Но риск встретить военный отряд оставался, а после магического шторма нельзя отвергать вероятности, что кто-то в Гарете вступил в сговор с северянами. Верить в это не хотелось, но и отрицать подобную возможность нельзя.
- Сколько времени понадобиться на ремонт корабля?
- Зависит от того, где мы причалим, и что там найдем. Не меньше недели.
А может, и значительно больше…
- Вам знакомы эти воды? Сможете найти укромное место, где нас не обнаружат?
Капитан некоторое время задумчиво смотрел в стену. Так задумчиво, что и Риман не утерпел, бросил взгляд – ничего интересного.
- Найти-то найдем… Но здесь нет безлюдных островов, куда можно причалить на таком судне.
Наследник медленно кивнул, принимая его ответ:
- Значит, выберем тот, где меньше жителей.
Возможно, это даже к лучшему, стоит попробовать свои силы в общении с северянами с не столь поднаторевшими в интригах и ненависти к южным соседям варварами.
Обратный путь показался Линискеа бесконечным. Девушка дремала, укутанная в теплый мех, и отчаянно мерзла всю дорогу. Иногда начинало казаться, что вся она внутри заледенела, и ни припекающее весеннее солнце, ни теплая одежда не могли её согреть. Кеа с трудом передвигалась, но этого и не требовалось – корабль, уносивший её обратно к родному берегу, был не настолько велик, чтобы прогуливаться. Зато можно было устроиться в уголке и дремать, чувствуя рядом теплый бок Ингмара. Мальчик искренне переживал за сестру, даже почти не вредничал, что само по себе было делом удивительным, и старался всячески оберегать Линискеа. Даже на деда поначалу посматривал с неодобрением, именно его полагая источником нездоровья Кеа. И как она ни уверяла, что это просто болезнь, которая скоро пройдет, и волноваться не стоит, отвечал только суровым взглядом из-под нахмуренных бровей и упрямо поджатыми губами. И продолжал следить, чтобы сестра не снимала теплый плащ и обязательно пила лекарство, оставленное целителем, которого привел дед перед самым отплытием. Тот не нашел ничего угрожающего здоровью молодой девицы, дал какую-то склянку с содержимым, подозрительно напоминавшим разведенное водой вино, и посоветовал поберечь силы, а ещё лучше – выдать её замуж. Кеа не уточнила, каким образом свадебный обряд должен исцелить, хотя и испытала любопытство по данному вопросу, но жижу из склянки исправно пила. Она ли помогала или близость воды, но к концу путешествия Линискеа уже вполне сносно стояла на ногах и начала постепенно оживать.
Пааво за внучкой присматривал издали, говорил мало и сам выглядел ненамного более здоровым, чем Кеа. Впрочем, дед внешне никогда не отличался особенным здоровьем, потому к нему вопросом было меньше. А если они и появлялись, задавать их никто не рискнул – рыбак не стал молчать о том, как вывозил в море шамана, который что-то там такое сотворил, что небо вмиг почернело, и разразился тот шторм. Потому на Пааво посматривали искоса, но стоило ему поднять глаза, как в манерах и обращенных к нему словах появлялось подобострастие.
- Что, если мы не успеем, и корабль прибудет раньше? – Кеа сидела в тесном закутке между бортом судна и дедовым боком. Ингмар свернулся клубком у её ног и теперь дремал, прикрытый полой теплого плаща, в который куталась девушка.
- Успеем, - шаман поглаживал пожелтевшими пальцами полированное дерево трубки, но прикуривать не спешил. Летящие брызги мешали, да и качка, которая снова усиливалась к вечеру, не располагала к умиротворенному вдыханию дыма.
