Во время произнесения он смотрел на дверь бегающими из стороны в сторону глазами и, кажется, никак не мог успокоиться.
- Замечательно, - привычно бесстрастно произнес Оушен, - ты добрался без осложнений?
- Да, милорд, - кивнул ему господин в шляпе.
А после опомнился и снял её с головы, уместив на соседнем столике.
Через пару минут в молчании ему принесли всё, что он попросил, однако, прежде чем помыть свои руки, он велел сделать это мне, от чего я потерялась совсем и прошептала, глядя в глаза безразличной маски:
- Я могу уйти, господин?
Второй мужчина пару раз перевел хмурый взгляд с меня на лорда. Мне же досталось одно прохладное и строгое:
- Нет.
Вода была тёплой. Но руки всё равно оставались ледяными от страха и непонимания.
- Не переживайте, юная госпожа, - подбодрил меня мужчина, - я вам не наврежу.
Он подождал, когда я вытру руки, вымыл свои всё в той же воде и махнул рукой тому, кто всё это унес, а после… начал доставать что-то из своего чемоданчика. Сперва это был прямой кусок мутного стекла, затем спаянные в один два ножа и набор тряпочек, которые были смочены чем-то остро пахнущим из прозрачного бутылька.
- Вы отрежете мне палец? – я сидела с широко раскрытыми глазами.
Мужчина улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Нет, юная госпожа, - его голос был мягким, - только сделаю надрез и соберу немного вашей крови. Можно мне вашу ладонь?
Я ещё раз оглядела молчаливого Оушена, который в моих мыслях должен был защищать от такого, а не… делать сам. А после неуверенно протянула ему трясущуюся руку.
Господин достал небольшой ножик из кожаного свертка, обвалял его в промоченной ткани и поднес к моей руке. Я зажмурилась.
А через секунду открыла глаза, потому как к порезам я привыкла, но к тому, что на них давят, пытаясь выдавить кровь – нет. Мужчина справился за мгновения, затем отдал мне тот самый неприятнопахнущий платок, а алые капли поместил на мутное стекло. Туда же было отправлено что-то из другого флакона.
- Первая, милорд, - что-то совсем непонятное сообщил ему господин.
Я услышала, как выдохнул Оушен через маску, запрокинув голову к потолку.
- Резус? – ещё сильнее сбил меня он.
- Я н-не…
- Так определи! – нетерпеливое.
- Как скажете, милорд, - дернулся мужчина, - мне нужен ваш палец ещё раз, госпожа.
Я уже с интересом подала её, тая в сердце надежду, что смогу обо всём расспросить после.
Надрез.
- Ты веришь в судьбу, Арзт? – странный вопрос от лорда.
- Только в божий промысел, милорд, - сосредоточенно буркнул второй, делая что-то на этой же стекляшке, - положительная!
- Божий промысел, - хмыкнул Оушен, - это вряд ли.
- М-мне подготовить в-вагон, милорд? – с горящими глазами спросил мужчина.
Секундная заминка и тяжелый ответ, сквозь металл маски:
- Нет.
- Но госпожа… - прошептал мужчина.
- Я сказал тебе, - ледяное, - можешь идти.
Они оба поднялись, только если второй это сделал с неудовольствием и немного тяжело, то лорду всё удалось легко и по высокородному плавно. Его плащ мазнул по уголку стола, я же осталась сидеть за ним, понимая, что никто ничего мне не объяснит.
- Вы забыли, господин! – я повернулась к мужчине, забирающему свою шляпу и протянула испачканный кровью платок.
- Держите еще пару минут, графиня, - поджал губы он.
Лорд же застыл в тот момент, когда я позвала не его и, кажется, смотрел на меня – сквозь маску я могла лишь чувствовать это, но не видеть.
- Я не приду вечером, Лу, - холодно произнес он.
Я опустила глаза к полу.
- Но ты можешь подняться на крышу, - добавил он, - третий вагон от кабинета.
Я вскинула взгляд.
- А что там, в этом вагоне? – не удержалась я.
Он молча отвернулся и зашагал к двери.
- Там нет окон, милорд, - рванул за ним мужчина.
