состоянии Володыки, чем о делах. – Володыка, вам нужен покой.
– Найдёшь его, как же, – отозвался Володыка, – когда слуги и воины Пресветлого в коридоре шум поднимают.
Позорная сцена стала ещё позорнее. Два Всадника, служащие для Пресветлого, клявшиеся на мече его хранить и защищать веру, Город, Престол и слуг его, потревожили самого Володыку!
Покраснела даже ошалевшая от происходящего Магда, устыдилась за себя, за то, что не смогла ничего сделать.
– Простите нас, Володыка, это всё нервы, – Бартоломью склонил голову, – не повторится. Мы всё выяснили и мы уже занимаемся поиском вашего врага.
– Занимайтесь, – согласился Володыка и оперся всё-таки на Габриэля, сдаваясь своей слабости, – немного потерпеть вам, друзья. Кончится праздник и я нареку Верховного. Не ссорьтесь из-за этого, умоляю вас!
И он с мольбой протянул свободную от опоры на Габриэля руку к Всадникам. Тех, похоже, замутило как и Магду – они выясняли глубоко личные, прошлые свои тайны, которые никак не желали отпустить обоих, а Володыка счёл, что их ругань пошла из-за делёжки власти. Да, оба хотели на это место, но Рогир понимал, что у Бартоломью в десять раз больше шансов.
В любом случае, не было у него цели ссориться с Бартоломью из-за этого. Собираясь его подловить, он всего лишь хотел намекнуть на тайны самого Бартоломью, а вышло? Прошлое лежало между ними, наполовину общее, но даже в общности имеющее разрозненность.
И тайной хлестало в коридоре. И мрачностью.
– Володыка! – возмутился Габриэль, но Рогир опередил его:
– Это только спор, хранитель! Клянусь вам всем, что имею, не повторится.
– Мы на службе.
– Хорошо, хорошо, – согласился Володыка и слабо улыбнулся. Губы его – иссохшие, потемневшие от глупой попытки отравления, слегка приподнялись в уголках. – Бартоломью, зайди ко мне завтра. Спасибо.
И, наконец, позволил себя увести. Габриэль. Чувствуя себя нужным, повёл его в покои, бросив напоследок укоризненный взгляд на троицу слуг Дознания.
– Дали маху, – промолвил Рогир.
– Кто же виноват! – усмехнулся Бартоломью, но и он выглядел сконфуженным – всё-таки вина была и на нём, и на Рогире, и глупо было это отрицать.
– Мы ещё выясним «кто», – пообещал Рогир и последовал прочь.
Магда смотрела ему вслед, не понимая, что произошло, и о чём говорили эти двое в последние минуты до того, как позор прошёл тенью по коридору, являя укоризненный, уставший и болезненный образ Володыки.
– Что там осталось от ночи, – Бартоломью глянул на Магду, и она почувствовала дрожь, – сущие пустяки. К тебе можно подняться? В моих покоях, боюсь, меня кто-нибудь найдёт.
– Да! – выдохнула Магда, с ужасом вспоминая какой беспорядок оставила накануне на столе. Когда это было? Жизнь назад, позор назад, растерянность назад…
Но он ничего не заметил, и это тоже было странно. Сторонник аккуратности и порядка, сколько раз Бартоломью распекал Магду за неразборчивость на её столе? Но тут тишина, зловещая. Магда даже помрачнела – не заболел ли он?
Но Бартоломью не заболел. Во всяком случае, болезнь его не имела ничего общего с физической, угадав без всякого труда смятение Магды, он предложил:
– Садись.
Конечно, в её комнате он чувствовал себя таким же хозяином, как и везде, это Магда – смятённая и радостная одновременно, не знала, куда деть руки, куда смотреть, чтобы не выдать лишнего волнения.
Она села.
– Ты удивлена? – спросил Бартоломью напрямую.
Да, она была удивлена. Как могла она не удивиться, когда Бартоломью не отбился от Рогира чем-то, что было на него больше похоже? Как тут скрыть истину мыслей?
– Да, – признала Магда, – я думала, что вы как-то… шуганёте Рогира.
Она залилась краской, ожидая грозы, но Бартоломью развеселился:
– Вот как? Шугану? – он задумался, потом покачал головой: – отличное слово, только очень уж простонародное. Верни его на улицы, на те самые, где взяла и забудем. Скажи лучше другое – есть у тебя что из вин?
