Бесполезная игрушка, затупленная под моим личным контролем, лишь бы мальчик не отрезал себе и другим чего жизненно важного. Сейчас я даже жалела, что так поступила – благоразумность и паникерская черта характера меня погубит.
Но боялась я не по этой причине, а потому, что наш непробиваемо храбрый король, править которому осталось от нескольких минут до часа, заблокировал лично для нас троих все выходы из замка. Ходы не откроются еще несколько часов, а значит бежать мы не сможем – нас ждёт смерть.
Единственным, на что я была способна сейчас – это сидеть, наблюдать за восхитительно прекрасным заревом за окном и проклинать того, кого ненавидела больше всего на свете.
Дверь открылась неожиданно, мы с сыном вздрогнули, но я смогла сдержать отчаянный вздох – на пороге моей комнаты стоял Эдельвейс и… истекал кровью. Мне было глубоко плевать на то, кто его ранил, насколько сильно ему больно и умрет ли он вообще. Я очень давно желала его смерти.
Дан выпрямил спину, сверкнул глазами, расслабился, не обнаружив врагов, и промолчал. Отца он не любил. Как и все в этом замке.
Король, которого видимо почти свергли, вошел, закрыл за собой дверь и хромая направился к окну. К моему счастью не нашему, а к тому, что находилось напротив кровати. Он шел даже не морщась от боли, лишь крылья острого носа раздувались с удвоенной силой, выдавая чувства и ощущения мужчины. Он почти упал на край кровати, но смог опуститься на пол рядом и, наконец, тихо выругаться, зажав ладонью рану под ребрами.
- Выродок, чтоб его! – донеслось с пола.
Я легонько взмахнула указательным пальцем и направила магию на капли что оставил после себя мужчина.
- Вас не тронут, - заверил меня бледный Эдельвейс, на лбу которого стали заметны крупные бисеринки пота, - этот ублюдок дал приказ не трогать женщин и детей! Благородная мразь!
Я смогла лишь кивнуть и сдержать облегченный вздох. Пускай эти слова и не были гарантией нашей жизни и относительной свободы, но я конечно же желала думать о хорошем. По крайней мере в отношении детей.
- Ты рада? – на меня взглянули блеклые голубые глаза скорого мертвеца.
Я опешила.
- Чему я должна радоваться? – ответила вопросом на вопрос.
Он усмехнулся и стер пот со лба окровавленной рукой, оставив красную неприятную полосу.
- Как же… - он ядовито сузил глаза, - ты ненавидела меня всегда. С самой первой нашей встречи на паперти, помнишь?
Я нахмурилась и попыталась вспомнить хоть что-то, но голову занимали кардинально другие мысли.
- Конечно ты не помнишь, - вновь усмешка, - тебе было не больше четырнадцати, и ты бежала во дворец со стаей дворовых мальчишек, вечно не оставляющих тебя одну!
В его словах была доля горечи и тех чувств, что он держал в себе все это время. Я могла осознать их наличие, однако понять и почувствовать что-то подобное мне было не дано.
- Ты всегда была ледяной, - подтвердил мои слова мужчина, - это я и любил.
Признание далось ему легко, словно… он уже похоронил себя.
- Но знаешь, о чем я жалел все эти долгих десять лет? – продолжил свой невыносимый монолог он, - ты мне соврала тогда. В тронном зале, когда я смотрел на тебя в кучке облезлых крысят и не мог оторвать глаз. Ты сказала, что принц не обучался в твоей группе, в то время, как я знал, что именно ты спасла его. Я был настолько зол, но решил дать тебе второй шанс. И я спросил еще раз, - он усмехнулся, - ты была напугана и осознавала, что я все знаю, но… ты упорно защищала того ублюдка, что теперь убьет меня так же, как это сделал я с его семьей! Я был взбешён и отдал тебя этому старому извращенцу! – он сплюнул кровью и продолжил, - но даже представить не мог, что ты принадлежишь ему, и пришел к тебе сам.
