– сказала Берта. – И я тут подумала, что есть большая вероятность, что нам всё происходящее здесь только кажется. Может мы по-прежнему под воздействием гипноза и видим то, чего нет? А выходит, что Леандро просто гипнотизёр. – сказала она.
– Нет, ты что! – воскликнул Томас. – В лабиринте мы действуем по своей воле, нет сейчас на нас никакого гипноза. Он был только вначале, когда мы пришли к парку. Вот ты, Алекс, спрашивал, как Леандро мог загипнотизировать нас на расстоянии? Да очень просто это для него было. Леандро маг и у него очень сильные способности.
– Но если всё увиденное в лабиринте в действительности произошло, а не показалось нам из-за того, что мы находимся под гипнозом, то это точно не магия. Да, Леандро обладает даром гипноза. Но всё, что произошло дальше в лабиринте, просто какой-то хитрый фокус. Значит, Леандро ещё и иллюзионист. – сказал я.
– Ребята, ну почему вы до сих пор ищете какие-то объяснения тому, как Леандро это делает? Гипноз, фокусы… Почему не можете признать, что это просто магия? – спросил Томас. – Вы сейчас пытаетесь понять кто он, чтобы понять его цель. А мне кажется, тут всё просто. Он маг и его цель жертвоприношение.
– Томас, ну не верится мне, что он маг! – воскликнул я.
– Почему? – спросил Томас.
– На мой взгляд, Леандро не производит впечатление человека, обладающего сверхспособностями. – сказал я. – Он выглядит как обычный человек.
– А разве маг должен выглядеть как-то необычно? – спросил Томас.
– Нет, но мне кажется, всеми вокруг должно ощущаться, что перед ними необычный человек, человек с магическим даром. Я в Леандро этого не почувствовал. Не претендую на истину, всего лишь делюсь своими ощущениями.
– Да что вы тут развели опять дебаты, кто такой Леандро и есть ли у него магические способности? Это ведь совсем неважно, есть у него магический дар или нет. Вы лучше подумайте, почему он не сказал нам сразу, зачем ему нужны игроки в лабиринте? – спросил Марк.
– Не сказал сразу, потому что не захотел. Он скрывает свою цель. Хочет, чтобы мы прошли этот лабиринт до конца. Зачем, непонятно. – сказал я.
– То есть, ты считаешь, что у него есть какая-то цель относительно нас и это не убийство? – спросила Берта.
– Думаю да.
– Тогда что? Оставить нас в плену? – спросила Берта.
– Да нет, точно нет. Зачем ему пленники? – спросил я.
– А может у него нет никакой цели? – спросил Марк. – Может, он просто псих. Ну или, как я уже говорил, ему просто нравится перед убийством играть со своими жертвами. В общем, он точно псих.
– Нет, цель точно есть. – сказал я. – Какие у нас вообще варианты?
– У меня пока только одна версия – он колдун. – сказал Томас. – И скоро он нас убьёт.
– То есть ты считаешь, его цель просто убийство? – спросил я.
– Нет, не просто убийство, а жертвоприношение. Я же говорил. И я по-прежнему считаю, что именно моя версия верная. Он принесёт нас в жертву.
– То есть, ты считаешь, что за Леандро кто-то стоит? – спросил Марк.
– Этого нельзя исключать. – сказал Томас. – Мне кажется один человек не мог построить такой лабиринт…
– Ну хорошо, если он хочет принести нас в жертву кому бы то ни было, то почему тянет? – спросила Берта.
– Этого я не знаю. – сказал Томас.
– Возможно не ему, а тому, кому он нас хочет принести в жертву, нравится наблюдать за игрой пленников. – сказал Марк.
– Ну почему вы думаете о плохом? – спросила Берта.
– А ты до сих пор думаешь, что он поиграет с нами и потом просто отпустит домой, да ещё и вручит деньги, как обещал? – спросил я.
– Нет, я в этом уже сомневаюсь. Но Леандро не производит впечатление убийцы! – сказала Берта.
