Всякой горечи момент,
Но горечь мне не перелить…
Вот и всё отличие глазам:
Я лишь тень в искусстве драм.
Вываливается в коридор.
Как сердце ноет и как оно рвётся
От ненужности серой своей.
Но бьётся, проклятое, бьётся!
В груди истерзанной моей.
Идёт к кабинету Мальта. Дверь приоткрыта. Видно в просвете как Мальт укачивает сына, что-то тихо ему шепча, пытаясь успокоить. Лицо Мальта полно восторженной нежности. Элеоноре остаётся лишь в бессилии и в тоскливой злобе наблюдать за этим его воркованием.
Сердце, сердце, слёзы твои
Никем не будут отмечены.
Это шрамы, но только мои,
И, как клеть, они вечные.
Душа желала воспарить,
А ныне уж затяжелела.
Я пыталась верой жить,
Но вера ослабела.
Мальт замирает, чувствуя спиной её присутствие. Он не поворачивает головы, не считая Элеонору достойной внимания. С явным сожалением Мальт опускает ребенка в кресло.
Слёз больше нет – даже их
Я ныне оказалась лишена.
Крик живёт в стране глухих,
Но, как и он – я не нужна.
Мальт поворачивается, наконец, к Элеоноре, но, не желая её видеть, приближается к дверям и закрывает дверь перед носом Элеоноры, отрезая её от мира, в котором существует лишь сам Мальт, его работа и его сын.
Свободы мне нет и не станет,
Осталось лишь смерти дождаться.
И душа воспарит, гореть устанет,
Меня травить и мной питаться.
И миг свободы мне милей,
Чем течение жизни пустой.
Бьётся сердце в груди моей,
Но задыхается темнотой.
Элеонора по стене сползает вниз на пол.
Любит мать своё дитя,
А я не похожа на мать.
Никто не любит меня
И я не могу любви сама дать.
Мне ничего не нужно,
Я потребностей всех лишена.
Дух мой замёрз – застужен,
Я, как и он, не нужна.
Сцена 2.8
Мальт с затихшим сыном.
Мальт.
Мой сын, гордость моя,
Я клялся закону одному
Но, взглянув на тебя,
Скажу, что не сказал никому:
Я нежности не знал,
И непривычен к ней я,
Я клятву закону давал,
Но больше его люблю тебя.
Склоняется к сыну, что-то поправляя.
Клянусь тебе все грехи твои
Взять на себя одного,
Омрачить сердце своё в крови,
Пусть в мире моём будет темно,
Пусть блага я не узнаю…
Клянусь не отступать
От любви к тебе – я обещаю
Все грехи твои на себя принять.
Берет сына на руки, выходит с ним в коридор. У дверей сидит Элеонора, но Мальт даже не замечает её, обходя с брезгливым отвращением. Элеонора не делает попытки обратить на себя его внимание.
Ты ещё дитя,
Но не вечны эти мгновения.,
Годы однажды пройдут…
Проходит по коридору, кладёт сына в колыбель в детской. Детская создана по ощущению Мальта – в ней всё содержится в идеальном болезном порядке. Элеонора тихо появляется на пороге, но Мальт не замечает её.
Ты оставишь меня,
Испытаешь боль откровений.
В сердце взрастишь самосуд.
А я клянусь тебя любить,
Грехи твои своими называя.
Пусть тебе светлая нить…
Я опорой тебе быть обещаю.
Мальт укладывает сына, поправляет ему всё в колыбели до болезненного порядка, затем спокойно, словно Элеонора невидимка, проходит мимо неё, слышен хлопок входной двери. Элеонора ещё мгновение смотрит на сына, колеблется. Но сын – Львёнок начинает вдруг попискивать, недовольный уходом отца. Элеонора, впав в ярость, рывком запахивает дверь, отрезая себя от сына, оставляя его в комнатке, затем стоит, прислонившись лбом к двери.
