- Прости, - неожиданно сказал он, вновь дожидаясь меня.
Теперь мы шли по ступеням.
- Тебе не за что извиняться, - поджала губы и с сомнением взглянула на дверь его квартиры.
Правильно ли я вообще поступала сейчас, доверяя его помощи? Он не сделает мне плохо – в этом я была уверена. Проблема таилась в другом – я сама могла сделать себе хуже.
- Я должен был остаться, но подумал, что он не рискнет открыто навредить тебе. Тем более у меня была прослушка. Я предугадал всё, - он был хмур и зол, как никогда, - кроме того, что у него появится смелость. Прости, Вась.
Я пожала плечами и вошла в любезно открытую перед нами дверь. Металлическую, прочную и надежную.
- Я могу подержать её, - Тёма застыл напротив, смотря на то, как я пытаюсь удержать вертлявого ребёнка одной рукой.
На том этаже я предусмотрела специальное место в коридоре, чтобы класть Соню, когда обуваюсь. Здесь же его не было.
- Не стоит, - ловко опустила её голову на свое плечо я.
Скорее всего это выглядело как недоверие, однако раньше я могла доверить свою дочь только Карине. Которая оказалась той ещё подругой. Нужно будет узнать, что имел ввиду Никита, сказав тогда, что она тоже во всём виновата. И что она всё придумала. Что именно придумала?
- Я – не он, Вась, - дёрнул щекой Артем, - проходи в гостиную. Я принесу чай или… вино? Тебе станет легче.
Я отрицательно мотнула головой.
- Понял, - попытался улыбнуться он, - возьму на всякий случай. Ты всё равно Соню не… м-да, - его взгляд сместился к моей груди.
После чего он удалился в первый проём, мне же нужно было идти в ту комнату, где тогда сидели они с Кариной.
И чего все мои мысли возвращались к ней? Насколько же сильно она любила Артема, раз пыталась шантажировать меня? Она ведь не знала его настолько, чтобы хоть немного понимать, куда лезет. Тёма точно не был пай-мальчиком, каким считали его практически все. И Никита был прав – не будь Артём самим собой, со своим совершенно неуступчивым характером, то не смог бы подняться по службе так быстро. У него практически идеальная раскрываемость. А так же проклятые мной принципы, которые он сейчас скрывает за покладистостью и, можно сказать, услужливостью. Я согласилась на поход в больницу, те деньги, лекарства и нередкие разговоры только потому, что от него не избавиться. От него не скрыться. Он не отступит с тем, с чем уверен. И он никогда не станет лгать или терпеть ложь – поэтому я сразу всё ему рассказала, иначе меня бы давно заперли в той самой детской и презрительно носили мне еду через узкое окошечко в двери.
- Вино, - поставил уже открытую бутылку на столик между креслом и диваном, - дать тебе качалку?
Я вновь мотнула головой.
- Еда уже едет, - он похлопал по дивану рядом, - садись, Вася. Тебе нужно расслабиться.
Его взгляд был таким, каким я видела его сотню раз. Странно было видеть его сейчас. Однако уже в этот момент я понимала, чем всё это закончится. Плохая – никто и не отрицал. Но я села, как он и сказал мне. В метре от него.
- Мазь от синяков, - он махнул ею в воздухе и положил тюбик на стол рядом с бутылкой, - но сперва успокойся. Обещаю, что и не прикоснусь к Соне, пака ты мне не разрешишь. Просто положи её, так будет лучше.
Я поднялась на ноги, туша шумный выдох и улыбку. Откуда ей здесь было вообще взяться? Но она была иронично-предвкушающая. Как и моя совесть, которая будет молить меня остановиться, когда эта игра завершится моим проигрышем.
Соня в «люльке». Я нажала на кнопку, выкрутив отметку на середину. А после села в кресло, чтобы нас разделяло хоть что-нибудь посущественнее воздуха.
- Я поеду к маме, - опомнилась я.
Но вставать не спешила, увидев его уверенный взгляд на себе – он не планировал отпускать меня сегодня.
- Поздно звонить, - подтвердил мои догадки он.
И налил вино в бокалы, не забыв протянуть мне один.