Ветер, хоть и не сильный, но нужного направления, наполнял парус, и гребцы, отложив весла, переговаривались и перебрасывались шутками, создавая мирный гул, от которого Кеа снова начало клонить в сон, но она терпела. Если выспится сейчас, потом снова будет ворочаться половину ночи, тревожа деда и Ингмара. Они укладывались рядом, чуть в стороне от основного отряда, и на обратном пути отграничение это стало более заметным, что тревожило Линискеа. Как ни велик авторитет шамана, но их только трое, команда куда многочисленнее, как бы не случилось беды…
Может, было бы даже правильнее не спать ночами, сторожить сон деда и брата, но, случись что, какой отпор в таком состоянии сможет дать? Да и оружия под рукой не было, шаманы вообще им редко пользуются, не в том их сила, Ингмару не полагалось по возрасту, а сама Кеа, хоть и немного владела боевыми топорами, взять их с собой не догадалась. Наряды, большую часть из которых не надела ни разу, взяла, а вот оружие – нет. Впрочем, владение это было весьма условным, как-то Олис, желая произвести впечатление, в шутку показал несколько приемов, потом она и сама тренировалась, но против воина, даже одного, не выстоит и минуты.
- Как ты догадался, что я направлю их домой? – Кеа из-под полуприкрытых век наблюдала, как солнце наклонилось совсем низко к морю, и, казалось, сейчас коснется краем, зашипит, вскипая, вода, станет алой, как морс из клюквы...
- А куда ещё ты могла их отправить? – Пааво, повертев трубку, убрал её в карман, всё равно скоро причаливать на ночлег. – Ты же бывала только на нескольких островах, а чтобы хорошо знала и далеко от Рендебю, и вовсе только дом.
Линискеа кивнула его словам и всё-таки прикрыла глаза, слушая тихую мелодию моря. Может, кому-то этот шум казался обычным шелестом волн, изредка нарушаемым криком чайки, но для Кеа он звучал как колыбельная.
Ветер снова поменялся, он гнал рваные облака с запада, пока они были редкими, но к следующей ночи придут дожди. Не такие, какой вызвала Кеа, обычные, от них у деда них ломило кости, и ныли суставы, хоть он и старался этого не показывать. Но время от времени медленно сжимал пальцы и замирал так на мгновение, переводя дыхание, и Линискеа хотелось взять его за руку, согреть своим теплом, вот только у неё самой ладони были ледяными. И всё сильнее хотелось оказаться дома, в безопасности родных стен, она соскучилась по нему, как скучают по дорогому человеку. По козе и коту, который наверняка будет сидеть у очага, жмурясь в ожидании, когда начнут готовить еду, вдруг и ему что перепадет. По Акку, которая, конечно, обнимет при встрече, а потом будет хмуриться, обводя внимательным взглядом. Наверняка поворчит, увидев слабость Кеа, но вечером, когда улягутся мужчины, отведет в парную и там будет заговаривать неведомую болезнь, изгонять её из девичьего тела крепким травяным духом и старыми песнями. Такими старыми, что некоторых слов Кеа не понимала, но они были настолько правильными, что она и сама начинала их подпевать, не зная, о чём эта песня. А потом служанка окатит холодной водой, ледяной настолько, что дыхание перехватит и кожу обожжет ледяными иглами. И расчешет волосы мелким костяным гребнем, в котором прожилки светятся, будто слюдяные. Заплетет две косы, каждую украшая оберегами и резными зажимами, покрытыми вязью защитных рун. И в эту ночь они будут не внучка шамана и его служанка, а просто две женщины, умеющие вместе молчать, но всё равно слышать друг друга.
До деревни осталась половина дневного перехода, берег темнел справа, расцвеченный темной зеленью елей и влекущий долетавшим ароматом влажной земли, но рисковать и плыть в ночи никто не хотел. Дно тут ровное, рифов тоже нет, но кто знает, не случится ли встретиться с плывущим поваленным деревом или, того хуже, потревожить духов воды? Весенние и летние ночи их время, да и до земли совсем рядом, хольмовы твари же не упустят случая навредить людям. Может, не со зла, но игры духов порой жестоки, и никому не хотелось стать игрушкой в руках расшалившихся темных сил.