Сцена 2.9
Элеонора неожиданно очень спокойно и ровно отстраняется от дверей, даже слегка улыбается. Впервые за долгое время лицо её освещено какой-то внутренней силой и глубоким внутренним решением. Твёрдой походкой Элеонора направляется в кабинет Мальта и дверь, словно дожидаясь, легко поддаётся ей.
Элеонора.
Всякой песне приходит итог,
Но голос мой угас,
Даже не дойдя до куплета.
Прости дочь свою, Бог,
За этот страшный час,
Я отвечу тебе за это…
В кабинете Мальта убийственный порядок, лишь одна вещь выделяется, кажется лишней – грубо сколоченный ящичек, когда-то отданный Гаде Мальту на хранение и содержащий в себе образцы ядов. Ящичек оставлен на видном месте, на столе и он словно дожидается Элеонору. Элеонора, уловив это, усмехается и движется к ящичку.
Мне не страшна пустота,
Меня ничего не пугает,
Ведь я давно опустела.
Так пусть же душа не чиста,
Пусть темнота ожидает,
Впервые я посмела!
Элеонора наугад вытаскивает флакончик из ящичка. Флакончик из плотного стекла, внутри него плещется что-то тягучее. Элеонора с усилием, но твёрдой рукой откупоривает пробку. За стенкой надрывается в плаче её сын – Львёнок, но Элеонора как оглохла и никак не реагирует. Откупорив флакончик, она залпом, в один глоток осушает его и медленно опускает его на стол, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
Я явила сына ему,
Но он его отнимает.
Забирает спасение,
Меня тянет во тьму,
И тем меня низвергает
И яд – облегчение!
Яд начинает действовать. Элеоноре спирает дыхание, она хватается руками за столешницу, ища опору, по лбу её катятся крупные бисеринки пота, по телу проходит дрожь…
Всякой песне…да! Подступает итог!
Я – птица из клети.
Но я вернусь в райский сад…
Элеонора падает на колени, сметая рукою со стола Мальта кучу бумаг и чернильницу. Ничком валится на пол, не в силах совладать с кашлем, тошнотой, дрожью и подступающей агонией.
Прости…милый бог!
Убежище моё в смерти.
Убежище яд.
Элеонора хрипит, её пальцы раздирают безотчётно горло, пытаясь облегчить страдание, но безуспешно. За стенкой продолжает плакать Львёнок. Элеонора теряет сознание, её тело ещё пару мгновений дёргает конвульсиями, а затем она замирает навсегда.
Сцена 2.10
Мальт и Эрик в кабинете Мальта. Перед ними кувшин с вином, два кубка. Оба довольны. Эрик, однако, проявляет больше сдержанности.
Эрик.
Вот так, Мальт, весь ход и сплетён:
Один уходит, другой возвышается.
У одного эшафот, а путь другого
Лишь начинается.
Мальт поднимает кубок.
Мальт, теперь всё хорошо:
И не такое бывает на свете.
Путь твой теперь сложён,
А ты за этот уклад и не в ответе.
Мальт.
Иногда я думаю, что так быть не должно,
Мы всё же закон воплощаем!
И как же может всё быть хорошо,
Если мы сами его нарушаем?
Эрик снисходительно улыбается.
Мы служим закону, но что творим?
Я сам поражаюсь себе!
Эрик.
Совесть! Она не нужна, а ты ею гоним!
Закон не всё решает на земле.
Есть людское, есть!
И оно никак не изживает.
Но это не отменяет
Твою службу закону.
В этой службе нельзя по-другому.
Есть традиции, есть устой,
Всему подвластны ты и я.
И даже те, кто шли перед тобой!
Мальт.
Цепи устоев не закуют меня!
Эрик.
У тебя жена и сын!
Опомнись, Мальт! Ты пойман в сети.
Мальт (очень тихо).
Сын…лишь он один.
Жена всё ищет путь из клети.
Эрик с подозрением прищуривается, но сказать что-то не успевает. Распахивается дверь. На пороге дознаватель1.
Дознаватель1.
Господа! Я с бедой.
Господин Мальт…
Мальт.
Что ещё у тебя?
Дознаватель1.
Вам нужно вернуться домой!
Там…беда. И вам пятно позора.
