Что ещё? Вы дерётесь, пускаете слухи и крадете вещи. Вернее… меня заставляете. Давайте так больше не будем, а-то мне сильно стыдно от этого?
Глаза всё больше расширялись с каждым её фактом о Мане. И я должна соответствовать этому?! Да как тут хоть на сотую долю повторять, если я как минимум не хотела так себя вести?
- Ладно, не будем, - поддакнула скорее себе, чем ей, - а что тогда будем?
Не знаю, для чего я себя настолько раскрывала, что могла беззаботно распространяться подглуповатыми вопросами, но всплыло в голове, что я не только не потяну такое поведение – я и не хочу его повторять. А значит решалось это проще простого – отказом действовать по прошлым правилам, спокойной жизнью, поиском информации и, естественно, терпеливым невмешательством. Если я и не знала кто я, то это совсем не значит, что я буду не собой, а Маней. Запуталась, получается, немного.
- А вы что хотите? То и будем делать, - служанка остановилась перед двумя высокими золочеными дверьми, медленно открывающимися перед нами силами мальчиков-пажей в бардовых пиджачках, - вы же королева, значит все должны делать, как вам нравится.
Шаги в коридор замедлились благодаря мне. В итоге я замерла посреди длинного, можно сказать, фойе, заслышала щелчок створок за спиной и попыталась вразумить саму себя дельными мыслями.
- Я хочу спокойствия, - догадалась по большей части из-за того, что горничная отворила широкую половину дверей справа, - познать себя, узнать что происходит, и как так вышло, что я здесь.
Горничная указала мне внутрь комнаты, расположенной первой справа по линии с вензелями и цветочками. То есть мы имели дело с комнатами аристократок королевской крови, в то время как противоположная стена была утыкана мечиками и вензелями, а значит являлось мужской. Напротив уже предложенной для входа комнаты имелась другая – неотличимая ничем, кроме неожиданных рытвин на деревянной поверхности. Я не смогла остановить себя и не прикоснуться к не таким уж глубоким бороздам, очевидно проделанным со всей имеющейся у вандала яростью.
- Это вы в самом начале, когда вас замуж выдали за его величество, обещали ему отрезать язык и… ну и ещё что-то, что он по рассказам не до конца сберег, если вы ему так никого и не родили, - она попыталась тайно хихикнуть.
Я же сместила взгляд на уровень собственного пояса. Там нашлись ещё зарубы, а как иначе.
- Сбегаю-таки погрею воды, - сдалась горничная, - вы только не торопитесь, иначе я так не успею раздеть вас! – она обожала ходить вперёд спиной, - поставлю на огонь и сразу же буду тут, ваше величество! Не ругайтесь, прошу вас.
Её след простыл, я отняла пальцы от рваного остротой дерева и медленно повернула голову туда, где жила совсем не я. Могла ли я так же пользоваться её вещами, как и телом? Как можно было подобное воспринимать нормально, если я осознавала, что нахожусь не на своём месте? И где тогда моё место?
- Может мне вообще нигде места нет, - на секунду встала в дверном проёме, разглядывая обстановку первой комнаты.
Приёмной, гостиной, чайной – как угодно. В любом случае это была функциональная комната размером больше, чем та, в которой находилась королева. Обычно здесь, кроме диванов, камина и книжных шкафов под масть столика для чая, имелись ещё и письменные принадлежности, бюро, полки для бумаг и разнообразные приспособления для птичьего уголка – многие аристократки обожали держать голубей у себя, игнорируя птичник и используя клетки. Однако здесь не было ничего подобного. Казалось, что это место не имело ни владелицы, ни души, ни лица. Здесь было просто, пусто и скучно настолько, что броситься в глаза было попросту нечему. Это и завело меня в более личную комнату – спальню… закрытую на ключ!
Я успела подергать за ручку, понажимать, поделать кучу всего, особенно то, за что гордиться было запрещено – подопнула несчастную дверь, выписав себе место нетерпеливой и немного дурашливой в табличке познания себя. Чему ещё я удивлюсь, когда попаду в сложную ситуацию?