Было. Скрывать? Какой там смысл, если твой собеседник Всадник Дознания? Магда проворно, насколько позволяла физическая усталость, скользнула к нужному шкафу, спиной чувствуя на себе странный взгляд Бартоломью.
У него был весьма красноречивый взгляд, когда Магда поставила перед ним припрятанный кувшин довольно проходного вина, популярного в Городе и ненавидимого любым, у кого есть вкус. А у Бартоломью вкус был. Но он всё-таки сделал небольшой глоток, а Магда от волнения и неразборчивости отпила почти треть, шумно вздохнула, ей стало жарко и хмельно. Усталость перемешалась с вином и присутствием Бартоломью, ударила в голову…
Магде пришло на ум, что она никогда всерьёз не задумывалась – а красива ли она?
– Рогир просто так ничего не делает, мне довелось это выяснить ещё двадцать лет назад, – сказал Бартоломью, которого мысли Магды нисколько не задевали и не интересовали.
– Излагайте, – велела она, с лёгкой дрожью отметив в своём голосе его интонацию. А ведь ещё и часа не прошло с того, как она сама излагала. – Господин лекарь, что произошло…
– Ну, – он кашлянул, – ко мне пришёл господин настоятель, сказал, что Володыке…плохо. У него резко заболел живот, а ещё закружилась голова. Я взял свой чемоданчик и поспешил к Володыке. Я дал ему солёного раствора для желудка, а для крепкого сна…
Магда слушала его невнимательно. Она уже поняла – ничего интересного тут не будет. Лекаря позвали, он пришёл.
– Благодарю вас, – ответила она и слегка склонила голову, – надеюсь, вы не будете…понимаете, лишние слова сейчас будут вредны.
– За кого вы меня принимаете? – он даже оскорбился, но тотчас подобрел, сообразив, что Магда же дознаватель, а от них, как известно, добра-то ждать не приходится. Кратко откланявшись, и велев дать Володыке при пробуждении ещё каплю оставленной настойки, он исчез.
Магда остановила Габриэля, собравшегося проводить лекаря.
– Дойдёт, – мрачно пообещала она, – почем вы пришли к нам?
– Это не было похоже на пищевое отравление, – он помялся, поколебался, и Магда о многом успела уже подумать, включая и то воспоминание, что Габриэль связан Культом Красных Плащей…
– И на что это было похоже?
– Володыка не ел пирога с угрём, – ответил Габриэль. – Я сидел рядом. А если бы это было за обедом, а не ужином, ему стало бы плохо раньше, так?
– А что он ел? И почему ты не сказал…
– Вы же здесь, – ответил он, – вот я и не сказал другим. Володыка в опасности…
Магда взглянула на спящего, находящегося под действием кучи зелий и снадобий Володыку. В эту минуту он не был похож на кого-то значимого, и кто мог желать смерти старику? Но она знала – старик проснётся, наденет на себя облачение Святого Города и снова сделается властителем сокровищницы Престола и множества покорных душ.
– Я уже рассказ Всаднику, что слышал от Красных Плащей, – Габриэль по-другому истолковал молчание Магды. – Я рассказал Бартоломью. Разумеется, когда Володыке стало дурно, я не подумал ни о чём, кроме плохого. Да и вы сами понимаете – пирог с угрём!
– А он что-то ел? – спросила Магда, – после ужина?
– Нет, – Габриэль покачал головой, – мы разбирали бумаги, вон!
Он указал на стол Володыки, на котором покоились бумаги – не так уж и много, но ощутимо, это так.
Магда приблизилась, было, к столу, чтобы взглянуть, но Габриэль опередил её, подошёл раньше и перевернул ближайшие листы так, чтобы она не увидела написанного.
– Простите, но это не ваша тайна, – он покраснел. Ему было неловко от своего грубого поведения, но Габриэль знал, что должен защитить, хотя бы попытаться защитить подготовленные ответы на покаянные письма прибывающих на праздник.
– Ну ладно, – она удивилась сопротивлению, но возмущаться не стала. Когда-то давно, Бартоломью и сам сказал ей:
– Запомни, власть не возмущается, когда у неё на пути преграда столь тонкая и ничтожная, что с нею подло будет и считаться. Настоящая власть лучше не будет мараться о подобное или пошлёт тех, кому всё равно, что крушить.