Сказать не смею я.
Но ваша жена…Элеонора…
Мальт поднимается очень спокойно, словно ждал появления известия. В холодном спокойствии он выходит из кабинета, дознватаель1 семенит за ним.
Эрик (глядя в след).
Беда с женой, а он не дрогнул даже!
Либо знал, либо он беду назначил,
Либо верил, что та придёт однажды.
так или иначе…озадачил!
Эрик быстро встаёт и следует за Мальтом.
Сцена 2.11
Дом Мальта. Целитель возится с затихшим ребёнком-Львёнком. Дознаватель1 благоразумно отходит от Мальта, примыкая к собравшимся, но расступающимся в почтении дознавателям. Мальт проходит мимо них, кивком приветствует Целителя, тревожно оглядывает спящего сына и проходит, наконец, в кабинет. Мальт прикрывает за собой дверь прежде, чем взглянуть на мёртвую жену. Вид её ужасен и Мальт прикрывает глаза на мгновение, собираясь с мыслями.
Мальт.
Я тебя не любил, я тебя не желал,
И надеялся, что ты исчезнешь лишь.
Но на надежду одну не уповая,
Я дар соратника в доме держал,
Надеялся, что ты сама о нём решишь,
И вот она – победа роковая!
Наклоняется к мёртвой, касается её лба ладонью.
Я – самый великий подлец
Из тех, что служат благу людей.
Но ты мне камнем была, сетью.
Я знал, что ты встретишь конец
По воле своей в тени дней,
И я свободен буду с твоей смертью.
На мне не будет сети, за которую меня
Могут потянуть, сломать.
Но ты явила мне сына, спутала план!
Сына я спрячу, спасая его и спасая себя,
Но больше нечему меня держать
И всем я по закону воздам.
Надо мной не будет воли чужой,
Лишь закон, закон один!
Для которого я стал так жесток.
Ты была мне хорошей женой,
И свидетельство этому – сын,
Но я выбираю иной итог.
У нас не стало семьи, не стало тебя,
И теперь я сына прочь отправлю.
А сам буду служить закону и благу.
Это малый дар – иначе было нельзя,
Я гибель твою деяньем восславлю,
Сделаю всё по закону, как надо…
Мальт распрямляется. Он спокоен и сдержанно-счастлив.
Прощай, несчастная, прощай птица!
Ты мне была не нужна, но удачно попалась.
А теперь спи своим вечным сном.
Я же отправлюсь в столицу,
Не будет тянуть меня слабость
И сам я хранить стану трон…
Дверь за спиной Мальта противно скрипит, заставляя Мальта вздрогнуть. На пороге появляется Эрик. Он заходит в кабинет, быстро запирает его за собой, затем оглядывает Мальта, Элеонору и задерживает взгляд на ящике. Эрик усмехается.
Сцена 2.12
Эрик.
Я бы выразил тебе скорбь свою,
Если бы ты скорбел о ней сам.
Мальт.
Ты же знаешь, что я не люблю…
не любил.
Эрик.
Мне не надо слёз и драм!
Подходит вразвалочку к Мальту, отечески кладёт ему руку на плечо. Мальт мрачнеет.
Милый друг, а ты знаешь,
Что за убийство дают смерть?
Мальт (с гневом сбрасывая руку Эрика с плеча).
Ты на что намекаешь?
Эрик.
Ничего! Но ты ей сам сковал клеть.
И эти яды... я помню образцы эти.
Связь с Гаде! А он казнён.
Мальт бледнеет.
Мальт.
Я не виновен в её смерти!
И образцы…я в ядах не силён!
Я всего лишь их держал…
Эрик.
Молчи! Молчи, глупец!
Я расскажу, как было дело.
Жестом велит Мальту сесть. Мальт, ошарашенный, покоряется.
Она решилась наконец!
Уйти от тебя захотела.
Нет! Молчи! Я знаю -
А ты ей угрожал.
Она в слезах кричала: «умоляю!»
А ты ей яд достал.
И я в ярости залил его ей в рот!
Мальт.
Нет! Всё не…
Эрик.
