- Насколько знаю, нет, только хищники.
Уххх… Прям аж на душе полегчало.
- А как вообще происходит этот оборот? – Я попыталась представить превращение человека в, например, волка. Ладно, вес туда-сюда, матерые могут и до восьмидесяти килограмм вырастать, но куда девать мех? Как в том старом анекдоте – я мягкий и пушистый, просто мехом внутрь? Воображение представило нечто такое, отчего замутило бы даже бывалого мясника.
- Не знаю. Я не особо интересовалась этим вопросом, просто принимала их существование, как факт, - Алеся пожала плечами.
Волки, медведи, рыси…
- Получается, что масса человека должна быть примерно равна массе животного? Но медведи же крупнее и тяжелее, или они становятся большими, но легкими?
Соседка хмыкнула и покачала головой:
- То есть, с самим фактом ты уже примирилась, или, наоборот, ищешь нестыковки?
- Я не знаю, примирилась или нет. Потому что сейчас в фазе полного охреневания. Но ведь всё это невозможно держать в полном секрете. Вас же довольно много.
- Естественно, о нас знают. Те, кому это положено по статусу, или супруги наших, создавать семью с людьми уже лет пятьдесят, как не запрещено. Да и сказки на ровном месте не возникают, причем, заметь, и оборотни, и вампиры, и ведьмы под разными названиями встречаются чуть ли в каждом этносе. Что нам делить? Живем мирно, грыземся в основном между собой, ну, иногда, конечно, и обычным людям прилетает, но стараемся это пресекать.
Она поднялась, чтобы выплеснуть остывший кофе, к которому так и не притронулась. Я тоже встала, выбросила смятую до непотребного состояния маску и заколебалась. Пора бы и честь знать, к тому же устала я зверски, но неутоленное любопытство к утру меня обглодает до чистых косточек. Поэтому, когда она кивнула, жестом приглашая за собой в комнату, пошла. И все на тот же многострадальный диван уселась. Снова на некотором удалении от хозяйки.
- А разрешили создавать семьи с людьми, потому что возникла опасность близкородственного скрещивания?
- Нет, потому что молодость и романтика, и наши часто влюблялись в обычных людей. А чем запретнее плод, тем он желаннее. В конце концов, мудрые в верхах плюнули на это дело, сказали, чтобы разбирались сами, но языками не мели и сохраняли в секрете наше происхождение. Я уже говорила, в браке с людьми и дети в девяноста процентах рождаются совершенно обычными, так что особых проблем с этим не возникает.
Я сидела, сжав в руках декоративную подушку, и думала-думала-думала… Напряженно, но совершенно без толка. Чувствуя, что у меня сейчас банально сорвет крышечку от обилия информации, я решила перейти на более безопасную тему.
- Что теперь будет с тобой?
Алеся, занятая крайне интеллектуальным занятием по пересчитыванию браслетов на левой руке, отвлеклась и приподняла брови:
- В смысле?
- Антон же сказал, что ты подставилась.
- А, это… Ну, поработаю немного в клубе, постараюсь узнать, кто и как ставил эту ерунду на игрока. Думаю, если присмотреться, там не на нём одном чары. Снять так, чтобы не выдать себя, я не сумею, но и другие ведьмы видят во мне только вампира, так что вряд ли насторожатся. – Она перестала звенеть браслетами и подняла на меня очень серьезные и даже чуть строгие глаза. – Но мне придется съехать домой и за тобой присматривать больше не смогу. Поэтому очень тебя прошу, будь осторожна. Я бы вообще предложила, чтобы ты пока переехала к родственникам, но не согласишься ведь?
- А если за мной опять придут, а дома ещё и родители? – О том, чтобы вернуться в родные пенаты, уже думала. И отмела эту идею, как несостоятельную. Конечно же мне было и есть страшно, но одно дело, когда боишься только за себя, и совсем другое, когда из-за твоих проблем пострадать могут ещё и близкие.
- Понимаю. На работу в понедельник пойдешь?