Над головой повисла гнетущая тишина, лишь малышка на руках сладко посапывала, не слыша тех громких слов, что произнес ее отец.
- Я жалею лишь о том, что ты не стала моей женой, - подытожил он, - усмири я гнев в то мгновение и может ты бы смогла полюбить меня.
Я отвернула голову к окну, радуясь, что последние слова он говорил под шум шагов людей нового короля. Дверь открылась, на пороге возник мужчина, закованный в черные матовые латы, а над замком прозвучал горн, после которого почти сразу раздался магически усиленный голос, приказывающий оставаться в комнатах и ждать последующих указаний.
Малышка всхлипнула, сын не смог сдержать испуга и подбежал ко мне, сев на кушетку рядом.
- Леди Аюга, - напротив меня стоял воин и кланялся так, будто я была не просто аристократкой, а самой королевой, - я могу забрать вашего эм… гостя?
Сквозь забрало не было видно глаз, потому определить возраст я не могла. Как и не могла понять, откуда мужчина может знать имя рода, которое я не носила уже десять лет.
- Я могу ответить за себя сам, - бывший король тяжело поднялся на ноги, - я пойду.
Из его живота уже хлестала темная жидкая кровь, зажимающая рану ладонь уже не спасала. До меня донесся смешок из-под шлема, воин быстро подошел к мужчине и схватил того за руку. После чего выволок улыбающегося Эдельвейса из комнаты и закрыл дверь.
Я успела увидеть только немигающий взгляд мертвого короля, направленный в мои глаза.
***
Следующая ночь прошла в страхе перед дальнейшей судьбой. Однако теперь я могла быть рядом со своими детьми, Эдельвейс запрещал им находиться в моей комнате ночью. Он считал, что они могут заменить его. Жаль, он так и не смог понять, что я была настолько холодна только к нему – человеку, который убил моего отца, оправдывая это тем, что тот сдался ему лично, чтобы спасти меня. Возможно так оно и было – мне были неизвестны мотивы папы, да и времени с тех пор прошло достаточно, однако это не могло оправдать ни жестокости, ни кровопролития, ни захвата власти.
Возможно я была предвзята, но наш новый глава был другим. По крайней мере трон под ним не кровоточил, а головы аристократии не полетели с плеч в первые часы властвования. Пускай нас и заперли в комнатах, но к нам приходили слуги, приносили еду и интересовались нашим состоянием и потребностями – нас контролировали, но не измывались.
С утра я совершила свой ежедневный туалет, проследила за тем, как позавтракали дети, и радостно открыла доступный для перехода туннель за ширмой. В этот момент я думала только о том, какой из выходов лучше использовать, чтобы добраться до транспортной лавки в городе, потому изначально и не обратила внимание на горящие магические светильники и удивительную для этого места чистоту. Осознала всю тщетность моей задумки я только в тот момент, когда увидела впереди белый, а не желтый свет, однако не свернула обратно, потому что если закрыть ход с внутренней стороны, то выйти в комнату не получится – сработает механизм затвора, открыть который возможно только ключом. Такового у меня не имелось. Помнится, в детстве мне пришлось топать до ближайшего к замку выхода, а оттуда возвращаться через главные ворота.
То, что меня ждали, я поняла, когда над нами тремя нависла длинная тень. И почему я не додумалась оставить детей в комнате и сходить в разведку одной?
- Разочарование, осознание собственной глупости, но злость? – донесся до меня веселый, но задумчивый мужской голос, - на кого ты злишься, Диля?
Я замерла на месте, отчего сын ткнулся мне в спину, и резко развернулась обратно, почти побежав по коридору. Потому что я понимала, кто мог назвать меня «Диля». Он был единственным, кто так меня называл, и если во времена, когда он был маленьким, это звучало забавно, то сейчас я ощущала себя… странно. Сзади послышались уверенные, приглушенные землей шаги.
- Трусишка, - донеслось насмешливое.