- Ты должна понимать, что это самое безопасное место для тебя и Сони, - правдивые слова, но настолько же верные, насколько я не желала их слышать и принимать.
Потому кивнула, соглашаясь только номинально.
- Крем, Вась, - напомнил он, - могу сходить в аптеку за обезболивающим или ещё чем.
Я даже почувствовала насколько сильно замахала головой в этот момент. Мне было страшно оставаться одной после того, что произошло. И я смогла понять и осознать это только сейчас – когда некрепкий алкоголь позволил расслабить зажатые в нервные тиски мышцы и немного освободиться от паники.
- Я могу помочь, - он не делал попыток приблизиться или подсесть, однако это был тот самый момент, когда я чувствовала себя ближе к нему, чем к кому-либо другому.
Кроме дочери, конечно.
- Я про синяки, - пояснил он.
Мне пришлось вновь помотать головой, начинающей пульсировать болью каждый раз, когда мысли касались мужа или квартиры на этаж ниже.
- Не стоит, - ещё один глоток из бокала, и я смогла спокойно откинуться на спинку кресла, расслабив затёкшее и болящее от прошлых ударов тело.
Где-то внутри гудящей головы вопила только одна мысль: я шла по тонкому льду, скрипящему и нещадно трескающемуся от каждого шага. Однако я предпочитала не видеть своё очередное падение, пренебрегая логикой и совестью. А потому бесстыдно смотрела в спокойные карие глаза и искала в них себя.
- Можешь выбрать любую комнату, - он закинул ногу на ногу, впервые за всё это время улыбаясь, - лучше, конечно, если ты будешь спать в хозяйской спальне, но зная тебя…
Он усмехнулся, я взглянула на него удивлённо-ожидающе. Настолько открытое наступление? Наш диалог длится от силы полчаса.
- Я останусь здесь, - он скосил глаза к дивану и добавил со смешком, - пошлячка.
И я вдруг поняла один факт, о котором не задумывалась всё это время – мы начали встречаться ещё детьми. Точнее подростками, но сути «взрослости» это не отменяет. Сейчас же я видела в нём равного себе взрослого человека, которым он не являлся.
Его смешил собственный намёк на соблазнение. И это удручало.
Однако одновременно заставляло расслабиться и принять то, что между нами ничего не будет. Плохо это или хорошо? Спорный вопрос.
- Нет разницы, - безэмоционально ответила ему я.
Он нахмурился. Словно понял, что где-то ошибся.
- Вась, давай будем честны, ты не вернёшься к нему, - тяжёлый прямой взгляд, от которого хотелось закрыть глаза, - планируешь остаться у мамы? В этом нет смысла, - он поджал губы, - вы не терпеть друг друга сможете больше недели. Твой отец будет в ярости из-за того, что ты ушла от своего «мужа». Ты сделаешь только хуже.
- Ты хочешь сказать, что у меня нет выбора, кроме как остаться с тобой? – макушка коснулась стены, а взгляд метнулся к окну за полупрозрачной шторой.
Она была для меня сейчас, как признак адекватности. От этого жизнь казалось тухлой, но понятной.
- Я не настолько кардинален, - его палец постучал по его же бокалу.
Почти полному, в отличие от пустого моего.
- Но именно этой цели я придерживаюсь, - признался он, - судьба Никиты предрешена. Как и ваша с Соней.
- Предлагаешь мне поменять одного абьюзера на другого, - выдохнула я, - только Никита манипулировать не способен, а ты только этим и промышляешь.
- Вась, - дернулся он.
- Я хочу ещё вина, - перебила его, взмахнув бокалом в воздухе.
Он встал, подошёл ко мне и забрал посуду. А после, не спрашивая моего мнения, подхватил меня на руки и сел в кресло сам, чтобы расположить меня в нашей привычной позе. Я зажмурилась, закусила щеку с внутренней стороны и откинулась спиной на его грудь, а головой на плечо.
Он не сдержал шумного расслабленного выдоха. И слов, почти касаясь моего виска губами:
- Тебе нельзя столько пить, Вась. Будет плохо, а ты ещё и болеешь.
Я хмыкнула.
- Это ты придумал мне болезни.