- Ваше величество, я такое узнала! Ой, а чего вы у себя в шкафу хотите? Да ещё и… что-то замышляете? – горничная тянула обеими руками перед собой полное ведро исходящей паром воды, - вы же туда никому не даёте ходить убираться, да и заглядывать тоже. Хм. А если вы… - она поставила ведро перед другой незамеченной мною дверью и выдала горемычное «Фу-х!» на всю гостиную, - так вот. Что я узнала, ваше величество. Про вас слухи побежали, что вы и не вы совсем. Вроде как вы и плакали немного, и напугались сильно, поэтому убежали, и короля убивать не стали до последнего! Значит и не вы это вовсе! – она довольно щурилась и кивала, - я им всем подтвердила, что вы какая-то не такая. Но то, что вы эта… как её? Что вы душа другая – это враки всё, как по мне! – она широко распахнула дверь и потянулась отстегивать щеколду на второй сворке сверху, - ну вот, застряла опять, что ж она такая… о! Всё! Вы же и правда изменились резко, ваше величество! Была такая вся злобная с утра, а потом вас ловить пришлось, а вы же вон… не просто так ванну сказали подготовить! Про кровь мне сказали, что будете жестоко короля убивать, вот вам и нужно будет быстрее отмыться и пойти в тронный зал объявлять себя новой властью.
Перед глазами показался кусок на этот раз точно спальни. С возвышающейся кроватью с минимум четырьмя взбитыми перинами, пуховыми подушками с белоснежными наволочками, отутюженными цветными покрывалами одно на другом и одной широкой лентой с вышивкой, рассекающей пышное ложе. Перед всем этим великолепием нашлась полная воды ванна, обложенная множеством ещё пока сухих полотенец в круг, и в которую было вылито то самое новое ведро из рук горничной.
- Но вы не пришли в тронный зал, а его величество куда-то убежал. Вроде как в астрономическую башню, - она хмыкнула, - я вам точно скажу, у него там сидит тёмный маг! И не переубедите, как в прошлый раз, - она немного вздёрнула нос, не забывая оставить один приоткрытый глаз, отслеживающий реакцию, - ну точно! Ваше величество, вас эта тема обычно раздражает, а тут вы молчите и слушаете, как это понимать? Неужели вас и правда кто-то заменил, как король говорил?
Я решила подойти ближе.
- А он так говорил? – наклонилась к её на самом деле низкому для меня лицу.
Девушка опасливо отпрянула, всё ещё боясь вреда, что я могла ей причинить. А мне было лишь интересно.
- Да, но все думали, что он опять шутит, - она поставила ведро в угол и пожала плечами, - он позавчера вас мёдом вымазал на ужине, помните? Потому что до этого пошутил, что вы горькая, и вас надо хоть немного подсластить, - она дождалась моего неуверенного кивка, - ну ваше величество! Зачем вы себя так подставляете? Это же неправда! Там сироп был, а не мёд! Король ненавидит мед, как бы он его возле себя держал и ещё и ложкой зачерпывал! Все это знают, а вы тем более. Вы же ему на все праздники велите баночку принести, как ваш подарок! Скажите, что помните!
Нет, я такого знать никак не могла. Вспомнить или даже помыслить не сумела бы.
- Прости меня, но нет, - понуро прошагала к двум разделённым журнальным столиком креслам – одно из них приняло меня, пока второе было заполнено расплывшейся полной старушкой совсем возрастного вида, - я же сказала тебе, что потерялась. И мне не… - подняла на горничную взгляд, - я не знаю даже как тебя зовут.
Спящая бабушка едва заметно приоткрыла один глаз, давя какую-то совершенно добродушную ухмылку для нас двоих со служанкой. Будто обе мы были её любимыми внучками, а не… теми, кем были. Узнать стоило и это, и то, что делает в спальне Мани неизвестные бабули в передниках и платьях слуг.