– Слушайте, а может Берта права и Леандро действительно хочет сделать нас пленниками лабиринта? – спросил Марк. – Ведь он до сих пор нас не убил. Подсылает к нам тех, кто на него работает, они с нами играют, но в общем-то особого вреда не причиняют, так слегка пугают и всё. Вот сейчас Леандро с нами наиграется, а потом закроет в какой-нибудь комнате. Навечно!
– Но ты ведь сам говорил, что он играет с нами, а потом убьёт. – заметил Томас.
– Это просто версии. Я ни в чём не уверен. – сказал Марк.
– Да мы тут никто ни в чём не уверены. – сказала Берта. – А ты, Алекс, что молчишь? Ты-то что об этом думаешь?
– Я думаю над вашими версиями. И мне они все кажутся не верными. Вот, Берта, ты говоришь, что он хочет сделать нас пленниками. Вопрос зачем? – спросил я. – Кто-нибудь ответьте мне, зачем ему пленники?
– Может быть, чтобы работали на него. – предположила Берта. – В лабиринте мы уже встретили несколько людей. Может быть все они обычные люди, просто играют свои роли? Леандро их заставляет.
– Ага и лев тоже работает у Леандро актёром! – захохотал я.
– Ладно, согласен, это бред. – сказал Марк. – Но что тогда?
– Я думаю, пленники ему точно не нужны. – сказал я. – Насчёт жертвоприношения тоже не уверен. Зачем тогда проводить с нами игру перед жертвоприношением? Если за Леандро кто-то стоит и ему нравится наблюдать за игрой пленников, то почему тогда он сам нас не встретил? Почему скрывается?
– Хочет открыться нам в конце. – сказал Томас.
– А Леандро тогда зачем всё это? И почему он назвал себя создателем лабиринта? Мог бы вообще не говорить, кто создал лабиринт. Зачем лгать? Как-то странно. Нет, вряд ли за Леандро кто-то стоит. Думаю, он сам всё это организовал. Только зачем ему это надо? Если причины это всё делать у Леандро нет, то он, выходит, псих. Но на мой взгляд, на сумасшедшего он совсем не похож. И естественно он не встретит нас в конце лабиринта с пачкой денег и не отпустит домой. – сказал я.
– Ну вот, ты все наши версии забраковал. А сам-то ты хоть какое-то предположение имеешь? – спросил Марк.
– Я могу только предположить, что цель у него держать нас здесь, конечно, есть. Но это точно ни одна из перечисленных вами. Какая это цель я сказать не могу. И у меня, увы, нет ни одной версии. В одном я уверен, Леандро не отпустит нас, даже если мы найдём выход из лабиринта, уложившись в 48 часов! – сказал я. – Но что с нами будет, когда мы с ним встретимся, я понятия не имею. Но точно ничего хорошего.
– Да, из всех наших версий, только одна, у Берты, позитивная. Но даже Берта уже в неё не верит. – сказал Томас.
– Поэтому – я понизил голос. – нам необходимо как можно скорее понять, как выбраться из этого лабиринта. Мы не должны встречаться с Леандро. Нужно выбираться из этого места. Пока не поздно.
– Я только за, чтобы поскорее отсюда найти выход... – сказал Марк. – Лично я уже просто ненавижу этот чёртов лабиринт!
– Это понятно, что надо выбираться. Никто и с самого начала не хочет здесь задерживаться. Но как выйти из этого лабиринта? – спросила Берта.
Мы замолчали. Если бы у нас была хоть одна идея, хоть одна зацепка относительно того, как можно отсюда сбежать, мы бы немедленно принялись выбираться из лабиринта. Но её не было.
– Нужно что-то придумать. – я нахмурил лоб. – Ребята, нам нельзя продолжать идти по этому лабиринту. Нельзя продолжать играть в эту игру. Вот мы сейчас уже сколько времени находимся в кабинете Леандро, а он здесь до сих пор не появился. И вряд ли появится. Просто нас запер в этой комнате. Зачем, опять же непонятно!
– А вы не думали о том, что он на самом деле не очень-то силён? – спросил Марк. – Может, он просто хочет нас загонять, замучить, чтобы у нас не осталось сил с ним бороться? И вот когда у нас не останется сил, он явится и убьёт нас!
– Вполне возможно, что так. – кивнул я. – Но хватит болтать. Давайте думать, как выбираться!