Или нет, наоборот!
Не в ярости! О нет, нет!
Ты не любил её, она тебя любила.
И душу свою о тебя погубила,
А ты от Гаде принял вдруг совет:
Решил её ты довести до смерти!
Мальт.
Нет! Она сама! Сама! Сама!
Ты видишь это?
Эрик.
И что? Я скажу, то казнь была в моменте,
Но долго час свой выждала она!
Мальта трясёт от страха.
Эрик.
Что мы имеем? Смерть жены твоей,
В доме твоём, от яда,
Который ты, по глупости своей,
Принял от казнённого Гаде…на благо!
Скажут – убил. Скажут – довел.
И смерть, и суд уже ожидают.
Скажут – виновен!
И назначение твоё по волшебству снимают…
Мальт хватается за голову. Безумство, смешанное с ужасным страхом подступает к нему. Эрик неожиданно проявляет милосердие.
Но это если я не дам иной опоры.
Ну что там? Подумаешь…Элеонора!
Ты послушай, брат, меня:
сегодня бог твой – я.
Мальт вцепляется в руку Эрика.
Полно, полно! Ты не хотел
Служить так, как мы…осмелел!
Но вот ты сам на крючке и что же?
Где принципы твои? Ты в дрожи!
А значит – все разговоры ты оставь свои
И я спасу! О как наивны дни твои.
Мальт.
Не губи! Не губи меня!
Она сама. Я не виновен…я…
Эрик.
Я скажу, что она убилась,
Сама в душе своей оступилась.
И где-то купила яд.
Так это было?!
Мальт.
Всё так!
Эрик.
Но ты не вернешься назад
В этот город, ты поедешь в столицу.
Прямо сейчас! Сейчас!
Мальт.
Столицу…
Эрик.
Но не на место своё, а к принцу,
станешь служить ему без принципов и фраз,
О том, что все традиции и устои
Закона не стоят!
Понял? Он мятежник, хоть ещё скрыт
от взора брата своего – короля.
Ты – законник будешь с ним или будешь убит,
Если первое, то слушай меня!
Мальта трясёт. Он согласен на всё.
Чтоб никто не знал, что ты убил жену,
Ты убирайся! Немедленно прочь!
Делай что велю, служи тому,
Кто закон обратит в тёмну ночь.
Он – притворщик и интриган,
Но это единственный путь и он тебе дан
Во спасение и подле трона,
Притворяйся, что служишь закону.
И, может быть, тогда
Через сроки людские. Через года,
Ты будешь исцелён от этого клейма.
Сына бери и прочь! Не возвращайся же сюда.
Эрик пихает в грудь Мальта. Мальт вскрикивает, рвётся к дверям, Эрик останавливает его.
Возьми письмо и к принцу поступи на службу.
Теперь ты, Мальт, навечно мой слуга,
Давай… иди же? ну? Забудь про нашу дружбу!
Мальт, взяв деревянными пальцами из рук Эрика письмо, на негнущихся ногах, спотыкаясь, слепо идёт к дверям и выходит прочь.
Эрик.
Вот так! Фанатик на словах,
А на деле – трус и тряпка!
Изведал только страх
И вот бежит…ах, жалко!
Но ладно…что теперь -
Дела закона это не все ещё дела.
И я всё-таки не зверь!
Смотрит на Элеонору.
Молодая! Эх, ещё бы пожила!
но ладно. Так лучше будет.
Мальт зарывался, теперь станет тих.
В столице никто его не осудит,
В столице он среди своих.
Будет доносчиком мне,
Станет шпионом за принцем.
А дальше руки утопит в крови.
Такое бесчинство в судьбе!
Такая была амбиция!
Так не было в нём любви…
Но ладно. Теперь он во власти моей,
Нитью привязан – страхом своим клеймён.
Как жаль, что по глупости своей.
Как жаль, что так глупо собой побеждён!
Эрик разминает шею, затем спокойно идёт к столу, прячет ящичек с образцами яда. Жизнь возвращается в знакомое ему течение.
Конец второго действия.