- Но есть люк, - ответил ему Оушен.
И они двое вышли, оставив меня одну с неразгаданными вопросами и копной мыслей в голове.
Тёплая ночь.
Босые ступни ступают по нагретому за день металлу. Это так же приятно, как идти по вязкому илу деревенского озера или по мелкому гравию насыпной дороги. Так, словно возвращаешься в детство под мягкое заботливое крыло бабушки-травницы, с беззаботными днями и спокойными ночами.
Это были одни из самых приятных воспоминаний за всю жизнь. Вот только все они уже покрылись толстым слоем из неприятия, страхов и мрака, появившихся сразу после её смерти.
Но я не любила оглядываться назад, потому держала на лице возбуждённую эмоциями улыбку, способную, кажется, дарить мне свет впереди. Я сама себе казалась светом в такие моменты, словно моя душа хотела воспарить и совсем не желала держаться в теле. Возможно это было печально, но поистине захватывающе – жить и не знать того, что будет впереди.
Вагон кабинета. И три вагона после него – вперед, потому что тот, что я прошла, того самого люка не имел. Что вообще за комната без окон?
- ...которые полгода, милорд? – голос того странного старика со шляпой.
- Я не считаю, - безразличный ответ.
Но без маски, а главное чёткий. Потому я и села возле того люка, из которого доносились голоса.
- Доброй ночи, господа, - решила обозначиться я.
- Маленькая госпожа, - поприветствовал меня мужчина, - вам не страшно находиться на крыше? Это должно быть очень высоко.
Я вгляделась в маленькую щёлочку люка, но не смогла разобрать и очертаний. Ткань ли была мне преградой, или же что-то похожее, но от этого было ещё интереснее.
- Нет, господин, - отстраненно ответила я, - только на поворотах опасно – а обычно очень даже спокойно.
Я легла рядом с люком, чтобы лучше их слышать и вспомнила о туфлях, в которых всё же было не так прохладно. Но их пришлось оставить у люка - придерживать его от закрывания. Сами узорчатые носочки мне было жалко, из-за чего пришлось их перевернуть к верху и зажать только каблучок – он был твердый и не должен был расколоться.
- Опасно на поворотах? – повторил лорд, - ты не говорила мне об этом.
- Вы и не спрашивали, милорд, - повторила вечное обращение второго я.
- Справедливо, - хмыкнул Оушен, - но в корне неправильно с твоей стороны. В следующий раз говори мне о подобном. Я установлю поручни.
Я не сдержала счастливой улыбки. Можно ли эти его слова считать, как заботу, но я именно так и думала. А это многого стоило.
- Хорошо, - вышло у меня с придыханием.
- Интересный способ общения, - ни к кому не обращаясь, сказал старичок, - и главное - не вредящий.
Оушен рассмеялся.
- Ты прав, Арзт. Я и не осознавал, что «враги» подберутся ко мне настолько изощрённо.
Я нахмурилась.
- Я вам не враг, господин, - решила сообщить ему.
Он рассмеялся ещё громче.
- Это ты так считаешь, Лу.
Я ничего не поняла. Но прошептала:
- Вы ошибаетесь.
- Я практически никогда не ошибаюсь, Луана, - услышал меня он.
Я повернулась набок и ковырнула ногтём краску с крышки люка. И как только ему удается так хорошо различать мой голос?
- Вы сегодня добрый, - не выдержала я, - точнее, сейчас.
- Обезболивающее действует, милорд? – спросил второй.
- Арзт, добрый я для неё, - заставил меня совсем вспыхнуть Оушен, - для тебя и морфий не поможет.
Я выдохнула тёплый воздух из груди и закусила щёку изнутри. Это будет плохим вопросом, но разве он сам не сказал, что…
- Вы болеете? – я вся сжалась, ожидая его ярости, - поэтому смотрели мою кровь сегодня?
- Ты специально сказал без названия? Чтобы она поняла? – рассержено вопросил Оушен.
- Прошу прощения, милорд, - трясущимся голосом пролепетал мужчина, - госпожа догадливая, вот и…
Мне стало неприятно от того, что я подставила его, но больше я и слова произнести не могла.
