Была бы моя воля, то глазница не выдержала бы столько закатываний глаз от умерщвлённой меня. Однако:
- Что за врач? – стоило мальцу дернуться в сторону собственного поместья, в коем жили все его противные предки, как до меня добралась гениальная мысль схватить мальчиший воротник, дабы мы оба смогли преодолеть сад в три поспешных шага с помощью одного моего переноса, - ступенька, поберегись.
Разделить восторг Росси успел бы, только если бы у него было на это время. Он пробежал мимо пустой террасы, скользнул на лестницу и дал мне возможности поворчать по поводу совершенно безвкусно отделанного дома, которым последние восемь лет занималась Карла. И я почти промолчала:
- Оу, это спальня твоего папеньки? – указала я, - здесь даже дверь стала непрезентабельной. Твоя искрометная мама суёт цветы в каждое доступное ей отверстие? А цвет? Чем её не удовлетворило лакированное дерево? Почему этот мерзкий оттенок синего?
«Это голубой» - соизволил отписаться от моего напыщенного остроумия мальчик, сам явно промышляющий в своей голове подобными вопросами. И винить его было не за что – его возраст позволял ему радоваться этому взрыву цветов.
- Твоя мама любит папеньку? – поручила себе цель соскрести с этой самой двери всё нечистое и неприятное в виде верхнего слоя, дающего неблагополучный цвет.
Малыш Росси, подаривший мне мальчишескую улыбку счастья и благоденствия, плюнул мне в лицо кивком согласия. Раздосадовал, однако, направив тёплой ладошкой в сторону от этой двери.
- А папенька? – занималась ничем иным, как самоуничтожением, я, - он когда-нибудь говорил ей, что…
Ответ был размазан об резко открывшую дверь Карлу, уподобившуюся своим писклиым воем какому-нибудь птеродактилю. Этот вой остановился при взгляде на уже примчавшего сына.
- Какой ты молодец, что так быстро прибежал, - улыбалась единственной из присутствующих белой улыбкой Карла, - садись, милый. Всё как обычно, сегодня только опрос.
Вопреки домашней обстановке здесь сидело несколько синьоров-докторов в ряд, в то время как напротив них находился один единственный стул, который и у меня вызывал лютое желание сбежать.
- Как ваше самочувствие, синьор Понтедра? – давился сам от себя один из докторов, излучая на Росси ничто иное, как лесть, направленную больше на его папеньку, чем на самого мальчика.
Мальчик деловито кивнул, понимая то гадкое слово «надо», которое мы точно оба презирали и ненавидели. В голове наверняка возник образ того, как оба мы бежим под сень библиотеки к его нерадивому папеньке и выпрашиваем минимум литровую банку мороженого с абрикосами и сливками.
- Он нервничает больше обычного, - затараторила Карла, - его отец и я крайне взволнованы тем, что происходит, потому что… есть он стал ещё меньше, учеба становится для него в тягость, а эмоции… ещё и ситуация вчера в школе! Ах, я не знаю, стоит ли нам продолжать наше лечение, если Росси… это очень тяжело.
Её полная длань нырнула за платком в карман. Я фыркнула.
- Что вы, синьора Понтедра! – испугался взвизгнувший от мыслей о потери денег и работы врач, - наша система имеет… взлёты и падения. Это норма, синьора. Пределы этой нормы не были нарушены. Ваш сын находится в стабильном состоянии, а значит… фу-х! прошу прощения, вы меня обескуражили… собственно говоря, вы настаиваете на обследовании? Или на… ох, я упустил этот момент – вы могли бы рассказать мне о, как вы выразились, «ситуации в школе»? Тогда мы смогли бы сделать минимальные выводы и скорректировать лечение, если вам будет угодно.
Её глаза подёрнулись ещё большей печалью. Как же это раздражало меня, которая осуждала её за вечное нытье и бездействие!
- Я поговорю с синьором Понтедра, - качнула головой она, - это было его решение сменить врача. Как и… в прошлые разы. Однако, если вы настаиваете на продолжении с вашей стороны, то я… сделаю всё возможное. Обещать не могу, но вы и в самом деле проявляли больший профессионализм, чем остальные.