Да как он так быстро ходит? Я даже убежать от него не в силах!
Я остановилась, осознавая насколько глупо себя веду. Но что странно, развернуться сейчас я не смогла бы даже будь ему десять, а не двадцать.
- Так на кого ты злилась, Диля? – насмешливо произнес мужчина, подойдя сзади ближе, чем на два метра, приличествующие по этикету.
Дан уже вовсю разглядывал знакомого для меня незнакомца, в то время как я не могла повернуть головы и поклониться, что следовало бы сделать еще в первый раз. Однако я уже опозорилась, попытавшись сбежать от него, пасть ниже было нельзя.
- На себя, Ваше Величество, - тихо ответила я.
И услышала веселый «хмык». За секунду, во время которой мне становилось душно, холодно, невыносимо тяжело и невыносимо апатично, Лорд обогнул нас троих, не прикоснувшись даже полами плаща, и пошел дальше по туннелю. Я смогла видеть только удаляющуюся широкую спину, затянутую в черную простую рубашку, и статный торс – за десять лет он стал выше меня почти на голову.
- К моей нескончаемой радости я приказал завалить все выходы из замка, так что пройти с их помощью вы не сможете, - произнес он, не оборачиваясь.
Чему я была рада и огорчена одновременно.
- Пойдем, я открою вам проход, - пообещал он.
Доверять ему или нет разницы не было – я в любом случае оказалась в положении, где выход был только один, потому пошла за новым королем вперед.
Шли мы недолго. Оказалось, мужчина помнил эти ходы лучше меня, а потому срезал путь почти на половину. Когда мы оказались у небольшой плиты моей спальни, он вынул из кармана брюк ключ, приложил его к плите, отчего по той прошла рябь, и она отъехала в сторону. Лорд же сделал шаг в комнату, оглядел ее, видимо на наличие недоброжелателей, и вернулся обратно в тоннель.
Сын весело заскочил в помещение, а я осталась стоять и смотреть на замершего в пол-оборота мужчину. Я видела задумчивую слегка наклоненную набок голову, темные стоящие торчком волосы и ясный взгляд карих глаз. Не скажу, что он сильно изменился внешне, однако я видела напротив себя именно мужчину. Взрослого, с подергивающимися уголками рта и невероятным завораживающим взглядом мужчину.
- Ты обещала писать мне, Диля, - усмехнулся он.
«Как бы я узнала адрес?» - хотелось сказать мне. Но в нижнем ящике секретера под тяжелой доской и кипой бумаг лежала стопка запаянных восковой печатью писем «Моему другу Яну».
Я сделала несколько шагов, прошла мимо него, положила спящую малышку на кровать, благо она не сильно вошкалась - рядом был ее брат, и подошла к секретеру. Дальнейшие события пролетели будто во сне, из-за чего давалось все из рук вон плохо.
- Скажу, чтобы принесли сюда кроватку, - произнес король, наблюдая за тем, как по полу разлетаются листы обычной белой бумаги, которые я умудрилась уронить.
А все потому, что я чувствовала, как в груди разливается тепло, пускай от обещания, но в нём я могла различить его заботу. Тепло! Я чувствовала что-то по отношению к мужчине! Да я за все десять лет не могла даже представить себе подобное! Только к детям.
Я судорожно схватила рукой пачку, развернулась и улыбнулась ему со всей радостью, на которую была способна моя ледяная душа. После чего подошла ближе, остановившись на расстоянии двух метров от него, и протянула письма. Он не взял, более того, меня проигнорировали, пройдя мимо.
- Ты разве не помогаешь маме? – спросил король у моего сына, отчего сердце забилось в несколько раз быстрее, - тебе не о чем переживать, - он повернулся и взглянул мне в глаза.
- Помогаю, - ответил мой храбрый малыш.