- Всё не так просто, юная госпожа, - ответил мне почему-то старик, - я врач и пытаюсь лечить. Но... можно ли назвать это болезнью...
- Нельзя, - прохладно заметил лорд.
Я задумалась.
- Вы поэтому скрываете лицо под маской? Потому что… вашу болезнь… видно? – неуверенные слова от меня.
- Я делаю это, чтобы не навредить тебе, Лу. Плевать я хотел на то, как это выглядит, - резкое и непривычное для него, - и заканчивай со своими вопросами. Ты в любой перспективе узнала достаточно.
Под ноготь впился кусочек краски, отчего я едва слышно зашипела и села, разглядывая новую рану.
- В-вы можете мне навредить из-за моей крови? – спросила я, наверное, сходя с ума от наглости.
Лорд зло выдохнул.
- Нет, - холодное.
И я передумала спрашивать дальше.
- Я могу…? – попытался задать вопрос врач.
- Не можешь, - перебил его Оушен.
Повисла гнетущая тишина. Которую прервала неожиданно я:
- А я для вас песню вспомнила, господин, - я выдавила улыбку.
- Когда же ты начнёшь делать так, как я говорю? – усталый вопрос, - но я и в самом деле рад твоей песне, Лу. Только пока не начинай…
Послышался скрип, какое-то шуршание и выкрик врача:
- М-милорд! Вам нельзя пока вставать! Я-я… могу!
- Арзт, покинь меня. Давай, следующий вагон, - это почему-то заставило меня улыбнуться, - Лу, приоткрой люк. Но только не сильно и зажмурь глаза. А еще вытяни руку. Я жду.
Это было очень странно, и сердце колотилось так, будто в нём появился церковный колокол, однако я сперва зажмурилась, а после подцепила крышку.
- Не опускай руку, - голос без маски очень близко, - я рад, что ты послушная, Луана. Иначе мы с тобой не были бы «друзьями», - немного обидное.
В раскрытую ладонь ткнулась какая-то твердая и неровная коробка. Хотелось открыть глаза и посмотреть, но было страшно даже думать об этом.
- Справа ручка, возьмись за неё, - указания мне, - справа, Лу, - усмешка, - право - с другой стороны. Удивительно.
Я ухватила пальцами за кожаный ремешок и потянула.
- Закрывай люк, - он дождался момента, когда я вытащу коробку на крышу, - глаза открывай только после.
Небольшой удар крышки, от которой я напугалась даже больше, чем от того, что не смогла удержать её, а после мой взгляд сперва на закрытый люк, а затем на коробку.
- Ты должна была учиться хоть на чём-то, - прокомментировал он моё восторженное общупывание кожаной поверхности кривой коробки, - это мандолина. Не такая сложная в игре, как лютня, на что я опирался при выборе. Пара лет учёбы, и ты сможешь аккомпанировать к своим песням.
Три защёлки, с которыми я разбиралась, пока он говорил. Я почти ничего не слышала – в ушах будто море било о скалы. Глаза слезились, я не дышала, и в душе раскрывалось что-то такое же огромное, как весь этот поезд со всеми людьми.
Крышку я открывала долго, как и долго смотрела под неё, не решаясь коснуться гладкого блестящего дерева.
- С фортепиано всё вышло бы проще, согласись ты находиться в одном из моих вагонов, однако…
Первое прикосновение. Лёгкое, неосязаемое и нерешительное.
- …единственным минусом будет то, что пальцы огрубеют от струн. Каюсь – я не взял это в расчёт.
Струны были тоже блестящими, ровными и длинными. А ещё металлическими и тонкими.
- Я уже сделал заказ на специальные перчатки. С размером определённо будет промах, потому я написал о нескольких парах. Лу?
Я выдохнула.
- Я вас люблю, - не сдержала порыва.
Тишина в течении секунды, и его смех.
- Луана, я и предположить не мог, что тебя так легко подкупить, - он вновь усмехнулся, только уже не так громко. А после был перебит старичком, снова вошедшим в этот вагон.
- Вам только что доставили почту, милорд, - тихо произнес врач, - мальчик-слуга принёс целую стопку писем.