- А вы и не спрашивали никогда, как меня звать, - нахмурилась горничная, - вы меня зовете «эй, ты!» и никак иначе. Для чего вам знать моё имя, если я у вас одна, и вы от остальных горничных отказываетесь? – дожидаться ответа было не в её стиле, - но это странно и правда. Вы не ваше величество?
Престранный вопрос. Вроде как сейчас она – это я. Но я не она. Если бы я знала кто я, то может и смогла бы ответить, но что если я ничего не помнила? Я будто бы не существовала до того момента в кабинете короля! У меня нет никаких воспоминаний, кроме тех, что касаются обстановки замка и некоторых людей здесь. Я додумалась до последнего только сейчас, когда заглянула в тёмные и тёплые глаза старушки, что растягивала сухие тонкие губы. Её веки словно и не поднимались выше середины глаз, закрывая седыми ресницами умудрённые жизнью глаза. Я уверенно могла назвать её своей кормилицей, няней и второй матерью, кем она и являлась на самом деле. Я могла предположить, что некоторые воспоминания Маньяры сидели в этой голове прочнее некуда, если я могу ими пользоваться. Но откуда тогда во мне была такая прорва тёплых чувств к этому человеку? Неужели сама королева может быть ещё где-то внутри этого тела, рядом со мной, раз её чувства так активны сейчас? Либо, возможно, я потеряла память, и на самом деле у меня имелось своё тело? Тоже где-то рядом, если у нас была единая с Маньярой кормилица?
- Не знаю, - вновь качнула головой, - мне нужно время.
В этот момент в общую дверь королевских покоев раздался стук, горничная исчезла за стеной, а мы с кормилицей остались наедине, наблюдать друг за другом. Мне лично очень хотелось прижаться к её теплому мягкому боку и застыть так – под этой импровизированной крышей. Под защитой.
- Наша Мани просто устала, - просипела своим тяжёлым от возраста голосом женщина, - обе вы были выдумщицами, что ты, что помощница твоя. Или это мои сказки про души успели пробраться в ваши головы? – она легонько закашлялась, больше прочищая этим его, а после запрокинула голову к спинке кресла и закрыла глаза, - никогда ты не умела остановиться и передохнуть, Мани. Самое время дать жизни потечь самой. Без гонки, что ты устроила. Давно ты спала без кошмаров? Хочешь, чтобы они ушли, спи при свете, а не со своими куклами человечьими.
Её слова будто добавляли мне тяжести на плечи. Давили и ругали, напоминая, насколько плохо я себя чувствую. Я хотела есть, спать и просто расслабиться. Да, кормилица была права – я не ощущала ничего за тем ужасом, что засел в сознании. Мне нужно было погреться в воде и хоть немного вздремнуть. Сон мог успокоить лучше всего на свете.
- Так и сделаю, - больше на свои мысли ответила, поднявшись на ноги и отметив передающего свёрток моей горничной мальчика, - что там?
Поклонившийся мне паренёк умотал, поспешно прикрыв за собой дверь гостиной и исчезнув за ней с каким-то ощутимым напряжением. Опасаясь, что я не буду рада этой «посылке»? От интереса мы с горничной встретились в дверном проеме напротив ванны – я спешила навстречу, а она не смела разворачивать бумагу без моего приказа.
- Ваше величество, давайте я, там яд может быть, или ещё что похуже, - девушка сжала свёрток с другого края, - король же послал, а он злится на вас сильно.
Я мотнула головой, непреклонно забрала у неё ношу и отчего-то решила пробурчать, пока разворачивала:
- У него глаза розовые стали. На нём приворот.
На тканевой подложке лежал старый резной кинжал со сточенным лезвием и поцарапанной рукоятью, по всей видимости из серебра. Камень в основании дополнял композицию часто используемого орудия. А записка, смятая под давлением ткани и металла, гласила: «Любимый нож любимой королеве», что ещё сильнее вгоняло в раздумья.