- Я и еще пара десятков врачей, к которым тебя направили, - усмехнулся он, - хочешь я отнесу тебя спать? Выглядишь кх-м… не живой.
Я рассмеялась. Хороший комплимент, ничего не скажешь.
- А ещё очень измученной и тощей, - добил меня Тема, - да, сперва точно нужно покушать.
Это было странно слышать. Когда последний раз кто-то интересовался моим состоянием? Кажется, он сам и говорил это больше года назад.
Его пальцы медленно проскользили по руке от плеча вниз, остановившись на ладони. А после сковали её в кулаке. Не знаю, как он, но я в этот момент забыла обо всём на свете и выдохнула – насколько это показалось мне «тёплым» жестом.
И до ужаса плохим.
- Это неправильно, - прошептала я.
- Неправильно было оставлять эти отметины на твоём лице, - его вторая рука, почти не касаясь, прошлась по подбородку, - моё предложение застрелить его всё ещё в силе.
Я поджала губы.
- Не стоит, - выдавила.
Прикосновение губами к виску. Даже не поцелуй. Обычное действие, вызвавшее в моём сердце ураган.
- Я очень устала, Тём, - прошептала я.
Даже не знаю от чего. Это просто вырвалось из моего рта.
- Пара месяцев, - озадачил он меня, - полечишься, отдохнешь. Я помогу, - он улыбнулся и рассмеялся, отчего уху стало щекотно, - уверяю тебя, что мне можно доверить Соню. В отличие от него.
Я прищурилась.
- Так уверенно принимаешь чужого ребенка? Раньше ты говорил мне, что стоит мне тебе изменить, как ты убьешь меня. А теперь принимаешь дочь, которую я сделала, изменяя тебе.
Эти слова дались мне только благодаря алкоголю и пережитой, можно сказать, пытке. В обычное время я бы не осмелилась. Понимала последствия. Даже сейчас они дали о себе знать – Артём напрягся так, что полулежать на нём стало неудобно, сжал челюсти до скрипа, а ещё немного сжал мою руку, не больно, но ощутимо.
- Измена? – задумчиво спросил он, - если смотреть с этой стороны, то я тебе тоже изменял.
По телу прошла волна холода. Я выпрямила спину, сев и почти вырвав из его руки свою.
- Хочешь сказать…? – мой голос был хриплым.
- Ты была первая, если ты про это, - перебил меня он.
Чем заставил меня расслабиться, пусть и не так, как было до этого. Но вес на его грудь я всё же перенесла.
- А насчёт Сони, - его рука опустилась на мой вздрогнувший от неожиданности живот, - то она, как я уже говорил, моя дочь, а не его.
Я закатила глаза. Но промолчала. Наверное, желая, чтобы он продолжал заниматься самообманом и дальше.
Звонок в дверь, от которого я вновь вздрогнула.
Артём приподнял меня, чтобы опустить на кресло уже одну.
- Курьер, - пояснил он, выходя из комнаты.
Я же практически не дышала. Мне казалось, что сейчас сюда ворвётся ещё более злой и пьяный Никита и убьёт нас троих в порыве злости и ревности. От этого гулко стучало в груди сердце, желая выломать рёбра.
Однако всё было хорошо – Тёма расплатился, забрал заказ, закрыл дверь и высунулся головой в проёме, чтобы спросить:
- Пойдём на кухню или будем здесь?
Моё внимание отвлекла открывшая глазки дочь, потому я не ответила, взяв её на руки.
- Не мог бы ты… - начала было.
- Детская, - раздалось из кухни.
И как он только понял, что именно мне нужно?
Дорогу я помнила, втайне радуясь, что к детской примыкает ванная.
- Помочь? – через пару минут отвлёк меня он, показавшись в проёме.
Я покачала головой и взяла на руки дочь, любуясь самой недовольной моськой на свете. Кое-кто хотел кушать и планировал показать мне это единственным доступным ей способом – рёвом.
- Нам всё же придётся спуститься в ту квартиру – мне нужна смесь, - с просьбой оглядела улыбающегося Артёма.
- Я, знаешь ли, крайне предусмотрителен, Васенька, - двинулся по коридору он, вынуждая идти за ним и меня, - если я заморочился с приобретением памперсов всех размеров, то у меня нет набора смесей по возрастам?