- Замечательно, - ответил ему Оушен, - неси сюда. Сегодня без музыки, Лу. Но песню ты мне обещала.
Лицо, казалось, стянуло вниз от его реакции. В груди было холодно и зябко, будто никто в целом мире не смог бы согреть меня сейчас. Кроме него. Его слов. Любых. Но только не смеха над моим признанием.
- Луана? – не дождался он.
- Вы не подкупали меня, Оушен, - плечи опустились сами собой.
А грудь в этот момент наоборот – вздымалась.
- Чем, в таком случае, я смог бы тебя подкупить? – насмешливый вопрос.
Я же зашла в тупик.
- Песня, господин, - нашла выход я.
И зажмурила глаза, стирая рукавом платья слёзы радости и одновременного горя. А потом выдох. И спокойствие.
Любовь и страх бьют больнее кнута и палки.
- Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между клёнов шёпот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой…»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на тёмный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-жёлтым огнём
(прим. автора: стихотворение Анна Ахматова «Песня последней встречи»)
- Ты романтизируешь все песни и рассказы, которые знаешь, - задумчиво произнёс милорд, - это, я так полагаю, должно пройти с возрастом.
Я поджала губы и нахмурила лоб.
- Почему именно я, господин? – вопросила я, - неужели ни одна девушка не забиралась сюда… как я?
Он хмыкнул.
- Ни одна, Лу. Ты была первая и единственная не струсившая и сбежавшая только после моего вопроса о песне.
Пальцы вновь прошлись по деревянной поверхности инструмента.
- Но вы меня не прогнали, - продолжила я.
- Не прогнал, - неожиданно прохладное, - я только сейчас заметил один прискорбный факт: ты называла себя внучкой графа, а я уверял себя, что обманулся, и ты говорила мне «дочка».
Тишина. Я застыла и, кажется, поблекла.
- Так кто ты, Луана? Дочка или внучка графа?
До меня доносился шелест бумаг, будто бы ими трясли, крайне резко рассекая воздух. Со злостью.
Он прочитал что-то в письмах, которые принёс ему врач?
- Ни та, ни другая, господин, - дрожащим голосом ответила я.
И зажмурилась, одновременно ведя пальцами по инструменту, всё ещё находящемуся в коробке.
- Луана, честное слово! – устало прошипел лорд, - я не хотел этого, однако ты вынуждаешь меня применять давление в твоём отношении!
Я широко раскрыла глаза, усмиряя слёзы, вызванные ветром, и стёрла пальцами несколько капель из уголков.
- Вы так сильно желаете добиться правды, - шепнула я, - к чему она вам? Чтобы стать вашим другом нужно все обо мне знать? Вы и в самом деле давите на меня. И… я могу идти?
Не знаю, смутился он или же рассердился сильнее, но между нами повисла тишина. Я не могла и не хотела уходить, а лорд… был самим собой: властным, но не грубым, как другие мужчины, молчаливым, но не грустным, ясным, как солнце с утра, но холодным и таинственным, как луна.
- Я не стану больше докучать тебе своими вопросами, Лу, - неожиданно мягко отступил он.
Я сперва не поверила своим ушам.
- Мне стоит и в самом деле быть терпимее к тебе, - совсем сбивающее с толку.
Мне казалось, что сейчас последует удар. Так всегда вели себя сестра и её муж, когда задумали наказать меня посильнее. От этих мыслей было страшно.
- В-вы меня накажете? – не выдержала я того густого и напряженного воздуха, что был вокруг.
- С чего ты решила? Мои слова были противоположны тому, о чём ты меня спросила, - задумчиво-прохладное.
Я не хотела говорить. Мне казалось, что мои мысли будут тем самым камнем, который он кинет в меня в следующий раз. Но разве такое было с его стороны? Хоть раз?
- Простите, - прошептала и уткнулась взглядом в инструмент, - мне принести вам е…ё? Она должна храниться у вас, потому что… это же ваша…она. Я столько не заплачу.
- Мандолина? – он дождался моего согласия, - Лу, прекращай. Разве кто-то забирает подарки? Даже для сохранности? Она - твоя, а значит и ответственность за неё ты несёшь самостоятельно.