Внезапно в комнате раздался пугающий шёпот. Мы испуганно замолчали.
Когда шёпот смолк, на стене слева от нас пробежала тень, после чего он вновь раздался.
Только разобрать, что шепчут я не мог, да и ребята, судя по их лицам, тоже.
Впрочем, нам это было и не нужно.
Главное, на чём сейчас мы должны были сосредоточиться – на поиске выхода. Для начала хотя бы из этой комнаты.
Тем временем пугающий шёпот становился всё громче и вскоре он начал сводить нас с ума.
Мне хотелось заткнуть уши руками, но внезапно я обнаружил, что не могу пошевелиться.
Так мы и замерли, стоя посреди комнаты.
А потом шёпот затих. Я почувствовал облегчение, но оно было недолгим.
Почти сразу раздался плач младенца. Но и это было ещё не всё. Воспалённая фантазия создателя этого лабиринта не знала границ. На стене слева от нас зажглись огненные буквы. Надпись на стене гласила: «Младенец плачет, младенца надо успокоить. Спойте колыбельную песню, тогда оцепенение будет снято и дверь откроется».
– Ну и что вы об этом думаете? – спросил я, прочитав надпись, и тут же сам ответил на свой вопрос. – Это же форменное издевательство! Лично я не собираюсь ничего петь!
Моему возмущению не было предела!
И возмущаться тут было чему. Сначала нас заперли в этой комнате, которая вовсе не оказалась кабинетом Леандро...
«Впрочем, кто знает, может это действительно его кабинет. Но его-то здесь нет!» – пронеслось у меня в голове.
А теперь ещё и требуют спеть колыбельную песню для орущего нам под ухо невидимого младенца!
– Я тоже не собираюсь. Вот ещё! – сказал Марк.
– Ребята, хватит возмущаться! – воскликнула Берта.
– Нет, я буду возмущаться! Всё, хватит! Я больше идиотские задания выполнять не буду! Не хочу я петь песню! Тем более колыбельную! – заявил Марк.
– Боюсь, пока у нас по-прежнему нет другого выбора. Нам нужно играть по его правилам. – сказала Берта.
– Нет! Хватит играть по его правилам! Я не намерен больше выполнять никаких указов Леандро! – сказал я.
– И что же мы будем просто сидеть? – воскликнула Берта. – Мы даже шевельнуться не можем!
Плач невидимого младенца тем временем всё усиливался.
Я с раздражением вздохнул.
– Ребята, давайте петь песню! – сказал Томас.
– Нет! Я сказал же, что не буду петь! Если тебе так сильно хочется, сам пой! Или что, ты не хочешь выглядеть по-идиотски в одиночку? – ехидно спросил Марк.
Томас насупился. Марк попал в точку.
– Ладно, чёрт с вами со всеми! – сказала Берта. – Я одна спою!
Берта запела мелодичным голосом колыбельную:
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…
Однако младенца это не успокоило. Он ещё громче заорал.
Марк не выдержал криков и тоже затянул:
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю! Придёт серенький вол-чок и укусит за бо-чок!
Марк пел ужасно!
Своим грубым голосом он не спел, а проорал эти слова.
– Марк, тебе просто противопоказано петь! – сказал я, морщась.
Младенец был того же мнения.
От этой колыбельной он разошёлся ещё сильнее.
Я чувствовал, что ещё немного и моя голова взорвётся.
В одно ухо мне орал младенец, а в другое громко фальшивил Марк.
– Марк, замолчи! – взмолился я. – Хватит!
– Да что не так?! – возмущённо спросил Марк.
– Ты не поёшь, а орёшь! Не видишь что ли, от твоего ужасного пения он орёт ещё сильнее!
– Не нравится, сам придумай, как заткнуть этот ор! – сердито ответил Марк и замолчал.