- Страшно, но пойду. Если буду сидеть в четырех стенах, накручу себя до такого состояния, что хоть с балкона прыгай…
- Дурного не думай и не говори, - Алеся поднялась и прошла к комоду, выдвинула верхний ящик и чем-то там зашуршала. – Я тебе сейчас кое-что дам, носи так, чтобы касалось голой кожи. К браслетам ты, я так понимаю, равнодушна?
- Мне вообще любые украшения на руках мешают, - я вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что она там делает.
- Я так и поняла. - Соседка вернулась с длинной цепочкой, свисающей с тонких пальцев. Темно-коричневая с мелкими золотистыми крапинками бусина на её конце медленно покачивалась в такт шагов. Ряд точно таких же плотно обнимал правое запястье Алеси. – Надевай.
Почему-то у меня не возникло возражений. Замок расстегивать не пришлось, длина позволяла протянуть через голову. Бусина сверкнула в свете лампы и, будто живая, скользнула под футболку, щекотнув теплым гладким боком ложбинку груди.
- Спасибо. Что это такое?
- Некоторые минералы усиливают чары, некоторые их гасят. Этот из вторых. Полностью не закроет, даже если повесить бусы в три ряда, но даст пару минут посопротивляться. Правда, в твоем случае я не уверена насчет времени, но лучше так, чем ничего. Постоянно не носи, часов шесть-семь в день, не больше, пока на работе. Я не знаю, как конкретно этот амулет подействует на обычного человека, может, будет притуплять внимание, а может, вообще ничего, но лучше не рисковать. Если почувствуешь, что греется, постарайся уйти в безопасное место, но так, чтобы не загнать себя в угол, и сразу звони мне или Антону. Если начнет жечь, ори «Пожар!» или «Насилуют!», да что угодно, лишь бы привлечь внимание. Пусть лучше окружающие решат, что ты сбрендила, зато никто не рискнет борзо, на глазах у толпы, тебя уводить.
Я зябко передернула плечами, тут же прислушиваясь к себе – не жжет ли? Но бусина была почти неощутима.
- Можешь показать?
Алеся кивнула и потянулась, чтобы взять меня за руку. Пальцы у неё были холодными настолько, что меня аж передернуло.
Сначала ничего не происходило, потом на груди в районе лифчика разлилось приятное тепло, а сама бусина будто начала чуть пульсировать. В своих же эмоциях я ничего не ощутила, потому вскинула на соседку глаза:
- Да, чувствую. А что конкретно ты делаешь?
- Пытаюсь тебя успокоить.
Я ещё раз прислушалась к себе и призналась:
- Получается не очень.
Она только усмехнулась и убрала пальцы. Тепло постепенно истаяло, и амулет снова стал обычной побрякушкой. Часы показывали далеко за полночь, и я почувствовала, что сейчас просто позорно отрублюсь на чужом диване. Да ещё и в квартире вампирши. Кстати, пока не забыла:
- А тебе совсем-совсем не нужна кровь?
- Только если получу тяжелую травму, но это и обычному человеку в таком случае не повредит. Или если разом выплесну весомую часть своего резерва.
- И часто такое бывает?
- За все время три раза. - Не то, чтобы меня это прям полностью успокоило, но определенный душевный подъем я ощутила. – Антон у нас чистых, почти аристократических кровей, ему приходится это делать регулярно.
Мне тут же вспомнились некоторые приемы его успокаивания нервничающих девушек, и щекам стало ощутимо теплее. И ещё я почувствовала странное неприятие в отношении Алеси, которая сидела рядом и внимательно на меня смотрела. Даже явная усталость в виде кругов под глазами и заострившихся скул не делала её менее красивой. Ууу, ведьма!
Не знаю, почему, но, пристально следя за её реакцией, брякнула:
- Я целовалась с твоим мужем!
Первый раз за все время знакомства она выглядела настолько ошарашенной. Длилось это всего пару секунд, но все же.
- Так он мне уже давно не муж. – Алеся, немного помявшись, пересела поближе, чуть помолчала, потом легонько ткнула локтем в бок. – Понравилось хоть?