- Замечательно, - привычно бесстрастно произнес Оушен, - ты добрался без осложнений?
- Да, милорд, - кивнул ему господин в шляпе.
А после опомнился и снял её с головы, уместив на соседнем столике.
Через пару минут в молчании ему принесли всё, что он попросил, однако, прежде чем помыть свои руки, он велел сделать это мне, от чего я потерялась совсем и прошептала, глядя в глаза безразличной маски:
- Я могу уйти, господин?
Второй мужчина пару раз перевел хмурый взгляд с меня на лорда. Мне же досталось одно прохладное и строгое:
- Нет.
Вода была тёплой. Но руки всё равно оставались ледяными от страха и непонимания.
- Не переживайте, юная госпожа, - подбодрил меня мужчина, - я вам не наврежу.
Он подождал, когда я вытру руки, вымыл свои всё в той же воде и махнул рукой тому, кто всё это унес, а после… начал доставать что-то из своего чемоданчика. Сперва это был прямой кусок мутного стекла, затем спаянные в один два ножа и набор тряпочек, которые были смочены чем-то остро пахнущим из прозрачного бутылька.
- Вы отрежете мне палец? – я сидела с широко раскрытыми глазами.
Мужчина улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Нет, юная госпожа, - его голос был мягким, - только сделаю надрез и соберу немного вашей крови. Можно мне вашу ладонь?
Я ещё раз оглядела молчаливого Оушена, который в моих мыслях должен был защищать от такого, а не… делать сам. А после неуверенно протянула ему трясущуюся руку.
Господин достал небольшой ножик из кожаного свертка, обвалял его в промоченной ткани и поднес к моей руке. Я зажмурилась.
А через секунду открыла глаза, потому как к порезам я привыкла, но к тому, что на них давят, пытаясь выдавить кровь – нет. Мужчина справился за мгновения, затем отдал мне тот самый неприятнопахнущий платок, а алые капли поместил на мутное стекло. Туда же было отправлено что-то из другого флакона.
- Первая, милорд, - что-то совсем непонятное сообщил ему господин.
Я услышала, как выдохнул Оушен через маску, запрокинув голову к потолку.
- Резус? – ещё сильнее сбил меня он.
- Я н-не…
- Так определи! – нетерпеливое.
- Как скажете, милорд, - дернулся мужчина, - мне нужен ваш палец ещё раз, госпожа.
Я уже с интересом подала её, тая в сердце надежду, что смогу обо всём расспросить после.
Надрез.
- Ты веришь в судьбу, Арзт? – странный вопрос от лорда.
- Только в божий промысел, милорд, - сосредоточенно буркнул второй, делая что-то на этой же стекляшке, - положительная!
- Божий промысел, - хмыкнул Оушен, - это вряд ли.
- М-мне подготовить в-вагон, милорд? – с горящими глазами спросил мужчина.
Секундная заминка и тяжелый ответ, сквозь металл маски:
- Нет.
- Но госпожа… - прошептал мужчина.
- Я сказал тебе, - ледяное, - можешь идти.
Они оба поднялись, только если второй это сделал с неудовольствием и немного тяжело, то лорду всё удалось легко и по высокородному плавно. Его плащ мазнул по уголку стола, я же осталась сидеть за ним, понимая, что никто ничего мне не объяснит.
- Вы забыли, господин! – я повернулась к мужчине, забирающему свою шляпу и протянула испачканный кровью платок.
- Держите еще пару минут, графиня, - поджал губы он.
Лорд же застыл в тот момент, когда я позвала не его и, кажется, смотрел на меня – сквозь маску я могла лишь чувствовать это, но не видеть.
- Я не приду вечером, Лу, - холодно произнес он.
Я опустила глаза к полу.
- Но ты можешь подняться на крышу, - добавил он, - третий вагон от кабинета.
Я вскинула взгляд.
- А что там, в этом вагоне? – не удержалась я.
Он молча отвернулся и зашагал к двери.
- Там нет окон, милорд, - рванул за ним мужчина.
- Но есть люк, - ответил ему Оушен.