Конец пьесы.
Но горечь мне не перелить…
Вот и всё отличие глазам:
Я лишь тень в искусстве драм.
Вываливается в коридор.
Как сердце ноет и как оно рвётся
От ненужности серой своей.
Но бьётся, проклятое, бьётся!
В груди истерзанной моей.
Идёт к кабинету Мальта. Дверь приоткрыта. Видно в просвете как Мальт укачивает сына, что-то тихо ему шепча, пытаясь успокоить. Лицо Мальта полно восторженной нежности. Элеоноре остаётся лишь в бессилии и в тоскливой злобе наблюдать за этим его воркованием.
Сердце, сердце, слёзы твои
Никем не будут отмечены.
Это шрамы, но только мои,
И, как клеть, они вечные.
Душа желала воспарить,
А ныне уж затяжелела.
Я пыталась верой жить,
Но вера ослабела.
Мальт замирает, чувствуя спиной её присутствие. Он не поворачивает головы, не считая Элеонору достойной внимания. С явным сожалением Мальт опускает ребенка в кресло.
Слёз больше нет – даже их
Я ныне оказалась лишена.
Крик живёт в стране глухих,
Но, как и он – я не нужна.
Мальт поворачивается, наконец, к Элеоноре, но, не желая её видеть, приближается к дверям и закрывает дверь перед носом Элеоноры, отрезая её от мира, в котором существует лишь сам Мальт, его работа и его сын.
Свободы мне нет и не станет,
Осталось лишь смерти дождаться.
И душа воспарит, гореть устанет,
Меня травить и мной питаться.
И миг свободы мне милей,
Чем течение жизни пустой.
Бьётся сердце в груди моей,
Но задыхается темнотой.
Элеонора по стене сползает вниз на пол.
Любит мать своё дитя,
А я не похожа на мать.
Никто не любит меня
И я не могу любви сама дать.
Мне ничего не нужно,
Я потребностей всех лишена.
Дух мой замёрз – застужен,
Я, как и он, не нужна.
Сцена 2.8
Мальт с затихшим сыном.
Мальт.
Мой сын, гордость моя,
Я клялся закону одному
Но, взглянув на тебя,
Скажу, что не сказал никому:
Я нежности не знал,
И непривычен к ней я,
Я клятву закону давал,
Но больше его люблю тебя.
Склоняется к сыну, что-то поправляя.
Клянусь тебе все грехи твои
Взять на себя одного,
Омрачить сердце своё в крови,
Пусть в мире моём будет темно,
Пусть блага я не узнаю…
Клянусь не отступать
От любви к тебе – я обещаю
Все грехи твои на себя принять.
Берет сына на руки, выходит с ним в коридор. У дверей сидит Элеонора, но Мальт даже не замечает её, обходя с брезгливым отвращением. Элеонора не делает попытки обратить на себя его внимание.
Ты ещё дитя,
Но не вечны эти мгновения.,
Годы однажды пройдут…
Проходит по коридору, кладёт сына в колыбель в детской. Детская создана по ощущению Мальта – в ней всё содержится в идеальном болезном порядке. Элеонора тихо появляется на пороге, но Мальт не замечает её.
Ты оставишь меня,
Испытаешь боль откровений.
В сердце взрастишь самосуд.
А я клянусь тебя любить,
Грехи твои своими называя.
Пусть тебе светлая нить…
Я опорой тебе быть обещаю.
Мальт укладывает сына, поправляет ему всё в колыбели до болезненного порядка, затем спокойно, словно Элеонора невидимка, проходит мимо неё, слышен хлопок входной двери. Элеонора ещё мгновение смотрит на сына, колеблется. Но сын – Львёнок начинает вдруг попискивать, недовольный уходом отца. Элеонора, впав в ярость, рывком запахивает дверь, отрезая себя от сына, оставляя его в комнатке, затем стоит, прислонившись лбом к двери.
Сцена 2.9
Элеонора неожиданно очень спокойно и ровно отстраняется от дверей, даже слегка улыбается. Впервые за долгое время лицо её освещено какой-то внутренней силой и глубоким внутренним решением. Твёрдой походкой Элеонора направляется в кабинет Мальта и дверь, словно дожидаясь, легко поддаётся ей.