«Да что тут думать, придётся нам всем вместе спеть. Хоть мне этого делать и не хочется, но... Берта права, у нас нет другого выбора. Да и Томас, возможно, прав и Леандро действительно маг. А значит в любой момент он может сделать с нами всё, что ему заблагорассудится. Сейчас мы не можем двигаться, а если мы откажемся петь, кто знает, что он сделает в этом случае. Лучше его не злить. Так что надо делать то, что от нас требуют». – подумал я, но тут же снова засомневался в версии Томаса: «Нет, я совершенно не могу поверить в то, что Леандро маг! Вероятно, есть какая-то хитрость, которая позволяет ему это с нами проделывать, но это явно не магия! Тогда что? Фокусы? А что, это вполне возможно... Так, ладно, будем петь. Только... кажется, песню нужно другую... А может мне попробовать спеть одному сперва?
Вдруг младенца устроит моё пение? Я вроде получше пою, чем Марк...» – подумал я.
Тут же мне пришла идея, какую песню стоит спеть.
– Ладно, – вздохнул я. – я уже готов спеть эту чёртову колыбельную, лишь бы только он заткнулся. Только давайте сначала сам спою. Посмотрим, как младенец отреагирует на мою песню.
– Ну ок, пой. – махнул рукой Марк.
Крик младенца в этот момент стал ещё громче и я спешно затянул колыбельную:
– Спи моя гадость, усни.
В доме погасли огни.
С полочки капает гной.
Спой эту песню со мной.
Видимо, пел я и в самом деле гораздо лучше Марка.
Хотя до пения Берты я всё равно тоже не дотягивал. Уж не знаю, чем не угодила младенцу песня Берты. Возможно, она была для него слишком милая. А вот на мою песенку младенец отреагировал благодушно.
Наверное, эта песенка больше отвечала нраву младенца и лабиринта, потому как после моего исполнения плач прекратился и в ту же секунду, как и было обещано, с нас было снято оцепенение. Мы вновь смогли шевелиться и, не желая больше здесь задерживаться, бросились к двери, которая к нашей радости в этот момент распахнулась сама по себе.
– Ну, Алекс, ты молоток! – сказал Томас. – Так быстро заткнул младенца, а ещё петь не хотел.
Я улыбнулся.
– Меня больше радует, что дверь открылась. – сказал я. – Лучше продолжать путь, пусть даже по этому лабиринту, чем сидеть на одном месте.
Однако обрадовались мы рано.
В этот момент в комнату ворвался огромный пёс.
Чёрный доберман злобно на нас посмотрел и, преградив дорогу, зарычал.
– О нет! – простонал я. – Ну когда всему этому придёт конец?! Что теперь будем делать?
– Ну, надо как-то его задобрить… – сказал Марк, с опаской глядя на пса.
– Интересно, как?
– Надо дать ему что-нибудь вкусненькое… – сказал Томас.
– Аа, ну да, точно! – усмехнулся я. – Мы же все набрали в карманы по килограмму сарделек специально вот для таких случаев! – саркастически сказал я.
– Алекс, блин! – Марк нахмурился.
Внезапно пёс прекратил рычать. На наших глазах его поведение совершенно переменилось.
Он вильнул хвостом и высунул язык, сразу став этаким добряком.
Затем он стал прыгать на месте.
– Что это с ним? – спросил Томас.
Я пожал плечами, с удивлением глядя на пса, который совсем недавно готов был вцепится нам в глотку, а сейчас весело играется.
– Он так быстро переменился. Как-то это странно… – сказала Берта.
– Тут всё странно. – сказал я мрачно.
Пёс тем временем остановился и, выжидательно на нас посмотрев, тявкнул.
– Кажется он зовёт нас за собой. – сказал Марк.
– Мм… По-видимому да. Что ж, идёмте. – сказал я.
– Погодите, а что если… он опять взбесится? – спросил Томас.
– Нам всё равно надо выйти из этой комнаты. Или ты собрался сидеть здесь вечно? – спросил я.
– Нет, конечно. – хмыкнул Томас.
– Ну вот, так что идёмте. – сказал я. – Тем более, посмотрите, какой он стал добродушный. – я улыбнулся, глядя на пса.
– У собак быстро меняется настроение. – сказал Томас.
– Томас, прекрати! – сказала Берта.
– Я уверен, этот пёс больше не опасен. Идёмте за ним. – сказал я.
Мы вышли из комнаты вслед за псом и осторожно прикрыли за собой дверь.