- Да…
- Ну, и слава Богу.
Странно, но никакие потусторонние сущности мне не снились. То ли разговор с соседкой произвел благостное впечатление, и нервы сами собой успокоились, то ли после вчерашних открытий им, этим нервам, было уже пофиг на все. Но проснулась я вовремя, чему немало способствовал сопящий в ухо недовольный пес, который вчера ждал меня на диване. Внимательно осмотрел, разве что дыхнуть не потребовал и только после этого ушел на свою лежанку. Иногда у меня возникают здравые сомнения, кто чей питомец.
Ехать к Антону на работу я не то, чтобы трусила… Скорее, накручивала себя, вгоняя в смущение. Вот чего, спрашивается, целоваться полез?! Именно об этом я размышляла, мысленно страдая, пока выгуливала Бульку. Тот тоже страдал, потому что гулять по снегу не любил, и я почувствовала хоть небольшое, но моральное удовлетворение – ничто так не успокаивает, как понимание, что не одной тебе хреново.
Было искушение надеть водолазку, чтобы аж по самый подбородок горло закрыть, но и с ним я справилась, не став впадать в крайности. И вообще, судя по всему, опять придется без толку просидеть в приемной, тревожа своим присутствием секретаря и страдая от тоски. Так что можно хоть в пижаме ехать.
Но я ошиблась.
Не знаю, где черти носили Васильева, но приехала я первой, была вяло поприветствована Тимуром, который теперь смотрел ещё подозрительнее, и только приготовилась переслать бабуле фотки со вчерашнего хоккея (кстати, наши-то выиграли!), как в приемной появился смутно знакомый субъект. И до того, как я его узнала, буквально расцвел от счастья:
- Здравствуйте, Надя.
- Доброе утро, - я нейтрально улыбнулась, пытаясь припомнить, где его видела. И машинально прислушивалась к ощущениям в районе груди. Там ничего не теплело и не ёкало, так что немного расслабилась. А потом и низенького колобка вспомнила – это он забирал Антона из заповедника. А ещё поняла, что имени его не знаю.
Лучше бы и дальше не знала…
Оказалось, что зовут его Аркадий Тимофеевич, приходится он соратником моему почти начальству, и ещё тонны две абсолютно ненужной информации, от которой у меня уже через пять минут заболела голова. Болтал толстячок легко и непринужденно, время от времени поглаживая до блеска выбритый подбородок и заглядывая мне в лицо крупными и темными, как элитные маслины, глазами. Вообще он производил впечатление какого-то… недотепы, что ли. Болтал о семье, недавно родившейся внучке и том, как счастлив работать с Антоном Николаевичем, пару раз попытался взять меня за ладонь, которую я аккуратно отдергивала, сопровождая этот жест уже приклеившейся к губам улыбкой. Несколько раз делал аккуратные заходы на попытку узнать, какого черта я тут делаю, в ответ я так же аккуратно эти вопросы обходила, а потом и вовсе выключилась из беседы, только кивая через равные промежутки времени. Да я дошла до того, что бросила умоляющий о помощи взгляд на Тимура! Как ни странно, тот в ответ посмотрел с подобием сочувствия и только едва заметно пожал плечами – мол, ничего не могу сделать, терпи.
Я и терпела, мысленно кляня словохотливого колобка и призывая Антона побыстрее появиться на рабочем месте. Не то, чтобы мне недоставало выдержки, но она могла закончиться в любой момент. Или взять и под предлогом припудривания носика удрать в туалет и там забаррикадироваться?
В принципе, я бы легко могла оборвать приставучего мужичка, если бы не одно «но» - он вел себя странно. Если жесты и голос были вполне естественными, то вот взгляд, цепкий и подозрительный, выбивался из образа, чем изрядно нервировал.
А ведь ему от меня что-то надо. Как вариант, действительно узнать, почему я таскаюсь за Васильевым, но верить этому я не спешила.