Элеонора.
Всякой песне приходит итог,
Но голос мой угас,
Даже не дойдя до куплета.
Прости дочь свою, Бог,
За этот страшный час,
Я отвечу тебе за это…
В кабинете Мальта убийственный порядок, лишь одна вещь выделяется, кажется лишней – грубо сколоченный ящичек, когда-то отданный Гаде Мальту на хранение и содержащий в себе образцы ядов. Ящичек оставлен на видном месте, на столе и он словно дожидается Элеонору. Элеонора, уловив это, усмехается и движется к ящичку.
Мне не страшна пустота,
Меня ничего не пугает,
Ведь я давно опустела.
Так пусть же душа не чиста,
Пусть темнота ожидает,
Впервые я посмела!
Элеонора наугад вытаскивает флакончик из ящичка. Флакончик из плотного стекла, внутри него плещется что-то тягучее. Элеонора с усилием, но твёрдой рукой откупоривает пробку. За стенкой надрывается в плаче её сын – Львёнок, но Элеонора как оглохла и никак не реагирует. Откупорив флакончик, она залпом, в один глоток осушает его и медленно опускает его на стол, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
Я явила сына ему,
Но он его отнимает.
Забирает спасение,
Меня тянет во тьму,
И тем меня низвергает
И яд – облегчение!
Яд начинает действовать. Элеоноре спирает дыхание, она хватается руками за столешницу, ища опору, по лбу её катятся крупные бисеринки пота, по телу проходит дрожь…
Всякой песне…да! Подступает итог!
Я – птица из клети.
Но я вернусь в райский сад…
Элеонора падает на колени, сметая рукою со стола Мальта кучу бумаг и чернильницу. Ничком валится на пол, не в силах совладать с кашлем, тошнотой, дрожью и подступающей агонией.
Прости…милый бог!
Убежище моё в смерти.
Убежище яд.
Элеонора хрипит, её пальцы раздирают безотчётно горло, пытаясь облегчить страдание, но безуспешно. За стенкой продолжает плакать Львёнок. Элеонора теряет сознание, её тело ещё пару мгновений дёргает конвульсиями, а затем она замирает навсегда.
Сцена 2.10
Мальт и Эрик в кабинете Мальта. Перед ними кувшин с вином, два кубка. Оба довольны. Эрик, однако, проявляет больше сдержанности.
Эрик.
Вот так, Мальт, весь ход и сплетён:
Один уходит, другой возвышается.
У одного эшафот, а путь другого
Лишь начинается.
Мальт поднимает кубок.
Мальт, теперь всё хорошо:
И не такое бывает на свете.
Путь твой теперь сложён,
А ты за этот уклад и не в ответе.
Мальт.
Иногда я думаю, что так быть не должно,
Мы всё же закон воплощаем!
И как же может всё быть хорошо,
Если мы сами его нарушаем?
Эрик снисходительно улыбается.
Мы служим закону, но что творим?
Я сам поражаюсь себе!
Эрик.
Совесть! Она не нужна, а ты ею гоним!
Закон не всё решает на земле.
Есть людское, есть!
И оно никак не изживает.
Но это не отменяет
Твою службу закону.
В этой службе нельзя по-другому.
Есть традиции, есть устой,
Всему подвластны ты и я.
И даже те, кто шли перед тобой!
Мальт.
Цепи устоев не закуют меня!
Эрик.
У тебя жена и сын!
Опомнись, Мальт! Ты пойман в сети.
Мальт (очень тихо).
Сын…лишь он один.
Жена всё ищет путь из клети.
Эрик с подозрением прищуривается, но сказать что-то не успевает. Распахивается дверь. На пороге дознаватель1.
Дознаватель1.
Господа! Я с бедой.
Господин Мальт…
Мальт.
Что ещё у тебя?
Дознаватель1.
Вам нужно вернуться домой!
Там…беда. И вам пятно позора.