Эта дверь располагалась ровно посредине коридора, в центре левой стены.
Кроме неё в коридоре больше не было других дверей.
– Нет, ты что! – воскликнул Томас. – В лабиринте мы действуем по своей воле, нет сейчас на нас никакого гипноза. Он был только вначале, когда мы пришли к парку. Вот ты, Алекс, спрашивал, как Леандро мог загипнотизировать нас на расстоянии? Да очень просто это для него было. Леандро маг и у него очень сильные способности.
– Но если всё увиденное в лабиринте в действительности произошло, а не показалось нам из-за того, что мы находимся под гипнозом, то это точно не магия. Да, Леандро обладает даром гипноза. Но всё, что произошло дальше в лабиринте, просто какой-то хитрый фокус. Значит, Леандро ещё и иллюзионист. – сказал я.
– Ребята, ну почему вы до сих пор ищете какие-то объяснения тому, как Леандро это делает? Гипноз, фокусы… Почему не можете признать, что это просто магия? – спросил Томас. – Вы сейчас пытаетесь понять кто он, чтобы понять его цель. А мне кажется, тут всё просто. Он маг и его цель жертвоприношение.
– Томас, ну не верится мне, что он маг! – воскликнул я.
– Почему? – спросил Томас.
– На мой взгляд, Леандро не производит впечатление человека, обладающего сверхспособностями. – сказал я. – Он выглядит как обычный человек.
– А разве маг должен выглядеть как-то необычно? – спросил Томас.
– Нет, но мне кажется, всеми вокруг должно ощущаться, что перед ними необычный человек, человек с магическим даром. Я в Леандро этого не почувствовал. Не претендую на истину, всего лишь делюсь своими ощущениями.
– Да что вы тут развели опять дебаты, кто такой Леандро и есть ли у него магические способности? Это ведь совсем неважно, есть у него магический дар или нет. Вы лучше подумайте, почему он не сказал нам сразу, зачем ему нужны игроки в лабиринте? – спросил Марк.
– Не сказал сразу, потому что не захотел. Он скрывает свою цель. Хочет, чтобы мы прошли этот лабиринт до конца. Зачем, непонятно. – сказал я.
– То есть, ты считаешь, что у него есть какая-то цель относительно нас и это не убийство? – спросила Берта.
– Думаю да.
– Тогда что? Оставить нас в плену? – спросила Берта.
– Да нет, точно нет. Зачем ему пленники? – спросил я.
– А может у него нет никакой цели? – спросил Марк. – Может, он просто псих. Ну или, как я уже говорил, ему просто нравится перед убийством играть со своими жертвами. В общем, он точно псих.
– Нет, цель точно есть. – сказал я. – Какие у нас вообще варианты?
– У меня пока только одна версия – он колдун. – сказал Томас. – И скоро он нас убьёт.
– То есть ты считаешь, его цель просто убийство? – спросил я.
– Нет, не просто убийство, а жертвоприношение. Я же говорил. И я по-прежнему считаю, что именно моя версия верная. Он принесёт нас в жертву.
– То есть, ты считаешь, что за Леандро кто-то стоит? – спросил Марк.
– Этого нельзя исключать. – сказал Томас. – Мне кажется один человек не мог построить такой лабиринт…
– Ну хорошо, если он хочет принести нас в жертву кому бы то ни было, то почему тянет? – спросила Берта.
– Этого я не знаю. – сказал Томас.
– Возможно не ему, а тому, кому он нас хочет принести в жертву, нравится наблюдать за игрой пленников. – сказал Марк.
– Ну почему вы думаете о плохом? – спросила Берта.
– А ты до сих пор думаешь, что он поиграет с нами и потом просто отпустит домой, да ещё и вручит деньги, как обещал? – спросил я.
– Нет, я в этом уже сомневаюсь. Но Леандро не производит впечатление убийцы! – сказала Берта.
– Слушайте, а может Берта права и Леандро действительно хочет сделать нас пленниками лабиринта? – спросил Марк. – Ведь он до сих пор нас не убил. Подсылает к нам тех, кто на него работает, они с нами играют, но в общем-то особого вреда не причиняют, так слегка пугают и всё. Вот сейчас Леандро с нами наиграется, а потом закроет в какой-нибудь комнате. Навечно!