- Облизывая твой жирный зад? – изошлась ехидством я, - о, это и в самом деле профессионализм! На такую нужно много сил и терпения, мягкотелая ты простота.
- Что же касается вчерашнего происшествия, то… - синьора практически высморкалась, озадачив этим приученных к элегантности дам синьоров-врачей, - синьор учитель вчера настоял на вызове после классных занятий синьора Понтедра, - её глаза с жалостью оглядели деловито обращенного к подлокотнику собственного стула малышу Росси, - где высказал ему беспокойство относительно других… учеников. П-понимаете, - она была смущена, - Ачиль отказался от пансиона, решив отвозить нашего сына каждый день самостоятельно, что… привело, конечно, к небольшому неудобству, но… не знаю зачем я сказала именно про это, потому что, кроме этого, он строго настрого запретил любые наказания от учителей, будь то угол, повысить голос и… розги. Я, конечно же, согласна с тем, что детей бить нельзя, да и сама… никогда бы и не… смогла, но… это привело к тому, что синьора Понтедра вызывают на разговоры куда чаще, чем других, - она тяжело вздохнула, - из-за драк и плохого поведения на занятиях.
Мои глаза держались на уровне её лица слишком долго, выдавая не столько внимание к её персоне, сколько ярое негодование.
- Что случилось-то? – угодила на второй, не интересующий мальчика подлокотник, я.
Синьора тем временем вещала с неугодной всем интонацией горести и нытья:
- В этот раз была драка и… вы сами понимаете, насколько тяжело познавать какие-либо науки мальчику его возраста, помимо того, что имеющего… известные особенности, - она заинтересовала меня, - я буду честной, в отличие от его отца, и не надеюсь на то, что Росси будет говорить.
- Сложно ответить что-то конкретное на ваши выводы, однако я уверяю вас, что считать молчание синьора отставанием в развитии нельзя ни в коем случае, - врач, - его отметки, слова учителей и наши исследования говорят о том, что развитие происходит в рамках нормы. Могу сказать, что даже опережает! Однако… я выступаю за теорию, что ваш сын попросту… не желает этого делать, - он тяжело сглотнул, - причин так же может быть много. И я могу заверить вас, что это не упрямство и не… свойства характера. В подобной семье… - он качал головой в жесте раболепия, - с подобным вашему отношением к единственному и лелеемому ребёнку… Преград в физическом плане тоже нет, о чём говорит смех, иногда издаваемые звуки и остальные детали, - кивок, - ваш сын здоров, синьора. Развит, коммуникабелен и открыт.
Карла дернулась и опустила голову в сложенные ладони, принимая вид безутешной и сдавшейся матери.
- У него нет друзей, - промямлила она.
В это мгновение мы с малышом могли едва ли смотреть куда-либо, как не друг на друга.
- С чего это у него нет друзей? А я? – высокомерно оглядела нерадивую по моему скромному мнению мамашу, - и… у тебя и в самом деле нет друзей в школе?
В этот момент Росси переворачивался, вставляя в проем подлокотника ноги, ставя их на мой щуп и впиваясь пальчиками в деревянную ручку, представляя всё не иначе, как каретой, на месте возницы которой он очутился. Через мгновение его пальцы сложились в такой же воображаемый револьвер, который стал искусно отстреливаться от подыгрывающих ему щупов от скуки и во благо игре.
- Это… заболевание не позволяет ему договариваться с одноклассниками взамен драки!
Закатывание глаз с моей стороны было неизбежно. Как и веский аргумент в виде весьма объективного фырка:
- Так все, с кем он дерётся, тупые! – поразила окружающих своей прозорливостью, - где вы видели кого-то умного, кто способен разозлиться на спокойного молчаливого мальчика? Вот и я про то же! Это абсурд. Я же смогла с ним поймать контакт, да и… - смешок, - ты сама, синьора, тоже додумалась, если не орёшь и не бросаешься в драку с ним! Не стану оценивать твои интеллектуальные способности, однако твой сын заслуживает как минимум умных друзей, каким является он сам.