- Без крови, значит вы его всё же не успели пырнуть, - горничная развернулась на пятках мягких туфель, - может и к лучшему. Вы же теперь его лупить почём зря не станете, да и он… - она снова развернулась, - и слухи вы про приворот подтверждаете, получается, ваше величество? Только зачем вы его приворожили? Чтобы не убивать, или потому что у вас какой раз уже не получается? Так можно же раньше было его в вас влюбить! Тогда бы никого убивать не пришлось. Это вы хорошо придумали про зелье любовное, но только не забывайте, что оно полгода действует, а у магов, как его величество, и того меньше, - она пожала плечами, - прибьёт вас ещё ненароком, как очнётся.
Получается, эта посылка угрозой не являлась? Это… тот самый кинжал, которым Маньяра попыталась ударить короля? Что ж, он со своим топором всё меньше становился в моей голове агрессивным убийцей, обрастая чертами самозащиты в поведении. Но и сама Маня всё ещё не ощущалась злобной дьяволицей, которую описывала горничная – она могла иметь свои причины, даже для плана убийства. Тоже защита или, не смею придумывать, вынужденное решение? Да, логика в этом рассуждении пропадала, ведь даже близкая слуга говорила мне, что её королева строила свою идею издалека. А это меняло всё. Начиная от мотивов, заканчивая моим расследованием с этой самой секунды.
- Не знаешь, где ключ вот от этой двери? – указала горничной на названный ею «шкаф», - и скажи, как тебя зовут. Я бы хотела звать тебя по имени.
Горничная подняла меня около девяти вечера, обосновав такое позднее пробуждение обязательным для дворца ужином. Не знаю, как так вышло, что кушать его величество любил тогда, когда все приличные аристократы отходят ко сну, но встать мне всё же пришлось. Горничная успела подготовить для сонной меня всю атрибутику правильной королевы в вечернем туалете. Сидеть в комнате всю жизнь мне точно не стоит, пусть и хотелось невероятно. Я обязана заставить себя познакомиться не только с королем, но и с его свитой, которая пугала не менее уже не раз упоминаемого топора.
- Обычно вы спите не так крепко, ваше величество, - тараторила горничная, - на любое моё движение ругаться начинаете, а сегодня столько часов проспали. Я и вымыть всё успела, и после купания убраться, и платье вам подготовить. А вы же знаете, какая у этого наряда подставка тяжелая! Я её пока доволокла до спальни, чуть спину не надорвала, представляете? – она суетилась с кучей тканевых изделий: чулки из сундука, перчатки оттуда же, полупрозрачная юбка с кольцами каркаса и мягкие тапочки со слоистой кожаной подошвой, - и ворчали бы, как в тот раз, что у меня лицо кривое. Пока у меня спина разгинаться нормально не начнёт, и я кривиться не перестану, - она оглянулась и уставилась на вяло болтающую босыми ступнями в воздухе меня, - вот теперь вы на себя больше похожи, ваше величество. Пусть вы и сонная, но недовольная и хмурая, как раньше. Может вы тогда просто съели что-то не то, вот вам и сплохело, что вы всё позабыли? А теперь… ох, а если я болтаю, а вы молчите, то сейчас скажете мне себе по щеке надавать?
Я сперва потирала заспанные глаза, а после и правда кривилась от того, что было передо мной. Вечерним платьем это сложно было назвать – скорее образом злой мачехи из сказки, или какой-нибудь королевы злых тёмных магов, не иначе. Обязательные остроугольные железные шипы на плечах, чёрный цвет, множество кожаных вставок, тугой корсет, длинный плащ с такой же чёрной вышивкой по нему, шнуровка спереди, отсутствие пышности, строгость, мрак и всё сопутствующее. Только по этому образу можно было понять характер Маньяры.
- А есть что-то посветлее? – повернула голову к так и застывшей с чёрными чулками горничной, - я люблю голубой, но можно и синий, сейчас же вечер, значит платье должно быть…
- …не светлое, - протянула девушка, - нет, ваше величество, вы не просто не отошли.