После чего подошел к присевшему на корточки королю и начал помогать тому собирать оброненные мной листы бумаги. Не знаю, от чего у меня было такое непонимания – от того, что действующий король вот так просто и спокойно решил собрать мои бумаги с пола, или от того, что мой немного вредный и избалованный сын приобщился к этому делу. На фоне мелькала мысль, что обернулся мужчина только после того, как сказал про мои чувства, но очевидно для моего шокированного сознания и этого было слишком много, потому я ее проигнорировала.
Я, будто находясь во сне, прошла до кровати, опустилась на нее рядом с малышкой и, не выпуская писем из рук, начала наблюдать за Лордом. Очевидно, теперь он не был тем самым мальчиком, который с невероятной радостью вел меня в середину бального зала. Однако шаг с письмами и отношение к сыну своего врага было очень характерно для мягкого, но любящего шагать против ветра Яна.
Листы были собраны, сын получил моральное удовлетворение и, кажется, новый идеал для подражания, а я – стойкий и эмоциональный разрыв шаблона. Мужчина с ясными карими глазами медленно, будто боясь причинить неудобство, приблизился к нам с малышкой, протянул мне бумаги, которые больше машинально взяла я и запоздало отреагировала на все еще протянутую мне ладонь, в которую следовало бы вложить письма, что я и сделала.
- Благодарю, - живой и искренний ответ.
Ответ, на который я даже не смогла ответить, из-за чего пришлось лишь отстраненно кивнуть и опустить пылающий смущением взгляд. А после и совсем зажмуриться, потому как в душе бушевал целый ураган эмоций, не свойственный мне уже давно. Король сделал пару шагов от меня и сунул письма в карман сюртука, улыбаясь при этом так, будто в его жизни случилось что-то, чего он очень долго ждал.
- Разве плохо что-то чувствовать? – неожиданно серьезно спросил мужчина, заставив меня открыть глаза и вскинуть вопросительный взгляд.
Он лишь пристально и ожидающе смотрел на меня, не спеша подсказывать смысл своего вопроса, но и не торопя меня на него отвечать.
- Смотря когда и с кем, - прошептала я, чувствуя, наконец, все то, что таилось в моей душе долгое время.
Мужчина по-доброму усмехнулся, заставив меня взглянуть на него с непониманием.
- Хотела бы ты чувствовать что-то со мной? – прямой вопрос, откликнувшийся в моем сердце совершенно непонятными ощущениями.
Я приоткрыла рот, пытаясь разгадать смысл слов, отпечатавшихся у меня в сознании, очевидно не так, как следовало бы.
- Я отслеживаю то, какими чувствами ты сопровождаешь мысли об этом, но мне нужен ответ, Дили, - с улыбкой произнес он, запутав меня окончательно.
Я же хотела расставить все по местам.
- Если судить по тому, что метка, оставленная вами на моей руке десять лет назад, блокировала некоторые особенности моего хм… взросления, то очевидно это была брачная метка. Однако найти какое-либо доказательство тому в книгах я не сумела, очевидно по причине того, что прошлый король уничтожил даже упоминания о прошлой… то есть нынешней династии.
Я вгляделась в его довольные моими рассуждениями глаза и расслабленно вздохнула – новая власть не желала отнимать у народа право голоса. И это было огромным плюсом в предстоящей жизни для меня и моих детей. Возможной жизни.
- Судя по вашим словам, произнесенным сейчас, я могу сказать, что вы можете отслеживать мои эмоции благодаря этой самой метке.
Я дождалась улыбчивого кивка и продолжила:
- Исходя из этого, я могу сделать следующий вывод: ваш последний вопрос направлен на личное взаимодействие. Но брачная метка не подразумевает вступление брака в силу, а значит вы предполагаете что-то подобное о чувствах. Единственное, что я могу сказать вам – я старше вас на семь лет. И я вполне могла бы ответить вам положительно при условии, что бы вы спросили о чувствах человеческих, а не… тех, что могут быть между мужчиной и женщиной.
Тирада вышла слишком длинной, но именно подобные слова не спровоцировали бы его на гнев или чего похуже, потому что прямого «нет» не прозвучало.