Я была горда. Росси расплывался в улыбке того, кто получил законную похвалу.
- Мы делаем всё возможное, синьора Понтедра, - свёл всё своё сдержанное поведение к собственному лицу врач, дабы не прослыть несдержанным и, чего греха таить, лицемерным болваном, коим он и являлся, - я могу посоветовать вам проявлять больше внимания вашему сыну. Желательно и со стороны синьора Понтедра-старшего. У вас есть родственники, не проживающие в поместье?
Вынужденная отвечать Карла повисла щеками на собственном округлом черепе и понуро кивнула, вновь вернув внимание платку с соплями.
- В таком случае, - продолжил синьор, - их внимание тоже может пойти на пользу. Прогулки, чтение книг, игры? Всё это станет хорошим поводом для разговоров. Синьор Понтедра в полной мере прав, отказавшись от пещерного воспитания розгами, о вреде которых выпущено уже более сотни научных статей по всему миру! Я… сегодня снова проведу диагностику и сравню результаты с прошлыми пробами, однако заранее к-хм… рекомендую вам сделать кое-что более рациональное… эм, синьора Понтедра, ваш сын когда-нибудь посещал… лекаря? – он затряс руками под её ошарашенным взглядом, - нет-нет! Ни в коем случае не в том смысле… - из него вышел весь затравленный тяжестью воздух, - я… имел ввиду, что здесь мы могли столкнуться с… травмой. Не переживайте! Не серьёзной, ни в коем случае! Ошибочно считать, что к подобным мастерам своего дела отправляются только хм… больные люди. Это не так. Ваш сын… когда-либо участвовал или замечал что-то, что… могло быть для него опасным?
Карла была бледна, обиженно поджимала губы и вытягивала шею словно гусыня, оскорблённая отсутствием перьев и пуха на собственном розовом заду.
- Мы… уважаемая семья, синьор! – предпочла перейти на писк Карла, - уважаемая и одна из самых обеспеченных в Мальдау Хилл! Как вы смеете делать подобные намёки?! Ах! Как низко говорить о чём-то подобном! Я… настою на рекомендации моего мужа, если вы сию секунду не покинете этот дом! Это хамство! Унижение и…
- Синьора, я не имел ввиду ничего подобного! – округлил глаза врач, - выслушайте мои доводы, прошу…
Однако непомерная гордыня не смогла бы помочь ей в деле успокоения.
- Истеричка, - рассудила я, - господин врач, синьора больна истерией, будьте любезны сообщить о случившемся её мужу и отвести бедняжку в дом умалишённых. Желательно сейчас и силой, пока её безнравственность не перекинулась на её же сына, - деловитые кивки в мою честь исходили от меня же, - ах, какая жалость, я и забыла, что вы лизоблюд, каких поискать!
Реакцией моей стало как раз то, как усиленно мотал руками и головой молодой врач:
- Синьора Понтедра! Вы не так меня поняли! Я лишь пытался указать вам, что ваш мальчик мог пострадать, из-за чего… - под её визг, - это могло произойти и в школе! – повысил голос синьор-врач.
Вопиющая вульгарность! Повысить голос на высокородную синьору, да ещё и с таким посылом!
Росси в этот момент совсем разошелся в своей игре, совершая вымышленные виражи сквозь снующие тут и там помехи из моей магии. Его насыщенное «В-р-р!» так и разносилось по комнате.
- О чём и речь, синьора! – вскочил на ноги врач, - вы слышали? – он огляделся по сторонам, ища поддержки, - синьор Росси ни в коем случае не нем! Мальчик издает звуки, д-да ещё так чисто! То есть… - мужчина оправил пиджак, - мы имеем дело с ситуацией необычной! И… значит сложной, - он вновь сел в своё кресло, - нам следует провести ещё одну диагностику, а-а также… - он виновато-просяще поднял глаза на Карлу.