– Но ты ведь сам говорил, что он играет с нами, а потом убьёт. – заметил Томас.
– Это просто версии. Я ни в чём не уверен. – сказал Марк.
– Да мы тут никто ни в чём не уверены. – сказала Берта. – А ты, Алекс, что молчишь? Ты-то что об этом думаешь?
– Я думаю над вашими версиями. И мне они все кажутся не верными. Вот, Берта, ты говоришь, что он хочет сделать нас пленниками. Вопрос зачем? – спросил я. – Кто-нибудь ответьте мне, зачем ему пленники?
– Может быть, чтобы работали на него. – предположила Берта. – В лабиринте мы уже встретили несколько людей. Может быть все они обычные люди, просто играют свои роли? Леандро их заставляет.
– Ага и лев тоже работает у Леандро актёром! – захохотал я.
– Ладно, согласен, это бред. – сказал Марк. – Но что тогда?
– Я думаю, пленники ему точно не нужны. – сказал я. – Насчёт жертвоприношения тоже не уверен. Зачем тогда проводить с нами игру перед жертвоприношением? Если за Леандро кто-то стоит и ему нравится наблюдать за игрой пленников, то почему тогда он сам нас не встретил? Почему скрывается?
– Хочет открыться нам в конце. – сказал Томас.
– А Леандро тогда зачем всё это? И почему он назвал себя создателем лабиринта? Мог бы вообще не говорить, кто создал лабиринт. Зачем лгать? Как-то странно. Нет, вряд ли за Леандро кто-то стоит. Думаю, он сам всё это организовал. Только зачем ему это надо? Если причины это всё делать у Леандро нет, то он, выходит, псих. Но на мой взгляд, на сумасшедшего он совсем не похож. И естественно он не встретит нас в конце лабиринта с пачкой денег и не отпустит домой. – сказал я.
– Ну вот, ты все наши версии забраковал. А сам-то ты хоть какое-то предположение имеешь? – спросил Марк.
– Я могу только предположить, что цель у него держать нас здесь, конечно, есть. Но это точно ни одна из перечисленных вами. Какая это цель я сказать не могу. И у меня, увы, нет ни одной версии. В одном я уверен, Леандро не отпустит нас, даже если мы найдём выход из лабиринта, уложившись в 48 часов! – сказал я. – Но что с нами будет, когда мы с ним встретимся, я понятия не имею. Но точно ничего хорошего.
– Да, из всех наших версий, только одна, у Берты, позитивная. Но даже Берта уже в неё не верит. – сказал Томас.
– Поэтому – я понизил голос. – нам необходимо как можно скорее понять, как выбраться из этого лабиринта. Мы не должны встречаться с Леандро. Нужно выбираться из этого места. Пока не поздно.
– Я только за, чтобы поскорее отсюда найти выход... – сказал Марк. – Лично я уже просто ненавижу этот чёртов лабиринт!
– Это понятно, что надо выбираться. Никто и с самого начала не хочет здесь задерживаться. Но как выйти из этого лабиринта? – спросила Берта.
Мы замолчали. Если бы у нас была хоть одна идея, хоть одна зацепка относительно того, как можно отсюда сбежать, мы бы немедленно принялись выбираться из лабиринта. Но её не было.
– Нужно что-то придумать. – я нахмурил лоб. – Ребята, нам нельзя продолжать идти по этому лабиринту. Нельзя продолжать играть в эту игру. Вот мы сейчас уже сколько времени находимся в кабинете Леандро, а он здесь до сих пор не появился. И вряд ли появится. Просто нас запер в этой комнате. Зачем, опять же непонятно!
– А вы не думали о том, что он на самом деле не очень-то силён? – спросил Марк. – Может, он просто хочет нас загонять, замучить, чтобы у нас не осталось сил с ним бороться? И вот когда у нас не останется сил, он явится и убьёт нас!
– Вполне возможно, что так. – кивнул я. – Но хватит болтать. Давайте думать, как выбираться!
Внезапно в комнате раздался пугающий шёпот. Мы испуганно замолчали.