Магда приняла Габриэля за такое ничтожное препятствие. Она прекрасно знала, что если будет действительно нужно, то всё содержание, все эти письма на каком угодно языке и носителе ей принесут.
– Не обижайтесь, – попросил Габриэль, – это не моя тайна тоже. Но Володыка завещал мне беречь то, что я узнаю.
Обижаться? На него? Магда едва не рассмеялась от самой абсурдности такого предложения. Габриэль и сам что-то понял, вздохнул:
– Вас, наверное, вообще невозможно обидеть.
– Почему? – удивилась Магда, – мы очень обидчивые, проблема только в том, что наши обиды становятся тем, что другие называют злостью, тиранией и жестокостью. Взять, к примеру, недавний случай…
Она усмехнулась, глядя на то, как изумился Габриэль, совершенно не готовый к такому откровенному и наглому ответу.
– Ладно, не будем брать, – согласилась Магда, – а что он пил?
Она уже заметила след от кубка. Но где кубок? И что было в нём?
– Володыка попросил вина, лёгкого, наполовину с водой, – ответил Габриэль, удивлённый сменой темы. – Вы думаете, это был яд?
– Кто принёс, и когда это было? – она не отвечала, она была властью и могла себе позволить не отвечать.
– Где-то в начале девятого, – Габриэль поколебался. – Или к половине десятого. На кухне есть девушка…светлые волосы, невысокая. То ли Майя, то ли как-то так.
Он покачал головой, раздражение не давало вспомнить имени. Страшная мысль закрадывалась всё глубже – отравление? В резиденции?
– Узнать сможешь? – спросила Магда без увёрток. Надо было действовать. Вина не было, а в вине легче замешать яд.
– Да, смогу, – он не раздумывал. Правда была ценнее возможного ущерба для то ли Майи, то ли как-то так.
– Идём! – велела Магда и поспешила в сторону кухни, прочь от покоев Володыки.
– Куда? – Бартоломью, видимо, разобравшийся с представителями, прознавшими о беде, оказался рядом как раз вовремя.
– Володыка пил вино, – объяснила Магда, не сбавляя хода, Бартоломью пришлось тоже поспешить за нею, – после этого ему, похоже, и стало плохо. Наш друг говорит, что сможет опознать ту девушку, что принесла вино.
– Ты думаешь, всё так просто? – не поверил Бартоломью, – нет, мы, конечно, проверим, но если в деле есть отравитель и всё так легко открыто – это странно!
– Не так странно, мой друг, как то, что образцы яда в твоей лаборатории имеют те же черты, что и яд в вине, – этот голос Магда не ожидала услышать, но он пришёл из темноты коридора, а следом за ним появился и Рогир.
Ждал он его? их…
– Ключевое тут именно то, что лаборатория моя, – усмехнулся Бартоломью. Он не был удивлён. Он знал, что ядом в вине следуют ядовитые слова и поступки, а отправив на исследование флакон, отданный ему Магдой, а прежде полученной ею от Сибиллы де Суагрэ, он ждал чего-то подобного.
Не могла псевдо-ведьма просто так заявиться, да ещё и в такой компании! Тут был заговор, нужно было только понять, кто больше выиграет. Больше Бартоломью, потому что сам он о себе точно знал – он непричастен к попытке отравления Володыки, но выигрывал много.
Глава 14. Серые тайны
Сцена вышла безобразная. Даже по меркам всех тайн, скрытых в глубинах и подземельях Города Святого Престола. Много лет спустя Магде всё ещё будет не по себе от воспоминаний о ней.
Ничего не предвещало такого исхода. Магде вовсе казалось, что сейчас Бартоломью возьмёт и ответит обнаглевшему Всаднику Рогиру всё, что думает по поводу его вмешательства в собственные дела, да ещё непременно вывернет так, что Рогиру и таиться придётся и оправдываться, мол, не знал я ничего о ядах!
Так должно было быть, но не произошло. Бартоломью уже приготовился отвечать Рогиру, но тот опередил и бросил небрежное и непонятное:
– Если бы так всегда можно было бы обмануть, да?
Бартоломью ответил совсем не так, как этого ещё ждала Магда, он бросил ещё более странное:
– Здесь тебе не башня, Рогир, отметки не пройдут.
Башня? Отметки? Магда даже потерялась и взглянула на Бартоломью, желая убедиться, что это он бросает какие-то прошлые, теневые обвинения или что это?