Синьора ревела. Потрясываясь и издавая явно больше звуков, чем попытавшийся успокоить её сын, отвлекшийся от своей игры и зло взглянувший на предполагаемых садистов. Кто тут был мазохистом - гадать не приходилось.
- И…и, - погладила по голове своё дитя Карла, - в шко-оле? – она начала икать, - п-получается в школе ег-го могли об-бидеть?
Врач воодушевлённо кивнул, обрадовавшись глупости синьоры. В его руках показались бумаги из принесённого ридикюля.
- Это сокращенная версия врачебных заметок весьма известного доктора медицинских наук из Парижа, синьора Понтедра, - льстивый тон врача, - я прошу вас изучить его, либо… ввести в курс дела вашего супруга, дабы прочёл он. Здесь собраны все возможные варианты развития болезни, и п-помимо того, ещё и вероятные причины.
Карла стоически пропустила всё сказанное мимо ушей, сознания и свой пышной персоны в целом:
- То есть всё же школа? – только и взглянула на фолиант с бумагами она, - так я и знала! Никогда это место не могло довести до добра! – возмущение из её уст лилось без препятствий, - знаете, синьор, в-вы даже не представляете, насколько много травм в мою психику внёс мой пансион в своё время! Т-там та-такое происходило! – её глаза вновь норовили излиться желчью, - дети… они… бывают очень жестоки, особенно если ты… удостоилась чести попасть в лучший пансион для синьорин города!
- Какая нежная пташка, - хрюкнула я, - ещё про меня вспомни, давай, Карла. Что-то про свой живот ты вспоминаешь часто, однако то, как он у тебя появился, лишь в моменты просветления! Нужно ли упоминать, что в тебе мрака больше, чем во мне?
- У нас были синьорины из очень влиятельных родов, которые… сразу меня не полюбили, - мямлила дальше она, - утешает лишь то, что каждая из них получила по заслугам!
Сей момент однозначно стал для меня сигналом к действию – если до этого моё предпочтение отдавалось полулежанию на бывшем кресле Росси, то в данную секунду в дополнение к мыслям возникло ещё и стремление – очутившаяся за спиной синьоры, я впилась щупами в пространство у её шеи и прорычала на ухо, вызвав строй мурашек на обнажённой коже:
- Что ты сказала, сука?!
Карла вскрикнула, ощутив удавку на собственном теле и попыталась вернуть дыхание. Выходило у неё плохо, пока Росси не снял с неё моё влияние тычком своего неизменно холодного пальца.
- Мне крайне жаль вас, синьора Понтедра, - делал вид участливости врач, - однако, я могу заметить, что вам это в какой-то мере пошло на пользу. Вы изросли детские травмы и взрастили в себе силу быть… той, кем вы являетесь сейчас.
Карла скисла.
- Вы, конечно же, правы, - могла лишь швыркнуть своим носом-картофелем Карла.
- Я могу провести курс лечения и с вашей… ситуацией, - предложил падкий до денег врач, - синьора Понтедра, только представьте, вы сможете рассказать о чём угодно человеку, который даст вам совет, сможет выслушать и ни в коем случае не посмеет поделиться информацией о вас с кем-либо другим! Даже с вашим супругом!
Дыхание из груди Карлы вышло дрожащее.
- Мне ничего уже не поможет, синьор! – драматично всплеснула руками она, тревожа болтающего ножкой висящего на матери Росси.
Моё нутро выдало протяжный цок. В отместку сознание вынесло на свет очередную загадку, которую требовалось разъяснить:
- Росси, твой папа в библиотеке говорил про этот уродский факел, - я сверлила задумчивым взглядом стену, - тот самый городской, который якобы защищает нас всех от таких как я призраков. Хм… ты уверен, что хотел бы тащить его по улице? Это твоё личное желание, или тебя заставили?
Мини-синьор отвлёкся от трагично обдумывающей матушки, стёк мальчикообразной лужей на деревянный пол под кресло, позволив менее пластичной мне сесть поблизости и потянуться, а после выразительно улёгся на спину и кивнул мне. И всё было бы замечательно, потому как ответ был мною получен, однако если учитывать тот самый конкретный вопрос, то ясности в вариант из двух он не принёс.