Я прыснула.
- У них есть срок годности, - напомнила ему, входя на кухню, - половина из них испортится, не успеет Соня сказать своё фирменное «Агу».
Артём снисходительно оглядел меня.
- Каламбурщика и юмористка, - прокомментировали моё поведение, - выбирай, - он открыл дальний шкаф у окна.
- Кошмар, - достала я подходящую, - давно ты подготовился?
Он пожал плечами.
- Как переехал, - похожий на правду ответ.
Спрашивать дальше я не стала – и так всё было ясно. Смесь приготовила быстро, впервые за всё время делая это не механически привычно на своей кухне, а путаясь на этой.
Однако, стоило мне сесть на кухонный стул, как ловким движением рук у меня забрали дочь, уместив её на своих руках под нужным углом и начав кормить. Соня хмуро оглядела новое лицо, но впилась губами в соску, и начала пить, не отводя взгляда. Выглядели они вместе очень странно – словно из двух моих разных жизней, неожиданно встретившихся в самый странный момент.
- Ешь, - кивнули мне на пластиковый контейнер.
Я молча взяла ложку и, не отрывая взгляда от дочери, приступила к еде. В сердце было убедительное чувство, что сейчас что-то произойдет.
Через пару минут малышка срыгнула, введя Тёму в лёгкий ступор, и я с довольной улыбкой забрала её, даже успев ранее прибраться на столе.
- Скорость поглощения тобою пищи… пугает, - нехотя отдал мою дочь он.
- Я привыкла делать это с ней на руках, - ответила ему, уже шагая вслед за ним в гостиную.
Тёма понятливо кивнул, нагло занял желанное мною кресло и похлопал себя по коленке. Я мотнула головой. Он притянул меня руками, когда я уже падала на соседнее кресло – кажется, он понял, что сопротивления от меня ждать не стоит.
- Так теплее, - пояснил он, кладя мою голову себе на плечо и смотря на цеплючую ручку ребенка на моей груди.
К слову, в его квартире было очень тепло. Но я все же расслабилась, коря себя мысленно, пусть и не так активно, как должна была бы.
- Я могу включить «радионяню». Положишь её в детской, - шепнул на ухо он.
По шее прошла волна мурашек.
- Она так не заснет, - ответила ему.
И остановила свой взгляд на карих глазках, с интересом разглядывающих меня. Точнее - меня в объятьях того, с кем она меня видеть не должна. На его месте должен быть её папа. Однако он даже в роддоме не взял её на руки, не то чтобы после. Объяснял он это тем, что не хочет навредить.
Мы сидели молча больше получаса. Думая каждый о своём, в тишине и без чьих-либо криков на фоне. Без шумной компании, нетрезвых мужчин и стояния половину ночи у продувающего спину окна.
- Уснула, - вывел меня из полусна Артём.
Соню держал уже он, точнее мои руки, которыми я её обнимала. Поддержка, о которой я мечтала весь прошлый год, когда некому было просто сказать мне, что всё это закончится, что всё вновь станет хорошо.
- Я отнесу, - тихо добавил он.
А я кивнула. В первый раз доверяя ему так, словно я могла это всегда.
- Установил няню, - вернувшись сказал он.
В его руках был маленький белый радиоприемник, который он поставил на стол рядом с качалкой. А после подошёл ко мне, лежащей на кресле, и наклонился.
- Идём спатки, Вась, - его руки коснулись моих плеч.
- Я буду здесь, - шепнула ему сонно.
Он непримиримо и недовольно выдохнул.
- Вась, давай без…
- С тобой, - добавила я.
Затем встала, дошагала до выключателя света, щёлкнула им и вернулась к Тёме.
- Вась, - прозвучало как-то предупреждающе.
Я взяла его руку в свою.
- Лучше жалеть о том, что сделал, чем не сделал, - шёпот в ткань его рабочей рубашки на груди.
Лоб ткнулся в воротничок, макушка в его подбородок, а глаза закрылись сами собой.
- Не жалей совсем, - поправил он меня.
После чего поднял мою голову за подбородок и легонько коснулся моих губ своими.