Глаза всё больше расширялись с каждым её фактом о Мане. И я должна соответствовать этому?! Да как тут хоть на сотую долю повторять, если я как минимум не хотела так себя вести?
- Ладно, не будем, - поддакнула скорее себе, чем ей, - а что тогда будем?
Не знаю, для чего я себя настолько раскрывала, что могла беззаботно распространяться подглуповатыми вопросами, но всплыло в голове, что я не только не потяну такое поведение – я и не хочу его повторять. А значит решалось это проще простого – отказом действовать по прошлым правилам, спокойной жизнью, поиском информации и, естественно, терпеливым невмешательством. Если я и не знала кто я, то это совсем не значит, что я буду не собой, а Маней. Запуталась, получается, немного.
- А вы что хотите? То и будем делать, - служанка остановилась перед двумя высокими золочеными дверьми, медленно открывающимися перед нами силами мальчиков-пажей в бардовых пиджачках, - вы же королева, значит все должны делать, как вам нравится.
Шаги в коридор замедлились благодаря мне. В итоге я замерла посреди длинного, можно сказать, фойе, заслышала щелчок створок за спиной и попыталась вразумить саму себя дельными мыслями.
- Я хочу спокойствия, - догадалась по большей части из-за того, что горничная отворила широкую половину дверей справа, - познать себя, узнать что происходит, и как так вышло, что я здесь.
Горничная указала мне внутрь комнаты, расположенной первой справа по линии с вензелями и цветочками. То есть мы имели дело с комнатами аристократок королевской крови, в то время как противоположная стена была утыкана мечиками и вензелями, а значит являлось мужской. Напротив уже предложенной для входа комнаты имелась другая – неотличимая ничем, кроме неожиданных рытвин на деревянной поверхности. Я не смогла остановить себя и не прикоснуться к не таким уж глубоким бороздам, очевидно проделанным со всей имеющейся у вандала яростью.
- Это вы в самом начале, когда вас замуж выдали за его величество, обещали ему отрезать язык и… ну и ещё что-то, что он по рассказам не до конца сберег, если вы ему так никого и не родили, - она попыталась тайно хихикнуть.
Я же сместила взгляд на уровень собственного пояса. Там нашлись ещё зарубы, а как иначе.
- Сбегаю-таки погрею воды, - сдалась горничная, - вы только не торопитесь, иначе я так не успею раздеть вас! – она обожала ходить вперёд спиной, - поставлю на огонь и сразу же буду тут, ваше величество! Не ругайтесь, прошу вас.
Её след простыл, я отняла пальцы от рваного остротой дерева и медленно повернула голову туда, где жила совсем не я. Могла ли я так же пользоваться её вещами, как и телом? Как можно было подобное воспринимать нормально, если я осознавала, что нахожусь не на своём месте? И где тогда моё место?
- Может мне вообще нигде места нет, - на секунду встала в дверном проёме, разглядывая обстановку первой комнаты.
Приёмной, гостиной, чайной – как угодно. В любом случае это была функциональная комната размером больше, чем та, в которой находилась королева. Обычно здесь, кроме диванов, камина и книжных шкафов под масть столика для чая, имелись ещё и письменные принадлежности, бюро, полки для бумаг и разнообразные приспособления для птичьего уголка – многие аристократки обожали держать голубей у себя, игнорируя птичник и используя клетки. Однако здесь не было ничего подобного. Казалось, что это место не имело ни владелицы, ни души, ни лица. Здесь было просто, пусто и скучно настолько, что броситься в глаза было попросту нечему. Это и завело меня в более личную комнату – спальню… закрытую на ключ!
Я успела подергать за ручку, понажимать, поделать кучу всего, особенно то, за что гордиться было запрещено – подопнула несчастную дверь, выписав себе место нетерпеливой и немного дурашливой в табличке познания себя. Чему ещё я удивлюсь, когда попаду в сложную ситуацию?