Но Бартоломью не собирался ничего пояснять. Он переступил на несколько шагов ближе к Рогиру, который сейчас был для него воплощением явной ненависти. Рогир отвечал тем же – приблизился, в глазах стальной блеск и ничего хорошего в усмешке.
– Послушайте, вы же Всадники…– попытался воззвать Габриэль, про которого оцепеневшая Магда уже забыла.
Поздно. Не сработало.
– Вот мы и дознаёмся, – отозвался Бартоломью, даже не удостоив взглядом Габриэля, – о давних делах.
– Здесь тебе не Алые Луговцы, – по тону звучало предостережением, – но место для того, чтобы продолжить тот разговор, нам хватит, обещаю.
– Что же это…– Магда не знала куда броситься. Надо позвать на помощь, иначе, она чувствовала, случится что-то страшное! Но вот к кому идти за помощью, если вся её помощь в этом мире – сам Бартоломью?
А сцена была безобразная. Сам вид двух Всадников, одинаково разъярённых, готовых до конца потерять контроль – это неуважение к Пресветлому. Всадник – воин, первый воин Пресветлого, и тут – стычка между собой?
В коридоре, у дверей заболевшего Володыки?
Кому расскажешь о подобном? Да и добро бы просто дознаватели сцепились, а тут два претендента на пост Верховного! И если о Рогире многие из Города знали лишь понаслышке, чего-то нахватавшись по углам от слухов, то Бартоломью! Несгибаемый, ледяной, на контроле собственных чувств, мыслей, жестов…
Бартоломью ведь камень. Бартоломью – опора. А тут такое. И было от чего растеряться Магде, привыкшей к тому, что Всадник, давший ей всё для её сегодняшней жизни и положения, вдруг так стал похож на обычного человека.
А обоих уже несло.
– Почему бы и не продолжить? Мы не всё выяснили, мне, например, не хватает твоего признания.
– Признания? Моего признания?
Непонятно чем кончился бы этот позор, но Город реагирует быстро – он не допустил шелестов и слухов, он распахнул одну из дверей и явил…Володыку.
Тот был слаб, опирался на стену и сейчас не был похож на величественного хранителя Города Святого Престола – так, старик стариком! Но это было нужное появление – двери громыхнули и Всадники как очнулись, обернулись, словно команду услышали, замерли, заметались их глаза, исчез нехороший блеск…
– Володыка! – Габриэль потерял интерес к Всадникам и бросился к своему наставнику, подхватил его с одной стороны, призывая его признать себя опорой.
– Какая…неожиданность, – нашёлся Рогир. Он был сбит с толку таким внезапным появлением.
Зато Бартоломью отошёл быстрее.
– Как вы, Володыка? – ласково спросил он и не было в этом голосе ничего, что выдало бы в нём дознавателя.
– Ничего-ничего, не помру. Не приберёт меня ещё Пресветлый, – успокоил Володыка, но вид его говорил о том, что этот человек ещё храбрится и держится. – Сам не знаю чего произошло.
– У нас есть версии, – сразу заявил Рогир.
– У нас, не у всех нас, – поправил Бартоломью. Это мягкая была фраза, одна лишь тень, полунамёк, но Рогир не стал спорить.
– Работайте, – спокойно разрешил Володыка и кончики пальцев его, которыми он хватался за стену, побелели. Всё-таки ему было тяжело стоять на ногах.
– Володыка, – Габриэль попытался его увести. В отличие от Всадников, настоятель Служения больше заботился о состоянии Володыки, чем о делах. – Володыка, вам нужен покой.
– Найдёшь его, как же, – отозвался Володыка, – когда слуги и воины Пресветлого в коридоре шум поднимают.
Позорная сцена стала ещё позорнее. Два Всадника, служащие для Пресветлого, клявшиеся на мече его хранить и защищать веру, Город, Престол и слуг его, потревожили самого Володыку!
Покраснела даже ошалевшая от происходящего Магда, устыдилась за себя, за то, что не смогла ничего сделать.
– Простите нас, Володыка, это всё нервы, – Бартоломью склонил голову, – не повторится. Мы всё выяснили и мы уже занимаемся поиском вашего врага.
– Занимайтесь, – согласился Володыка и оперся всё-таки на Габриэля, сдаваясь своей слабости, – немного потерпеть вам, друзья. Кончится праздник и я нареку Верховного. Не ссорьтесь из-за этого, умоляю вас!