Теперь мы шли по ступеням.
- Тебе не за что извиняться, - поджала губы и с сомнением взглянула на дверь его квартиры.
Правильно ли я вообще поступала сейчас, доверяя его помощи? Он не сделает мне плохо – в этом я была уверена. Проблема таилась в другом – я сама могла сделать себе хуже.
- Я должен был остаться, но подумал, что он не рискнет открыто навредить тебе. Тем более у меня была прослушка. Я предугадал всё, - он был хмур и зол, как никогда, - кроме того, что у него появится смелость. Прости, Вась.
Я пожала плечами и вошла в любезно открытую перед нами дверь. Металлическую, прочную и надежную.
- Я могу подержать её, - Тёма застыл напротив, смотря на то, как я пытаюсь удержать вертлявого ребёнка одной рукой.
На том этаже я предусмотрела специальное место в коридоре, чтобы класть Соню, когда обуваюсь. Здесь же его не было.
- Не стоит, - ловко опустила её голову на свое плечо я.
Скорее всего это выглядело как недоверие, однако раньше я могла доверить свою дочь только Карине. Которая оказалась той ещё подругой. Нужно будет узнать, что имел ввиду Никита, сказав тогда, что она тоже во всём виновата. И что она всё придумала. Что именно придумала?
- Я – не он, Вась, - дёрнул щекой Артем, - проходи в гостиную. Я принесу чай или… вино? Тебе станет легче.
Я отрицательно мотнула головой.
- Понял, - попытался улыбнуться он, - возьму на всякий случай. Ты всё равно Соню не… м-да, - его взгляд сместился к моей груди.
После чего он удалился в первый проём, мне же нужно было идти в ту комнату, где тогда сидели они с Кариной.
И чего все мои мысли возвращались к ней? Насколько же сильно она любила Артема, раз пыталась шантажировать меня? Она ведь не знала его настолько, чтобы хоть немного понимать, куда лезет. Тёма точно не был пай-мальчиком, каким считали его практически все. И Никита был прав – не будь Артём самим собой, со своим совершенно неуступчивым характером, то не смог бы подняться по службе так быстро. У него практически идеальная раскрываемость. А так же проклятые мной принципы, которые он сейчас скрывает за покладистостью и, можно сказать, услужливостью. Я согласилась на поход в больницу, те деньги, лекарства и нередкие разговоры только потому, что от него не избавиться. От него не скрыться. Он не отступит с тем, с чем уверен. И он никогда не станет лгать или терпеть ложь – поэтому я сразу всё ему рассказала, иначе меня бы давно заперли в той самой детской и презрительно носили мне еду через узкое окошечко в двери.
- Вино, - поставил уже открытую бутылку на столик между креслом и диваном, - дать тебе качалку?
Я вновь мотнула головой.
- Еда уже едет, - он похлопал по дивану рядом, - садись, Вася. Тебе нужно расслабиться.
Его взгляд был таким, каким я видела его сотню раз. Странно было видеть его сейчас. Однако уже в этот момент я понимала, чем всё это закончится. Плохая – никто и не отрицал. Но я села, как он и сказал мне. В метре от него.
- Мазь от синяков, - он махнул ею в воздухе и положил тюбик на стол рядом с бутылкой, - но сперва успокойся. Обещаю, что и не прикоснусь к Соне, пака ты мне не разрешишь. Просто положи её, так будет лучше.
Я поднялась на ноги, туша шумный выдох и улыбку. Откуда ей здесь было вообще взяться? Но она была иронично-предвкушающая. Как и моя совесть, которая будет молить меня остановиться, когда эта игра завершится моим проигрышем.
Соня в «люльке». Я нажала на кнопку, выкрутив отметку на середину. А после села в кресло, чтобы нас разделяло хоть что-нибудь посущественнее воздуха.
- Я поеду к маме, - опомнилась я.
Но вставать не спешила, увидев его уверенный взгляд на себе – он не планировал отпускать меня сегодня.
- Поздно звонить, - подтвердил мои догадки он.
И налил вино в бокалы, не забыв протянуть мне один.