- Ваше величество, я такое узнала! Ой, а чего вы у себя в шкафу хотите? Да ещё и… что-то замышляете? – горничная тянула обеими руками перед собой полное ведро исходящей паром воды, - вы же туда никому не даёте ходить убираться, да и заглядывать тоже. Хм. А если вы… - она поставила ведро перед другой незамеченной мною дверью и выдала горемычное «Фу-х!» на всю гостиную, - так вот. Что я узнала, ваше величество. Про вас слухи побежали, что вы и не вы совсем. Вроде как вы и плакали немного, и напугались сильно, поэтому убежали, и короля убивать не стали до последнего! Значит и не вы это вовсе! – она довольно щурилась и кивала, - я им всем подтвердила, что вы какая-то не такая. Но то, что вы эта… как её? Что вы душа другая – это враки всё, как по мне! – она широко распахнула дверь и потянулась отстегивать щеколду на второй сворке сверху, - ну вот, застряла опять, что ж она такая… о! Всё! Вы же и правда изменились резко, ваше величество! Была такая вся злобная с утра, а потом вас ловить пришлось, а вы же вон… не просто так ванну сказали подготовить! Про кровь мне сказали, что будете жестоко короля убивать, вот вам и нужно будет быстрее отмыться и пойти в тронный зал объявлять себя новой властью.
Перед глазами показался кусок на этот раз точно спальни. С возвышающейся кроватью с минимум четырьмя взбитыми перинами, пуховыми подушками с белоснежными наволочками, отутюженными цветными покрывалами одно на другом и одной широкой лентой с вышивкой, рассекающей пышное ложе. Перед всем этим великолепием нашлась полная воды ванна, обложенная множеством ещё пока сухих полотенец в круг, и в которую было вылито то самое новое ведро из рук горничной.
- Но вы не пришли в тронный зал, а его величество куда-то убежал. Вроде как в астрономическую башню, - она хмыкнула, - я вам точно скажу, у него там сидит тёмный маг! И не переубедите, как в прошлый раз, - она немного вздёрнула нос, не забывая оставить один приоткрытый глаз, отслеживающий реакцию, - ну точно! Ваше величество, вас эта тема обычно раздражает, а тут вы молчите и слушаете, как это понимать? Неужели вас и правда кто-то заменил, как король говорил?
Я решила подойти ближе.
- А он так говорил? – наклонилась к её на самом деле низкому для меня лицу.
Девушка опасливо отпрянула, всё ещё боясь вреда, что я могла ей причинить. А мне было лишь интересно.
- Да, но все думали, что он опять шутит, - она поставила ведро в угол и пожала плечами, - он позавчера вас мёдом вымазал на ужине, помните? Потому что до этого пошутил, что вы горькая, и вас надо хоть немного подсластить, - она дождалась моего неуверенного кивка, - ну ваше величество! Зачем вы себя так подставляете? Это же неправда! Там сироп был, а не мёд! Король ненавидит мед, как бы он его возле себя держал и ещё и ложкой зачерпывал! Все это знают, а вы тем более. Вы же ему на все праздники велите баночку принести, как ваш подарок! Скажите, что помните!
Нет, я такого знать никак не могла. Вспомнить или даже помыслить не сумела бы.
- Прости меня, но нет, - понуро прошагала к двум разделённым журнальным столиком креслам – одно из них приняло меня, пока второе было заполнено расплывшейся полной старушкой совсем возрастного вида, - я же сказала тебе, что потерялась. И мне не… - подняла на горничную взгляд, - я не знаю даже как тебя зовут.
Спящая бабушка едва заметно приоткрыла один глаз, давя какую-то совершенно добродушную ухмылку для нас двоих со служанкой. Будто обе мы были её любимыми внучками, а не… теми, кем были. Узнать стоило и это, и то, что делает в спальне Мани неизвестные бабули в передниках и платьях слуг.