Сказать не смею я.
Но ваша жена…Элеонора…
Мальт поднимается очень спокойно, словно ждал появления известия. В холодном спокойствии он выходит из кабинета, дознватаель1 семенит за ним.
Эрик (глядя в след).
Беда с женой, а он не дрогнул даже!
Либо знал, либо он беду назначил,
Либо верил, что та придёт однажды.
так или иначе…озадачил!
Эрик быстро встаёт и следует за Мальтом.
Сцена 2.11
Дом Мальта. Целитель возится с затихшим ребёнком-Львёнком. Дознаватель1 благоразумно отходит от Мальта, примыкая к собравшимся, но расступающимся в почтении дознавателям. Мальт проходит мимо них, кивком приветствует Целителя, тревожно оглядывает спящего сына и проходит, наконец, в кабинет. Мальт прикрывает за собой дверь прежде, чем взглянуть на мёртвую жену. Вид её ужасен и Мальт прикрывает глаза на мгновение, собираясь с мыслями.
Мальт.
Я тебя не любил, я тебя не желал,
И надеялся, что ты исчезнешь лишь.
Но на надежду одну не уповая,
Я дар соратника в доме держал,
Надеялся, что ты сама о нём решишь,
И вот она – победа роковая!
Наклоняется к мёртвой, касается её лба ладонью.
Я – самый великий подлец
Из тех, что служат благу людей.
Но ты мне камнем была, сетью.
Я знал, что ты встретишь конец
По воле своей в тени дней,
И я свободен буду с твоей смертью.
На мне не будет сети, за которую меня
Могут потянуть, сломать.
Но ты явила мне сына, спутала план!
Сына я спрячу, спасая его и спасая себя,
Но больше нечему меня держать
И всем я по закону воздам.
Надо мной не будет воли чужой,
Лишь закон, закон один!
Для которого я стал так жесток.
Ты была мне хорошей женой,
И свидетельство этому – сын,
Но я выбираю иной итог.
У нас не стало семьи, не стало тебя,
И теперь я сына прочь отправлю.
А сам буду служить закону и благу.
Это малый дар – иначе было нельзя,
Я гибель твою деяньем восславлю,
Сделаю всё по закону, как надо…
Мальт распрямляется. Он спокоен и сдержанно-счастлив.
Прощай, несчастная, прощай птица!
Ты мне была не нужна, но удачно попалась.
А теперь спи своим вечным сном.
Я же отправлюсь в столицу,
Не будет тянуть меня слабость
И сам я хранить стану трон…
Дверь за спиной Мальта противно скрипит, заставляя Мальта вздрогнуть. На пороге появляется Эрик. Он заходит в кабинет, быстро запирает его за собой, затем оглядывает Мальта, Элеонору и задерживает взгляд на ящике. Эрик усмехается.
Сцена 2.12
Эрик.
Я бы выразил тебе скорбь свою,
Если бы ты скорбел о ней сам.
Мальт.
Ты же знаешь, что я не люблю…
не любил.
Эрик.
Мне не надо слёз и драм!
Подходит вразвалочку к Мальту, отечески кладёт ему руку на плечо. Мальт мрачнеет.
Милый друг, а ты знаешь,
Что за убийство дают смерть?
Мальт (с гневом сбрасывая руку Эрика с плеча).
Ты на что намекаешь?
Эрик.
Ничего! Но ты ей сам сковал клеть.
И эти яды... я помню образцы эти.
Связь с Гаде! А он казнён.
Мальт бледнеет.
Мальт.
Я не виновен в её смерти!
И образцы…я в ядах не силён!
Я всего лишь их держал…
Эрик.
Молчи! Молчи, глупец!
Я расскажу, как было дело.
Жестом велит Мальту сесть. Мальт, ошарашенный, покоряется.
Она решилась наконец!
Уйти от тебя захотела.
Нет! Молчи! Я знаю -
А ты ей угрожал.
Она в слезах кричала: «умоляю!»
А ты ей яд достал.
И я в ярости залил его ей в рот!
Мальт.
Нет! Всё не…
Эрик.