За последние годы Кеа много ночей проводила у воды, в том числе и летних, и ни разу не столкнулась с духами. Возможно, их отпугивали обереги, или же шаман, заговорив окрестные берега, не давал тварям приблизиться к деревне. Или же они сами не рисковали связываться с неумелой хейдой, полагая её не самым лучшим объектом злых шуток, тут бы самим не стать жертвами нервной девицы, не владеющей собственным даром…
К ночи ощутимо похолодало, и Кеа с удовольствием грелась у костра, задумчиво глядя на пылающие жаром угли. Странно, обычно огонь тревожил её, сейчас же она воспринимала его спокойно, будто и не было в нём ничего страшного. Как будто то, что противилось притягательности пламени, задремало, утратив силу. Это было непривычно, пугающе, но… интересно. И море, хоть оно и совсем рядом, больше не звало, будто утратило власть над ней.
Ингмар, стойко державшийся рядом с сестрой всю дорогу, всё-таки не вытерпел, перебрался ближе к морякам, которые сидели у другого костерка, вполголоса травя байки и переговариваясь. Чуть подобревшие и расслабившиеся после ужина, они не прогоняли мальчишку, даже предложили ему вина, на что тот ответил хоть и вежливым, но категоричным отказом. Настаивать они не стали, всё-таки желающих вызвать недовольство его деда не нашлось. Да и коситься в их сторону почти перестали, успокоенные ли близким окончанием путешествия или тем, что шаман был спокоен и почти незаметен.
Пааво к ним не пошел. Но и рядом с Кеа не остался, отойдя в густую тень от кустов, и только едва тлеющие алые точки раскуренной трубки да ароматный дымок давали понять, что шаман здесь. Лес, на опушке которого расположился лагерь, не спал. Он посвистывал, ухал, шуршал, потрескивал ветвями… Линискеа разобрала голос совы и, кажется, на берегу крошечной речушки, впадавшей в море буквально в нескольких шагах от её лежака, возилась водяная крыса. Звуки эти был привычными и родными, и девушка, прикрыв глаза, слушала эту незатейливую песню природы.
Вот только до сих пор не прошедшее ощущение льда в груди беспокоило всё сильнее. Пошел седьмой день, как она очнулась, и раньше такого не было. Обычно наутро после ночной прогулки к морю состояние внутреннего оцепенения проходило, теперь же…
- Я навсегда останусь такой? – Кеа не выдержала, передвинулась в темноту, неловко присаживаясь у ног деда. Выйдя за границы круга света, она поначалу ослепла, и худая твердая рука, коснувшаяся её плеча, казалась единственной опорой.
- Нет, - угли трубки чуть разгорелись, будто облако красной мошкары. – Скоро всё вернется. Ты слишком много сил отдала воде, она вычерпала тебя почти до дна.
Линискеа и сама подозревала нечто подобное и теперь не могла понять, чего испытала больше – облегчения или разочарования. Пусть сила страшна и непонятна, но она часть Кеа, и сейчас она не чувствовала себя цельной. Как будто у неё отняли что-то очень важное, и это ощущение потери было острым и болезненным. Оно пугало. Но если дар не вернется… Она станет обычной девушкой, сможет выйти замуж, родить детей. Не придется бежать из деревни. Может, её родные места не так уж изобильны и добры к людям, но это место, где она выросла, куда хотелось возвращаться.
- Когда?
Во второй костер, горевший чуть поодаль, бросили толстое полено, и искры роем потревоженных пчел взвились в небо. Темное, неласковое. Ни серпа луны, ни звезд, только плотный слой облаков, затянувших его от горизонта до горизонта. И в сыром дыхании ветра слышались отголоски далекого дождя, который напоит землю, даст силы травам.
- Скоро. – Шаман, вытряхивая пепел, постучал трубкой о колоду, на которой сидел, едва заметно сгорбившись, будто старый филин. А потом поднялся, чуть неловко, скособочившись, и Кеа не смогла сдержаться, резко встала, и сама чуть пошатнувшись от слабости, подхватила деда под локоть. – К воде не ходи, даже если будет звать. Нечего тебе сейчас возле неё делать, опасно.