- А вы и не спрашивали никогда, как меня звать, - нахмурилась горничная, - вы меня зовете «эй, ты!» и никак иначе. Для чего вам знать моё имя, если я у вас одна, и вы от остальных горничных отказываетесь? – дожидаться ответа было не в её стиле, - но это странно и правда. Вы не ваше величество?
Престранный вопрос. Вроде как сейчас она – это я. Но я не она. Если бы я знала кто я, то может и смогла бы ответить, но что если я ничего не помнила? Я будто бы не существовала до того момента в кабинете короля! У меня нет никаких воспоминаний, кроме тех, что касаются обстановки замка и некоторых людей здесь. Я додумалась до последнего только сейчас, когда заглянула в тёмные и тёплые глаза старушки, что растягивала сухие тонкие губы. Её веки словно и не поднимались выше середины глаз, закрывая седыми ресницами умудрённые жизнью глаза. Я уверенно могла назвать её своей кормилицей, няней и второй матерью, кем она и являлась на самом деле. Я могла предположить, что некоторые воспоминания Маньяры сидели в этой голове прочнее некуда, если я могу ими пользоваться. Но откуда тогда во мне была такая прорва тёплых чувств к этому человеку? Неужели сама королева может быть ещё где-то внутри этого тела, рядом со мной, раз её чувства так активны сейчас? Либо, возможно, я потеряла память, и на самом деле у меня имелось своё тело? Тоже где-то рядом, если у нас была единая с Маньярой кормилица?
- Не знаю, - вновь качнула головой, - мне нужно время.
В этот момент в общую дверь королевских покоев раздался стук, горничная исчезла за стеной, а мы с кормилицей остались наедине, наблюдать друг за другом. Мне лично очень хотелось прижаться к её теплому мягкому боку и застыть так – под этой импровизированной крышей. Под защитой.
- Наша Мани просто устала, - просипела своим тяжёлым от возраста голосом женщина, - обе вы были выдумщицами, что ты, что помощница твоя. Или это мои сказки про души успели пробраться в ваши головы? – она легонько закашлялась, больше прочищая этим его, а после запрокинула голову к спинке кресла и закрыла глаза, - никогда ты не умела остановиться и передохнуть, Мани. Самое время дать жизни потечь самой. Без гонки, что ты устроила. Давно ты спала без кошмаров? Хочешь, чтобы они ушли, спи при свете, а не со своими куклами человечьими.
Её слова будто добавляли мне тяжести на плечи. Давили и ругали, напоминая, насколько плохо я себя чувствую. Я хотела есть, спать и просто расслабиться. Да, кормилица была права – я не ощущала ничего за тем ужасом, что засел в сознании. Мне нужно было погреться в воде и хоть немного вздремнуть. Сон мог успокоить лучше всего на свете.
- Так и сделаю, - больше на свои мысли ответила, поднявшись на ноги и отметив передающего свёрток моей горничной мальчика, - что там?
Поклонившийся мне паренёк умотал, поспешно прикрыв за собой дверь гостиной и исчезнув за ней с каким-то ощутимым напряжением. Опасаясь, что я не буду рада этой «посылке»? От интереса мы с горничной встретились в дверном проеме напротив ванны – я спешила навстречу, а она не смела разворачивать бумагу без моего приказа.
- Ваше величество, давайте я, там яд может быть, или ещё что похуже, - девушка сжала свёрток с другого края, - король же послал, а он злится на вас сильно.
Я мотнула головой, непреклонно забрала у неё ношу и отчего-то решила пробурчать, пока разворачивала:
- У него глаза розовые стали. На нём приворот.
На тканевой подложке лежал старый резной кинжал со сточенным лезвием и поцарапанной рукоятью, по всей видимости из серебра. Камень в основании дополнял композицию часто используемого орудия. А записка, смятая под давлением ткани и металла, гласила: «Любимый нож любимой королеве», что ещё сильнее вгоняло в раздумья.