- Всем доброе утро. - Голос Антона едва не исторг у меня громкий облегченный выдох, сама не поняла, как смогла сдержаться. И посмотрела, как на спасителя, отчего светлые брови чуть приподнялись в изумлении, но, бросив взгляд на моего собеседника, вампирюга понимающе хмыкнул. – Тимур, почту, Надя, подожди, пожалуйста, несколько минут, Аркадий – ко мне.
Буквально десятком слов раздав поручения, он прошел в кабинет, сопровождаемый колобком, тут же потерявшим ко мне интерес, я же облегченно растеклась по дивану. Со стороны секретаря донесся тяжкий вздох:
- Кофе будете?
- Давай.
Такая милость с его стороны не казалась странной, все-таки совместные трудности сближают, поэтому чашку из рук Тимура я взяла без особых переживаний. Тем более, что две такие же он отнес уединившимся мужикам, наливал из одной емкости, и вряд ли решил нас всех перетравить одним заходом.
И все-таки, что у меня хотел узнать этот Аркадий? И для кого? Если работает действительно на Антона, то его это вообще интересовать не должно. Или тут обычная жажда сплетен? Ой, не зря мне никогда не нравилась работа, связанная с людьми. То ли дело животные – ему больно, он тебя укусил. Хочет ласки, хвостом покрутил. Жаль, что у человечества всё намного сложнее.
Тимур вернулся довольно быстро, закопался в бумажки, время от времени посматривая на меня. Я это замечала, но внимания не придавала, сосредоточенная на вдыхании аромата, исходящего от кружки. Вот вредный, а как кофе варит… Аж на душе потеплело.
В следующую секунду я едва на себя тот кофе не пролила, поняв, что греет меня совсем не он.
Не знаю, зачем схватилась за цепочку, рывком выдернув подвеску из-за пазухи, и тут же уставилась на Тимура. Тот был немного бледен, а на виске блестела испарина, но смотрел на меня пристально и твердо. Ровно до того момента, как не перевел взгляд на поблескивающую бусину. Взгляд его тут же изменился, мрачная решимость сменилась слабо сдерживаемой паникой, а побледнел парень так, что я всерьез засомневалась, как бы не рухнул в обморок.
- Ты что делаешь?! – Вопить я не спешила, уверенная, что это дело всегда успею провернуть. Как ни хороша звукоизоляция кабинета, но ору я громко и противно, услышат стопроцентно.
- Я… Ничего… - Прозаикался секретарь, рывком опускаясь в кресло. Чудом не промазал, на самый краешек рухнул. – Я не знал… Простите, пожалуйста.
Слушать этот детский лепет, в котором было больше страха, чем искреннего раскаяния, мне надоело, поэтому, приблизившись так, чтобы без помех смотреть в глаза этому паршивцу, шепотом спросила:
- Что и зачем ты пытался сделать?
- Да ничего, просто проверить хотел, всё ли в порядке, - Тимур совершенно простецким жестом смахнул пот со лба манжетой белоснежной рубашки. – Аркадий Тимофеевич очень тяжелый человек, просто надо было убедиться, что он вам ничего не сделал.
Смотрел он на меня с некоторой душевной мУкой, но без прежнего ужаса. Это немного успокоило, потому что у самой сердце сорвалось на предельную скорость.
- И как ты бы это проверил?
- У меня свои способы. - И расправил худоватые плечи, чтобы казаться солиднее.
Я с некоторым сомнением осмотрела этого доморощенного диагноста, покачала головой и вернулась на диван.
Может, он и в самом деле помочь хотел? Ведь не стал бы Антон так близко держать врага… Батюшка, так он тоже вампиреныш?! Теперь я другими глазами посмотрела на Тимура. Задавать ему прямой вопрос я посчитала некорректным, но, скорее всего, так и есть. И вряд ли он силен, вон как взмок, а бусина еле нагрелась, я не сразу и заметила. Судя по всему, применения гипнотических способностей ему дается очень нелегко.
- Простите. – Он подал голос минут через пять, когда я закончила подозрительно на него коситься. – Вы не могли бы не говорить об этом маленьком инциденте Антону Николаевичу?
- Почему?
- Потому что я должен был незаметно оберегать вас, получается, провалил задание.