Линискеа тихо согласилась, помогая Пааво устроиться на шкуре, которой прикрыли слой веток. Постель эта была жесткой, но спать на весенней земле и вовсе не следовало. Весна коварна, то одарит почти летним зноем, то окутает таким холодом, что зуб на зуб не попадает. Прикрыв деда теплым плащом, Кеа кивнула Ингмару и, дождавшись, когда зевающий мальчик устроится рядом, улеглась между ними. Конечно, можно было бы каждому соорудить по постели, но больше возни и хлопот, чем пользы. К тому же под утро от моря поднимался туман, и в такие минуты общий лежак был лучшим выбором. Да и оставлять её одну ни Пааво, ни Ингмар не собирались. Братишка так и заявил, что будет её охранять ночами, а дед промолчал, но дал понять, что разделяет его мнение.
Дождавшись, когда мальчик размеренно засопит под её рукой, Кеа сомкнула веки и попыталась открыться, как тогда, на лодке. Не отдавать всю себя воде, а просто посмотреть, получится ли. Прислушалась к пульсирующему току крови по своим венам, к тихой мелодии, которую выводил носом Ингмар, шуршанию веток подстилки… Но море оставалось немым. Нет, оно накатывало мерными волнами, шелестело и вздыхало, но она его слышала ушами, а не так, как обычно. Не сердцем.
И долго ещё всматривалась в темное небо, сознавая, что её больше не привлекает участь остаться без этого всего. Да, без дара проще, но… Кеа всегда воспринимала его досадной помехой, чем-то сродни уродства, которое нужно тщательно скрывать, теперь же понимала, что это важная часть её самой. Может, для кого-то она и покажется уродливой, да и жить с таким грузом будет весьма непросто, но, даже имейся способ от него отказаться, не смогла бы.
От этого на душе странным образом полегчало, будто решила трудную задачу, которая давно не давала свободно вздохнуть. Конечно, ей придется и дальше прятать любые проявления дара, возможно, теперь она будет делать это ещё тщательнее, но страх перед разоблачением почему-то отступил. Будь, что будет, и если когда-то Кеа выдаст себя, значит, так тому и быть, но такая жизнь, как сейчас, это не жизнь. Существование.
Она поняла это на третий день после возвращения. Возвращения, которое было и волнительным, и долгожданным, и тревожным.
Что, если южане уже добрались? Вдруг они нападут на деревню?
А если и вовсе утонули? Кеа ведь не знала, насколько сильно буря потрепала корабли. Может, и вовсе никаких чужаков не будет… Мысль эта была не очень хорошей, но заманчивой. В конце концов, их сюда никто не звал, жили бы в своей пустыне, так зачем-то понадобилось плыть на север!
Но о них не было никаких вестей, никто не видел чужих кораблей, да и море не выносило на берег обломки.
Вернется ли её сила дома, или придется ждать долгие недели, пока вода снова не позовет блудную дочь? Или, может, стоит только ступить на родной берег, и дар сам проснется…
Не проснулся.
Ни в тот день, ни на следующий.
Как и думала Кеа, старая служанка, поругиваясь для вида, внимательно осмотрела их с Ингмаром, проворчала что-то про «дурную девицу, у которой одно достоинство, что лицо, и то усохло», а потом утащила отмывать, отпаривать, отпаивать. Своими руками спорола вышитые с изнанки на подоле защитные руны, отмахнувшись от вопросов Кеа малопонятным:
- Они тебе теперь не помогут.
И два вечера, щуря подслеповатые глаза в свете очага, расшивала новые. Их Линискеа никогда не видела раньше, что-то сложное и малопонятное, и вопросов к Акку становилось всё больше. Откуда неграмотной служанке известны символы, которые и Кеа, выученная самим шаманом, не знала? И что они вообще обозначают? В том, что старуха не желает ей вреда, девушка была уверена. Наверное, она бы настояла и потребовала ответы, если бы не едва заметное трепетание дара, которое Линискеа почувствовала на третье утро.