Когда шёпот смолк, на стене слева от нас пробежала тень, после чего он вновь раздался.
Только разобрать, что шепчут я не мог, да и ребята, судя по их лицам, тоже.
Впрочем, нам это было и не нужно.
Главное, на чём сейчас мы должны были сосредоточиться – на поиске выхода. Для начала хотя бы из этой комнаты.
Тем временем пугающий шёпот становился всё громче и вскоре он начал сводить нас с ума.
Мне хотелось заткнуть уши руками, но внезапно я обнаружил, что не могу пошевелиться.
Так мы и замерли, стоя посреди комнаты.
А потом шёпот затих. Я почувствовал облегчение, но оно было недолгим.
Почти сразу раздался плач младенца. Но и это было ещё не всё. Воспалённая фантазия создателя этого лабиринта не знала границ. На стене слева от нас зажглись огненные буквы. Надпись на стене гласила: «Младенец плачет, младенца надо успокоить. Спойте колыбельную песню, тогда оцепенение будет снято и дверь откроется».
– Ну и что вы об этом думаете? – спросил я, прочитав надпись, и тут же сам ответил на свой вопрос. – Это же форменное издевательство! Лично я не собираюсь ничего петь!
Моему возмущению не было предела!
И возмущаться тут было чему. Сначала нас заперли в этой комнате, которая вовсе не оказалась кабинетом Леандро...
«Впрочем, кто знает, может это действительно его кабинет. Но его-то здесь нет!» – пронеслось у меня в голове.
А теперь ещё и требуют спеть колыбельную песню для орущего нам под ухо невидимого младенца!
– Я тоже не собираюсь. Вот ещё! – сказал Марк.
– Ребята, хватит возмущаться! – воскликнула Берта.
– Нет, я буду возмущаться! Всё, хватит! Я больше идиотские задания выполнять не буду! Не хочу я петь песню! Тем более колыбельную! – заявил Марк.
– Боюсь, пока у нас по-прежнему нет другого выбора. Нам нужно играть по его правилам. – сказала Берта.
– Нет! Хватит играть по его правилам! Я не намерен больше выполнять никаких указов Леандро! – сказал я.
– И что же мы будем просто сидеть? – воскликнула Берта. – Мы даже шевельнуться не можем!
Плач невидимого младенца тем временем всё усиливался.
Я с раздражением вздохнул.
– Ребята, давайте петь песню! – сказал Томас.
– Нет! Я сказал же, что не буду петь! Если тебе так сильно хочется, сам пой! Или что, ты не хочешь выглядеть по-идиотски в одиночку? – ехидно спросил Марк.
Томас насупился. Марк попал в точку.
– Ладно, чёрт с вами со всеми! – сказала Берта. – Я одна спою!
Берта запела мелодичным голосом колыбельную:
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…
Однако младенца это не успокоило. Он ещё громче заорал.
Марк не выдержал криков и тоже затянул:
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю! Придёт серенький вол-чок и укусит за бо-чок!
Марк пел ужасно!
Своим грубым голосом он не спел, а проорал эти слова.
– Марк, тебе просто противопоказано петь! – сказал я, морщась.
Младенец был того же мнения.
От этой колыбельной он разошёлся ещё сильнее.
Я чувствовал, что ещё немного и моя голова взорвётся.
В одно ухо мне орал младенец, а в другое громко фальшивил Марк.
– Марк, замолчи! – взмолился я. – Хватит!
– Да что не так?! – возмущённо спросил Марк.
– Ты не поёшь, а орёшь! Не видишь что ли, от твоего ужасного пения он орёт ещё сильнее!
– Не нравится, сам придумай, как заткнуть этот ор! – сердито ответил Марк и замолчал.
«Да что тут думать, придётся нам всем вместе спеть. Хоть мне этого делать и не хочется, но... Берта права, у нас нет другого выбора. Да и Томас, возможно, прав и Леандро действительно маг. А значит в любой момент он может сделать с нами всё, что ему заблагорассудится. Сейчас мы не можем двигаться, а если мы откажемся петь, кто знает, что он сделает в этом случае. Лучше его не злить. Так что надо делать то, что от нас требуют». – подумал я, но тут же снова засомневался в версии Томаса: «Нет, я совершенно не могу поверить в то, что Леандро маг! Вероятно, есть какая-то хитрость, которая позволяет ему это с нами проделывать, но это явно не магия! Тогда что? Фокусы? А что, это вполне возможно... Так, ладно, будем петь. Только... кажется, песню нужно другую... А может мне попробовать спеть одному сперва?