Уххх… Прям аж на душе полегчало.
- А как вообще происходит этот оборот? – Я попыталась представить превращение человека в, например, волка. Ладно, вес туда-сюда, матерые могут и до восьмидесяти килограмм вырастать, но куда девать мех? Как в том старом анекдоте – я мягкий и пушистый, просто мехом внутрь? Воображение представило нечто такое, отчего замутило бы даже бывалого мясника.
- Не знаю. Я не особо интересовалась этим вопросом, просто принимала их существование, как факт, - Алеся пожала плечами.
Волки, медведи, рыси…
- Получается, что масса человека должна быть примерно равна массе животного? Но медведи же крупнее и тяжелее, или они становятся большими, но легкими?
Соседка хмыкнула и покачала головой:
- То есть, с самим фактом ты уже примирилась, или, наоборот, ищешь нестыковки?
- Я не знаю, примирилась или нет. Потому что сейчас в фазе полного охреневания. Но ведь всё это невозможно держать в полном секрете. Вас же довольно много.
- Естественно, о нас знают. Те, кому это положено по статусу, или супруги наших, создавать семью с людьми уже лет пятьдесят, как не запрещено. Да и сказки на ровном месте не возникают, причем, заметь, и оборотни, и вампиры, и ведьмы под разными названиями встречаются чуть ли в каждом этносе. Что нам делить? Живем мирно, грыземся в основном между собой, ну, иногда, конечно, и обычным людям прилетает, но стараемся это пресекать.
Она поднялась, чтобы выплеснуть остывший кофе, к которому так и не притронулась. Я тоже встала, выбросила смятую до непотребного состояния маску и заколебалась. Пора бы и честь знать, к тому же устала я зверски, но неутоленное любопытство к утру меня обглодает до чистых косточек. Поэтому, когда она кивнула, жестом приглашая за собой в комнату, пошла. И все на тот же многострадальный диван уселась. Снова на некотором удалении от хозяйки.
- А разрешили создавать семьи с людьми, потому что возникла опасность близкородственного скрещивания?
- Нет, потому что молодость и романтика, и наши часто влюблялись в обычных людей. А чем запретнее плод, тем он желаннее. В конце концов, мудрые в верхах плюнули на это дело, сказали, чтобы разбирались сами, но языками не мели и сохраняли в секрете наше происхождение. Я уже говорила, в браке с людьми и дети в девяноста процентах рождаются совершенно обычными, так что особых проблем с этим не возникает.
Я сидела, сжав в руках декоративную подушку, и думала-думала-думала… Напряженно, но совершенно без толка. Чувствуя, что у меня сейчас банально сорвет крышечку от обилия информации, я решила перейти на более безопасную тему.
- Что теперь будет с тобой?
Алеся, занятая крайне интеллектуальным занятием по пересчитыванию браслетов на левой руке, отвлеклась и приподняла брови:
- В смысле?
- Антон же сказал, что ты подставилась.
- А, это… Ну, поработаю немного в клубе, постараюсь узнать, кто и как ставил эту ерунду на игрока. Думаю, если присмотреться, там не на нём одном чары. Снять так, чтобы не выдать себя, я не сумею, но и другие ведьмы видят во мне только вампира, так что вряд ли насторожатся. – Она перестала звенеть браслетами и подняла на меня очень серьезные и даже чуть строгие глаза. – Но мне придется съехать домой и за тобой присматривать больше не смогу. Поэтому очень тебя прошу, будь осторожна. Я бы вообще предложила, чтобы ты пока переехала к родственникам, но не согласишься ведь?
- А если за мной опять придут, а дома ещё и родители? – О том, чтобы вернуться в родные пенаты, уже думала. И отмела эту идею, как несостоятельную. Конечно же мне было и есть страшно, но одно дело, когда боишься только за себя, и совсем другое, когда из-за твоих проблем пострадать могут ещё и близкие.
- Понимаю. На работу в понедельник пойдешь?