- Сколько времени понадобиться на ремонт корабля?
- Зависит от того, где мы причалим, и что там найдем. Не меньше недели.
А может, и значительно больше…
- Вам знакомы эти воды? Сможете найти укромное место, где нас не обнаружат?
Капитан некоторое время задумчиво смотрел в стену. Так задумчиво, что и Риман не утерпел, бросил взгляд – ничего интересного.
- Найти-то найдем… Но здесь нет безлюдных островов, куда можно причалить на таком судне.
Наследник медленно кивнул, принимая его ответ:
- Значит, выберем тот, где меньше жителей.
Возможно, это даже к лучшему, стоит попробовать свои силы в общении с северянами с не столь поднаторевшими в интригах и ненависти к южным соседям варварами.
Обратный путь показался Линискеа бесконечным. Девушка дремала, укутанная в теплый мех, и отчаянно мерзла всю дорогу. Иногда начинало казаться, что вся она внутри заледенела, и ни припекающее весеннее солнце, ни теплая одежда не могли её согреть. Кеа с трудом передвигалась, но этого и не требовалось – корабль, уносивший её обратно к родному берегу, был не настолько велик, чтобы прогуливаться. Зато можно было устроиться в уголке и дремать, чувствуя рядом теплый бок Ингмара. Мальчик искренне переживал за сестру, даже почти не вредничал, что само по себе было делом удивительным, и старался всячески оберегать Линискеа. Даже на деда поначалу посматривал с неодобрением, именно его полагая источником нездоровья Кеа. И как она ни уверяла, что это просто болезнь, которая скоро пройдет, и волноваться не стоит, отвечал только суровым взглядом из-под нахмуренных бровей и упрямо поджатыми губами. И продолжал следить, чтобы сестра не снимала теплый плащ и обязательно пила лекарство, оставленное целителем, которого привел дед перед самым отплытием. Тот не нашел ничего угрожающего здоровью молодой девицы, дал какую-то склянку с содержимым, подозрительно напоминавшим разведенное водой вино, и посоветовал поберечь силы, а ещё лучше – выдать её замуж. Кеа не уточнила, каким образом свадебный обряд должен исцелить, хотя и испытала любопытство по данному вопросу, но жижу из склянки исправно пила. Она ли помогала или близость воды, но к концу путешествия Линискеа уже вполне сносно стояла на ногах и начала постепенно оживать.
Пааво за внучкой присматривал издали, говорил мало и сам выглядел ненамного более здоровым, чем Кеа. Впрочем, дед внешне никогда не отличался особенным здоровьем, потому к нему вопросом было меньше. А если они и появлялись, задавать их никто не рискнул – рыбак не стал молчать о том, как вывозил в море шамана, который что-то там такое сотворил, что небо вмиг почернело, и разразился тот шторм. Потому на Пааво посматривали искоса, но стоило ему поднять глаза, как в манерах и обращенных к нему словах появлялось подобострастие.
- Что, если мы не успеем, и корабль прибудет раньше? – Кеа сидела в тесном закутке между бортом судна и дедовым боком. Ингмар свернулся клубком у её ног и теперь дремал, прикрытый полой теплого плаща, в который куталась девушка.
- Успеем, - шаман поглаживал пожелтевшими пальцами полированное дерево трубки, но прикуривать не спешил. Летящие брызги мешали, да и качка, которая снова усиливалась к вечеру, не располагала к умиротворенному вдыханию дыма.