Вдруг младенца устроит моё пение? Я вроде получше пою, чем Марк...» – подумал я.
Тут же мне пришла идея, какую песню стоит спеть.
– Ладно, – вздохнул я. – я уже готов спеть эту чёртову колыбельную, лишь бы только он заткнулся. Только давайте сначала сам спою. Посмотрим, как младенец отреагирует на мою песню.
– Ну ок, пой. – махнул рукой Марк.
Крик младенца в этот момент стал ещё громче и я спешно затянул колыбельную:
– Спи моя гадость, усни.
В доме погасли огни.
С полочки капает гной.
Спой эту песню со мной.
Видимо, пел я и в самом деле гораздо лучше Марка.
Хотя до пения Берты я всё равно тоже не дотягивал. Уж не знаю, чем не угодила младенцу песня Берты. Возможно, она была для него слишком милая. А вот на мою песенку младенец отреагировал благодушно.
Наверное, эта песенка больше отвечала нраву младенца и лабиринта, потому как после моего исполнения плач прекратился и в ту же секунду, как и было обещано, с нас было снято оцепенение. Мы вновь смогли шевелиться и, не желая больше здесь задерживаться, бросились к двери, которая к нашей радости в этот момент распахнулась сама по себе.
– Ну, Алекс, ты молоток! – сказал Томас. – Так быстро заткнул младенца, а ещё петь не хотел.
Я улыбнулся.
– Меня больше радует, что дверь открылась. – сказал я. – Лучше продолжать путь, пусть даже по этому лабиринту, чем сидеть на одном месте.
Однако обрадовались мы рано.
В этот момент в комнату ворвался огромный пёс.
***
Чёрный доберман злобно на нас посмотрел и, преградив дорогу, зарычал.
– О нет! – простонал я. – Ну когда всему этому придёт конец?! Что теперь будем делать?
– Ну, надо как-то его задобрить… – сказал Марк, с опаской глядя на пса.
– Интересно, как?
– Надо дать ему что-нибудь вкусненькое… – сказал Томас.
– Аа, ну да, точно! – усмехнулся я. – Мы же все набрали в карманы по килограмму сарделек специально вот для таких случаев! – саркастически сказал я.
– Алекс, блин! – Марк нахмурился.
Внезапно пёс прекратил рычать. На наших глазах его поведение совершенно переменилось.
Он вильнул хвостом и высунул язык, сразу став этаким добряком.
Затем он стал прыгать на месте.
– Что это с ним? – спросил Томас.
Я пожал плечами, с удивлением глядя на пса, который совсем недавно готов был вцепится нам в глотку, а сейчас весело играется.
– Он так быстро переменился. Как-то это странно… – сказала Берта.
– Тут всё странно. – сказал я мрачно.
Пёс тем временем остановился и, выжидательно на нас посмотрев, тявкнул.
– Кажется он зовёт нас за собой. – сказал Марк.
– Мм… По-видимому да. Что ж, идёмте. – сказал я.
– Погодите, а что если… он опять взбесится? – спросил Томас.
– Нам всё равно надо выйти из этой комнаты. Или ты собрался сидеть здесь вечно? – спросил я.
– Нет, конечно. – хмыкнул Томас.
– Ну вот, так что идёмте. – сказал я. – Тем более, посмотрите, какой он стал добродушный. – я улыбнулся, глядя на пса.
– У собак быстро меняется настроение. – сказал Томас.
– Томас, прекрати! – сказала Берта.
– Я уверен, этот пёс больше не опасен. Идёмте за ним. – сказал я.
Мы вышли из комнаты вслед за псом и осторожно прикрыли за собой дверь.
Эта дверь располагалась ровно посредине коридора, в центре левой стены.
Кроме неё в коридоре больше не было других дверей.