- Ты должна понимать, что это самое безопасное место для тебя и Сони, - правдивые слова, но настолько же верные, насколько я не желала их слышать и принимать.
Потому кивнула, соглашаясь только номинально.
- Крем, Вась, - напомнил он, - могу сходить в аптеку за обезболивающим или ещё чем.
Я даже почувствовала насколько сильно замахала головой в этот момент. Мне было страшно оставаться одной после того, что произошло. И я смогла понять и осознать это только сейчас – когда некрепкий алкоголь позволил расслабить зажатые в нервные тиски мышцы и немного освободиться от паники.
- Я могу помочь, - он не делал попыток приблизиться или подсесть, однако это был тот самый момент, когда я чувствовала себя ближе к нему, чем к кому-либо другому.
Кроме дочери, конечно.
- Я про синяки, - пояснил он.
Мне пришлось вновь помотать головой, начинающей пульсировать болью каждый раз, когда мысли касались мужа или квартиры на этаж ниже.
- Не стоит, - ещё один глоток из бокала, и я смогла спокойно откинуться на спинку кресла, расслабив затёкшее и болящее от прошлых ударов тело.
Где-то внутри гудящей головы вопила только одна мысль: я шла по тонкому льду, скрипящему и нещадно трескающемуся от каждого шага. Однако я предпочитала не видеть своё очередное падение, пренебрегая логикой и совестью. А потому бесстыдно смотрела в спокойные карие глаза и искала в них себя.
- Можешь выбрать любую комнату, - он закинул ногу на ногу, впервые за всё это время улыбаясь, - лучше, конечно, если ты будешь спать в хозяйской спальне, но зная тебя…
Он усмехнулся, я взглянула на него удивлённо-ожидающе. Настолько открытое наступление? Наш диалог длится от силы полчаса.
- Я останусь здесь, - он скосил глаза к дивану и добавил со смешком, - пошлячка.
И я вдруг поняла один факт, о котором не задумывалась всё это время – мы начали встречаться ещё детьми. Точнее подростками, но сути «взрослости» это не отменяет. Сейчас же я видела в нём равного себе взрослого человека, которым он не являлся.
Его смешил собственный намёк на соблазнение. И это удручало.
Однако одновременно заставляло расслабиться и принять то, что между нами ничего не будет. Плохо это или хорошо? Спорный вопрос.
- Нет разницы, - безэмоционально ответила ему я.
Он нахмурился. Словно понял, что где-то ошибся.
- Вась, давай будем честны, ты не вернёшься к нему, - тяжёлый прямой взгляд, от которого хотелось закрыть глаза, - планируешь остаться у мамы? В этом нет смысла, - он поджал губы, - вы не терпеть друг друга сможете больше недели. Твой отец будет в ярости из-за того, что ты ушла от своего «мужа». Ты сделаешь только хуже.
- Ты хочешь сказать, что у меня нет выбора, кроме как остаться с тобой? – макушка коснулась стены, а взгляд метнулся к окну за полупрозрачной шторой.
Она была для меня сейчас, как признак адекватности. От этого жизнь казалось тухлой, но понятной.
- Я не настолько кардинален, - его палец постучал по его же бокалу.
Почти полному, в отличие от пустого моего.
- Но именно этой цели я придерживаюсь, - признался он, - судьба Никиты предрешена. Как и ваша с Соней.
- Предлагаешь мне поменять одного абьюзера на другого, - выдохнула я, - только Никита манипулировать не способен, а ты только этим и промышляешь.
- Вась, - дернулся он.
- Я хочу ещё вина, - перебила его, взмахнув бокалом в воздухе.
Он встал, подошёл ко мне и забрал посуду. А после, не спрашивая моего мнения, подхватил меня на руки и сел в кресло сам, чтобы расположить меня в нашей привычной позе. Я зажмурилась, закусила щеку с внутренней стороны и откинулась спиной на его грудь, а головой на плечо.
Он не сдержал шумного расслабленного выдоха. И слов, почти касаясь моего виска губами:
- Тебе нельзя столько пить, Вась. Будет плохо, а ты ещё и болеешь.
Я хмыкнула.
- Это ты придумал мне болезни.