- Что за врач? – стоило мальцу дернуться в сторону собственного поместья, в коем жили все его противные предки, как до меня добралась гениальная мысль схватить мальчиший воротник, дабы мы оба смогли преодолеть сад в три поспешных шага с помощью одного моего переноса, - ступенька, поберегись.
Разделить восторг Росси успел бы, только если бы у него было на это время. Он пробежал мимо пустой террасы, скользнул на лестницу и дал мне возможности поворчать по поводу совершенно безвкусно отделанного дома, которым последние восемь лет занималась Карла. И я почти промолчала:
- Оу, это спальня твоего папеньки? – указала я, - здесь даже дверь стала непрезентабельной. Твоя искрометная мама суёт цветы в каждое доступное ей отверстие? А цвет? Чем её не удовлетворило лакированное дерево? Почему этот мерзкий оттенок синего?
«Это голубой» - соизволил отписаться от моего напыщенного остроумия мальчик, сам явно промышляющий в своей голове подобными вопросами. И винить его было не за что – его возраст позволял ему радоваться этому взрыву цветов.
- Твоя мама любит папеньку? – поручила себе цель соскрести с этой самой двери всё нечистое и неприятное в виде верхнего слоя, дающего неблагополучный цвет.
Малыш Росси, подаривший мне мальчишескую улыбку счастья и благоденствия, плюнул мне в лицо кивком согласия. Раздосадовал, однако, направив тёплой ладошкой в сторону от этой двери.
- А папенька? – занималась ничем иным, как самоуничтожением, я, - он когда-нибудь говорил ей, что…
Ответ был размазан об резко открывшую дверь Карлу, уподобившуюся своим писклиым воем какому-нибудь птеродактилю. Этот вой остановился при взгляде на уже примчавшего сына.
- Какой ты молодец, что так быстро прибежал, - улыбалась единственной из присутствующих белой улыбкой Карла, - садись, милый. Всё как обычно, сегодня только опрос.
Вопреки домашней обстановке здесь сидело несколько синьоров-докторов в ряд, в то время как напротив них находился один единственный стул, который и у меня вызывал лютое желание сбежать.
- Как ваше самочувствие, синьор Понтедра? – давился сам от себя один из докторов, излучая на Росси ничто иное, как лесть, направленную больше на его папеньку, чем на самого мальчика.
Мальчик деловито кивнул, понимая то гадкое слово «надо», которое мы точно оба презирали и ненавидели. В голове наверняка возник образ того, как оба мы бежим под сень библиотеки к его нерадивому папеньке и выпрашиваем минимум литровую банку мороженого с абрикосами и сливками.
- Он нервничает больше обычного, - затараторила Карла, - его отец и я крайне взволнованы тем, что происходит, потому что… есть он стал ещё меньше, учеба становится для него в тягость, а эмоции… ещё и ситуация вчера в школе! Ах, я не знаю, стоит ли нам продолжать наше лечение, если Росси… это очень тяжело.
Её полная длань нырнула за платком в карман. Я фыркнула.
- Что вы, синьора Понтедра! – испугался взвизгнувший от мыслей о потери денег и работы врач, - наша система имеет… взлёты и падения. Это норма, синьора. Пределы этой нормы не были нарушены. Ваш сын находится в стабильном состоянии, а значит… фу-х! прошу прощения, вы меня обескуражили… собственно говоря, вы настаиваете на обследовании? Или на… ох, я упустил этот момент – вы могли бы рассказать мне о, как вы выразились, «ситуации в школе»? Тогда мы смогли бы сделать минимальные выводы и скорректировать лечение, если вам будет угодно.
Её глаза подёрнулись ещё большей печалью. Как же это раздражало меня, которая осуждала её за вечное нытье и бездействие!
- Я поговорю с синьором Понтедра, - качнула головой она, - это было его решение сменить врача. Как и… в прошлые разы. Однако, если вы настаиваете на продолжении с вашей стороны, то я… сделаю всё возможное. Обещать не могу, но вы и в самом деле проявляли больший профессионализм, чем остальные.