И они двое вышли, оставив меня одну с неразгаданными вопросами и копной мыслей в голове.
Глава 8
Тёплая ночь.
Босые ступни ступают по нагретому за день металлу. Это так же приятно, как идти по вязкому илу деревенского озера или по мелкому гравию насыпной дороги. Так, словно возвращаешься в детство под мягкое заботливое крыло бабушки-травницы, с беззаботными днями и спокойными ночами.
Это были одни из самых приятных воспоминаний за всю жизнь. Вот только все они уже покрылись толстым слоем из неприятия, страхов и мрака, появившихся сразу после её смерти.
Но я не любила оглядываться назад, потому держала на лице возбуждённую эмоциями улыбку, способную, кажется, дарить мне свет впереди. Я сама себе казалась светом в такие моменты, словно моя душа хотела воспарить и совсем не желала держаться в теле. Возможно это было печально, но поистине захватывающе – жить и не знать того, что будет впереди.
Вагон кабинета. И три вагона после него – вперед, потому что тот, что я прошла, того самого люка не имел. Что вообще за комната без окон?
- ...которые полгода, милорд? – голос того странного старика со шляпой.
- Я не считаю, - безразличный ответ.
Но без маски, а главное чёткий. Потому я и села возле того люка, из которого доносились голоса.
- Доброй ночи, господа, - решила обозначиться я.
- Маленькая госпожа, - поприветствовал меня мужчина, - вам не страшно находиться на крыше? Это должно быть очень высоко.
Я вгляделась в маленькую щёлочку люка, но не смогла разобрать и очертаний. Ткань ли была мне преградой, или же что-то похожее, но от этого было ещё интереснее.
- Нет, господин, - отстраненно ответила я, - только на поворотах опасно – а обычно очень даже спокойно.
Я легла рядом с люком, чтобы лучше их слышать и вспомнила о туфлях, в которых всё же было не так прохладно. Но их пришлось оставить у люка - придерживать его от закрывания. Сами узорчатые носочки мне было жалко, из-за чего пришлось их перевернуть к верху и зажать только каблучок – он был твердый и не должен был расколоться.
- Опасно на поворотах? – повторил лорд, - ты не говорила мне об этом.
- Вы и не спрашивали, милорд, - повторила вечное обращение второго я.
- Справедливо, - хмыкнул Оушен, - но в корне неправильно с твоей стороны. В следующий раз говори мне о подобном. Я установлю поручни.
Я не сдержала счастливой улыбки. Можно ли эти его слова считать, как заботу, но я именно так и думала. А это многого стоило.
- Хорошо, - вышло у меня с придыханием.
- Интересный способ общения, - ни к кому не обращаясь, сказал старичок, - и главное - не вредящий.
Оушен рассмеялся.
- Ты прав, Арзт. Я и не осознавал, что «враги» подберутся ко мне настолько изощрённо.
Я нахмурилась.
- Я вам не враг, господин, - решила сообщить ему.
Он рассмеялся ещё громче.
- Это ты так считаешь, Лу.
Я ничего не поняла. Но прошептала:
- Вы ошибаетесь.
- Я практически никогда не ошибаюсь, Луана, - услышал меня он.
Я повернулась набок и ковырнула ногтём краску с крышки люка. И как только ему удается так хорошо различать мой голос?
- Вы сегодня добрый, - не выдержала я, - точнее, сейчас.
- Обезболивающее действует, милорд? – спросил второй.
- Арзт, добрый я для неё, - заставил меня совсем вспыхнуть Оушен, - для тебя и морфий не поможет.
Я выдохнула тёплый воздух из груди и закусила щёку изнутри. Это будет плохим вопросом, но разве он сам не сказал, что…
- Вы болеете? – я вся сжалась, ожидая его ярости, - поэтому смотрели мою кровь сегодня?
- Ты специально сказал без названия? Чтобы она поняла? – рассержено вопросил Оушен.
- Прошу прощения, милорд, - трясущимся голосом пролепетал мужчина, - госпожа догадливая, вот и…
Мне стало неприятно от того, что я подставила его, но больше я и слова произнести не могла.