- Я и еще пара десятков врачей, к которым тебя направили, - усмехнулся он, - хочешь я отнесу тебя спать? Выглядишь кх-м… не живой.
Я рассмеялась. Хороший комплимент, ничего не скажешь.
- А ещё очень измученной и тощей, - добил меня Тема, - да, сперва точно нужно покушать.
Это было странно слышать. Когда последний раз кто-то интересовался моим состоянием? Кажется, он сам и говорил это больше года назад.
Его пальцы медленно проскользили по руке от плеча вниз, остановившись на ладони. А после сковали её в кулаке. Не знаю, как он, но я в этот момент забыла обо всём на свете и выдохнула – насколько это показалось мне «тёплым» жестом.
И до ужаса плохим.
- Это неправильно, - прошептала я.
- Неправильно было оставлять эти отметины на твоём лице, - его вторая рука, почти не касаясь, прошлась по подбородку, - моё предложение застрелить его всё ещё в силе.
Я поджала губы.
- Не стоит, - выдавила.
Прикосновение губами к виску. Даже не поцелуй. Обычное действие, вызвавшее в моём сердце ураган.
- Я очень устала, Тём, - прошептала я.
Даже не знаю от чего. Это просто вырвалось из моего рта.
- Пара месяцев, - озадачил он меня, - полечишься, отдохнешь. Я помогу, - он улыбнулся и рассмеялся, отчего уху стало щекотно, - уверяю тебя, что мне можно доверить Соню. В отличие от него.
Я прищурилась.
- Так уверенно принимаешь чужого ребенка? Раньше ты говорил мне, что стоит мне тебе изменить, как ты убьешь меня. А теперь принимаешь дочь, которую я сделала, изменяя тебе.
Эти слова дались мне только благодаря алкоголю и пережитой, можно сказать, пытке. В обычное время я бы не осмелилась. Понимала последствия. Даже сейчас они дали о себе знать – Артём напрягся так, что полулежать на нём стало неудобно, сжал челюсти до скрипа, а ещё немного сжал мою руку, не больно, но ощутимо.
- Измена? – задумчиво спросил он, - если смотреть с этой стороны, то я тебе тоже изменял.
По телу прошла волна холода. Я выпрямила спину, сев и почти вырвав из его руки свою.
- Хочешь сказать…? – мой голос был хриплым.
- Ты была первая, если ты про это, - перебил меня он.
Чем заставил меня расслабиться, пусть и не так, как было до этого. Но вес на его грудь я всё же перенесла.
- А насчёт Сони, - его рука опустилась на мой вздрогнувший от неожиданности живот, - то она, как я уже говорил, моя дочь, а не его.
Я закатила глаза. Но промолчала. Наверное, желая, чтобы он продолжал заниматься самообманом и дальше.
Звонок в дверь, от которого я вновь вздрогнула.
Артём приподнял меня, чтобы опустить на кресло уже одну.
- Курьер, - пояснил он, выходя из комнаты.
Я же практически не дышала. Мне казалось, что сейчас сюда ворвётся ещё более злой и пьяный Никита и убьёт нас троих в порыве злости и ревности. От этого гулко стучало в груди сердце, желая выломать рёбра.
Однако всё было хорошо – Тёма расплатился, забрал заказ, закрыл дверь и высунулся головой в проёме, чтобы спросить:
- Пойдём на кухню или будем здесь?
Моё внимание отвлекла открывшая глазки дочь, потому я не ответила, взяв её на руки.
- Не мог бы ты… - начала было.
- Детская, - раздалось из кухни.
И как он только понял, что именно мне нужно?
Дорогу я помнила, втайне радуясь, что к детской примыкает ванная.
- Помочь? – через пару минут отвлёк меня он, показавшись в проёме.
Я покачала головой и взяла на руки дочь, любуясь самой недовольной моськой на свете. Кое-кто хотел кушать и планировал показать мне это единственным доступным ей способом – рёвом.
- Нам всё же придётся спуститься в ту квартиру – мне нужна смесь, - с просьбой оглядела улыбающегося Артёма.
- Я, знаешь ли, крайне предусмотрителен, Васенька, - двинулся по коридору он, вынуждая идти за ним и меня, - если я заморочился с приобретением памперсов всех размеров, то у меня нет набора смесей по возрастам?