- Облизывая твой жирный зад? – изошлась ехидством я, - о, это и в самом деле профессионализм! На такую нужно много сил и терпения, мягкотелая ты простота.
- Что же касается вчерашнего происшествия, то… - синьора практически высморкалась, озадачив этим приученных к элегантности дам синьоров-врачей, - синьор учитель вчера настоял на вызове после классных занятий синьора Понтедра, - её глаза с жалостью оглядели деловито обращенного к подлокотнику собственного стула малышу Росси, - где высказал ему беспокойство относительно других… учеников. П-понимаете, - она была смущена, - Ачиль отказался от пансиона, решив отвозить нашего сына каждый день самостоятельно, что… привело, конечно, к небольшому неудобству, но… не знаю зачем я сказала именно про это, потому что, кроме этого, он строго настрого запретил любые наказания от учителей, будь то угол, повысить голос и… розги. Я, конечно же, согласна с тем, что детей бить нельзя, да и сама… никогда бы и не… смогла, но… это привело к тому, что синьора Понтедра вызывают на разговоры куда чаще, чем других, - она тяжело вздохнула, - из-за драк и плохого поведения на занятиях.
Мои глаза держались на уровне её лица слишком долго, выдавая не столько внимание к её персоне, сколько ярое негодование.
- Что случилось-то? – угодила на второй, не интересующий мальчика подлокотник, я.
Синьора тем временем вещала с неугодной всем интонацией горести и нытья:
- В этот раз была драка и… вы сами понимаете, насколько тяжело познавать какие-либо науки мальчику его возраста, помимо того, что имеющего… известные особенности, - она заинтересовала меня, - я буду честной, в отличие от его отца, и не надеюсь на то, что Росси будет говорить.
- Сложно ответить что-то конкретное на ваши выводы, однако я уверяю вас, что считать молчание синьора отставанием в развитии нельзя ни в коем случае, - врач, - его отметки, слова учителей и наши исследования говорят о том, что развитие происходит в рамках нормы. Могу сказать, что даже опережает! Однако… я выступаю за теорию, что ваш сын попросту… не желает этого делать, - он тяжело сглотнул, - причин так же может быть много. И я могу заверить вас, что это не упрямство и не… свойства характера. В подобной семье… - он качал головой в жесте раболепия, - с подобным вашему отношением к единственному и лелеемому ребёнку… Преград в физическом плане тоже нет, о чём говорит смех, иногда издаваемые звуки и остальные детали, - кивок, - ваш сын здоров, синьора. Развит, коммуникабелен и открыт.
Карла дернулась и опустила голову в сложенные ладони, принимая вид безутешной и сдавшейся матери.
- У него нет друзей, - промямлила она.
В это мгновение мы с малышом могли едва ли смотреть куда-либо, как не друг на друга.
- С чего это у него нет друзей? А я? – высокомерно оглядела нерадивую по моему скромному мнению мамашу, - и… у тебя и в самом деле нет друзей в школе?
В этот момент Росси переворачивался, вставляя в проем подлокотника ноги, ставя их на мой щуп и впиваясь пальчиками в деревянную ручку, представляя всё не иначе, как каретой, на месте возницы которой он очутился. Через мгновение его пальцы сложились в такой же воображаемый револьвер, который стал искусно отстреливаться от подыгрывающих ему щупов от скуки и во благо игре.
- Это… заболевание не позволяет ему договариваться с одноклассниками взамен драки!
Закатывание глаз с моей стороны было неизбежно. Как и веский аргумент в виде весьма объективного фырка:
- Так все, с кем он дерётся, тупые! – поразила окружающих своей прозорливостью, - где вы видели кого-то умного, кто способен разозлиться на спокойного молчаливого мальчика? Вот и я про то же! Это абсурд. Я же смогла с ним поймать контакт, да и… - смешок, - ты сама, синьора, тоже додумалась, если не орёшь и не бросаешься в драку с ним! Не стану оценивать твои интеллектуальные способности, однако твой сын заслуживает как минимум умных друзей, каким является он сам.