- Всё не так просто, юная госпожа, - ответил мне почему-то старик, - я врач и пытаюсь лечить. Но... можно ли назвать это болезнью...
- Нельзя, - прохладно заметил лорд.
Я задумалась.
- Вы поэтому скрываете лицо под маской? Потому что… вашу болезнь… видно? – неуверенные слова от меня.
- Я делаю это, чтобы не навредить тебе, Лу. Плевать я хотел на то, как это выглядит, - резкое и непривычное для него, - и заканчивай со своими вопросами. Ты в любой перспективе узнала достаточно.
Под ноготь впился кусочек краски, отчего я едва слышно зашипела и села, разглядывая новую рану.
- В-вы можете мне навредить из-за моей крови? – спросила я, наверное, сходя с ума от наглости.
Лорд зло выдохнул.
- Нет, - холодное.
И я передумала спрашивать дальше.
- Я могу…? – попытался задать вопрос врач.
- Не можешь, - перебил его Оушен.
Повисла гнетущая тишина. Которую прервала неожиданно я:
- А я для вас песню вспомнила, господин, - я выдавила улыбку.
- Когда же ты начнёшь делать так, как я говорю? – усталый вопрос, - но я и в самом деле рад твоей песне, Лу. Только пока не начинай…
Послышался скрип, какое-то шуршание и выкрик врача:
- М-милорд! Вам нельзя пока вставать! Я-я… могу!
- Арзт, покинь меня. Давай, следующий вагон, - это почему-то заставило меня улыбнуться, - Лу, приоткрой люк. Но только не сильно и зажмурь глаза. А еще вытяни руку. Я жду.
Это было очень странно, и сердце колотилось так, будто в нём появился церковный колокол, однако я сперва зажмурилась, а после подцепила крышку.
- Не опускай руку, - голос без маски очень близко, - я рад, что ты послушная, Луана. Иначе мы с тобой не были бы «друзьями», - немного обидное.
В раскрытую ладонь ткнулась какая-то твердая и неровная коробка. Хотелось открыть глаза и посмотреть, но было страшно даже думать об этом.
- Справа ручка, возьмись за неё, - указания мне, - справа, Лу, - усмешка, - право - с другой стороны. Удивительно.
Я ухватила пальцами за кожаный ремешок и потянула.
- Закрывай люк, - он дождался момента, когда я вытащу коробку на крышу, - глаза открывай только после.
Небольшой удар крышки, от которой я напугалась даже больше, чем от того, что не смогла удержать её, а после мой взгляд сперва на закрытый люк, а затем на коробку.
- Ты должна была учиться хоть на чём-то, - прокомментировал он моё восторженное общупывание кожаной поверхности кривой коробки, - это мандолина. Не такая сложная в игре, как лютня, на что я опирался при выборе. Пара лет учёбы, и ты сможешь аккомпанировать к своим песням.
Три защёлки, с которыми я разбиралась, пока он говорил. Я почти ничего не слышала – в ушах будто море било о скалы. Глаза слезились, я не дышала, и в душе раскрывалось что-то такое же огромное, как весь этот поезд со всеми людьми.
Крышку я открывала долго, как и долго смотрела под неё, не решаясь коснуться гладкого блестящего дерева.
- С фортепиано всё вышло бы проще, согласись ты находиться в одном из моих вагонов, однако…
Первое прикосновение. Лёгкое, неосязаемое и нерешительное.
- …единственным минусом будет то, что пальцы огрубеют от струн. Каюсь – я не взял это в расчёт.
Струны были тоже блестящими, ровными и длинными. А ещё металлическими и тонкими.
- Я уже сделал заказ на специальные перчатки. С размером определённо будет промах, потому я написал о нескольких парах. Лу?
Я выдохнула.
- Я вас люблю, - не сдержала порыва.
Тишина в течении секунды, и его смех.
- Луана, я и предположить не мог, что тебя так легко подкупить, - он вновь усмехнулся, только уже не так громко. А после был перебит старичком, снова вошедшим в этот вагон.
- Вам только что доставили почту, милорд, - тихо произнес врач, - мальчик-слуга принёс целую стопку писем.