- Страшно, но пойду. Если буду сидеть в четырех стенах, накручу себя до такого состояния, что хоть с балкона прыгай…
- Дурного не думай и не говори, - Алеся поднялась и прошла к комоду, выдвинула верхний ящик и чем-то там зашуршала. – Я тебе сейчас кое-что дам, носи так, чтобы касалось голой кожи. К браслетам ты, я так понимаю, равнодушна?
- Мне вообще любые украшения на руках мешают, - я вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что она там делает.
- Я так и поняла. - Соседка вернулась с длинной цепочкой, свисающей с тонких пальцев. Темно-коричневая с мелкими золотистыми крапинками бусина на её конце медленно покачивалась в такт шагов. Ряд точно таких же плотно обнимал правое запястье Алеси. – Надевай.
Почему-то у меня не возникло возражений. Замок расстегивать не пришлось, длина позволяла протянуть через голову. Бусина сверкнула в свете лампы и, будто живая, скользнула под футболку, щекотнув теплым гладким боком ложбинку груди.
- Спасибо. Что это такое?
- Некоторые минералы усиливают чары, некоторые их гасят. Этот из вторых. Полностью не закроет, даже если повесить бусы в три ряда, но даст пару минут посопротивляться. Правда, в твоем случае я не уверена насчет времени, но лучше так, чем ничего. Постоянно не носи, часов шесть-семь в день, не больше, пока на работе. Я не знаю, как конкретно этот амулет подействует на обычного человека, может, будет притуплять внимание, а может, вообще ничего, но лучше не рисковать. Если почувствуешь, что греется, постарайся уйти в безопасное место, но так, чтобы не загнать себя в угол, и сразу звони мне или Антону. Если начнет жечь, ори «Пожар!» или «Насилуют!», да что угодно, лишь бы привлечь внимание. Пусть лучше окружающие решат, что ты сбрендила, зато никто не рискнет борзо, на глазах у толпы, тебя уводить.
Я зябко передернула плечами, тут же прислушиваясь к себе – не жжет ли? Но бусина была почти неощутима.
- Можешь показать?
Алеся кивнула и потянулась, чтобы взять меня за руку. Пальцы у неё были холодными настолько, что меня аж передернуло.
Сначала ничего не происходило, потом на груди в районе лифчика разлилось приятное тепло, а сама бусина будто начала чуть пульсировать. В своих же эмоциях я ничего не ощутила, потому вскинула на соседку глаза:
- Да, чувствую. А что конкретно ты делаешь?
- Пытаюсь тебя успокоить.
Я ещё раз прислушалась к себе и призналась:
- Получается не очень.
Она только усмехнулась и убрала пальцы. Тепло постепенно истаяло, и амулет снова стал обычной побрякушкой. Часы показывали далеко за полночь, и я почувствовала, что сейчас просто позорно отрублюсь на чужом диване. Да ещё и в квартире вампирши. Кстати, пока не забыла:
- А тебе совсем-совсем не нужна кровь?
- Только если получу тяжелую травму, но это и обычному человеку в таком случае не повредит. Или если разом выплесну весомую часть своего резерва.
- И часто такое бывает?
- За все время три раза. - Не то, чтобы меня это прям полностью успокоило, но определенный душевный подъем я ощутила. – Антон у нас чистых, почти аристократических кровей, ему приходится это делать регулярно.
Мне тут же вспомнились некоторые приемы его успокаивания нервничающих девушек, и щекам стало ощутимо теплее. И ещё я почувствовала странное неприятие в отношении Алеси, которая сидела рядом и внимательно на меня смотрела. Даже явная усталость в виде кругов под глазами и заострившихся скул не делала её менее красивой. Ууу, ведьма!
Не знаю, почему, но, пристально следя за её реакцией, брякнула:
- Я целовалась с твоим мужем!
Первый раз за все время знакомства она выглядела настолько ошарашенной. Длилось это всего пару секунд, но все же.
- Так он мне уже давно не муж. – Алеся, немного помявшись, пересела поближе, чуть помолчала, потом легонько ткнула локтем в бок. – Понравилось хоть?
- Да…
- Ну, и слава Богу.