Или нет, наоборот!
Не в ярости! О нет, нет!
Ты не любил её, она тебя любила.
И душу свою о тебя погубила,
А ты от Гаде принял вдруг совет:
Решил её ты довести до смерти!
Мальт.
Нет! Она сама! Сама! Сама!
Ты видишь это?
Эрик.
И что? Я скажу, то казнь была в моменте,
Но долго час свой выждала она!
Мальта трясёт от страха.
Эрик.
Что мы имеем? Смерть жены твоей,
В доме твоём, от яда,
Который ты, по глупости своей,
Принял от казнённого Гаде…на благо!
Скажут – убил. Скажут – довел.
И смерть, и суд уже ожидают.
Скажут – виновен!
И назначение твоё по волшебству снимают…
Мальт хватается за голову. Безумство, смешанное с ужасным страхом подступает к нему. Эрик неожиданно проявляет милосердие.
Но это если я не дам иной опоры.
Ну что там? Подумаешь…Элеонора!
Ты послушай, брат, меня:
сегодня бог твой – я.
Мальт вцепляется в руку Эрика.
Полно, полно! Ты не хотел
Служить так, как мы…осмелел!
Но вот ты сам на крючке и что же?
Где принципы твои? Ты в дрожи!
А значит – все разговоры ты оставь свои
И я спасу! О как наивны дни твои.
Мальт.
Не губи! Не губи меня!
Она сама. Я не виновен…я…
Эрик.
Я скажу, что она убилась,
Сама в душе своей оступилась.
И где-то купила яд.
Так это было?!
Мальт.
Всё так!
Эрик.
Но ты не вернешься назад
В этот город, ты поедешь в столицу.
Прямо сейчас! Сейчас!
Мальт.
Столицу…
Эрик.
Но не на место своё, а к принцу,
станешь служить ему без принципов и фраз,
О том, что все традиции и устои
Закона не стоят!
Понял? Он мятежник, хоть ещё скрыт
от взора брата своего – короля.
Ты – законник будешь с ним или будешь убит,
Если первое, то слушай меня!
Мальта трясёт. Он согласен на всё.
Чтоб никто не знал, что ты убил жену,
Ты убирайся! Немедленно прочь!
Делай что велю, служи тому,
Кто закон обратит в тёмну ночь.
Он – притворщик и интриган,
Но это единственный путь и он тебе дан
Во спасение и подле трона,
Притворяйся, что служишь закону.
И, может быть, тогда
Через сроки людские. Через года,
Ты будешь исцелён от этого клейма.
Сына бери и прочь! Не возвращайся же сюда.
Эрик пихает в грудь Мальта. Мальт вскрикивает, рвётся к дверям, Эрик останавливает его.
Возьми письмо и к принцу поступи на службу.
Теперь ты, Мальт, навечно мой слуга,
Давай… иди же? ну? Забудь про нашу дружбу!
Мальт, взяв деревянными пальцами из рук Эрика письмо, на негнущихся ногах, спотыкаясь, слепо идёт к дверям и выходит прочь.
Эрик.
Вот так! Фанатик на словах,
А на деле – трус и тряпка!
Изведал только страх
И вот бежит…ах, жалко!
Но ладно…что теперь -
Дела закона это не все ещё дела.
И я всё-таки не зверь!
Смотрит на Элеонору.
Молодая! Эх, ещё бы пожила!
но ладно. Так лучше будет.
Мальт зарывался, теперь станет тих.
В столице никто его не осудит,
В столице он среди своих.
Будет доносчиком мне,
Станет шпионом за принцем.
А дальше руки утопит в крови.
Такое бесчинство в судьбе!
Такая была амбиция!
Так не было в нём любви…
Но ладно. Теперь он во власти моей,
Нитью привязан – страхом своим клеймён.
Как жаль, что по глупости своей.
Как жаль, что так глупо собой побеждён!
Эрик разминает шею, затем спокойно идёт к столу, прячет ящичек с образцами яда. Жизнь возвращается в знакомое ему течение.
Конец второго действия.
Конец пьесы.