И он с мольбой протянул свободную от опоры на Габриэля руку к Всадникам. Тех, похоже, замутило как и Магду – они выясняли глубоко личные, прошлые свои тайны, которые никак не желали отпустить обоих, а Володыка счёл, что их ругань пошла из-за делёжки власти. Да, оба хотели на это место, но Рогир понимал, что у Бартоломью в десять раз больше шансов.
В любом случае, не было у него цели ссориться с Бартоломью из-за этого. Собираясь его подловить, он всего лишь хотел намекнуть на тайны самого Бартоломью, а вышло? Прошлое лежало между ними, наполовину общее, но даже в общности имеющее разрозненность.
И тайной хлестало в коридоре. И мрачностью.
– Володыка! – возмутился Габриэль, но Рогир опередил его:
– Это только спор, хранитель! Клянусь вам всем, что имею, не повторится.
– Мы на службе.
– Хорошо, хорошо, – согласился Володыка и слабо улыбнулся. Губы его – иссохшие, потемневшие от глупой попытки отравления, слегка приподнялись в уголках. – Бартоломью, зайди ко мне завтра. Спасибо.
И, наконец, позволил себя увести. Габриэль. Чувствуя себя нужным, повёл его в покои, бросив напоследок укоризненный взгляд на троицу слуг Дознания.
– Дали маху, – промолвил Рогир.
– Кто же виноват! – усмехнулся Бартоломью, но и он выглядел сконфуженным – всё-таки вина была и на нём, и на Рогире, и глупо было это отрицать.
– Мы ещё выясним «кто», – пообещал Рогир и последовал прочь.
Магда смотрела ему вслед, не понимая, что произошло, и о чём говорили эти двое в последние минуты до того, как позор прошёл тенью по коридору, являя укоризненный, уставший и болезненный образ Володыки.
– Что там осталось от ночи, – Бартоломью глянул на Магду, и она почувствовала дрожь, – сущие пустяки. К тебе можно подняться? В моих покоях, боюсь, меня кто-нибудь найдёт.
– Да! – выдохнула Магда, с ужасом вспоминая какой беспорядок оставила накануне на столе. Когда это было? Жизнь назад, позор назад, растерянность назад…
Но он ничего не заметил, и это тоже было странно. Сторонник аккуратности и порядка, сколько раз Бартоломью распекал Магду за неразборчивость на её столе? Но тут тишина, зловещая. Магда даже помрачнела – не заболел ли он?
Но Бартоломью не заболел. Во всяком случае, болезнь его не имела ничего общего с физической, угадав без всякого труда смятение Магды, он предложил:
– Садись.
Конечно, в её комнате он чувствовал себя таким же хозяином, как и везде, это Магда – смятённая и радостная одновременно, не знала, куда деть руки, куда смотреть, чтобы не выдать лишнего волнения.
Она села.
– Ты удивлена? – спросил Бартоломью напрямую.
Да, она была удивлена. Как могла она не удивиться, когда Бартоломью не отбился от Рогира чем-то, что было на него больше похоже? Как тут скрыть истину мыслей?
– Да, – признала Магда, – я думала, что вы как-то… шуганёте Рогира.
Она залилась краской, ожидая грозы, но Бартоломью развеселился:
– Вот как? Шугану? – он задумался, потом покачал головой: – отличное слово, только очень уж простонародное. Верни его на улицы, на те самые, где взяла и забудем. Скажи лучше другое – есть у тебя что из вин?
Было. Скрывать? Какой там смысл, если твой собеседник Всадник Дознания? Магда проворно, насколько позволяла физическая усталость, скользнула к нужному шкафу, спиной чувствуя на себе странный взгляд Бартоломью.
У него был весьма красноречивый взгляд, когда Магда поставила перед ним припрятанный кувшин довольно проходного вина, популярного в Городе и ненавидимого любым, у кого есть вкус. А у Бартоломью вкус был. Но он всё-таки сделал небольшой глоток, а Магда от волнения и неразборчивости отпила почти треть, шумно вздохнула, ей стало жарко и хмельно. Усталость перемешалась с вином и присутствием Бартоломью, ударила в голову…
Магде пришло на ум, что она никогда всерьёз не задумывалась – а красива ли она?
– Рогир просто так ничего не делает, мне довелось это выяснить ещё двадцать лет назад, – сказал Бартоломью, которого мысли Магды нисколько не задевали и не интересовали.