Я прыснула.
- У них есть срок годности, - напомнила ему, входя на кухню, - половина из них испортится, не успеет Соня сказать своё фирменное «Агу».
Артём снисходительно оглядел меня.
- Каламбурщика и юмористка, - прокомментировали моё поведение, - выбирай, - он открыл дальний шкаф у окна.
- Кошмар, - достала я подходящую, - давно ты подготовился?
Он пожал плечами.
- Как переехал, - похожий на правду ответ.
Спрашивать дальше я не стала – и так всё было ясно. Смесь приготовила быстро, впервые за всё время делая это не механически привычно на своей кухне, а путаясь на этой.
Однако, стоило мне сесть на кухонный стул, как ловким движением рук у меня забрали дочь, уместив её на своих руках под нужным углом и начав кормить. Соня хмуро оглядела новое лицо, но впилась губами в соску, и начала пить, не отводя взгляда. Выглядели они вместе очень странно – словно из двух моих разных жизней, неожиданно встретившихся в самый странный момент.
- Ешь, - кивнули мне на пластиковый контейнер.
Я молча взяла ложку и, не отрывая взгляда от дочери, приступила к еде. В сердце было убедительное чувство, что сейчас что-то произойдет.
Через пару минут малышка срыгнула, введя Тёму в лёгкий ступор, и я с довольной улыбкой забрала её, даже успев ранее прибраться на столе.
- Скорость поглощения тобою пищи… пугает, - нехотя отдал мою дочь он.
- Я привыкла делать это с ней на руках, - ответила ему, уже шагая вслед за ним в гостиную.
Тёма понятливо кивнул, нагло занял желанное мною кресло и похлопал себя по коленке. Я мотнула головой. Он притянул меня руками, когда я уже падала на соседнее кресло – кажется, он понял, что сопротивления от меня ждать не стоит.
- Так теплее, - пояснил он, кладя мою голову себе на плечо и смотря на цеплючую ручку ребенка на моей груди.
К слову, в его квартире было очень тепло. Но я все же расслабилась, коря себя мысленно, пусть и не так активно, как должна была бы.
- Я могу включить «радионяню». Положишь её в детской, - шепнул на ухо он.
По шее прошла волна мурашек.
- Она так не заснет, - ответила ему.
И остановила свой взгляд на карих глазках, с интересом разглядывающих меня. Точнее - меня в объятьях того, с кем она меня видеть не должна. На его месте должен быть её папа. Однако он даже в роддоме не взял её на руки, не то чтобы после. Объяснял он это тем, что не хочет навредить.
Мы сидели молча больше получаса. Думая каждый о своём, в тишине и без чьих-либо криков на фоне. Без шумной компании, нетрезвых мужчин и стояния половину ночи у продувающего спину окна.
- Уснула, - вывел меня из полусна Артём.
Соню держал уже он, точнее мои руки, которыми я её обнимала. Поддержка, о которой я мечтала весь прошлый год, когда некому было просто сказать мне, что всё это закончится, что всё вновь станет хорошо.
- Я отнесу, - тихо добавил он.
А я кивнула. В первый раз доверяя ему так, словно я могла это всегда.
- Установил няню, - вернувшись сказал он.
В его руках был маленький белый радиоприемник, который он поставил на стол рядом с качалкой. А после подошёл ко мне, лежащей на кресле, и наклонился.
- Идём спатки, Вась, - его руки коснулись моих плеч.
- Я буду здесь, - шепнула ему сонно.
Он непримиримо и недовольно выдохнул.
- Вась, давай без…
- С тобой, - добавила я.
Затем встала, дошагала до выключателя света, щёлкнула им и вернулась к Тёме.
- Вась, - прозвучало как-то предупреждающе.
Я взяла его руку в свою.
- Лучше жалеть о том, что сделал, чем не сделал, - шёпот в ткань его рабочей рубашки на груди.
Лоб ткнулся в воротничок, макушка в его подбородок, а глаза закрылись сами собой.
- Не жалей совсем, - поправил он меня.
После чего поднял мою голову за подбородок и легонько коснулся моих губ своими.