- Замечательно, - ответил ему Оушен, - неси сюда. Сегодня без музыки, Лу. Но песню ты мне обещала.
Лицо, казалось, стянуло вниз от его реакции. В груди было холодно и зябко, будто никто в целом мире не смог бы согреть меня сейчас. Кроме него. Его слов. Любых. Но только не смеха над моим признанием.
- Луана? – не дождался он.
- Вы не подкупали меня, Оушен, - плечи опустились сами собой.
А грудь в этот момент наоборот – вздымалась.
- Чем, в таком случае, я смог бы тебя подкупить? – насмешливый вопрос.
Я же зашла в тупик.
- Песня, господин, - нашла выход я.
И зажмурила глаза, стирая рукавом платья слёзы радости и одновременного горя. А потом выдох. И спокойствие.
Любовь и страх бьют больнее кнута и палки.
- Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между клёнов шёпот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой…»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на тёмный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-жёлтым огнём
(прим. автора: стихотворение Анна Ахматова «Песня последней встречи»)
- Ты романтизируешь все песни и рассказы, которые знаешь, - задумчиво произнёс милорд, - это, я так полагаю, должно пройти с возрастом.
Я поджала губы и нахмурила лоб.
- Почему именно я, господин? – вопросила я, - неужели ни одна девушка не забиралась сюда… как я?
Он хмыкнул.
- Ни одна, Лу. Ты была первая и единственная не струсившая и сбежавшая только после моего вопроса о песне.
Пальцы вновь прошлись по деревянной поверхности инструмента.
- Но вы меня не прогнали, - продолжила я.
- Не прогнал, - неожиданно прохладное, - я только сейчас заметил один прискорбный факт: ты называла себя внучкой графа, а я уверял себя, что обманулся, и ты говорила мне «дочка».
Тишина. Я застыла и, кажется, поблекла.
- Так кто ты, Луана? Дочка или внучка графа?
До меня доносился шелест бумаг, будто бы ими трясли, крайне резко рассекая воздух. Со злостью.
Он прочитал что-то в письмах, которые принёс ему врач?
- Ни та, ни другая, господин, - дрожащим голосом ответила я.
И зажмурилась, одновременно ведя пальцами по инструменту, всё ещё находящемуся в коробке.
- Луана, честное слово! – устало прошипел лорд, - я не хотел этого, однако ты вынуждаешь меня применять давление в твоём отношении!
Я широко раскрыла глаза, усмиряя слёзы, вызванные ветром, и стёрла пальцами несколько капель из уголков.
- Вы так сильно желаете добиться правды, - шепнула я, - к чему она вам? Чтобы стать вашим другом нужно все обо мне знать? Вы и в самом деле давите на меня. И… я могу идти?
Не знаю, смутился он или же рассердился сильнее, но между нами повисла тишина. Я не могла и не хотела уходить, а лорд… был самим собой: властным, но не грубым, как другие мужчины, молчаливым, но не грустным, ясным, как солнце с утра, но холодным и таинственным, как луна.
- Я не стану больше докучать тебе своими вопросами, Лу, - неожиданно мягко отступил он.
Я сперва не поверила своим ушам.
- Мне стоит и в самом деле быть терпимее к тебе, - совсем сбивающее с толку.
Мне казалось, что сейчас последует удар. Так всегда вели себя сестра и её муж, когда задумали наказать меня посильнее. От этих мыслей было страшно.
- В-вы меня накажете? – не выдержала я того густого и напряженного воздуха, что был вокруг.
- С чего ты решила? Мои слова были противоположны тому, о чём ты меня спросила, - задумчиво-прохладное.
Я не хотела говорить. Мне казалось, что мои мысли будут тем самым камнем, который он кинет в меня в следующий раз. Но разве такое было с его стороны? Хоть раз?
- Простите, - прошептала и уткнулась взглядом в инструмент, - мне принести вам е…ё? Она должна храниться у вас, потому что… это же ваша…она. Я столько не заплачу.
- Мандолина? – он дождался моего согласия, - Лу, прекращай. Разве кто-то забирает подарки? Даже для сохранности? Она - твоя, а значит и ответственность за неё ты несёшь самостоятельно.