Ветер, хоть и не сильный, но нужного направления, наполнял парус, и гребцы, отложив весла, переговаривались и перебрасывались шутками, создавая мирный гул, от которого Кеа снова начало клонить в сон, но она терпела. Если выспится сейчас, потом снова будет ворочаться половину ночи, тревожа деда и Ингмара. Они укладывались рядом, чуть в стороне от основного отряда, и на обратном пути отграничение это стало более заметным, что тревожило Линискеа. Как ни велик авторитет шамана, но их только трое, команда куда многочисленнее, как бы не случилось беды…
Может, было бы даже правильнее не спать ночами, сторожить сон деда и брата, но, случись что, какой отпор в таком состоянии сможет дать? Да и оружия под рукой не было, шаманы вообще им редко пользуются, не в том их сила, Ингмару не полагалось по возрасту, а сама Кеа, хоть и немного владела боевыми топорами, взять их с собой не догадалась. Наряды, большую часть из которых не надела ни разу, взяла, а вот оружие – нет. Впрочем, владение это было весьма условным, как-то Олис, желая произвести впечатление, в шутку показал несколько приемов, потом она и сама тренировалась, но против воина, даже одного, не выстоит и минуты.
- Как ты догадался, что я направлю их домой? – Кеа из-под полуприкрытых век наблюдала, как солнце наклонилось совсем низко к морю, и, казалось, сейчас коснется краем, зашипит, вскипая, вода, станет алой, как морс из клюквы...
- А куда ещё ты могла их отправить? – Пааво, повертев трубку, убрал её в карман, всё равно скоро причаливать на ночлег. – Ты же бывала только на нескольких островах, а чтобы хорошо знала и далеко от Рендебю, и вовсе только дом.
Линискеа кивнула его словам и всё-таки прикрыла глаза, слушая тихую мелодию моря. Может, кому-то этот шум казался обычным шелестом волн, изредка нарушаемым криком чайки, но для Кеа он звучал как колыбельная.
Ветер снова поменялся, он гнал рваные облака с запада, пока они были редкими, но к следующей ночи придут дожди. Не такие, какой вызвала Кеа, обычные, от них у деда них ломило кости, и ныли суставы, хоть он и старался этого не показывать. Но время от времени медленно сжимал пальцы и замирал так на мгновение, переводя дыхание, и Линискеа хотелось взять его за руку, согреть своим теплом, вот только у неё самой ладони были ледяными. И всё сильнее хотелось оказаться дома, в безопасности родных стен, она соскучилась по нему, как скучают по дорогому человеку. По козе и коту, который наверняка будет сидеть у очага, жмурясь в ожидании, когда начнут готовить еду, вдруг и ему что перепадет. По Акку, которая, конечно, обнимет при встрече, а потом будет хмуриться, обводя внимательным взглядом. Наверняка поворчит, увидев слабость Кеа, но вечером, когда улягутся мужчины, отведет в парную и там будет заговаривать неведомую болезнь, изгонять её из девичьего тела крепким травяным духом и старыми песнями. Такими старыми, что некоторых слов Кеа не понимала, но они были настолько правильными, что она и сама начинала их подпевать, не зная, о чём эта песня. А потом служанка окатит холодной водой, ледяной настолько, что дыхание перехватит и кожу обожжет ледяными иглами. И расчешет волосы мелким костяным гребнем, в котором прожилки светятся, будто слюдяные. Заплетет две косы, каждую украшая оберегами и резными зажимами, покрытыми вязью защитных рун. И в эту ночь они будут не внучка шамана и его служанка, а просто две женщины, умеющие вместе молчать, но всё равно слышать друг друга.
До деревни осталась половина дневного перехода, берег темнел справа, расцвеченный темной зеленью елей и влекущий долетавшим ароматом влажной земли, но рисковать и плыть в ночи никто не хотел. Дно тут ровное, рифов тоже нет, но кто знает, не случится ли встретиться с плывущим поваленным деревом или, того хуже, потревожить духов воды? Весенние и летние ночи их время, да и до земли совсем рядом, хольмовы твари же не упустят случая навредить людям. Может, не со зла, но игры духов порой жестоки, и никому не хотелось стать игрушкой в руках расшалившихся темных сил.