Странно, но никакие потусторонние сущности мне не снились. То ли разговор с соседкой произвел благостное впечатление, и нервы сами собой успокоились, то ли после вчерашних открытий им, этим нервам, было уже пофиг на все. Но проснулась я вовремя, чему немало способствовал сопящий в ухо недовольный пес, который вчера ждал меня на диване. Внимательно осмотрел, разве что дыхнуть не потребовал и только после этого ушел на свою лежанку. Иногда у меня возникают здравые сомнения, кто чей питомец.
Ехать к Антону на работу я не то, чтобы трусила… Скорее, накручивала себя, вгоняя в смущение. Вот чего, спрашивается, целоваться полез?! Именно об этом я размышляла, мысленно страдая, пока выгуливала Бульку. Тот тоже страдал, потому что гулять по снегу не любил, и я почувствовала хоть небольшое, но моральное удовлетворение – ничто так не успокаивает, как понимание, что не одной тебе хреново.
Было искушение надеть водолазку, чтобы аж по самый подбородок горло закрыть, но и с ним я справилась, не став впадать в крайности. И вообще, судя по всему, опять придется без толку просидеть в приемной, тревожа своим присутствием секретаря и страдая от тоски. Так что можно хоть в пижаме ехать.
Но я ошиблась.
Не знаю, где черти носили Васильева, но приехала я первой, была вяло поприветствована Тимуром, который теперь смотрел ещё подозрительнее, и только приготовилась переслать бабуле фотки со вчерашнего хоккея (кстати, наши-то выиграли!), как в приемной появился смутно знакомый субъект. И до того, как я его узнала, буквально расцвел от счастья:
- Здравствуйте, Надя.
- Доброе утро, - я нейтрально улыбнулась, пытаясь припомнить, где его видела. И машинально прислушивалась к ощущениям в районе груди. Там ничего не теплело и не ёкало, так что немного расслабилась. А потом и низенького колобка вспомнила – это он забирал Антона из заповедника. А ещё поняла, что имени его не знаю.
Лучше бы и дальше не знала…
Оказалось, что зовут его Аркадий Тимофеевич, приходится он соратником моему почти начальству, и ещё тонны две абсолютно ненужной информации, от которой у меня уже через пять минут заболела голова. Болтал толстячок легко и непринужденно, время от времени поглаживая до блеска выбритый подбородок и заглядывая мне в лицо крупными и темными, как элитные маслины, глазами. Вообще он производил впечатление какого-то… недотепы, что ли. Болтал о семье, недавно родившейся внучке и том, как счастлив работать с Антоном Николаевичем, пару раз попытался взять меня за ладонь, которую я аккуратно отдергивала, сопровождая этот жест уже приклеившейся к губам улыбкой. Несколько раз делал аккуратные заходы на попытку узнать, какого черта я тут делаю, в ответ я так же аккуратно эти вопросы обходила, а потом и вовсе выключилась из беседы, только кивая через равные промежутки времени. Да я дошла до того, что бросила умоляющий о помощи взгляд на Тимура! Как ни странно, тот в ответ посмотрел с подобием сочувствия и только едва заметно пожал плечами – мол, ничего не могу сделать, терпи.
Я и терпела, мысленно кляня словохотливого колобка и призывая Антона побыстрее появиться на рабочем месте. Не то, чтобы мне недоставало выдержки, но она могла закончиться в любой момент. Или взять и под предлогом припудривания носика удрать в туалет и там забаррикадироваться?
В принципе, я бы легко могла оборвать приставучего мужичка, если бы не одно «но» - он вел себя странно. Если жесты и голос были вполне естественными, то вот взгляд, цепкий и подозрительный, выбивался из образа, чем изрядно нервировал.
А ведь ему от меня что-то надо. Как вариант, действительно узнать, почему я таскаюсь за Васильевым, но верить этому я не спешила.