Я была горда. Росси расплывался в улыбке того, кто получил законную похвалу.
- Мы делаем всё возможное, синьора Понтедра, - свёл всё своё сдержанное поведение к собственному лицу врач, дабы не прослыть несдержанным и, чего греха таить, лицемерным болваном, коим он и являлся, - я могу посоветовать вам проявлять больше внимания вашему сыну. Желательно и со стороны синьора Понтедра-старшего. У вас есть родственники, не проживающие в поместье?
Вынужденная отвечать Карла повисла щеками на собственном округлом черепе и понуро кивнула, вновь вернув внимание платку с соплями.
- В таком случае, - продолжил синьор, - их внимание тоже может пойти на пользу. Прогулки, чтение книг, игры? Всё это станет хорошим поводом для разговоров. Синьор Понтедра в полной мере прав, отказавшись от пещерного воспитания розгами, о вреде которых выпущено уже более сотни научных статей по всему миру! Я… сегодня снова проведу диагностику и сравню результаты с прошлыми пробами, однако заранее к-хм… рекомендую вам сделать кое-что более рациональное… эм, синьора Понтедра, ваш сын когда-нибудь посещал… лекаря? – он затряс руками под её ошарашенным взглядом, - нет-нет! Ни в коем случае не в том смысле… - из него вышел весь затравленный тяжестью воздух, - я… имел ввиду, что здесь мы могли столкнуться с… травмой. Не переживайте! Не серьёзной, ни в коем случае! Ошибочно считать, что к подобным мастерам своего дела отправляются только хм… больные люди. Это не так. Ваш сын… когда-либо участвовал или замечал что-то, что… могло быть для него опасным?
Карла была бледна, обиженно поджимала губы и вытягивала шею словно гусыня, оскорблённая отсутствием перьев и пуха на собственном розовом заду.
- Мы… уважаемая семья, синьор! – предпочла перейти на писк Карла, - уважаемая и одна из самых обеспеченных в Мальдау Хилл! Как вы смеете делать подобные намёки?! Ах! Как низко говорить о чём-то подобном! Я… настою на рекомендации моего мужа, если вы сию секунду не покинете этот дом! Это хамство! Унижение и…
- Синьора, я не имел ввиду ничего подобного! – округлил глаза врач, - выслушайте мои доводы, прошу…
Однако непомерная гордыня не смогла бы помочь ей в деле успокоения.
- Истеричка, - рассудила я, - господин врач, синьора больна истерией, будьте любезны сообщить о случившемся её мужу и отвести бедняжку в дом умалишённых. Желательно сейчас и силой, пока её безнравственность не перекинулась на её же сына, - деловитые кивки в мою честь исходили от меня же, - ах, какая жалость, я и забыла, что вы лизоблюд, каких поискать!
Реакцией моей стало как раз то, как усиленно мотал руками и головой молодой врач:
- Синьора Понтедра! Вы не так меня поняли! Я лишь пытался указать вам, что ваш мальчик мог пострадать, из-за чего… - под её визг, - это могло произойти и в школе! – повысил голос синьор-врач.
Вопиющая вульгарность! Повысить голос на высокородную синьору, да ещё и с таким посылом!
Росси в этот момент совсем разошелся в своей игре, совершая вымышленные виражи сквозь снующие тут и там помехи из моей магии. Его насыщенное «В-р-р!» так и разносилось по комнате.
- О чём и речь, синьора! – вскочил на ноги врач, - вы слышали? – он огляделся по сторонам, ища поддержки, - синьор Росси ни в коем случае не нем! Мальчик издает звуки, д-да ещё так чисто! То есть… - мужчина оправил пиджак, - мы имеем дело с ситуацией необычной! И… значит сложной, - он вновь сел в своё кресло, - нам следует провести ещё одну диагностику, а-а также… - он виновато-просяще поднял глаза на Карлу.
Синьора ревела. Потрясываясь и издавая явно больше звуков, чем попытавшийся успокоить её сын, отвлекшийся от своей игры и зло взглянувший на предполагаемых садистов. Кто тут был мазохистом - гадать не приходилось.