За последние годы Кеа много ночей проводила у воды, в том числе и летних, и ни разу не столкнулась с духами. Возможно, их отпугивали обереги, или же шаман, заговорив окрестные берега, не давал тварям приблизиться к деревне. Или же они сами не рисковали связываться с неумелой хейдой, полагая её не самым лучшим объектом злых шуток, тут бы самим не стать жертвами нервной девицы, не владеющей собственным даром…
К ночи ощутимо похолодало, и Кеа с удовольствием грелась у костра, задумчиво глядя на пылающие жаром угли. Странно, обычно огонь тревожил её, сейчас же она воспринимала его спокойно, будто и не было в нём ничего страшного. Как будто то, что противилось притягательности пламени, задремало, утратив силу. Это было непривычно, пугающе, но… интересно. И море, хоть оно и совсем рядом, больше не звало, будто утратило власть над ней.
Ингмар, стойко державшийся рядом с сестрой всю дорогу, всё-таки не вытерпел, перебрался ближе к морякам, которые сидели у другого костерка, вполголоса травя байки и переговариваясь. Чуть подобревшие и расслабившиеся после ужина, они не прогоняли мальчишку, даже предложили ему вина, на что тот ответил хоть и вежливым, но категоричным отказом. Настаивать они не стали, всё-таки желающих вызвать недовольство его деда не нашлось. Да и коситься в их сторону почти перестали, успокоенные ли близким окончанием путешествия или тем, что шаман был спокоен и почти незаметен.
Пааво к ним не пошел. Но и рядом с Кеа не остался, отойдя в густую тень от кустов, и только едва тлеющие алые точки раскуренной трубки да ароматный дымок давали понять, что шаман здесь. Лес, на опушке которого расположился лагерь, не спал. Он посвистывал, ухал, шуршал, потрескивал ветвями… Линискеа разобрала голос совы и, кажется, на берегу крошечной речушки, впадавшей в море буквально в нескольких шагах от её лежака, возилась водяная крыса. Звуки эти был привычными и родными, и девушка, прикрыв глаза, слушала эту незатейливую песню природы.
Вот только до сих пор не прошедшее ощущение льда в груди беспокоило всё сильнее. Пошел седьмой день, как она очнулась, и раньше такого не было. Обычно наутро после ночной прогулки к морю состояние внутреннего оцепенения проходило, теперь же…
- Я навсегда останусь такой? – Кеа не выдержала, передвинулась в темноту, неловко присаживаясь у ног деда. Выйдя за границы круга света, она поначалу ослепла, и худая твердая рука, коснувшаяся её плеча, казалась единственной опорой.
- Нет, - угли трубки чуть разгорелись, будто облако красной мошкары. – Скоро всё вернется. Ты слишком много сил отдала воде, она вычерпала тебя почти до дна.
Линискеа и сама подозревала нечто подобное и теперь не могла понять, чего испытала больше – облегчения или разочарования. Пусть сила страшна и непонятна, но она часть Кеа, и сейчас она не чувствовала себя цельной. Как будто у неё отняли что-то очень важное, и это ощущение потери было острым и болезненным. Оно пугало. Но если дар не вернется… Она станет обычной девушкой, сможет выйти замуж, родить детей. Не придется бежать из деревни. Может, её родные места не так уж изобильны и добры к людям, но это место, где она выросла, куда хотелось возвращаться.
- Когда?
Во второй костер, горевший чуть поодаль, бросили толстое полено, и искры роем потревоженных пчел взвились в небо. Темное, неласковое. Ни серпа луны, ни звезд, только плотный слой облаков, затянувших его от горизонта до горизонта. И в сыром дыхании ветра слышались отголоски далекого дождя, который напоит землю, даст силы травам.
- Скоро. – Шаман, вытряхивая пепел, постучал трубкой о колоду, на которой сидел, едва заметно сгорбившись, будто старый филин. А потом поднялся, чуть неловко, скособочившись, и Кеа не смогла сдержаться, резко встала, и сама чуть пошатнувшись от слабости, подхватила деда под локоть. – К воде не ходи, даже если будет звать. Нечего тебе сейчас возле неё делать, опасно.