- Всем доброе утро. - Голос Антона едва не исторг у меня громкий облегченный выдох, сама не поняла, как смогла сдержаться. И посмотрела, как на спасителя, отчего светлые брови чуть приподнялись в изумлении, но, бросив взгляд на моего собеседника, вампирюга понимающе хмыкнул. – Тимур, почту, Надя, подожди, пожалуйста, несколько минут, Аркадий – ко мне.
Буквально десятком слов раздав поручения, он прошел в кабинет, сопровождаемый колобком, тут же потерявшим ко мне интерес, я же облегченно растеклась по дивану. Со стороны секретаря донесся тяжкий вздох:
- Кофе будете?
- Давай.
Такая милость с его стороны не казалась странной, все-таки совместные трудности сближают, поэтому чашку из рук Тимура я взяла без особых переживаний. Тем более, что две такие же он отнес уединившимся мужикам, наливал из одной емкости, и вряд ли решил нас всех перетравить одним заходом.
И все-таки, что у меня хотел узнать этот Аркадий? И для кого? Если работает действительно на Антона, то его это вообще интересовать не должно. Или тут обычная жажда сплетен? Ой, не зря мне никогда не нравилась работа, связанная с людьми. То ли дело животные – ему больно, он тебя укусил. Хочет ласки, хвостом покрутил. Жаль, что у человечества всё намного сложнее.
Тимур вернулся довольно быстро, закопался в бумажки, время от времени посматривая на меня. Я это замечала, но внимания не придавала, сосредоточенная на вдыхании аромата, исходящего от кружки. Вот вредный, а как кофе варит… Аж на душе потеплело.
В следующую секунду я едва на себя тот кофе не пролила, поняв, что греет меня совсем не он.
Не знаю, зачем схватилась за цепочку, рывком выдернув подвеску из-за пазухи, и тут же уставилась на Тимура. Тот был немного бледен, а на виске блестела испарина, но смотрел на меня пристально и твердо. Ровно до того момента, как не перевел взгляд на поблескивающую бусину. Взгляд его тут же изменился, мрачная решимость сменилась слабо сдерживаемой паникой, а побледнел парень так, что я всерьез засомневалась, как бы не рухнул в обморок.
- Ты что делаешь?! – Вопить я не спешила, уверенная, что это дело всегда успею провернуть. Как ни хороша звукоизоляция кабинета, но ору я громко и противно, услышат стопроцентно.
- Я… Ничего… - Прозаикался секретарь, рывком опускаясь в кресло. Чудом не промазал, на самый краешек рухнул. – Я не знал… Простите, пожалуйста.
Слушать этот детский лепет, в котором было больше страха, чем искреннего раскаяния, мне надоело, поэтому, приблизившись так, чтобы без помех смотреть в глаза этому паршивцу, шепотом спросила:
- Что и зачем ты пытался сделать?
- Да ничего, просто проверить хотел, всё ли в порядке, - Тимур совершенно простецким жестом смахнул пот со лба манжетой белоснежной рубашки. – Аркадий Тимофеевич очень тяжелый человек, просто надо было убедиться, что он вам ничего не сделал.
Смотрел он на меня с некоторой душевной мУкой, но без прежнего ужаса. Это немного успокоило, потому что у самой сердце сорвалось на предельную скорость.
- И как ты бы это проверил?
- У меня свои способы. - И расправил худоватые плечи, чтобы казаться солиднее.
Я с некоторым сомнением осмотрела этого доморощенного диагноста, покачала головой и вернулась на диван.
Может, он и в самом деле помочь хотел? Ведь не стал бы Антон так близко держать врага… Батюшка, так он тоже вампиреныш?! Теперь я другими глазами посмотрела на Тимура. Задавать ему прямой вопрос я посчитала некорректным, но, скорее всего, так и есть. И вряд ли он силен, вон как взмок, а бусина еле нагрелась, я не сразу и заметила. Судя по всему, применения гипнотических способностей ему дается очень нелегко.
- Простите. – Он подал голос минут через пять, когда я закончила подозрительно на него коситься. – Вы не могли бы не говорить об этом маленьком инциденте Антону Николаевичу?
- Почему?
- Потому что я должен был незаметно оберегать вас, получается, провалил задание.