- И…и, - погладила по голове своё дитя Карла, - в шко-оле? – она начала икать, - п-получается в школе ег-го могли об-бидеть?
Врач воодушевлённо кивнул, обрадовавшись глупости синьоры. В его руках показались бумаги из принесённого ридикюля.
- Это сокращенная версия врачебных заметок весьма известного доктора медицинских наук из Парижа, синьора Понтедра, - льстивый тон врача, - я прошу вас изучить его, либо… ввести в курс дела вашего супруга, дабы прочёл он. Здесь собраны все возможные варианты развития болезни, и п-помимо того, ещё и вероятные причины.
Карла стоически пропустила всё сказанное мимо ушей, сознания и свой пышной персоны в целом:
- То есть всё же школа? – только и взглянула на фолиант с бумагами она, - так я и знала! Никогда это место не могло довести до добра! – возмущение из её уст лилось без препятствий, - знаете, синьор, в-вы даже не представляете, насколько много травм в мою психику внёс мой пансион в своё время! Т-там та-такое происходило! – её глаза вновь норовили излиться желчью, - дети… они… бывают очень жестоки, особенно если ты… удостоилась чести попасть в лучший пансион для синьорин города!
- Какая нежная пташка, - хрюкнула я, - ещё про меня вспомни, давай, Карла. Что-то про свой живот ты вспоминаешь часто, однако то, как он у тебя появился, лишь в моменты просветления! Нужно ли упоминать, что в тебе мрака больше, чем во мне?
- У нас были синьорины из очень влиятельных родов, которые… сразу меня не полюбили, - мямлила дальше она, - утешает лишь то, что каждая из них получила по заслугам!
Сей момент однозначно стал для меня сигналом к действию – если до этого моё предпочтение отдавалось полулежанию на бывшем кресле Росси, то в данную секунду в дополнение к мыслям возникло ещё и стремление – очутившаяся за спиной синьоры, я впилась щупами в пространство у её шеи и прорычала на ухо, вызвав строй мурашек на обнажённой коже:
- Что ты сказала, сука?!
Карла вскрикнула, ощутив удавку на собственном теле и попыталась вернуть дыхание. Выходило у неё плохо, пока Росси не снял с неё моё влияние тычком своего неизменно холодного пальца.
- Мне крайне жаль вас, синьора Понтедра, - делал вид участливости врач, - однако, я могу заметить, что вам это в какой-то мере пошло на пользу. Вы изросли детские травмы и взрастили в себе силу быть… той, кем вы являетесь сейчас.
Карла скисла.
- Вы, конечно же, правы, - могла лишь швыркнуть своим носом-картофелем Карла.
- Я могу провести курс лечения и с вашей… ситуацией, - предложил падкий до денег врач, - синьора Понтедра, только представьте, вы сможете рассказать о чём угодно человеку, который даст вам совет, сможет выслушать и ни в коем случае не посмеет поделиться информацией о вас с кем-либо другим! Даже с вашим супругом!
Дыхание из груди Карлы вышло дрожащее.
- Мне ничего уже не поможет, синьор! – драматично всплеснула руками она, тревожа болтающего ножкой висящего на матери Росси.
Моё нутро выдало протяжный цок. В отместку сознание вынесло на свет очередную загадку, которую требовалось разъяснить:
- Росси, твой папа в библиотеке говорил про этот уродский факел, - я сверлила задумчивым взглядом стену, - тот самый городской, который якобы защищает нас всех от таких как я призраков. Хм… ты уверен, что хотел бы тащить его по улице? Это твоё личное желание, или тебя заставили?
Мини-синьор отвлёкся от трагично обдумывающей матушки, стёк мальчикообразной лужей на деревянный пол под кресло, позволив менее пластичной мне сесть поблизости и потянуться, а после выразительно улёгся на спину и кивнул мне. И всё было бы замечательно, потому как ответ был мною получен, однако если учитывать тот самый конкретный вопрос, то ясности в вариант из двух он не принёс.