Линискеа тихо согласилась, помогая Пааво устроиться на шкуре, которой прикрыли слой веток. Постель эта была жесткой, но спать на весенней земле и вовсе не следовало. Весна коварна, то одарит почти летним зноем, то окутает таким холодом, что зуб на зуб не попадает. Прикрыв деда теплым плащом, Кеа кивнула Ингмару и, дождавшись, когда зевающий мальчик устроится рядом, улеглась между ними. Конечно, можно было бы каждому соорудить по постели, но больше возни и хлопот, чем пользы. К тому же под утро от моря поднимался туман, и в такие минуты общий лежак был лучшим выбором. Да и оставлять её одну ни Пааво, ни Ингмар не собирались. Братишка так и заявил, что будет её охранять ночами, а дед промолчал, но дал понять, что разделяет его мнение.
Дождавшись, когда мальчик размеренно засопит под её рукой, Кеа сомкнула веки и попыталась открыться, как тогда, на лодке. Не отдавать всю себя воде, а просто посмотреть, получится ли. Прислушалась к пульсирующему току крови по своим венам, к тихой мелодии, которую выводил носом Ингмар, шуршанию веток подстилки… Но море оставалось немым. Нет, оно накатывало мерными волнами, шелестело и вздыхало, но она его слышала ушами, а не так, как обычно. Не сердцем.
И долго ещё всматривалась в темное небо, сознавая, что её больше не привлекает участь остаться без этого всего. Да, без дара проще, но… Кеа всегда воспринимала его досадной помехой, чем-то сродни уродства, которое нужно тщательно скрывать, теперь же понимала, что это важная часть её самой. Может, для кого-то она и покажется уродливой, да и жить с таким грузом будет весьма непросто, но, даже имейся способ от него отказаться, не смогла бы.
От этого на душе странным образом полегчало, будто решила трудную задачу, которая давно не давала свободно вздохнуть. Конечно, ей придется и дальше прятать любые проявления дара, возможно, теперь она будет делать это ещё тщательнее, но страх перед разоблачением почему-то отступил. Будь, что будет, и если когда-то Кеа выдаст себя, значит, так тому и быть, но такая жизнь, как сейчас, это не жизнь. Существование.
Она поняла это на третий день после возвращения. Возвращения, которое было и волнительным, и долгожданным, и тревожным.
Что, если южане уже добрались? Вдруг они нападут на деревню?
А если и вовсе утонули? Кеа ведь не знала, насколько сильно буря потрепала корабли. Может, и вовсе никаких чужаков не будет… Мысль эта была не очень хорошей, но заманчивой. В конце концов, их сюда никто не звал, жили бы в своей пустыне, так зачем-то понадобилось плыть на север!
Но о них не было никаких вестей, никто не видел чужих кораблей, да и море не выносило на берег обломки.
Вернется ли её сила дома, или придется ждать долгие недели, пока вода снова не позовет блудную дочь? Или, может, стоит только ступить на родной берег, и дар сам проснется…
Не проснулся.
Ни в тот день, ни на следующий.
Как и думала Кеа, старая служанка, поругиваясь для вида, внимательно осмотрела их с Ингмаром, проворчала что-то про «дурную девицу, у которой одно достоинство, что лицо, и то усохло», а потом утащила отмывать, отпаривать, отпаивать. Своими руками спорола вышитые с изнанки на подоле защитные руны, отмахнувшись от вопросов Кеа малопонятным:
- Они тебе теперь не помогут.
И два вечера, щуря подслеповатые глаза в свете очага, расшивала новые. Их Линискеа никогда не видела раньше, что-то сложное и малопонятное, и вопросов к Акку становилось всё больше. Откуда неграмотной служанке известны символы, которые и Кеа, выученная самим шаманом, не знала? И что они вообще обозначают? В том, что старуха не желает ей вреда, девушка была уверена. Наверное, она бы настояла и потребовала ответы, если бы не едва заметное трепетание дара, которое Линискеа почувствовала на третье утро.