- Без крови, значит вы его всё же не успели пырнуть, - горничная развернулась на пятках мягких туфель, - может и к лучшему. Вы же теперь его лупить почём зря не станете, да и он… - она снова развернулась, - и слухи вы про приворот подтверждаете, получается, ваше величество? Только зачем вы его приворожили? Чтобы не убивать, или потому что у вас какой раз уже не получается? Так можно же раньше было его в вас влюбить! Тогда бы никого убивать не пришлось. Это вы хорошо придумали про зелье любовное, но только не забывайте, что оно полгода действует, а у магов, как его величество, и того меньше, - она пожала плечами, - прибьёт вас ещё ненароком, как очнётся.
Получается, эта посылка угрозой не являлась? Это… тот самый кинжал, которым Маньяра попыталась ударить короля? Что ж, он со своим топором всё меньше становился в моей голове агрессивным убийцей, обрастая чертами самозащиты в поведении. Но и сама Маня всё ещё не ощущалась злобной дьяволицей, которую описывала горничная – она могла иметь свои причины, даже для плана убийства. Тоже защита или, не смею придумывать, вынужденное решение? Да, логика в этом рассуждении пропадала, ведь даже близкая слуга говорила мне, что её королева строила свою идею издалека. А это меняло всё. Начиная от мотивов, заканчивая моим расследованием с этой самой секунды.
- Не знаешь, где ключ вот от этой двери? – указала горничной на названный ею «шкаф», - и скажи, как тебя зовут. Я бы хотела звать тебя по имени.
Глава 2
Горничная подняла меня около девяти вечера, обосновав такое позднее пробуждение обязательным для дворца ужином. Не знаю, как так вышло, что кушать его величество любил тогда, когда все приличные аристократы отходят ко сну, но встать мне всё же пришлось. Горничная успела подготовить для сонной меня всю атрибутику правильной королевы в вечернем туалете. Сидеть в комнате всю жизнь мне точно не стоит, пусть и хотелось невероятно. Я обязана заставить себя познакомиться не только с королем, но и с его свитой, которая пугала не менее уже не раз упоминаемого топора.
- Обычно вы спите не так крепко, ваше величество, - тараторила горничная, - на любое моё движение ругаться начинаете, а сегодня столько часов проспали. Я и вымыть всё успела, и после купания убраться, и платье вам подготовить. А вы же знаете, какая у этого наряда подставка тяжелая! Я её пока доволокла до спальни, чуть спину не надорвала, представляете? – она суетилась с кучей тканевых изделий: чулки из сундука, перчатки оттуда же, полупрозрачная юбка с кольцами каркаса и мягкие тапочки со слоистой кожаной подошвой, - и ворчали бы, как в тот раз, что у меня лицо кривое. Пока у меня спина разгинаться нормально не начнёт, и я кривиться не перестану, - она оглянулась и уставилась на вяло болтающую босыми ступнями в воздухе меня, - вот теперь вы на себя больше похожи, ваше величество. Пусть вы и сонная, но недовольная и хмурая, как раньше. Может вы тогда просто съели что-то не то, вот вам и сплохело, что вы всё позабыли? А теперь… ох, а если я болтаю, а вы молчите, то сейчас скажете мне себе по щеке надавать?
Я сперва потирала заспанные глаза, а после и правда кривилась от того, что было передо мной. Вечерним платьем это сложно было назвать – скорее образом злой мачехи из сказки, или какой-нибудь королевы злых тёмных магов, не иначе. Обязательные остроугольные железные шипы на плечах, чёрный цвет, множество кожаных вставок, тугой корсет, длинный плащ с такой же чёрной вышивкой по нему, шнуровка спереди, отсутствие пышности, строгость, мрак и всё сопутствующее. Только по этому образу можно было понять характер Маньяры.
- А есть что-то посветлее? – повернула голову к так и застывшей с чёрными чулками горничной, - я люблю голубой, но можно и синий, сейчас же вечер, значит платье должно быть…
- …не светлое, - протянула девушка, - нет, ваше величество, вы не просто не отошли.
